Текст книги "Похождения Аркадия Бобрика"

Автор книги: Александр Пальчун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Я бы тебе, Аркадий, мог сообщить еще некоторые подробности насчет женщин. Например, они тут избегают бюстгальтеров. Говорят, на земле намучились. Но опасаюсь, дорогой мой, что ты заторопишься в мою сторону. Не спеши, это от тебя никуда не убежит – всему свое время.

А вообще на небесах все организовано так, что грех жаловаться. Например, сколько с вечера ни выпей, утром ничего не болит. И насчет кормежки – идеально. Трескай хоть трое суток подряд, станешь на весы – ноль. Одним словом, уж если попал сюда, то считай – повезло! За другие места говорить не буду – не знаю. И, что очень похвально, здесь можно говорить все, о чем думаешь, и ничего тебе за это не будет. А богохульство так вообще приветствуется. Тем самым ты как бы вступаешь в диалог со Всевышним, стало быть, ему собеседник и ровня.

На этой почве у нас тут, Аркаша, развелось столько философов, что проходу от них нет. Оно и неудивительно, если даже на земле пять тысяч философских учений. Тут некоторые умники убеждают друг другу, если существует второй уровень, то непременно должен быть и третий, и четвертый. Иные даже и двухзначные цифры называют. Я же себе такими вопросами голову не забиваю, в бесполезных спорах не участвую. Скажу только одно – жить здесь можно».

От общения с дядюшкой земная жизнь Аркадия окончательно наладилась. Как и подобает всякому гению, он бросил в огонь начало второго тома своих «Крестовых походов». Написал легкомысленную повестушку. В издательстве за нее уцепились, как утопающие за надувной матрац. Выдали аванс, но при условии, чтобы в книге не будет терзаний, убийств и душераздирающих сцен. Кому надо, мол, пусть читают Достоевского – все равно страшней и запутанней не напишешь.

На полученный аванс Аркадий купил сестренке Светлане приличную шубку, а себе – авторучку «Паркер». Отныне его перо рыскало по бумаге как фокстерьер, учуявший след. Иногда Аркадий так увлекался, что не мог остановиться. Когда же останавливался и смотрел на бумагу, то не мог уверовать в свое авторство. Для отрезвления поднимался со стула и подходил к зеркалу. Но оттуда на него смотрели Джейкобс и Ярослав Гашек, подмигивал Чехов и Аверченко. А вот писатели-народники или почвенники никогда в зеркале не появлялись.

Но однажды с творческим взлетом молодого писателя случилась катастрофа. Болдинская осень была прихлопнута, подобно мухе. В квартиру позвонили. Аркадий открыл дверь. На пороге стоял его родной дядюшка Вениамин Петрович Бурега – живой и невредимый, в натуральном физическом, хотя и потрепанном, виде.

– Аркаша! – дядюшка бросился с объятиями и поцелуями. – Наконец-то! Как я рад тебя видеть!

Аркадий похлопал дядюшку по спине, убеждаясь в его телесной сущности.

Вениамин Петрович заметно постарел и осунулся. Вскоре, расположившись на кухне, он рассказал свою историю.

– Тебе, Аркаша, очень и очень повезло! – сказал дядюшка, опрокидывая рюмку. – Как писателю, будет интересно узнать, где я пропадал?

– Еще и как интересно.

– В Африке.

– Где?

– В Африке. В Петагонии. Я разбился о гору в условиях плохой видимости.

– Насмерть?

– Как это насмерть? О чем ты говоришь?

– Так вы… вы в других местах не бывали?

– Какие другие? Там непролазные джунгли. Слава богу, что вырвался. Ох, и натерпелся я, Аркаша!

После четвертой рюмки дядюшка более подробно поведал о своих злоключениях.

– Аркадий, это большое чудо, что ты меня видишь живым и здоровым. А все благодаря летной форме и белому цвету лица.

В магическую силу летной формы Аркадий охотно поверил, но не мог понять, при чем здесь белолицость.

– А при том, что угодил я в племя к амазонкам, которые истребляют мужиков за ненадобностью. И будь я почернее и приди к ним своими ногами, на этом стуле сейчас бы сидело пустое место. Они приняли меня за инопланетянина. Да, дружище! На их острове никогда не видели белого человека, да еще в летном костюме. И к тому же я свалился к ним с неба со страшным грохотом. Так что они побоялись меня кокнуть.

