Текст книги "Одинокий рейд (СИ)"

Автор книги: Александр Плетнёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

США напряглось оперативно-стратегическим объединением, включающим действующие в Атлантике 2-й, 4-й и 6-й флоты ВМС. Однако адмиралы при возможном контакте с «пиратским» русским крейсером не собирались подставляться под его кошмарные «shipwreck»[52]52
  «Shipwreck» – натовская классификация ПКР «Гранит».


[Закрыть], намереваясь держаться на 600-километровой дистанции, развернув дозорную завесу подводных лодок.

Рональд Рейган ещё не назвал Советский Союз «империей зла», но на совещании комитента начальников штабов высказал неоднозначное пожелание. Поэтому американские подводники имели тайный приказ, если случиться возможность, под шумок торпедировать крейсер.

* * *

В ночь со второго на третье мая события к северу от островов не отличались от известных в реальной истории. Вертолёт «Си Кинг» с «Инвинзибл» уничтожил партульный катер «Комодоро Самеллера».

Перед самым рассветом вертолёт «Линск» с эсминца «Глазго» обстрелял из бортовых пушек малый артиллерийский корабль «Альферес Собрааль» – бывший 700-тонный буксир американской постройки. Ответный огонь 20– и 40-миллиметрвых пушек заставил англичан убраться, но зависнув в зоне недосягаемости, «Линск» поразил противника двумя ракета «Си Скьюа»[53]53
  Через двое суток, справившись с пожарами, аргентинский экипаж привёл корабль на базу.


[Закрыть]. Удовлетворившись видом пылающего корабля, англичане вернулись на корабль базирования.

Однако дальше пошли расхождения! Вскоре вся корабельная группировка британцев оттянулась севернее – командующий экспедиционными силами контр-адмирал Вудворд опасался прорыва русского крейсера на дистанцию атаки противокорабельными ракетами.

По-прежнему находились в отрыве от основных сил группы корабли дальнего радиолокационного дозора, лишь растянув позиции первой и второй линий на лишние 5-10 миль. Атомная ПЛ «Спартан» покинула свою позицию к западу от Фолклендов и ушла на замену «Конкерор».

Тем не менее Вудворт, как бы давая понять подчинённым, что никто их не сможет остановить, не стал отменять запланированных операций. Готовились: эвакуация с островов, выполнивших задание разведывательных групп и высадка новых, авиаудар по позициям аргентинцев и артобстрел с кораблей.

Ещё можно было бы добавить, что потеря «Конкерор» и дальнейшие события негласно расширили зону боевых действий за пределы пресловутой 200-мильной.

* * *

В известной истории торпедирование крейсера «Бельграно», привело к тому, что аргентинцы стали серьёзно опасаться потерять ещё и свой единственный авианосец «Бентисинко де Майо». 5 мая корабль вернулся на главную военно-морскую базу, где и простоял до конца войны. Его авиагруппа была переброшена на Огненную землю.

В нашем же случае, в Буэнос-Айресе, окрылённые успехом потребовали от вице-адмирала Ломбардо более решительных действий.

Согласно приказу, утром 3 мая, командующий тактическим соединением FT-79 контр-адмирал Г. Алльяра выдвинул свои корабли в юго-восточном направлении. С континентальных аэродромов готовились подняться ударные самолёты оперативной группы ВВС «Юг» и поддержать флот. Однако разведывательные «Треккеры» с авианосца противника не обнаружили – британцы отошли.

Тем не менее, приказа отвести соединение не поступило. Авианосец «Бентисинко де Майо» окружённый эскортом продолжал маневрировать на передовой позиции, медленно приближая время своей гибели.

* * *

В 7:15 патрульный самолёт «Нептун 2Р112», искавший русский крейсер на пределе своей дальности, возвращаясь на базу, неожиданно обнаружил искомый корабль гораздо ближе к материку.

«Генерал Бельграно», оставаясь в своей зоне оперативного маневрирования, лишь утром получивший приказ следовать в порт Ушуая, чтобы сдать пленных с английской подлодки и покоящиеся в корабельном морозильнике тела моряков, развернули, предполагая использовать для рандеву с русским кораблём. Вертолётом на борт «Бельграно» срочно прибыл полномочный представитель правящей Хунты с военными советниками.

