Текст книги "Разделение вод"

Автор книги: Александр Рыбалка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

С детства я не знал страха. Пират вообще не должен ничего бояться – ни холода, ни голода, ни бушующего моря, ни морских чудовищ, ни бесславной смерти на рее – иначе это не пират. Но в тот момент мой мочевой пузырь меня подвел. Я почувствовал, что полумертв от страха, и подумал, что лучше бы мне умереть.

Внезапно в тишине башни раздался голос. Казалось, он звучал прямо в моей голове – или это так оно и было?

„Ты знаешь, кто я?“ – этот вопрос, заданный на святом языке (древнееврейском), прозвучал прямо у меня в мозгу.

Уж не сошел ли я с ума от страха? Но вопрос повторился еще раз.

„Ты знаешь, кто я?!“

– Нет, не знаю, – пробормотал я, собирая в памяти обрывки того, чему меня учили в хедере.

„Я Рахав, сар шель ям – князь моря“.

– Где ты? – мой голос дрожал и прерывался.

„Вот здесь, глупец, прямо под тобой. Я повелеваю океанами, даже сейчас, будучи заперт в этой башне. Когда-то Всевышний повелел мне разделить верхние и нижние воды. Я отказался, и тогда Он сделал это сам, а меня усыпил и запер в этом теле. Я – ангел моря“.

С перепугу я начал читать все молитвы, которые сохранились в моей памяти. Прочел с пятого на десятое „Шма, Исраэль“ („Слушай, Израиль“) и стал читать „Амиду“.

„Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого. Сейчас я сплю, и только маленькая часть моего сознания может разговаривать с тобой. Ты открыл башню, и ты должен помочь меня разбудить“.

– Зачем? – задал дурацкий вопрос я, и тут же пожалел об этом. Но ангел моря не рассердился:

„Тогда я вновь соединю верхние и нижние воды“.

Я понимал, что вряд ли планам Рахава удастся осуществиться, не будь на то воли Господа, но противоречить ни вслух, ни даже в мыслях не рискнул.

– Что я должен делать?

„Слушай меня. Не торопись – сейчас наверху все спят, и никто тебя не поднимет. И ты не задохнешься – я извлеку из воды достаточно воздуха, чтобы ты мог дышать“.

Сколько времени я провел в башне, не знаю до сих пор – я утратил чувство времени. Думаю, что немало. Снизу на меня смотрели два огромных глаза Рахава – вернее, тела, в которое он был заточен, ведь у самого ангела нет телесной сущности. Чуть придя в себя, я заметил в этих глазах сонное выражение – как у человека, которого разбудили посреди ночи, и он пытается проснуться.

Если даже спящий Рахав так силен, то каков же он будет, когда проснется?

Наконец ангел моря закончил свои наставления. Я не буду говорить тебе, чего он от меня требовал – это слишком ужасно. Но для этого я должен был подняться на поверхность, и даже выбраться на сушу.

„Ты все понял?“ – наконец прозвучал в моем мозгу последние слова Рахава.

– Да, да, конечно, – пересохшим ртом согласился я. Мне страшно хотелось пить, но вокруг меня была только морская вода.

Колокол дрогнул… Я уже думал, что мне конец, но веревка поползла вверх. Вскоре я уже вынырнул из башни, а еще через несколько минут оказался на поверхности.

Когда колокол подняли на палубу корабля и вытащили меня оттуда, мой вид испугал самых закаленных пиратов.

– Поднять все паруса! – закричал капитан Микаэло. Я еще не успел ему ничего рассказать, но он встретился со мной взглядом и кажется, что-то понял. – Мы больше ни секунды не будем оставаться в этом Богом проклятом месте!

– По местам стоять! Поднять паруса! – заорал квартирмейстер „Кровавого меча“. Пираты, словно очнувшиеся от наваждения, поспешили выполнять команду.

Мне показалось странным, что никто даже не поинтересовался, есть ли сокровища в башне – впрочем, об этом я подумал уже потом.

Благодаря приказу капитана я был избавлен от работы, так что смог незаметно снять кожаные „подводные“ штаны, а потом незаметно поменять одежду – никто из пиратов не заметил, что под водой я обмочился от страха.

