Текст книги "Народные русские легенды А. Н. Афанасьева"

Автор книги: Александр Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

10. Илья-пророк и Никола

Давно было; жил-был мужик. Николин день завсегда почитал, а в Ильин нет-нет, да и работа́ть станет; Николе-угоднику и молебен отслужит, и свечку поставит, а про Илью-пророка и думать забыл.

Вот раз как-то идет Илья-пророк с Николой полем этого самаго мужика; идут они да смотрят – на ниве зеленя́ стоят такия славныя, что душа ни нарадуется. «Вот будет урожай, так урожай! – говорит Никола. – Да и мужик-то, право, хороший, доброй, набожной; Бога помнит и святых знает! К рукам добро достанется…» – «А вот посмотрим, – отвечал Илья, – еще много ли достанется! Как спалю я молнией, как выбью градом все поле, так будет мужик твой правду знать, да Ильин день почитать». Поспорили-поспорили и разошлись в разныя стороны. Никола-угодник сейчас к мужику: «Продай, – говорит, – поскорее ильинскому батьке весь свой хлеб на корню; не то ничего не останется, всё градом повыбьет». Бросился мужик к попу: «Не купишь ли, батюшка, хлеба на корню? Все поле продам; такая нужда в деньгах прилучилась, что вынь да положь! Купи, отец! задёшево отдам». Торговаться-торговаться, и сторговались. Мужик забрал деньги и пошел домой.

Прошло ни много, ни мало времени: собралась, понадвинулась грозная туча, страшным ливнем и градом разразилась над нивою мужика, весь хлеб как ножем срезала – не оставила ни единой былинки. На другой день идет мимо Илья-пророк с Николою; и говорит Илья: «Посмотри, каково разорил я мужиково поле!» – «Мужиково? Нет, брат! Разорил ты хорошо, только это поле ильинскаго попа, а не мужиково». – «Как попа?» – «Да так; мужик – с неделю будет – как продал его ильинскому батьке и деньги все сполна получил. То-то, чай, поп по деньгам плачет!» – «Постой же, – сказал Илья-пророк, – я опять поправлю ниву, будет она вдвое лучше прежняго». Поговорили, пошли всякой своей дорогою. Никола-угодник опять к мужику: «Ступай, – говорит, – к попу, выкупай поле – в убытке не будешь». Пошел мужик к попу, кланяется и говорит: «Вижу, батюшка, наслал Господь Бог несчастие на тебя – все поле градом выбито, хоть шар покати! Так уж и быть, давай пополам грех; я беру назад свое поле, а тебе на бедность вот половина твоих денег». Поп обрадовался, и тотчас они по рукам ударили.

Меж тем – откуда что взялось – стало мужиково поле поправляться; от старых корней пошли новые свежие побеги. Дождевыя тучи то и дело носятся над нивою и поят землю; чудный уродился хлеб – высокой да частой; сорной травы совсем не видать; а колос налился полной-полной, так и гнётся к земле. Пригрело солнышко, и созрела рожь – словно золотая стоит в поле. Много нажал мужик снопов, много наклал копен; уж собрался возить да в скирды складывать. На ту пору идет опять мимо Илья-пророк с Николою. Весело огляну́л он все поле и говорит: «Посмотри, Никола, какая благодать! Вот так наградил я попа, по век свой не забудет…» – «Попа?! Нет, брат! благодать-то велика, да ведь поле это – мужиково; поп тут ни при чем останется». – «Что ты!» – «Пра́вое слово! Как выбило градом всю ниву, мужик пошел к ильинскому батьке и выкупил ее назад за половинную цену». – «Постой же! – сказал Илья-пророк, – я отниму у хлеба всю спорынью! сколько бы ни наклал мужик снопов, больше четверика зараз не вымолотит». – «Плохо дело!» – думает Никола-угодник; сейчас отправился к мужику: «Смотри, – говорит, – как станешь хлеб молотить, больше одного снопа зараз не клади на ток».

