Текст книги "Том 10. Пьесы, написанные совместно"

Василиса Мелентьева ^*

Драма в пяти действиях

ЛИЦА:

Царь Иван Васильевич Грозный,

Царица Анна Васильчикова.

Князь Михаил Иванович Воротынский.

Князь Василий Андреевич Сицкий.

Князь Василий Иванович Шуйский.

Князь Ряполовский.

Князь Репнин,

Борис Федорович Годунов.

Григорий Лукьяныч Малюта-Скуратов.

Боярин Михаил Яковлевич Морозов.

Дворянин Андрей Колычев.

Шут.

Слуга Воротынского.

Василиса Игнатьевна Мелентьева, вдова из терема царицы.

Марья – девица из терема царицы.

Бояре, дворяне, стрельцы, женская свита царицы.

Дворцовое крыльцо в Кремле.

Явление первое

Бояре стоят кучками: в одной – Морозов и князь Сицкий, потом к ним подходит князь Ряполовский; в другой – Годунов, князь Шуйский, князь Репнин, далее еще несколько бояр вместе. По переходам изредка пробегают взад и вперед дворцовые слуги и царицыны прислужницы. Боярские слуги стоят на ступенях крыльца и держат в руках боярские трости.

Морозов

 
Ну полно, князь Василий, не дурачься!
Негоже прати противу рожна.
 

Кн. Сицкий

 
Негоже-то негоже, – а с Борисом
В товарищах мне быть не вместно.
 

Морозов

 
Знаю.
А все ж терпи! Сам царь рядил.
 

Кн. Сицкий

 
Сам царь!
А вот случись с тобой такая притча…
 

Морозов

 
Избави бог! Что ж делать, князь Василий
Андреевич! От дедовских порядков
Отстанем мы не скоро. Наши деды
Собрали Русь; мы помогли великим
Князьям московским Тверь, Рязань и Суздаль,
Как шапкою, накрыть Москвою: в том
И гордость наша! Мы князьям московским
Не слугами, советчиками были;
Боярами князья держали землю,
Боярами творили суд и правду,
С боярами сидели о делах.
Мы в думе у князей как дома были
И не боялись говорить им встречу.
Не рабски мы служили, доброхотно,
И отъезжать была нам вольным воля —
Вот старые порядки наши! Царь
Не любит их, ну, значит, не по нраву
Ему и мы. Ему холопы нужны.
 

(Указывая на Годунова и кн. Шуйского.)

 
Вон молодые слуги лучше знают,
Что надобно царю; при нем взросли,
К нему они умели приглядеться.
Вон – Шуйский! Он не старая лисица,
Не выкунел еще, не опушился,
А молодой лисенок, годовалый, —
Так по земле хвостом и расстилает!
Туда вильнул, сюда вильнул – и цел.
 

Кн. Сицкий

 
А лучше, что ль, мурза недокрещенный?
 

Морозов

 
А погляди на старых! Воротынский
И родовит зело…
 

Кн. Сицкий

 
И мы с тобою
Не из жидов.
 

Морозов

 
Да не к тому я речи
Веду теперь. Он спас царя и царство!
При Молодях, на берегах Лопасни,
Побил татар, стяжал такую славу,
Что загремела по чужим землям, —
А у царя чуть-чуть что не в опале.
 

К ним подходит Ряполовский.

Кн. Ряполовский

(Морозову)

 
Ты в отчине позагостился долго,
Привольно там; а здесь, что в поле ратном:
И льется кровь, и головы валятся.
Кажись, измен и смуты не слыхать,
А поглядишь, и дума все пустеет,
И в головах боярских недочет.
 

Морозов

 
Тяжелые переживаем годы.
 

Кн. Сицкий

 
Не нам судить. Великий царь казнит
И жалует; его святая воля!
Мы все рабы его! Но чести нашей
Не властен он умалить. Нет! У бога
Ведется счет родам боярским. На кол
Сажай меня, а ниже Годунова
Не сяду я, – мне честь дороже жизни.
 

Морозов

 
Не накликай себе напрасно казни, —
У нас как раз, – и не тянись с Борисом:
Ты не забудь одно – он зять Малюты
Скуратова… А вот и князь Михайло!
 

Входит князь Воротынский.

Явление второе

Те же и князь Воротынский.

