Текст книги "Книга судеб"

Автор книги: Александр Харламов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

КНИГА СУДЕБ

ГЛАВА 1

Зима в Харьков пришла, как всегда неожиданно, что для ЖКХ, что для простых автолюбителей, которые не переобувались до последнего, надеясь на извечный авось. Все вокруг было усыпано снегом. Ветки абрикоса склонились под тяжестью набухших осадков до самой земли, готовые лавиной вот-вот обрушиться вниз на грешную землю, на которой кое-где из сугробов выглядывала зеленая травка.

Я стоял на балконе своей квартиры и наслаждался зимней сказкой, неожиданно ворвавшейся в нашу жизнь в конце ноября. Обычно в такое время в Харькове только-только начинает холодать, а сейчас…Снежное великолепие раскинулось по всему городу белым покрывалом, еще не замаранное утренним потоком машин.

В одной руке у меня была традиционная чашка кофе, в другой зажженная сигарета, медленно тлеющая на прохладном ветру. Сигареты были дорогие, но раз в год, с отпускных, даже по нынешним временам можно шикануть, купив “Парламент”. Тем более книгу мою рассматривают в издательстве, довольно известном и возможно даже издадут. После истории с зеркалом Вышицкого мое самомнение поднялось настолько, что я даже решился отправить рукопись редакционному совету. Так что жизнь понемногу налаживалась, даже несмотря на зимние холода.

Жена с работы еще не пришла. Частная клиника, так и осталась мечтой в Зазеркалье. Так что моя любимая Светочка исправно трудилась на благо гинекологии в государственном учреждении, как и положено за копейки. Мишка был в школе, мною туда отведенный еще с утра, а любимая теща – Эльвира Олеговна наслаждалась процессом приготовления обеда, одновременно что-то горячо обсуждая с нашей соседкой и кумой Шушкой из первого подъезда. Окна на кухню были открыты, а Эльвира Олеговна обладала довольно громким голосом, так что я был в курсе всех жизненных перепитий Светкиной кумы, даже не заходя в комнату, что не мешало мне вдыхать колкий холодный воздух, наслаждаясь природой. Сейчас бы на лыжи…Я вздохнул, сделав большой глоток кофе. Мечта, конечно, приятная, но практически невыполнимая. Жена выбрала все свои отгулы и всевозможные отлучки на год вперед, так что Карпаты с их лыжными трассами для нас закрыты.

В кармане звонко пиликнул телефон. Я отставил кофе, вытащил старенький НТС, которые согласно нашей старой семейной традиции донашивал за супругой. На ярком экране горело сообщение от Мишки : “Вам дзвинили”

Отлично! Значит уроки закончились , и мой человеческий детеныш ожидает в холее школы. Я допил одним глотком кофе и потушил в пепельнице, сделанной из старой джезвы, окурок.

– Эльвира Олеговна!– прокричал я, быстро натягивая джинсы и свитер, но теща увлеченная разговором, мой крик проигнорировала. Это она сейчас так…не слышит, а вот когда наступает вечер и мы со Светланой задумываемся об исполнении супружеского долга, то все ей хорошо слышно.– Эльвира Олеговна…

Наконец, теща смогла отрваться от аппарата связи и зашла в спальню, ничуть не стесняясь того, что я был в одних трусах, с натянутой на одну ногу штаниной.

– Ты звал, Саш?

– Мишка освободился, я за ним. Будет звонить Света предупредите ее,– попросил я, полностью облачаясь.

– Подожди, может надо что-то купить,– бросила мне теща, убегая на кухню составлять список продуктов, а я тем временем быстро выскользнул прочь из дома, сделав вид, что не понял ее.

Сбежал по ступенькам, вдыхая морозный воздух. Совсем рядом от меня с крышы с грохотом сорвалась огромная сосулька, разбившись вдребезги на сотни осколков. Я отшатнулся и дворами пошел к школе, стараясь избегать домов с таким убийственным оружием.