Стал мужик молотить: что ни сноп, то и четверик зерна. Все закрома, все клети набил рожью, а все еще остается много; поставил он новые анбары и насыпал полнёхоньки. Вот идет как-то Илья-пророк с Николою мимо его двора, посмотрел туда-сюда и говорит: «Ишь какие анбары вывел! что-то насыпать в них станет?» – «Они уж полнёхоньки», – отвечает Никола-угодник. – «Да откуда же взял мужик столько хлеба?» – «Эва! у него всякой сноп дал по четверику зерна; как за́чал молотить, он все по одному снопу клал на ток». – «Э, брат Никола! – догадался Илья-пророк; это все ты мужику пересказываешь». – «Ну, вот выдумал; стану я пересказывать…» – «Как там хочешь, а уж это твое дело! Ну будет же меня мужик помнить!» – «Что ж ты ему сделаешь?» – «А что сделаю, того тебе не скажу». – «Вот когда беда, так беда приходит!» – думает Никола-угодник, и опять к мужику: «Купи, говорит, две свечи, большую да малую, и сделай то-то и то-то».

Вот на другой день идут вместе Илья-пророк и Никола-угодник в виде странников, и попадается им навстречу мужик: несет две восковыя свечи – одну рублевую, а другую копеечную. «Куда, мужичек, путь держишь?» – спрашивает его Никола-угодник. – «Да вот иду свечку рублевую поставить Илье-пророку, уж такой был милостивой ко мне! Градом поле выбило, так он батюшка постарался, да вдвое лучше прежняго дал урожай». – «А копеечная-то свеча на что?» – «Ну, эта Николе!» – сказал мужик и пошел дальше. – «Вот ты, Илья, говоришь, что я все мужику пересказываю; чай, теперь сам видишь, какая это правда!»

На том дело и покончилось; смиловался Илья-пророк, перестал мужику бедою грозить; а мужик зажил припеваючи, и стал с той поры одинаково почитать и Ильин день и Николин день.

(Записана со слов крестьянина Ярославской губернии).

Примечание к № 10. Разрушительная сила молнии и грома и плодотворная сила дождя, питающего земную растительность, в мире языческом приписывались у славян Перуну [97]97
  См. статью о «Зооморфич[еских] божествах у славян» (Отеч[ественные] записки, 1852, № 2).


[Закрыть]. Известно, что с принятием христианства многие из старинных представлений, согласно младенческой неразвитости народа, были перенесены им на некоторые лица ветхо– и новозаветных святых. Так на Илью-пророка были перенесены все атрибуты и все значение древнего божества молнии и грома, которое представлялось разъезжающим по небу в колеснице, на крылатых конях, и разбивающим тучи своими огненными стрелами. Поселяне наши до сих пор представляют Илью-пророка разъезжающим по небу в огненной колеснице; стук от его езды производит слышимый нами гром [98]98
  Воронеж. губ. Ведом[ости], 1851, № 11, Владим. губ. Ведом[ости], 1844, прибавл. к № 52.


[Закрыть]. На лубочной картине Илья-пророк изображается на колеснице, которая окружена со всех сторон пламенем и облаками и запряжена четырьмя крылатыми конями; колеса огненные. Лошадьми управляет ангел; Илья-пророк держит в руке меч. Под влиянием таких верований создалась народная загадка, означающая «гром»: «Видано-невидано, якого не кидано! то святый кидав, щоб було хороше ему проихати» [99]99
  Малорос. и галиц. загадки, с. 8, 39. «Когда гремит гром, тогда по небу ездит Илья-пророк или Господь». В Нижегородской губернии, когда гремит гром, говорят: «Илья великий гудит!» В скопческой песне поется:
У нас было на сырой земле —Предворилися такия чудеса:Растворилися седьмыя небеса,Сокатилися златыя колеса,Золотыя, еще огненныя.Уж на той колеснице огненнойНад пророками пророк, сударь, гремит,Наш батюшка покатывает,Утверждает он святой Божий закон.Под ним белой, храброй конь;Хорошо его конь убран,Золотыми подковами подкован.Уж и этот конь не прост:У добра коня жемчужной хвост,А гривушка позолоченная,Крупным жемчугом унизанная;В очах его камень-маргарит,Из усть его огонь-пламень горит.  (Исследов. о скопческ. ереси, соч. Надеждина, 1845, см. Прилож., с. 47—48).


