Текст книги "Пожар в борделе во время наводнения"

Автор книги: Александр Салтыков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Салтыков Александр
Пожар в борделе во время наводнения

Александр Салтыков

ПОЖАР В БОРДЕЛЕ ВО ВРЕМЯ НАВОДНЕНИЯ

Администрация фирмы "Экс – пэкс" в лице генерального директора А. К. и исполнительного директора С. М. в очередной раз перепилась – поступление денег сопровождалось некоторой необузданностью. Около полуночи два этих косых рыла отправились в свой рабочий цех с инспекцией ночной смены. Рабочие мирно копошились у станков, благодушно и понимающе поглядывая на начальство. А. К. падал и засыпал, его поднимали и будили, С. М. портил неуклюжим плечом готовую продукцию.

– Выключи, пожалуйста, свет, – сказал один.

– Незачем вам пить, завтра сдавать заказ, – сказал другой.

Там, в цеху, директора уже больше лили, чем пили – в рот больше не помещалось.

И вот вышли они прогуляться. Надо же было такому случиться, что в это позднее время и в этом пустынном месте повстречался им бывший одноклассник Эсэма, хотя и яростно отрицавший, что это он.

– Костик! Ты как здесь оказался?! – закричал Эсэм.

– Я не Костик, – тихо отвечал встречный.

Не обращая внимания на отговорки, Эсэм пытался обнять старого приятеля. Ака к тому времени уже сделал несколько выстрелов из своего газового пистолета – по обычной программе отвязного отдыха. Администрация фирмы, заплетаясь, оплетала Костика, как кролика.

Эсэм по-пьяни был неугомонный рассказчик и рассказал, что часто видит один и тот же сон: как будто двое каких-то людей влезают на крышу пятиэтажного дома и прыгают оттуда, потом встают как ни в чем не бывало, отряхиваются и идут дальше. Как раз кстати подвернулся строящийся пятиэтажный дом, и компания полезла наверх. На пятом этаже, на балконе, были шаткие строительные леса. Косому от рождения Костику, в очках с безумным количеством диоптрий, было, пожалуй, тяжелее всех. Ака, тезка Артема Троицкого и автомата Калашникова, поцарапал рукоятку своего пистолета о бетонные перекрытия: Костик по неосторожности чуть не спихнул его с балкона.

– Твою мать...

Все трое висели на сопливой стремянке. И вдруг Костику вздумалось встать на ней в полный рост. Доски поехали в стороны, гвозди почти без сопротивления позволили всем прямым углам измениться в косые, украли у Костика равновесие, вынуждая его, как циркового тигра, прыгнуть в полиэтиленовое заграждение балкона. Прорвав его, он коротко крикнул. Никто бы не успел сосчитать даже до одного.

– Пиздец, – сказал Эсэм.

Ему показалось, что в следующее мгновение он уже наклонился над Костиком. Тот лежал без видимых прочих повреждений, подложив под щеку бетонную плиту. Не хватало только полголовы.

– По-моему, он пошевелился. Может, еще оклемается? – спросил подбежавший Ака.

"Искусственное дыхание? Может, он оклемается? Заткнуть хлебным мякишем дырку в черепе? У него полбашки нету. Надо бежать ". Эсэм услышал как завелась машина, засвистели шины – это Ака помчался прочь отсюда.

Как-то добравшись до дому, Эсэм умылся и сел на табуретку на кухне. Есть не хотелось. Курить было нельзя – проблюешься. Спать было невозможно – надо было все обдумать. Не спать не было сил – болел позвоночник, спинной мозг в нем. Головной мозг был котлом адских мук. Эсэм искал выход, искал и нашел его. Он был прост. Уснуть и спать, не просыпаясь. Никогда. Только б не кончалась эта ночь.

И он так и уснул, упав с табуретки.

Спустя несколько часов наступило утро. Эсэм противился ему как мог. Но небо неумолимо светлело, народ валил в метро. Эсэм поднялся и обнаружил трамвайные костыли в темени, ведро ртути в желудке и какое-то шило в жопе. Зубная паста сохла на зубах. Прежде чем к нему вернулись первые элементарные функции, как-то дышать и видеть, он поочередно употребил кофе, рассол, алкозельцер, сухое вино, молоко и еще раз по кругу.

Хочешь – не хочешь, а ночь все-таки кончилась. И началось.

