Текст книги "Ошибки молодости"

Автор книги: Александр Найденов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Найденов Александр
Ошибки молодости

Александр Найденов

Ошибки молодости

рассказ

1.

Самая красивая, нежная, одна единственная, любимая! Эти слова приберег Олег Русаков для Ани Уфимцевой, девушки действительно обаятельной, умной, вежливой – а между тем, из-за этой замечательной девушки ему предстояло завтра убить человека или самому быть убитым. Олег стоял у прилавка в охотничьем магазине, смотрел на десяток разнокалиберных патронов – вытянутые их пули целились ему в лоб, когда он наклонялся над стеклянной витриной. Было абсолютно не страшно и подтверждало мысль, что два патрона, пара пистолетов, дуэль – вот лучший выход из ситуации. Дело оставалось за малым – пистолеты и патроны достать.

–  Можно мне взглянуть?– спросил он у продавца.

–  На что взглянуть?– переспросил у него продавец, мускулистый парень в футболке.

–  Восьмизарядный, служебный...

–  Лицензия с собой есть?– поинтересовался продавец и не сдвинулся с места.

–  Есть, только дома. Мне пока посмотреть. Хочу выбрать. Я потом приду покупать.

–  Пистолеты не даем без лицензии.

–  Посмотреть...

–  Не даем.

По тону мускулистого парня в футболке было понятно, что спорить с ним бесполезно. Возле Олега Русакова хмыкнул Колосов и отошел от него.

–  Самурайские мечи – в свободной продаже?– спросил Колосов у другого продавца за соседним прилавком.

–  В свободной,– ответил ему продавец.

–  В свободной?– не поверил своей удаче Колосов.

–  Они же сувенирные, без закалки,– пояснил продавец.

Грозные самурайские мечи оказались игрушками. В магазине имелся еще один прилавок для свободной продажи – с газовыми балончиками и пневматическим оружием. Русаков и Колосов сошлись около него, постояли.

–  Что можно сделать из пневматического нагана? Глаз выбить Колосову? Лоб ему такой пулькой не прошибешь,– подумал Олег. Он печально сказал: Не годится.

–  Не годится,– поразмыслив, согласился с ним Колосов.

Они вышли из магазина, остановились.

– Можно у инспектора оформить лицензию. На охотничье гладкоствольное ружье дадут через месяц,– предложил Русаков.

–  Еще целый месяц ждать?! Я тебя хочу придушить! С самого утра терплю, понял?– сказал Колосов.

– У меня такая ж фигня,– огрызнулся Русаков.

Нервы начинали сдавать. Оно и понятно. Денек выдался не из легких. Они объездили с утра городские рынки, на которых, если верить газетчикам, можно запросто было купить даже ракетный комплекс. Они подходили на рынках к сомнительным личностям и, оглянувшись, интересовались, как купить пистолет? Те улыбались им щербатыми ртами и отвечали: "Не знаем",– а потом, когда они отходили, шептались о чем-то с другими личностями, не менее сомнительными, чем сами. Охранники рынков подозрительно косились на них. И даже один раз им пришлось удирать, когда охранники им сказали: "Ребята, пройдемте с нами". Но самое противное было ходить повсюду вдвоем и разговаривать иногда.

– Что предлагаешь? Драться кухонными ножами?– спросил Русаков.

За последний месяц они дрались два раза. Правда, не ножами – так просто, на кулаках. Оба раза им помешали: женщины кричали из окон, грозили вызвать милицию – и победа осталась неясной.

– Не ножами,– ответил Колосов.– Зачем мне позориться, резать тебя, как цыпленка? Залезем на телевизионную башню – там не помешает никто. Драться будем на смерть. Проигравший полетит вниз.

– С башни?– уточнил Русаков и почувствовал, как у него засосало внутри.

– С башни, с верхней площадки. Триста метров. В лепешку,– подтвердил Колосов и добавил.– Если ты не ссыкун. Завтра приходи в девять утра. Все и решим. Или не приходи – как знаешь.

2.