Первый семестр закончился, как и Светкины мучения, с Мишкой заново проходившей школьную программу. Впереди десять дней новогодних каникул, десять дней конфети, подарков и мандарин…

Навстречу мне через пешеходный переход стайкой шли старшеклассники, живо обсужадющие новогодний школьный бал, следом ребята поменьше ожесточенно играли в снежки. Снег лепился плохо, так что это больше напоминало простое баловство, а за кже за ними, тяжело неся на своих маленьких плечах огромные рюкзаки, медленно следовали с родителями младшие классы. Обогнув эту толпу, я вошел в полутемный холл нашей родной восьмой школы. Прямо под стендом с гербом и жовто-блакитним прапором сидел Мишка, уткнувшись в телефон, из которого неслись какие-то крики, выстрелы и музыка. Ясно…опять залпи в какую-то новомодную игрушку.

Я присел рядом, ласково потрепав сына по вихрастой голове.

– Ну как дела?– с трудом оторвавшись от мерцающего экрана, Мишка все же ответил:

– Нормально! А где бабушка?

– Бабушка кушать готовит, так что я за нее…– я усмехнулся, вспомнив известную комедию, хотя вряд ли нынешнее поколение помнит Гайдая.– Пойдем?

Мишка надел рюкзак, попутно перекрутив лямки,натянув на одно ухо шапку, терпеливо еще минуту ждал пока я приведу его в божеский вид. Уж такой он у нас был не собранный…Иногда мне казалось, что Рассеянный с улицы Бассейнной писался именно с него.

– Ну вот!– критически осмотрев ребенка, удовлетворенно хмыкнул я.– Сойдет для сельской местности…

Мы вышли на улицу, проводив взглядом травмай, ехавший в сторону центра.

– Может погуляем?– предложил Мишка, поймав мой взгляд. Я мельком глянул на часы. Половина второго…Ничего страшного если мы немного задержимся, решил я. Только надо всех предупредить. Еще пару минут я согласовывал нашу с Мишкой прогулку с семейный командованием в лице жены и тещи, а потом мы сели на грохочущий травмай и покатили в центр города, чтобы просто насладиться видами зимнего Харькова, который в это время года , со всеми своими древними зданиями и старинными арками, похож на столицу какой-нибудь сказочной Лапландии. К тому же было бы интересно посмотреть на новогоднюю елку, выставленную на площади Конституции.

Окна замерзли и покрылись причудливыми узорами, какие не нарисовал бы не один художник, даже обладающий самой вычурной фантазией. По обеденному времени людей было мало, в основном пенсионеры, в любое время дня и ночи спешащие куда по своим делам с авоськами и потертыми сумочками.

– Красиво, правда?– я кивнул в сторону елки, установленное на макете эйфелевой башни во французком бульваре. Мишка согласно кивнул, прижавшись носом к холодному стеклу. Хорошо иногда вот так вот сесть на травмай и под стук колес наслаждаться видами одного из самых лучших городов на земле.

Промелькнул универмаг Харьков в открытой двери, впустившей в уютное тепло общественного транспорта облако холодного пара. Проехали черз мост, выбрались на Сумскую, по левой стороне мелькнула заправка.

– Наш выход,– я взял сына за руку и мы выбрались на брусчатку центра. Вокруг фонарики, гирлянды, смех, люди спешат ко входу метро, толпятся на остановках, просто гуляют держась за руку… Правда, Лапландия…

Мишка открытыми глазами глядел на все это чудо, живо обсуждая принцип работы электричества. Я вяло соглашался с ним, особо не вслушиваясь в поток слов, которые произносил мой сын. Среди бесконечного потока людей и машин, на другой стороне Сумской, в огромной зеркальной витрине дорого бутика я разглядел знакомое лицо, которое уже думал, что никогда не встречу в своей жизни. Меня пробило от макушки до пят, будто ударом тока. Я замер на месте, не отрывая глаз от витрины, а Мишка настойчиво тянул меня куда-то в сторону.

– Саша,– канючил он, грозя оторвать мне рукав пуховика.

Среди блестящих гирлянд и бессловесных маникенов, наряженных в дорогие платья крутилась возле зеркала Яна Красовская. Она была точно такой же, какой я запомнил ее в Зазеркалье. Та же стройная фигура, узковатые глаза с хитрым прищуром, крашенные волосы под блонд, подстриженное карэ, даже курточка та же самая, что была на ней в день нашей первой встречи.