Кн. Воротынский

 
Здорово ль, тезка, поживаешь? Редко
Мы видимся с тобой.
 

Морозов

 
Челом тебе,
Князь Михаил Иванович! Откуда?
Где побывал?
 

Кн. Воротынский

 
У матушки царицы.
Поклон принес тебе.
 

Морозов

 
Спасибо ей,
Что не забыла старого. Давно ли
Мы на руках с тобой ее носили,
Лелеяли красавицу-сиротку,
И говорили: «В девке будет прок!»
По-нашему сбылось, за словом дело.
 

Кн. Воротынский

 
Я вырастил ее, как дочь. С Володей,
С сынком моим, они погодки были
И в отчине росли в моих глазах.
Бог не судил мне сыном красоваться,
В честном бою он голову сложил.
Я не ропщу, на то господня воля,
Бог дал и взял. Зато в почете дочка
Названная – она женою стала
Великому царю.
 

Кн. Ряполовский

 
Пошли здоровья
Ей, господи, и милости царевой,
И радости на многие года!
 

Кн. Воротынский

 
Не ты один, и мы того же просим
У господа! Ее душе смиренной
Послал господь такую благодать
И счастие, что только водворилась
Она в хоромах царских, – унялся
Гневливый дух владыки; в царский терем
Царица мир забытый принесла,
Опричнина поганая исчезла,
С своей земли опалу царь сложил,
И стала Русь не земщиной, а царством.
Но… грозный царь с летами стал изменчив;
Своих цариц ласкает он недолго;
И… все пошло попрежнему.
 

Кн. Ряполовский

 
Охота
И вспоминать тебе! Как раз накличешь
Себе и нам беду.
 

Морозов

(вполголоса)

 
Поберегись!
Перенесут, Михайло свет-Иваныч!
 

Кн. Воротынский

 
Пускай себе, кто хочет, переносит.
 

Кн. Шуйский

 
Нас по́звали к совету, а чего для —
Неведомо! Сегодня, слышал я,
Царь что-то гневен.
 

Кн. Ряполовский

 
Господи помилуй!
 

Кн. Шуйский

 
За утреней земных поклонов двести,
Не то и больше положил.
 

Кн. Сицкий

 
Не ладно!
Не добрый знак!
 

Годунов

 
Неволей будешь гневен,
Коль всюду ложь, измена, самовольство!
Что день – то горе. И мужик – хозяин
В своей избе; а православный царь —
Что мученик на дедовском престоле.
 

Кн. Воротынский

 
Да кто ж изменник? Укажи!
 

Годунов

 
Их много.
Да хоть бы Курбский, князь Андрей! Вечорась,
Поганый пес, служитель сатаны,
Прислал опять безбожное писанье:
Корит царя в убийствах и разврате,
Адашева, Сильвестра поминает;
Свои дела и подвиги возносит,
А на царя законного дерзает
Лесфимию и эллинскую брань!
 

Кн. Шуйский

 
Ох, Курбский князь! Покойно не сидится
Ему в Литве на Ковлю! Лучше б сам
Пожаловал, и мы б целее были.
Оттоле шиш показывать не диво;
Он лается, а мы в ответе!
 

Кн. Воротынский

 
Курбский —
Великий вор! Он ради живота
Испродал нас и сотворил измену.
Не мог стерпеть он гнева от царя!
Иль он забыл, что божий гнев страшнее?
Он взял Казань, громил в Лифлянтах немцев,
За ним заслуг довольно. Если будут
Такие слуги бегать к иноземцам,
Так на кого ж надеяться царю?
Изменник он, его мы проклинаем
Из рода в род.
 

Кн. Ряполовский

 
Да легче ль от того!
 

Кн. Воротынский

 
Наш государь, царь правды, не захочет
Из-за него казнить невинных. Братья,
Не Курбский враг боярам, есть другой
Свирепый враг, что демонским глаголом
Царя на гнев и казни разжигает…
Малюта – враг боярский.
 

Общее смятение. При последних словах князя входит Шут

Явление третье

Те же и Шут.

Шут

(обнимая Воротынского)

 
Здравствуй, дядя!
 

Кн. Воротынский

(отталкивая его)

 
Пошел, дурак!
 

