Текст книги "Страна холодного солнца"

Автор книги: Александр Саркисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Александр Саркисов
Страна холодного солнца

© А.А. Саркисов, 2018

© ИПО «У Никитских ворот», оформление, 2018

От автора

Идет время, и многие события, о которых мы, казалось бы, все знали и помнили, постепенно забываются. Уходят из жизни участники и свидетели, пылятся на полках архивные документы. Увы, так было, так есть и так будет всегда…

Именно поэтому я и решил написать повесть, посвященную самому яркому и значительному событию моей флотской юности – походу отряда гидрографических судов Черноморского флота к берегам Антарктиды.

Начиная работу, я хотел, прежде всего, вспомнить не только собственные лейтенантские годы, но и своих товарищей-сослуживцев. Рассказать о перипетиях тех давних дней, о мужестве, профессионализме наших моряков, о том, что нам довелось пережить, увидеть и узнать в том дальнем походе.

Мы были молоды, а потому и все происходящее воспринимали порой как увлекательное приключение. Мы познавали неведомый доселе нам мир, учились быть настоящими профессионалами и только в минуты отдыха оставались такими же мальчишками, как и прежде.

Пусть же это небольшое повествование напомнит всем нам о том великом времени, когда наш военно-морской флаг развевался на самых дальних широтах Мирового океана, а за нашими плечами была великая держава – Союз Советских Социалистических Республик.

Александр Саркисов

Тот, кто бороздит море, вступает в союз со счастьем, ему принадлежит мир, и он жнет, не сея, ибо море есть поле надежды.

Надпись на могиле неизвестного моряка на одном из островов архипелага Грумант (Шпицберген)

Все события и герои, описываемые в книге, вымышлены автором. Любые совпадения с реально существующими людьми абсолютно случайны.

Прелюдия

Описываемые события проходили в аккурат между Днем Конституции и Сретеньем. Командир океанографического судна «Адмирал Владимирский» капитан 2 ранга Панчук и командир геофизического отряда 23 океанографической экспедиции капитан 2 ранга Летослепов уже в который раз обсасывали идею провести в гидрографии что-нибудь такое, чтобы на весь военно-морской флот, а то и на всю страну. Мыслей было немало, но масштаб был мелковат. Два опытных гидрографа голову сломали, а нужное решение никак не приходило.

Вот уже несколько ночей кряду Панчуку снился пингвин. Жирный такой, неповоротливый, с неприятной похотливой ухмылкой. А в последний раз он еще издавал противные писклявые звуки и манил к себе крылышками-плавниками.

К чему бы это? Панчук достал старый бабушкин сонник. Потрепанная книжка Густава Миллера, изданная в конце XIX века первым русским книжным миллионером Маврикием Вольфом, содержала около двух тысяч толкований. Панчук изучил его от корки до корки, там были толкования практически на любой случай. Рыба снилась к беременности, корова – к осуществлению давних желаний, дерьмо – к деньгам, приснятся черные тучи – жди плохих известий, а про пингвина ничегошеньки.

Панчук поведал о навязчивом видении Летослепову, тот среагировал мгновенно:

– Антарктида!

Прозвучало это как Архимедова «Эврика!».

У обоих загорелись глаза: как об этом раньше-то не подумали?

Они обхаживали эту идею, как девушку. Спешка могла все испортить, здесь, как и в интимном вопросе, была важна прелюдия. Изучались материалы антарктической экспедиции Беллинсгаузена и Лазарева, проводились консультации с институтом Арктики и Антарктики.

Посвятить экспедицию решили приближающемуся 200-летию Севастополя с учетом того, что имена руководителей кругосветной антарктической экспедиции 1819–20 и 21 годов тесно связаны с историей и развитием Черноморского флота.

