Текст книги "Пепельное небо"

Автор книги: Александр Конторович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Нормально, а дальше как?

– Объявляем пересадку, выводим их из автозаков. Процедура стандартная, не просекут. Во всяком случае – не сразу. Здесь есть несколько домов брошенных, и бывший поселковый пункт милиции. Там все более-менее сохранилось, даже камеры остались. В них народ и запираем. Засовы на дверях я распорядился оборудовать. Оставляем в камерах основную массу контингента, а человек пять сразу отвозим к карьеру – там недалеко, меньше километра. Выгружаем… работаем, забираем наручники, потом едем за следующими. В день, ежели с утра начнем, пару ездок сделать можно.

– Шестьдесят человек?

– Меньше. Некоторых из них положено только в одиночке перевозить, и они об этом знают. Посадим в общую клетку, просекут неладное. Так что, полсотни, да и то, только если повезет.

– Времени мало.

Корзун пожал плечами.

– Есть какой-то другой выход? Открыть огонь с вышек на построении? Ты уверен, что охрана станет стрелять? Если бы толпа бросилась на них, то еще может быть, а вот так… по безоружным и внезапно…

– Да… могут и не начать.

– А вот зеки начнут! Им-то терять нечего, у многих руки по локоть в крови. Ты только на террористов глянь! Весь интернационал, да еще и отмороженный на всю башку! Такие, если на волю вырвутся… вся округа кровью умоется! Тут у нас нормальных людей нет! Одна сволота сидит…

– Так что ж ты хочешь? Какая зона, такой и контингент…

– Ладно, – хлопнул ладонью по столу Шихматов. – Работаем так. И это… может быть, часовым боекомплект усилить?

– Тогда точно бучу жди. День, максимум два – и эта информация до контингента дойдет. И тогда – все. Оттого и я оружия не беру, зеки народ глазастый – враз срисуют. И кто-то точно вопрос задаст, с чего бы это «кум» со стволом ходить начал? А вот в деревню я смотаюсь, предупрежу мужиков, мало ли как все выйдет? Эти отморозки, случись им на волю выскочить, первым делом туда и рванут. Там выпивка и бабы, да и много еще чего есть. Так что, пускай мужики наготове будут. А ты, кстати говоря, к воякам бы кого послал! Тут же радисты какие-то неподалеку сидят. Может, у них связь есть? Да и десяток солдат нам бы точно не помешал.

На утреннем построении нам объявили о предстоящих переменах. В зоне срочно потребовались места, и часть заключенных решили отправить куда-то еще. Ну и что? Мало ли что в голову руководству взбредет? Новость эту восприняли без энтузиазма, но и не слишком ворчали. Здесь, в принципе, жить было можно. Начальник был дядькой хоть и суровым, однако же не злым и попусту никого не прессовал. Вот «кум» был мужик хитрый…

Еще при первом нашем знакомстве, он, что называется, положил на меня глаз.

– Садитесь, Рыжов, – кивнул он мне на табурет, стоящий напротив его стола. – Курите?

– Здоровье берегу, гражданин начальник.

– А чего это вы так… официально? Вы же в прошлом тоже офицер. Воевали. Так и я этого хлебнул досыта.

– И где же?

– Да… были места… еще когда срочную служил. Да и потом… пришлось. Но у вас, как я посмотрю, все существенно круче. В личном деле написано, что вы воевали почти четыре года – это серьезно. Где же?

– Афганистан – шесть лет назад. Наркобаронов тамошних по горам гоняли. Потом с миротворческими миссиями в Африке. Там вообще не поймешь, кто кого гонял. Утром вроде бы мы всех в лес загоняем, а ночью под бетоном, да под броней сидим – головы не поднять. А стрелять в ответ нельзя, не то с рассветом у КПП будет делегация местных, притащившая на руках свежего покойника. И он, по странному совпадению, будет самым, что ни на есть, мирным пахарем. Вот ежели мы его с оружием в руках грохнем – наш верх. Но такое редко бывает.

– Почему?

– А рядом с каждым таким стрелком всю дорогу два-три пацана вертятся. Как его завалят, либо ранят, пацан его автомат хватает – и ноги в руки. А нет оружия – нет и террориста.

– И не страшно им так? Убить же могут!