„Кровавый меч“ поднял все паруса. Корабль, как и два последних дня, трясло мертвой зыбью. Вначале я боялся, что мы не сможем стронуться с места из-за Рахава, но потом сообразил, что для того, чтобы разбудить „князя моря“, мы должны добраться до суши. Медленно, тяжело, будто пробуждаясь ото сна, пиратское судно двинулось.

Когда мы достигли берега, капитан тут же вызвал меня в свою каюту.

– Что там случилось, Иче? – спросил он меня удивительно серьезным тоном.

– А почему вы думаете, что там в башне что-то случилось?

Капитан вместо ответа протянул мне зеркало. Редкая вещь на пиратском корабле, наши корсары обычно не прихорашиваются. Откуда оно взялось в капитанской каюте?

Я взглянул в зеркало и увидел, что в моей доселе темной шевелюре полным-полно совершенно седых прядей.

– Капитан, там, в башне, я видел Рахава.

– Кого?

– Князя моря, спящего в бездне.

Капитан Микаэло бросил на меня осторожный взгляд – уж не повредился ли я умом от частых погружений? Но я подробно рассказал ему о том, что видел в подводной башне… По мере рассказа он мрачнел.

– Ты видишь эту книгу? – и Рапопорт показал мне толстую черную книгу, захваченную на корабле „Святой крест“. – Знаешь, что это такое?

Я взял книгу, пролистал ее… Вся книга была на латыни, текст иногда перемежался непонятными чертежами.

Но капитан Микаэло и сам сообразил:

– Откуда тебе знать латынь? Это „Трактат о крокодилах“ – страшная книга, написанная Натаном из Газы, пророком лжемессии Шаббатая Цви. Какой-то иезуит, хорошо знающий святой язык, нашел ее и перевел на язык христиан.

Пророк Иехезкель сравнивал Египет с огромным крокодилом, лежащим между рек египетских. А тайные книги Каббалы говорят о четырех демонах, каждый из которых имеет жилище в этом мире. Один из них – Рахав. Это он крокодил, живущий в Египте…

– Капитан, а вам не кажется, что мы забрались далековато от Египта?

– Египет здесь нужно понимать в переносном смысле – как бездну нечистоты… или ту бездну, в которую ты погрузился сегодня.

– Но и сам ангел моря был совсем не похож на крокодила?.. – при воспоминании о Рахаве меня передернуло.

– Крокодилы – это те силы, которые удерживают в бездне душу Мессии, и не дают еврейскому народу избавления. Возможно, Натан из Газы видел Рахава в своих видениях, но не нашел слов, чтобы его описать.

– Так что же теперь делать? – задался я вопросом. – Разбудить Рахава? Я никогда не смогу этого сделать – то, что он просит, слишком ужасно. И, кроме того, если „князь моря“ проснется, то тогда соединятся верхние и нижние воды, и в новом Всемирном Потопе исчезнет весь мир! А что говорит книга?

– Я еще не прочел ее целиком, – ответил капитан Микаэло. – Но, похоже, Натан из Газы не слишком задавался вопросом, как победить Рахава. Ему больше хотелось объяснить странные поступки, совершаемые Шаббатаем Цви, и доказать, что он и есть грядущий Мессия.

Ночью я сбежал с корабля, прихватив с собой только свиток майя – я украл его из каюты капитана. Через всю Мексику я шел пешком – мне очень нравилось, что там пустыни и нигде нет морей. Однако на побережье Мексиканского залива мне пришлось сесть на корабль, так как я решил отправиться в Палестину, чтобы молитвами на Святой Земле загладить свой грех – я ведь чуть не разбудил Рахава!

Я нанялся на один корабль, идущий в Лиссабон, простым матросом, но когда мы пересекали Атлантику, у меня от страха все валилось из рук, так я боялся мести ангела моря.

Из Португалии по суше я добрался до Палестины – путешествие отняло у меня два года. Здесь я записал все свои приключения…

Что же до нашего капитана Микаэля Рапопорта, то я о нем больше никогда не слышал. Ходили слухи, что „Кровавый меч“ пропал бесследно.