Едва зрячий, глухой сквозь похмелье, Эсэм пробирался к цеху. Временами его разворачивало и чуть не уносило куда-нибудь в глухой лес повеситься, но что-то превозмогало, и он малыми темпами приближался ко вчерашним местам. У ворот цеха стояли полицейские машины. На стройке пока не было никого, кроме строителей. Даже кран работал. Вернувшись к цеху, Эсэм остановился возле двух дам с колясками, которые обсуждали происшедшее.

– Ночью на фабрике сперли двигатель с грузовика, – сказала одна.

– Жизнь просто невыносимая стала, – ответила вторая.

"Какой двигатель? – подумал Эсэм. – Что они несут?"

***

С утра в участок поступил звонок: на фабрике "Грезы" – кража. Сняли мотор с рабочей фабричной лошадки. На место происшествия выехала следственная группа во главе с капитаном пятого ранга Лошадьиным. Допросили главного свидетеля – сторожа Сергеича, – но тот жил от "белки" до "белки", не раз его пытались уволить ранее за более мелкие чп, и в этот раз он толком не выполнил свой служебный долг. На просьбу изложить произошедшее, он сказал: "Да мотор черти какие-то украли!"

К сожалению, капитан не заметил той фигуральности, с которой выражался сторож.

Следствие же выяснило, что вчера, как, впрочем, и постоянно, сторож к закату лыка не вязал. Замки на воротах оказались целы и нетронуты. Стены фабрики были достаточно высоки, чтобы перекинуть тяжелый двигатель. Проломов и лазов обнаружено не было. Директриса фабрики направила капитана пятого ранга к арендаторам, в фирму "Экс – пэкс", сообщив, что работа в этой фирме частенько велась и по ночам.

К часу дня на проходной фабрики заприметили рабочих из "Экс – пэкс", коих тут же строго задержали капитаны девятого ранга и препроводили к Лошадьину.

В ту ночь в арендаторском цеху работали Чурин и Феня; делали они шахматные доски, Чурин рисовал белые квадратики, а Феня – черные. Ничего подозрительного они не видели и не слышали, а грузовик давно советовали ставить в гараж. Никого из посторонних на территории фабрики не встречали. Лошадьин оформлял протокол и время от времени набирал номер офиса "Экс – пэкс", который находился в центре города, пытаясь связаться с дирекцией фирмы. Телефон молчал. Зато в начале четвертого к капитану сам явился С. М. , исполнительный директор.

– Это мы его, – кратко сообщил Эсэм и подумал, что сказанного уже более, чем достаточно, – его тошнило от любых слов.

– Замечательно! – Лошадьин как будто только и ждал этого весь день. Где он?

– Там же, наверное, на стройке.

– На стройке спрятали?

– Да мы его не прятали. Как упал, так и должен лежать. На Эсэма накинули наручники, хотя это полагалось сделать чуть позже, и повели к злополучной новостройке.

– Где? – не терпел Лошадьин.

– Должен быть здесь.

Следственная группа и подозреваемый подошли к той самой плите, об которую несколько часов назад раскололась голова бедняги Костика. Там ничего не было. Не было ни тела, ни раскиданных мозгов, ни примятого песка, ни даже следов эсэмовых ботинок.

– Спросите у рабочих.Наверное, они его подобрали с утра, – вслух подумал Эсэм.

– Ты что, хочешь сказать, что вы его на открытом месте бросили? – занервничал капитан полиции.

– Да. Где упал, я же вам сказал. Скорая помощь ему бы уже не помогла.

– Что за херню ты несешь? Какая скорая помощь? Где двигатель?

– Какой двигатель?

После этого невинного вопроса Эсэм получил по морде. Расспросили строителей. Никакого трупа. Никакого мотора.

***

– Суки! – сказал капитан восьмого ранга, обращаясь к коллеге, и пиннул Эсэма в коленку. – Ведь кто ворует? ! Те, у кого и так до хера. А не мы с тобой. У нас с тобой хрен в кармане, да вошь на аркане, но мы же не будем с тобой воровать! Сука, зачем тебе мотор-то понадобился...

Спустя три часа после отсидки в отделении Эсэму разрешили позвонить. Можно было сделать два звонка.