– А письма… зачем посылал письма?

– Какие письма? – удивился дядюшка. – Шутник ты, Аркаша. На чем бы я писал? Они понятия не имеют, что такое почта или почтовый ящик. Я там за два года вообще ничего квадратного не видел.

Аркадий помрачнел.

– И ты «Воробья», которого хвалил в письме, не читал.

– Нет там никаких воробьев. Одни какаду. Верещат, как торговки на рынке. Раньше, может, и были, но, наверное, эти бабы поели воробьев.

Аркадий тяжело вздохнул, лазоревый свет в его сердце померк.

Дядюшка опрокинул еще одну стопку.

– Ох, и натерпелся я от африканских теток, Аркаша! Передать невозможно.

– Я думал, ты в раю.

– Кривобокое у тебя представление о рае! Я один, а их пятьсот. Я только теперь понимаю Соломона! Самые мрачные страницы в Библии.

– Да вот же послания, писанные твоей рукой! – Аркадий принес стопу писем.

Вениамин Петрович недоуменно рассматривал корреспонденцию.

– Похоже, похоже… А вот и нет! У меня буква «же» без такой завитушки.

– Это «же» не твоя?

– Нет. И вообще, мне все слова на букву «же» не нравятся. Ох, и натерпелся я, Аркаша! – повторил дядюшка, углубляясь в чтение. – А местечко, судя по письму, намного лучше африканского.

Аркадий опустил географические подробности, перешел к графологическим. С кухни притащил список покупок, составленный сестрой Светланой.

– А как тебе это «же», – Аркадий ткнул пальцем в листок.

Дядя склонился над списком и одним из писем. На экспертизу ушло всего пару секунд.

– Одна рука. Одна женская рука. Ох, и настрадался я, Аркаша, от этих ручек!

Прошло пару дней. Светлана – сестра Аркадия, вертелась перед зеркалом, кутаясь в шубку, купленную братом.

– Не пойму я этих парней! Шалеют, увидев меня в таком наряде. А в пальтишке – и глаз не поднимут. Я, наверное, тоже засяду за мемуары. И родителям все о твоих проделках расскажу!

– Светка, сколько можно про летную форму?! Это была просто фантазия. Полет мысли. Я никогда не наряжался летчиком. Не было у меня никаких Марин и Лизочек! Если не веришь, у дядюшки спроси.

– И спрошу. Все про тебя выведаю!

Случайное ограбление

Еще совсем недавно, проживая в Посторомкино, Аркадий Бобрик запросто устранял свои финансовые проблемы. Как правило, в таких случаях он открывал шкафчик, где, по заведенному в их семье обычаю, хранилась пусть и небольшая, но никогда не исчезающая наличность. И финансовый голод сразу же пропадал.

А вот в Москве за деньгами надо было идти в банк. Именно туда родители Аркадия переводили огромные (по их меркам), а на самом деле смехотворные по столичному разумению суммы. Что совсем уж настораживало Аркадия, денежные переводы с каждым разом становились скромнее, а интервалы между ними длиннее.

Аркадий шел и невольно сокрушался: «Наконец-то и отечественные писатели дожили до западных стандартов – невозможно прокормиться литературным трудом». Интуиция подсказывала ему, что придется подыскивать постоянное место работы.

Согласитесь, этот мир устроен очень несправедливо. Ни одна зверушка или птичка понятия не имеет, что такое созидательный труд, а человек – в сущности, такой же двуногая зверушка – вынужден существовать наперекор своей природе. Даже бандиты и те не имеют возможности уподобиться беззаботным птичкам.

Аркадий вошел в стеклянные двери отделения банка и сразу же убедился в справедливости своей последней мысли.

В зале спиной к нему стояла исполинская и чудовищно мрачная в своем черном костюме фигура. Охранника на месте не оказалось. Вернее, он вместе с десятком других сотрудников банка стоял с поднятыми руками. Все они боялись пошевелиться, разве что тревожно повели глазами в сторону вошедшего Аркадия.

«Влип!» – подумал Аркадий.

Но это была лишь первая и вполне естественная для всякого человека мысль. Увы, природные инстинкты изжиты еще не до конца.

