Текст книги "Мир любой ценой (СИ)"

Автор книги: Александр Черевков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

   Одеваясь в новенький, с иголочки импортный костюм, положил в кейс копии своего контракта, подписанного с нидерландской фирмой «Хантер Даглаз». Разложил по всем имеющимся у меня карманам по листу сторублёвых банкнот, на тот случай, что вдруг мне предстоит оттуда делать ноги без своего автомобиля. Проверил в карманах наличие всех необходимых личных документов. Перед зеркалом побрызгал чисто выбритое лицо дорогим мужским одеколоном. Посмотрел на себя в зеркало и тут же стал спускаться на улицу.

  – Здравствуй, Раис! – выходя из автомобиля ко мне на встречу, протягивая руку, приветствовал меня Мирзаев Вахиб. – Разговаривал с представителями гиссарского клана. Мы можем сейчас к ним проехать. Насчет удачной сделки не могу утверждать. Всего лишь встреча. Но если сделка с гиссарским кланом насчет поставки алюминия не состоится, то готов буду в любую минуту вернуть твои пятьдесят тысяч рублей.

  – С выводами не спеши. – спокойно, сказал ему, своему посреднику, крепко пожимая ему руку. – Послушаем, что они нам скажут. Выводы будем делать позже, когда пройдёт нужное нам время после этих переговоров.

   Сел в служебный автомобиль на заднее сидение. Это было мое любимое место. Здесь всегда можно расслабиться. Посидеть как бы в одиночестве и подумать о предстоящих делах. Кроме того, заднее сидение более безопасное место в автомобиле в случае аварии или неожиданного нападения. Тут можно легко укрыться от выстрелов. Смягчить удар на себя, если успеть упасть на пол автомобиля между сидениями.

   Автомобиль развернулся возле нашего дома и повернул на трассу в сторону Гиссара. Сидел на заднем сидении автомобиля и дремал, прикрыв глаза. Мне требовалось ещё раз прокрутить у себя в голове, возможные встречи и переговоры с представителем гиссарского клана. Прекрасно понимал, что Вахиба хорошо проинструктировали насчет его поведения в разговоре со мной. Всегда разговорчивый Мирзаев Вахиб в этот раз не проронил ни слова. Можно было подумать, что он боится лишнего сказать в разговоре со мной. Мне не хотелось, чтобы мы чувствовали между собой какое-то не ловкое положение. Поэтому предпочитал притвориться спящим. Не вступая с водителем в диалог в пути следования.

   Когда автомобиль был на значительном расстоянии от моего дома, то действительно заснул в пути и не чувствовал, как мы петляем по узким улочкам старинного Гиссара. Небольшая встряска в проулке вовремя разбудила меня. Не хорошо было встречаться с представителями гиссарского клана с сонным лицом. Поэтому, оглядевшись вокруг, вытер своё вспотевшее лицо разовой салфеткой пропитанной одеколоном. Затем слегка приоткрыл боковое стекло на двери автомобиля и проветрил лицо прохладным воздухом с улицы. Таким образом, был готов к предстоящей встречи с представителями гиссарского клана.

   Тем временем, автомобиль долго петлял далеко не по городским улицам. Скорее здесь был какой-то заброшенный кишлак, чем окраина Гиссара. Мне приходилось часто бывать в Гиссарской товарной базе. Но проезжая к Гиссарской товарной базы через Гиссар, а ни разу не видел такого заброшенного кишлака. Может быть, последствие гражданской войны в Таджикистане, когда люди вынуждены были покинуть свои обжитые веками места постоянного проживания. Возможно, что это штрих перестройки и зарождения капитализма в Таджикистане.

   Когда местные жители стали зажиточными и построили себе коттеджи в центре старинного города или переехали жить в более современный город, которым мог быть Турсунзаде или Душанбе сама столица Таджикистана. Мирзаев Вахиб как-то перебрался со своей семьей жить в Душанбе. Почему бы другим не последовать его примеру. Вахиб далеко ни богатый человек. Иначе бы он не был моим личным водителем. Но все-таки он как-то ухитрился стать жителем столицы. Возможно, что он за бесценок купил одну из многочисленных брошенных квартир бежавшими из города семьями. Ну, ладно, это совсем не мое дело.