А сейчас дай мне немного поспать, я устал. Утром я расскажу тебе еще кое-что…

* * *

Рассказ солдата

С этими словами старик откинулся на подушки и забылся тяжелым сном. Еще бы – он рассказывал мне это почти до рассвета. Окна нашего госпиталя, выходящие на восток, покрылись розоватыми отблесками.

Я не знал – верить ли ему, или это обычный старческий бред? Я посмотрел – Иче-Янкель спал, я тоже решил немного подремать.

Утомленный рассказом старика (а еще больше тем, что мне всю ночь пришлось внимать истории на древнееврейском), я проснулся довольно поздно. Кровать Иче-Янкеля была пуста и уже почему-то застелена, по госпиталю сновали санитары – лично наш главнокомандующий, сам непобедимый Наполеон Бонапарт должен был посетить госпиталь.

Ну что тебе сказать? В тот день я видел великого императора вот точно так, как сейчас тебя. Он подошел к моей койке и спросил:

– Как самочувствие? Ты был ранен?

– Никак нет! Дизентерия, господин Первый Консул!

Маршалы, стоявшие за его спиной, сопроводили мой диагноз дружным хохотом. А я ответил:

– Хоть сейчас готов снова в бой за Францию и нашего Первого Консула!

– Хорошо, – Наполеон посерьезнел, – тогда сегодня же выписывайся, нас с тобой ждут великие дела.

И удалился со свитой по больничному коридору, навещать остальных раненых и заболевших солдат.

Пока я собирал свои вещи и получал бумаги, то все время поглядывал на пустующую койку Иче-Янкеля. В царящей в госпитале суматохе никто не мог мне ответить, куда он делся. Вещи его так и оставались вокруг койки. Когда я уже затягивал свой вещмешок, в палату завели французского солдата, раненого в стычке с шайкой бедуинов, и положили на койку старика, предварительно сменив на ней белье.

Я пожелал земляку скорейшего выздоровления, и прихватил холщовый мешок, в котором старик держал свиток индейцев майя (по крайней мере, так он описывал эту странную вещь), и тетрадь со своими записками, сделанными на святом языке. Холодными вечерами на бивуаках я разбирал их, и во многом передаю тебе его рассказ, подпитывая свою память этими записками. Много раз спрашивали меня солдаты, что это я читаю, но никогда у меня не возникало искушения пересказать им страшную историю старика.

* * *

Рассказ мальчика

Я слушал историю Жана, раскрыв рот и затаив дыхание. Никогда прежде мне, подростку из заброшенного еврейского местечка, не доводилось слышать ничего подобного.

– Неужели это все правда? – спросил я его.

– Кто знает… В Германии, когда мы захватили один небольшой городок (в чем нам очень помогли местные евреи), мне довелось поговорить с одним старым раввином. Очень осторожно я намекнул ему на эту историю, и он сказал, что про „князя моря“ Рахава и в самом деле написано в Талмуде, в трактате „Бава Батра“ – „Последние врата“.

Жан этот рассказ начал утром, а когда закончил его, время уже приближалось к дневной молитве. Я вышел из его комнаты и отправился в синагогу. В тот день мы больше не виделись.

Вскоре Жан начал ходить по комнате, потом и по дому… А однажды он исчез!

Наша служанка рассказала, что видела, как Жан оделся, вышел из дому и прохаживался взад и вперед по улице, чтобы немного размяться после болезни и подышать свежим воздухом.

Она занялась домашними делами, а когда посмотрела вновь, Жана на улице не было. Не вернулся он и к вечеру.

В доме у нас решили, что на улице к нему мог кто-то обратиться, Жан заговорил на французском языке, и его сочли за наполеоновского шпиона. Наводить справки мой отец не рискнул – в то время на евреев и так смотрели косо, подозревая их в пособничестве французской армии.

Пергаментный свиток с картинками, который Жан называл рукописью индейских жрецов, остался у меня в качестве игрушки. Частенько, то с интересом, а то и с детским страхом, я разглядывал рисунки плотов, дикарей в перьях, древних замков и подводных чудовищ. Про себя я решил, что никогда не забуду эту историю, и, когда женюсь, и мой старший сын подрастет, передам тайну ему.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

«Анэнербе» – Институт Наследия Предков. 20 апреля 1937 года, 19 часов 30 минут. Берлин.