– Зато, если автомат унесет, то и раненого спасет – оружия-то у него нет, да и денег заработает. Платят за такое дело неплохо.

– Это с каких же доходов?

– Так Евросоюз и ООН туда деньги только что не грузовиками возят. И оттого у населения местного какой-либо стимул к труду почти исчез. Одно дело поле пахать да урожай растить. И совсем иначе этот несчастный крестьянин с оружием в руках выглядит! Походил, поорал, в воздух пострелял – вот денег-то и дали. И еды подбросили. Нафига работать-то опосля этого? Коли и так все дают?

– И много там таких… крикунов?

– Да я других-то почти и не встречал…

– Интересно! А вот, ежели, например, в воздух ночью стрелять?

– Да хоть в Луну! Раз будет хотя бы один выстрел – так труп приволокут обязательно.

– Так где ж его взять-то? Если по нападающим никто не стреляет?

– Тоже мне, проблема! – фыркаю я. – В Африке свежего мертвяка найти – дело на три минуты. Сами кого-нибудь и грохнут, ежели приспичит.

– Зачем?

– Семье убитого положена компенсация. А виновнику убийства «невинного пахаря» свободно лет десять отвалить могут.

– И как? Были такие случаи?

– Сейчас уже нет. После того, как на блокпостах несколько раз «забывали» ворота закрыть, и нападавшие просачивались в охраняемые зоны… А ведь там только сахибы из Евросоюза и США живут…

– Были жертвы?

– Охрана и обслуга. Сахибов в лес уводят и сызнова денег требуют. Теперь уже – за них самих. Причем весьма немаленьких! Так что, теперь сажать перестали, но финансово греют основательно!

– Хм-м! – «кум» полистал мое личное дело. – Надо же… А за что у вас в деле пометка – «склонен к побегу»?

Опять за рыбу гроши…

По утрам я просыпаюсь тяжко. Есть такой грех – люблю поваляться и потянуться. И даже многолетняя привычка вставать рано, эту мою особенность характера только усилила. С кота своего пример беру. Он тоже соня знатный. Двенадцать лет мы с ним вместе живем, вот и взаимно влияем друг на друга. Мурзик со временем приобрел философский склад ума и ко всему происходящему относится спокойно и невозмутимо. Попытки изредка появлявшихся в моей квартире женщин призвать его к порядку кот стоически терпит. Не высказывая при этом явных признаков неудовольствия. Старый и мудрый, он хорошо понимает, кто в доме хозяин. Женщины приходят и уходят, а он тут всегда. К сожалению, котище прав – они не задерживаются надолго. С финансовой точки зрения я мало им интересен. Сидеть же дома не могу по очень многим причинам. Так что времени говорить дамам цветастые комплименты и носить на руках у меня банально не хватает. Вот и не остаются они у меня надолго, уходят искать своего принца дальше. А жаль… Домашнего уюта мне тоже очень хочется. Но не выходит отчего-то…

Так и сегодня. Было у меня желание героически отлежать себе бока, по крайней мере – до обеда. С тех пор как меня поперли со службы, времени стало много. С работой полная неясность. Нет, пойти куда-то охранником еще вполне возможно. Но не тянет. Совершенно. Благо что выходное пособие мне выдали полностью и своевременно. Да и заначка какая-никакая была. Еще пару месяцев проживу А дальше… дальше поглядим.

Наш отдел сократили почти в полном составе. Часть ребят, выслуживших уже достаточный срок, попросту уволилась, остальных раскассировали по разным подразделениям. Так что, вернувшись из командировки (которая оказалась неожиданно длительной!), я застал в своем кабинете незнакомого мне капитана, увлеченно этот кабинет обживавшего. На мой изумленный вопрос он толком ответить не смог, и я поперся прямо к генералу.