   Автомобиль юркнул в какой-то тупик и остановился возле огромного полуразвалившегося дувала, рядом с которым стояло несколько военных джипов. Возле военных джипов и в стороне от огромного дувала стояли вооружённые парни в камуфляжной одежде спецназа. Сейчас стало прямо модой кому угодно одеваться в обмундирование спецназа. Можно подумать, что большинство граждан Таджикистана вступили солдатами в войска международного спецназа. На улицах столицы можно было свободно встретить кого-нибудь в форме спецназа России, США, Франции, Германии или какой-то другой страны. Никто даже не задумывался над тем, что нельзя носить форму тех рядов войск, к которым официально не относишься. За это можно даже попасть под международный трибунал.

   Но видно не представителям рядов войск спецназа, форму которых носили граждане Таджикистана, ни представителям между народного трибунала никакого дела не было до того, во что одеты граждане нашей республик. Также как не было никакого дела до перечисленных организаций, гражданам Таджикистана, носящим то, что им нравиться по цвету и форме одежды спецназа, как постсоветских, так и зарубежных государств. Не успел даже подумать, что мне делать дальше, к с моей стороны открыли дверь автомобиля двое вооружённых парней в форме неизвестного мне спецназа. Меня тщательно проверили прибором металлоискателя. Обыскали с ног до головы. Заглянули в мой кейс. Даже заставили снять туфли и внимательно осмотрели их.

   Можно было сделать вывод, что меня привезли к какому-то секретному бункеру или командному блиндажу, который замаскирован под развалившийся старый кишлак. Затем за этим огромным дувалом меня проведут в полусгнившую кибитку. Там спущусь на современном скоростном лифте куда-то в подземелье, где на большой глубине в бункере с современными удобствами меня будут ждать представители гиссарского клана. Скорее всего, это будет седоволосый старик с белой бородой и умными глазами. Мне почти удалось угадать, что меня ждёт за огромным дувалом. Там действительно была старая полусгнившая кибитка. Старик тоже был. Но далеко, ни с умными глазами. Конечно, никакого скоростного лифта там не было. В середине небольшой комнатки в кибитке стоял почти развалившийся стол.

   За столом сидел на стуле старик, который больше напоминал живой труп, чем представителя гиссарского клана. На худом лице этого старика торчали редкие седые волосы не сбывшейся седой бороды. Глаза старика слезились, а из носа изредка появлялись пузыри, которые тут же лопались, растекаясь неприятной жидкостью по худому лицу старика. Рядом стоящий, вооружённый «спецназовец», постоянно промокал махровым полотенцем неприятности, появляющиеся на лице дряхлого старика. В кибитке было ещё несколько человек одетых в форму спецназа разных стран. Вооружённые автоматами Калашникова. У одного из них был новый гранатомёт «Муха».

   За столом, напротив старика, поставили перекосившийся стул и показали мне сесть на этот стул. Старик пустил из носа очередной пузырь. Затем приоткрыл почти незаметно слезившиеся глаза. Также незаметно кивнул мне головой. Это принял, как время моего изложения сути моего появления в этой вонючей кибитке. Мне ничего ни оставалось делать, как открыть свой кейс. Достать оттуда необходимые документы и начинать выкладывать заранее обдуманный текст моей речи, перед спящим стариком с пузырями из носа.

   Прекрасно понимал, что это разыгранный театр, рассчитанный на мои нервы. Вполне возможно, что где-то рядом среди вооружённых парней в форме спецназа или рядом за стеной кибитки находится настоящий глава гиссарского клана и внимательно следит за мной. Поэтому, понимая, что может быть такой вариант, по-деловому рассказывал возможности реализации моего бизнеса на территории Таджикистана.

   Поглядывать на часы при таком спектакле было как-то не прилично. Присутствующий где-то рядом глава гиссарского клана мог подумать, что у меня есть более важные дела, а это просто решил отметится перед гиссарским кланом. После не заметно обойти Гиссарский клан со своими партнёрами по местному бизнесу. Поэтому выкладывал одностороннюю беседу по-деловому на совесть и до последнего слова о сделки. Когда моя речь была полностью исчерпана. Мне больше сказать было нечего. Сделал маленькую паузу.

   Посмотрел на старика, который спал, по-прежнему пуская свои пузыри из носа. У меня не было больше ничего, чтобы мог сказать этому сопливому старику. Собрал все свои документы со стола и положил их в свой кейс. С безразличным лицом посмотрел в сторону окна, закрытого прозрачной плёнкой вместо стекла. По состоянию дневного света на улице, определил, что с момента моей болтовни перед сопливым спящим стариком прошло около двух часов.