Ганс Зебетендорф, профессор СС, нервно поглядывал на часы. Он был человеком болезненно пунктуальным, но осознавал, что показания его часов могут на несколько секунд расходиться с показаниями часов окружающих.

С опозданием на 25 секунд (как укоризненно отметил про себя профессор) в комнату заглянул референт:

– Герр профессор, – Зебетендорф всегда настаивал, чтобы его называли именно так, а не по эсэсовскому званию, которое было достаточно невысоким, – шарфюрер Михель Дейч прибыл.

– Пускай зайдет.

– Хайль Гитлер! – вошедший в комнату молодой человек в черной форме выбросил вверх руку и вытянулся по струночке.

– Хайль… – профессор то ли поднял руку, то ли указал на кресло. – Садитесь, шарфюрер.

Михаель Дейч послушно уселся в тяжелое кожаное кресло, а Зебетендорф вышел из-за стола и встал над ним.

– Поздравляю вас с днем рождения нашего великого фюрера, – начал профессор. Дейч сделал попытку встать, но Зебетендорф остановил его. – Сегодня утром я имел с фюрером конфиденциальный разговор. Вы знаете, что наш институт является частью СС. Так вот, мне поручили на базе нашего института создать особо секретное подразделение.

– Да, – повторил герр профессор снова, подумав. – Тайна – вот основа поручения, которое дал мне сегодня фюрер. Вам и еще нескольким людям, которых я лично порекомендую, предстоит осматривать библиотеки Европы в поисках оккультных манускриптов. Я имею в виду не только крупные библиотеки, но и более мелкие хранилища рукописей – вплоть до частных архивов. С вами будут несколько научных сотрудников института «Анэнербе», которые будут на месте осматривать рукописи, доставляя наиболее ценные из них в Берлин. Линия подчиненности: командир отряда – я – фюрер. Кроме вышеуказанных лиц, о действиях отряда никто не должен знать. Никто, я сказал, включая руководство института, ваше эсэсовское начальство и даже самого рейхсфюрера. Понятно!

– Так точно! Разрешите вопрос, герр профессор?

– Можете спрашивать, Михель, – мягким тоном сказал Зебетендорф, чтобы сгладить чрезвычайность произошедшего только что разговора.

– Я боюсь, что владельцы многих частных библиотек, а особенно личных архивов, будут протестовать против изъятия у них ценных рукописей.

– Об этом можете не беспокоиться, – тут герр профессор понизил голос до шепота. – Об этом позаботится германская армия. А наша задача сейчас – сформировать «Гехаймс Бух Абтайлунг „Бергельмир“». («Отряд тайных книг» – А.Р.) Кстати, вы знаете, кто такой Бергельмир?

Зебетендорф придирчиво посмотрел на шарфюрера, как будто экзамен устраивал.

– Так точно, герр профессор! Бергельмир – тевтонский исполин, переживший Всемирный Потоп, – ответил Дейч без малейшей запинки.

Личный кабинет товарища Сталина под Мавзолеем. 8 июня 1938 года. Москва.

Иосиф Виссарионович долго кашлял, потом вытер рот носовым платком, а затем открыл новую пачку «Герцеговины Флор» и стал пересыпать табак из папирос в трубку. Никто не знал, зачем он так делал, а спросить не решались. В это время его собеседник стоял у стола, не выражая никаких чувств. Наконец, когда Сталин заговорил, в его речи еще более отчетливо зазвучал грузинский акцент, что всегда происходило, когда вождь нервничал.

– Вы знаете, почему победила партия большевиков, товарищ Глебов?

Вопрос был чисто риторическим, поэтому «товарищ Глебов» тактично промолчал.

– Потому что всегда соблюдала три правила: конспирация, конспирация и еще раз конспирация. А вы своими действиями поставили под угрозу важнейшую операцию. Тайное оружие хорошо только тогда, когда его можно применить неожиданно, когда противник о нем не знает.