Они расстались до завтрашнего утра. Олег шел к себе в общагу, иногда оборачивался и видел незавершенную постройку в форме поганки на длинной ножке, с маленькой шляпкой наверху – заброшенную бетонную башню, которая много лет маячит над городом. Любители острых ощущений, чтобы посмотреть на город с высоты птичьего полета, краской намалевать на стене свое имя, выпить на ветру баночку пива, забирались на верхотуру двумя путями – это было в городе всем известно: карабкались по строительной арматуре внутри башни, или снаружи – по шаткой пожарной лестнице. Уже поубивались десятка полтора подобных любителей. Олег не трусил дуэли, он не боялся смерти, но падать с такой высоты ему было жутко. Чем дольше он старался побороть страх, тем сильнее злился на Колосова, который вместо честного поединка, придумал такую пытку. "Гад! Извращенец! Козел!"– с ненавистью он думал о Колосове и креп в убеждении, что  Аню нужно спасать от подобного негодяя.

В общаге соседей не было в комнате. Олег прилег на кровать, хотел, но не смог уснуть, сел за стол – писать письмо маме.

"Мама, если ты будешь читать эти строки – значит, меня уже нет. Я понимаю, как тебе тяжело и очень сочувствую тебе, мама, но другого выхода я не нашел. Мама, береги Алешку,– писал он про брата.– Алешка, слушайся маму".

Олег смял листок, долго рвал его на мелкие клочья – чтобы криминалистам невозможно было прочесть, обрывки выбросил в форточку. Он подумал, что давать советы никому он не в праве.

"Мама и Алешка, прощайте! И простите меня! В смерти моей никого не вините. Я решил сам. Олег".

Русаков остался доволен новым текстом: он звучал лаконично и мужественно. Олег спрятал листок в свою тумбочку, начал писать письмо Ане. Это оказалось сложнее: признаваться в любви мужественно не получалось. Он решил начать так: "Аня, проблема в том, что все красивые девушки уже заняты. Со школы, что ли, их разбирают, или даже с детского сада?  Но когда сельские парни, такие как я, приезжают учиться в город, каждую красивую уже сторожит кавалер. Поэтому наша встреча, Аня, не могла пройти гладко. Ты красивая – в этом моя беда..."

"Стоп!– сказал себе Русаков.– Какая моя беда? Это радость! И как ей отдать письмо? Отправить почтой? Надо точно знать номер дома. Кавалер, кавалер... На Колосова как бы настучал, гниду! Все подумают, что я настучал".

Олег разорвал письмо, снова выбросил в форточку. Он решил сказать Ане лично – не о дуэли, только о своем чувстве. Русаков отправился к Ане пешком, он старался не замечать башню в форме удлиненной поганки.

3.

Впереди по бульвару появился разукрашенный фасад здания – ночной клуб, где он увидел ее. Как все было понятно в этом клубе месяц назад, как было весело! На маленькой эстраде высокий гибкий конферансье, поворачиваясь то вправо, то влево с артистичным взмахом руки, объявлял номера. Пели песни неизвестные исполнители и из кожи лезли, старались так, что даже после грустных песен все равно было весело. Танцевальная группа поддавала жару, посетители ждали эротическую программу, а пока выпивали за круглыми столиками или танцевали на пятачке у эстрады.

Все красивые девушки были заняты. Самою красивой была Аня. Их столик помещался за зеркальной колонной. Она разговаривала с Колосовым и с другой парой, парнем и девушкой, не такой красивой, как она – и с сочных, ярких губ ее не исчезала улыбка. С первого взгляда Олег понял: настоящая радость, праздник возможны только рядом с этой девушкой с блестящими, смеющимися глазами. На "белый" танец Русакова пригласила подвыпившая толстушка, обхватила его шею локтем, подпевала слова с эстрады, прижималась будто в экстазе. Слушать ее было противно. Очень несправедливо, думал Русаков, что ему досталась толстушка, а не та красавица за зеркальной колонной.

На просмотр стриптиза столпились перед эстрадой. Стриптизерши раздевались быстро и просто, сложные наряды разъезжались на липучках, голые тела в цветных лучах рампы не воспринимались, как голые. Потом гибкий конферансье, выскользнув из-за кулисы, объявил конкурс и за приз (бутылку шампанского) на эстраду поднялись зрители: две девицы, с ними – два пацана, начали под музыку раздеваться. Конферансье подал знак зрителям аплодировать, когда конкурсанты на сцене разделись до пояса; он вручил пацанам баллончики и велел из кондитерской пены делать девушкам лифчики, а когда они набрызгали пену, распорядился у девушек с грудей ее слизывать. Все смеялись: конферансье, зрители, девушки, у которых вылизывали груди и сами пацаны, которые это делали. Никто не смущался, все получалось просто и весело.