Англичане так же бросили немалые силы на поиск, опираясь в основном на патрульную авиацию. Информация от «чилийца» имевшего контакт с русским крейсером уже устарела. Но зная примерно курс и скорость, британцы, здраво рассуждая, ориентировочно вывели район местонахождения «русского» – к юго-востоку, востоку от Фолклендских островов. Только здравый смысл англичан основывался на фобии, что русский пират будет непременно атаковать, подло зайдя британским соединениям с тыла. Мысль, что это кратчайший маршрут по пути через Атлантику, на свою базу в Кольском заливе им даже в голову не пришла.

Между Фолклендами и островами Южная Георгия безнадежно болтался корабль ледовой разведки «Эндьюранс», высылая для бóльшего охвата наблюдения бортовой вертолёт. Именно специалисты «Эндьюранс» дешифровали перехваченное сообщение с самолёта «Нептун», наведя на поиск «Нимрод».

Точка координат указывала, что русский словно и не покидал района, где был потоплен «Конкерор». Этот факт несколько запутал все тактические домыслы британской стороны, однако Лондон был по-прежнему настроен решительно.

Два бомбардировщики «Вулкан» были ещё на подлёте, производя очередную дозаправку в воздухе.

Теперь им предстояло преодолеть лишнюю тысячу километров, и почти впритык рассчитанного топлива могло не хватить на обратный путь. Однако британское командование не отменило операцию, рассматривая варианты посадить одну из машин либо в Чили, либо в Бразилии, с естественным интернированием экипажа.

Базировавшийся на чилийской базе в Сан-Феликс «Нимрод MR.1» сначала зафиксировал работу мощной радарной системы, затем обнаружил корабль, опознанный им как «Генерал Бельграно». И в нескольких милях, наконец, пилоты увидели предмет головной боли своих адмиралов – «Kirov– battlecruiser».

Крейсер «Пётр Великий».

Мир таким не сóздан,

Я в ладони звёзды,

Лёгкие, как воздух,

Я – соберу!

Трясли за плечо настойчиво, но аккуратно.

– Что? – Снилась обычная свойственная сновидениям перемешанная хрень, – что? Что-то случилось?

Скопин машинально взглянул на светящийся циферблат.

«Ох ты… «собака[54]54
  «Собачья вахта» – вахта на флоте, длящаяся с 00:00 до 04:00 часов.


[Закрыть]», три часа спал»!

– Что случилось?

– Товарищ капитан 2-го ранга! Командир на ГКП[55]55
  ГКП – главный командный пункт.


[Закрыть] требует, – лица вестового не было видно – лишь силуэт на фоне открытой двери каюты.

«О! Терентьев наконец оклемался».

Но тут в коридоре послышались неторопливые шаги, проём загородила массивная фигура, вообще перекрыв доступ свету.

– Сам пришёл, – голос Терентьева звучал глухо, и Скопину показалось – замогильно.

«Ща начнёт строить, – предвиделся тяжёлый разговор с командиром, – разнос неминуем».

Вестовой шмыгнул из каюты, мягко прикрыв за собой дверь.

Однако, устроившись у рундука, Терентьев начал совершенно о другом:

– Ты знаешь, а мы-то и как прогрессоры совсем несостоятельны.

– В смысле?

– Мобильники все эти, компьютеры, и даже твой ноутбук – всё это уже есть. Пусть не массово, но в опытных разработках. А наши пока изучат, пока освоят производство (ведь тут важна технология), на западе уже пойдёт массовый вал. Точнее в Китае.

Да, несомненно, где-то можно сэкономить и сократить время разработок. Не делать лишних движений. Но я представляю, какая это инертная машина – Советский Союз.

– Но в целом, аутсайдеровская информация…, горбачёвы-ельцины, маккейны, баракабамы, алькаиды? – Мозг медленно просыпался, но Скопин легко включился в разговор – сам об этом думал накануне.

– Вот это самое худшее, – вздохнул Тереньев, – ладно если бы узкий круг: я, ты, не смотря на твоё порой легкомыслие. Но нас на корабле более шести ста человек, и каждый знает.

При Сталине всех вообще бы распределили: толковых по шарашкам, бездарей (благо у нас таких единицы) в тмутаракань-калыму. Кто в Кремле сейчас? По-моему Андропов. И КГБ никто ещё не отменял в восьмидесятый-то год. Что им делать с пьяными языками, которые знают о развале Союза?

– Будут так же служить на «Петре»….