[Закрыть]. В одном заговоре читаем: «На море на окиане, на острове на Буяне гонит Илья-пророк в колеснице гром с великим дождем. Над тучею туча взойдет, молния осияет, дождь пойдет» [100]100
  Иллюстрация, год 1, статья Даля, с. 250.


[Закрыть]. Молнию народ считает за стрелу, кидаемую Ильею-пророком в дьявола, который старается укрыться в животных и гадах; но и здесь находит его и поражает небесная стрела. От св. Ильи, по народному верованию, зависят росы, дожди, град и засуха; 20 июля, в день этого святого, ожидают грозы и дождя, который непременно должен пролиться в это число. Белорусская поговорка «Ильля надзелив гнильля» означает, что с Ильина дня идут обыкновенно дожди, от которых гниет хлеб и сено в поле [101]101
  Прибавл. к Известиям Акад[емии] наук по 2-му отделению, 1852, с. 47.


[Закрыть]. На этот праздник не косят и не убирают сена, потому что в противном случае св. Илья убьет громом или сожжет накошенное сено молнией [102]102
  Воронеж. губ. Ведомости, 1851, № 11; Терещенко: Быт русск[ого] народа, ч. IV, с. 49—50.


[Закрыть]. Если град выбивает хлеб местами, то поселяне говорят: «Это Бог карает; он повелел Илье-пророку: когда ездишь в колеснице, щади нивы тех, которые раздают хлеб бедным полною мерою; а которые жадны и не знают милосердия – у тех губи!» Илье-пророку приписывают урожаи, что видно из следующей припевки:

 
Ходить Илья,
Носить пугу (т. е. плеть)
Житяную;
Де замахне —
Жито росте.
 

20-го июля приготовляют хлеб из новой ржи и приносят в церковь [103]103
  Снегирева: Русск[ие] в своих пословицах, ч. IV, с. 20, 65; Сахарова: Сказания русск[ого] народа, т. I, (песни), с. 274.


[Закрыть].

Сербские песни также наделяют Илью-пророка молнией и громом; при разделе мира ему достались «мунье и стриjеле» (молния и стрелы), почему сербы и называют его громовником; он запирает облака и посылает за людские грехи засуху на землю. Те же верования связывают с Ильей-пророком и другие народы. Осетины даже приносят ему жертвы; об убитом молнией они говорят: «Илья взял его к себе, и чествуют его труп». В некоторых местностях Илью-пророка представляют в мантии огненного цвета, с мечом, на острие которого горит пламя, и в красной шапке на голове [104]104
  Српске народне пjесме, кн. 1, с. 155—157. Гримма: Deutsche Mythologie, с. 158; Норк: Andeutung einer sistems der Mitholog., с. 237.


[Закрыть].

Такое присвоение грома, молнии и дождей Илье-пророку имеет в основании те аналогические обстоятельства, которые окружают этого святого в ветхозаветных сказаниях. По свидетельству этих сказаний он был живой взят на небо в огненной колеснице, на огненных лошадях; во время своей земной жизни он чудесным образом произвел однажды засуху и пролил дождь. Церковная песнь молит его об отверстии неба и ниспослании дождя; иногда поселяне ставят на воротах чашку ржи и овса, и просят священника провеличать Илью на плодородие хлеба [105]105
  Шевырева: Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь, ч. II, с. 66—67. Терещенко: Быт. рус[ского] народа, ч. VI, стр. 49—50.


[Закрыть]. В Новгороде в старину были две церкви: Ильи Мокрого и Ильи Сухого; в засуху совершался крестный ход к первой церкви с мольбами о дожде, а с просьбою о сухой и ясной погоде совершался крестный ход к церкви Ильи Сухого [106]106
  Отеч[ественные] записки, изд. Свиньина, 1826 г., ч. XXVIII, № 79, с. 166. Москвитян[ин], 1853, № 11, с. 64 (Внутрен. известия).


