Текст книги "Две стрелы"

Автор книги: Александр Володин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Уж посвященный в воины, но мальчик!

От страха спрятался в кустах, дрожит,

и вместе – куст дрожит листочком каждым.

Тогда со мною это и случилось.

Я повернулся и швырнул колчан.

И долго шел куда глаза глядят.

В тот миг я не испытывал стыда,

не думал ни о чем еще тогда...

– Но теперь все это уже не имеет значения. Если ты не будешь жить, все перестанет иметь значение.

И неудачи, и удачи,

и развлечения вечерние,

и плачу я или не плачу

перестает иметь значение.

И неба светлое свечение,

и речек сильное течение

перестает иметь значение,

перестает иметь значение...

Ушастый обнял ее, и они лежали на земле. Она хотела стать его женой сейчас, здесь, пока он жив. В пещеру заглянул Долгоносик.

– Ушастый! Кто с тобой?

– Никого нет! Никого нет! – воскликнула Черепашка. Долгоносик влез в пещеру.

– Как никого? Ты здесь.

– Я здесь все время, так что ты давно уже виноват. Уйди отсюда!

– Ушастый, зачем ты меня подводишь? – укорил Долгоносик.

– Да, да... Мы его подводим...

– Не прогоняй меня, милый! – попросила Черепашка.

– Но мы его подводим, милая!

– Может быть, мы с тобой говорим в последний раз. Что тебе важнее?

– Конечно, говорить с тобой в последний раз!

Долгоносик страдал.

– Не имею права оставить пост.

– Скажи ему, милый!

– Но с другой стороны, милая. Если он уйдет с поста, ему придется отвечать!

Черепашка

Ушастый мой! Что сделал ты со мной!

Не став невестой, сразу стать вдовой!..

Она поднялась, дала пощечину Долгоносику, потом дала пощечину Ушастому и ушла, не оборачиваясь более.

Стоял туман. Скалы вырастали прямо из тумана, словно висели в воздухе. Слышался плеск воды. Но и она была в белом тумане, и нельзя было понять, где кончается берег и начинается вода.

Долгоносик достал из-под шкуры глиняный кувшинчик.

– Погреемся?

– Выпьем и забудемся.

– Забудемся, и все будет в порядке. Они по очереди хлебнули настойки.

– Умирать страшно, – сказал Долгоносик. – Неизвестно, в кого потом превратишься. Вдруг в шакала. Или в змею.

– Это возможно.

– Мой тебе совет – беги, Ушастый!

– Но тогда получится, что я признал свою вину.

– Зато ты будешь жить. А здесь тебе не жить.

– Погреемся еще, – сказал Ушастый.

– Погреемся. Они выпили.

– Я маленький человек, меня можно не слушать. Но ведь Глава тоже тебе говорил: беги!

– Откуда ты знаешь, что он мне говорил? Ты подслушивал?

Долгоносик обиделся, смотрел на Ушастого с пьяной укоризной.

– Ты уж всех начал подозревать. Обижаешь. Тебе вот обязательно надо поставить себя выше других. Ты вот честный, а я хитрый. Ты вот смелый – "как это я убегу". А я вот трус, подбиваю тебя бежать. И во всем ты хочешь показать: вот какой я! Наконечники у всех круглые, а у тебя вот почему то плоские...

Ушастый взял его за голову и повернул к себе.

– Ты что? Ты что? – оторопел Долгоносик.

– Откуда тебе известно, какие у меня были стрелы?

– Про стрелы я сказал для примера. Дело не в одних только стрелах.

– Вот эти стрелы с плоскими наконечниками, когда ты их видел? Когда, когда?

– Мало ли когда, не помню.

– А ты припомни. Где, где ты их видел?

– Ну в праздник, в праздник я их видел, когда стреляли в цель.

– Ты не мог их видеть в праздник. Я насадил эти наконечники перед самым боем. Припомни, Долгоносик, поточнее, это очень важно!

Долгоносик разозлился.

– Да объясни ты мне попросту, в чем дело?

– Я тебе потом объясню, сначала скажи.

– Ну, когда все, тогда и я увидел, когда нашли убитого Длинного.