– Крейсер всё же напичкан «новым», его поставят у дальней стенки, обнесут забором и распотрошат, по крайней мере, по электронике точно!

Для главкома флота это ещё одна боевая единица, для страны ещё одна статья расходов, но несомненно – это подарок. А вот нам всем, что?

– Что?

– Мы-то расслаблены. В квартирах унитазы-ванны-комфорты, у большинства уже хорошие иномарки (были). Ты легко перескочишь на…, хорошо, тебе за заслуги перед родиной и партией – «Волга-двадцатьчетвёрка»!

– Мя-я-ягкая, – так же мягко стеля, причмокнул не без улыбки Скопин.

– Да, мягкая, но вечно воняющая бензином.

– Да ладно тебе, это всё быт, люди привыкают ко всему! – Скопин вдруг встрепенулся, вскочив, – а не думаешь ли ты, что кто-то уже из экипажа надумал к амерам податься, и за этот самый комфорт продать…, инфу какую…, эту самую аутсайдеровскую?

А пусть попробует! Мы ни в какой порт заходить не будем до самого Союза. Если какая падла найдётся – пусть вон в арктические воды ныряет. Ему ребята из «дэшэка» грузиков свинцовых подвесят.

Да и вообще, надо замполита подрядить, чтобы с экипажем работу провёл, морально-душевную. Да и сам ты…, утром конечно….

– Поговорил в общих чертах, даже прошёлся по БЧ – умы́

в брожении, но не рефлексируют. Ни о будущем, ни о прошлом. Словно ни у кого не осталось там семей. Словно им тут не вливаться в новую жизнь.

Эта история с «Конкерор»…, все воинственны до невозможности. И ладно бы только молодые пацаны? Лишних тут у нас почти нету – офицеры и контрактники. Срочников раз, два – обчёлся! Но даже твой Забиркин – тощая грудь колесом, чуть ли не лично расправился с атомной ПЛ. Как дети право!

– Зато, сам же говоришь, без рефлексий и нервных срывов.

– Ну, хоть тут спасибо. Но вот скажи мне – за каким ты хреном в это полез?

«Ну, вот – командир плавно подошёл к выволочке», – Скопин на мгновенье выпал в думках, потом взъерошив волосы, возбуждённо выдохнул:

– А помнишь нашу игру, когда «все всё знают»? Опустим первую мировую. Но вот когда Гитлер знает, и Сталин знает, и миллионы, включая будущих погибших знают. И все зная, говорят: немцы – «не надо нам позора ещё хуже версальского!». Русские – ужас! Миллионы погибших! И все опускают руки и говорят «нахрен!».

А Гитлер в ответ: «мы пойдём другим путём», и давай перекраивать «Барбароссу». А и Сталин тоже не дурак, бесноватому верить. Кто тогда опять был в выигрыше? И так и эдак – при всех раскладах?

– Помню – англосаксы.

– Вот поэтому!

– Ее ори!

– Молчу! Знаешь, наверное, единственный раз почувствовал, что могу что-то, ну хоть не изменить, но коснуться, чтобы траектория пошла по-другому, с надеждой, что лучше.

Скопин глубоко вдохнул, шумно выпуская воздух и, успокоившись, возвратился к разговору:

– А что там сейчас страна? Андропову недолго. Союз на пике могущества, но уже как с горы – набрал скорость. Люди…, прикинь, родители ещё молодые, только первомай отгуляли, нам в школу с утра. А скоро каникулы, и как всегда казалось в начале – впереди целая вечность лета. А помнишь дядю Славу-моряка?

Скопин даже глаза прикрыл, погружаясь в почему-то всегда солнечные воспоминания детства.

Над их микрорайоном пролетали, нередко ревя форсажем «сушки», а мимо дома проходила одноколейка в техзону, и все мальчишки разрывались между мечтой стать лётчиками или машинистами тепловозов, в которые их иногда добрые дяденьки-железнодорожники пускали прокатиться-поглазеть. Ровно до той поры, пока в их небольшой двухподъездной трёхэтажке не поселился дядя Слава. Моряк-отставник – вполне крепкий жилистый мужик, но что-то хватанувший на службе, что его списали с совершенно незаметной инвалидностью (ведь для них тогдашних пацанов, инвалид это человек без ноги, например).

Именно дядя Слава их и заразил морем. Правда, из всей их ватаги только вот Колька Терентьев, да он поступили в мореходку. Колька-отличник с первого раза и на два года раньше.