Панчук готовил план похода, а Летослепов описательную часть. Начал он с исторической справки, где отметил, что идея проведения антарктической экспедиции принадлежала адмиралу Крузенштерну и он изложил ее в записке морскому министру де Траверсе: «…Сия экспедиция, кроме главной ее цели – изведать страны Южного полюса, должна особенно иметь в предмете поверить все неверное в южной половине Великого океана и пополнить все находящиеся в оной недостатки, дабы она могла признана быть, так сказать, заключительным путешествием в сем море…»

Назначить начальником экспедиции Крузенштерн рекомендовал капитана 2 ранга Головнина, но тот находился в кругосветном плавании. Вместо него Крузенштерн выдвинул кандидатуру капитана 2 ранга Беллинсгаузена, который на тот момент командовал фрегатом «Флора» на Черном море. Предлагая его кандидатуру, Крузенштерн писал: «Он имеет особенные достоинства к начальству над таковою экспедициею: превосходный морской офицер и имеет редкие познания в астрономии, гидрографии и физике. Наш флот, конечно, богат предприимчивыми офицерами, однако из тех, коих я знаю, не может никто, кроме Головнина, сравниться с Беллинсгаузеном».

Однако в министерстве начальником экспедиции назначили капитан-командора Ратманова, но тот при возвращении из Испании потерпел кораблекрушение у мыса Скаген и остался на лечение в Копенгагене.

Выбора не оставалось, начальником экспедиции и командиром шлюпа «Восток» стал Беллинсгаузен. Его заместителем и командиром шлюпа «Мирный» назначили лейтенанта Лазарева.

Капитан 2 ранга Летослепов пылил томами Большой Советской Энциклопедии, пытаясь побольше узнать о людях, организовавших первую русскую антарктическую экспедицию. Начал с морского министра. Каково же было его удивление, когда он узнал, что Иван Иванович де Траверсе – французский дворянин Жан Батист Прево де Сансак, маркиз де Траверсе.

В некоторой задумчивости он открыл том на букву «К» и выяснил, что Иван Федорович Крузенштерн – Адам Иоганн фон Крузенштерн из остзейских дворян, сын судьи Иоганна Фридриха фон Крузенштерна и Христины Фредерики, урожденной фон Толь.

В полной растерянности он раскрыл энциклопедию на букву «Б» и впал в ступор. Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен оказался Фабианом Готлибом Таддеусом фон Беллинсгаузеном из остзейского дворянства.

Еще была надежда, что остзейцы – это не так уж плохо, может, это какая-то окраинная славянская община, но приговор энциклопедии был безжалостен: «…от немецкого Ostsee – Балтийское море, этническое немецкое (немецкоговорящее) меньшинство, с XII века проживавшее на восточном побережье Балтийского моря на территории современных Эстонии, Латвии и Литвы».

Летослепов решил остановиться и Лазарева не трогать, не дай бог чего.

Немного подумав, он порвал все выписки и записал в пояснительную записку: «…по маршруту экспедиции, задуманной, организованной и проведенной великими русскими мореплавателями».

Через месяц упорного труда они имели маршрут предполагаемой кругосветной антарктической экспедиции, красочно отображенный на контурной карте мира издания ГУНИО, и пафосно озаглавленную пояснительную записку – «По следам первооткрывателей – во славу Севастополя».

Главной задачей экспедиции предлагалось проведение комплексных океанографических, геофизических и других исследований в малоизученных районах Антарктики в интересах обеспечения безопасности мореплавания. Другой не менее важной задачей была задача историко-мемориальная, которая предполагала повторение маршрута экспедиции на шлюпах «Восток» и «Мирный», открывшей последний, шестой континент.

Все было готово для доклада начальнику гидрографии.

В просторном кабинете с видом на море и штаб Черноморского флота за большим дубовым столом сидел адмирал и с интересом рассматривал закрепленную на специальной подставке карту с маршрутом кругосветной антарктической экспедиции.

Капитан 2 ранга Панчук водил указкой по карте, а капитан 2 ранга Летослепов, нещадно эксплуатируя мечту адмирала о поднятии значимости гидрографии как науки, тараторил о важности результатов предлагаемой экспедиции и о том, что это прозвучит на весь мир.

– Ну что ж, неожиданно, но интересно.

Адмирал встал и подошел к карте.

– Да, интересно, но неожиданно. Только кто же на все это даст добро?

Тут Панчук и вытащил туза из рукава:

– Товарищ адмирал, так у нас же есть старший лейтенант Кувшинов.