Шут

 
За что же ты дерешься?
Привык татар лупить! Ишь, разгулялся
И на своих, – я русский, не татарин.
Коль хочешь ты былую удаль-силу
Попробовать, татарина побить,
Так вот тебе мурза!
 

(Толкает Годунова.)

Общий смех.

Годунов

 
Ты, шут, потише!
Татарин тот, кто плохо служит. Я же
Крещен давно, служу царю исправно
И бью врагов его, не разбирая —
Татарин ли, иль русский он изменник
И больно бью!
 

(Замахиваясь на шута.)

Шут

 
Ни, ни! Башка царева!
Не тронь, мурза, я пригожусь вперед!
Снова смеются.
 

Морозов

(вполголоса шуту)

 
Ты не дразни, и то он зол на князя.
 

Шут

(Морозову)

 
Боишься ты! У! У! Смотри, Малюта
Живого съест.
 

Кн. Сицкий

(смеясь)

 
Потешил ты, потешник!
Держи пригоршни шире!
 

(Достает деньги.)

Шут

 
Ах ты, олух!
Дарить меня задумал, будто царь!
Аль я тебе не ровня, али хуже?
 

Кн. Сицкий

 
Бери, когда дают.
 

Шут

 
Добро, возьму я;
А вот ужотка дедушке Ивану
Я на ушко шепну, что князь-де Сицкий
Дарил меня серебряным рублем,
Знать, подкупал меня на государя.
 

Кн. Сицкий

(в испуге)

 
Молчи, дурак!
 

Шут

 
Тебя сведут на площадь,
На сковродах пожарят, после в пузо
Гвоздей набьют.
 

Кн. Сицкий

 
Ну, полно, перестань!
Умей шутить! О голове не шутят.
 

Шут

 
О голове? А у тебя на плечах
Уж будто голова? Пустая тыква!
 

Общий смех.

Кн. Воротынский

(Морозову)

 
Вот до чего мы дожили: Малюта
И шут его бояр исконных судят.
 

Морозов

(тихо Воротынскому)

 
Молчать бы, князь!
 

Кн. Воротынский

 
Молчи, а я не стану,
Ведь брань моя не новость для Малюты.
 

Шут

(в сторону)

 
Сам в петлю так и лезет!
 

(Вслух.)

 
Эх, бояре!
На вас на всех никак не угодишь!
Иному люб Малюта, а другому
Не по душе, – ему не разорваться!
(Указывая на Шуйского.)
Вот князь Василий, например, с поклоном
Ранешенько был нынче у Григорья
Лукьяныча; проведал о здоровьи.
 

Кн. Шуйский

 
Я видел, как пришел к нему Репнин,
И я за ним.
 

Кн. Репнин

 
Я с Сицким заходил!
 

Кн. Сицкий

 
А до меня зашел князь Ряполовский.
 

Кн. Воротынский

 
Похвальное смирение, бояре!
Ну что ж, здоров? Вы заходите чаще!
С медведями он водится цепными,
Того гляди – сломают.
 

Кн. Шуйский

 
А ведь правда:
Медведь его чуть-чуть не изломал,
Да подвернулся парень.
 

Кн. Ряполовский

 
Вот детина!
 

Кн. Сицкий

 
А кто он родом? Из какого званья?
Его, кажись, мы прежде не видали.
 

Кн. Шуйский

 
Он дворянин, из рода Колычевых.
 

Кн. Воротынский

 
Он у меня служил; я за родного
Держал его, и в вотчине нередко
На Костроме живал со мной. Он храбрый
И грамотный, и я любил его;
Да что-то сам ему не полюбился:
Он от меня пошел служить к Малюте.
Насильно мил не будешь.
 

Шут

 
Князь-надёжа,
Коль слуги от тебя бегут, так плохо;
Перед пожаром, говорят, из дома
Все тараканы выползают вон.
 

Входят Малюта, Колычев и несколько стрельцов. Малюта молча кланяется боярам; все, кроме Воротынского, отвечают на его поклон.

Явление четвертое

Те же, Малюта и Колычев.

Малюта

(Колычеву)

 
Ты здесь побудь покуда до приказа!
Я скоро выду.
 

Шут

(Малюте)

 
Али на медведя
Собрался, кум?
 

Малюта

(шуту, взглянув на Воротынского)

 
На старого медведя.
 

(Входит к царю.)