– Помню, – сдержано кивнул командир.

– Да-а-а, – протянул Скопин, – дядя Слава был личность!

– Личность, – повторил Терентьев, но не в интонации подтверждения, а словно пробуя слово на вкус, – когда в дело вступает статистика – мы уже не личности.

– Ты о чём?

– Англичане взяли на эту войну ядерное оружие…, – Терентьев запнулся, пытаясь подобрать слова поточнее.

– Если англы начнут проигрывать, у Тэтчер хватит яиц для ядерного удара? – Догадался Скопин.

– Да. Но дело даже не в этом локальном конфликте. Мы едва тут появились – уже пали́м по-тихому. А как поведут себя наши ястребы в Кремле, если узнают про перестройку со всем последующим бардаком? Не захотят ли вдарить, упреждая, пока СССР ещё может вдарить, чёрт меня подери?

Понимаешь, все эти люди, даже если это параллельная (не наша реальность), имеют право на жизнь, спокойную, без войны. Хотя бы до того времени, пока не начался развал, перестройка и всё прочее. Мы же своим вмешательством можем разрушить даже тот не всегда самый приятный мир, что получился в нашей истории.

– Да уж…, думаешь ты весьма…, о многом, – Скопин потерялся в попытке выразить свои комментарии.

– Думаю! – Жёстко кивнул Терентьев, – а ещё я думаю, что мы (весь экипаж, все 635 человек) придём в страну, где у нас нет никого, и ничего. Ни дома, ни квартиры, ни даже комнаты в общаге. Помнишь, как мыкались после перестройки, без зарплат, никому не нужные?

– А ты не рефлексуешь по тому, что осталось там? – Осторожно спросил Скопин, – дети, жена?

– Дети, они как ростки зелёные весной – пробьются через асфальт.

– Жена?

– А что жена? Найдёт другого.

– Не ревнуешь?

Терентьев пожал плечами.

– У меня сейчас забот, что не до сердечных думок. Сам знаешь, как у меня было: семенная жизнь – рутина. Бродит где-то чувство собственности, что она будет так же кричать под другим. Глупо конечно. Претензия на исключительность.

– Хочется сказать «сочувствую».

– Хочется зафигачить тебе чайником, дурак!

Наконец заржали, находя в этом лекарство для психики и перегруженного думами мозга. Но отсмеялись всё же коротко, а Терентьев даже скомкано в конце. Его улыбка погасла, а взгляд переместился на наручные часы.

– Теперь я хочу услышать то, что не занесено в вахтенный журнал. Харебов и второй номер отбились – решил дать им поспать, как и тебе, кстати. А Забиркин ещё тот рассказчик.

– Ни фига себе поспать!!!

– А три часа мало? Ты мне коротко и опять ложись. Чувствую с утра нам понадобятся трезвые головы и всё внимание.

– Забиркин, как переводчик, надеюсь радиообмен с аргентинцами изложил?

– Я читал ваш предполётный горе-конспект, – вроде бы одобрительно кивнул Терентьев, однако метнув недобрый взгляд, – а торпеду ты заранее решил подвесить, согласно закону жанра – ружьё в начале пьесы обязательно выстрелить в конце. Да?

– Да её списать уже пора было, а так, какая радость разработчикам – отработала после стольких-то лет консервации на все «пять»!

– Ага, они с какой дистанции до противника её спустили?

– Харебов говорил: от силы полкилометра, практически на голову сбросили. Она лишь рыскнула – и на шумы винтов. Бахнуло! Представляю – у бриттов винты срезало. Ребята по моей команде антенну наматывать и на крейсер бежать! А те видимо чуют – неуправляемые. Пёс его знает, что там у них произошло – балластом задули, всплыли.

«Камов» уже почти на километр отбежали, так – оглядывались, в бинокль хреново видно – трясло. Синьоры из пушек долбанули – мимо. А потом она как жахнет. Ваня – бортинженер и предложил поздравить аргентинцев с геройской победой.

– Разумно.

– А далее винтокрыл на борт приняли и на двадцати пяти пошли курсом на норд-ост, это уже в журнале есть. В 17:20 обнаружили работу навигационной РЛС. Лоханка на пределе видимости болталась, мы курс ради неё не стали менять – всё одно засветились. Потому как, следом нас аргентинский двухмоторный винтовой облетел. По-английски они не очень, но на своём кастильском лопотали бойко – похоже восторгались нашим «железом».