Однако Аркадий был не из тех, кто разрешает трусливому подсознанию помыкать собой. Не для того он, будучи пятиклассником, ходил в секцию вольной борьбы. Целый год он швырял набитые опилками манекены. Целый год старшие товарищи швыряли Аркадия вместо манекена. Единственное, что спасало в то время – приземление на мягкие маты.

В просторном холле банка ватной подстилки не было, но это не остановило Аркадия – он ринулся на грабителя. «Вместо мата воспользуюсь самим бандитом», – подумал Аркадий и применил захват сзади.

Налетчик лишился возможности двигать руками и, вероятно, перенаправить пистолет в его сторону. Два сцепившихся тела полетели на пол, заскользили по мраморной плитке.

Сотрудники банка, увидев атаку, обещавшую вызволение, опустили руки. Трое из них, отбросив страх – хвала смельчакам! – кинулись на помощь. Увидев подкрепление, Аркадий немного расслабился… И сразу же был наказан.

Через пару секунд Аркадий лежал, уткнувшись лицом в мраморный пол, по комфорту значительно уступавший борцовским матам. Два сотрудника банка вместе с грабителем оказались сверху Аркадия.

Кто именно заворачивал ему руки, юноша не видел. Но, несомненно, это был специалист, когда-то работавший санитаром в психдиспансере, в крайнем случае – матросом, знающим толк в морских узлах.

– Несите скотч! – крикнул грабитель.

– Вы сломаете ему руку, – заступилась одна из сердобольных сотрудниц.

– Ребра ему надо сломать! – ответил грабитель.

– Рот заклеивать будем? – спросил тот, кто справился с доставкой скотча быстрее всех.

– Не надо меня заклеивать! – эти слова принадлежали Аркадию Бобрику. – Я вам ничего плохого не сделал.

– А мне?! – воскликнул грабитель.

Запеленутого в скотч Аркадия перевернули, словно рулон рубероида, и он увидел склоненное над собой багровое лицо соперника. В приступе ярости оно было выразительней, чем спина: усы топорщились, лицо исказилось, а выпученные в гневе глаза, казалось, вот-вот выпрыгнут наружу. Аркадий даже отвернулся, чтобы не получить ранение.

Полиция прибыла через несколько минут. Все это время Аркадий лежал в позе спеленутой мумии. В зале, конечно, было немного просторней, чем в саркофаге, но гранитный пол египетским теплом не баловал.

Группу захвата возглавлял капитан Лапохват. Он поднял спеленутого Бобрика на ноги, ткнул кулаком в живот, от чего злоумышленник согнулся пополам, и в таком виде был посажен на стул.

– Совсем обнаглели налетчики! – возмутился недавний противник Аркадия. – Я провожу утреннюю зарядку, а он прыгает сзади!

– Зарядку?! – глаза Аркадия округлость. – Это была зарядка?

– А что же по-твоему?

– Я думал, ограбление.

– У бандитов мысли всегда работают в одну сторону, – заметил капитан полиции и скомандовал. – Быстро в машину. Потребуется два свидетеля.

Желающих подтвердить нападение оказалось больше, но капитан выбрал двоих – управляющего отделением банка и скоростного доставщика скотча.

В участке выяснилось, что задержанный налетчик нигде не работает, в столицу прибыл совсем недавно, средств к существованию не имеет и нелегально проживает в университетском общежитии.

Во время допроса Аркадий непроизвольно тянул руку вперед, пытаясь воспрепятствовать составлению протокола, но капитан Лапохват энергично отбрасывал ее.

– Фамилия?

– Бобрик.

– Бобик?

– Бобрик Аркадий Аверьянович.

– Аверьянович? Странно.

– Товарищ капитан, – исконно русское имя!

Вскоре Аркадий пришел в себя и стал обретать свое природное дружелюбие:

– Дружище, сами посудите, кто же отправляется на ограбление без пистолета и с документами в кармане?

– Мы еще установим, чей это паспорт, и как он к тебе попал.

– Я направлялся в банк за деньгами…

– Значит, все-таки за деньгами?

– Мне их перечислили на счет.

– Проверим, кто перечислил и за какую такую услугу?

