Текст книги "Хосе, Кармен и Автор"
Автор книги: Александр Володин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Володин Александр
Хосе, Кармен и Автор
Александр Володин
Хосе, Кармен и Автор
Рассказ
Мир, выстроенный Володиным, по-своему целен. Написанные в разное время пьесы, сценарии, стихи и расска-зы образовали вселенную. Она замкнута, у нее своя логика, внутренние законы.
Вот начало истории: "Две стрелы", "Ящерица", "Мать Иисуса".
Средневековье: "Беженцы".
Другие времена: "Дульсинея Тобосская".
Двадцатый век: "Фабричная девчонка", "Фокусник", "Звонят, откройте дверь", "Пять вечеров", "Осенний марафон".
Все написанное пронизано личным опытом, автобиографично. Внимательный читатель найдет в "Записках нетрезвого человека" целые фрагменты, совпадающие, к примеру, с фрагментами из "Пяти вечеров".
Рукопись рассказа "Хосе, Кармен и Автор" случайно обнаружилась среди старых бумаг.
АВТОР. Находясь в Андалузии ранней осенью тысяча восемьсот тридцатого года, я завершал исследование, которое в скором времени обнародую. Надеюсь, что моя диссертация разъяснит географическую загадку, которая смущает ученую Европу.
ХОСЕ. Кто однажды убил человека, и все обошлось, тому трудно свернуть с этой дороги.
АВТОР. Это не имеет отношения к моему исследованию. Однако история эта произошла как раз в ту осень, когда я завершал исследование.
ХОСЕ. В первый раз я не хотел убивать. И во второй раз не хотел. Третьего же хотел убить. Знал, что убью.
АВТОР. Один наш поступок, пускай случайный, иной раз действительно приводит к последствиям роковым...
ХОСЕ. А в четвертый раз... Она говорила, что это суждено. Я не верил.
АВТОР. Кстати, если припомнить мои собственные глупые поступки...
ХОСЕ. Я слишком любил играть в мяч. Это меня и погубило.
АВТОР. Если бы люди предвидели последствия своих глупых поступков.
ХОСЕ. Как-то раз, когда я выигрывал, один юнец затеял со мной ссору. Мы взялись за макилы...
АВТОР (пояснил). Макилы – это баскские палки с железными наконечниками. Надо заметить...
ХОСЕ. ... и я, не желая того, сгоряча! Прикончил его. Не сразу даже сообразил. Потом смотрю – лицо мертвеет. Три раза я видел, как мертвеют лица.
АВТОР. Ошибки, и кляксы, и пятна на жизни, которых не смыть. И черные мысли, которые всех неврастеников мучат к рассвету...
ХОСЕ. Из-за этого юнца мне пришлось бежать из родных мест.
АВТОР. В этом и мне виделось спасение, и не раз. Бежать. Отсюда туда. От близких, родных – к чужим, незнакомым. Но от чужих, незнакомых – куда?
ХОСЕ. Поступаю в полк. Горцы быстро выучиваются военному делу. Здесь догнала меня беда.
Появилась Кармен.
Вот она, судьба моя... Она первая подошла ко мне! Когда я дежурил на табачной фабрике! Первая заговорила со мной! "Кум, подари мне цепочку!" И бросила мне цветок!
Кармен бросила цветок.
Мне показалось, что в меня ударила пуля!
АВТОР. А через два часа в кордегардию вбегает сторож. На табачной фабрике порезали женщину.
ХОСЕ. Отправляюсь на фабрику. Женщины вопят... А одна лежит в стороне, задрав копыта. Кто ее?
КАРМЕН. Я, господин офицер.
ХОСЕ. Идемте со мной, сестрица.
КАРМЕН. Разрешите взять мантилью, господин офицер.
ХОСЕ. Повысила меня в звании.
КАРМЕН. Куда вы меня ведете, господин офицер?
ХОСЕ. В тюрьму, дитя мое.