После конкурса, когда продолжились танцы,  Русакову показалось легко и просто пойти за колонну к Ане, пригласить ее танцевать. Аня посмотрела на Колосова, тот кивнул головой, Аня встала из-за столика и ушла с Русаковым танцевать на пятачок у эстрады. Олег начал с ней разговаривать, Аня отвечала доброжелательно. И ему показалось лишним, что за зеркальной колонной сидит Колосов, что после танца Аню нужно ему вернуть. Но он все-таки вернул Аню, подвел ее к столику, она сказала: "Спасибо", а Колосов зло взглянул на него.

Длинный вечер закончился. Аня с Колосовым вышли из клуба на улицу. Русаков уже поджидал их, спрятавшись за углом. Ему повезло – они не стали ловить "мотор", пошли прогуляться по освещенному проспекту, через квартал повернули во двор. Олег повернул во двор следом и замер, прижался к дому он увидел, что Аня с Колосовым целуются. Колосов потрогал ей грудь. Аня сбросила его руку, перестала целоваться, спросила: "Ты не можешь без этого?" и убежала в подъезд, захлопнула железную дверь перед носом у Колосова. "Все не так плохо!"– подумал Олег, ликуя.

4.

– Зачем ты пришел?– спросила Аня, когда вышла из квартиры на звонок Русакова.– Я же сказала вам обоим – ко мне больше не приходить! Достали!

Аня была в халатике, в тапочках на босу ногу, губы у нее без помады не блестели так сочно, как в ночном клубе, а на щеках виднелось несколько мелких веснушек – но от этого Аня казалась Олегу только милей и роднее. Он попытался ей объяснить, как много она в его жизни значит. Аня не стала слушать, ушла.

– Кто там приходил?– спросила у Ани мама.

– Да никто.

– Опять этот?

– Надоели уже! Ходят, ходят!

– Аня, тебе надо решить, кто из них тебе нравится. Нужно раз и навсегда – четко. Кто из них тебе нравится?– допытывалась мама.

Аня молчала, повернулась к маме спиной и только пожимала плечами. Анина мама вздохнула, оделась и утопала в магазин. Возле магазина она позвонила по телефонному автомату матери Колосова.

– Я случайно услышала, что они говорили за дверью,– сообщила она.– Этот парень, Олег. Он такой неотесанный. Я прямо боюсь. Как было хорошо, когда Аня с вашим сыном дружили. Взял, свалился, как снег на голову этот Олег. Говорит, что завтра, у него решительный день. Я звоню вам, предупредить. Нет, подробностей я не знаю. Но ваш сын такой деликатный мальчик. Мне так нравилось, что они с моей Аней дружили...

На другое утро Русаков ехал к месту дуэли в трамвае. Народ рвался на работу, Русакова стиснули – невозможно было дотянуться, чтобы держаться за поручень. Но он справился, пальцами крепко уцепился за рычаг в потолке и подумал, что это хороший знак. Он вышел на остановке, зашагал по проулку к башне. Тут дорогу ему преградили несколько человек.

– Руки!– закричал один, выхватив пистолет у себя из-под мышки.

– Милиция!– крикнул другой, козырнув красной корочкой.

Третий – встал за спиной Олега, четвертый – снимал все на видео.

– Что у вас в карманах?– спросил милиционер, спрятав удостоверение.Доставайте, показывайте!

Олег, держа одну руку вверх, сунул другую руку в брючный карман. Сначала он нащупал и достал полиэтиленовый пакетик.

– Что это? Засняли на камеру? Дайте сюда!– скомандовал милиционер, подставляя носовой платок.

Олег положил на платок полиэтиленовый пакетик с белым порошком.

– Наркотик,– заключил милиционер.

– Это не мое!– сказал Олег.

– Разберемся. В отделение его!

Олега посадили в подъехавшую черную "Волгу" и увезли.

Аня стояла утром у окна в своей комнате, смотрела на улицу.

– Никто тебе не звонил?– осторожно спросила мама.

Аня отрицательно качнула головой.

– Ох, дети, дети! Как вы любите запутывать себе жизнь!– со вздохом сказала мама.