![](/files/books/160/no-cover.jpg)
Текст книги "Иту - Шаа"
Автор книги: Александр Полюх
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
Допрашиваемый посмотрел на милицейского майора безучастным взглядом и закрыл глаза.
– Куда подевались люди из поселка?
– Ищут защиту у Иту-Шаа.
– В лес, что ли, ушли? – недоумевал Волков.
Топи-сану говорил все более слабеющим голосом.
– Они верят, что Иту-Шаа даст им другой мир, где нет оружия и насилия
– Тогда почему они вас бросили? – зашел с другой стороны допрашивающий.
– Я должен был уйти в страну предков... Мне поздно... Мой сын...
Речь отца Тимофея стала бессвязной, он дернулся всем телом и начал заваливаться на правый бок.
– Кажется, отходит, – определил военный медик, вопросительно взглянув на гражданского коллегу.
– Вкати ему двойную дозу, – приказал Лутченко подчиненному.
Санинструктор принялся перезаряжать свой шприц-пневмопистолет новыми ампулами.
Чивилидис, уставившийся на старика мутным взглядом, негромко пробормотал:
– Если он решил умереть, то умрет.
– Что они тут у вас – умирают, когда захотят? – немедленно отреагировал майор милиции.
Садист от военной медицины сделал свое дело и объявил:
– Готово. Сейчас опять оживет.
Однако, вместо этого, Топи-сану начал дергаться в конвульсиях и жалобно стонать.
– Агония, – мрачно произнес участковый врач.
Командир батальона приказал, обращаясь к санинструктору:
– Уберите эту падаль!
В кабинете участкового шерифа проходил военный совет. В нем участвовали Волков, Лутченко, Галеев и Минкин.
Командующий гвардейцами объяснил подробности предстоящей операции на крупномасштабной карте острова, лежавшей на рабочем столе покойного любителя дармового золота.
– Первая рота сосредоточена здесь, в районе поселка. Вторая рота десантирована на противоположном берегу, а третья – вот здесь, в районе этой прибрежной отмели. По сигналу, все три роты, развернувшись в цепи, начнут прочесывание острова по сходящимся направлениям.
– Какое у вас вооружение? – спросил Волков у докладчика.
– Табельное сил специального назначения: автоматы, пулеметы, ручные гранаты, ранцевые огнеметы, многозарядные автоматические гранатометы.
Начальник следственной комиссии многозначительно заметил:
– У противника предположительно имеются крупнокалиберные пулеметы, а может быть кое-что получше.
Лутченко с немым вопросом посмотрел на командира своей первой роты. Тот снисходительно улыбнулся и пояснил:
– В батальоне семьсот отборных солдат. Они хорошо обучены действовать в подобных ситуациях. Не думаю, что нашему предполагаемому противнику помогут крупнокалиберные пулеметы.
Волков был удовлетворен.
– Тогда приступайте.
Гвардейцы и милиционеры откозыряли друг другу, Лутченко и Галеев вышли из комнаты.
– Лейтенант, а где наша непротивленка злу насилием? – обратился начальник следственной комиссии к своему помощнику, – Что-то мы позабыли о ней.
– Кроме старика, в поселке, действительно, никого больше не нашли, виновато развел руками Минкин.
Волков изменился в лице.
– Черт бы побрал меня и мой профессиональный опыт!
Гвардейцы густыми цепями продвигались вглубь леса. С тыла их прикрывали пулеметные и гранатометные расчеты. Пройдя некоторое расстояние, пехотинцы залегали, а пулеметные и гранатометные расчеты подтягивались со своим тяжелым вооружением ближе к прикрывающим их в свою очередь цепям гвардейцев.
Волков и Минкин стояли у входа в домик участкового шерифа и наблюдали за действиями присланного подкрепления.
Майор передал бинокль своему помощнику и одобрительно сказал:
– Профессионалы!
Маша сидела на старом пне посреди леса и внимательно изучала карту острова, время от времени сверяясь с компасом. Окружавшие ее деревья тихо шумели, громко щебетали лесные птицы.