Через минут сорок «англичанин» пожаловал. Уже темнело, но РЛС по длительности и характеру издалека выдала – самолёт. По-моему «Нимрод» – у бриттов в это время они были. С этим мы и разговаривать не стали – настырный. Он ещё с полчаса посвистал вокруг нас и убрался восвояси.

– А чего так прямолинейно?

– В смысле?

– Через Атлантику? Сейчас между базой на острове Вознесения и Фолклендами весьма оживлённо, да и потом идти в зонах постоянного слежения вплоть до надводных кораблей блока? Я сменил курс.

– Когда? – Скопин даже оторопел, – куда?

– В 1: 30. На Дальний. Но лучше в Камрань[56]56
  База ВМФ СССР в бухте Камрань во Вьетнаме.


[Закрыть]. До выяснения.

Скопин лишь кивнул, моментально принимая правильность решения командира. Очевидность выбора против маршрута по тесным приевропейским акваториям, пресыщенными натовскими «ушами» и «глазами», не вызывала сомнений. А Азиатско-Тихоокеанский регион напоминал суп с клёцками тысячей островов, где и затеряться легко, не смотря на космическую слежку.

– Кстати, ты так насел, что я и спросить забыл. Как глаза?

– В полумраке превосходно, а днём видимо в солнцезащитных пока похожу. Я возьму твой ноут – у тебя по Фолклендской что-то ж есть?

– Да, ярлык на «рабочем столе».

– Ну, всё! – Терентьев резко встал и, прихватив ноутбук, торопливо двинулся на выход, – я в ходовую. Ты досыпай.

* * *

– Слетелось вороньё! Сначала «аргентинец» появился…, теперь ещё один – бритт, – после строгого доклада вольно комментировал показания на РЛС вахтенный офицер, – ещё в 6:00 «Вайгач»[57]57
  «Вайгач» – навигационная РЛС.


[Закрыть] выдал засветку на пределе дальности, наверняка «аргентинец». Включает локатор, по параметрам явно не обычная судовая РЛС. Подозреваю наш знакомец «Бельграно».

В ходовой утренняя вахта – обычная монотонность работы аппаратуры и докладов, колдующих на своих постах операторов.

Скопин ёжился, спросонья было зябко. Хлебал чай. Хотелось кофе, но было только вот, что было – хорошо, что хоть крепкий и обжигающий.

Океан не унимался, по-прежнему свирепствуя ветром. Снег с дождём оставил на стёклах рубки высохшие белым солёным налётом капли – «Непорядок!».

– Где командир?

– В медблоке, профилактика по-моему, – и добавил поясняя, – глаза. Сказал минут на двадцать.

– Где мы?

– А почитай там же где «вертушку» топить подлодку отправляли, – в лице вахтенного мелькнуло довольство кота, поймавшего мышку, – утюжим пятьдесят пятую широту туда-сюда. Вот координаты.

– Ага, вижу. – Скопин нифига не выспался и ещё плохо соображал, тупо поглядывая то на карту, то пытаясь что-либо разобрать на секторальных экранах, – а они друг на дружку не кинуться?

– Подраться? Задачи другие. Оба локаторами пасут и кодами так и строчáт в эфире. Англичанин – «Нимрод», он у нас уже забит в комп.

Операторы, сидящие здесь же, в посту за спиной, бубнили, сопровождая цели с рубежа обнаружения. Каждый наблюдал за своим квадратом, немедленно докладывая об изменениях.

– Дистанция меняется, угол места….

– Смотри-ка, однако, бритт сдёрнул на другой эшелон! – Вахтенный был в теме, сразу выуживая из череды докладов важное.

«Командир на мостике!» и «Смирно!» (кого касалось) почти совпало с докладом поста радиоперехвата:

– Аргентинский «Бельграно»! Открытым текстом: «Battlecruiser «San Pedro» – thanks for your help!»[58]58
  Линейный крейсер «Святой Пётр» – спасибо за помощь.


[Закрыть]!

– Что за…, – у Терентьева глаза на лоб полезли от этой анло-испанской смеси, – какой нахрен «дон педро»?

– Из Бразилии который, где живут стаи диких обезьян! – Несмотря на комедийность контекста тётушки Чарли, тон Скопина был мрачнее некуда – он, прижав наушник к уху, дослушивал радиограмму с аргентинского крейсера, – переводчик у них хреновый, или с бодуна своего не разобрали «Великий». Вот и влепили привычного для них «святого». Просят рандеву. У них представитель хунты на борту.