Петя Кувшинов был штурманенком на «Адмирале Владимирском» и по совместительству внуком главкома ВМФ СССР, а это уже был реальный шанс. Начальник гидрографии немного подумал и подвел черту:

– С командованием Черноморского флота и с Главным управлением навигации и океанографии я согласую, а вы готовьте Кувшинова.

Командующий Черноморским флотом и начальник ГУНИО идею одобрили и поддержали, но решать вопрос с главкомом предложили начальнику гидрографии самому.

Тут с кондачка не подъедешь, даже имея старшего лейтенанта Петю, тут момент ловить нужно.

И такой момент настал, во время стоянки океанографического судна «Адмирал Владимирский» в порту Варна начальник Гидрографической службы был принят находившимся там на отдыхе главкомом.

На встречу он прибыл вместе со старшим лейтенантом Кувшиновым, что сразу придало встрече неофициальный характер. Очень скоро первую скрипку стала играть жена главкома, Петина бабушка, которую на флоте побаивались и уважительно называли баба Зина. Она подгоняла главкома с принятием решения:

– Ну что ты, старый, все тянешь? Петеньку кормить нужно, обед стынет.

Спорить с бабой Зиной не мог даже главком, он одобрил представленные план и научную программу похода.

Во время обеда, ласково поглаживая внука по спине, баба Зина поинтересовалась:

– А это не опасно?

Лоб начальника гидрографии покрылся крупными холодными каплями пота. Судьба экспедиции повисла на волоске. Пришлось включить искусство дипломатии:

– Экспедиция, конечно, будет непростая, но у нас надежное современное судно, прекрасные грамотные офицеры, такие, как ваш внук, и я уверен, что все намеченное будет выполнено на высоком уровне, а отличившиеся награждены.

Жена главкома с гордостью посмотрела на внука и тихо так по-бабьи вздохнула:

– Ну, не знаю.

И требовательным взглядом уперлась в Главкома. Тот поперхнулся котлетой по-киевски, прокашлялся и промокнул губы салфеткой.

– Учитывая сложность и дальность похода, приказываю готовить в экспедицию два судна и обязательно иметь на борту вертолет.

Баба Зина с облегчением вздохнула:

– Вот и хорошо, мороженое после чая подавать?

Собственно, на этом прелюдия и закончилась, подготовка кругосветной антарктической экспедиции вступила в стадию планирования. Началась детальная проработка плана похода и научной программы. Вовсю готовились к экспедиции океанографические суда «Адмирал Владимирский» и «Фаддей Беллинсгаузен».

Под руководством начальника гидрографии состоялась научно-практическая конференция по проблематике предстоящей экспедиции, а венцом предпоходовых судорог стала проверка готовности судов командующим флотом.

К плановым работам добавились работы по устранению замечаний. Дел было выше крыши, и занимались ими до самого отплытия.

Отдать концы!

Все имеет начало и конец: звезды загораются и гаснут, люди рождаются и умирают, заканчивается зима и начинается весна… Все сотворенное конечно, вечен только Творец.

Конец неизбежно порождает начало, а начало приходит к завершению. Даже не будучи сутулым очкастым философом с впалой прыщавой грудкой, можно с уверенностью сказать: «Все начинается с конца».

И далеко не для всех это является абстрактной философией, к примеру, у мусульман и иудеев эту мудрость наглядно иллюстрирует обряд обрезания, а у моряков она воплотилась в команде «Отдать концы!».

Как и любая философская формула, фраза «Все начинается с конца» довольно скользкая и полна двусмысленности, одни пословицы чего стоят – «Неважно, кто начал, важно, кто кончил», «Не мудрено начать, мудрено кончить», «Начиная что-либо, всегда думай о конце».

Эта важная философская установка нашла отражение не только в народном творчестве, но и в такой области человеческой деятельности, как охрана труда. В инструкции по технике безопасности при работе с главным распределительным щитом на судне записано: «…не хватайся за оголенный конец, трахнет».

Вот наконец и наступил день отплытия, закончилась бестолковая суета и бесконечные проверки, и счастье, если ты успел сделать что-то нужное, а не для проверяющих. У моряка в житейской суете, как известно, есть два приятных момента – уход в отпуск и уход в море.