Туристическую идиллию вспорола длинная пулеметная очередь. Стреляли где-то поблизости. Как эхо с разных сторон донеслась беспорядочная стрельба из автоматов и пулеметов.
Женщина вздрогнула и тревожно оглянулось по сторонам. Затем она свернула карту, привела в порядок свое туристское снаряжение и поспешно пошла в глубь леса.
На небольшой глинистой площадке перед входом в пещеру, на берегу лесной речки, горел костер. Над огнем, при помощи незамысловатого устройства, висел котелок с каким-то варевом. Вдобавок ко всему, со всех сторон гремели автоматные и пулеметные очереди.
Из пещеры вышел Тимофей и невозмутимо принялся помешивать ложкой в котелке.
К стрельбе из стрелкового оружия стали примешиваться гулкие взрывы. Беглец от закона поднял глаза от котелка и недобро улыбнулся.
– Тупые скоты!
Цепи гвардейцев роты капитана Галеева несли ощутимые потери от неприятельского огня на большой лесной поляне, переходившей в густые кусты. Именно из этих кустов велся шквальный огонь из автоматов и пулеметов.
Часть солдат занялась убитыми и раненными на поляне, остатки роты откатились со смертоносной поляны и укрылись за стволами деревьев.
Единицы смельчаков предпринимали попытки ползком подобраться к злополучным кустам, держа наготове ручные гранаты. Но пули обороняющихся останавливали их одного за другим.
Капитан Галеев наблюдал в бинокль бой своей роты. Его командный пункт находился в естественном углублении в почве между двумя земляными кочками на краю поляны. Рядом располагался расчет автоматического гранатомета со своей громоздкой техникой.
Старший расчета гранатометчиков крикнул ротному:
– Господин капитан, давайте мы долбанем по этим кустам!
– Нельзя, своих зацепим! Сейчас они метнут гранаты! – откликнулся тот, не отрываясь от бинокля.
Галеев видел в окуляре своего оптического прибора, как молоденький солдат приподнялся на локте и бросил в сторону противника ручную гранату, Но тут же, перед его носом шлепнулся какой-то темный предмет и, подскочив, застыл на месте. Гвардеец поднял голову и увидел, что перед ним лежало ручная вражеская граната.
Взрывом доблестный гвардеец был разорван на части. Ротный оторвался от бинокля и злобно закричал:
– Огнеметчики, зажечь к чертовой матери эти кусты!
Расчет ранцевого огнемета появился из-за спины капитана и, усиленно петляя и пригибаясь, выдвинулся на поляну.
– Пулеметчики, прикройте огнемет! – перекрывая шум перестрелки, рявкнул Галеев.
Капитан наблюдал в свой бинокль проклятые кусты, огрызающиеся яростным огнем. Внезапно, от них, в сторону его наблюдательного пункта, ударил длинный язык пламени.
Ротный опустил бинокль, и с изумлением увидел, как его огнеметчики катались по траве, охваченные языками пламени и крича от боли.
– Пулеметчики! Мать вашу! – страшно закричал Галеев.
Но пулеметные расчеты лежали мертвыми возле своих пулеметов.
С несчастным командиром практически уничтоженной роты сделалась истерика.
– Гра-на-то-мет!!!
Автоматический гранатомет ответил гулкой очередью, плюя противопехотные гранаты в сторону неуязвимого противника. Но тут же позиции гранатометчиков и наблюдательный пункт капитана покрылись черными столбами многочисленных взрывов.
Навешенные наконец-то на свое место двери в домик участкового шерифа распахнулись и в них показался майор Волков. Он что-то жевал и на ходу утирал рот. Канонада боя продолжала громыхать в полную силу.
Невдалеке от домика участкового шерифа приткнулся открытый "УАЗ" с передвижной армейской радиостанцией. Около него стоял долговязый белобрысый командир радиостанции с сержантскими лычками на погонах, и покорно склонив голову со сползшими на шею наушниками, слушал ругающегося майора Лутченко.
– Ублюдок, что значит – нет связи?! – размахивал пистолетом у носа подчиненного разгневанный командир батальона. – Расстреляю без всякого трибунала!