   Зря угробленное время, которое меня ни к чему не привело. Через несколько минут, после моей заключительной речи, в кибитку вошёл мужчина средних лет, одетый в полевую форму офицера спецназа без каких-либо знаков отличия. Но даже в таком виде можно было определить, что этот мужчина занимает какой-то высокий чин. Как только он вошёл в кибитку, так тут же все вооружённые парни в форме спецназа вытянулись по струнке. Даже спящий старик лукаво открыл один глаз. Офицер сделал рукой какой-то неизвестный мне жест. Вооружённые парни показали мне на выход. Офицер вышел вперёд. За ним прошли два вооружённых парня. Следом за этими парнями прошел. Мой выход из кибитки прикрывали другие два вооружённых парня. Дальше мы прошли к моему автомобилю. Офицер сел впереди рядом с моим водителем. Сел на заднее сидение.

   По обеим сторонам возле меня сели два вооружённых парня в форме спецназа. Мой автомобиль развернулся в узком переулке и последовал за двумя джипами с вооружёнными парнями внутри. Сзади нашего автомобиля последовали прикрытием ещё два военных джипа с вооружёнными парнями внутри. Кортеж военных выглядел вполне серьёзно, по-деловому. Медленно, как бы прощупывая местность, военный кортеж выехал на республиканскую трассу и на большой скорости направился в сторону Турсунзаде. Сразу понял, что мы едем на таджикский алюминиевый завод. Выходит, что не зря изливал свою страстную речь перед спящим сопливым стариком.

   Моя речь получила нужный результат. Видимо, этот офицер главное лицо в гиссарском клане. Именно он где-то за стеной внимательно слушал мою речь насчет моего бизнеса с нидерландской фирмой «Хантер Даглас». Мне многократно раз приходилось ездить по делам своего бизнеса в таджикский алюминиевый завод. Бывал здесь один и с бывшим министром строительства республики. Знал, как будет сложно оформлять документы на это стратегическое предприятие. Но когда перед нашим военным кортежем открылись ворота таджикского алюминиевого завода, и мы к административному зданию подъехали изнутри, то сразу понял, что фактически хозяином стратегического завода является не государство, а этот офицер.

   Когда наш автомобиль остановился напротив служебного входа в административные здания, то парни в форме спецназа поспешили открыть вначале дверь автомобиля перед офицером и только после этого они жестом руки предложили выйти мне из моего автомобиля. В том же порядке, как от кибитки к автомобилю, мы проследовали во внутрь здания. Так как уверенно шли эти военные по коридорам административного здания, можно было легко догадаться, что эти военные частые гости в этом административном здании. Мы буквально за считанные минуты прошли в нужном направлении. Подошли к кабинету директора.

  – Господин генерал! Здравствуйте! – сказала секретарша, вытягиваясь по струнке как солдат. – Михаил Синани вас ждёт.

   Мы вдвоём с генералом прошли в кабинет директора завода, господина Михаила Синани, с которым был давно знаком. Обменявшись взаимными приветствиями, мы сели за небольшой столик во внутреннем углу кабинета. Здесь все было сделано так, как это принято в офисах зарубежных фирм для приёма почётных гостей, но только с азиатским уклоном. Под огромной пальмой, посаженной в большой глиняный котёл, на маленьком столе вместо традиционных европейских напитков и угощений, стояли традиционные азиатские фрукты и сладости. Едва мы разместились за этим столиком, как секретарша принесла национальный чайный сервиз на три человека и поставила на столик перед нами.

   Поставил свой кейс возле кресла, на который сел. Стал внимательно разглядывать интерьер огромного кабинет директора таджикского алюминиевого завода. Со времени последнего моего посещения этого кабинета, здесь все сильно изменилось в лучшую сторону. В кабинете ни стало привычного мне, интерьера времён построения социализма в Таджикистане. В кабинете применимы воздушные постельные тона с применением различных профилей алюминия.

   Чем-то все в кабинете Синани напоминало интерьер в офисах нидерландской фирмы «Хантер Даглас» и интерьер нашего павильона с/п «Расма» на ВДНХ (ВВЦ) Москве. Но весь алюминиевый профиль, который представлял интерьер этого кабинета, а также тот алюминиевый профиль, образцы которого лежали на стеклянных стеллажах в этом кабинете, не были изготовлены на заводах нидерландской фирмы «Хантер Даглас».