– Не мог ты, не мог ты их тогда увидеть!

– Почему? Почему?

– Потому что они были внутри, внутри!

– Где внутри, где внутри?

– Да в нем же, в нем, в Длинном!

– Когда же я, по-твоему, мог их увидеть?

Ушастый молча смотрел на него. Долгоносику показалось, что этот взгляд прошел сквозь него, сквозь камни пещеры и затерялся в лесу.

– Не пугай меня, не смотри так.

– Знаешь, когда ты мог видеть наконечники моих стрел?

– Когда?

– Перед тем.

– Перед чем?

– Перед тем, как Длинный был убит. Долгоносик согласился.

– Перед тем, перед тем, ты прав.

– Перед тем, перед тем, я прав. Ты мог увидеть их, если бы сам стрелял. Я задам тебе один вопрос. Не ты ли пристрелил Длинного?

– Какого Длинного?

– Того, того. Ведь может статься, ты в него и стрелял?

– Как же я мог стрелять, когда т ы в него стрелял?

– Да почему ты думаешь, что я в него стрелял?

– Да потому что стрелы-то были твои!

– Но ведь я их потерял!

– Ну и что...

– Значит, они могли попасть к кому угодно?

– Ну и что?

– Значит, они могли попасть и к тебе?

– Ну и что?..

– Значит, этими стрелами ты мог его и прикончить!

– Зачем мне твои стрелы! Что, у меня своих нет?

– А затем, чтобы на тебя не подумали. Долгоносик, после долгого молчания, проговорил:

– А тебе никто не поверит.

– Почему?

– Потому что все равно они с тобой покончат.

– Кто – они?

– Скоро узнаешь.

Тем временем начинался рассвет. Сначала засветился край неба, потом озеро, потом листва деревьев. Да так быстро, словно утро знало, что оно будет ясное и яркое, и торопилось показаться людям.

В селении уже не спали. Кто на каменной наковальне отесывал кремень, кто рубил мясо костяным топориком. Женщины и дети собирали земляные орехи.

Глава рода вышел из жилища и стоял, щуря на солнце единственный глаз. Жалко было отрывать людей от дела, но надо.

Глава махнул рукой вдове, она нетерпеливо закричала:

– Со-вет! Со-вет!

Люди оставили свои дела и двинулись на поляну.

Толкаясь, втираясь поближе, они усаживались полукругом. Глава открыл совет.

– Красноречивый, напомни людям, на чем мы остановились вчера.

– Дорогие сородичи! Напоминаю вам содержание вчерашнего совета. Ушастый безо всякой причины, лишь по собственной прихоти, лишил жизни нашего сородича. И вот давайте задумаем-ся, что начнется, если каждый из нас станет колотить людей направо и налево.

Красноречивый сделал паузу, давая людям время оценить это выражение.

– Направо и налево! – хихикнул кто-то и изобразил, как он стукнул своего соседа справа, а потом слева.

– Направо и налево! Ха-ха-ха!

– Направо и налево, ха-ха!

Теперь уже все колотили воображаемыми палками направо и налево и хохотали, утирая слезы и восхищаясь Красноречивым.

– Ну, скажет!

– Направо и... Ха-ха-ха!

– И налево!

– Именно направо и налево, – заключил Красноречивый, глядя на Ушастого. – Предлагаю лишить его жизни, так же, как он лишил жизни моего друга.

– Смерть за смерть! – воинственно закричали воинственные.

Ушастый встал.

– Я хочу сделать важное заявление.

– Потом, потом, – отмахнулся Человек Боя.

– Но я хочу сказать! – крикнул Ушастый.

– Но он хочет сказать! – крикнула Черепашка. Человек Боя был уже раздражен.

– Ты сказал все.

– А я хочу последнее слово!

– А он хочет последнее слово!

– Если самое последнее слово, тогда можно, – разрешил Человек Боя.

– Если последнее слово, пускай говорит, – рассудили люди.

Когда стало тихо, Ушастый сказал:

– Этой ночью я узнал, кто убил Длинного. Люди снова всполошились.

– Как ты мог узнать, кто убил Длинного, когда ты сам убил Длинного?

