Текст книги "Портрет (СИ)"
Автор книги: Александр Мист
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Трамвай медленно грохотал по заснеженной улице. От мороза на окнах появились узоры, улицу почти не было видно.
Артем вышел на пустой залитой зимним солнцем остановке, где не был почти две недели. Новогодние праздники он проводил дома, с семьей. Парень направился к высокому серому зданию, которое уже было родным, хотя и не стало любимым. У крыльца, с сигаретами в руках, стояло несколько человек. Одного – соседа по блоку, старшекурсника – Артем узнал. Парни поздоровались, сопроводив пожатие рук кивком головы, и Артем прошел мимо.
– Эй, Артем! – окликнул знакомый. Парень немного удивился и обернулся. – А ты слышал... новости?
Артем глубоко вздохнул перед ответом и слегка нахмурился.
– Да. Слышал. Я знаю, что произошло.
– Ладно. – парень кивнул, посмотрел Артему прямо в глаза и серьезным тоном продолжил. – Зайди лучше сначала к коменде.
Конечно, он уже знал, что произошло. Сейчас ведь новости разлетаются очень быстро. Нельзя не заметить полицию и скорую перед входом, людей в форме на одном из пятнадцати этажей и коменданта, маленькую добродушную женщину, которая помнит практически всех студентов в лицо, с красными глазами и трясущимися руками. В общежитии оставалось всего несколько десятков жильцов, но они быстро распространили информацию. Вот и одногруппник Дима сообщил Артему раньше, чем появились официальные новости.
Утром седьмого января его соседа по комнате нашли мертвым. Дверь была открыта настежь, и уборщица увидела на узорчатом линолеуме безжизненное тело. То ли сердце, то ли еще что – пока не известно. Несчастный случай. Жуткая смерть в одиночестве среди молчаливых стен и закрытых дверей пустых комнат.
Парень зашел внутрь и направился прямиком в администрацию. Его переселили, и это он тоже знал, и даже знал куда. Дима уже договорился. В кабинете заведующей пахло ромашковым чаем и корвалолом, а сама она постарела на несколько лет. Артем вышел оттуда через несколько минут, держа в руках ключ от своего нового места обитания. На маленьком пластмассовом брелке аккуратно выведено число 97. Теперь предстояло в последний раз вернуться в старую комнату и забрать оттуда вещи.
«Артем! Когда приедешь, СРАЗУ же зайди в администрацию. Н. В.»
Парень снял с двери записку и смял ее. Еще с минуту постоял в нерешительности, и вошел в комнату.
Все было так же, как и раньше. Кажется, ничего не изменилось в этой комнатке три на четыре с дешевыми бежевыми обоями, двумя старыми ржавыми кроватями и покосившимися тумбочками. Вроде бы. Артем повесил куртку и сел на свою кровать. Было тихо, абсолютно тихо.
– Мертвецки тихо, – усмехнулся было Артем, но быстро добавил шепотом: – Так себе шуточка.
Он оглядел комнату. На полке стояла посуда, на тумбочках – книги, тетради, на небольшом столе отливал металлическим блеском чайник и простая настольная лампа. На канцелярских кнопках на двери висело несколько зарисовок и набросков руки покойника. Две недели назад Артем его видел, с ним разговаривал, живым, веселым и здоровым. А теперь его нет.
Время будто застыло, и парень несколько минут сидел, не издавая ни звука. Ничто в комнате, даже во всем блоке, не издавало ни звука. Холодок пробежал по его спине, тишина была невыносима.
– Ладно, хватит сидеть. – вставая, громко сказал он. – Надо собирать вещи.
Артем вытащил одежду и обувь, потом открыл тумбочку и увидел большую цветную тетрадь соседа.
Несколько секунд он в замешательстве смотрел на нее, и холодная тишина окружила его. Артем плюхнулся на кровать и открыл тетрадь. С первой страницы на него смотрел портрет незнакомого парня. На карандашном рисунке выделялись яркие зеленые глаза. Он перевернул страницу. Текст начинался с даты: шестое января. По спине Артема вновь пробежали мурашки: запись сосед сделал перед смертью.
"Пару дней назад, заварив чаю, часов в десять вечера вышел проветриться на балкон. Народу никого, тишина, даже машин нет. Только у дома напротив на скамейке сидела парочка: в тени я увидел яркую желтую женскую куртку. Над ней, весь черный как тень, нависал худой парень. Я наблюдал за ними довольно долго, наверное, минуты две-три, а они все сидели и не двигались. Уже начал переживать, живые ли они вообще, как парень резко развернулся и уставился на меня. Повернулся именно к моему балкону, будто почувствовал взгляд. Я отвернулся, скользя взглядом по темной улице. Ничего интересного. Краем глаза снова посмотрел на парочку. Парень все так же пристально смотрел на меня, только теперь стоял ближе. С фонаря на него стекал теплый желтоватый свет, так что я мог разглядеть его получше. Он был во всем черном, с черными, как сама ночь, волосами, и белым лицом. Даже в желтом свете оно было холодным, цвета далекой безжизненной Луны. Думаю, у живых людей в принципе не может быть такого бледного лица. Я вернулся в комнату, плотно закрыв шторы.
Было жутко. Еще несколько раз выглядывал на улицу, но никого не видел. Кое-как уснул только часам к трем ночи.