КАРМЕН. Увы, что со мною будет, господин офицер! Пожалейте меня, господин офицер! Такой молодой, такой милый!.. Дай мне убежать, приятель, подарю тебе за то кусочек барлачи, тебя будут любить все женщины.
АВТОР. Большинство цыганок торгуют талисманами и приворотными зельями. У них имеются жабьи лапы для удержания непостоянных сердец и толченая руда для пробуждения любви в бесчувственных.
КАРМЕН. Товарищ моего сердца? Мы земляки?
ХОСЕ. Сказала это по-баскски! Я понял это по акценту! Когда мы слышим нашу речь вдали от дома, нас охватывает, черт побери, трепет! Отвечаю по-баскски! Я из Элисондо!
КАРМЕН. А я из Элитчара!
ХОСЕ. Это от нас в четырех часах пути!
КАРМЕН. Почти рядом.
ХОСЕ. Совсем рядом!
КАРМЕН. Меня цыгане увезли в Севилью, чтобы я могла скопить денег и вернуться к моей матушке.
ХОСЕ. Не знаю, сказала ли эта женщина хоть раз в жизни слово правды! Но, когда она говорила, я ей верил! Я тронулся умом! Я уже ничего не видел!
Я был как пьяный, я был готов на все!
КАРМЕН. Если бы ты упал, то есть если бы я тебя толкнула и ты упал бы, земляк...
ХОСЕ. По-баскски, по-баскски!.. Ну, землячка, милая, попытайся. И да поможет тебе наша горная Божья Матерь!.. Тогда она – бац меня в грудь! А я хлоп на землю! А она – прыг через меня! И убегла. А я – фьюить! – разжалован в солдаты.
КАРМЕН. Качу как-то в коляске с полковником – что вижу! Разжалованный мой на посту!
ХОСЕ. Можете представить, что это для человека с самолюбием! Лучше расстрел!
КАРМЕН. Приходи на улицу Кондильехо в дом старой цыганки.
ХОСЕ. На этой улице, в доме старой цыганки...
Я сонных грудей коснулся,
Последний проулок минув.
И жарко они раскрылись
Кистями ночных жасминов.
Мужчине чужие тайны
Рассказывать не пристало.
И я повторять не стану
Слова, что она шептала.
КАРМЕН. Видишь, я плачу свои долги! Сегодня ты мой ром, я твоя роми.
АВТОР (пояснил). В переводе ром – муж, роми – жена.
ХОСЕ. Этот день!..
КАРМЕН. Бедняга, настоящих женщин он, видно, еще не знал.
ХОСЕ. Не сочтите за нескромность – настоящих мужчин она, пожалуй, до этого не видела.
КАРМЕН. Но – что такое?.. Едва барабаны забили вечернюю зорю...
ХОСЕ. Бьют зорю!
КАРМЕН. Ну и что?
ХОСЕ. Зорю бьют!
КАРМЕН. Пускай бьют.
ХОСЕ. Опоздаю в казарму! Где ремень? Вот ремень. Где сапог?
КАРМЕН. Был сапог?
ХОСЕ. Вот сапог. Где другой?
КАРМЕН. Был другой?
ХОСЕ. Тебе смешно? Мне не смешно.
КАРМЕН. Побег, побег.
ХОСЕ. Чтобы видели меня. Туда и обратно.
КАРМЕН. Зачем же обратно?
ХОСЕ. Без меня никуда не отлучаться!
КАРМЕН. Я тоже в казарме? Все в казарме?
ХОСЕ. Почему ты так со мной говоришь?
КАРМЕН. Ты с чертом связался, дружок.
ХОСЕ. Не придал значения этим словам. А возвращаюсь – ее нет. Исчезла. И надо бы мне тогда же забыть о ней! Так нет же, не дает! Понадобился ей! Стою в проломе стены на часах...
КАРМЕН. Земляк, хочешь заработать дуро? Тут пойдут люди с тюками, не мешай им.
ХОСЕ. Втягиваешь меня в свои воровские дела?
КАРМЕН. Два дуро.
ХОСЕ. Прочь, прохода нет! Буду стрелять!