– Сам убил, а говорит, что убил не он, а кто-то другой!

– Ведь два человека не могли убить – и ты и кто-то другой. Значит, ты хочешь сказать, что якобы убил кто-то другой? А сам ты якобы не убивал?

– Кто же, по-твоему, убил? – спросил Глава.

– Я не хочу называть его. Пусть наберется смелости, встанет и признается сам.

Никто не встал.

Человек Боя подтянул на себе скрещенные кабаньи ремни.

– Может быть, голова моя не имеет никакой цены. Поэтому я и готов сложить ее на поле боя... Может быть, другие головы нужнее, нежели моя. Но я дорого отдам за свою голову. Не одной головой враг заплатит за мою голову.

Мужественное лицо его горько передернулось.

Красноречивый успокоил его.

– Не говори так, твоя голова нужна нам. Твоя голова дороже многих и многих голов. Твоей головой гордится наш род, побольше бы таких голов...

От волнения он не мог продолжать.

– Тогда объясните мне. Кого мы здесь слушаем, проводим время. Ушастого слушаем. Вы посмотрите на свои уши и посмотрите на его уши.

Люди стали трогать свои уши и разглядывать уши соседей.

– И вот такой человек сидит здесь в самой середине, а мы вынуждены сидеть вокруг и на него смотреть. Красноречивый, развей мою мысль.

Красноречивый грустно уточнил:

– И это относится, к сожалению, не к одному только Ушастому. Действительно, обратите внимание, как мы сидим. Оглядитесь, оглядитесь, это интересно.

Все огляделись.

– Заяц с леопардом, гусеница с бизоном, все вперемешку, вот как мы сидим. Казалось, это пустяк? На лучших местах я хочу видеть лучших воинов и охотников. А те, кто всегда пробавляется за счет других, – их место там, позади, чтобы лица их терялись в тумане.

Глава прервал его.

– Это отдельный вопрос. Сейчас нам его не решить. Однако, Красноречивый возразил:

– Этот вопрос решить нетрудно. Кто чего достоин, тот там и должен сидеть.

С восхищением Человек Боя повторил:

– Кто чего достоин. Кто чего достоин. Прекрасное выражение.

– А кто решит, кто чего достоин? – спросил Глава.

– Достойнейшие, – красноречиво сказал Красноречивый.

Человек Боя повторил:

– Достойнейшие! Прекрасное выражение.

– А кто будет решать, кто достойнейшие? – спросил Глава.

– Достойнейшие и будут решать.

– То есть они же сами и будут решать? – с удивлением спросил Глава.

Люди были взволнованы. Старики забеспокоились за свои места у костра. Воинственные, в предчувствии благотворных перемен, шутя, попихивали соседей. Среди женщин завязалась ссора. Мальчишки начали драку.

Глава поднял руку, и склоки прекратились.

– К делу, родичи. К делу. Попытаемся все-таки разобраться, кто убил Длинного. Итак, на чем мы остановились. Ушастый попросил виновного сознаться. Но он пока не решается. Попробуем ему помочь. Женщины, вас я хочу спросить. Не обращались ли вы к Длинному с какой-нибудь просьбой?

– Да, мы обращались к Длинному, – сказала женщина, что была посмелей.

– С какой же просьбой?

– Мы ему сказали: "А ты все молчишь, Длинный. Все видишь, а молчишь", сказала другая.

– Что он на это ответил?

– Он ничего не ответил.

– Этим все и кончилось?

– Тогда мы сказали: "Значит, ты тоже считаешь, что одни могут быть сыты, а другие в это же время могут быть голодными?" – сказала третья женщина.

– Мы ему сказали: "А если человек постарел, значит он уже не человек?"

– Мы сказали: "Они только радуются, что ты молчишь. Потому что они боятся твоего слова". Человек Боя рассвирепел.

– Кто боится?

– Ты и боишься, – сказала храбрая женщина. – Мы Длинному сказали: "А то все думают, ты молчишь, потому что доволен".

– Что же он вам на это ответил? – спросил Глава.