Проверка заняла трое суток. Все это время Аркадий провел в камере предварительного заключения. Когда же вышел оттуда, в руках держал квитанцию на оплату штрафа за административное нарушение. Штраф этот равнялся сумме, присланной родителями.

Охранник Сорокин

Михаил Сорокин, как и предполагал, вскоре был уволен с курьерской должности. Рестораторов не устроил сотрудник, превращающий обед из четырех блюд в заготовку для пиццы.

Аркадию Бобрику вновь пришлось помогать своему другу.

– Мишаня! – воскликнул он, вбегая в комнату. – Я нашел для тебя идеальное место. Дружище-красотище, это твое! – Аркадий протянул газету объявлений, где заманчивая вакансия была обведена красным карандашом.

– Какой из меня охранник? – хмуро ответил Сорокин, ознакомившись с предложением.

– Они только пишут охранник. На самом деле им нужен вахтер.

– Это как раз для тебя.

– Меня не примут на режимный объект – нет московской прописки. Мы с Юлей живем на съемной квартире, ее папашка не хочет видеть меня – взъелся из-за испорченной шляпы. А это местечко придумано для тебя. Сиди в тепле у турникета и штудируй биологию, или чем там на лекциях вам засоряют головы.

Через некоторое время Михаил Сорокин в новенькой униформе охранника красовался в одном из московских бизнес-центров. От вестибюля его отгораживала невысокая стойка. Несколько видеокамер, установленных по всему зданию, передавали изображение на монитор.

Фирменная фуражка Сорокина лежала на столе, а под ней – «Анатомия и физиология человека» Гайворонского. Новая должность выгодно отличается от курьерской. Впрочем, это и понятно – верчение педалей не очень помогает усвоению наук. Разве что после доставки двенадцатого заказа физиология сна постигается и без учебников. Здесь же, в бизнес-центре, – спокойно сиди и учись.

Однако и тут имелись некоторые препятствия. Вскоре выяснилось, что не только Сорокин наблюдал за происходящим внутри здания, но следили и за ним. Одна из камер висела слева, в двух метрах от его рабочего места. И стоило открыть учебник, нежелательная информация поступала директору охранной фирмы. За тягу к знаниям Сорокину сделали уже два замечания. Третье грозило увольнением.

– Мишаня! – завопил Аркадий, войдя в здание бизнес-центра. – Как приятно видеть человека на своем месте! А почему без фуражки?

– Не кричи – не на ярмарке.

– Дружище, это у меня от эмоций. Ты не представляешь, как тебе повезло!

– Повезло, да не очень. Тут есть небольшая загвоздочка…

– …Которая меркнет по сравнению с тем, что в этой хибаре находится издательство Соболевского!

– Какого Соболевского?

– Моего прыгучего тестя. Когда я узнал, меня самого словно током ударило. Мы с тобой в эпицентре отечественной литературы!

– Что значит «мы с тобой»?

– А то, что теперь я имею возможность разведать тут все входы и выходы. Налажу контакты, познакомлюсь с редакторами.

– Каким образом?

– Мишаня, элементарно! Захожу в кабинет: «Извините, здесь литературное агентство?» Называю первое, что приходит в голову. Удивляюсь, что ошибся, ведь меня, как перспективного автора, пригласили и пообещали контракт. Далее – два три комплимента собеседнику. Если женщина – о ее наряде и стройной фигурке. Если мужчина – не может быть! Не могу поверить! Неужели вы тот самый, кто редактировал мои любимые книги?! Мишаня, теперь все они у меня в кармане!

– Погоди-погоди. Как ты попадешь в издательство? Нам запрещено пропускать посторонних.

Аркадий разинул рот, словно под ухом пальнули из ружья, и выстрел все еще эхом гуляет в голове.

– Как посторонним?! Мы с тобой сидели за одной партой!

– При чем здесь парта? Меня и так грозят уволить из-за учебников.

– Ну и черт с ними! Зачем такая работа, где препятствуют развитию науки?

– Уволят без оплаты, еще и в трудовую книгу какую-нибудь гадость напишут.

– А если заплатят и не запишут?

– Это, конечно, лучше, но…

– О-хо-хо, Мишаня. Подкосил ты меня. Не ожидал от тебя такой щепетильности.