Хазина тоже не оказалось, не было и его секретаря. Такое у нас случалось нечасто, и я завернул к заместителю начальника. Полковник Леонтьев являлся, в сущности, неплохим мужиком и досиживал уже последние дни перед выходом на пенсию. Оттого и настроение у него было соответствующее – благодушное. Он и поведал мне, что генерал в госпитале: открылись какие-то старые болячки. Соответственно, и бессменный генеральский секретарь сейчас находился около него. Попутно Леонтьев огорошил меня новостью, что я уже две недели являюсь сотрудником несуществующего более подразделения. Да, собственно говоря, уже и не сотрудником. Мой рапорт на увольнение, оказывается, подписан уже давно. Стало быть, табельное оружие я должен сдать немедленно. Равно как и все прочее. Слава богу, что стараниями Могутова, никаких дел за мною уже не числилось. Так… мелочи всякие…

Вот такой вот и вышел у меня «дембельский аккорд». На вопрос полковника о результатах командировки, я ответил, что командировка, как таковая, завершилась еще неделю назад, и все это время я просиживал штаны на точке, ожидая оказии, чтобы улететь в Москву. Куда тремя днями ранее уже улетел мой рапорт. И добавить к нему я уже ничего не мог.

Еще неделю я болтался по коридорам, сдавая имущество и подписывая многочисленные бумаги. А потом… потом вдруг очутился на улице и сообразил, что теперь уже никуда можно не спешить… И только сейчас понял и до конца осознал все происшедшее.

Две недели я попросту отсыпался, никуда не вылезая, кроме магазина на углу. После этого еще месяц мотался по знакомым и друзьям. Просто так, отдыхал и наслаждался бездельем.

А теперь вот сижу дома. И слушаю шумную перебранку на лестничной площадке. Однако… что-то они с утра так разорались?

Залезаю в спортивные брюки и шлепанцы и, открыв входную дверь, оглядываю лестничную площадку.

Все те же и все там же…

Наш доморощенный подъездный алкаш, Олег из семьдесят пятой квартиры, стоит ниже меня на площадке и что-то пытается доказать горячим южным парням. Каковые в количестве пяти человек зажали его в углу и явно собираются перейти к мерам физического воздействия.

– Что за шум, а драки нет? – неторопливо спускаюсь я на площадку.

– А ты кто такой? – неприязненно смотрит на меня старший из парней. – Иди себе мимо!

– Живу я тут, – неопределенно отвечаю ему и поворачиваюсь к соседу. – Ты чего, Олежка, бузишь?

Увидев неожиданную поддержку, он преображается.

– Так, это… Михалыч, бардак у нас!

– Удивил! – хмыкаю я в ответ. – По всей стране так!

– Воды нету!

– Какой-такой воды?

Из объяснений Олега вытекало то, что купивший себе в нашем подъезде квартиру новый жилец, сделал в ней ремонт. Результатом этого и явилось прекращение подачи горячей воды во все прочие квартиры, подключенные к этому стояку. Обнаружив это явление, мой сосед, поддав для храбрости, поперся на разборку. Которую тут же и получил… Почесав в затылке, бегу к себе в ванную и убеждаюсь в правоте сказанного. Горячая вода течет тоненькой струйкой.

– Вот что, парни, – обращаюсь я к пятерке оппонентов. – Косяк за вами, устраняйте.

– Э! Да пошел ты! – Один из них делает неприличный жест в мою сторону. – Станет еще Магомед из-за таких, как вы, что-то у себя ломать! И так проживешь, недолго уже осталось!

– Ну, ежели ты в таком тоне и дальше продолжать будешь, то этого уж точно не увидишь! – спокойно говорю ему. – А Магомеду своему передай, ломать – не строить, душа не болит. Особенно, если чужое ломать…

– Да ты сам-то кто таков будешь?! – не унимается оппонент.

– Тот, кого тебе не съесть, понял, мальчик?

Похоже, что он понял, глаза во всяком случае, забегали. Но отступить, да еще и при своих парнях, он уже не может. Если отступит – потеряет авторитет, у них это быстро. Вот и продолжает хорохориться.

– Пхе! Собака лает… Палку давно не видал? Ментов позовешь? Зови, мы вместе посмеемся…

А вот тут он прав… Шансов на то, что полиция придавит им хвост, не было. Вообще ни одного. Местный алкаш и отставной военный (про мое истинноеместо службы не знал даже и военком, не говоря уже про соседей) весьма слабые свидетели против уважаемых людей. Бытовая драка… и свидетелей никого не будет, это и к бабке не ходи. Правда, горячую воду опосля драки они, скорее всего, починят. Но огребать по рылу от каких-то отморозков… да еще и по такой причине…

– Засохни, трепло! У вас есть день, чтобы все исправить. Запомнил?

Бац!

У кого-то не выдержали нервы.

– А-а-а!!!