Начальник следственной комиссии немедленно подошел к армейской радиостанции и, на правах старшего, бодро осведомился:
– Проблемы?
Лутченко перевел на милиционера бешенные от злости глаза и раздраженно ответил:
– Этот олух потерял связь с ротами. Кок теперь прикажете руководить операцией?
– В чем дело, сержант? – спросил Волков у командира радиостанции.
– Господин майор, разрешите доложить, – бойко зарапортовал связист, противник применил мощные средства радиоподавления. Наладить связь не представляется возможным.
Начальник следственной комиссии обратился к командиру батальона:
– Что у вас взамен?
– Условные серии сигнальными ракетами.
Над островом одна за другой взлетели три красные ракеты. Это был сигнал к отходу на прежние позиции.
Волков и Лутченко вернулись в кабинет участкового шерифа. Настроение у них было подавленное. Командир гвардейцев тупо уставился на карту, расстеленную на рабочем столе, не двигаясь с места. Начальник следственной комиссии, засунув руки в карманы брюк, смотрел в окно и что-то тихо насвистывал. Он ждал. Должны же, в конце концов, быть и какие-нибудь обнадеживающие новости!
Внезапно стрельба стихла. В кабинет вбежал командир передвижной радиостанции и, позабыв на радостях субординацию, громко крикнул:
– Связь восстановлена!
Волков удовлетворенно кивнул и распорядился:
– Продолжайте поддерживать устойчивую связь. Головой отвечаете.
Потом он обратился к потерявшему первоначальный лоск офицеру президентской гвардии:
– Господин майор, я думаю, надо собрать остатки рот в один кулак и ждать подкреплений.
Лутченко молча кивнул и вместе со связистом вышел из помещения.
Начальник следственной комиссии снял трубку радиотелефона и сказал в нее:
– Три девятки, здесь три семерки. Дайте, пожалуйста, первого.
И после небольшой паузы.
– Здравствуйте, господин начальник управления.
На берегу лесного ручья с топкими берегами, на мшистом стволе поваленного дерева сидела ученая-этнограф и доедала сэндвич. Стрельба на острове затихла. Покончив с едой, она сняла с пояса фляжку с водой и попробовала отпить из нее, фляжка оказалась пустой.
Маша перевернула ее горлышком вниз. Ничего Томимая жаждой путешественница, держа в одной руне фляжку, а другой, поддерживая равновесие, попыталась наполнить ее из ручья, осторожно ступая по топкому берегу. И тут она провалилась по колени в хитро замаскированную трясину.
Женщина сделала попытку высвободить из жидкой грязи по очереди вначале одну ногу, а затем вторую, но в результате провалилась по пояс.
Она потянулась к вроде бы так близко растущим кустам, и очутилась в трясине по грудь. На лице неосторожной путешественницы появилась испуганная гримаса, и она громко закричала:
– На помощь!
В ответ лесное молчание, только какая-то птичка испуганно свистнула и вспорхнула с ветки куста, к которой тянулась несчастная женщина.
Маша была уже по горло в грязи. Она отчаянно кричала:
– Тим, на помощь! Спаси меня!
И вдруг. О, чудо!
Она увидела перед собой Тимофея, который протягивал ей руки и говорил ласково и ободряюще:
– Я здесь, маленький. Давай обе руки.
Погибающая путешественница не обратила внимания, что с лица ее спасителя почему-то сошли все следы побоев, и оно как бы светилось каким-то особенным внутренним светом.
Беглый подозреваемый ухватился за протянутые руки женщины и потащил их на себя. Трясина жирно чавкнула и нехотя отпустила свою жертву.
Перепачканная с ног до головы черной жижей ученая-этнограф стояла на четвереньках возле злополучного ручья и тихо плакала.
– Тим, миленький, Тим...
Она подняла голову и увидела, что рядом никого не было. Женщина неловко вскочила на ноги и вновь закричала:
– Тимофей, где ты?! Тим, отзовись!
Лес возвратил ей негромкое эхо – и-ись!
Маша опустилась на колени и жалобно протянула:
– Ти-им...
Волков разговаривал по радиотелефону в кабинете участкового шерифа. Он был там один.