– Саша…– Мишка со всей силы толкнул меня в плечо, вернув к реальности.Я вздрогнул, машинально потянувшись за сигаретами. Ошарашенно моргал глазами. Значит она реально существует! Значит Красовская не плод моего воображения. Не отчаянный крик о помощи, а настоящий человек из плоти и крови.

– Мы идем?– вопрошал сын, но я все никак не мог совладать с собой. Все то, что я хотел забыть, всколыхнулось в моем сердце: Вышицкий, Божена, Янка…Сигарета истлела, а я так и не сделала из нее ни одной затяжки. Пальцы обожгло и я выбросил ее в сторону.

– Мы идем?– снова повторил сын.

– Да, идем…– я взял его за руку, мысленно прокручивая в голове события, случившиеся со мной в октябре месяце. Вспомнил ее слова, когда она отправляла меня в Зазеркалье:

– Найди меня там в реальности, если я в ней существую. Расскажи обо всем. Мы с тобой напишем бесстселер.

Книга уже написана, сдана на рассмотрение, а Яна жива и здорова, более того вполне реальна. Но что я ей скажу? Извините, я Александр Дворкин мы тут в моем Зазеркалье такого наворотили, не хотите ли послушать? Вот тут-то психиатрия и распахнет передо мной свои гостеприимные двери.

– Глянь, елка!– мы выбрались на площадь, где высилась лесная красавица, доставленная в Харьков по спецзаказу. Она мигала всем цветами радуги, чуть припорошенная снегом. Под ней располагался деревянный сруб, где базировался на время праздников Святой Николай со своей внучкой.

– Красиво, Мишань,– поддержал я сына, отгоняя наваждение.

Мы сфотографировались у ели. Отправили снимок Светлане и Эльвире Олеговне. Потом я снял одного лишь Мишку на фоне сруба и елки. Это фото отослали его родному отцу в Испанию, где он задержался по своим торговым делам.

Но настроение куда-то бесследно исчезло. Красовская стояла перед глазами. Я понимал, что возможно ввязываюсь в очередную авантюру, но твердо решил ее найти. Если она есть в реальности, то может и работает в газете “Вечерний Харьков”?

Медленно пошли ко входу в метро. Мишке эта поездка явно запомнится. Он редко выбирается на такого рода прогулки, когда надо тащиться через весь город, используя общественный транспорт, да и мне, наверное тоже, учитывая последние обстоятельства.

В длинном тускло освещенном переходе городского метроплитена во всю шла бойкая торговля, начиная от носков и заканчивая высокотехнологическими гаджетами. Харьковчане, толкаясь, рвались кто наружу, кто в глубины подземки, игнорируя призывы продавцов.

Я остановился с Мишкой напротив лотка с книгами и газетами. За десять гривен приобрел какой-то детский журнал и последний номер “Вечернего Харькова”. На обложке был наш мэр, торжественно открывающий какой-то центр. Бегло пролистав газету, я двинулся вниз по лестнице к поездам.

Нам с сыном не повезло. Электричка только отъехала. Подав нам напоследок прощальный гудок, качнув на память звостовым вагоном. Ничего не оставалось как только ждать. Мы нашли место на смой крайней скамейке. Мишка уткнулся в журнал, а я стал рассматривать окружающую меня обстановку. Чувство тревоги. Захлестнувшее меня со времени встречи с Красовской, не покидало меня. Рядом с нами, натужно кряхтя, уселась старушка в старом драповом пальто и потертой беретке. У ее ног стояла небольшая тачка, на которой установлена была пустая клетчатая сумка, туго перевязанная шпагатом. Понятное дело, оценив соседку, решил я, либо на дачу, либо на рынок за продуктами.

Замигало красным табло, извещавшее о том, что на станцию Площадь Конститции прибывает поезд. Я поднляся со своего места. Не торопясь тревожить сына. Огляделся. Толпа на платформе была небольшая. Несколько стаек студентов, все те же пенсионеры и двое крепких мужчин спортивного облика. Цепко и внимательно они оглядывали перрон, высматривая кого-то. Поймав взгляд одного из них, я отвернулся. И…замер, пораженный увиденным.