Непонимание Терентьева длилось лишь секунду, встретившись взглядом со старпомом:

– Есть у меня подозрение….

– Что нас хотят использовать, – продолжил за него Скопин, – как козырную карту – специально открытым шпарят для бриттов.

Наблюдая за показаниями радара ВЦ[59]59
  ВЦ – высотная цель.


[Закрыть], ему показалось, что «Нимрод», переваривая «радио» с «Бельграно» аж «присел», смещаясь от центра к краю радиолокационного экрана.

– Что ответим?

– Придётся что-то решать, – командир взглянул на карту с прокладкой курса, – нам от них не отвертеться, не убегать же…, режет нам курс – на пересечке один чёрт сойдёмся.

Вот только не хочется подпускать «Бельграно» на дистанцию его орудий.

– Пусть вертолётом свою делегацию везут – примем.

– Передавай.

* * *

Пилотов аргентинцы подобрали опытных – «Агуста», на секунду уравновесив свою скорость с «Петром», зависнув в метре от площадки, стремительно, но мягко коснулась палубы.

– Рисуются, – флегматично прокомментировал Харебов. Скопин заметил, что тот слегка уязвлён, но стало не до профессиональной гордости приятеля – техники бросились найтовить цепями машину, ещё на ротации вращались лопасти, сдвинулась вбок дверь и гости бойко стали выгружаться, пригибаясь, удерживая фуражки – имея видимо уже опыт.

Двое военных, двое в штатском. «Гуд монин» и Скопин на английском предложил следовать за собой – никаких особых «приветствуем вас на борту…» – пусть командир разводит политесы.

Пока шли с кормы в кают-компанию, разодетые военные со сдержанным любопытством поглядывали вокруг, кроме по-граждански одетого, но подтянутого господина лет за 60, в лице которого ничего не выдавало южных кровей. Чем-то он по внешности напомнил персонаж «Двенадцати стульев» – Ипполита Матвеевича. Вот только по его деланному равнодушию, но проскальзывающей цепкости взгляда, Скопин решил, что в этой пёстрой команде главный именно он. Ещё один гражданский был вероятно переводчиком.

* * *

Терентьев надеялся, что с аргентинской делегацией прибудет советский дипломатический представитель, что и послужило окончательным согласием на эту встречу. Однако надежда не оправдалась, и он почти не видел смысла в этих переговорах, терпеливо выслушивая приветствие аргентинского представителя, украдкой поглядывая в открытый

ноутбук, развернув папки со всей имевшейся информацией по англо-аргентинской заварухе.

Общая история выглядела так, что СССР бы и влез в конфликт вплоть до предоставления Аргентине кораблей, самолётов и ракетных систем взамен на льготные поставки зерна и мяса, но надавили американцы, нагнетая антисоветские настроения, наращивая свои силы в Европе и вблизи границ СССР. Смогли они найти рычаги давления и на Аргентину, фактически вынудив Буэнос-Айрес сократить товарооборот с Советами.

«Но одно дело дипломатическая болтовня-торговля в кабинетах, – рассуждал Терентьев, глядя с каким любопытством (не без доли удивления) пялятся гости на крутой скопинский ноут, – другое дело целый вattlecruiser, в железе и пушках. Два этих расфуфыренных генерала уверены, что справятся с бриттами своими силами, судя по их надменным рожам, хоть крейсер и произвёл на них впечатление. А вот хлыщ-политик…, этот не прост, и прав Скопин, что аргентинцы, прознав о наличии ядерного оружия у экспедиционных сил англичан, собираются использовать нас как пугало в противовес. Ведь Союз наверняка заявил об оснащении кораблей класса «Орлан» ракетами с ядерной боеголовкой. Наверняка в этом не сомневаются и аргентинцы. Что ж не будем их разуверять, тем более что всё ровно не поверят» [60]60
  С 1991 года, в связи с международными соглашениями о запрете ядерных крылатых ракет морского базирования, все П-700 «Гранит» должны быть оснащены только конвенционными боевыми частями.


[Закрыть].

Собственно интересы аргентинцев были вполне предсказуемы, и они со Скопиным успели некоторые версии обсудить.