КАРМЕН. Не желаешь денег – пообедаем еще раз на улице Кондильехо?
ХОСЕ. Нет!
КАРМЕН. Отлично. Раз ты такой несговорчивый, предложу твоему ефрейтору. Прощай, канарейка.
ХОСЕ. Стой!
КАРМЕН. Меня люди ждут.
ХОСЕ. Я согласен!
КАРМЕН. Вот дела! Надо радоваться, что мужчина согласился.
ХОСЕ. И ведь пропустил ее мошенников! Прихожу на другой день, что же слышу?
КАРМЕН. Не люблю людей, которых надо упрашивать. В первый раз ты оказал мне услугу поважнее. Хоть и не знал, выиграешь на этом или проиграешь. А вчера ты со мной торговался.
ХОСЕ. Ты звала меня!
КАРМЕН. Вчера думала, что смогу полюбить снова. А сегодня просыпаюсь нет.
ХОСЕ. Издеваешься? Лопнуло мое терпение!
КАРМЕН. Вот уже сейчас так. А что будет потом?
ХОСЕ. Сеньоры, следите! Я разжалован в солдаты, я мог быть поручиком, мог дослужиться до генерал-капитана! Из-за кого все!
КАРМЕН. И ведь уговорил меня, негодяй. На свою голову. Да и на мою.
ХОСЕ. И все было, как в прошлый раз! И еще лучше! И она обещала встретиться еще! Обещала?
КАРМЕН. Обещала.
ХОСЕ. Почему не пришла?
КАРМЕН. Надеялась обмануть судьбу.
ХОСЕ. А ведь я искал тебя! И – нашел, но с кем, сеньоры? С поручиком нашего полка!
КАРМЕН. Уйди отсюда!
ХОСЕ. А поручик хватает меня за шиворот! И она, главное, стоит, как будто ее не касается! Я что-то ему сказал...
КАРМЕН. Глупость сказал.
ХОСЕ. Мы обнажили сабли, но ты схватила меня за руку. Почему меня, а не его? И он меня в лоб, вот след! Тогда я ткнул его саблей, он свалился. Я не сразу сообразил, что он убит. Но вижу – лицо мертвеет.
КАРМЕН. А кто тебя спас? Спрятал, выходил, поднял на ноги? Кто дал тебе работу?
ХОСЕ. Это, ты считаешь, работа?
КАРМЕН. Нельзя наловить форелей, не замочив штанов.
ХОСЕ. Был честный человек, стал контрабандист и вор!
КАРМЕН. Ты был никто, а здесь тебя уважают.
ХОСЕ. Такие же воры, как и я!
АВТОР. Надо заметить, что Испания принадлежит к тем странам, где особенно часто встречаются эти рассеянные по всей Европе кочевники, цыгане. Мужчины обыкновенно промышляют коновальством, стрижкой мулов, но также контрабандой и другими недозволенными промыслами. Что же касается женщин...
ХОСЕ. Гром среди ясного неба! Кармен высвободила своего рома из
тюрьмы.
АВТОР. Какого рома! Она не замужем!
ХОСЕ. Оказывается, замужем, за таким же хитрым цыганом, как она.
И ничего мне не говорила! Звать его Гарсия Кривой.
КАРМЕН. Я не решалась тебе сказать...
ХОСЕ. Явилась вместе с ним! Страшнее чудовища я не видал.
КАРМЕН. Я твоя возлюбленная, а все остальное не в счет.
ХОСЕ. При нем делает вид, что говорит мне что-то на ухо, а сама меня целует...
КАРМЕН. А он еще уклоняется, целую его насильно, единственный раз в жизни насильно целовала мужчину.
ХОСЕ. Ты дьявол!
КАРМЕН. Да!
ХОСЕ. Неспроста он твой ром!
КАРМЕН. Послушайте его! И ведь далеко не остолоп. Святым хочешь быть? А нам ленточки с тебя рвать на реликвии?
ХОСЕ. Есть же люди, которым везет! У меня была Мария – скромная красивая девушка.
КАРМЕН. Бледная немочь!