Рано утром 2 декабря 1982 года прозвучала команда: «Судно к походу приготовить!»

Экипажи готовили суда к выходу в море, а провожающие вместе с экспедицией на причале Минной стенки готовились к торжественному митингу.

Оркестранты расчехляли инструменты, представители прессы бесцеремонно сыпали вопросами. Больше других бесчинствовала съемочная группа программы «Клуб кинопутешественников», и если какого-нибудь приставучего репортеришку с микрофоном можно было и послать, то внушительных размеров телекамера на плече вокругсветовского оператора действовала завораживающе, яко мудрый Каа на бандерлогов.

В конце причала показалась машина командующего флотом. Брожение кончилось, все подравнялись, оркестр застыл в готовности, а дирижер, слегка нагнувшись и вскинув руки, вполоборота наблюдал за командующим.

Машина остановилась, адмирал вышел, одернул шинель, поправил фуражку и двинулся к середине причала, ему навстречу, чеканя шаг, маршировал командир экспедиционного похода.

Дирижер дал отмашку, и над Минной стенкой зазвучал бравурный марш. Удерживая командующего в поле зрения, он отчаянно дирижировал, приподнимаясь на носках в такт музыке и описывая пятой точкой замысловатые геометрические фигуры.

Командующий принял доклад о готовности к выходу в море и поднялся на трибуну. Он зачитал телеграмму главнокомандующего ВМФ и выступил с длинной речью, в которой отметил, что экспедиция продолжает дело наших великих соотечественников, выразил уверенность, что личный состав приложит все усилия, и пожелал благополучного возвращения.

Член военного совета напомнил о руководящей роли партии в деле изучения Мирового океана и призвал к бдительности.

Алаверды от экипажей озвучили записные передовики.

Митинг закончился, присутствие руководства и прессы сделало прощание скомканным и неискренним.

Такого количества адмиралов и представителей средств массовой информации Минная стенка никогда не видела, казалось, что и она была в каком-то торжественно-придавленном состоянии.

Получено долгожданное «добро» на выход в море, концы отданы. Вот и здорово, сразу наступила тишина, порядок и настала привычная размеренная жизнь, поделенная на вахты.

«Отдать концы» для моряка звучит жизнеутверждающе.

Первым отошел «Фаддей Беллинсгаузен», следом «Адмирал Владимирский». Боновые ворота за кормой, суда на створе Инкерманских маяков, а впереди пять месяцев тяжелого моряцкого труда.

Геркулесовы столбы

Командир «Фаддея Беллинсгаузена» капитан 3 ранга Ярин стоял на ходовом мостике, прислонившись лбом к иллюминатору, и наблюдал, как матросы под руководством боцмана собирают в ведра летучих рыб.

Вот уж воистину – «Чудны дела твои, Господи», ведь летучая рыба – это так же нелепо, как, например, подводная авиация. Удивительные эти рыбешки относятся к отряду сарганообразных, хотя больше смахивают на некрупную селедку, и от обычных рыб они ничем не отличаются до тех пор, пока не выскочат из воды и не расправят свои плавники-крылья, с помощью которых рыба парит над водой.

Ярин увлеченно разглядывал очередную рыбу, выскочившую из воды и развернувшую плавники, как два больших китайских веера. Разгоняясь, она отчаянно чертила хвостом на воде синусоиду, наконец, оторвавшись, она парила вдоль борта. Зрелище завораживало, Ярин не сдержал восторга:

– Ты только глянь! Не рыба – орел! И, главное, башкой пытается крутить по-птичьи!

Неожиданно порывом ветра рыбу подбросило и кинуло на палубу, где мозолистая матросская рука окончательно прервала полет, отправив отчаянно хлопавшую жабрами рыбу в ведро к таким же сбитым летчикам. Знатная уха будет на ужин.

Командир сел в кресло и закурил. В голову отчего-то лезли восторженные выражения о море известных людей: «Море и свобода – это синонимы», «Если море тебя печалит, ты безнадежен», «Море – великий примиритель», «Море тоже молитвенник, оно свидетельствует о Боге»…

Все это было произнесено отнюдь не моряками, а в лучшем случае пассажирами. Тут, как говорится, не нужно путать туризм с эмиграцией. Ярин, проведший в море половину жизни, давно определил свое отношение к нему, которое выражалось в простой формуле: «Море, как женщину, можно любить, можно ненавидеть, но доверять нельзя никогда!»