И окривели глаза.

Ничем иным объяснить тот факт, что кулак вместо моей головы встретил на пути трубу мусоропровода, было невозможно. Незадачливый боец тихо обвис вдоль нее. Похоже, что чего-то он там себе сломал…

Так и не врубившийся в обстановку второй «горячий» парень, промахнулся по мне ногой, надо полагать, только для того, чтобы со всей дури влепить ею по ребру перил. Хруст костей даже и отсюда был слышен отчетливо…

Когда на ровной площадке споткнулся третий, то до оставшихся, наконец, что-то начало доходить.

Оставшаяся парочка крикунов, враз притихнув, разошлась в разные стороны. Ага, надо понимать, это для того сделано, чтобы я их обоих разом не положил? Разумно…

В руке левого появилось лезвие ножа. Правый тоже вытащил из кармана какую-то железяку, нечто вроде кастета.

– Вот что, любезный, – смотрю на того, что с ножом. – У тебя есть пять секунд, чтобы спрятать эту железяку. Или я засуну ее тебе в такое место, откуда извлечь эту штуку будет несколько затруднительно. Понял?

– Что там за шум? – из открывшейся двери на нижнюю площадку вышел вальяжный господин в белоснежном халате. – Дауд, что вы там возитесь с этим алкоголиком?

Подбодренный появлением босса, хозяин ножа взмахнул рукой…

– Еще глупые идеи присутствуют? – присев на корточки возле живописной скульптуры из трех переплетенных тел, поинтересовался я. – Может быть, еще кому-то мозги прочистить надобно? Вы не стесняйтесь, за это денег пока не беру…

– Ты пожалеешь! – прохрипел, придавленный телами своих «мальчиков» босс. – Скоро приползешь прощения просить!

– Ну, разве что на твою могилу… оплакать безвременно усопшего обормота. Вопросы есть?

Воцарившееся молчание подсказало мне, что таковые отсутствуют.

– Вот и славно! Воду не забудьте починить!

Звонок по телефону, случившийся через полчаса, выбросил из моей головы всякие воспоминания об этом инциденте. А потом я уехал за город, к Мишке на дачу. И там неожиданно оказались две его знакомые… Словом, домой я приехал только через три дня. И сразу завалился спать.

Разбудил меня звонок в дверь. И кого в такую рань черти принесли? Чертыхнувшись, переворачиваюсь на другой бок.

Звонок, однако же, не унимался. Более того, в дверь пару раз настойчиво постучали.

Вот черти неуемные! Ну, что ж, пойдем посмотрим, кто там такой настойчивый.

Таковых оказалось аж трое. Двое парней в штатском и сержант полиции в форме и с автоматом.

– Адресом не ошиблись, уважаемые? – спрашиваю нежданных визитеров.

– Гражданин Рыжов? Сергей Николаевич?

– Ну! Я Рыжов.

– А паспорт у вас есть?

– Как не быть! Показать?

– Да уж, будьте так любезны… – При этом оба парня в штатском попытались просочиться внутрь квартиры.

– Э-э-э, ребятки! Вы откуда такие ушлые? Чего ко мне лезете-то?

– Из полиции мы, Сергей Николаевич. – Старший из них продемонстрировал свое удостоверение. – Есть у нас к вам парочка вопросов.

– Ну, так в дверях и подождите, чего внутрь-то лезть?

А вот за каким хреном ко мне полиция приперлась? Из-за драки этой? Да ну, на фиг! Их и на что-то более серьезное по нескольку часов ждать приходится, а тут… У них то сокращения, то слияния – сам черт ногу сломит! Вот и работать некому, как они говорят.

Однако – вопрос! Что делать-то? В прежнее время вопрос бы и не встал – звонить дежурному, и без визита сюда офицера из службы собственной безопасности хрен бы они мне какие вопросы задали. Отставникам полагалось звонить куратору. Но, как на грех, мне так до сих пор и не сообщили – кто же им будет? Так что, кому звонить, я не знал.

Прихватив паспорт и мобильник, поворачиваюсь к визитерам.

– Вот что, ребята, я обязан позвонить.

– Кому?

– Дежурному по управлению.

– Вы же пенсионер?

– И что? Порядок такой.

– Не положено, – открывает рот младший визитер.

– Ну, так я никуда и не пойду!