По платформе пдвигался чей-то призрак. Он висел сантиметрах в сорока над землей и двигался в нашу сторону. Полупрозрачный, больше похожий на туманную дымку, он имел четкие контуры мужской крепко сбитой фигуры. Темные волосы, сильное волевое лицо, искаженное гримассой боли. Я вздрогнул и на всякий случай оглянулся, искренне надеясь, что кроме меня это чудо видит еще кто-нибудь, но нет…Все на платфорем были заняты своими делами. Девчонки-студентки весело переговаривались, что-то обсуждая, пенсионеры мерно кряхтели, опираясь на трости, даже Мишка не повернул головы в сторону пришельца.

А призрак качнулся из стороны в сторону, потом поймал мой удивленный взгляд и покачал головой, мерзко улыбаясь. Нет! Только не это! Мысленно взмолился я, опять эти чертовы видения, как же хорошо и спокойно я прожил этот месяц без всякой мистики и колдовства!

– Смотри! Это он!– два крепыша, высматривающие что-то на платформе рванулись в нашу с призраком сторону. Один из парней явно показывал в сторону пришельца с того света. Он его тоже видел!

Чья-то душа поняла, что ее обнаружил не только я. Призрак мужчины бросил взгляд мне за спину и улыбнулся.

– Станция Майдан Конституции, наступна зупинка…– оконцовку фразы диктора метро я уже не слышал. Призрак на всем ходу рванулся вправо, проскользнул сквозь парня, стоящего у самого перрона в наушниках, от чего тот немного закачался, и оказался прямо перед летящим электропоездом на рельсах. Махнул мне рукой и исчез, уносимый упругим воздухом, летящим впереди электрички.

– Саша, это наша электричка?– спросил Мишка, пряча бережно журнал в рюкзак.

– Да…да, сына,– я схватил малого под руки и внес в уже закрывающиеся двери. В спину мне донселось недовольное ворчание одного из накачанных парней:

– Опять ушел!– чертыхнулся один из них тот, что выглядел помоложе. – сколько можно за ним гоняться? Говорил надо было сразу в Театральный идти…

– Тихо!– прицыкнул на него второй.– Шеф сказал…

Двери с шипением захлопнулись прямо перед моим любопытным носом. Электричка нервически дернулась и помчалась вдаль по подземным тоннелям, набирая скорость.

Я потерянно огляделся по сторонам, ища Мишу. Тот уселся с самого краешка длинной сидушки и схватился за поручень, о чем-то сосредоточенно думая, как и я.

– Чего загрустил?– спросил я его, присаживаясь рядом, обнимая его одной рукой, стараясь придать своему голосу хотя бы толику веселья,– неужели прогулка не понравилась?

– Понравилась…– кивнул Мишка.– Саш, я хотел спросить тебя…

– Спрашивай…

– А что это был за дядя, с которым перед электричкой тебе улыбнулся, а потом спрыгнул на рельсы?

Мое сердце дрогнуло. Я еле втолкнул в себя воздух, комком застрявший в горле. Только этого мне не хватало, чтобы Мишка видел .

– Какой такой мужчина?– как можно беспечнее спросил я, улыбнувшись. Правда и улыбка у меня вышла какая-то жалкая.

– Белесый, как призрак,– внимательно посмотрел на меня ребенок.

Именно, что белесый и именно, что призрак, захотелось мне заорать на весь мир. Сразу же вспомнились слова Вышицкого, брошенные когда-то вскользь:”Нам нужен был человек, сумеющий прорвать завесу между мирами…” Здрасте, вот он я… Кажется своим путешествием в мир Зазеркалья, я навредил не только себе.

– Знакомый один,– махнул я рукой,– ну-ка давай посмотрим фотки! Что у нас вышло?

Мы открыли телефон и пролистали нашу фотосессию возле елочки. Некоторые фотографии удалили, как не получившиеся. Остальные решили показать Свете.

– Москвский проспект!– громогласно объявил диктор.

– Наша…– схватил Мишку за руку и вывел на перрон.