С погодой не везло с первого дня, Черное море отхлестало высокой короткой волной, турецкие проливы обволокли пеленой плотного тумана, а Эгейское море встретило свинцовым небом и шестибалльным штормом.

Ничего не поделаешь, чтобы иметь возможность провести океанографические исследования у берегов Антарктиды, необходимо попасть в Южный океан, пока там лето, а лето в Антарктике приходится на наши зимние месяцы. Вот и получается, чтоб попасть в Антарктиду летом, нужно испытать все прелести зимней погоды в Северном полушарии. После прохода Тунисского пролива погода начала улучшаться, на седьмые сутки похода пересекли Гринвичский меридиан и перешли в Западное полушарие. Судовые часы в очередной раз перевели на час назад.

Зимнее море неприветливое и скучное, встречи с судами происходят не часто и на больших расстояниях. В море Альборан разошлись с отрядом американских кораблей. «Фаддей» идет в десяти милях в кильватере за «Владимирским», с первого дня работают все лаборатории, ведется комплекс океанографических исследований.

Ярин подумал, что неплохо было бы взбодрить народец, и вызвал на мостик замполита.

Старший лейтенант Абзацев поднялся на ходовой мостик, в застегнутом на все пуговицы и крючки кителе и в пилотке он здорово смахивал на немецкого танкиста.

– Вызывали, товарищ командир?

– Абзацев, нужно народ расшевелить. Только в море вышли, а они уже как мухи сонные. Придумай что-нибудь интересное.

Зам задумался, набор инструментария у него был ограничен – радио, киноаппарат, подшивка газет и, собственно, речевой аппарат самого зама.

– Товарищ командир, вот если б событие какое или еще чего, ну, чтоб повод был.

– Завтра рано утром будем проходить Гибралтарский пролив, а в экспедиции есть люди, которые первый раз в море. Как думаешь, это для них событие?

Зам и сам впервые выходил за пределы Черного моря. Он согласно кивнул.

– Ну вот и дай интересную информацию, ну, например, про Геркулесовы столбы, чтоб память у людей осталась.

Абзацев, конечно, про Геркулесовы столбы слышал, но не более. Он зашел в штурманскую рубку, штурман колдовал над картой.

– Когда Гибралтар проходить будем?

– Ориентировочно завтра в пять часов по судовому времени. Проснетесь уже в Атлантике.

– А у тебя информация по проливу есть?

– Только то, что в лоции.

Абзацев открыл лоцию: «Гибралтарский пролив, или Гибралтар, – международный пролив между южной оконечностью Пиренейского полуострова и северо-западным побережьем Африки, соединяющий Средиземное море с Атлантическим океаном…» Далее шли координаты, описание берегов и режим гидрологии, а про столбы ни слова.

Самым большим авторитетом в экспедиции заслуженно был Марк Борисович Пятаков, к нему зам и обратился:

– Марк Борисыч, выручайте, вы про Геркулесовы столбы что-нибудь знаете?

Вопрос был обидным, но Пятаков виду не подал.

– Ты про подвиги Геракла в детстве читал?

Вопрос он задал не для того, чтоб унизить зама, ему просто нужно было понять, каков у того уровень знаний, чтоб определиться, с чего начать.

Абзацев ответил неуверенно:

– Ну, читал.

– А конкретнее?

– Конкретнее? Конюшни Авгиевы там, еще льва какого-то он убил…

– Понятно, первый класс, вторая четверть. Садись, записывай.

Пятаков терпеливо рассказывал заму про десятый подвиг Геракла, как он должен был пригнать в Микены коров великана Гермиона и как ему пришлось совершить путешествие на запад, дойдя до края Земли, где начинался безбрежный океан.

Как утверждал Платон, в честь своего подвига Геракл воздвиг две колонны, на которых была выбита надпись «NON PLUS ULTRA», что в переводе означает «ДАЛЬШЕ НИЧЕГО НЕТ».