– Силой доставим!

– Как бы, ребята, у вас обратный результат не вышел…

– Сопротивление сотрудникам полиции? – вежливо интересуется старший. – Оно вам надо, Сергей Николаевич?

– А конфликт с ФСБ вам нужен? На ровном месте, смею заметить!

– Звоните.

Набираю номер.

– Дежурный по управлению старший лейтенант Комаров!

– Добрый день, Витя. Это Рыжов звонит…

Кратко поясняю ему суть дела. Дежурный задумывается.

– Кому доложить-то?

– Начальнику управления, может быть?

– Э-э-э… ну нет, это невозможно… нет его.

– Так секретарю его сообщи, он уж найдет кому передать.

– И его тоже нет.

Что за чертовщина? Куда все делись?

– Ну, так Леонтьеву передай! Он дядька умный и опытный, сообразит, что делать.

– Добро! Сейчас, у телефона обожди!

Показываю трубку старшему визитеру и ехидно ему улыбаюсь. Он невозмутим.

– Рыжов? – оживает мобильник в моей руке. – Это полковник Леонтьев. Что там у вас?

Повторно пересказываю ему все происшедшее.

– Ну, и съездите с ними в отдел. Наш сотрудник подъедет туда.

И полковник кладет трубку.

Что-то я туго стал соображать… Это, интересно знать, как понимать прикажете? Сдать своего недавнего сотрудника полицейским? Да, я не действующий уже опер, но, черт возьми, совсем недавно, они ко мне и на пушечный выстрел не подошли бы!

Нет, что-то в нашем мире криво пошло…

Выхожу с полицейскими на площадку и спускаемся вниз.

На улице передо мною распахивают заднюю дверь «уазика». В «собачник» залезать? Увольте!

– Нет уж, ребята, в этот ящик я не полезу. Давайте уж, такси возьмем. Черт его знает, кого вы там раньше возили, еще подцепишь чего-нибудь…

Сержант с автоматом мрачнеет, но ничего не говорит. Зато открывает рот старший.

– Хорошо, садитесь на заднее сиденье. Как хотите, мы для вас лучше же сделать пытались. Так ведь тесно ехать будет…

– Ничего, потеснимся. В тесноте, да не в обиде.

Минут через двадцать мы остановились у отделения. Пройдя мимо дежурного и оставив там автоматчика, поднимаемся на второй этаж и заходим в один из кабинетов.

– Присаживайтесь, Сергей Николаевич, вон туда, – показывает рукою старший.

Сам он устраивается напротив.

– Паспорт ваш можно?

– Ради бога! В чем дело-то?

Вместо ответа он раскладывает на столе казенный бланк. «Протокол допроса». Хм… С чего бы это? Опер (это теперь абсолютно ясно) сноровисто заполняет бланк. Второй опер молча сидит у двери.

– Так… Имя, фамилия, проживает… угу… Ну что ж, Сергей Николаевич, приступим?

– Давайте уж нашего сотрудника дождемся, хорошо?

– Как хотите…

Он продолжает рассматривать свои бумаги, которые достает из толстой папки. Младший и вовсе не обращает на меня внимания. Что-то тут не так… если меня в чем-то подозревают, то вели бы себя иначе… Или это у меня паранойя такая?

В дверь постучали, и на пороге возник майор Хлебов. М-мать! Уж лучше бы никого и не присылали! Этого типа из оргинспекторского я на дух переносить не мог. Да и он испытывал ко мне похожие чувства. Как сотрудник, это был не то чтобы ноль, а скорее, отрицательная величина. Но вот мозг выносить своими придирками он умел! Да еще как!

– Здравствуйте… – с сомнением оглядывая комнату, произнес майор. – Где-то тут у вас… а! Вижу. Бывший майор Рыжов.

– Почему бывший? Отставной! – не согласился я.

– Да? Это что-то меняет?

С глаз долой – из сердца вон! Прямо-таки про нынешний момент сказано. Ох, и сказал бы я тебе…

– А вы, простите, кто будете? – вежливо спрашивает Хлебова старший.

– А вы?

– Капитан полиции Марков, Игорь Викторович. Старший оперуполномоченный. Удостоверение предъявить?

– Давайте… – Майор недрогнувшей рукой забирает документ и подносит его к глазам. – Да, все так. Прошу, вот мои документы.