[Закрыть].

Эти народные верования послужили источником, из которого создались некоторые сказания, живущие в устах простолюдинов, а между ними и напечатанная нами легенда об Илье-пророке и Николае-угоднике.

11. Касьян и Никола

Раз в осеннюю пору увязил мужик воз на дороге. Знамо, какия у нас дороги; а тут еще случилось осенью – так и говорить нечего! Мимо идет Касьян-угодник. Мужик не узнал его и давай просить: «Помоги, родимой, воз вытащить!» – «Поди ты! – сказал ему Касьян-угодник, – есть мне когда с вами валя́ндаться!» Да и пошел своею дорогою. Немного спустя идет тут же Никола-угодник. «Батюшка, – завопил опять мужик, – батюшка! помоги воз вытащить». Никола-угодник и помог ему.

Вот пришли Касьян-угодник и Никола-угодник к Богу в рай. «Где ты был, Касьян-угодник?» – спросил Бог. – «Я был на земле, – отвечал тот. – Прилучилось мне идти мимо мужика, у котораго воз завяз; он просил меня: помоги, говорит, воз вытащить; да я не стал марать райского платья». – «Ну, а ты где так выпачкался?» – спросил Бог у Николы-угодника. – «Я был на земле; шел по той же дороге и помог мужику вытащить воз», – отвечал Никола-угодник. – «Слушай, Касьян! – сказал тогда Бог, – не помог ты мужику – за то будут тебе через три года служить молебны. А тебе, Никола-угодник, за то, что помог мужику воз вытащить – будут служить молебны два раза в год». С тех пор так и сделалось: Касьяну в високосный только год служат молебны, а Николе два раза в год.

(Записана в Орловском уезде П. И. Якушкиным).

Примечание к № 11. Это вторая легенда, в которой действующим лицом является св. Никола; в собрании В. И. Даля есть еще одно народное сказание об этом же угоднике. Вот оно:

В некоем царстве жил-был богатой мужик; жадность и скупость совсем одолели его: если кому и давал он взаймы деньги, то всегда под заклад и за большие проценты. В том же царстве жил-был бедной мужичек; кроме жены да семерых детей ничего у него не было. Долго перебивался он коё-как и добывал себе и ребятишкам дневное пропитание; а там пришло такое время – хоть зубы на полку клади; три дня без еды сидел. Как быть? чем семью прокормить? Думал он, думал и решился пойдти к богатому мужику и попросить взаймы денег. «Ах, ты дурачина! – закричал на него богатой. – Ну, с какими глазами пришел ты занимать деньги? Ну, можно ль тебе поверить? Что с тебя после взять!..» – «Будь милостив, выручи из беды; не дай помереть голодною смертию, по век не забуду… Заработаю с лихвою отдам». – «Отдам!.. знаю, как вы отдаете». – «Право слово, отдам; вот тебе Никола порукою!» – отвечал бедной и показал на образ Николы-угодника. Смиловался богатой, отсчитал ему двадцать рублев: «Смотри же, – говорит, – непременно в срок заплати».

Бедняк взял деньги, пошел на базар, накупил хлеба и стал кормиться со всею семьею. Пришло время платить, а у него по-старому нет ни копейки [107]107
  В другом списке: Как достать денег? И надумал он пойти ночью к болоту и попросить у чертей. Дождался полночи, пришел к болоту и подает голос нечистому: «Возьми, говорит, мою душу, только дай двадцать рублев». Отвечает ему нечистой: «Ступай домой, доброй человек! Нам твоей души не надобно. Много вашей братьи голышей сюда таскается; если всем давать деньги, так самим придется щелкать зубами! Мы и на господ-то напастись не можем, а то еще вам давай!» Воротился мужик домой с пустыми руками.