   Сразу определил, что это промышленный почерк одной итальянской фирмы, которая выставляла образцы своего изделия на международной выставке в «Красной Пресне», когда познакомился с нидерландской фирмой «Хантер Даглас». Итальянцы тогда пытались меня привлечь на свою сторону, но предпочёл им нидерландскую фирму «Хантер Даглас».

   О чём ни капли не сожалею в данный момент. Так как даже невооружённым взглядом видно, что итальянская фирма по алюминиевому профилю сильно проигрывает перед такой же точно нидерландской фирмой хотя бы в том, что нидерландская фирма «Хантер Даглас» выпускает значительно больше разновидностей алюминиевых профилей и кроме того ещё шторы-жалюзи на окна.

   Именно с такой позиции стал вести свою беседу с генералом и с генеральным директором таджикского алюминиевого завода, господином Михаилом Синани, который был заинтересован в развитии связи с европейским рынком. В то время, как генерала интересовал больше стратегический материал алюминия, чем бытовое изделие. Было ярко замечена в нашей совместной беседе цель генерала прибрать к своим рукам все стратегические объекты в Таджикистане. Стать в республике значимым лицом, хотя бы как минимум министром обороны Таджикистана.

   Поэтому старался, как можно сильнее склонить генерал к стратегической продукции, выпускаемой нидерландской фирмой «Хантер Даглас». Хорошо, что внимательно и все сторонне изучил бизнес нидерландской фирмы «Хантер Даглас». Поэтому пока в моих рассказах об этой фирме не было никаких проколов. Рассказал все, что мне было известно про эту фирму. Возможно, что даже немного приврал, но это было только в интересах моего бизнеса в Таджикистане.

   Мне нужно было крепко закрепиться своим бизнесов в республике и любыми мирными способами оттеснить своих конкурентов, которые в наглую пытаются влезть на мою территорию. В конце концов, мои доводы были весьма убедительны. Представителей итальянской фирмы рядом не было. Никто не мог противостоять моему натиску со стороны нидерландской фирмы «Хантер Даглас». Синани вскоре смерился с моей теорией развития алюминиевого бизнеса как в республике, так и за пределами Таджикистана. Михаил Синани только говорил об экономических и промышленных возможностях своего подопечного таджикского алюминиевого завода, а также об сырье для его завода. Пообещал Михаилу Синани поговорить с африканскими бизнесменами о поставках глинозёма из Африки.

  – Наверно наш гость сильно проголодался. – сказал генерал, директору завода – С самого утра на голодном пайке находится.

  – Да, конечно! – согласился Михаил Синани. – Пора нам хороший обед заказать. Сейчас закажу.

  – Ничего заказывать не надо. – остановил генерал, директора завода. – Стол в ресторане к встрече гостят уже накрыт. Мы сразу поднялись из-за маленького стола с чайным сервизом и направились из кабинета директора к выходу. Синани пришлось направиться к своему служебному автомобиль в сторону центрального входа. В то время как мы с генералом всего лишь спустились на лифте к служебному входу в сопровождении четырёх телохранителей спецназа. Мы сели в свой автомобиль и в сопровождении кортежа военных джипов поехали к ресторану, который находился за центральной городской площадью недалеко от парка отдыха. Михаил Синани в полном одиночестве тоже приехал к ресторану следом за нами.

   Возле ресторана было с десяток гражданских и военных легковых автомобилей. Не знаю, по какому случаю был накрыт огромный стол в этом ресторане. В любом случае не в мою честь. Так как меня скоро потеряли среди многочисленных гостей. Хорошо, что оставил свой кейс под задним сидением в своём служебном автомобиле. Теперь меня ничто не стесняло. Имел возможность хорошо покушать. Водителей всех автомобилей тоже не оставили без внимания. Водителям отвели отдельный кабинет в ресторане, куда они сразу все прошли. На площади у стоянки машин остались только солдаты вооружённой охраны, которых вскоре тоже сменили солдаты тех же видов войск. Вскоре все успокоились и каждый был занят собой.