В трубке гневно гремел голос начальника Районного управления.
– Да что у вас том происходит?!
– Вполне возможно, мы имеем дело с актом прямой агрессии, подчеркнуто рассудительно ответил начальник следственной комиссии.
– Что вы говорите! – возмущенно фыркнул его начальник.
– Может быть, это начало пограничного конфликта? – предположил майор.
– И в качестве объекта для первого удара противник выбрал остров Хмурый? – донеслось с другого конца линии. – Слово богу – нет!
– Вы хотите сказать, что это сектанты, вооружившись палками, разбили батальон президентской гвардии?! – начал терять терпение Волков.
Начальник управления хихикнул.
– Я хочу сказать...
В этот момент в трубке разразилась дикая какофония шумов.
Майор инстинктивно убрал трубку от уха. Из глубины острова доносились звуки вновь возобновившейся перестрелки. Он вновь поднес трубку к уху. Какофония бушевало с прежней силой.
Волков оставил в покое радиотелефон и озадаченно пробормотал:
– Странно, очень странно...
Волков, Лутченко и Минкин вновь держали совет в кабинете незабвенного Долинина.
Командир батальона президентской гвардии докладывал:
– Роты понесли тяжелые потери, от сорока до семидесяти процентов личного состава по предварительным данным. Погибли двое из трех командиров рот.
– Капитан Галеев? – полуутвердительно спросил Волков.
– В том числе командир первой роты капитан Фархад Галеев.
– Хороший был офицер, – робко вставил Минкин.
Лутченко продолжил доклад.
– При попытке пробиться к месту сбора в районе жилого поселка, вторая и третья роты понесли новые потери. Фактически на данный момент у нас нет и трети первоначального состава батальона. Ротам отдан приказ окапываться на месте и держать круговую оборону.
– Что Районное управление господин майор? – с надеждой спросил у Волкова лейтенант. – Скоро придет помощь?
– Этот кабинетный умник сомневается в серьезности нашего положения, ответил тот со злой презрительностью и передразнил непосредственное начальство. – Лучше надо управлять наличными силами, майор Волков. Присланные вам в помощь гвардейцы, по-видимому, сражались друг с другом, Идиот!
– Если противник вздумает контратаковать, мы не продержимся и получаса, – прокомментировал оргвыводы начальника Районного управления командир гвардейцев с холодной обреченностью в голосе.
Наступило тягостное молчание.
Наконец, начальник следственной комиссии обратился к скисшим офицерам:
– Вы обратили внимание, что радиопомехи появляются только при непосредственном соприкосновении с противником?
– Как будто бы противник придерживается чисто оборонительной тактики? – уточнил Лутченко.
– Вот именно, – подтвердил Волков. – И у нас появляется шанс, который мы можем использовать.
Видно было, что он о чем-то напряженно раздумывал, затем решительно махнул рукой.
– Эх, да наплевать я хотел на эту свинью в апельсинах!
Начальник следственной комиссии решительно взялся за трубку радиотелефона.
– Три девятки, здесь три семерки. Дайте мне ноль-ноль-два. Да, Президентскую службу безопасности.
В лесу острова Хмурый лежали трупы погибших гвардейцев майора Лутченко. Мертвые молодые мужчины в пятнистой униформе пронзительно диссонировали с окружающей мирной картиной. Вместе с брошенным оружием и снаряжением, они походили на большую кучу мусора, оставленного после гигантской туристской вылазки в пригородный лес.
Немного ближе к морскому побережью, еще живые парни в униформе лихорадочно вкапывались саперными лопатками в мягкую лесную почву.
Рядом, прикрывая землекопов поневоле, другие молодые люди в защитном камуфляже судорожно сжимали свое оружие, пугливо вслушиваясь в обычные лесные звуки.
Маша, вся в корке засохшей грязи, бесцельно брела по лесной тропинке. Милое личико сковывала маска угрюмого безразличия.
Зацепившись за узловатый корень, коварно выползший из земли на тропинку, женщина упала. Она с трудом поднялась с земли, из ее глаз текли медленные крупные слезы.
– Тим, ну где же ты! – с отчаянием позвала ученая-этнограф.