Эсэм соображал, куда именно позвонить. Первым и самым сильным желанием было набрать телефон Ака и спросить: ведь правда, что мы никого не угробили вчера, и мне все это приснилось. Но подобный разговор едва ли удачно прошел бы в присутствии трех полицейских. Он набрал номер родителей:

– Все в порядке. Я в полицейском участке. Недоразумение. Скоро буду дома. Мать, открой мою старую записную книжку на букву "В". Это очень важно. Найди "Воробьев Константин". Есть? Давай!

Рука дрожала на дисковом циферблате, и Эсэм боялся как бы не набрать подряд шесть "троек". Номер Воробьева отозвался.

– Здравствуйте, Константина можно?

– Нет. Он сейчас на работе.

– Простите, а он когда уходит на работу?

– К девяти.

– И сегодня он ушел так же?

– Да, а в чем дело?

– Вы его сами видели сегодня в девять?!

– Да. Ушел как обычно. А кто это? Что вы хотели?

Эсэм повесил трубку. Шило из зада вырвал. Все приснилось. Проблема уменьшилась в тысячу раз. Силы возвращались к Эсэму. Итак, остался какой-то сраный двигатель.

Капитан подробно записывал данные Эсэма, когда в отделение позвонили с фабрики. Двигатель нашелся.

Капитаны всех рангов побросали все свои дела и помчались на "Грезы". Двигатель стоял на месте. Ошалелый водитель грузовика не решался закрывать капот, в страхе, что мотор опять исчезнет. На утренних фотографиях следственной группы двигателя не было. Машина была та же. Сейчас двигатель был.

Лошадьин ворвался в кабинет директрисы фабрики, обругал ее нецензурно и выписал штраф за хулиганский вызов.

Была уже глубокая ночь, когда Эсэма выпустили из застенка, посоветовав обратиться к наркологу. Он жадно напился пива у ночного ларька, поймал такси и поехал к Ака.

Через дверной глазок брезжил свет квартиры. Эсэм позвонил. Никто не отозвался. Глазок потух. Еще звонок – и снова никакого результата.

Все костыли, шила и иголки, только успокоившиеся, снова повтыкались по своим местам. И что бы Эсэму не достучаться тогда, не доломиться, не выломать в конце концов дверь? Но он унес взлелеивать свой страх, нарождавшийся с новой силой, в свою берлогу. Оттуда, из берлоги, он еще успел за остаток дня обзвонить морги, больницы и полицию, пытаясь узнать о человеке с черепно-мозговой травмой. Как ни странно, таковых вообще не оказалось. Аврал у ангелов-хранителей.

***

Следующим утром Эсэм явился в офис и, не поднимая взгляда от пола, прошел в свой кабинет. Дверь напротив – в кабинет Ака – была заперта. Не появлялся. Проверил автоответчик – никто не звонил. Ничего нового не произошло. Вдруг телефон зазвонил, причем зазвонил почему-то будильничьей трелью. Эсэм поднял трубку, это был Ака:

– Эсэм, это ты?

– Да... Ака, я звонил Костику! Он жив и здоров!

– Он тебе пять раз сказал, что он не Костик! Это был какой-то совершенно незнакомый парень!

– Но... Но тогда все равно это был несчастный случай. Мы ведь не заставляли его прыгать с пятого этажа башкой вниз.

– А ты забыл, что мы его загнали туда при помощи пистолета? Забыл, что мы его перед этим ограбили, по сути дела?

– Как это? Что ты говоришь?

– Ты заставил его в ларьке купить на всю его наличность вина и "пылесосов". Это ты имел в виду огнетушители.

– Это же была шутка. Там же не продают огнетушители.

– Для тебя – шутка, для него – нет. И в конце концов, это ты выдернул у него свой плащ из-под ног, и он упал.

– Я выдернул плащ?..

– Да! Он наступил на него, ты дернул – и он упал.

Трубки несколько секунд помолчали, пока ребята вспоминали. Заговорил Ака:

– Я уезжаю из этой гребаной страны. Эта история переполнила чашу. Ты извини, дружище, но придется кое – что продать из оборудования фирмы. Но, я думаю, ты как-нибудь выкрутишься. И, пожалуйста, не ходи больше в полицию. Ну ладно, давай прощаться! Больше, наверное, не увидимся.

– Удачи тебе.

– И тебе тоже. Пока!