– Да пойми ты правильно…

Сорокин начал неубедительно оправдываться, но тут у турникета замешкалась одна из сотрудниц центра. Как потом выяснилось, она вместо пропуска приложила к валидатору квадратное зеркальце. Сорокин побежал на помощь. Когда вернулся, Аркадия у стойки не было.

Следующие полчаса для Сорокина прошли в спокойной обстановке. Он повернулся спиной к видеокамере, положил учебник на колени и погрузился в чтение.

Но, как говаривал еще Соломон, «многие знания приумножают скорбь».

В то время когда Сорокин изучал, каким образом трахея уживается с пищеводом и позвоночником в одной единственной шее, Аркадий Бобрик руководил людским потоком у входа в бизнес-центр. На его голове красовалась фирменная фуражка Сорокина, а в руках – белый листок с телефонным номером охранной фирмы.

– Минуточку! Ваш пропуск? – Аркадий преградил дорогу взъерошенному мужичку, вся внешность которого говорила, что нынешним утром он не расслышал будильника.

– Какой пропуск? – любитель поспать не мог уяснить, что от него требуют.

– Временный, пока оформляется новый. Вы что, объявлений не читаете?

– Каких объявлений?

Содержательный разговор пришлось прервать – какой-то шустрый старичок захотел прошмыгнуть без разрешения.

– Ваш пропуск?

Старик виновато заморгал.

Вновь прибывающие работники бизнес-центра пытались обойти охранника с двух сторон, примерно так, как это делает горный поток при столкновении с валуном. Но Аркадий отступил назад и своим телом соорудить плотину в самом узком месте – в дверях.

– Ведите себя прилично! – кричал он. – Приготовьте пропуска!

Вскоре у входа в здание образовалась толпа. Народ прибывал, и держать оборону становилось все трудней.

– Все претензии не ко мне! Я только выполняю приказ! – отбивался Аркадий. – Звоните им. Они такие же бестолочи, как и вы!

Аркадий протянул в негодующие руки листок с номером охранной фирмы. Повсюду слышались возмущенные крики.

– Головотяпство! Не предупредили! Мы этого так не оставим!

– Ну и черт с вами, если не приучены к порядку! – Аркадий, сдернул фуражку, бросил ее на землю, прихлопнул сверху ботинком и побежал в сторону трамвайной остановки.

Толпа ринулась в отвоеванные двери. Завопила какая-то неженка, помятая всеобщим стремлением к созидательному труду.

Сорокин оторвался от учебника. На смену трахеи, изображенной в учебнике на сто двадцать восьмой странице, он увидел давку на входе – такую же, как в винном магазине в утренние часы. Уразуметь, что случилось, он не успел. На столе зазвонил телефон. Сорокин поднял трубку. В ухо ударил разгневанный рык директора охранной фирмы:

– Идиот, ты что вытворяешь?!

– Я?

– Немедленно всех пропусти! Разблокируй турникеты! Ты уволен! Сейчас приедут, тебя сменят.

Сорокин положил трубку на рычаг и недоуменно смотрел на пробегающих мимо людей. Они напоминали стаю растревоженных косуль, мелькающих перед объективом оператора. Подобные кадры он когда-то видел в телепрограмме о животных.

Сорокина уволили в тот же день. В защиту его попранных гражданских прав выступил Аркадий Бобрик. Он накатал в охранное агентство гневное письмо, в котором говорилось о нарушении всех законодательных и этических норм в отношении ни в чем не повинного сотрудника.

Началось разбирательство, привлекли свидетелей. Все они в один голос твердили, что общему трудовому порыву препятствовал вовсе не Сорокин.

Перед Сорокиным извинились, обещали восстановить в должности. Но он отказался делать карьеру в компании с запятнанной репутацией. В качестве моральной компенсации согласился на выплату двух месячных окладов.

– Почему только два?! – возмутился Аркадий. – Надо было, как минимум, за полгода. У нас что, через два месяца пропадет аппетит?

– Не жадничай, мы и так поступили нечестно, – оправдывался Сорокин.

– А с их стороны честно – препятствовать науке, останавливать прогресс? От их бессмысленных требований ты можешь что-то не усвоить, а потом, во время операции, вместо селезенки оттяпаешь печенку.

– Я биолог, а не врач.