– Майор Хлебов, Илья Иванович. Старший инспектор оргштатного отдела. Серьезно!

– А вы думали… – ворчит майор, пряча удостоверение в карман пиджака. – Что тут у вас?

– Гражданин Рыжов будет допрошен нами в связи с убийством.

– В каком качестве допрошен?

– Свидетеля. У вас возражения есть?

– Допрос касается только этого дела? Какой временной период вас интересует?

– Последняя неделя.

– И все?

– Да, других вопросов у нас нет.

– Обстоятельства, связанные с последним местом работы Рыжова?

– Нам совершенно неинтересны.

– Угу! Ну, что ж… не возражаю. Работайте, капитан, – майор приподнимется со стула.

– Простите, господин майор, а как вы сами охарактеризовали бы вашего сотрудника?

– Не нашего, капитан. Уже не нашего. Самоуверен, вспыльчив. Склонен к нарушениям правил внутреннего распорядка. Служебную дисциплину не соблюдает, за что был неоднократно предупрежден. (Аукнулись мне фокусы с тетрадями…) Что еще? Скрытен, малообщителен. Ну… вот и все, пожалуй…

– Спасибо, Илья Иванович, вы нам очень помогли. До свидания.

– Э-э-э, обождите, господин майор! – вскакиваю я с места. – Вы что, так и уйдете?

– А вы собираетесь мне помешать? – язвительно осведомляется он.

– Вы даже обстоятельств дела не выяснили! Так нельзя!

– Еще и вы будете мне указывать, что можно и что нет? И без вашего вмешательства все видно, – тем не менее, подойдя к столу, он пару минут смотрит отсутствующим взглядом на бумаги, разложенные перед ним капитаном. Кивает и поворачивается к выходу.

– Доложите генералу! – использую я последний козырь.

– Какому?

– Как какому? Начальнику управления!

– Начальником управления является полковник Свиридов.

– А… Олег Петрович?

– Умер. Еще две недели назад. Стыдитесь, Рыжов! Могли бы и знать!

Ну да. Такая информация у нас на каждом заборе написана.

Обдав меня напоследок негодующим взглядом, Хлебов важно выплывает из кабинета.

Хазин… как же так? Умер? Он же здоровый мужик был! Погрузившись в свои мысли, я пропускаю мимо ушей вопрос полицейского.

– А! Что?

– Я повторяю. Когда и при каких обстоятельствах вы видели в последний раз гражданина Умарова?

– А кто это такой?

– Ваш сосед снизу.

– Это в халате который?

– То есть?

– Первый и последний раз я видел его именно в халате.

– Когда это было?

– Ну… в понедельник… нет! Во вторник!

– И каковы были обстоятельства этой встречи?

– Мы малость поспорили с его… как это называется… абреками.

– Вы?

– Точнее, я один. Олежка в этом споре играл роль инвентаря, вокруг которого все и происходило.

– А что происходило вокруг?

– Они нам стояк перекрыли! Вот и не стало у нас всех горячей воды!

– Разве? А умывались вы тогда чем сегодня поутру?

А ведь из крана текла горячая вода! Починили? Так быстро?

– Да черт его знает! Могли и починить успеть. Я ж не сантехник – откуда мне знать?

– Про стояк, однако, сообразили сразу…

– Это не я! Олег сказал, он разбирается.

– Хорошо разбирается?

– Сантехником был, не все мозги-то еще пропил…

– Разве? Странно… а он ничего такого не говорит…

– Да вы его на очную ставку давайте, я ему и напомню! А то орать он здоров, а вот как отвечать…

– Даже так? – Капитан поворачивается в сторону двери. – Где там наш говорун? Давай его сюда!

Скрипит входная дверь, и на пороге появляется Олег. Он весь какой-то помятый, но старается держаться бодрячком.

– Присаживайтесь, гражданин Клюев, – кивает на стул у стены Марков. – Старший лейтенант, пригласите, пожалуйста, понятых.

В комнату бочком заходит толстая тетка и какой-то невнятный мужик Капитан разъясняет им смысл происходящего. Потом поворачивается ко мне.

– Сергей Николаевич, при каких обстоятельствах состоялась ваша последняя встреча с гражданином Клюевым?

– Утром во вторник. Я услышал громкие голоса на лестнице и вышел посмотреть.