Стрельцы становятся у двери в царский терем.

Явление пятое

Те же, кроме Малюты.

Шут

(Воротынскому)

 
Ай, батюшки! Как он глядит-то косо,
Все в сторону, и все в твою, Михайло.
 

Годунов

(вполголоса Воротынскому)

 
Побереги себя, князь Михаил,
Ты дорог нам и родом и делами;
Такие слуги – честь родной земле,
Краса царям.
 

Кн. Шуйский

(тихо)

 
Твой княжий род и служба —
Заступники твои пред государем,
Заступимся и мы, что хватит сил.
 

Морозов

 
Ты пожалей себя и нас.
 

Кн. Воротынский

 
Довольно
Терпели мы, пора обороняться!
Коль чести вы не цените боярской,
Коль нет стыда у вас, князей природных,
Перед Малютой рабски унижаться,
Коль вам ума, и слов недостает,
И смелости заговорить в защиту
Голов своих и чести, – Воротынский
На царский суд Малюту позовет;
И перед троном грозного владыки
Тягаться станут о боярской чести:
Седой старик, израненный врагами,
В броне стальной и княжеском шеломе,
И злой бесоугодник, в черной рясе,
С боярской кровью на руках! Пойдемте!
 

(Хочет итти в палату.)

Малюта, выдя из царских покоев, идет прямо на Воротынского со стрельцами.

Явление шестое

Те же и Малюта.

Малюта

 
Остановись! По царскому приказу
Пойман ты! Ты обвинен в измене
И волшебстве! Не бойся проволочки,
Мы волочить тебя не будем долго:
Сегодня же на царский суд поставим.
 

Общее молчание.

Кн. Воротынский

 
Я знаю, ты проворен, расторопный
Слуга царев. Ты забежал вперед!
Да будет воля божья и царева!
Пойдем, Малюта! Бью челом, бояре.
 

(Останавливается перед Колычевым.)

 
Ты чуток, друг, ты скоро догадался,
Что старый князь тебе не господин.
Ну, бог с тобой! Иди своей дорогой,
Иди прямей, смотри, не спотыкнись!
 

Колычев

(низко кланяясь)

 
Я не волен! Иду, куда прикажут,
Кому велят, тому служу. Я молод —
Ослушаться не смею я. На плечах
Головушка одна, и та царева.
 

Воротынский уходит в сопровождении Малюты и стрельцов; за ними все бояре, кроме Шуйского и Годунова. Шут и Колычев также остаются на своих местах.

Явление седьмое

Годунов, кн. Шуйский, Колычев и Шут.

Годунов

 
Что скажешь, князь Василий?
 

Кн. Шуйский

 
Что сказать-то?
Ни голым лбом, ни в княжеском шеломе
Не прошибить стены. Зачем же биться?
 

Годунов

 
А князя жаль!
 

Кн. Шуйский

 
Да как не пожалеешь!
А если вправду рассудить, так…
 

Годунов

 
Что же?
 

Кн. Шуйский

 
Старенек стал.
 

Годунов

 
Пора его и в сломку,
Чтоб молодым была дорога чище?
 

Кн. Шуйский

 
Уж что за конь, коль начал спотыкаться.
Пора итти.
 

Годунов

 
Пойдем.
 

Уходят.

Шут

(про себя)

 
Какой я шут!
Мне дураков лишь тешить. Эти двое
Шутить умеют, – не чета шутам!
И царь у нас смеется зло, и шутки
Такие любит он, что волос дыбом
Становится; так надо поучиться,
За Годуновым с Шуйским походить.
 

(Бежит за Годуновым и Шуйским.)

Явление восьмое

Колычев, потом Василиса Мелентьева.

Колычев

 
Никак Мелентьева бежит? И то,
Дождусь ее, словечко перекину,
Все на душе полегче. Эка баба!
От сна меня, от хлеба ты отбила,
Пустила сухоту по животу
И по плечам рассыпала печаль.
Я простоват, а ты тому и рада.
Попал тебе я в руки.
 

Василиса подходит к нему, он кланяется.

Василиса

 
Игнатьевна!
 

Василиса

 
Царица приказала
Проведать мне, о чем шумят бояре?
Всего-то мы боимся, дело бабье,
Трясемся мы и день и ночь. Царицу
И малый шорох стал пугать.
 