      Дорога домой заняла еще минут тридцать. За это время из головы Мишки, слава богу, выветрился подозрительный дядька, а я сосредоточился на встрече с женой, которая сразу заметит, что со мной что-то неладное. Все-таки не первый год живем вместе…

Оказалось, что мы основательно продрогли. В доме показалось жарко и душно. Я сбросил куртку и поберл на балкон, на ходу раскуривая сигарету, проигнорировав вопросы тещи, с наслаждением задымил.

Красовская была настоящая или мне только показалось? Призрака видел и Мишка так, что тут можно быть уверенным на сто процентов. А вот кто эти двое мужчин? И что за шеф? Мысли путались и сбиавлись, я не заметил, как закурил вторую.

– Привет,– чьи-то теплые ласковые руки обняли меня. Позади стояла Света. Надо же! А я и не слышал, как она вошла!

– Привет, любимая,– я обернулся и поцеловал свою жену в щеку.

– Не замерз?

Только сейчас я ощутил, что дрожу. Холод продрал до костей. Подул на руки. Изо рта вылетело облачко пара, точ-в-точь призрак в метрополитене.

– Есть немного…Как Мишка?

– Читает журнал,– засмеялась счастливо она,– рад и счастлив прогулке. Как тебе это в голову пришло?

– Просто заметил, что ему скучно,– пожал плечами я, выходя с балкона вслед за женой,– как работа?

– Ничего нового. Кроме…– Светка загадочно улыбнулась, прижавшись чуть сильнее ко мне.

– Кроме?

– Кроме того, что мне подарили бутылку хорошего шампанского, и я намерена распить его в обществе своего мужа, который сегодня официально вышел в отпуск,– она впилась в меня губами, жадно ловя мои поцелуи.

– Целоваться у себя!– в свою спальню зашла Эльвира Олеговна с ворохом постиранного белья на руках, которое планировала погладить.– Имейте совесть!

Мы засмеялись и ушли в свою спальню. Я быстро сбегал за двумя бокалами, Света нарезала яблоки и уложила в тарелку красиво виноград. Шампанское действительно было вкусным. Я с наслаждением сделал большой глоток шипящей жидкости.

– Класс!– похвалил жену за ее идею.

Она ничего не ответила. Оставила бокал на прикроватной тумбочке и повернулась ко мне.

– Я люблю тебя, Дворкин!– прошептала она, обнимая меня.

– И я,– губы мои уже искали ее, жадно впивались в нежную кожу. Соскучившиеся руки бесстыдно ласкали прекрасное женское тело. Свет в спальне выключился, кажется, сам собой! Все мысли исчезли, отошли на второй план. Остались только мы вдвоем. Я и она, на всей этой грешной земле.

ГЛАВА 2

      К своему стыду, утренний кофе с женой я нагло проспал. Такое со мной очень редко бывает, только когда я вымотаюсь морально и физически, а моральных нагрузок вчера для меня было более, чем достаточно.

Потому, я проснулся впустой квартире. Эльвира Олеговна повела Мишку на подготовку к утреннику, Светка ушла на работу, а я сварил себе чашечку крепкой арабики и вышел на балкон, кутаясь в теплый пуховик.

Стало еще холоднее. Подул северный пронизывающий ветер, мгновенно остудивший чашку. Я с наслаждением затянулся, наблюдая как медленно проспыается Харьков. В боку что-то закололо, пришлось расстегивать теплую куртку, чтобы рассмотреть причину. Из внутреннего кармана топорщилась куленная вчера в переходе метро газета “Вечерний Харьков”. А я и забыл совсем про нее…

Развернул цветные страницы, густо пахнущие свежей типографской краской. На развороте был расположен наш мэр, открывающий какое-то очередное учреждение. Дальше убористым, достаточно мелким шрифтом текст, колонка спортивных новостей, общественная жизнь, ощеукраинские новости. Так…А где же наша Яна…Я быстро пробежал глазами заголовки, потом подписи авторов и только на втором развороте увидел знакомую фамилию: Яна Красовская “Загадочный Харьков” – ничего особенного, общеразвлекательное чтиво, но что-то в нем мне показалось знакомым. Пару раз в тексте мелькнули зеркала, отражения и Зазеркалье, фамилии Вышицкий и Калиновская. Ну-ка, что тут у нас…Стал читать серьзнее:

Многие знают, что зеркала – это самые таинственные и загадочные предметы быта, окружающие нас с начала жизни до самого его конца. Существует немало народных поверий, которые приписывают зеркалам чудесные, почти вошебные свойства.