Сталин поджег табак в трубке и запыхал, распространяя вокруг себя клубы ароматного дыма. Дым поплыл по комнате – видно, вытяжка в подземном кабинете работала все-таки не очень хорошо. Фальшивые окна, за которыми горели белые лампы, создавали иллюзию, что вокруг кипит жизнь, хотя кабинет окружала только мрачная толща серой скалы, на которой покоится Москва.

– Зря расстреляли Блюмкина, Коба, – наконец спокойно сказал собеседник Сталина – невысокий человек со впалыми щеками, заросшими короткой черной щетиной и горящими мистическим огнем глазами.

– Нет, не зря! – ответил вождь, для убедительности пристукнув трубкой по столу. Он уже успокоился – Сталин мог незначительные обиды помнить годами, но мог и удивительно быстро отходить, когда это было нужно. – Трепач не может работать в Спецотделе. Трепач не может работать в НКВД. Он же всем малознакомым людям рассказывал, как убивал посла Мирбаха – и ты хотел, чтобы я такому человеку доверял высшие тайны государства? Теперь слушай. Сегодня я подписал приказ о роспуске 9-го отдела при ГУГБ НКВД СССР. С завтрашнего дня Спецотдел считается официально больше не существующим. О ф и ц и а л ь н о, я сказал. О его работе будем знать только ты да я. И больше самодеятельности!

Коба снова перешел на ты – значит, больше не сердился на своего старого соратника. Они были одногодками, оба родились в Грузии, только Сталин в Гори, а его собеседник, тот, кто назывался сейчас «товарищем Глебовым» – в Тифлисе.

– Так ты считаешь это хорошим вариантом, Глеб? – Сталин понизил голос, как будто кто-то мог его подслушивать в подземном убежище.

– Да, Коба. Гитлер подвержен мистике – а значит, мы сможем направлять его в нужное нам русло.

– Хорошо…

Но не таков был Сталин, чтобы оставлять провинившегося без наказания. Конечно, он не мог ни расстрелять, ни посадить «товарища Глебова» – это сорвало бы секретнейшую, тщательно распланированную на многие годы вперед операцию, все нити которой сходились в одних руках.

– А ты знаешь, где твоя учетная карточка партийца? – вдруг спросил Сталин.

Глеб отрицательно покачал головой.

– У меня на даче, в моем личном архиве. Я ведь все еще Генеральный секретарь – ты не забыл? Каждый член партии у меня на учете – даже если все вокруг уверены, что он давно мертв. Я тебе запишу туда выговор, – и Сталин лукаво улыбнулся в усы. – А теперь иди – я не могу больше отнимать твое время у нашей обороны.

Человек, с которым беседовал Сталин, повернулся и вышел. Он молча прошел мимо здоровенного охранника-свана у дверей сталинского кабинета (несколько таких сванов были специально вывезены из высокогорных селений, они не знали русского языка, и даже по-грузински говорили плохо, что исключало возможность предательства), проследовал вдоль коридоров, удавами уползающих в подземелья Кремля, наконец за одной из потайных дверей дождался правительственного вагона метро – и нырнул в океан мрачных кремлевских тайн.

Это был Глеб Бокий – начальник Спецотдела ЧК. Наверху, на поверхности Земли, люди думали, что Бокий расстрелян в 1936 году. Так же, как потом будут думать, что Спецотдел ЧК-ГПУ-НКВД распущен.

Нет, для товарища Бокия всего лишь пришло время уйти в еще более глубокое подполье. И пока существует Советская власть, будут существовать спецотделы – тайные отделы по контролю над человеческим сознанием в недрах ее тайных служб.

Частная «Библиотека оккультной литературы» на рю Сен-Мартен. 15 марта 1941 года. Париж.

– Здесь запрещено проводить обыски без санкции военного коменданта города! – лейтенант с неприязнью смотрел на молодого эсэсовца, который, казалось, не обращал на него никакого внимания. – Эта библиотека принадлежит не французу, а фольксдойчу!

– В таком случае пусть военный комендант города прибудет сюда л и ч н о! – говоря это, эсэсовец невозмутимо продолжал перебирать книги на полке, проявляя при этом завидную сноровку.

– По какому праву вы требуете этого? Предъявите ваши документы!