Колычев

 
Недаром
Пугается царица.
 

Василиса

 
Уж не слышно ль
Войны какой, храни господь, измены?
Иль гневен царь великий?
 

Колычев

 
Воротынский
Князь Михаил Иваныч изобидел
Григория Лукьяныча.
 

Василиса

 
Напрасно:
С Лукьянычем бороться нелегко.
 

Колычев

 
И государь на князя опалился;
Назначен суд над ним в большой палате,
Доносчики винят его в измене
И волшебстве. Беги скорей к царице,
Он был у ней вторым отцом.
 

Василиса

 
Хоть жалко
Мне старого, да сам он виноват:
С Лукьянычем не спорь. И ты, Андрюша,
Держись Малюты, будет крепче дело.
 

Колычев

 
Тяжелую ты службу заставляешь
Меня служить. Я молод, не по силе,
Не по́ мочи.
 

Василиса

 
Зато ко мне ты близко,
Зато меня ты видишь каждый день.
Не хочешь ли, я попрошу Григорья
Лукьяныча, чтоб на город послали
Тебя служить иль к войску на Украйну?
А будет жаль! Нашла себе красавца
Я по сердцу, убогая вдовица;
Утешно мне, в моей сиротской скуке,
Ласкать тебя, а ты бежать задумал.
 

Колычев

 
Куда бежать! Уж, видно, не минуешь
Судьбы своей.
 

Василиса

 
Аль гордость обуяла,
Что я тебе не по плечу, неровня,
Что я вдова?
 

Колычев

 
Да нет же, Василиса
Игнатьевна!
 

Василиса

 
Аль девка приглянулась
Пригожая? Белей девичье тело,
Змеей лежит шелковая коса
И треплется по плечам лентой алой;
А на моей беспутной голове
Тяжелый шлык да вдовье покрывало!
 

Колычев

 
Ей-ей же нет! Ты полно языком-то
Язвить меня. В котле горючей серы
Готов кипеть, лишь только бы с тобою
Не разлучаться мне! Уж не Малюте,
Я рад служить медведю, костолому,
Весь день людей ломать, весь день точить
Потоки крови неповинной, только б…
 

Василиса

 
Что только б? Только б отдыхать тебе
От службы той немилой на груди
У вдовушки? Не так ли?
 

Колычев

 
Так.
 

Василиса

 
Ну, ладно!
 

Колычев

 
Мы шутим здесь, а князя Михаила
На казнь ведут, быть может.
 

Василиса

 
Что ж тебе?
Служа царю Ивану да Малюте,
Ты береги себя! С тебя довольно
И тех хлопот, чтоб голова своя-то
Была цела на плечах; ты заботу
О головах чужих оставь.
 

Колычев

 
У князя
Я был слугой, и он меня любил.
 

Василиса

 
Что было, то прошло. Ты государев
Теперь слуга и мой.
 

Колычев

 
Я раб покорный
Тебе во всем.
 

Василиса

 
Ну, то-то же, смотри!
Царице я скажу: пускай, коль хочет,
Идет просить за князя Михаила,
Гневить царя своим лицом плаксивым;
Да только вряд ли князю будет помощь
От слез ее! Не умолить царя
Жене постылой! Ну, прощай, Андрюша!
 

(Уходит.)

Грановитая палата. На левой стороне трон; по обеим сторонам – скамьи, крытые красным сукном.

Явление девятое

Входит Царь. За ним князь Шуйский, Годунов, князь Репнин, князь Ряполовский, Малюта и другие. Царь всходит на трон, бояре садятся на скамьях. Малюта становится у порога.

Царь

(встав с места)

 
С молитвою приступимте! Во имя
Отца и сына и святого духа!
Князьям, боярам и дворянам мир!
 

Все кланяются.