[Закрыть]. «Что делать? – думает он. – Пойду, попрошу отсрочки». Приходит к богатому и ну кланяться ему в землю: «Обожди родимой; дай еще вздохнуть хоть малое время». – «Чего ждать-то? Пришел срок, и подавай денежки; небось умел брать!» – «Рад бы, отец родной, хоть сейчас заплатить, да верь совести – нечем!» – «Видно с тобою, мошенником, хорошо не сделаешься! – сказал богатой мужик, – а надо будет за поруку приниматься». Пришел домой, стал перед образом Николы-угодника и говорит: «Что ж ты не отдашь за беднаго денег? ведь ты за него поручился». Икона ничего не отвечает. «Что же ты молчишь? У меня не отмолчишься: не отстану до тех пор, пока не заплатишь все до единой копейки». Снял образ со стены, положил на повозку и выехал со двора; лошадь пустил вперед, а сам идет за повозкой сзади; и все по образу кнутом стегает да приговаривает: «Отдай мои деньги! отдай мои деньги!» [108]108
  Вариант: Снял образ со стены, положил у порога и давай в грязь топтать. Идет мимо купеческой сын…


[Закрыть]. Только он едет мимо гостинаго двора; увидал его купеческой сын и стал спрашивать: «Что ты, безбожный, делаешь?» – «А то, что давал я взаймы одному мужику двадцать рублев, и этот образ был по нем порукою; пришел срок отдавать деньги – у мужика нет ни полушки; вот и принялся я за поруку!» – «На, возьми свои двадцать рублев, только отдай мне образ». – «Изволь, брат, мне еще лучше без хлопот!»

Взял купеческой сын образ, поставил в лавке и засветил перед ним лампадку. Наутро явился к нему седой старик и стал наниматься заместо прикащика; купеческой сын подумал-подумал и взял его в лавку. С той самой поры пошла у него такая торговля, что никак товаров не напасется: покупщики так и валят в лавку со всех сторон. Разбогател купеческой сын; построил два корабля, нагрузил их разными товарами и поехал с стариком в другое государство торг вести. А в том государстве на ту пору беда приключилася: злая ведьма испортила царевну – днем она лежит словно мертвая, а по ночам встает и людей поедает! Что тут делать? Положили ее в гроб, набили сверху крышку и вынесли в церковь. Царь повелел кликать клич по всему государству: не найдется ли кто такой, чтоб мог отчитать царевну? а кто ее отчитает, тот будет царским зятем и получит в приданое половину царства. Кликнули клич; только никто не выискался, никто не берется за это дело хитрое. И говорит старик купеческому сыну: «Ступай к царю и скажи, что ты можешь отчитать царевну». – «А как не сумею?» – «Не бойся! Бог поможет и я научу». Отправился купеческой сын к царю, объявил о себе; царь обрадовался и велел ему отчитывать. В тот же самый день вечером пошел старик вместе с купеческим сыном в церковь, поставил около гроба налой и очертил круг; после того дал купеческому сыну книгу и приказывает: «Становись в этот круг, и что бы ни было, что бы тебе ни казалось – не переходи за черту, молись и читай книгу». Сказал и ушел; остался в церкви один купеческой сын, стал в кругу перед налоем и принялся читать. Ровно в полночь сорвалась с гроба крышка; царевна встает и бросается прямо на купеческаго сына; вот уже близко… но сколько ни силится – никак не может переступить проведенной черты. Бешено рвется она вперед, напущает разные страхи и грозит бедою; но купеческой сын не ужасается, стоит в кругу и все читает да читает. Стало светать, запели петухи – в ту ж минуту грохнулась царевна на́земь и сделалась совсем мертвою. Поутру рано посылает царь узнать: все ли благополучно? Приходят посланные; видят, что купеческой сын жив, и не могут надивиться, как он уцелел. Подняли они царевну, положили опять в гроб, заколотили крышку, воротились к царю и рассказали обо всем. На другую ночь было то же; а на третью купеческой сын отчитал царевну: вышла из нее вся нечисть; тут только переступила она черту и подошла к купеческому сыну, взяла его за руку, поцеловала в уста и сказала: «Будь ты моим мужем, а я твоей женою». На том они и поладили, стали рядом перед местными иконами и начали молиться Богу тихо и любовно. Как донесли об этом посланные царю, он сейчас же приказал обвенчать купеческаго сына на царевне и дал ему в приданое половину своего государства.