Люди, подчиненные мистики и экстрасенсорики, утверждают, что они имеют собственную память, внутреннея содержимое и свою собственную, ничем не сравнимую энергетику.

Существует поверье, что человеческая душа, после смерти может заблудиться в зеркальных лабиринтах, если не закрыть плотной светонепроницаемой тканью отражение мертвеца. Этим-то и воспользовался в девятнадцатом веке известнейший харьковский ученый Константин Афанасьевич Вышицкий, стремившийся всю свою жизнь открыть секрет вечной жизни…

Далее на половину страницу шло жизнеописание этого деятеля, затащившего меня в Зазеркалье, его научные труды и суть эксперимента, в ходе которого он погиб, так и не воскреснув. Интересно, завлекательно и вполне чиатемо, оценил я. Янка имеет вполне определенный литературный талант и по праву считается звездой харьковской журналистики.

Пальцы от холода околели, я одним глотком опрокинул в себя кофе и зашел в квартиру, рухнув на кровать тещи. Так…Что тут еще…В дальнейшем Красовкая обещает продолжить серию статей о мистических загадках нашей малой родины и ждет от читателей комментариев и новых историй. Свои пожелания и предложения следует присылать по адресу…Тут был дан адрес редакции, далее самой рабочий телефон самой Красоовской.

Я тяжело вздохнул, сворачивая газету, уставившись задумчивым взглядом в стену. Кажется, опять мне не везло, влазил в какую-то очередную авантюру. Призрак в метро, неожиданная встреча с журналисткой, ну почему мне не живется спокойно?

Схватил мобильник и набрал номер редакции. После десятка настойчивых призывных гудков, трубку сняли. Миловидный елейный женский голосок вежливо поздоровался:

– Добрый день, редакция газеты “Вечерний Харьков”. Мы вас слушаем…

– Здравствуйте,– проявил я вежливость, которое, как известно, главное оружие вора,– мне бы услышать Яну Красовскую, журналистку,– зачем-то уточнил я.

– Мы все тут журналистки,– обиженным голосом проворковала деувшка на том конце провода.

– Да, конечно, извините!

– Ничего страшного,– великодушно простила та меня. – Янусик! Тебя к телефону, очередной кавалер…– раздалось по ту сторону трубки.

Почему она решила, что я кавалер? Поморщился, нервно закуривая сигарету, выходя на балкон. После небольшой паузы в трубке раздался запыханный голос Янки.

– Красовская слушает!

– Доброе утро, Яна, я прочитал вашу заметку о зеркалах и господине Вышицком, готов поделиться дополнительной информацией…

– Очень интересно,– процедила журналистка холодным тоном,– что за информация?

Меня смутило ее отношения. А с другой стороны, если подумать, то чего я хотел? Чтобы она кинулась со мной навстречу босая и неукрытая? Она меня не помнит, не знает про зеркала, про Божену…Она в другой реальности живет, в другом Зазеркалье, а таких, как я ценных источников информации ей звонит по сорок раз на дню, в основном мечтая при личной встрече заглянуть ей под коротенькую юбку.

– Я не встречаюсь ни с кем для получения любой информации,– уточнила девушка,– если вы хотите что-то рассказать, то пишите на электронную почту.

Янка продиктовала мне адрес “мыла”, который, впрочем, и без того был в газете. В трубке раздались короткие гудки. На том конце провода отключились.

– Черт!– выругался я, заходя обратно в квартиру. Кот Кекс требовательно гонял по кухне пустую миску с едой, требуя положенный завтрак.

Что делать? Может бросить все к чертям и попытаться забыть?

Чисто механически допил кофе, накормил прожорливое животное серого цвета шотландской породы, раздумывая над происходящем.

