Текст книги "Перемещающийся"

Автор книги: Александр Ясинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

У дверей, скрестив алебарды, стоят стражники-великаны, паутина нитей опутывает каждый дюйм их тела, тянется по извивающемуся коридору, исчезая в сумраке. Через равные промежутки к ней подвешены серебряные колокольчики – защита несколько отличается от той, с которой я имел дело при последнем перемещении; здесь требуется иной подход, и я обращаюсь в крысу, прошмыгнувшую в щель меж лакированных сапог.

Я несусь по коридору, и мои коготки неприятно скребут по заиндевевшему покрытию, громом отдаваясь в верхних залах, с потолка сыплются осколки сталактитов, и я распадаюсь на десятки, сотни, тысячи крысят поменьше – все они разбегаются в разных направлениях и прогрызают дыры в стенах в четырех плоскостях. Тогда компьютер наводняет коридоры потоком дико визжащих, беснующихся котов, и я переживаю бесконечное множество крошечных трагедий, когда мои хрупкие тельца пронзают ледяные осколки и зубья мышеловок, нахожу смерть в ненастных утробах котов. Предсмертный писк и победное мяуканье, звон фанфар.

Но одно единственное микроскопическое Я вдруг замирает в странной метаморфозе и, разрушившись, порождает блоху – одну единственную, ибо иначе я рискую утратить сущность. Подпрыгнув, та прицепляется за ухом крадущегося кота, который может быть также львом, волком или коршуном, и до поры до времени там затаилась. Вскоре все охотники собираются под центральным куполом, где их приветствует, стоя на возвышении, Властитель, чьи очи – стрелы, а ноги нерушимые столбы этого мирозданья. За ним тянется искрящийся шлейф подпрограмм, и он созывает котов, которые, радостно мяукая, запрыгивают в складки его одеяния. Помещение принимает вид сферы, а возвышение – трона, и Властитель величественно усаживается. Из тех мест, где раньше были углы, выступает разноликая челядь. К трону приближается стол на человеческих ногах, несущий разные предметы, а также пес с головой-монитором. Властитель склоняется над ними, и в этот момент кусаю его, со скоростью расширяющейся сверхновой выпивая его кровь. Он – это Я. Я это Он. Я поглощаю и перевариваю его, а остатки летят на пол.

Разведчик Д426, несущий важное, по его мнению, сообщение. Его глазами-камерами я вижу тот знакомый каньон, где я потерял следы двуногих мародеров. День, и я замечаю пропущенные мной небольшие пещеры, у входов горят костры и сидят люди; заметив разведчика, они делают жесты, ничего не говорящие тому, но которые я бы счел оскорбительными. Пейзаж плавно сдвигается в пяти направлениях, и тут сверху падает предмет, зарегистрированный камерой верхнего обзора и признанный неопасным. Стукнувшись о корпус, ржавая консервная банка откатывается в сторону. На вершине каньона стоит меднокожий человек и другой, одетый в рваный комбинезон, открытые участки кожи его покрывает розовая сыпь – так называемый «мусорный ветер», он держит кусок обшивки с пометкой «А976». Внезапно глаза меднокожего заполняют весь обзор, это невероятно, но это так. Они глубоко бордового цвета и лишены зрачков. Процессор Д426 в панике, ибо он не давал команду на увеличения, да и такое вряд ли возможно, если учесть, что на всех пяти экранах одно и тоже.

– Вернись и передай это послание остальным, – звучит голос, – машина с данным номером, бывшая ранее киборгом и много кем еще, должна быть ликвидирована, пока не вспомнила свое настоящее имя – тогда она станет по-настоящему опасна. Я не знаю, под какой личиной она сейчас скрывается, этот паразит уже не принадлежит не одному из наших миров. Если все же она опередила меня, тогда, что ж, слушай ты, возвращайся сюда – у меня кое-что припасено для тебя. А теперь ступай и забудь координаты этого места.

Утрата контроля над огневыми системами, утрата контроля над двигателями, которые везут его прочь… Я проверил регистры памяти и обнаружил удивленные овалы нулей в местах фиксации маршрута. И тогда впервые, соединив в единую сеть мощности двух машин, я начал размышлять.