В другом списке старик приходит наниматься к купеческому сыну уже в то время, когда он отправляется за́ море. «Куда тебе, старому, работа́ть? ведь ты ничего не осилишь», – говорит купеческой сын. – «А вот увидишь, я хоть стар, да работящ: за десятерых молодых сойду». – «А что возьмешь?» – «Что заработаем, то пополам». – «Хорошо!» Приезжают они в другое государство: купеческой сын берется отчитывать царевну, а старик дает ему три полена, чашку воды и научает, как и что делать. В полночь поднялась царевна из гроба; купеческой сын бросил ей одно полено; она его проглотила. Бросил другое – и другое проглотила; бросил последнее – и с этим то же. «Ну, – говорит царевна, – теперь я тебя съем!» – «Погоди, – отвечает купеческой сын, – дай прежде воды испить». Набрал в рот воды, брызнул в нее – царевна вздрогнула и в ту же минуту исцелилась; порчу как рукой сняло. Купеческой сын женился на царевне, и воротился домой с большими богатствами. «Давай делиться», – говорит старик. Купеческой сын вытащил все деньги и стал делить попалам. «Что ты с деньгами-то возишься? Мы с тобой привезли еще царевну. Давай и ее делить!» Взял старик острый меч и разрубил ее надвое. Опечалился купеческой сын и говорит: «Бог с тобой! за что ты ее убил?» – «Разве тебе жалко?» – спрашивает старик; взял обе разрубленные части, сложил вместе, дунул – и царевна тотчас встала живою и сделалась вдвое лучше прежняго. «Вот твоя жена! живи с нею по-Божьему», – сказал старик и исчез. И то был не простой старик; то был сам Никола, угодник Божий.

12. Золотое стремя

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был один цыган, была у него жена и семеро детей [109]109
  Вариант: Жил-был бедной мужик Нестерка, а детей у него была шестерка…


[Закрыть], и дожил он до того, что ни есть, ни пить нечего – нет ни куска хлеба! Работать-то он ленится, а воровать боится; что делать? Вот вышел цыган на дорогу и стоит в раздумьи. На ту пору едет Егорий Храбрый [110]110
  В одном списке вместо Егория выведен св. Петр.


[Закрыть]. «Здорово! – говорит цыган, – куды едешь?» – «К Богу». – «Зачем?» – «За приказом: чем кому жить, чем промышлять». – «Доложи и про меня Господу, – говорит цыган, – чем велит мне питаться?» – «Хорошо, доложу!» – отвечал Егорий и поехал своей дорогой. Вот цыган ждал его, ждал и только завидел, что Егорий едет назад, сейчас и спрашивает: «Что ж, доложил про меня?» – «Нет», – говорит Егорий. – «Что ж так?» – «Забыл!» Вот и в другой раз вышел цыган на дорогу, и опять повстречал Егория: едет он к Богу за приказом. Цыган и просит: «Доложи-де про меня!» – «Хорошо», – сказал Егорий – и опять позабыл. Вышел цыган и в третий раз на дорогу, увидал Егория и снова просит: скажи-де про меня Богу! – «Хорошо, скажу». – «Да ты, пожалуй, забудешь?» – «Нет, не забуду». Только цыган не верит: «Дай, – говорит, – мне твое золотое стремено́ (стремя) я подержу, пока ты назад вернешься; а без того ты опять позабудешь». Егорий отвязал золотое стремено, отдал цыгану, а сам об одном стремене поехал дальше. Приехал к Богу и стал спрашивать: чем кому жить, чем промышлять? Получил приказ и хотел было назад ехать; только стал на лошадь садиться, глянул на стремено и вспомнил про цыгана. Воротился к Богу и говорит: «Попался мне еще на дороге цыган и наказал спросить, чем ему питаться?» – «А цыгану, – говорит Господь, – то и промысел, коли у кого что возьмет да утаит; его дело обмануть да выбожить!» Сел Егорий на коня и приехал к цыгану: «Ну, вправду, ты, цыган, сказывал! коли б не́ взял ты стремено, совсем бы забыл про тебя». – «То-то и есть! – сказал цыган, – теперь по век меня не забудешь, как только глянешь на стремено – сейчас меня помянешь. Ну, что Господь-то сказал?» – «А то и сказал: коли у кого что́ возьмешь – утаишь да забожишь, твое и будет!» – «Спасибо», – молвил цыган, поклонился и повернул домой. – «Куда ж ты? – сказал Егорий, – отдай мое золотое стремено». – «Какое стремено?» – «Да ты же у меня взял?» – «Когда я у тебя брал? Я тебя вперво́й вижу, и никакого стремена не брал, ей-Богу, не брал!» – забожился цыган.