Какие-то странные призраки, погони неизвестных за ними – все смешалось в кучу. И все бы ничего! Плюнуть и забыть, тем более, как сказал когда-то пан Вышицкий я умею разрывать завесу между мирами, но главное, что меня беспокоило – это то, что тень в метро видел и Мишка, а значит надо было разбираться во всем, с головой бросаясь в очередную авантюру. Но при скудных возможностях инженера с Турбоатома, я вряд ли насобираю много информации…А вот, если уговорить Красовскую помочь, как тогда, в Зазеркалье, то, возможно, из этого и будет толк. Как там сказал тот крепыш в метро? Надо было сразу идти в Театральный? Что у нас в Театральном?

Я включил ноутбук и набрал поиск. Открылось почти полмиллиона ссылок. Да, Дворкин, информации не початый край!

А Янка? Ну и что, что не захотела встретиться…В конце-концов, я помню где она живет, еще по Зазеркалью. Бросил взгляд на часы в уголке монитора. Впереди до вечера была еще куча времени! Так что, дерзай, Дворкин, читай, вникай, может и найдешь какую-нибудь ценную информацию.

Но ценной информации было немного. Интрнет пестрел разными яркими рекламами в сонвном эротического характера, а при слове мистика в строке поиска вообще сходил с ума и выдавал мне на гора целую кипу адресов колдуний и ворожей, клятвенно заверяющих в своей собственно всесильности и могуществе, способном сокрушить основы мироздания.

Единственное полезное, что я узнал, это была история о загадочном инциденте в харьковском метро, когда несколько мужчин отчетливо видели прыгающего под поезд призрака-самоубийцу. В потемках они приняли его за живого человека, а потом и вовсе вызвали спасателей, дабы достать труп, параллизовав таким образом главную транспортную аретирию города на несколько часов бесплодных поисков.

Глянул на часы, показывающие половину третьего. Совсем скоро придут Эльвира Олеговна и Мишка со школы, Светка с работы и мне будет не вырваться. Я открыл телефон, коротко написал, что Митрофаныч – начальник производственно технического отдела завода, где я работаю, совсем озверел, дергает меня в отпуске, так как надо срочно подготовить пакет документов, вернусь поздно, к ужину не ждите, и отправил жене.

Накинул на плечи теплый пуховик и выскочил под пронизывающий до костей северный ветер. Добираться до дома Яны от меня было недолго даже общественным транспортом, но я настолько торопился, что решил вызвать такси. Да и мерзнуть на продуваемой всеми ветрами остановке не хотелось в ожидании троллейбуса.

Хмурый, молчаливый таксист домчал до перекрестка Гвардейцев Широнинцев и механизаторской за рекордное время, объехав все возможные пробки только ему известными закоулками, за что получил честно заработанные пятьдесят гривен и десятку сверху.

Я не знал, что скажу Красовской при встрече, вспомнит она меня или сочтет очередным психом, преследующим красавицу журналистку, но смело поднялся на четвертый этаж к черной металлической двери под номером №36. Все было тут точно так же, как и в моем Зазеркалье. Тот же подъезд с выкрашенными зеленым стенами, тот же домофон, темный зев глазка и коляска под панелью со счетчиками. Вздохнул и нажал кнопку. За дверью раздалась заливистая трель, способная пробудить мертвого. Потом еще и еще раз, подождал для верности минуту и снова позвонил.

– Чего трезвонишь тут?!– соседняя с Яниной дверь приоткрылась и из приоткрывшейся щелочки выглянуло сморщенная старушка со стрекозьими очками в пол морщинистого лица .– Вы вообще к кому?

– Я к Яне Красовской,– замешкался я на секунду, придумывая убедительный ответ, чем вызвал еще большое подозрение у бдительной пенсионерки,– я ее друг…

Бабка хитро прищурилась, представляя, наверное, себя в этот момент какой-то киногероиней из дешевого детектива, вроде “Она написала убийство” и съехидничала:

– Коли друг, то должен знать, что Янка допоздна работает. Редко в семь приходит, в основном позже, а в такое время ее днем с огнем не сыщешь. Значит никакой ты ей не друг!– заключила соседка Красовской, погрозив мне пальцем.– А что ты за фрукт такой, пусть милиция разбирается!

Она шмыгнула обратно в квартиру. Громко защелкали закрываемые звонки, послышалось шарканье домашних тапочек спешащих к телефону. Я предпочел за лучшее ретироваться. Спустился во двор, зайдя в летнюю беседку так, чтобы из окон бдительной дружинницы меня не было видно и приготовился к тягостному ожиданию.