"Это Ака забрал труп, – решил Эсэм. Он, наконец, умудрился вытащить сигарету из пачки и закурить, подошел к окну и посмотрел. Люди по-прежнему спешили в метро.

Господи! Поменяться бы с кем-нибудь! Просто скинуть шкуру и стать вон тем мужиком. С его уютным прихрамыванием, в его дешевом пиджаке, с его котомкой с арбузом и пельменями. Или этим сопляком на роликовых коньках. Или этой юной мамой, у которой все в жизни идет непоправимо правильно: верный выбор, нужный муж, вовремя родить, пора уходить...

Вдруг Эсэм увидел людей, бегущих с противоположной стороны улицы прямо к дому, где размещался его офис. Кто бежал нагишом, кто – в нижнем белье; вся группа, человек в двадцать, истошно вопила, что доносилось и до слуха Эсэма. Позади и по бокам бегущих висели какие-то огненные шары, похожие на шаровые молнии, которые как будто гнали бегущих в определенном направлении.

В доме напротив располагался не то отель, не то бордель, и похоже было на то, что его клиентура и обслуживающий персонал претерпевали какие-то неприятности.

Один из шаров ударил в спину отставшей девушки, взорвался, и ее разнесло в клочья, словно она гранату проглотила. Эсэм связался по селектору с секретаршей, она не ответила. Он выскочил за дверь. Секретарша, женщина сорока с хвостиком лет, колошматила зонтиком воздух. Зонтик упруго отскакивал от чего-то невидимого. Сцена напоминала хронику испытаний психотропного оружия.

– Что здесь происходит? !

– Черт! – истошно завопила Татьяна Алексеевна. У женщины была истерика, Эсэм крепко обхватил ее, прижал и вырвал из рук зонтик.

С лестницы слышались крики бегущих людей, и один за другим все, муравьиной вереницей, втянулись на последний этаж, где и располагался офис "Экс – пэкс".

– Татьяна Алексеевна, успокойтесь. Я сейчас узнаю, кто это в коридоре.

На выходе Эсэм столкнулся с каким-то человеком афро-русского вида, в кожаной жилетке на голое тело.

– Где лестница на крышу?

– Вот...

Афро-русский бросился выкорчевывать замок от чердачной двери, но как только он распахнул ее, на него дохнуло огненное рыло молнии, отбросив на несколько ступенек назад.

– Вилли, Вилли! Что это такое? – девочки сохраняли самообладание гораздо хуже, бестолково топтались вокруг Вилли, как куры, пока он поднимался, больше мешая, чем помогая, с ужасом оглядываясь в сторону лестницы, по которой прибежали. Но огненные шары оттуда пока не появлялись.

Вилли очухался и пошарил по поясу:

– Эх, гранату я забыл! И пушку тоже!

– Что делать, Вилли? Что же теперь будет?

– Откуда я знаю, что это за срань! Кто-то из чего-то в нас стреляет.

Снизу послышался нарастающий гул. Все затихли, прислушиваясь. Вилли потихоньку подкрался к лестничному пролету и увидел, что нижние этажи заполняются водой. Выглянул в окно – за окном ничего не происходило: ни дождя, ни наводнения, ни лопнувшего водопровода, правда, висели неподвижные огненные шары. Дом заполнялся водой, как аквариум. – Это потоп! крикнул Вилли.

Началась паника. /"Дрались за спасательные круги, за место в лодке". Шутка ли – Потап пришел./

Эсэм юркнул в свой офис, и все люди, находившиеся на этаже, повинуясь стадному безумию, полезли туда же. Кто-то жался в углах, кто-то – прятался в шкаф. Афро-русский Вилли забаррикадировал дверь эсэмовым столом, спихнув оттуда компьютер, и для чего-то залез на него. Эсэм сидел на подоконнике, поджав ноги. Ему вспомнилось, что он хотел с кем-нибудь поменяться шкурой.

Все пришипились, боясь пошевелиться. Так продолжалось несколько минут, пока гул вдруг не затих.

Ничего не произошло.

– Вилли, сходи, пожалуйста, посмотри, что там, – прошептала девушка, нарядившаяся в костюм Свободы на баррикадах, выглядывая из-за дивана.