 
Из Польши возвратился наш гонец,
Григорий Ельчанинов. От поляков
Нежданные до нас доходят вести:
Король бежал тайком, боясь погони,
Во Францию: девятый Карлус помер,
И Генрих там нужней теперь, чем в Польше.
Счастливый путь! Он лишний у поляков,
Во Франции на что-нибудь годится.
Покойник был, не тем он будь помянут,
Мучительством лютее всех владык;
Без разума он много крови пролил,
На скорбь хрестьянским государям. Польша
Без короля теперь, а государству
Без короля стоять нельзя, что телу
Без головы. Хотя в короне польской
И княжестве голов у них довольно,
Да доброй нет одной, чтоб к ней, как к морю,
Стекалися потоки и ручьи.
Брат цесаря и сын его Эрнест
И свейский королевич уже прежде
Литовского престола домогались
И снова шлют своих послов на раду.
Салтан, наш враг исконный, короля
Иного прочит Польше – Обатуру,
Что Седьмиградское княженье держит
Под ту рекою рукой, холоп и данник!
Прискорбно нам, что нашим несогласьем
Неверная возносится рука,
Что злобный пес, губитель христианства,
Престолами хрестьянскими торгует.
Мы за чужим не гонимся, господь
Благословил меня полночным царством;
На свете нет славнее нас владык,
От Августа мы род ведем. Извечный
Я государь – произволеньем божьим,
Не человеческой, мятежной волей!
Но кто ж не знает, что Литва и Русь
Должны служить единому владыке?
Кто разлучит с Москвою Киев древний?
Скорбя душой о многом нестроеньи,
Паны хотят просить на королевство
Царевича от нашей царской крови,
Феодора, и ждут от нас послов
И грамоты. По многом рассужденьи
И помолясь, мы положили тако:
Феодора не отпускать: он слаб
И несвершен летами, он не может
Противустать врагам своим и нашим
И обуздать многомятежный дух
Панов и рыцарства. Мы хощем сами
Принять во власть и польскую корону
И княжество Литовское: да будет
Едино стадо и единый пастырь,
Един господь на вышних небесах,
Единый царь на всех землях славянских!
 

Бояре

(встав со своих мест)

 
Пошли господь! Пошли тебе господь
Из рода в род и честь и одоленье,
Великому царю и государю!
 

Царь

 
Заутра быть собранью ближней думы,
Обсудим мы, кого послать послом.
Наказ писать Щелкалову Андрею!
 

(С сердцем.)

 
Сказать панам, что я хочу быть избран.
А если выберут они другого,
То я над ними буду промышлять!
Они меня злодеем называют,
Мучителем. Я каюсь перед всеми:
Я зол, гневлив! Да на кого я зол?
Я зол на злых – для доброго не жаль
И цепь отдать с себя, и это платье.
Изменникам нигде пощады нет,
А я – сызмальства окружен изменой,
Крамолою. На жизнь злоумышляют
Мою и чад моих; а я не смей
Казнить своих злодеев! У престола,
В моем дворце, советники и слуги
Лукавствуют обычаем бесовским;
А мне молчать и по головке гладить
Воров таких! Давно бы вы на части
И мой престол, и царство разнесли,
Сплоченное толикими трудами
Родителя и деда моего,
Когда бы вы опалы не боялись, —
И грозного суда и грозной казни!
Вот и теперь!.. Поведай им, Малюта!
 

Малюта

 
Велением царя и государя
Изымай, связан и на суд поставлен
Великий вор и ворог государев,
Князь Михаил Иванов Воротынский,
В измене, чародействе, в умышленьи
Царя известь. О чем царю являет
И послухом становится его же
Михайлов раб, Кулибин Ванька. В очи
Михаилу он желает уличить,
В глазах царя.
 

Царь

 
Вы слышите, бояре!
Иль глухи вы, иль верится вам плохо?
Признаться вам, я сам не больше верю,
Чтоб мой слуга, мой первый воевода
И милостник, бесовским волхвованьем
На жизнь мою задумал посягать,
Да послух есть. Позвать сюда обоих!
 

По знаку Малюты стража вводит князя Воротынского, связанного, и останавливается у дверей; он низко кланяется сперва царю, потом боярам; бояре отвечают на поклон. Слуга Воротынского, выведенный Малютою на средину палаты, кланяется земно государю и, по знаку Малюты, встает.

Явление десятое

Те же, Воротынский и слуга.

Царь

(слуге)

 
Рассказывай, что знаешь, без боязни:
Я сам судья тебе, бояр не бойся!
 

Слуга

 
Царь-батюшка, греха таить не смею!
Лихой злодей, боярин Воротынский
Великое твое позорит имя
И непотребной лаей обзывает,
В ектению, за царским поминаньем,
Не крестится при имени твоем
И не кладет поклона, а воротит
Он в сторону лицо свое.
 