К шести я основательно продрог. На мобильнике было уже четыре пропущенных вызовов от жены, но я твердо решил дождаться Янку. Только она сможет помочь мне разобраться со всеми странностями, пошедшими косяком со вчерашнего дня.

Руки без перчаток замерзли. Сигареты закончились, а кофе, покупаемый в киоск напротив многоэтажки, где жила журналистка, уже не согревал. Во рту было горько и сухо. Немного подташнивало. Лицо обветрило, мышцы закостенели, я еле мог выговаривать слова. Запиликал телефон. Нехотя вытащил руку из кармана. Звонила Света. Не брать уже было стыдно. Иначе через полчаса будет поднят на ноги весь Харьков, обзвонены скорая, милиция и даже пожарные.

– Да, любимая…– выдыхая пар, поздоровался я.

– И где мы ходим? Я звоню, звоню…– Светлана была явно обескуражена и разозлена.

– Да, понимаешь, дорогая, тут Митрофаныч совсем с ума сошел. Контракт с малазийцами срывается на поставку оборудования, вот он всех и припряг на аврал! Пашем, как проклятые! Но ты не переживай, я как справлюсь, так сразу домой! Кушайте без меня…

Было стыдно врать жене, но и втягивать ее в это дурно пахнущее расследование не стоило. Ей хватило и того, что она несколько дней прожила с духом Вышицкого, вырвавшегося из зазеркалья и поселившегося в моем теле.

По разбитому асфальту зацокали каблуки. В начале дороги показалась точеная фигура Янки, как всегда в мини и на длинной шпильке.

– Все, лапуля, труба зовет! Мне пора бежать…– прервал я разговор.

– Целую,– загрустила Светка, а мое сердце было готово разорваться напополам от любви к ней и стыда за своей умелое вранье,– позвони, если будет минутка.

– Пока-пока,– я сбросил звонок и торопливо запихал телефон во внутренний карман, выбираясь из облюбованной беседки, усыпанной пустыми пивными банками и окурками вперемешку с шелухой от семечек.

Фигура Красовская была почти у подъезда. Я поспешил, ускоряя шаг. Вот она! Девушка шагнула в круг света от фонаря, висящего над подъездом, и мне пришлось отшатнуться. Этой девушкой была не Яна. Очень похожая на нее, но не она. Неужели все зря и я ошибся…

– Вы что-то хотели?– вежливо обратилась она ко мне, отпирая электронным ключом подъезд.

– Нет, спасибо, я обознался,– попятился назад, прячась в густую тень зимнего вечера. Медленно побрел к остановке, план рухнул. Людей на узкой , вытоптанной в газоне дорожке не было. Где-то во дворах многоэтажек лаяли собаки. Переругивались их хозяева. Впереди гудел транспорт. Снег глухо хрустел под ногами, проламываясь почти с зубовным скрежетом. Хотелось домой и спать. В голову закрадывалась мысль, что всю эту историю я сам себе выдумал, сделав по обыкновению ее глобальной проблемой.

– Спасибо, – дверь легковушки-такси хлопнула у дороги. Теперь эта была Яна, без сомнения! Я так и замер перед пешеходным переходом, как вкопанный. Красовская спешила домой.

– Мужчина вы идете? Зеленый!– поинтересовался позади меня паренек с рюкзаком на спине.

– А?– словно вернулся в реальность я, стряхнув оцепенение, вызванное появлением журналистки.

– Зеленый говорю!– махнул рукой на меня парень и поспешил по своим молодежным делам.

Яна уже почти скрылась во дворах. В руке у нее был пакет с едой, на плече модная сумочка, усыпанная стразами. На плечах коротенькая шубка, джинсы и теплые полусапожки. Я поторопился, рванул за ней, скользя по замерзшим лужам, пару раз, чуть не растянувшись во весь рост.

Дверь подъезда на магнитном замке медленно закрывалась, я еле успел подставить ногу и войти внутрь, как сильнейший удар под дых сбил дыхание, и тут же острые коготки от всей души мазнули куда-то по шее.