Вилли посидел еще немного на столе на четвереньках, морща лоб от напряженного вслушивания, потом встал и вышел из офиса. Вскоре он вернулся. Вилли молча стоял на пороге с вытянувшимся лицом. Взгляды вперились в него, зависла мучительная пауза. Наконец Вилли прочистил пересохшее горло и сказал:

– Ну и зрелище! – и расхохотался. – Что вы, бляди, пригорюнились? Вода заполнила все нижние этажи и остановилась за одну ступеньку от нашего. Все тихо. Это называется – приплыли!

Вилли безудержно хохотал, глядя, как побитый куртизанский отряд вылезает из своих окопов. Двенадцать девушек разной степени одетости и привлекательности покидали убежища, поднимались и понемногу приходили в себя. Кроме них, здесь еще оказались два клиента заведения: лысый полный мужчина "в пенсне и презервативе" и юноша, одетый в вафельное полотенце с рукомойника. Местных обитателей этажа оказалось на редкость мало: из "Экс – пэкс" – Эсэм и секретарь-референт Татьяна Алексеевна; из соседнего турагентства – менеджер и два иностранных гостя, восточная женщина по фамилии Ли и ее здоровенный телохранитель – негр. Было время обеденного перерыва.

– Это ваш сутенер? – негромко спросил Эсэм у соседки по подоконнику, показывая на Вилли. – Удивительно, какой отпечаток накладывает профессия на человека, вплоть до изменения расы. Вилли был очень смугл, прическу носил а ля ананас, в ухе – непременная серьга, пять амулетов на шее. Из одежды на нем имелись уже упомянутая коричневая жилетка, канареечного цвета брюки и военные ботинки, которые носят эскимосские пограничники.

– Я пойду посмотрю, не остался ли кто-то еще на этаже, – сказал Эсэм.

В лестничных пролетах холодно голубели марианские желоба воды. У окон висели огненные шары. Фирма, торгующая продовольствием, третий сожитель коммунального офиса, была заперта на замок. Все остальные комнаты оказались пустыми. Напоследок Эсэм заглянул в туалет. Там его удивленному взору предстал Феня, сидящий посреди помещения прямо на подзагаженном кафеле и сжимающий в руках авоську.

– Эсэм! – Феня бросился на него чуть не со слезами. – Слава Богу! Меня, кажется, контузило шаровой молнией.

– Все в порядке. Пойдем к людям. Как ты здесь оказался, Феня?

– Я приезжал взять у Ака одну бумажку. Справку.

– Понятно. Видишь, как удачно съездил. А что в туалет забился? Пронесло, что ли? Кстати, Ака долго еще не появится на работе... Они вошли в эсэмов кабинет.

– Разрешите представить, – сказал Эсэм. – Это вот еще один – Феня...

– А тебя как зовут? – спросил Вилли, раскачиваясь в его кресле.

– Эсэм.

– А меня все называют Вилли. Это твои апартаменты? Ты директор?

– Нет, я менеджер.

– О! Значит, мы коллеги. Я тоже менеджер! У тебя сколько народу под началом?

– Целый цех.

– У меня тоже целый цех, но, кроме этого, еще и бар, и стрип имени Мэрил Стрип, Вилли осклабился. – А ты, значит, Феня?

– Да, я вот у Эсэма работаю.

– Что ты авоську тискаешь у груди, у тебя там что, получка, что ли?

– Нет-нет, ничего, – Феня послушно положил авоську на диванчик. Девушки тем временем бурно обменивались впечатлениями. В центре их внимания каким-то образом оказалась Татьяна Алексеевна.

– ... А я налила себе кофе, села и стала пить. Вдруг рядом со мной, в углу, какой-то шорох. Я сразу почему-то решила, что это не мышь, что-то такое довольно большое двигалось. Думаю, может, собака забежала. Посмотрела под столом – нету. Поднимаю голову – а батюшки! – передо мной лицо. Бурая шерсть, торчащие уши, на лбу – рога небольшие. И глаза – настоящие угли, точно горят. Ну, в общем, черт, как в фильме ужасов. Я закричала, схватила зонтик и давай его охаживать. Все было каких-то несколько секунд. И он вдруг исчез. Знаете, не растворился, а исчез, как будто его и не было. А я все колочу со страху – у меня чуть матка не опустилась – и чувствую, что во что-то еще попадаю. Тут, Эсэм, ты и вышел как раз.