«Что они себе думают в Буэнос-Айресе? Были предварительные переговоры с Москвой на высшем уровне о военных поставка – но не заладилось. Однако русские что-то замутили – военный корабль-то нарисовался, да ещё и неоднозначно подыграл с этой треклятой «Конкерор». Вон они даже презент (корзина с фруктами и с заманчивыми на вид бутылками) от командира «Бельграно» преподнесли с неким подтекстом».

Аргентинцы сразу повели разговор о деле, даже в коротком приветственном вступлении обозначили неординарность ситуации, выказав восхищение умением русских тайно от всех построить и перегнать на театр боевых действий такой мощный и крупный корабль.

Военные (один, судя по знакам на погонах – морской офицер, другой относился к ВВС) представились длинными именами, как это водится у испаноязычных наций. Но главным, как правильно определил Скопин, у них был «гражданский», имевший явно немецкие (судя по фамилии) корни, да не совсем он был «гражданский», кое-какая военная выправка в нём проглядывалась. К своим военным он лишь иногда обращался за незначительными консультациями, в основном поглядывая в разложенные бумаги, вкрадчивым голом озвучивая предложения Буэнос-Айреса.

Терентьеву вдруг показалось, что перед ним либо матёрый дипломат, либо из-за сложностей перевода он ни черта не понимает в аргументах собеседника: в полунамёках, допущениях и конечных пожеланиях этого арийца-аргентинца.

Он уже хотел послать за своим, пусть и горе-переводчиком – Забиркиным, когда дипломат достал из своего портфеля пачку газет, положив её на стол со словами:

– Несмотря на войну, у нас печатаются лондонские газеты. Вот «Таймс», взгляните.

«Ах, ты твою мать! И ведь не врёт, наверняка, – сдвигая газету ближе к потянувшемуся Скопину, Терентьев чувствовал, как кровь ударила ему в лицо, – а какой ещё реакции ждать? У руля Андропов, хоть и жёсткий человек, но на Союзе висит война в Афгане, все международники так и лают: страна-агрессор, а тут, откуда ни возьмись военный корабль у чёрта на куличках. Что ему думать? Провокация как минимум»!

– Может мне сгонять прослушать эфир, международные радиостанции, – едва шевеля губами, чтоб не расслышал переводчик, спросил Скопин, перебирая лежащие распечатки и газеты, – не фальсификация?

– Не сукатись, – оборвал его Терентьев, гуляя взглядом между переводчиком и главным у аргентинцев.

На другой стороне стола внешне сохраняли невозмутимость, но легкое дребезжание в голосе выдавало удивление и понимание, что у русских какие-то нестыковки. Переводчик, порой неправильно ставя ударения, послушно повторял за испанской тарабарщиной:

– Ход конечно белее чем оригинальный – с отказом принадлежности. Я не могу предполагать, какую игру ведёт ваше правительство. Возможно, вас ещё не информировали по системе космической связи?

Аргентинец при этом весьма многозначительно поглядывал на ноутбук, явно приняв тихо ноющий кулерами девайс за супертехнологичную советскую разработку, тем более что прикалывающийся Скопин приклеил на крышку логотип знака качества СССР.

– А вы можете устроить нам встречу с советским представителем? – Спросил Терентьев и тут же пожалел о сказанном, находя быстрое исправление своей ошибки в подхвате старпома:

– У нас неполадки с космической связью.

– Советский Союз официально отказался от крейсера, а лично у Вас, – аргентинец со значением взглянул на командира корабля, – как я понимаю, особые полномочия. Но замечу – ситуация непростая. Англичане обвиняют вас в потоплении их субмарины и объявляют пиратами. Американцы стягивают свои корабли к зоне конфликта. Наше правительство готово вас прикрыть, заявив, что крейсер находится на службе у Аргентины.

– Прикинь, нам предлагают «крышу», – в голос ухмыльнулся Скопин, прекрасно зная, что этот полусленг переводчик не поймёт.

– Погоди, дай подумать.

Предложение аргентинцев не то что не входило в его планы, а показалось, лично для него возмутительным.

«Русский боевой корабль под Аргентинским флагом – эдакое «фу-фу»! Однозначно – домой! А с другой стороны: облава флотом США! «Орлан» и с эскортом против АУГ едва ли выстоит, а в одиночку и подавно, да ещё и без целеуказания. Но как-то не верилось, что штатовцы по серьёзному полезут в драку. Будут прессовать, демонстрировать и имитировать, шакалить, короче, но побоятся открыто атаковать. Мы ж и огрызнуться можем».