– Он не сразу ответил. Сначала он молчал. Мы даже подумали, может он разучился говорить. А потом сказал: "Хорошо, будет совет – я им скажу". Но он уже не смог сказать. Потому что они его убили.

– Дело прошлое, – лениво проговорил Красноречивый, – но думаю, что к Длинному вы обращались напрасно. Все знают, как я ценил его красноречие. Однако, ни для кого не секрет, что к заботам нашего рода он был равнодушен. Он что говорил?

Необходимо ль твердым быть?

Необходимо ль честным слыть?

И надо ль голову сложить,

неправоту разоблачая?

Не знаю.

И надо ли, меня прости,

другим прокладывать пути,

чтоб легче было им идти,

когда в душе дыра сквозная?

Не знаю.

А не знаешь, так и молчи! Вот почему он молчал. Вот почему он перестал выступать на нашем совете. Вот почему, я бы так выразился, он стоял в сторонке и потирал руки, радуясь нашим бедам.

– Потирал руки. Потирал руки. Прекрасное выражение, – поощрил его Человек Боя.

– Но все же он согласился выступить, – сказала белокурая женщина.

– Смотри-ка, – рассмеялся Человек Боя, – Тут был целый заговор, а мы ничего не подозревали.

– Подозревали вы, – сказала смуглая женщина. – Длинный сам предупредил тебя, что выступит в совете.

– Что-то было, но я не придал этому значения.

– Нет, ты придал этому значение, – вскричал Ушастый. – Я хочу при всех поговорить с Долгоносиком.

– А?.. – встрепенулся Долгоносик.

– Долгоносик. Давай повторим наш ночной разговор.

– Мы ни о чем не говорили. Может быть, ты что-то говорил, а я ничего не говорил.

– Я спросил тебя: "Долгоносик, не ты ли убил Длинного?"

– А я сказал: "Ты что, рехнулся?"

– Нет, ты не ответил на этот вопрос. Ты сказал: "Они тебя все равно прикончат". Я спросил: "Кто – они?" А ты сказал: "Скоро узнаешь".

– Я ничего не говорил, – Долгоносик прижал дрожащие руки к груди. – Я ничего не говорил!

– И вот теперь я узнал, кто они. Ушастый показал на Человека Боя.

– Это он надоумил тебя убить Длинного?

– Нет! Нет! Нет!.. Я ничего ему не говорил! Я не виноват! Он сам догадался!

Человек Боя сказал ему спокойно:

– А зачем ты выкручиваешься, Долгоносик? Смотри, как тебя запугали. Может быть, я не привык к обходным маневрам, может быть, я слишком люблю прямой удар противнику в лоб, – но раз они хотят сами, – говори, Долгоносик. Тебе стыдиться нечего. Да, прихлопнул ты несчастного. Но ради чего? Только ради порядка и справедливости.

Ушастый бросился к Долгоносику.

– И ты молчал, когда меня обвиняли в убийстве! Ты молчал, когда меня хотели лишить жизни! Ты же был друг мне!

Черепашка оттащила Ушастого от Долгоносика, обняла его.

– Ушастый, я думала, что ты убил его из-за меня... Но если не ты убил, то еще лучше! Зато мы будем жить! Человек Боя с отвращением пророкотал:

– Нельзя ли отложить все это? Совет же идет. Но Ушастый и девушка не разъединялись. Они стояли вместе, не все слыша, что говорилось вокруг. Глава попросил:

– Расскажи нам, Долгоносик, зачем ты это сделал?

– Я боялся.

Человек Боя передернулся от презрения к нему.

– Чего ты боялся?

– Кого ты боялся? – спросил мягко Глава. Долгоносик молчал.

– Не стесняйся, объясни нам. Каждый человек чего-нибудь боится. Некоторые боятся темноты. Ты боишься темноты?

– Боюсь, – признался Долгоносик.

– Духов, скажем, боятся все. Ты боишься духов?

– Боюсь, – признался Долгоносик.

– А вот Человек Боя. Его ты боишься? – Долгоносик долго молчал, потом крикнул:

– Я не виноват!

– А кто виноват? – спросил Глава.