– Надо же какие мерзкие хари. Я всякое видала, но такого!.. – девушки оживленно реагировали на рассказ Татьяны Алексеевны. Оказывается, им всем довелось испытать в этот день нечто подобное. Рабочий день в борделе шел своим чередом, но в какую-то секунду все перевернулось. Практически одновременно во всех номерах, на подиуме стрип-бара, у барной стойки, в гримерных и уборных промелькнули бурые хвостатые черти. Мало кто успел что-то рассмотреть, полумрак и галлюциногенная обстановка глаз застят. Черти исчезли и после этого появилось огромное количество шаровых молний – летающих огненных шаров. Некоторые из них взрывались. Как овчарки, шары сбили людей в стадо и погнали их, пользуясь планом эвакуации при пожаре, через улицу, прямо Эсэму в офис. Татьяна Алексеевна видела вражеское существо ближе других и даже успела применить против него силу. Вилли досконально осмотрел зонтик, которым она орудовала. Спицы на нем были погнуты, а ткань изорвана, имелись многочисленные царапины, кое-где отвалилась краска.

– Это что же, теперь везде так? Это что, конец света? – спросила Татьяна Алексеевна и перестала причесываться.

– Надо позвонить в полицию! – одна из афродит бросилась к телефону.

– Подожди, дура, – остановил ее Вилли, – все нанюхались какой-то дряни – вот и мерещится. Ты, Эсэм, чертей видел?

– Нет.

– А вы? – Вилли обратился к турагентству и его гостям.

– Ничего. Только шары.

– Вот видите. А твоя секретарша, может, просто климакс плохо переносит.

– Хам.

Эсэм выглянул в окно: у стекла, с той стороны, висел шар, на улице не было ни единого человека.

– На улице никого. Давайте включим телевизор: если все в порядке значит, будут показывать все как обычно, и это у нас что-то с головами. А если архангел протрубил, то телеведущие, я думаю, на работу не вышли. Включили телевизор. Он работал. Кинескоп прогрелся, и на экране появился рекламный ролик. Афродита зааплодировала. Ее поддержали несколько разрозненных хлопков.

– Ну, давайте еще позвоним кому-нибудь из знакомых, чтобы полностью убедиться, – предложил Эсэм. Он уже занес руку над телефоном, как вдруг отдернул ее.

– Татьяна Алексеевна! У нас был черный телефонный аппарат?

– Да...

– А теперь он – красный. Такой же, только красный. Вы ничего не трогали?

– Ничего.

Эсэм оглядел присутствующих:

– Никто не трогал телефон? Афродита и Мэрил Стрип отрицательно покачали головами. Остальные молчали.

– Странно, – сказал Эсэм.

Он подумал, кому бы позвонить, и как-то сам собой всплыл номер Костика Воробьева.

– Эсэм! – откликнулся Костик. – Сколько лет, сколько зим! Это не ты с утра звонил, мне передавали?

– Я, я.

– А что ты хотел?

– Я только хотел узнать, не кончился ли свет? Вернее сказать, не конец ли света наступил?

– Что?

– Не наступил ли конец света, вот что.

– Ты пьяный что ли?

– Спасибо, Костик, можешь не продолжать. "Да! И не ходи по ночам мимо стройки! " – хотел добавить Эсэм, но бросил трубку, решив, что это уж чересчур пошло даже для сложившейся обстановки.

– Мир, который мы знали, стоит на месте. Все тихо и спокойно. За окнами нас, по-прежнему, осаждают огненные шары, в лестничных пролетах стоит вода. Неизвестно, что будет и как все это кончится. Поэтому предлагаю: попить кофейку! Татьяна Алексеевна, несите кофевыжималку.

Сварили кофе. Разлили по чашкам и рюмкам.

– Жалко Дианку! – неожиданно брякнул Вилли. – Но она все равно была не жилец!

– Ты это о чем? – спросил Эсэм.

– О той девчонке, которая взорвалась. Жалко. Но у нее все равно был спид.

К Вилли подбежал парень в вафельном полотенце.

– Как спид? И она у вас... вы ей разрешали работать?

– Я только вчера получил ее плохие анализы из лаборатории и все думал, как бы ей это сказать.

– Как же так! Сволочь! Я же с ней спал! Что же теперь будет? !

Вилли оглядел орущего парня.

– Без презерватива?

Парень молча схватился за виски.

– Поздравляю, – вяло сказал сутенер. – Как тебе удалось ее уговорить? Я же им запретил..