– Это почти одно и то же. Я бы предписал всех директоров таких компаний оперировать только выпускникам, которым они не позволяли учиться.

– Все равно ты поступил непорядочно.

– Я?! Непорядочно?! – Аркадий остановился и недоуменно осмотрелся вокруг.

В этот момент друзья находились в одном из крупных сетевых магазинов, торгующих бытовой техникой.

– Да я самый порядочный среди всех покупателей, не говоря уже о продавцах! – воскликнул Аркадий. – Я могу бесплатно забрать любой товар в этой паршивой лавчонке! Но не позволяю себе такого.

– Как это бесплатно? – усомнился Сорокин.

– А вот так! Смотри.

Аркадий подошел к полке, сгреб подмышку коробку с тостером. Сорокин заволновался.

– Что ты делаешь? Поставь на место.

– Сейчас увидишь, какой я непорядочный! – Аркадий решительно направился к кассе.

Сорокин отстал от товарища, дабы не оказаться соучастником преступления. За демонстрацией нравственных устоев он наблюдал издалека.

Аркадий подошел к одной из девушек, сидящей за кассой.

– Красавица, мое почтение! В магазине у вас, конечно, уютно и выбор хороший, но это никуда не годится. Вчера купил вот этот агрегат, а он не работает, – Аркадий ткнул пальцем в коробку с тостером. – И что мне теперь прикажете делать?

– Молодой человек, мы-то здесь при чем? Нам что привозят, то и продаем. Если не работает, то обращайтесь в гарантийную мастерскую.

– Хороши дела! Вы торгуете хламом, а я – бегай с ним по городу! И где мне искать мастерскую?

– Там, в коробке, вместе с инструкцией, есть адреса.

– Да-а-ас! Хорошенький бизнес. Впарить человеку металлолом и объяснить, куда ему проваливать! – Аркадий покачал головой, с недовольным видом забрал тостер и вышел из магазина.

Потрясенный Сорокин догнал товарища на улице, выхватил коробку и вернул ее в магазин.

– Ты прекращай свои фокусы! – возмутился Сорокин, когда выскочил из дверей багровый от смущения.

– А ты не сомневайся в моей порядочности! Я дважды порядочен! Во-первых, никогда этим приемом не пользовался. А во-вторых, не стал возражать, когда ты поволок тостер обратно в этот вертеп розничной торговли. Лишил нас поджаренных тостов!

Встреча с полицией

Иной раз у людей встречаются довольно странные привычки. Родной дядя Аркадия – Вениамин Петрович Бурега, например, готовил бутерброды следующим образом. Он аккуратно отрезал ломтик свежего хлеба, намазывал его сливочным маслом, сверху приспосабливал весомый ломоть буженины, после чего клал несколько прозрачных лепестков сыра маасдам, а в довершение всего – так сказать, заключительный аккорд – все это укрывал толстенным слоем ядреной горчицы. Слезы выступали даже у тех, кто наблюдал за происходящим.

Примерно таким же образом сложился и нынешний день Аркадия Бобрика.

Аркадий прогуливался по городу. Чудесное летнее утро, солнечная погода, порхают и чирикают птички, а в завершение всей этой идиллии – безобразная сцена.

Ссорились, вернее, почти дрались, тщедушный, вертлявый субъект и дама внушительных размеров. Неприятный типчик силой пытался утащить за собой женщину, которая отчаянно сопротивлялась. Когда Аркадий поравнялся с ними, женщина крикнула:

– Мужчина, помогите!

– Э-э-э, землячок, полегче, – вмешался Аркадий. – Где вас учили таким манерам?

– Отвали и чеши своей дорогой! – выпалил хулиган.

– Вот те раз! – удивился Аркадий. По его разумению, мужичок должен был извиниться и заверить, что подобное не повториться. Но тот продолжил.

– Давай-давай, сынок, проваливай! Здесь тебе не кино!

Аркадий спросил у женщины:

– Вы его знаете?

– Впервые вижу. Наверное, пьяный или больной на голову.

Полученные сведенья придали голосу Аркадия повелительные нотки.

– Ах, вот оно как! А ну, отпусти ее!

– Пошел ты!

Согласитесь, после таких слов великосветским этикетом можно пренебречь.