Царь

 
Бояре,
Вы слышите? Что дальше?
 

Слуга

 
Государь,
В Иванов день, о царских именинах,
Пришел к нему во двор с поклоном поп
И подносил пирог для поздравленья;
А он ему, на ласковое слово,
Позорить стал тебя, что ты убивец,
Что крови-то людской ты не жалеешь,
И в бога-то не веруешь, и срамно
Живешь-то ты. И вспоминал еще
Боярина большого… не припомню..
Прозванье позабыл…
 

Малюта

(вполголоса)

 
Адашев.
 

Слуга

 
Точно,
Одашев, да! Что якобы безвинно
Ты уморил его.
 

Царь

(Воротынскому)

 
Ты долго помнишь
Приятелей. Вам недруги царевы
Всегда друзья. С собакою Алешкой
Одна душа в тебе.
 

(Слуге.)

 
А что еще?
 

Слуга

 
Своим худым, холопским разуменьем
Я говорил ему: «Мол, не пригоже
Тебе, рабу, порочить государя
Великого! Он, батюшка, слугою
Пожаловал тебя своим». Боярин
Ответил мне: «Какой-де я слуга!
Я родом-де ничем царя не хуже!»
И на меня за слово опалился
И бить велел ослопами и кнутьем!
Отец ты наш и государь, безвинно
Я за тебя побои принимаю.
 

Ропот между боярами. Царь бросает на них гневный взгляд, все утихают.

Царь

 
А что еще он говорил?
 

Слуга

(оробев)

 
И помнил,
Да позабыл со страха, государь,
Помилуй!
 

Малюта

 
Ты про колдовство и чары
Рассказывал.
 

Слуга

 
Да, было. С колдунами
Водился он. За бабою-шептуньей
В Микольское посылывал не раз,
И выходили вместе на дорогу
Московскую, бросали прах по ветру, —
Да слух идет, что будто не впервые
Пускать им порчу.
 

Царь

(слуге)

 
Ну, ступай, довольно!
 

(Воротынскому)

 
Ты слышал все? Теперь черед тебе.
 

Кн. Воротынский

 
Великий царь, я научен от дедов
Царю служить, а господу молиться.
Зачем искать мне помощи бесовской,
Коль я господней милостью богат!
Единому ему я поклонялся,
Единого его благодарил,
Единый он давал мне одоленье
И крепость мышц, когда я с силой ратной
Гонял татар поганых за Оку,
Спасал Москву, спасал тебя от страха!
Казни меня! Я говорить не стану:
Негоже мне. Природный русский князь
Не судится с холопом.
 

Царь

 
Дерзкий пес!
Я говорить тебя заставлю. Что же
Молчите вы, бояре! Говорите!
 

Короткое молчание.

Морозов

(вставая с своего места, становится на колени)

 
Великий царь, мы все твои рабы,
Ты наш отец, не прикажи казнить,
Вели мне слово молвить.
 

Царь

 
Говори!
 

Морозов

(встает)

 
Иуда сей, холоп и лжец бесстыдный,
Боярина окравши, убежал
И на него, по вражьему навету,
Идет теперь с бесовской клеветой.
Великий царь, тебе не подобает
Таких воров доносы слушать.
 

Царь

 
Только?
 

Морозов

 
Великий царь, бояре – честь державы!
Твой славный дед их кровью дорожил,
Он верил нам, он знал, что мы годимся
На что-нибудь получше плахи. Нужен
Оплот земле, – готовы наши брони
И головы. Великий царь, поверь,
Что головы бояр нужнее в думе
И на войне, чем на шесте железном
У палача в руках. Мы не боимся
И умереть, да только честной смертью —
Не от царя, а за царя. И ныне
Молю тебя, побереги бояр,
Не изгубляй стратигов, богом данных,
И лучшего меж ними не казни!
 

Царь

 
Молчи, холоп! Я знаю вас давно,
Адашевцы! Вам не любо, что воли
Я не даю вам прежней. Вы хотите,
По старому, связать мне руки. Знаю
Боярское раденье ваше, помню!
Я с детских лет у вас в долгу и долго
Не расплачусь! Моей не станет жизни, —
Я понесу всевышнему владыке
Долги мои и счеты с вами… Помню,
Как Шуйские с ногами на постелю
Отцовскую садились. Помню
И Кубенских и Курбских! Эй, Малюта,
Бери обоих!
 