И вдруг, совсем рядом в ответ послышалось.
– Ау, Маша! Я иду!
Слезы на глазах страдалицы мгновенно высохли.
– Тим, я здесь!
Из-за деревьев показался так неожиданно исчезнувший спаситель.
Мужчина и женщина порывисто бросились друг к другу навстречу с явным желанием обняться. Но в двух шагах от Маши Тимофей остановился, опустил руки и смущенно осведомился:
– Как вы сюда забрались?
Женщина в свою очередь опустила руки и растерянно понесла какую-то околесицу:
– Я вся в грязи... Все верно...
– Да, вид у вас на зависть всем поселковым свиньям, – сказал беглец от закона с натужной веселостью. Маша вспыхнула и сухо спросила:
– Почему вы бросили меня?
Тимофей с изумлением взглянул на покрасневшую обозленную женщину:
– Я же провел вас к поселку...
Но та продолжало язвительно выговаривать, совершенно не слушая оправданий своего собеседника.
– Благородный герой спасает легкомысленную путешественницу и стремительно исчезает в безбрежной прерии на горячем мустанге?
– Это был не я, Маша, – тихо сказал помрачневший спаситель, рассмотревший, наконец, более внимательно свою бывшую однокашницу по университету.
Чудом спасшаяся жертва трясины, в свою очередь, обратила внимание на следы побоев на лице Тимофея, которых не было у ее настоящего спасителя.
Она подошла к нему и осторожно дотронулась до обезображенного лица,
– Да, это был не ты.
Глава шестая
В пещере, служившей убежищем для беглого подозреваемого, горел костер. Под сводами пещеры, над костром, на свежесрубленных жердях сушилась выстиранная одежда ученой-этнографа.
Огонь костра красными колеблющимися бликами освещал внутренности пещеры. В углу, на травяной подстилке, покрытой одеялом, полулежал, опершись на руку, Тимофей. Он смотрел на костер и печально о чем-то размышлял.
Снаружи доносился плеск воды и жизнерадостный смех Маши.
– Боже, как хорошо! Тим, иди купаться!
Опечаленный мужчина поднялся со своего места и выглянул из пещеры. В вечерних сумерках серебристая фигурка купальщицы, плескавшейся в речке, напоминала сказочную русалку.
– Извините, но у меня нет плавок, – смущенно сказал Тимофей.
– Разве вы ничего не слышали о нудизме?
Беглец от пристрастных служителей закона сдержанно улыбнулся.
– Боюсь, я еще недостаточно цивилизован для совместного купания нагишом.
В ответ цивилизованная особа заразительно засмеялось, а смущенный зритель спрятался назад в пещеру.
Спустя еще две минуты, в пещеру вбежала Маша, завернутая в большое полотенце. Она подсела к костру и принялась сушить свои мокрые волосы. Полотенце так и норовило соскользнуть с обнаженной купальщицы, но в последний момент она возвращала его на место.
Закомплексованный хозяин пещеры нервно ерзал на травяной подстилке, не зная, куда девать глаза.
Ученая-этнограф весело приговаривала:
– Господи, как много мы теряем, живя с своих комфортабельных и скучных городах!
– Маша, вы помните, как мы с вами познакомились? – внезапно спросил нетвердым голосом бывший однокашник.
– О, да. На вечеринке у моего однокурсника, Миндадзе. Студенческое общежитие, свобода, молодость. Золотое было время!
– Вы помните, о чем мы тогда говорили?
– Я никогда этого не забуду, – перестала улыбаться женщина. – Ты рассказал мне об Иту-Шаа.
Тимофей с усилием выдавил из себя.
– Я не должен был этого делать.
– Почему? – удивилась Маша.
– Вы видите, к чему это все привело.
– Но Тим, это чуть ли не единственный в мировой практике случай, когда сообщество людей, пусть даже небольшое, по своей воле отказалось от войн и оружия. Религия твоих соплеменников должна стать религией всего человечества.
Ученая-этнограф вспомнила свою последнюю беседу с Тони-сану и добавила:
– Твое племя жило в безопасности, но этом острове долгое время, пока его не переселили отсюда... Я должна рассказать об Иту-Шаа всему миру!