– Мои документы такого рода, что я не могу показывать их кому попало. Эй, ребята, выкиньте его отсюда!

В ту же секунду на пороге выросли еще несколько молодых парней в такой же черной форме с черепами. Руки они держали на черных лакированных кобурах. Лейтенант (в серо-зеленой форме вермахта) не стал препираться с этими сумасшедшими эсэсовцами, а просто спросил:

– Заместитель военного коменданта подойдет? Он на соседней улице.

– Подойдет, – командир группы эсэсовцев (кто он там по званию? Черт разберет этих «черных»!) так же невозмутимо кивнул головой, продолжая свою работу.

Заместитель военного коменданта Парижа, высокий седоватый полковник с крючковатым носом и моноклем в глазу, прибыл через 15 минут. Он – военная косточка, потомок многих поколений германских солдат – эсэсовцев на дух не переносил, но вынужден был считаться с новой властью. Сухим тоном он попросил у молодого эсэсовца документы, и получил нечто совсем уж непонятное.

На черной кожаной книжечке с вытесненным красным орлом золотыми готическими буквами было написано:

«ГБА „Бергельмир“»

А внутри совсем уж странное:

«Предъявитель сего – заместитель командира отряда по поиску тайных книг „Бергельмир“ штурмфюрер СС Михаель Дейч. Всем частям, всем командирам вермахта, СС, СА немедленно оказывать подателю этого документа любое требуемое им содействие».

Ниже стояла разборчивая подпись: «Адольф Гитлер».

– Еще вопросы есть? – холодным тоном спросил Михаель Дейч, когда полковник закончил рассматривать документ.

– Никак нет! – полковник откозырял. – Требуется содействие?

– Главное, чтобы не мешали. По роду деятельности наше подразделение требует соблюдения строжайшей секретности.

С этими словами штурмфюрер Дейч вернулся в работе.

Уже были просмотрены тысячи библиотек в Центральной и Восточной Европе. В Восточную Европу даже приходилось слать секретные директивы, чтобы войска по мере возможности старались беречь ценные архивы и библиотеки. Западная Европа тоже немало ценного внесла в розыски «Бергельмира». Множество ценнейших, уникальнейших манускриптов по магии, алхимии, астрологии, оккультным наукам отправились в хранилища института «Анэнербе». Некоторые из них были написаны на неизвестных языках или вовсе зашифрованы. Ничего, после победы, когда Тысячелетний Рейх воцарится от Атлантического океана до Урала, будет достаточно времени, чтобы расшифровать их, и полученными знаниями еще более укрепить царство Арийского Сверхчеловека на Земле.

– Герр штурмфюрер! Герр штурмфюрер! – разнесся с нижнего этажа голос помощника Дейча, Ганса. – Мы взломали сейф!

– Есть что-нибудь?

– О! Есть! Идите скорей сюда!

Дейч без сожаления оторвался от полок – библиотека в основном содержала новые издания, в которых перепевались известные всем сомнительные истины. Он бы уже прервал поиски, но немецкая аккуратность заставляла его выполнить работу как положено, до конца.

Штурмфюрер спустился вниз, поскрипывая новенькими, начищенными до блеска сапогами, и зашел в кабинет бывшего хозяина библиотеки, который смылся неведомо куда, не надеясь на милость своих братьев по крови. Дверца тощенького сейфа была настежь распахнута, но вышколенные эсэсовцы не смели туда заглядывать в отсутствии командира.

Штурмфюрер не спеша подошел к сейфу, запустил туда руку. Небольшая пачка французских франков (пустая бумага, сейчас их заменят оккупационные марки), чуть початая бутылка хорошего коньяка (ребятам – пускай расслабятся вечером)… Из самой глубины сейфа с трудом удалось вытащить тяжеленную книгу в черном кожаном переплете, скрепленном заржавевшими железными скобами.

– А вот это, похоже, по нашей части! – удовлетворенно заметил Дейч.