– Пускай я виноват. Но не один я виноват! Я маленький человек. Разве я сам решился бы на это? Разве я сам посмел бы это сделать? Однажды Человек Боя позвал меня и угостил рыбой...

– Мы слушаем тебя.

– С этих пор я стал к нему заходить. Мы разговаривали с ним, как друзья. О том, о сем.

– Точнее.

– О том, что пришла пора жизнь изменить. Но однажды он сказал, что наши разговоры кто-то передал Длинному. И теперь Длинный грозится выступить с речью на совете и опозорить меня.

Почему же тебя? Тогда уж вас обоих.

– Меня опозорить проще, чем кого-нибудь другого. Хотя я только поддакивал и не говорил ничего такого... И тогда Человек Боя мне посоветовал: хорошо бы прикончить Длинного. Но я сказал – не могу решиться. Но он засмеялся и сказал, что на меня никто не подумает. И дал мне чужую стрелу.

Глава обратился к Человеку Боя:

– Ты советовал ему убить Длинного?

– Советовал, советовал.

– Зачем?

– Старый дурак стал на нашем пути. Пришлось его убрать.

Люди были в смятении. Они неясно еще понимали, что происходит. Они еще не решались осудить тех, кто убил. Но уже с опаской отползали от Человека Боя. Только воинственные были спокойны, словно их ничего не касалось. Они ждали своего часа.

Долгоносик бросился к Человеку Боя.

– Но я отказывался! Скажи им, что я не хотел. Ведь я говорил: "Может быть, не надо!" Человек Боя покачал головой.

– С кем связался, а? С кем связался! Вдова накинулась на Долгоносика:

– Как ты мог убить моего мужа и не подумать о его жене!

– Я в это время думал о другом.

– А теперь я осталась одна. Ты знаешь, что такое одинокая женщина? На твоем месте порядочный человек женился бы теперь на мне.

– Не суетись, женщина, – остановил ее Глава. Долгоносик вдруг вскричал:

– Нет, дорогая вдова! Нет, дорогие сородичи! Я вижу, вам хочется всю вину свалить на меня. Всегда, дорогие родичи, я был среди вас самый тихий, самый жалкий. Всю жизнь вы смотрели на меня сверху вниз.

И вот вы сидите, полные собою!

Переполненные до краев собою!

И вот вы смотрите на меня

и сравниваете с собою,

а я, никудышный, стою перед вами,

подавленный вашей важностью,

полнотой и переполненностью собою,

и оправдываюсь перед вами,

и смешу вас своим ничтожеством

и своей несообразностью ни с чем!

И все же. И все же, прошу вас выслушать еще одного человека. Может быть тогда вам станет еще смешней... Ходок!

– В чем дело? – рассеянно спросил Ходок.

– Расскажи им, откуда взялась вторая стрела.

– Значит, ты выпустил не одну, а две стрелы.

– Одну я выпустил, одну. А другую выпустил ты! Ходок повернулся к женщинам.

– Ничего не знаю, ничего не понимаю.

– Клевета, клевета, – поддержали Ходока женщины. – Ты, Долгоносик, если сам виноват, зачем на других наговариваешь?

Глава жестом остановил женщин.

– Ходок, объясни-ка нам, как было дело.

– Не было дела! Не было! Ничего не было. Человек Боя брезгливо передернулся.

– Не трясись, Ходок. Веди себя достойно, на тебя смотрят женщины.

Ходок бросил взгляд на женщин. Да, они смотрели. Тогда он словно увеличился в размерах и заговорил:

– Хорошо. Было! Не отрекаюсь и горжусь этим. Да, Человек Боя пригласил меня в гости. Да, ели рыбу. Да, говорили. Говорили, что добычу делят не по заслугам, а как попало. И я согласен с этим. Что делать, например, человеку, если он пользуется популярностью среди женщин? Их надо угостить, разве не так? Не говоря уже о том, что после этого вообще появляется аппетит. Мне нужно больше мяса, чем другим!

Глава прервал его:

– О Длинном расскажи.