Несостоявшийся островитянин опустил глаза и напряженно думал о чем-то своем, не слушая свою собеседницу. Наконец, он ее перебил.
– Почему вы тогда ушли с вечеринки, пообещав мне обязательно вернуться, но так и не придя назад?
Она смущенно улыбнулась.
– Потому, что была тогда еще просто сопливой девчонкой. Вы тогда мне очень понравились, Тим. Фу, вот я тоже перешла на твое "вы".
Маша смело взглянула в глаза собеседника.
– Не смей мне больше говорить – "вы". Хорошо?
Мужчина молча кивнул, не смея по-прежнему поднять глаз.
– Твой рассказ об Иту-Шаа навсегда изменил мою жизнь, и я очень тебе за это благодарна.
– Почему вы... ты тогда не вернулась? – гнул свое недоучившийся студент.
– Застряла в своей комнате, – махнула рукой женщина, – Выбирала платье получше, потом мне почему-то перестал нравиться мой макияж. В общем, бабские глупости.
Тимофей, бесцельно потирая ладонями свои колени, заговорил колеблющимся голосом:
– Маша, я тоже запомнил тебя на всю жизнь. Красивая, умная, добрая. Я думал о тебе каждую ночь в тюрьме, я орал от радости, когда после отсидки ты отыскала меня на стройке и предложила поехать на Хмурый, я...
Он задохнулся от волнения и поднял на нее глаза.
– Я люблю тебя, Маша.
Она смотрела в его глаза, В них стояли слезы,
Маша легко поднялась на ноги, полотенце соскользнуло с ее плеч. Она подошла к нему, обняла за шею и тихонько поцеловала в губы.
Тимофей страстно обнял женщину.
Их поцелуй длился, как им казалось, вечность. Сладкую вечность, когда их души слились в одно целое, а тела жадно наслаждались друг другом. Страсть их разгоралась с каждым прошедшим мгновением кажущейся вечности, беря реванш за годы так долго сдерживаемых любви и ласки.
Майор Волков шел по пустырю между домиком участкового шерифа и медицинским пунктом. По периметру пустыря кипели земляные работы. Гвардейцы и спецназовцы Минкина спешно возводили вторую линию обороны в дополнение к уже имевшейся.
Прожектора, установленные на джипах гвардейцев, обшаривали длинными лучами окрестности возле пустого поселка.
В воздухе висела ругань сержантов и тяжелое чувство неопределенности и страха.
Волков постучал в двери домика участкового врача. Из-за них донесся голос местного эскулапа.
– Входи, если не страшно!
Майор толкнул дверь, она была не заперта, и вошел в здание медицинского пункта. Кабинет участкового врача помещался, как раз напротив и его дверь была распахнута настежь.
Чивилидис располагался за своим рабочим столом. Перед ним стояли: наполовину пустая бутылка водки, захватанный стакан и надкушенное яблочко. Он был пьян.
Начальник следственной комиссии вступил в святилище местной медицины и спросил, настороженно осматривая его интерьер:
– А почему, собственно, должно быть страшно?
Врач-пропойца при виде милиционера шумно обрадовался.
– Майор Волков! Очень рад, проходите, чувствуйте себя как дома.
Он пьяно икнул.
– Прошу извинения. Насчет страшно – шутка, медицинская шутка, Есть милицейские шутки, а это медицинская.
Майор брезгливо поморщился, но все-таки решил продолжить разговор.
– Послушайте, господин участковый врач. Вы знаете, что сейчас происходит на острове. Я хочу вас спросить – неужели никто из местных жителей не замечал ничего подозрительного до начала последних событий?
Чивилидис посмотрел на незваного визитера с тяжелой пьяной ухмылкой.
– Хотите, я вам расскажу легенду о Заколдованном Круге?
– В этом нет необходимости, – надменно ответил Волков. После этого он круто развернулся и проследовал к выходу из здания медпункта. А на прощание громко хлопнул дверью.
Маша и Тимофей лежали в лесной пещере на травяной подстилке, покрытой одеялом. Еще одно одеяло было на любовниках. Они тихо разговаривали.