По знаку Малюты стража берет Морозова и ставит вместе с Воротынским.

Бояре

 
Государь, помилуй!
Не погуби! Не верь клеветникам!
Мы головой тебе за них ответим!
 

Царь

(привставая)

 
Вам головы предателей дороже
Боговенчанной царской головы?!
Я не хищеньем сел на государство, —
На дедовском престоле я сижу.
Царей законных жизнь оберегают,
Их волю чтут, бояре и народ
Поручены в работу им! Кого же
Вам больше жаль, рабов или меня?
Иль лучше есть у вас, меня достойней,
На царстве быть? Скажите мне, я брошу
 

(бросает посох на средину палаты)

 
И скипетр свой, и шапку Мономаха,
И царский крест. Берите, отдавайте
Тому, кто люб.
 

Бояре

 
Помилуй, государь!
Казни, кого желаешь! Мы слагаем
Все головы у ног твоих. Отказом
От царского престола не губи
Рабов твоих, сирот безвинных!
 

Все бросаются на колени.

Царь

 
Встаньте!
 

Встают.

 
Я головы вам жалую обратно
И милую на этот раз!
 

Голоса

 
Царица!
 

Царица вбегает и молча падает к ногам царя; за ней входят Василиса Мелентьева, Марья и несколько женщин.

Явление одиннадцатое

Те же, Царица, Василиса Мелентьева, Марья и прислуга.

Царь

(гневно)

 
Как смела ты, без нашего веленья,
Войти сюда? Кто звал тебя? Для бабы
Не место здесь.
 

Царица

 
Великий государь,
Прости меня! С мольбою и слезами
Иду к тебе! Коль я своей любовью
Тебе еще не вовсе опостыла,
Когда меня, молоденькой жены,
Ты милостью своею не оставил,
Прости его!
 

(Указывает на князя.)

 
Он за отца родного
Взрастил меня и воспитал.
 

Царь

 
Нельзя!
Не я один, бояре осудили;
Изменникам и чародеям милость
Грешно давать, мы их прощать не властны.
Закон велит огнем их жечь. Ступай!
В мои дела вперед не смей мешаться,
Свой угол знай! И помни: бабий разум
Не так велик, чтоб можно было людям
Показывать его. Для вас довольно
Запечных дел. И то проси у бога,
Чтоб в пяльцах шить рассудку доставало.
 

Царица

(на коленях)

 
Ах, государь!
 

(Молча плачет.)

Царь пристально смотрит на Василису Мелентьеву.

Марья

(тихо Василисе)

 
Смотри-ка, Василиса,
Как царь глядит сюда! Он на тебя
Уставился. Беда нам!
 

Василиса

 
Что за дело,
Пускай глядит, авось меня не сглазит.
Убытку нет, а прибыль будет.
 

Царь

(взглянув на царицу)

 
Прочь!
 

Кн. Воротынский

 
Ты, матушка царица, успокойся
И не гневи царя, иди к себе!
Противиться так долго не годится
Его приказу. Государь великий!
Измены нет за мной! Я в оно время
Врагам твоим был грозен, государству
Я нужен был для вражьих одолений.
Тогда бы я с клеветниками крепко
Судиться стал перед тобой, – тягаться
За жизнь мою, – теперь на что я годен!
Великих служб я сослужить не в силах,
И жизнь мою я отдаю без спора
Доносчикам. Прости мне, государь.
 

По знаку Малюты стража уводит Воротынского и Морозова. Царица, тихо плача, уходит, за ней ее прислуга. Мелентьева оглядывается на царя. Царь встает с трона, берет Малюту за руку и отводит в сторону; бояре встают.

Царь

(Малюте, вполголоса)

 
Красивая та баба, кто такая
В царицыной прислуге?
 

Малюта

 
Василиса
Мелентьева, вдова; она недавно
К царице в верх взята, а прежде с мужем
Жила в Москве. Как помер муж у ней,
Так и взяла ее к себе царица.
 

Царь

 
Ну, счастлив он, что умер – догадался!
Красавица, не то что Анна-плакса:
От слез ее я стал скучать, Малюта.
 

Медленно уходит; все молча следуют за ним.