   Мне не хотелось напиваться на халяву до свинства. Поэтому налил себе только бокал шампанского и сел на свободное место, куда мне показал официант. Гости всего несколько раз подходили к столу и случали торжественную речь очередного оратора. Затем обратно все собирались в небольшие группы по своим интересам. Каждая группа была занята своим разговором. Сидел за столом и без всякой церемонии уплетал горячий плов за обе щеки. Меня охватил такой сильный голод, что мне тут некогда было стесняться. Когда наконец-то моя страсть к голоду была удовлетворена, то взял бокал с шампанским вином и отошёл в сторону от стола.

   С интересом стал рассматривать интерьер зала ресторана. По всему было видно, что этот интерьер оформляли уже не мои парни. Мои художники работали в этом ресторане пять лет назад. Но видимо за этот период ресторан пострадал от местных погромов времён гражданской войны. Теперь это был совершенно другой интерьер, чем тот, который выполняли мои художники. Не сказал бы, что он плохой или хороший. Каждый интерьер по-своему хорош, ели интерьер выполняли настоящие художники.

   Разница в том, что на смену национального стиля пришел какой-то интернациональный стиль. Несмотря на то, что Таджикистан всячески старается во всем показать своё национальное азиатское направление, однако, интернациональная черта прослеживается во всем. Не только в интерьере этого ресторана. Многие офисы, административные здания, общественные места отдыха, банки и правительственные здания носят в своих интерьерах интернациональные черты архитектуры. Лишь, пожалуй, религиозные помещения – мечети, медресе и другие культовые места сохранили в себе самобытную национальную связь.

   Мне, вдруг, стало совершенно ясно, что на смену моей повседневной жизни неожиданно пришла совершенно иная жизнь. Совсем тут не, причём эта рискованная сделка, на которую сегодня решился. Все это просто мгновения в совершенно иной жизни, которая уже перешагнула через черту моей жизни. Вокруг меня обычная суета в смене эпох и поколений. Буквально завтра мы можем проснуться в совершенно другом измерении жизни. Когда люди совсем по-другому будут смотреть на то, что мы пытаемся сейчас отстоять со степенью риска для себя и для своей семьи. Надо мне как-то иначе посмотреть на свою обычную жизнь, неожиданно перешедшую в совершенно другое измерение человеческой жизни. Но как мне это сделать?

   Боже мой! Как далеко мы отстали от собственного совершенства. Даже не замечаем, что живём одной ногой в одном давно устаревшем измерении жизни, в то время как наш разум превзошёл сам себя и живёт отдельно от нас в ином измерении жизни. Даже трудно подумать о таком различии быта и разума в совершенно иные пространства бытия. Невозможно сказать в слух людям, что рискованная сделка не в нашем быту, а в нашем разуме, который пытается помочь нам поглядеть на себя со стороны другими глазами.

   Надо что-то предпринимать? Попытаться остановить процесс разложения быта и разума. Невозможно так жить. Нельзя одновременно быть в своём зачатом положении бытия и в совершенном измерении разума. Столь огромное противоречие в духовном, бытовом и разумном направлении развития человечества пагубно отражается на самом существовании человечества. Почему в таком в таком случае молчит сам генофонд всего человечества? Ни пора ли генофонду и человечеству сделать первый шаг навстречу друг друга, в понятии сущности развития самого разума, который спасёт обе стороны от возможного разрушения?

  – Мы не имеем право вмешиваться в судьбы обычных людей. – напомнил мне, своим разумом Старик ОН.

  – Зачем вы тогда вообще нам нужны. – возмущённо, подумал. – С болезнями мы сами разберёмся без вас. Нам нужна другая помощь, разумная, чтобы мы как дети не погибли в самом начале своего разумного быта.

   Старик ОН больше ни стал общаться со мной своим разумом. Возможно, что его общение с обычными людьми также ограничено, как наше мышление с ноосферой всего разумного, которым насыщена вселенная вокруг нас. Однако, возможно, что все-таки есть степень риска, за которым находится сфера разумного. Готов сделать этот шаг со степенью риска для собственной жизни. Пусть только другим будет легче от этого. Ну, хотя бы кто-то разумный из другого измерения жизни помог мне первому сделать этот первый шаг. После за мной шагнули бы в эту неизвестность миллионы других. Ни настолько пуст и безразличен мир мышления, чтобы не решиться последовать степени риска на благо других людей.