ХОСЕ. От нее грубого слова не услышишь.
КАРМЕН. Да и умного не дождешься. В голове – вакуум.
ХОСЕ. А есть, наоборот, такие женщины, которые сбивают человека с толку, из-за них попадаешь в шайку контрабандистов, и она, оказывается, наводчица, а ты уже бандит.
АВТОР. Но тут необходимо заметить, что в Испании профессия разбойника не расценивается как бесчестная. Грабеж на больших дорогах является актом оппозиции, протестом против тиранических законов. А потому человек, который бросает вызов правительству, является своего рода героем, которого уважают мужчины и обожают женщины.
КАРМЕН. Я поеду с богатеньким англичанином по дороге, которую тебе укажу. Вы на него нападаете. Грабите дочиста. Лучше всего укокошить. Но надо, чтобы Кривой выскочил первым. Ты держись позади. Понял.
ХОСЕ. Нет.
КАРМЕН. У англичанина отличные пистолеты.
ХОСЕ. Я ненавижу твоего Кривого, но сведу с ним счеты по-честному.
КАРМЕН. Не ты его, так он тебя. Сообрази! На это тебя уже не хватает?..
ХОСЕ. Это был третий на моем счету. Зачем она вызволила его? Чтобы я его убил?
КАРМЕН. Ты хотел, чтобы у меня был один. Вот, ты один. Чем недоволен?
ХОСЕ. Думаешь, просто убить человека?
КАРМЕН. Тебе не привыкать.
ХОСЕ. Вот как ты заговорила!
КАРМЕН. Ради тебя же все. Ради тебя!
ХОСЕ. Хочешь знать, как все это произошло?
КАРМЕН. К чему вспоминать!
ХОСЕ. Я попал ножом ему в горло. Нож вошел так глубоко, что моя рука уперлась ему в подбородок.
КАРМЕН. К черту подробности!
ХОСЕ. Я с такой силой повернул клинок, что он сломался.
КАРМЕН. Хвалю.
ХОСЕ. Его вышибло из раны струей крови в руку толщиной.
КАРМЕН (похлопала в ладоши). Браво!
ХОСЕ. Если тебе понадобится, как ты избавишься от меня?
КАРМЕН. Скажи ты себе: "Мне хорошо. Я спокоен". Скажи вслух.
ХОСЕ. Мне хорошо, я спокоен.
КАРМЕН. Еще раз!
ХОСЕ. Мне хорошо, я спокоен.
КАРМЕН. И так надо много раз повторять, каждое утро, как только проснешься. И никакого Кривого Гарсии. Что ж, видно, пришел его час.
ХОСЕ. И никакого Кривого Гарсии, что ж...
КАРМЕН. Это не надо повторять, это я так сказала, что, видно, пришел его час. Придет и мой. А потом твой. Мы кончим почти что вместе.
АВТОР. По отношению к своим мужьям цыганки проявляют необычайное самоотвержение. Нет такой опасности и таких лишений, на которые они не пошли бы ради своего рома. Вообще главное их достоинство – это верность.
ХОСЕ. Кармен, уедем отсюда!
КАРМЕН. Куда?
ХОСЕ. К пастухам. Туда, где нас никто не знает.
КАРМЕН. Капусту сажать?
ХОСЕ. Как другие люди живут.
КАРМЕН. Бегают с куском пирога во рту и озираются, как бы кто не выхватил.
ХОСЕ. Любой поступок когда-нибудь потом скажется. Думаешь, обойдется нет, не обходится ничего.
КАРМЕН. Начинается!
ХОСЕ. Тяжелые мысли. По утрам. Я еще не проснулся, а они уже здесь... Мне хорошо, я спокоен... Не помогает.
КАРМЕН. Тебе всюду будет плохо, любишь мучиться.
ХОСЕ. Всегда найдет, что ответить, голова работает четко.
КАРМЕН. Ничего себе! Уедем. А люди? Нельзя подводить людей, они тебя всюду найдут. Есть уже недовольные.