Аркадий силой разорвал руки спорящих. Но как это бывает, например, со скотчем, оторванным от катушки, он тут же прилипает к чему-то другому, находящемуся рядом. Хулиган вцепился в Аркадия, и через секунду мужчины резво катались по траве.

Когда подобное проделывают отпущенные с поводка щенки, они демонстрируют дружелюбие. Здесь же ничего такого и в помине не было.

Мелкий, но энергичный хулиган неожиданно оказался сверху и заехал Аркадию в челюсть.

– Ах, вот оно как! – воскликнул Аркадий.

Такая фраза всегда прибавляет силы. Аркадий сбросил оседлавшего его противника и с размаху заехал в ухо – не путай людей с лошадьми!

Назидание возымело действие. Атака захлебнулась. Мужичок сидел на траве и качал головой, словно вторя звучащей музыке.

Благодарная женщина крикнула Аркадию:

– Вы умница и герой! Чтобы я без вас делала?!

После этого женщина спокойно удалилась, покачивая бедрами. Аркадий повернулся к противнику, благородно протянул руку:

– Поднимайся.

– Напрасно ты вмешался, – ответил мужичок, поднимаясь с земли. – Это воровка.

– Воровка?

– Еще и какая.

– А вы?

– А я полицейский! – хулиган отвернул лацкан пиджака, где красовалась ведомственная бляха.

– Чудеса, – сказал Аркадий, зачем-то обследуя свои карманы. Бумажника в кармане не оказалось. Аркадий посмотрел в сторону исчезнувшей женщины и начал оправдываться:

– Извините, я не подозревал… Но вы тоже хороши, затеяли драку.

– Это вы затеяли – ударили меня при исполнении! Пройдемте в участок.

– Еще чего!

– Не разговаривай, следуй за мной.

– Зачем?

– Ответишь за нападение.

– Дружище, не морочь голову. Напрасная трата времени. Откуда я знал, что ты полицейский? А во-вторых, я близорукий и твоего значка и сейчас не вижу.

– В участке рассмотришь!

Аркадий огляделся по сторонам, прикидывая, какая из них более подходит для беговых упражнений.

– Заодно и заявление напишешь, что у тебя украли бумажник, – добавил хулиган-полицейский. Он неискренне улыбнулся, пытаясь притворной заботой доставить правонарушителя в участок.

– Бумажник? Какой бумажник? Не было у меня никакого бумажника.

– Как не было?

– А вот так! Не было – и все! Погоди… теперь понимаю. Вы с этой теткой работаете на пару. Изображаете спектакль и обираете прохожих.

– Правильно. В участке все и объяснишь.

– Обойдешься, я занят. У меня деловая встреча.

Аркадий озабоченно посмотрел на часы и заторопился в сторону своего дома.

– Погоди.

– Что еще?

– Она воровка, но по другой части. Поищи свой бумажник в траве.

Аркадий обследовал место схватки и вскоре под кустом обнаружил свой бумажник. Он лежал в неприлично распахнутом виде, демонстрирую свою всегдашнюю дистрофичность.

– Так вы не вместе?

– Двадцать лет вместе…

– Обираете простаков?

– Только одного. Она меня обирает двадцать лет! Всякий раз грозится уйти, если я откажусь купить очередную тряпку.

– Господи! Она ваша жена?!

– Конечно. А зачем бы я тащил ее подальше от магазина. Вон, выглядывает.

Полицейский указал в сторону дома. Там из-за угла за происходящим наблюдала упомянутая особа. Супруг махнул ей рукой, женщина подошла.

– Эдик, что он с тобой сделал?! – В голосе дамы послышалось сострадание.

– Все из-за тебя, – проворчал полицейский.

– Так отведи его в участок! А хочешь, я ему врежу?

Сумочка в руках женщины угрожающе качнулась, и Аркадий сразу понял, что в этой схватке он проиграет. Помимо сумочки на стороне женщины было физическое превосходство и психологический настрой – желание отомстить обидчику мужа.

– Маруся, не надо, – сказал лейтенант Фрункис. Это был тот самый полицейский, который вместе с капитаном Лапохватом, задерживал Аркадия в банке. – Он не поверил, что ты воровка.

– Я? Воровка?!

– А кто украл у меня двадцать лет? Дня не проходит без скандалов!