– Да, потом зашла речь о Длинном. Да, Человек Боя открыл мне на него глаза. Оказывается, этот Длинный – он был шутник. Он подшучивал надо мной! Ничто так не роняет мужчину в глазах женщины, как неуместная насмешка. И есть законы чести, наконец! Да, я получил чью-то стрелу. Чья – не интересовался. Да, я пригласил его жену к себе, чтобы Длинный остался один, и не было свидетелей. И пронзил его этой стрелой. И не считаю себя виноватым. Женщины опять заступились за Ходока.

– Его можно понять.

– Можно, можно понять...

– Да и зачем его наказывать, – сказала вдова, – если он наказывает сам себя. Посмотрите, во что могут превратить человека беспорядочные связи!

– Мне трудно, но я не жалуюсь.

– Это и привлекает к тебе сердца женщин, – нежно проговорила вдова.

– Ты опять суетишься, – прервал ее Глава.

– Я пострадавшая, я имею право. Если бы он женился, ему сразу стало бы легче. Женщины заволновались.

– Нельзя пользоваться тем, что человек попал в беду! Нехорошо!

– Я бы оставила ему свободу. Я бы разрешила ему гулять с девушками по лесу.

– Помолчи, – попросил Глава. – Родичи! Произошло заранее подготовленное убийство. Выяснилось, что в нем участвовало два человека. И, значит, наказание понесут двое.

– Нет уж, дорогие мои, – восстал Ходок. – Только не двое. Не хотелось бы беспокоить такого человека, как Красноречивый, но придется. Красноречивый! Скажи нам несколько слов.

Красноречивый ответил сдержанно и красноречиво:

– Считаю, что у обоих были серьезные причины, и прошу оказать им снисхождение.

– Заодно попроси снисхождение себе! – воспылал Ходок.

– Может быть, я виноват в том, что недостаточно ценил Длинного при жизни. Но больше – ни в чем.

– Нет, ты достаточно ценил его. Ты боялся его!

– Чего я мог бояться?

– Ты боялся, что он переспорит тебя на совете.

– Он никогда бы меня не переспорил. Потому что, правда на моей стороне.

– Зачем же ты уговаривал его не выступать, Красноречивый?

– Ради его же блага, бабник.

– Значит, ты знал, что ему грозило?

– Ему грозило стать посмешищем. – Глава сказал Ходоку:

– Подожди. Пусть Красноречивый скажет, что ему ответил Длинный.

– Длинный плюнул мне в правый глаз. Единственное, что ему оставалось, когда не хватает запаса слов. Но я ему на это возразил: "Длинный, а дурак".

– А тебе не захотелось отомстить ему?

– Но я же отомстил! Мое оружие – слово. Дорогие родичи! Я, в конце концов, отказываюсь понимать. Было же две стрелы: одна стрела Ходока, другая стрела Долгоносика. Ходок, видимо, намекает, что в этом убийстве участвовал и я. Но где же тогда третья стрела?

– Ты промахнулся, слепая курица! – расхохотался Ходок.

Глава попросил:

– Покажите нам, где это произошло.

Ходок быстро пошел к лесу. Все поднялись и, боясь отстать, бросились за ним. Обошли ржавое болотце, пробрались через петли ползучих растений.

Здесь было сумрачно. Странные листья, как бледные лампы, светились в скрещении ветвей.

Люди сгрудились, не решаясь подойти к месту убийства. Дети замолкли.

– Предположим, я – Длинный, – сказал Глава. – Я поговорил с Ходоком. Теперь Ходок, где ты в это время стоял? Ходок занял свое место за стволом дерева.

– Долгоносик, где в это время был ты? Долгоносик стал за стволом другого дерева.

– Красноречивый, займи свое место.

– Какое место? Какое место? Меня тут не было! – Ходок показал:

– Он там стоял. И Длинный шел как раз в его сторону.

– Стань туда, – сказал Глава.

– Хорошо, я стану, но меня здесь не было.

Человек Боя наблюдал за этим со стороны, усмехаясь. Глава сказал:

– Итак, вот Длинный идет в твою сторону. Медленно зашагал к Красноречивому. Все ближе. Как вдруг тот закрыл лицо руками и закричал:

– Хорошо, я сознаюсь!.. Но не полностью. Мы стреляли одновременно. Но я не успел натянуть тетиву, как Длинный вдруг упал. И превратился в труп.