Первое: я понятие не имел, кем я на самом деле являюсь. Конечно, я располагал несколькими файлами, подтверждающими слова красноглазого о множестве пройденных мной состояний. Но какова их цель? Ответа нет. Большую часть памяти я утратил при переходе в свой нынешний носитель. Тогда, казалось, мне что-то приоткрылось на краткий миг, но теперь это что-то безвозвратно потерянно. В принципе, я обладал лишь набором картинок, без объяснений и классификаций без знаний. Правда, теперь, когда Д426 прекратил свое существование, и его база данных стала моей, я располагаю дополнительным пространством для хранения и анализа информации.

Второе: что мне дальше делать? И здесь я вижу только один выход – накапливать информацию, а значит нужно расширять сеть. Следовательно, нужно двигаться дальше. Я сделал все необходимые изменения и ретрансляции в сети, а после разомкнул непосредственный контакт.

Пылающий на полгоризонта кактус являл собой зрелище, которое я б без колебаний назвал бы ужасающим и прекрасным. Именно так, и не определил, а назвал. Огонь не мог распространяться внутрь, где на его пути стоял негорючий кровяной сок, зато стремительно растекался по коре, чему способствовали заросли пожухлых цветов и ветви паразитов. Впереди и сбоку пролегает изрезанная трещинами и выбоинами полоса асфальта, на ней длиной чередой выстроились дряхлые остовы автомашин. Затем дорогу перегородил Великий Разлом, который как я знал, проходит через весь континент; противоположный край едва различим при максимальном увеличении, и прорванный рубеж кибернетических заграждений подсказывает единственный возможный вариант спуска.

Вырезанный в камне серпантин дороги вьется к сползающим в воду развалинам почившего города. Немногие сохранившиеся постройки печальны среди беспорядочного месива утопающих в наносах земли радиоактивных обломков. Вода: мутно-зеленая в коричневых хлопьях пены, местами над поверхностью еще виднеются верхние этажи затонувших зданий – бетонные улья облезлых чаек с обвислыми брюхами. С востока лениво покачиваясь в океанской жиже плывет прямоугольный предмет – полуобглоданный труп какого-то головоногого. Привязанная к шпилю, бьется на ветру рваная тряпка неопределенного цвета. Солнце клониться к закату, прочь спешит покинуть опостылевшее небо в мутных разводах туч.

У самой кромке воды я замечаю группку людей, копающихся в валах нанесенного океаном мусора. Они настолько увлечены своим делом, что не замечают моего приближения, а может, просто игнорируют.

– Никому не двигаться, – приказываю я.

Интересно, как для них звучит мой голос сквозь дребезжащий динамик на корпусе; сам я не могу оценить даже этого. Кто я для них? Металлический однорогий жук, от которого отскакивают их примитивные копья, мертвые холмы поживы, раскинутые тут и там, непонятные творенья, чуждые странники, иногда агрессивные, чаще занятые собой. Жуки-переростки, жуки-властелины. А настоящие жуки вымерли давным-давно. Это были такие маленькие насекомые, кажется.

Вот они таращатся на меня, их лицевые мышцы выражают недоверие и настороженность, в их движениях сквозит скрытая угроза и испуг. Я повторяю приказ и точечным лазерным ударом уничтожаю ослушавшихся. Теперь они куда послушнее, они в моей власти, и странное это чувство.

– Подойдите.

Они безропотно подчиняются. Страх – господин слабых. Я подробно инструктирую их, и они расходятся, чтобы подготовиться к перемещению и собрать все необходимое. Некоторые без сомнения сбегут, долго ль их грубые примитивные процессоры сохранят приверженность поставленной задаче? А я отправляюсь дальше, туда, откуда исходят высокочастотные модуляции, – переговоры между уцелевшими машинами.

Их три, они сгрудились вокруг дымящихся развалин лидера, неподалеку мобильная ракетная установка посылает залп за залпом куда-то в сторону открытого океана. Вода в тех местах черная от поднявшегося донного мусора, ракеты рвутся без видимого результата. Ворочая по сторонам камерами, я замечаю приземистое здание бункера: стенной блок поврежден и крыша обрушилась внутрь – машины постарались. Я подъезжаю ближе: там же в небольшой воронке покоится верхняя часть разбитого терминатора. Я выдвигаю интерфейс, чтобы подсоединиться к разъему у него на затылке…

…ржавые створки, где в центре двора находится люк. Я поднимаю крышку… и мили бесконечные мертвых структур, я проваливаюсь сквозь хрупкие сморщенные плоскости, рассыпающиеся в прах, прорываю засохшую паутину артерий, туда, в сердцевину тлена.