Пятаков решил, что этого будет достаточно, и подвел итог:

– Вот, собственно, и вся история про Геркулесовы столбы.

Абзацев внимательно прочел все, что записал.

– Минуточку, Марк Борисыч, нестыковочка получается. Столбы Геракл ставил, а называются они Геркулесовы. Вы ничего не перепутали?

Пятаков такой дремучей неосведомленностью был несколько обескуражен, но все же пояснил:

– В римской мифологии Геракл зовется Геркулесом, это один и тот же человек. Кстати, посмотри на флаг Испании, там эти колонны изображены.

– А где они на местности стоят, где их увидеть можно?

Тут Пятаков уже не выдержал и решил зама подколоть. Он не стал ему разъяснять, что столбы – это миф и называют так гору Джебель-Муса в Марокко и Гибралтарскую скалу в британском владении Гибралтар, и выдал заму на голубом глазу:

– Что значит где? Так с тех пор в проливе и стоят, кстати, на их фоне можно сделать памятные фотографии.

Абзацев Марка Борисовича поблагодарил, но информацию все же решил проверить.

Он снова поднялся в штурманскую рубку.

– Флаг Испании есть?

Штурман опешил.

– Зачем?!

– Нужно.

С таким аргументом не поспоришь, штурман снял с полки справочник и показал испанский флаг.

Зам успокоился, не обманул Пятаков, меж красных полос на желтом фоне с обеих сторон герба стояли Геркулесовы столбы.

Удовлетворенный, он заперся в каюте и принялся, как мог, олитературивать полученную информацию.

После ужина Абзацев собрал экспедицию.

– Товарищи, завтра рано утром мы будем проходить Гибралтарский пролив, широко известный своими Геркулесовыми столбами. Прослушайте информацию о Геркулесовых столбах.

Далее он пересказал полученную от Пятакова информацию, обильно сдобренную междометиями и словами-паразитами.

Закончил он предложением, от которого трудно было отказаться:

– Желающим сфотографироваться на фоне Геркулесовых столбов сбор в пять утра на баке.

Слух о том, что зам собирает народ на фотосессию с Геркулесовыми столбами, быстро разлетелся по судну.

В половине пятого, наплевав на заслуженный отдых, люди стали собираться на сигнальном мостике, уж очень хотелось увидеть, как зам будет высматривать Геркулесовы столбы.

Сдав в 4.00 вахту, штурман остался на ходовом мостике, скоро к нему присоединились старший механик и Марк Борисович Пятаков. Они устроились у лобовых иллюминаторов в ожидании Абзацева с группой энтузиастов.

Пятаков нервничал, развязка ничего хорошего ему не сулила. На замовское чувство юмора надежды не было, да и какое чувство юмора в пять часов утра.

В судовом журнале появилась запись: «4.53 вошли в пролив Гибралтар», – а на палубе появился Абзацев с фотоаппаратом на шее.

За ним гуськом семенили пятеро доверчивых членов экспедиции. Они прошли на бак, приготовили фотоаппараты и внимательно вглядывались вдаль сквозь утренние сумерки и дымку.

За ними с пионерским задором наблюдали с сигнального и ходового мостиков.

Прошло полчаса, зам подбадривал начинающих подмерзать фотографов:

– Ничего, ничего, вы повнимательней давайте, скоро появятся!

Прошло еще минут двадцать, Абзацев занервничал. Пятаков ткнул локтем штурмана.

– Выйди на крыло, скажи, что уже прошли. Надо заканчивать эту комедию.

Штурман понимал, что с этой минуты становится соучастником, но отказать Марку Борисовичу не мог.

Он вышел на правое крыло мостика и замахал руками. Зам сложил у рта ладони трубочкой и крикнул:

– Ну что там, скоро?!

– Все прошли уже, столбы по корме остались! Ничего не поделаешь, видимости нет!

Зам зачехлил фотоаппарат.

– Расходимся, товарищи, может, на обратном пути повезет.

За завтраком старший механик в деталях рассказал командиру про фотографирование Геркулесовых столбов. Тот хохотал до слез.

– А все же молодец зам, расшевелил-таки народ!