Догорающий костер бросал на пещерные своды слабые отблески.
– Я все-таки вернулось обратно тем вечером в комнату Миндадзе, сказала женщин. – Но тебя...
Она замолчала и осторожно посмотрела на своего любовника. На его лице лежала тяжелая тень. Он начал тихо рассказывать:
– Случилась драка. Два молодых петуха стали выяснять отношения. Они вышли из комнаты и пошли драться в сушилке. Меня попросили их разнять.
Недоучившийся студент смолк на время и через силу продолжил рассказ.
– Когда я вошел в сушилку, один из них бил своего лежащего на полу соперника ногами по голове. Я оттолкнул садиста и склонился над лежавшим. Озверевший юнец ударил меня в этот момент сзади по голове чем-то тяжелым.
Последовала продолжительная пауза, прежде чем Тимофей продолжил нелегкие для него воспоминания.
– В больнице мы оказались на пару с драчуном-неудачником. Этой же ночью он умер, не приходя в сознание. Коварный ублюдок на первом же допросе в прокуратуре обвинил меня в смерти моего товарища по несчастью. Его родители дали следователю большую взятку. И...
Рассказчик судорожно вздохнул.
– ...придурковатый "чукча" обрел свое законное место. Десять лет колонии строгого режима.
– Бедненький, – потерлась носом о плечо Тимофея Маша. Снаружи в пещеру донесся ноющий звук. Он нарастал, и вскоре стало ясно – над островом пролетал самолет.
На физиономии преследуемого властями беглеца появилось странное выражение, а сам он неожиданно заузил:
– Если этот самолет имеет на борту оружие и будет пролетать достаточно близко, то я не завидую его экипажу.
В этот момент к гудению авиационных двигателей стали примешиваться хлопки пулеметных очередей.
– По-моему, ты прав! – воскликнула ученая-этнограф. Она вскочила с травяной подстилки, завернулась в одеяло и бросилась к выходу из пещеры.
Тимофей, оставшийся лежать в чем мать родила, с улыбкой покачал головой, завернулся в оставшуюся под ним одеяло-подстилку и пошел следом за Машей.
Волков и Лутченко, в окружении подчиненных, стояли посреди пустыря и глазели в ночное небо при помощи полевых биноклей.
Там происходило что-то несуразное. Мелькали трассирующие очереди крупнокалиберных пулеметов, доносилось гудение авиационных двигателей и грохот выстрелов.
Внезапно над головами гвардейцев и спецназовцев ярко вспыхнула огненная звезда и стала быстро падать на землю.
Среди служилого люда зашелестели тихие восклицания:
– Сбили... Сбили...
Начальник следственной комиссии видел в свой бинокль, как в бархатно-черном небе разваливался на части и пожирался огнем корпус многомоторного самолета. Гигантский небесный костер падал в сторону моря.
Волков оторвался от своего бинокля и прошипел с перекошенной физиономией:
– Чертовщина какая-то!
Тимофей и Маша, закутавшись в одеяла, стояли на берегу лесной речки около входа в пещеру и зачарованно следили за непонятными событиями в ночном небе.
Огненная звезда сбитого самолета закатилась за темный силуэт леса.
Женщина повернулась к своему любовнику и спросила:
– Что это, опять духи Иту-Шаа?
– Им ничего не стоит превратиться в самолет, – серьезно ответил тот.
– Постой, постой, – на лице ученой-этнографа отразилось неподдельное удивление. – Зачем духам превращаться в самолет?
– Для того, чтобы наказать нарушителей запрета на оружие. Разве я тебе не говорил, что Долинина убил дух в обличье милиционера?
Маша несколько мгновений смотрела на собеседника широко раскрытыми глазами, а затем звонко рассмеялась и схватилась за голову. Ничем не удерживаемое одеяло упало.
– Бог ты мой, кок все просто! – еле выговаривала она, не переставая смеяться. – Это мы невежественные дикари! Я сейчас тебе все объясню!
Тимофей любовался смеющейся нагой феей и тихо улыбался.