– А сколько времени прошло с того момента? Может быть, можно что-то сделать? – спросил Эсэм.

– Сколько? Не больше часа! Ведь можно еще что-то сделать?! – заметался парень.

– Повернуть время назад всего-то на час... Попробуй отрезать себе член, – посоветовал Вилли. – Может, зараза еще не распространилась.

Парень бросился на него:

– Сволочь! Я сначала тебе член отрежу!

– Потише, потише, – афро-русский Вилли спокойно отпихнул его ударом в грудь и щелкнул выкидным ножом. Парень бросился к окну, распахнул его, но на него угрожающе защелкал электричеством огненный пастырь. Схватив бутылку коньяку из холодильника, несчастный убежал в туалет и долго там дезинфицировался.

Вернувшись, он повалился на диван, разбитый судорожной дрожью.

– Мне нужно ко врачу, – прошипел он.

Эсэм достал из шкафа скатерть и укрыл его. Татьяна Алексеевна дала валидол. Потом ему еще налили стакан коньяку.

– От первой же девки, – тихо плакал парень. Афродиты и Венеры, те, что были нагишом, к тому времени стали мерзнуть. Эсэм, Татьяна Алексеевна и менеджер турагентства собрали для них все, что нашли: скатерти, покрывала, свою верхнюю уличную одежду. Мужчины поделились пиджаками.

– У вас плащ грязный, – сказала Венера менеджеру турагентства, – на подоле отпечаток ботинка.

– Это не мой, это Эсэма плащ, – ответил тот Вилли подсел к иностранным гостям турагентства. Он давно присматривался к женщине. Очень приятная на лицо, лет тридцати, явная азиатка, с раскосыми карими глазами и желтоватым загаром. Ее абсолютно прямые, темно-каштановые, наверное, немного подкрашенные, волосы упирались своими концами в плечи и в воротничок изящнейшего, в духе Диора, серого костюма, подгибаясь внутрь и образуя как бы некий купол. Пухлые губки и идеальные шарики коленей не могли оставить Вилли равнодушным. Гости не говорили по-русски, и менеджер по фамилии Джеремен любезно предложил им услуги переводчика.

Первый вопрос, который сразу же задал негр-телохранитель, был таков:

– Я давно на тебя смотрю: ты цветной?

– Я русский, – обиделся Вилли и обратился к женщине: – Откуда вы к нам? Из Японии или Кореи?

– Из Штатов, – ответил переводчик за нее.

– Слушай, не порти разговор! Переведи ей вопрос, голубчик. Джеремен перевел. Женщина улыбнулась:

– Меня зовут Ли. Моя мама из Таиланда, а папа – американец, в свою очередь, польского происхождения. Во мне намешано очень много кровей. Я живу в Штатах. Уже семь лет работаю в туристическом бизнесе, у меня свое агентство. Вот, наконец, добрались и до России. Будем сотрудничать с фирмой "Вояж – Вояж",

– Ли открытой ладонью покачала возле Джеремена, точно оделяя его невидимой конфеткой. Тот качал головой в такт, пытаясь разглядеть конфетку.

– Как вам у нас нравится? – спросил Вилли.

– О! Очень нравится! То, что сегодня с нами происходит, – это много круче, чем путешествовать по Амазонке или Непалу. Правда, я думаю, что это несколько серьезнее, чем туристический бизнес.

– Знаете, то, что с нами происходит, – Вилли хлопнул себя по коленке, – очень просто объяснить. Есть такой старый русский народный анекдот. Одна очень порочная и продажная женщина однажды плыла на корабле через океан. Разыгралась сильная буря – девятый вал Айвазовского, и она поняла, что корабль сейчас пойдет ко дну. Тогда она вышла на палубу, встала на колени и взмолилась: " Господи! Я много в своей жизни нагрешила, но если Ты хочешь наказать меня, то избери какой-нибудь другой способ. Ведь со мной на корабле плывет множество людей, и они все обречены погибнуть". Так она завывала, как вдруг небеса разверзлись, и оттуда раздался громоподобный голос:"Я вас, блядей, два года на эту баржу собирал!"

Вилли закончил, расхохотался и, на этот раз, хлопнул по коленке иностранную гостью. Джеремен с трудом подбирал английские слова, наконец он справился... – Вилли, а как ты думаешь, – вмешался в разговор Эсэм, -мы – вот я , Татьяна Алексеевна, Ли – мы посторонние на этой барже? Или все это не случайно?