   Совсем не хочу воздвигать себе пьедестал при жизни или после смерти. Мне хочется пожить скромно и просто. Но кто-то должен сделать первый шаг? Пускай даже буду не первым и далеко не следующим по счету. Счёт тут не к месту. Надо просто сделать что-то разумное, чтобы сохранить разу на планете Земля. Возможно, что единственное разумное оставшееся в размерах нашей вселенной. Если бы мы и племя людей-птиц, как единое целое во вселенной, были бы не одни, то уже давно бы кто-то разумный с риском для собственной жизни протянул бы нам руку разума и помог бы нам спасти друг друга. Ведь гибнет не просто одна клетка молекулы. Гибнет целая Ноосфера разумного, в которой находится само человечество. Пусть же кто-то поможет самому себе.

  – С тобой все в порядке? – спросил меня генерал, внимательно вглядываясь в мое лицо. – Тебе помочь? Вызвать медиков тебе на помощь?

  – Нет! Нет! Спасибо! – на отрез отказался от медицинской помощи. – Мне просто надо отдохнуть. В пять часов утра сегодня встал.

  – Сейчас скажу своим солдатам, чтобы они проводили тебя до дома. – сказал мне, генерал. – Ты подожди немного.

   Генерал дал указание своим офицерам и несколько солдат направились к военным джипам и к моему служебному автомобилю. Стал прощаться со всеми, кто был рядом со мной, с генералом и с Михаилом Синани. Генерал сказал мне, что как только наступит полная стабилизация в республике, то он первым долгом займётся стратегическим бизнесом. Но до этого времени поможет мне с поставками алюминия в Нидерланды с последующими благоприятными выводами для сферы бизнеса за рубежом. Михаил Синани тоже заверил, что обязательно будет поддерживать со мной контакт в поставках алюминия в нидерландскую фирму «Хантер Даглас». Конечно, генерального директора таджикского алюминиевого завода интересовали ни столько поставки алюминия за границу, сколько поставки глинозёма на его завод.

   Так как таджикский алюминиевый завод без глинозёма просто не мог существовать. Точно также как человек не может существовать без пищи и без кислорода. Естественно, что тоже был заинтересован в поставках глинозёма на таджикский алюминиевый завод. Иначе, откуда мне тогда придется брать алюминий?

  – Извини меня за любопытство. – прощаясь, обратился к генералу. – Кто был тот спящий старик в старой кибитке? Мы с ним где-то раньше встречались.

  – Да, это так, старик по кличке Бобо. – махнув рукой, ответил генерал. – Надо было тебя чем-то занять на время. Однако, ты крепко держался. Лично у меня не хватило бы на это нервов. Ты, извини меня за этот подход к тебе. Хотелось мне посмотреть на тебя со стороны.

  – Ничего страшного. – крепко пожимая руку генералу, сказал. – Мне тоже нужна была какая-то разрядка. Надоел повседневный серый быт.

   Когда пошёл из ресторана к своему автомобилю, то к этому времени на площади собирался молодёжь. Видимо ни ожидали, когда закончится наш банкет, чтобы прийти к нам на смену и веселиться в ресторане до самого утра. Самый прямой пример, что рядом сосуществуют сразу два поколения. Совершено разные взгляды на жизнь. В то время как мы воюем между собой за право на свою жизнь. Молодёжь не обращает никакого внимания на наши проблемы. Работают, учатся и веселятся, совсем не думая ни о чем другом.

   Один военный джип с вооружёнными парнями в форме спецназа выехал впереди нашего автомобиля, мы последовали за ним. За нами сразу выехал следующий военный джип, напичканный вооружёнными парнями. Такая предосторожность нам была необходима в вечернее время. Нас по дороге могли остановить бандиты или те же солдаты этого генерала и отобрать у нас новенький, сверкающий белизной служебный автомобиль.

   Ладно, если только отберут автомобиль и отправят на все четыре стороны. Могут нас убить. За Турсунзаде наш кортеж в сопровождении двух военных джипов с вооружёнными парнями спецназа прибавил скорость. Обгоняя впереди идущих автомобилей, быстро вырвался на просторы республиканской трассы. Ещё не успел, как следует развалиться на заднем сидении, как впереди наших автомобилей в темноте ночи загорелись огни большого Душанбе.

   От ботанического сада до нашего микрорайона оставалось около девяти километром. На рубеже границы ботанического сада и на развилке республиканской трассы при въезде в наш микрорайон военные джипы развернулись в обратную сторону. Просигналив нам на прощанье, военные джипы скрылись за поворотом республиканской трассы в районе ботанического сада и быстро помчались в сторону Турсунзаде. Мы на своём автомобиле поехали к моему дому. Было уже начало восьми часов вечера. Весь наш микрорайон постепенно погружался в покой.