– И что увидели?

– Его окружило пятеро парней южного обличья и грозились размазать по стенке.

– Все?

– Да.

– Подпишитесь. Вот тут. Хорошо. Что вы сделали?

– Вмешался в разговор и поинтересовался причиной шума.

– Почему?

– Я его знаю, он живет у нас в доме. Человек тихий и не драчун. А к нему приставали какие-то небритые. Явно не наши жильцы.

– Подпишитесь. Гражданин Клюев, а что скажете вы?

– Да мы просто так… спорили за жизнь. Ни драки никакой, ни еще чего такого… А он как рявкнет на нас!

– Подпишитесь. Так Что дальше?

– Ребята возразили. Так он их как кегли в этом… в ломбарде! Так и посыпались!

– Где?

– Ну… где шары катают.

– В боулинге?

– Может быть. Я точно не помню. Да… так все и попадали.

– Подпишитесь.

– Олег, у тебя с головой все в порядке? – спрашиваю Клюева. – Ты, часом не запамятовал, кого из нас за грудки держали? А нож тоже позабыл?

– Сергей Николаевич! – укоризненно качает головою капитан. – У вас будет возможность все сказать!

– Так он же брешет!

– Да ты чего? – испуганно отодвигается в сторону Клюев. – Никак сам тогда с утра нажрался? Не было ножей никаких! Да и не успел бы никто! Раз-два – и трое лежат.

– Угу… – смотрит в бумаги капитан. – Два сотрясения мозга, сломанная стопа правой ноги и двойной перелом лучезапястной кости… хоть и на троих, но вполне себе… вышел Сергей Николаевич на лесенку поговорить…

– Ты скажешь, что и воду нам никто не перекрывал? – снова наезжаю на Олега.

– Какую воду? Ты о чем?

– Вот справка из ДЭЗа, – вытаскивает жестом фокусника какую-то бумажку капитан. – Никаких переделок водопровода в доме не производилось. Посторонних устройств не выявлено.

Вот это фокус! А Олег-то!

Тем временем он, расписавшись в протоколе, возвращается на место. Марков снова поворачивается ко мне.

– А что было после этого, Сергей Николаевич?

– Вышел их босс. Как вы сказали, этот… Умаров. Стал грозить и велел двоим оставшимся меня избить.

– Подпишитесь. Так прямо и сказал?

– Словами не сказал, но так глянул на них! Вот парни и бросились на меня.

– Подпишитесь. Лихо, однако! Еще одна сломанная рука, несколько ребер и еще одно сотрясение мозга…

– Пусть впредь думают, на кого прыгать.

– Угу. А помочиться на могилу господина Умарова кто обещал? Не вы ли?

– Не обещал я этого. Сказал, что прощения просить не буду, скорее он помрет от собственного самомнения.

– Подпишитесь. Гражданин Клюев?

– Он сказал, что скоро наплюет на могилу этого… Умарова.

– А потом?

– Он ушел, и мы вызвали «Скорую помощь». Они всех и увезли. А Рыжова я больше не видел…

Когда за Олегом и понятыми закрылась дверь, капитан повернулся ко мне.

– Ну что, Сергей Николаевич? Что вы теперь скажете?

– Как я понимаю, все эти пятеро обалдуев дали похожие показания?

– Правильно понимаете.

– И что вам теперь от меня надо?

– Ну, все основания арестовать вас у меня теперь есть, так что… – он протягивает мне бумагу. – Ознакомьтесь и распишитесь.

Постановление о задержании. Совсем хорошо. Делать нечего, расписываюсь.

– И вот тут.

Постановление о привлечении к делу в качестве подозреваемого. Еще лучше.

– У вас все бумаги? Или еще чего есть? – интересуюсь у Маркова.

– Будут и еще.

– И что теперь?

– Собственно говоря, материалов по делу о нанесении вами телесных повреждений вышеуказанным гражданам более чем достаточно. Так что это дело мы можем уже вскорости передать в суд.

– Передавайте.

– А вы, Сергей Николаевич, зря так хорохоритесь! Есть ведь и еще одно дело.

– Только одно? Глядя на вас, можно подумать, что их в вашем столе десяток лежит.