Соединение кораблей бывшего Тихоокеанского флота России шло по утреннему Охотскому морю. Теперь они представляли военно-морские силы Дальневосточной республики.
Вертолетоносец, два ракетных эсминца, несколько больших десантных кораблей стремительно разрезали мелкую утреннюю зыбь. На стартовых площадках вертолетоносца готовили к полетам винтокрылые машины.
На траверсе эскадры медленно вырастал из океана острова Хмурый.
С большой высоты было видно, что, подойдя в район лесистого клочка земли, колонна боевых кораблей разделилась на две и взяла его в кольцо.
Вертолетоносец и ракетные эсминцы держались позади, а десантные корабли с разных сторон надвигались в направлении побережья острова.
На песчаный берег острова Хмурый высаживалась морская пехота с приданной ей боевой техникой. Из раскрытых широко аппарелей больших десантных кораблей, подползших почти к полосе прибоя, выезжали плавающие танки, бронетранспортеры и автомобили-амфибии с морскими пехотинцами.
Колонны боевой техники катили по дороге, которой в свое время пользовался майор Волков с сопровождавшим его персону взводом милицейского спецназа. Небо над островом постепенно заволакивалось густыми тучами.
Когда первые танки и бронетранспортеры подъехали к пустырю на краю селения сектантов, гвардейцы и милиционеры-спецназовцы выбирались из своих фортификационных сооружений и приветственно махали им руками.
Вскоре в кабинете участкового шерифа острова Хмурый толпились никогда не виданные там посетители. Это были офицеры различных родов войск: моряки, летчики, морские пехотинцы.
Мужчина лет пятидесяти в мундире российского генерал-лейтенанта с нарукавным шевроном – Вооруженные силы ДВР, стоя за рабочим столом, держал речь перед почтительно внимавшими ему военными.
– Итак, господа офицеры, позвольте начать оперативное совещание Чрезвычайной Военной Группировки. Вас подняли по боевой тревоге, поэтому, давайте познакомимся друг с другом. Меня, надеюсь, знают все присутствующие здесь офицеры.
Собрание слушало докладчика с каменным выражением физиономий. В самом деле, фигура генерал-лейтенанта Виктора Кондратьева, бывшего командующего Дальневосточным военным округом, и нынешнего министра обороны Дальневосточной республики, была известна каждому из присутствующих. Между тем, он продолжал представлять офицеров друг другу.
– Справа от меня командующий оперативным соединением военно-морских сил – контр-адмирал Давид Давиташвили. Слева от меня командир полка морской пехоты – подполковник Семен Цвигун.
В лесном убежище беглого подозреваемого, в пещере на берегу лесной речки, находились Маша и Тимофей.
Ученая-этнограф приводила в порядок свое модное туристское снаряжение, собираясь покинуть пещеру. Беглец от закона понуро сидел на травяной подстилке и уходить никуда не собирался.
Лица у них были хмурыми и невеселыми. В пещере царило неприязненное молчание. От ночной идиллии не осталось и следа.
Первым не выдержал мужчина.
– Маша, неужели ты не понимаешь, что все задуманное тобой бесполезно и бессмысленно?
– Спасти сотни, а быть может тысячи людей от бессмысленной гибели бесполезно и бессмысленно? – сухо ответила вопросом женщина.
– Это скоты – не люди!
– Большинство из них обыкновенные нормальные люди, посылаемые на бойню приказом! – в свою очередь повысила голо Маша.
Тимофей раздраженно замолчал и растянулся на травяной подстилке, глядя в потолок нарочито безразличными глазами. Ученая-этнограф решительно закинула за спину рюкзак и собралась выйти из пещеры.
– Ну что же, до свидания.
– Прощай, – холодно сказал пылкий недавний любовник.
– Ты хочешь сказать, что никогда больше не вернешься к людям?
– Вернуться сейчас я могу только в одно место – тюрьму.
Женщина порывисто шагнула к выходу из пещеры.
В домике участкового шерифа продолжало проходить оперативное совещание. Говорил генерал Кондратьев.
– Все это продолжалось в том же духе, пока майор Волков, присланный сюда для следствия, не решился просигнализировать в Президентскую службу безопасности.