ХОСЕ. Ничего, все будут довольны.
АВТОР. И действительно вскоре о нем заговорили. Он стал своеобразным героем проезжих дорог. Когда останавливал дилижанс, он помогал дамам выйти и заботился о том, чтобы им было удобно сидеть в тени. Снимая кольцо с руки женщины, он говорил: "Сеньора, такая прелестная ручка не нуждается в украшениях". Тут я несколько отвлекусь...
ХОСЕ. Когда в первый раз появилось это имя? Не обратил внимания. Знаю, что Кармен бегала на бой быков в Гранаде. Спустя некоторое время и появилось это имя: Лукас.
АВТОР. Шайка Хосе была невелика, но составлена из людей, верность и решительность которых были испытаны. Об искусстве его стрелять из ружья рассказывали чудеса. Сидя на лошади, пущенной галопом, он попадал в ствол оливкового дерева на расстоянии в пятьдесят шагов. Тому, кто его выдаст, было обещано двести дукатов... Но все же несколько отвлекаюсь...
КАРМЕН. На корриде я сидела близко, как знатная дама. Это торреро Лукас меня устроил. Можно было разглядеть все! Панталоны на нем табачного цвета. Куртка на нем сверкает, как раскаленные уголья! Галуны, золотое шитье, золотая парча, золотая бахрома, золотом обшиты карманы, золотом обшит плащ, галстук красный, пояс красный, шляпа черная...
АВТОР. Должен сознаться, когда я в первый раз попал в мадридский цирк...
ХОСЕ. Лукас. Это имя стало мелькать все чаще, но я и тогда не придал этому значения.
АВТОР. ...я думал, что не вынесу вида столь щедро проливаемой крови.
Я боялся, что расчувствуюсь и покажусь смешным трактирным завсегдатаям...
КАРМЕН. В одной руке мулета, в другой шпага! И направляется прямо на рога! Бык балдеет от такой дерзости. А Лукас еще топнул ногой. Это чтобы зверь бросился на него...
АВТОР. За время моего пребывания в Испании я не пропустил ни одного боя. И со стыдом признаюсь...
КАРМЕН. И вот бык ринулся! Рога прямо скользнули по его одежде, я видела своими глазами! Но он только откинулся назад. Оле!.. Бык снова на него! А этот Лукас все проделывает свои штучки с мулетой!
АВТОР. ... со стыдом признаюсь, что бои со смертельным исходом я предпочитаю тем, где быков только раздразнивают.
ХОСЕ. Запрещаю тебе таскаться в цирк!
КАРМЕН. Смотри! Когда мне запрещают, я делаю назло!
ХОСЕ. Я предупредил!
АВТОР. Кстати, этот Лукас был из средних торреро. Не так давно мне посчастливилось увидеть знаменитого Франсиско Севилью, так тот...
ХОСЕ. Мне сказали, что тебя с этим Лукасом видели в торговой лавке!
КАРМЕН. Больше слушай сплетни!
ХОСЕ. Откуда тебе известно, как зовут его лошадь и во что ему обошлась вышитая куртка?
КАРМЕН. Ревнивцы смотрят в подзорную трубу! Тогда карлики превращаются в гигантов!
Хосе ударил ее.
АВТОР. Кстати, бой быков имеет свои законы совершенно так же, как их имеет дуэль. Так, например, матадор обязан поразить быка точно в то место, где загривок сходится со спиной. Удар наносится сверху вниз и ни в коем случае не снизу. Лучше тысячу раз умереть, чем ударить быка снизу, сбоку или с тылу. Правая рука, вооруженная шпагой, согнута на высоте головы – и! – можно наносить смертельный удар!
КАРМЕН. В тот же день отправляюсь в Кордову. Сижу на скамье у барьера. Это Лукас устроил мне место. Когда вышел его бык, Лукас сорвал с него кокарду и на глазах у всех поднес ее мне. Я тут же приколола кокарду к волосам.
ХОСЕ. Я узнал, что в Кордове бой быков. Скачу как сумасшедший.