Что делать – бился с ним, бился Егорий, так и уехал ни с чем! «Ну правду сказывал цыган: коли б не давал ему стремена́ – и не знал бы его, а теперь по век помнить буду!»

Цыган взял золотое стремено и пошел продавать. Идет дорогою, а навстречу ему едет барин. «Что, цыган, продаешь стремено?» – «Продаю». – «Что возьмешь?» – «Полторы тысячи рублев». – «Зачем так дорого?» – «Затем, что оно золотое». – «Ну, ладно!» – сказал барин; хватился в карман – нет больше тысячи. «Вот тебе, цыган, тысяча – отдавай стремено; а остальные деньги напоследях получишь». – «Нет, барин; тысячу-то рублев, пожалуй, я возьму, а стремена не отдам; как дошлешь, что следует по уговору, тогда и товар получишь». Барин отдал ему тысячу и поехал домой. И только приехал – сейчас же вынул пятьсот рублев и послал к цыгану с своим человеком: «Отдай, – говорит, – эти деньги цыгану, да возьми у него золотое стремено». Вот приходит барской человек в избу к цыгану. «Здорово, цыган!» – «Здорово, доброй человек!» – «Я привез тебе деньги от барина». – «Ну давай, коли привез». Взял цыган пятьсот рублев и давай поить его вином: напоил до́сыта, стал барской человек собираться домой и говорит цыгану: «Давай же золотое стремено». – «Какое?» – «Да то, что барину продал!» – «Когда продал? у меня никакого стремена не было». – «Ну, подавай назад деньги!» – «Какие деньги?» – «Да я сейчас отдал тебе пятьсот рублев». – «Никаких денег я не видал, ей-Богу, не видал! Еще самого тебя Христа ради поил, не то что брать с тебя деньги!» Так и отперся цыган. Только услыхал про то барин, сейчас поскакал к цыгану: «Что ж ты, вор эдакой, деньги забрал, а золотаго стремена не отдаешь?» – «Да какое стремено? Ну, ты сам, барин, рассуди, как можно, чтоб у эдакаго мужика-серяка да было золотое стремено!» Вот барин с ним возился-возился, ничего не берет. «Поедем, – говорит, – судиться». – «Пожалуй, – отвечает цыган, – только подумай, как мне с тобой ехать-то? ты как есть барии, а я мужик вахлак! Наряди-ка наперед меня в хорошую одёжу, да и поедем вместе».

Барин нарядил его в свою одёжу, и поехали они в город судиться. Вот приехали в суд; барин говорит: «Купил я у этого цыгана золотое стремено; а он деньги-то забрал, а стремена не отдает». А цыган говорит: «Господа судьи! сами подумайте, откудова во́зьмется у мужика-серяка золотое стремено? У меня дома и хлеба-то нету! Не ведаю, чего этому барину надо от меня? Он, пожалуй, скажет, что на мне и одёжа-то его!» – «Да таки моя!» – закричал барин. – «Вот видите, господа судьи!». Тем дело и кончено; поехал барин домой ни с чем, а цыган стал себе жить да поживать, да добра наживать [111]111
  Вариант: Только что уехал Егорий, мужик Нестерка продал золотое стремено да купил себе хлеба и всякаго харчу, и с той поры завсегда у кого что ни возьмет – а уж непременно затаит и забожит.


[Закрыть].

(Из собрания В. И. Даля).