Глава обратился к людям.

– Дорогие родичи! Теперь нам известны все, кто повинен в гибели Длинного. Почти все. Нам предстоит решить, какую кару они заслужили.

Но тут Человек Боя, перебив его, пророкотал:

– Может быть, по моему лбу слишком много лупили дубинками враги, и он перестал соображать. Может быть, я гожусь только на то, чтобы отдать за вас жизнь молча. А говорить мне не положено. Тогда растолкуйте мне; что происходит. Второй день нам тычут этого Длинного. А что Длинный! Он хотел стать на нашем пути к обыкновенной справедливости. Однако, нашлись среди нас люди, которые ему помешали. И вот, вместо того, чтобы воздать им почести, мы обвиняем их! Как будто они совершили преступление! Что, Друзья, разве не так?

Воинственные зычно закричали:

– А то нет!

– Довольно уж!

– Хватит уж!

– Пора уж!

Черепашка запричитала:

Оборотни!

Не морочьте нас!

Простодушные,

простецкие,

непорочные!

Оборотни

с улыбочками безобидными!

Заклинаю вас!

Незаметные,

станьте видными!

Оборотни,

нам в глаза светло глядящие!

Ящерицы!

Обернитесь

ящерами!..

Красноречивый в страхе забормотал:

– Чур меня... Чур меня... Нечего заклинать, нечего!

– Здесь наводят порчу на людей! Возьмите-ка ее! – распорядился Человек Боя.

Двое воинственных направились к Черепашке, но Ушастый бросился на них, и они покатились по земле.

– Так вот для чего ты берег своих молодцов! – ошеломленно крикнул Долгоносик. – Наше дело было убрать Длинного, а они чистенькие, они вступают в игру теперь!

– Этого тоже взять, – велел Человек Боя.

Двое воинственных направились к Долгоносику, но он побежал от них, увертываясь. Началась оголтелая жестокая драка.

Глава поднял руку, но на него не обращали внимания. Тогда он выхватил кого-то из свалки, повернул к себе.

– Меня стукни. Меня! Хлобыстни! Врежь мне по глазам! Хрясни меня по шее! Сорви на мне злость, сразу станет легче!

Выхватил одного за другим, кричал:

– Укуси меня! Кусай! Какие клыки у тебя острые! Откуси мне ухо! Перегрызи мне глотку!.. А это кто же? Девушка! Крепкие у тебя, оказывается, когти. А ты – меня! Меня! По роже моей старой! Интересно же, – будет о чем рассказать!

Люди расползались, разбредались. Драка иссякала.

– Раздор и склока. Раздор и склока... Это конец.

– Нет, старый, сказал Человек Боя. – Это не конец. Это начало... Подойди, юноша.

Один из воинственных, смущенно улыбаясь, подошел.

– Вчера в лесу на него напал тигр. А у него в руках была одна рогатина. И он победил, одержал победу над полосатым! Вот какие люди нам нужны. Вот кому первое место и на совете, и у костра! Потом станем лелеять никчемных и бесполезных. Потом, это я тебе обещаю. Но пока пускай они потеснятся.

– Пускай потеснятся, – поддержали Человека Боя воинственные.

– Пускай потеснятся!

Мы видели этих людей и раньше, но что-то изменилось в них. Как будто выросли подбородки, как будто укоротились лбы.

Ушастый встал перед Человеком Боя.

– Значит, ты считаешь, что одни могут быть сыты, когда другие голодны, так тебя понять?

– Да, Ушастый, ты смышленый парень.

– И значит ты считаешь, что свирепость – это для человека самое главное, так, да?

– Да, я Человек Боя, для меня это самое главное.

– А тех, кто не так свиреп, надо уничтожить. Так, да?

– Да, приятель, бесполезных полезно уничтожать.

– А помнишь ли ты, что если луна увидит кровь человека, пролитую его сородичем, то этот сородич должен умереть?

– Сначала ты умрешь, Ушастый.

Две стрелы просвистели в воздухе. Они поразили Ушастого в спину.