АВТОР. Должен сказать, что ремесло торреро – вещь довольно опасная. За год двое или трое погибают. Если они не умирают на арене, то последствия ран...
ХОСЕ. На скамье у барьера вижу Кармен. Отлично. Выходит первый бык. Лукас срывает у быка кокарду и подносит ее моей роми. Зрители довольны. Лукас доволен. Кармен довольна. Прикалывает кокарду к волосам.
КАРМЕН. И бросается со шпагой вперед! В ту самую минуту, когда бык бросился на него!..
АВТОР. Хладнокровие этих людей в минуты грозной опасности заключает в себе нечто сверхъестественное. Пепе Ильо, к примеру, выходил к быку, имея на ногах кандалы. Жажда рукоплесканий...
ХОСЕ. Спустился с гор, пришел в цирк, где меня может узнать любой и заработать на мне двести дукатов! И все только для того, чтобы увидеть, как моя роми...
АВТОР. К слову, цирки существуют почти во всех значительных городах Испании. Сами здания отличаются очень простой архитектурой. Обычно это...
КАРМЕН. Толчок был страшный! Бык поднял его на один рог, откинул от себя и хотел броситься еще раз!.. И вот Лукаса уже несут с арены.
ХОСЕ. Бык отомстил за меня! – думаю. Но ошибся!
АВТОР. Необходимо отметить, мадридский цирк вмещает около семи тысяч зрителей. Сидят здесь на деревянных или каменных...
ХОСЕ. Отправляюсь в дом, куда должна вернуться моя роми. Просидел полночи тихо. Потом заснул. Приснилось: она лежит рядом, голова на подушке. Попросила попить. Дал ей воды. Попила, засмеялась. У меня покатились слезы. Стал говорить ей: "Это могло бы быть! Это могло бы быть!" Проснулся, потрогал щеку – слез нет.
КАРМЕН. Видела тебя в цирке.
ХОСЕ. Мне надоело убивать твоих любовников. Я убью тебя.
КАРМЕН. Я всегда знала, что ты меня убьешь. В тот день, когда я тебя в первый раз увидела, я как раз, выходя из дому, повстречалась со священником.
ХОСЕ. Посадил ее на коня, позади себя. Ехали всю ночь. К утру остановились в пустынном ущелье.
КАРМЕН. Это здесь?
ХОСЕ. Я оставил ее одну, ушел далеко, лег на траву и лежал целый день. Я надеялся, что она убежит. Она могла взять моего коня и ускакать! Тогда бы ничего не произошло... К вечеру возвращаюсь – нет, не убежала. Осталась... Дай мне спасти тебя! И самому спастись!
КАРМЕН. Ты мой ром, ты вправе убить меня.
ХОСЕ. Мы могли бы быть вместе! Мы могли бы быть вместе! Это могло бы быть!
КАРМЕН. Нет!
ХОСЕ. Придет время и стареть...
КАРМЕН. Нет!
ХОСЕ. Старость – это не страшно, если вместе.
КАРМЕН. Нет!
ХОСЕ. Не зови смерть, не зови!
КАРМЕН.
Пустыня осталась,
Немолчное сердце,
Источник желаний,
Иссякло.
Пустыня осталась.
Закатное марево
И поцелуи
Пропали.
Пустыня осталась.
Умолкло, заглохло,
Остыло, иссякло,
Исчезло.
Пустыня осталась...
ХОСЕ. В последний раз!
КАРМЕН. Нет. Нет. Нет.
ХОСЕ. Тогда я ударил ее ножом. Два раза. После второго раза она упала.
АВТОР. Затем он вскочил на коня...
ХОСЕ. Нет. Два часа я еще просидел над нею. У нее не мертвело лицо! Она лежала, повернув голову, словно для того, чтобы видели: она была спокойна!
АВТОР. Она еще бежала, а я уже набегался. Осенний марафон. У нее был некомпенсированный порок сердца. Надорвалась...
Лежала наискосок, поперек кухни, повернув лицо к двери, словно для того, чтобы было видно: оно спокойное.