– Не-е-ет, – сутенер с липким смаком погрозил ему пальчиком. – Ничего случайного не бывает.

– Товарищи! Я здесь лишний! – неожиданно заговорил лысый мужчина в пенсне, теперь одетый в халат уборщицы с надписью "Вояж – Вояж", до этого молчавший и только охавший. – Я, конечно, не возражаю, может быть, и вы, Эсэм, и вы, Вилли, здесь по роковому стечению обстоятельств, но кто здесь точно лишний, так это я.

– Это почему? – удивился Вилли.

– Потому что! Потому что я порядочный человек: у меня семья, двое детей, пожилая больная мать. Какое отношение я имею к этим женщинам? У меня два высших образования. В детстве я мечтал стать писателем, но, к сожалению, когда я подрос, литература уже умерла. Я соблюдаю законы и чту Писание. Регулярно посещаю храм... даже два храма. Скажите, кто-нибудь из вас знает хоть одну молитву? Конечно, я согрешил. Но кто же без греха? Не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не спасешься. Я думаю, даже эти женщины будут прощены, не говоря уже обо всех остальных.

– Ты согрешил уж тем, что заплатил за семь с половиной минут, хотя минимум – это пятнадцать, – вспомнил Вилли.

– Надо молиться. Бог от нас отвернулся. Отдал в руки чертям, как многострадального Иова, – лысый пал ниц.

– Если бы все было так просто, – покачал головой Джеремин. – Как ни странно, но я тоже хотел быть писателем. . .

– Я, конечно, тоже хотела быть писателем, но еще больше я хотела уйти в монастырь. Мне всегда было так жалко, как они там мучаются, эти монахи, – сказала одна из гетер, самая экстравагантная. Она явилась в цыганском наряде из нескольких цветастых юбок с рюшками, оборками, в браслетах, в огромном черном парике и с сантиметровым слоем косметики на лице.

– Это что за чудо? – шепотом поинтересовался Эсэм у Вилли.

– Это – Анжелика. Он трансвест. Гордость нашего стрип-бара. Кстати, хочешь, мы дадим представление. Бесплатное, так уж и быть, по случаю знакомства. А?

– Вечером, если еще не выберемся, надо будет что-нибудь такое учудить. Для поднятия настроения.

– Хорошо, – согласился Вилли и обратился к Фене, стоящему подле них: – Что ты со своей авоськой носишься, как с писаной торбой? Что у тебя там? Ну-ка, покажи. Вилли резко выхватил у скривившегося Фени его сумку и распахнул ее. Феня неожиданно и неоправданно сильно ударил по афро-русскому лицу, но тут же получил тройную сдачу. – Если я не дурак, то это – пластиковая взрывчатка, – оглядев содержимое авоськи, резюмировал Вилли, теребя себя за ушибленную щеку. – А вот и дистанционное управление. Как интересно. Дружок, ты не расскажешь нам, что это тебе жена собрала пообедать? Феня с трудом сплел обратно солнечное сплетение, которое у него только что расплелось и как-то сразу обмяк. Эсэм вытаращил на него глаза.

– Эсэм, я бы тебя предупредил, – торопясь и задыхаясь, заговорил Феня.

– А-а! Так ты ее здесь собирался опробовать, – вставил Вилли.

– ... То ли шеиты, то ли шериаты. У меня есть сосед из "обезьян", он меня с ними и свел. Я все сомневался, но когда вы с Ака сперли двигатель, я подумал, если люди рискуют из-за двух соток, то почему бы мне не рискнуть из-за семи с половиной тысяч.

– Какой двигатель, дурак! Мы даже не знаем, как к нему подойти...

– Эсэм все еще пытался не понимать ситуацию. – Феня! Вениамин, скажи, зачем ты это сюда приволок?

– Он бы оставил сумку в сортире, потом спокойно бы вышел и нажал кнопку дистанционного управления. От здания ничего бы не осталось,и от вас тоже, – с расстановкой объяснял за него Вилли.

– Но почему именно здесь? – спросил Эсэм.

– Центр города. Легко зайти без подозрений. Впрочем, ты у него спроси.

– Эсэм, я бы тебя предупредил! – закричал Феня.