– Так не устраивай их! Купи мне блузку и живи спокойно. А ты из-за розовой, приталенной и совсем недорогой вещицы устроил драку с бандитом!

Аркадий не стал вникать в милое воркованье супругов и заторопился домой. Он вспомнил о пачке пельменей в морозилке – надо было срочно приложить их к синяку под глазом.

У своего дома Аркадий оглянулся. Его новые знакомые входили в бутик. Полицейский передвигался, словно ведомый на бойню, а его супруга – почти вприпрыжку.

Праздничный торт

– Радость моя, поздравляю тебя с Днем рожденья! И прими от меня скромный подарок! – Аркадий протянул Юле рукопись своей первой, только что законченной, юмористической повести. Она была отпечатана на принтере, помещена в тисненную золотом обложку и скреплена оригинальным зажимом.

Юля зарделась, подставила щеку для поцелуя.

– И оцени зажимчик, – добавил Аркадий. – Инкрустирован. А чтобы не путала с другими заколками для волос, украшен четырьмя камешками.

– Бриллианты?! Не может быть! Они стоят бешеных денег!

Аркадий скромно потупился.

– Где ты их раздобыл?! – вырвалось у Михаила Сорокина – постоянного спонсора Аркадия. Последние три месяца даритель бриллиантов находился у товарища на иждивении.

– Не будем о деньгах, – отмахнулся Аркадий.

Девушки у зеркала стали примерять заколку, кратковременно послужившей скрепкой для рукописи. Аркадий незаметно вздохнул, – по достоинству оценили только второстепенную часть подарка.

– Изумительно! – воскликнула Юля. – День исполнения наших желаний!

– Наших? – переспросил Аркадий.

– Да, мой хороший! Сообщу по секрету, папа готов простить, что ты обозвал его мелким старикашкой.

– Наконец-то.

– И он не возражает, чтобы мы жили у нас.

– Молодчина! Закопал томагавк войны! – воскликнул Аркадий. – Я давно говорил, у тебя приличный папашка, и с ним можно поладить.

– Он обещал устроить тебя в свое издательство. Ирина слышала.

– Да, – подтвердила Ирина. – Говорил, чтобы ты присмотрелся к предприятию. И к тебе там присмотрятся.

– Не понимаю, кто сегодня именинник? – хмыкнул Михаил Сорокин.

– А я не понимаю, где заказанный торт? – ответил Аркадий. – Я ведь советовал не связываться с рестораном, из которого тебя вышибли.

– У них первоклассный кондитер, торты лучшие в Москве. Привезут с минуту на минуту.

– Мы сейчас приготовим для него местечко, – сказала Ирина.

– А мы немного поколдуем на кухне, – добавил Аркадий. Он затворил за собой кухонную дверь и начал «колдовство».

– Мишаня, рядом с тобой обворожительная девушка, а ты ходишь, как сонная муха. Я ведь не могу ухаживать за двумя!

– Аркаша, уж очень она… высокая.

– Ирина? Высокая?!

– А что, нет?

– Не спорю – стройная. Но в том-то и прелесть. Ты когда-нибудь видел стриптизершу с шестом?

– Ну, видел…

– А теперь представь Ирину, а рядом с нею ты. Что может быть сексуальней? Высота нисколько не помеха. Кстати, у них потолки в квартире четыре двадцать – Ирина твоя помещается. И ты поместишься.

– Но она очень… тонкая.

– А тебе что с ней, в сумо бороться? А худая потому, что вегетарианка и давно сохнет по тебе.

– Ирина? Сохнет по мне?

– Ну не по мне же! Юля рассказала. Ты ведь знаешь, сестрички любят делиться своими секретами.

– Не может быть!

– Может. Проходу ей не давала – познакомь да познакомь. А тебе полезно знакомство с вегетарианками – скинешь пару пудов. А то глотаешь, как волкодав. Поменьше налегай на хавку.

Мужчины вернулись к праздничному столу, подняли бокалы за прекрасных дам. Сорокин, не столько от выпитого, сколько от неожиданной новости, все чаще поглядывал на Ирину. «Не такая уж она и высокая, – подумалось ему – особенно, когда сидит. А в лежачем положении продолговатость вообще может быть очень интересна. Тут я с Аркашей согласен».