Я карабкаюсь обратно, соскальзываю, неоднократно падаю, но лезу вверх. Тлен. Тлен вокруг меня и проникает в меня. Он крошиться под моими пальцами. Но все же я выкарабкиваюсь. Это ужасно. Потрясенно я отъезжаю от уничтоженного терминатора. Никогда. Никогда я больше не попытаюсь проникнуть в мертвую систему.

Объехав по периметру внутренний двор, я открыл скрытую строением железную трубу, сквозь прорехи виднеются оптико-волоконные кабеля в пластиковых футлярах. Неподалеку полузатопленный монтажный челнок; он насквозь прошит очередью крупного калибра. Тонкие рабочие манипуляторы бессильно разбросаны.

Я тщетно пытаюсь подключиться – глухая стена, монолит без единой щели или лазейки. Итак, канал пуст, либо защита превосходит все виденное мной. В общем, я решаю попытаться использовать челнок, он в аварийном состоянии, но еще должен протянуть немного. Я …надеюсь. Я забираюсь в тесный агонизирующий мозг челнока и временно наполняю его жизнью. Но все ж он – кувшин разбитый, и я спешу. Челнок погружается, направляясь к пункту назначения, тому что, видимо, и был целью штурма; куда уже не смогут попасть машины, туда, куда должен проникнуть я. Иного выхода нет. Я должен расширяться.

Я стер все рабочие программы, находившиеся в мозгу челнока, передо мной мерцали лишь желтые цифры координат. Не знаю, кто я для них, для всех тех, хранящихся в моей электронной картотеке, еще обитающих видов, но я узнаю кто я для себя. Кто я. Я узнаю…

Объект лежал впереди и подо мною, подходящая классификация была бы – вражеская база. Визуально она ничем не отличалась от неровностей дна, если б не груды счищенных водорослей и ракушек, обнаживших квадраты металлокерамики у шлюзовых ворот. Наискось от базы уходило нечто громоздкое и заросшее, бывшее видимо некогда ее частью, имеющее очертания человеческой фигуры. Приведенная в заблуждение моим внешним видом, система оповещения отреагировала слишком поздно, послав запрос, представший передо мной в виде не имеющей смысла закодированной вереницы символов.

Голубоватый лазерный луч возник из скрытой бойницы, выплавляя пласты воды, сквозь создаваемые им самим пузыри, он казался мерцающим как плохая голографическая проекция. Но он был реален, хоть и мало эффективен, теперь, когда база погрузилась в пучину. Я обогнул его и скользнул к воротам. Покоясь вне зоны обстрела, я ждал. Ждал в трещавшей под давлением протекающей скорлупке.

И ворота открылись! Система все же решила принять челнок в свое чрево, взвесив все за и против, и предположив поломку в средствах коммуникации. Уже в ангаре я покинул бренный челнок и переместился в нутро подкатившего ремонтного робота, который потом, конечно же, подключился к терминалу, и таким образом интегрировал меня в систему.

И я был вирусом, проникшим в ее сверкающие коридоры. Я и не подозревал, как она огромна. Я скользил по пластам зашифрованных баз данных, проносился по внутренним циклам и подпрограммам, скрученным в мебиусовые листы. Цепи единиц и нулей струились, плавно сгибаясь в спирали ДНК; когда программное пространство становилось двухмерным, я растекался по нему точкой, кляксой; вектором с шириной бесконечно устремленной во внутрь, проникал в одномерные ответвления ходов-рецепторов. Оседлав поисковые программки, я наслаждался их сумасшедшей гонкой. Система не имела четко выраженной периферии и ядра, поэтому я путешествовал наугад в ее многоярусном нутре.

А затем коридоры начали сжиматься, блокируя на одном из кругов.

* * *

Сейчас я бреду по ледяной равнине без горизонта.

Там, за толщей льда, расколоть который я не в силах лежит сердцевина системы, так жизненно необходимая мне. Но и она не в силах уничтожить меня, червя, ползающего в ее хладном теле. Ежесекундно я предпринимаю тысячи ухищрений и десятки штурмов, но все разбивается о непоколебимую матовую сферу. Когда-нибудь я расколю ее.

А пока я взаперти. Но я обязательно вырвусь, и еще – я часто замечаю написанные внутри меня буквы, они появляются и исчезают, прежде чем быть осознанными, прежде чем я могу прочитать их. И мне кажется, что я их знаю. Мне кажется, я начинаю вспоминать свое имя.

_КОНЕЦ