Штурмфюрер стал аккуратно перелистывать ветхие страницы манускрипта. Внимательно разглядел он странные рисунки (подчиненные-эсэсовцы в это время молчали), прочитал несколько строк на латыни (не зря Михаэль Дейч попал в секретнейшее подразделение, подчиненное самому фюреру – с латынью, греческим и древнееврейским он управлялся свободно, не хуже, чем с родным саксонским диалектом)…

– Отлично, ребята! – крикнул он столпившимся вокруг него в ожидании солдатам. – На сегодня я всех отпускаю, погуляйте как следует по Парижу. Только чтобы без неприятностей! А мне надо отвезти господину профессору эту книгу.

Тщательно обтерев переплет от пыли хозяйским носовым платком, Дейч взял книгу под мышку, вышел на улицу и сел в ожидавший его «оппель-капитан».

– Поехали в ту гостиницу, где остановился профессор, – приказал он шоферу.

Зебетендорф не любил останавливаться где-то надолго – кроме своего уютного дома в Берлине. В Париже он выбрал маленькую семейную гостиницу, принадлежащую фольксдойчам, где и останавливался во время своих редких визитов.

Всего за пятнадцать минут машина добралась до гостиницы – военные патрули видели внутри эсэсовскую форму и не решались останавливать. И штурмфюрер Дейч положил перед профессором СС свою добычу. Зебетендорф раскрыл книгу, потом метнул осторожный взгляд на Дейча, пролистал несколько страниц.

– Я слышал об этой книге, – наконец сказал он.

Дейч моментально выразил заинтересованность на своем молодом холодном лице.

– Это «Трактат о крокодилах» еврейского пророка Натана из Газы. Он был переведен на латынь неизвестным переводчиком – каким-то иезуитом, который даже постеснялся поставить свою подпись под этим адским творением. Евреи – это порождение темных сил мира, и только еврей мог заглянуть в такую бездну, где живут самые страшные порождения духовной стороны Вселенной, – Зебетендорф чуть понизил голос, – Надеюсь, с исчезновением этой мрачной расы дверь в бездну окажется закрытой навсегда. Однако послушай, что здесь написано. Когда-то Творец Мира, тот, кого наши тевтонские предки называли Вотаном, приказал повелителю вод разделить верхние и нижние воды. Тот отказался, и тогда Творец Мира заточил его в земное тело и убил. Однако вонь от разлагающегося трупа была стол сильна, что грозила отравить океан. Тогда повелителя вод пришлось оживить, но погрузить в глубокий сон. И сегодня он спит где-то на планете… Натан из Газы говорит, что «большой крокодил, лежащий между рек Египта» – это повелитель вод, которого древние евреи называли Рахавом. Возможно, его следует искать где-то в Египте? Хорошо бы армия Роммеля выкинула оттуда англичан…

Штурмфюрер Дейч часто задышал, но профессор не обратил на это внимания – он был слегка глуховат.

Спецотдел ГПУ-НКВД, где-то в подземельях Кремля. 25 августа 1942 года. Москва.

– Очень хорошо, – товарищ Сталин удовлетворенно отложил подготовленный спецотделом документ. – Почти как настоящий.

– А он и есть настоящий, Коба, – довольно ответил Бокий. – Мы только его немного подреставрировали, чтобы лучше выглядел и внушал доверие.

– Хе-хе, – усмехнулся Сталин, – вы бы, пожалуй, и меня смогли обмануть. Вот поэтому над спецотделом нет никакого начальства, кроме меня.

– Точно так же работает «Бергельмир», – уже серьезно начал докладывать Бокий. – Им руководит лично Гитлер.

– Хорошо, что у него есть время заниматься такой ерундой. А подробнее ты мне можешь доложить ситуацию?

– В ведение отряда по розыску тайных книг «Бергельмир» попал «Трактат о крокодилах» еврейского религиозного деятеля Натана из Газы. В трактате он пишет о каком-то ангеле или демоне, повелителе вод, которого Бог усыпил. Гитлер рассчитывает, что если удастся его найти, то тогда Рахав (так этого ангела называют евреи) поможет фашистам осуществить полный контроль над территорией Мирового Океана.

– Типичная реакционная теория, – хмыкнул Сталин. – Уж мы-то с вами твердо уверены, что никаких… как ты сказал? Рахавов? Не бывает. Мне ты можешь поверить, – тут вождь пролетариата позволил себе усмехнуться. – Я не только теоретик марксизма, я еще учился в духовной семинарии. Продолжай.