Вскрикнули женщины, толпа угрюмо вздохнула, и стало тихо.

Черепашка бросилась к Ушастому, вгляделась. Боясь понять, что произошло, она села на землю, радом с ним.

– Надо было увести тебя отсюда. Я не смогла, прости меня. Прости меня. Прости меня.

Глава рода, опираясь на палку, подошел к обожженному стволу дерева. Снял со лба повязку – знак своего звания – и повесил на сук.

– Пора уходить, – сказал он.

Человек Боя приблизился к нему, проговорил севшим вдруг голосом:

– Не уходи, старый. Не оставляй нас. Самый большой костер мы будем раскладывать тебе. Не думай, отец, что я все забыл. Ты хром из-за меня. Твоя нога спасла нам жизнь...Да, отныне мы пойдем новой дорогой, но мы пойдем вместе с тобой.

– Нет, друзья мои, – отвечал Глава. – Не я поведу вас этой дорогой. Вы уже пошли по ней. Я давно уже стою в пыли, поднятой вашими ногами. А кто теперь будет вместо меня, он скоро объявится. Приготовь свою речь, Красноречивый. Когда ты успеваешь собраться с мыслями, ты говоришь особенно красноречиво. Я иной раз завидую твоему умению. И тебе, Ходок, можно позавидовать. Ни на кого не прольется столько счастья, сколько на тебя. Как на глухого – птичий щебет. Как на слепого – свет солнца. А тебя, вдова, не знаю чем утешить. Поплачь, это помогает. Ты перед всеми унизилась, теперь едва ли кто-нибудь захочет жениться на тебе. Никто не узнает, как ты красива, когда купаешься в озере. Красивее юных девушек. Плачь. Едва ли кто-нибудь испытает гладкость твоей кожи, ласку твоих рук. Перед тобой, Черепашка, я не виноват. Я говорил Ушастому: уходи. Он не захотел.

А я иду. Пора, пора идти.

Мне кажется, что ухожу не я,

а вы идете. Нам не по пути.

Желаю я тебе, моя семья,

нестрашных горестей, нетяжких бед...

Я здесь остался.

Я смотрю вам вслед.

Люди опустились перед ним на колени. Вдова плакала. За ней заплакали другие женщины. Глава заковылял прочь.

Красноречивый

Военачальник! В этот трудный час,

в час, выражаясь проще, грозовой,

ты лучший здесь, ты первый среди нас.

Прости меня, ты должен стать Главой.

Человек Боя

Клянусь, друзья, грядущею победой...

Долгоносик

Нет, будущим ты не клянись. Оно

позором этих дней осквернено.

Человек Боя

Кто там опять? Все тот же Долгоносик?

Долгоносик

Да. Долгоносик! Жить в постыдном страхе

перед тобою – то же, что не жить.

Человек Боя

Зачем же в страхе? Что с тобою, брат?

Иная мне рисуется картина:

как пчелы, что на всех цветах сбирают

их сладкий сок, мы, рот набивши медом,

летим в свой улей и, подобно пчелам...

Долгоносик

Встречаем смерть в награду за труды!

Уже две жизни только за два дня

тебя своею кровью запятнали.

И может быть, через одно мгновенье

тебе на душу тяжко ляжет третья.

Человек Боя

Чья же это жизнь?

Долгоносик

Моя, вот в чем беда.

И – в спину, в спину, вам не привыкать...

Он повернулся, чтобы уйти, но две стрелы, просвистев, поразили его в спину.

Человек Боя (в ярости)

Кто там стрелял? Связать и наказать!

Неужто недостаточно убийств?

Неужто не настало время мира,

покоя и порядка в нашем роде?

Черепашка

Нет, не настало! И не будет больше!

Человек Боя

С почетом должным схоронить обоих.

Голосованье и гулянье – завтра.

Он хотел было уйти к себе, но вдруг быстро, как животное, обернулся и присел в страхе:

– Что?!

Люди стояли, пригнувшись, готовые нападать или спасаться. Смотрели на Человека Боя тревожно.

Просвистела стрела. Он быстро, по-звериному присел и увидел, как люди стоят, глядя кто куда.