Терентьев и сам не заметил, как вторя своим мыслям, отрицательно качал головой, поняв это лишь по вытянувшемуся недовольному лицу аргентинского представителя.

Сказать своё «нет» Терентьев не успел – пискнул коммутатор, сообщая искажённым голосом вахтенного офицера боевого информационного центра:

– Две воздушные цели. Предполагаю атаку!

– Сейчас буду! – Ответил Терентьев, не переспрашивая данных, доверяя выводам офицера, и развернувшись к гостям, – извините, господа, ситуация требует моего присутствия на командном пункте. С вами пока останется мой старший помощник.

– Прошу прощения, что случилось? – Аргентинцы взволнованно зашевелились.

– Вероятно, нас атакуют самолёты противника.

Прослушав перевод, один из аргентинцев в звании бригадного майора ВВС, спросил данные по наблюдаемым самолётам.

Не желая показывать суету, пожав плечами, Терентьев запросил БИЦ[61]61
  БИЦ – боевой информационный центр.


[Закрыть]:

– Каковы параметры целей?

– Высота 4800, скорость 900, пеленг 45 на корабль, не меняется.

– Это «Вулкан» – безапелляционно заявил генерал-майор, – они летают с Вознесения. 15 часов лёту. Так просто лететь они сюда не станут.

– Разберёмся, – кивнул Терентьев.

– А нельзя ли нам присутствовать на вашем командном пункте?

Секунду поколебавшись, командир дал согласие, попутно предупредив, чтобы гости не мешали офицерам выполнять свои обязанности.

* * *

– Мы их взяли за 500, – частя, отчитывался дежурный офицер, – затем доложилось РЭБ[62]62
  КП РЭБ – командный пункт радиоэлектронной борьбы.


[Закрыть], не классифицируя – просто кратковременное излучение РЛС по пеленгу. Потом последовало ещё одно включение их облучателя и по длительности импульса определили – цель воздушная. Идёт практически с нулевыми параметрами, то бишь, целенаправленно в сторону нашего локатора. По факту – она не смещается по азимуту, разве что немного уходит по углу места, да и то, видимо, не вследствие изменения высоты.

Затем было установлено, что цели две и уже шли они не больше ста метров над уровнем. Подозрительно! Мы их активно подсветили и взяли на сопровождение – они в ответ поднялись до 4800.

На данный момент: цель № 1 дистанция 120 километров, высота 4800, скорость 850. Цель № 2 – идёт на незначительном удалении и по высоте в том числе.

При этом «Нимрод» по-прежнему кружит на шестидесяти к востоку и находится в постоянном радиоизлучении. Наводит – сука!

– «Форт»[63]63
  «Форт» – зенитный ракетный комплекс морского базирования с установкой вертикального пуска. Предназначен для уничтожения высокоскоростных, маневренных и малоразмерных целей во всём диапазоне высот.


[Закрыть] смахнёт их с неба на раз, – с пренебрежительным пафосом заявил Скопин, зыркнув в сторону аргентинских военных, которым что-то нашёптывал переводчик.

– Мы не можем ничего предпринять, пока не будем уверены в их враждебных намереньях, – у Терентьева из головы не выходили слова аргентинского генерала, что просто так британские «Вулканы» лететь в такую даль не станут, – где «Бельграно?

– Если выйти на правое крыло мостика, то в обычный «цейс» его можно увидеть – 20 миль на правом траверзе.

Неопознанные самолёты целенаправленно угрожающе сокращали дистанцию. Командный пункт РЭБ получает приказ докладывать по целям непосредственно на ГКП с периодичностью 1 минуты, затем 30 секунд.

– Как ты думаешь, – Терентьев наблюдал, как на табло высвечивается дистанция до целей, – одной «фортовской»[64]64
  Для большей уверенности в поражении, комплекс наводит на одну цель сразу две ракеты.


[Закрыть] возьмём эту «бесхвостку»? [65]65
  Британский стратегический бомбардировщик «Вулкан» имеет компоновку «бесхвостка».


[Закрыть]

– Легко, – ответил Скопин, – это всего лишь бомбёр.

– Цель № 1 дистанция 50, – оператор выдавал данные чётко, но понимание ситуации невольно повышало голос до фальцета, – они задействовали систему радиоэлектронных помех. Цель раздваивается – наблюдаю пуск ракеты. Ракеты две!