– Согласно книге, Рахав находится где-то в Египте. Сейчас туда рвутся войска Роммеля. Гитлер требует захватить Египет в кратчайшие сроки, а наши английские союзники умоляют ослабить его давление.

– Интересно, как мы можем это сделать? Или Черчилль не знает, что Советский Союз и Египет пока не имеют общей границы?

– Один из наших агентов сообщил об имеющихся у него материалов, касающихся Рахава. В его семье на протяжении более сотни лет передавалась история о том, что один из членов их семьи видел французского солдата, который видел человека, видевшего «повелителя моря». И в доказательство из поколения в поколение передавалась рукопись и свиток…

Сталин сморщился:

– И вы полагаете, Гитлер на это клюнет?

Начальник Спецотдела пожал плечами:

– По крайней мере, попробовать надо.

– Даже если это удастся, я все равно не верю, что англичане скоро откроют второй фронт, – Сталин задумался. – Значит, так. Вот эти рисунки передай сразу, а рукопись – потом. Кстати, где этот француз видел Рахава?

– В Тихом океане.

– Очень хорошо! Пускай Гитлер пошлет туда побольше подводных лодок. И хорошо бы он их снял с Атлантики – может, больше судов с грузом будет доходить от американцев.

– Попробуем, Коба, попробуем. Я прикажу поместить этот свиток в архив одного из маленьких белорусских городков, потом мы его сдадим, и немцы сами заглотнут наживку.

Сталин махнул рукой Бокию – дескать, провожать не надо – и вышел из кабинета. Пускай один раз он ошибся, но все равно победа будет за ним. Разве может этот неврастеник Гитлер, погрязший в мистических галлюцинациях, одолеть несокрушимую марксистскую логику?

Кабинет рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. 17 октября 1942 года. Берлин.

Гиммлер уже испытал на штурмфюрере Дейче весь свой запас пронизывающих взглядов, однако молодой эсэсовец, нимало не изменившись в лице, с самым преданным видом ел глазами начальство.

– Плохо, очень плохо, – наконец сказал рейхсфюрер, встав из-за стола. – Плохо, когда ваше непосредственное начальство не имеет возможности помочь, посоветовать, как старший товарищ по партии – младшему…

Выражение собачьей преданности сменилось на лице Дейча сочувственной грустью. Однако он даже не разжал губ, памятуя о подчиненности отряда ГАБ «Бергельмир». Гиммлер постучал холеными, наманикюренными пальцами по столу, наконец, слабо взял лежащий перед ним лист плотной бумаги.

– У меня письмо, подписанное лично фюрером, – сказал он официально. – Согласно нему, мне предложено присвоить вам очередное звание. Признаться, я не вижу причин для этого, но не могу спорить с фюрером германской нации.

Выйдя из-за стола, Гиммлер подошел к стоявшему столбом посреди кабинета Дейчу и сказал негромко:

– Я вообще практически не в курсе, что происходит в вашем отделе. А, между прочим, это учреждение подчинено СС. Было бы неплохо, если бы кто-нибудь меня проинформировал, что творится хотя бы, например, в отряде «Бергельмир». В самых общих чертах, конечно. Причем не устно – это будет выглядеть подозрительно, если младшие офицеры будут подолгу сидеть в кабинете у рейхсфюрера, а в письменной форме…

Дейч ничего не сказал, только, пристально глядя на Гиммлера, слегка кивнул головой. Оба подозревали о возможности прослушивания. НСДАП всегда проверяла всех.

Слегка улыбнувшись бледными губами, Гиммлер вернулся к столу.

– Поздравляю! С этой минуты вам присваивается звание штурмбанфюрера СС. Приказ об это я отдам по канцелярии, а когда все будет готово, снова зайдете ко мне. Поскольку звание присваивается по указанию самого фюрера, положенные регалии я выдам вам лично.

– Хайль Гитлер! – крикнул Дейч во всю мощь своих молодых легких.

– Хайль, – ответил Гиммлер, и слегка, вполглаза, подмигнул новоиспеченному штурмбанфюреру.