  6. Женщины в белом на красном снегу.

   Видимо сторонники конфликта в Таджикистане, не ждали такого резкого поворота против них. В последнюю неделю в январе месяце не было слышно ни одного выстрела по всей территории республики. Наверно сторонники войны были в шоке. Не знали, как поступать дальше со своими проблемами. Точнее, с установившимся порядком в республике. У них словно были связаны руки и заклеен скотчем рот. В то время как мирное направление в республике постепенно набирало силу.

   Но все мирные старания народа Таджикистана были растоптаны вновь. Ещё в ночь на первое февраля со стороны гиссарского района начались перестрелки между охраной столицы и боевиками оппозиции, окопавшейся в Гиссаре и в Турсунзаде. Вначале это были короткие перестрелки, которые постепенно переросли в настоящие бои между вооружёнными подразделениями новой власти и оппозиции. Бои проходили на линии ботанического сада, где-то в районе девяти километров от нашего нового микрорайона «Зеравшан».

   Утром первого февраля 1992 года, в субботу, все жители нашего микрорайона разбрелись по своим делам. Одни отправились на работу. Другие пошли учиться. Кто-то просто поехал общественным транспортом по своим личным делам в центр столицы. Каждый из них был уверен, что боевые действия в городе больше никогда проходить не будут, так как новая власть ни даст разгораться гражданской войны. Много кратно раз, наученный неожиданными поворотами гражданской войны в Таджикистане, особенно боевыми действиями в нашем микрорайоне, не пошёл в этот день на работу и не пустил из дома никого из своей семьи. Просто закрыл входную дверь квартиры на ключ и отобрал у семьи, имеющиеся в наличие ключи.

   Людмила тут же закатила историку. Стала говорить, что из-за нее на работе может сорваться зарплата в милиции. Виктория тоже вспомнила, что у них из-за боев в нашем микрорайоне в прошлом году было пропущено много уроков. Теперь они всей школой навёрстывают пропущенные занятия. Лишь у наших мальчишек не нашлось никакого повода, чтобы выбраться из дома. Видимо они заранее запаслись куревом «нос». Теперь пацаны ждали момента, когда отец будет спать или заниматься делом, чтобы им можно было покурить «нос».

  – Моя семья мне дороже всего! – заорал, на дочь и на жену. – Мне наплевать на все ваши мероприятии. Можете в понедельник подать на меня в суд. Но сегодня вы все будите сидеть дома в квартире, закрытой под ключ.

   Постепенно дочь и жена успокоились. Каждая занялась своим домашним делом. У меня в квартире тоже были свои дела. Надо было закончить утеплять потолок и стены на застеклённой лоджии, которая в зимнее время года была барьером против холода. Но зато летом жара напрямую не могла проникнуть в нашу квартиру. У нас в новой квартире пока не было никаких специальных отопительных и охладительных приборов. Поэтому застеклённая огромная лоджия, на всю длину большой квартиры, спасала нас зимой от холода, а летом от жары. С другой стороны, нашу квартиру от холода и жары прикрывали два боковых корпуса нашего "П" образного здания. В дополнении ко всему со двора свисал огромный карниз двойной крыши, которая прикрывала нашу квартиру от прямого попадания дождя и солнечных лучей, нещадно палящих все лето.

   Не прошло и пару часов, после истерик жены и дочери, как на окраинах нашего микрорайона начались боевые сражения между вооружёнными подразделениями нового правительства и новой оппозиции. Постепенно бои усиливались. В то время, когда дети первой школьной смены и студенты вузов должны били возвращаться домой, в нашем микрорайоне простреливался каждый угол и все перекрёстки. Пройти к нашим домам стало практически невозможно. Весь микрорайон был охвачен ожесточённой перестрелкой.

   Загнал всю свою семья в конспиративное место квартиры, а сам под предлогом охраны квартиры остался в зале. Вовремя этих уличных боев артиллерия не применялась. Поэтому ничто не угрожало нашей квартире сверху. Но моя любопытная семья, такая, же, как, постоянно выглядывала в окна, чтобы наблюдать за боевыми действиями, которые для моей семьи проходили как американские боевики по телевизору. Конечно, опасался, что какой-нибудь снайпер подстрелит кого-нибудь из моей семьи. Чего никак не хотелось.