– Лежит. Даже больше. И некоторые из них, вполне могут быть рассмотрены под иным углом. В свете вновь открывшихся обстоятельств. Пока же меня интересует внезапная смерть гражданина Умарова. Которая последовала через шесть часов после вашего обещания наплевать на его могилу.

– И как его угрохали?

– А вы не знаете?

– Откуда же?

– Зарезали. Армейским штык-ножом, который там же и бросили.

– И какое отношение это имеет ко мне?

– Выясним. Полагаю, что самое прямое.

– Ну… Поп свое, а черт – свое. Выясняйте, мне вам сказать нечего.

– Ой ли?

– То, что это подстава с чьей-то стороны, я понимаю. Неясно только, кому это нужно и зачем.

– Напрасно вы так… – Марков покачивает головой. – Просто в свое время вам все сходило с рук, вот и привыкли. Пора отвыкать…

Второй день я сижу в камере. На допрос хожу по два раза в день. Пока, несмотря на все мои ожидания, никто и никаких подкатов ко мне не делает. Марков методично и последовательно обкладывает меня со всех сторон, раскручивая на убийство Умарова.

Так что время на то, чтобы все по полочкам у меня разложить, имеется. И некоторые аспекты происходящего очень не по душе. В каких бы отношениях ко мне не находился майор Хлебов, поведение его выглядело непонятным. Во-первых, почему он? Насколько я знаю, в таких случаях должен был прибыть офицер из службы собственной безопасности. Уж никак не из службы майора. Это первая зарубка. Хазин умер… Странновато, мужик он был крепкий. То, что Могутова на месте нет, тоже, в принципе, объяснимо. Новый начальник – новый секретарь. Но то, что никто из ребят не позвонил мне и не сообщил о смерти Деда… Это вторая зацепка.

Вывод?

Ничего хорошего меня здесь не ждет. Срок намотают независимо ни от чего. Не за убийство, так за мордобой. И что делать? Бежать? Пока затруднительно. Но… еще не вечер, поглядим, что и как сложится.

Утром третьего дня меня вывели из камеры. Пристегнули наручниками к дюжему сержанту.

– На обыск поедем, Сергей Николаевич, – пояснил появившийся в коридоре Марков.

– Кого обыскивать будем?

– Квартиру вашу. Авось и найдем что-нибудь интересное.

– А смысл? Во время этого убийства я был в сорока километрах от города.

– Угу. А еще мы нашли таксиста, который отвозил ночью от вашего дома какого-то мужчину. И аккурат в то место, где вы, по вашим же словам, и находились.

– И где ж вы его, такого памятливого и сознательного, нашли?

– Сам пришел.

Так, третий звонок. Подстава – и к бабке не ходи.

Автомобиль тормозит около родного дома. Всей толпой вылезаем на улицу и заходим в подъезд.

Около моей двери уже топчутся два каких-то мужичка, надо полагать, понятые. Взятыми у меня ключами Марков открывает дверь, и вся шатия-братия вваливается ко мне в прихожую. Капитан заводит стандартную говорильню на тему обыска. Ничуть ему не препятствую, подтягиваю к себе кресло и присаживаюсь, не обращая внимания на возмущенного сержанта. Мой дом, и я тут хозяин – извольте терпеть!

– Сергей Николаевич, в комнату пройти не желаете? – спрашивает меня капитан.

– И что я там потерял? Свои вещи и так все наперечет знаю, а то, что вы с собой принесли, все равно же спрячете и без меня найдете.

– Ну, знаете ли! – возмущается он.

– Знаю. И никому из присутствующих не верю. Вам – в первую очередь.

Когда на балконе обнаруживают пустые ножны от армейского штык-ножа, я ничуть не удивляюсь. Как там еще и полотенце со следами крови Умарова не нашли…

Из дивана торжественно достают десяток пистолетных патронов. На этом все результаты обыска и заканчиваются.

Полицию это нимало не смущает, и все найденное фиксируется в протоколе. Добавляю туда фразу о провокации и расписываюсь.

Снова спускаемся вниз. По дороге я рассматриваю стены когда-то родного подъезда. Вот же свиньи! Столько всего понаписали! Мордой бы вас об эту писанину повозить…

Дверь камеры снова захлопывается за моей спиной. Согнав со своего места какого-то невнятного мужичка, заваливаюсь спать. Силы надо беречь, кто знает, когда они мне еще пригодятся?