Не зря говорят, что утро вечера мудренее. С утра первым делом я вышел на балкон. Солнечный свет меня окончательно успокоил, и я решил, что парень просто прикалывался. Конечно, с таким-то цветом кожи.
Да, тем утром я так подумал, а вскоре вообще выбросил из головы этот «прикол». Ненадолго, конечно.
Работал. Возвращался, как обычно, поздно вечером. В это время город уже засыпает, и на пустынных улицах окраины редко встречаются прохожие. А тут еще праздники. Вот и сейчас в трамвае тряслась всего парочка пассажиров. Я стоял у дребезжащего заднего окна, глядя через грязное стекло на пустые перекрестки и спящие дома. В тусклом свете фонарей я разглядел силуэт. Увидел его со спины, из далека, но узнал его. Почувствовал. Вдруг он остановился, обернулся и посмотрел на меня своим белым лицом. По спине пробежали мурашки, но я не отвел глаз. Трамвай, скрипя, повернул, и незнакомец исчез за темной хрущевкой.
Я выскочил на своей остановке и быстро пошел домой, иногда оборачиваясь. Сердце бешено стучало. Казалось, он преследует меня.
Минут двадцать стоял под горячим душем. Под звук льющейся воды я погрузился в свои мысли. Горячий пар окружал меня, отделяя от всего мира, защищая от холодной темноты . После некоторых раздумий я пришел к выводу, что парень просто шел от подруги домой. Как говорится, «почувствовал на себе взгляд», и обернулся.
В общем, я успокоился и пристыдил себя за беспочвенные страхи, и списал их на банальную усталость. Тем не менее, в окна я этой ночью не смотрел.
Проснулся рано, так и не выспавшись. Сон был тревожный. Я бежал в пустоту, а в небе светилась огромная холодная Луна.
Днем встречались с подругой. Рассказал и про эти странные события, и про сон. Она заверила, что это всего лишь совпадение, а из-за странной внешности он и запомнился так хорошо. В принципе, именно так я и считал. Услышав те же мысли от другого человека, я укрепил свою уверенность в это.
Позже, правда, она дала слабину. Возвращаясь домой, зашел в вагон метро, встал напротив дверей и увидел на станции все тот же знакомый силуэт. И опять стало не по себе: парень стоял и пялился на меня. До этого я не видел его так близко, а тут нас разделял всего десяток-полтора метров. Он разглядывал меня своими большими, какими-то серыми и тусклыми глазами; лицо вроде бы выражало и интерес, и каменное спокойствие, и даже какую-то радость, а вроде бы ничего не выражало. Гипнотический, завораживающий взгляд, от которого у меня заболела голова, заболел мозг, и я почувствовал усталость по всему телу. Во рту пересохло, все вокруг будто замедлилось, слилось воедино. Радужки в глазах наливались цветом, оживали, зеленея. Я, кажется, заметил едва уловимую улыбку – как у Моны Лизы.
Двери закрылись, вагон юркнул в темный туннель, спасая меня от этого кошмара. Наши взгляды наконец расцепились, но головная боль и усталость отступили не сразу. Я добирался до дома, постоянно оглядываясь и ища бледного незнакомца, но больше его не встречал.
До вечера. Потому что поздно вечером я снова встретился с ним.
Он стоял в нескольких метрах от общаги прямо напротив меня. Опять я будто был под гипнозом его ясных глаз. Он улыбнулся, а у меня разболелась голова. Он по-звериному оскалился, а я снова почувствовал усталость. Его глаза теперь как будто светились изнутри. Яркие, зеленые, нереальные, как и белая кожа, но живые, полные какой-то неведомой силы. Он закрыл глаза, и мне сразу полегчало, я резким движением закрыл окно шторами, и тогда он заговорил.
«Я все равно здесь, я тебя вижу, и ты это знаешь».
Тихий, но отчетливый голос прозвучал в моей голове. Спокойный и уверенный, твердый и успокаивающий.
Конечно, я понял. Понял, что той девушки уже точно нет в живых, что это... существо в обличье человека явно не шутит, не прикалывается, пользуясь своей безжизненной бледностью. Нечеловеческое существо с нечеловеческой внешностью.
И тут в дверь постучали. Как раз в таких случаях сердце уходит в пятки. Я думал, что упаду в обморок, надеялся, что упаду, но разум и тело, к сожалению, устояли. Я снова услышал голос, на этот раз не в голове, а за дверью. Он мягко приказал открыть ему, и я подчинился. Мне было страшно. Конечно! Все тело покрылось холодным потом. Но неведомая сила будто схватила, сжала этот страх, не давая мне сойти с ума, и эта же сила заставила меня открыть дверь. Я не хотел этого и желал, сопротивлялся и повиновался, сходил с ума и трезво мыслил. Увидев себя в зеркало, подумал, что такой же бледный, как и он. Чужой голос в голове моментально ответил: «еще нет, но скоро».
Гость оглядел комнату, рассмотрел рисунки на двери, плавно провел по ним кончиками пальцев и остановил руку на одном, снял и повертел в руках.
– Мне нравится. Это будет твой подарок для меня. – он повернулся и показал мне рисунок.
Это был портрет. Твой портрет.
Голова гудела, когда я смотрел в его светящиеся глаза. Они жили, пульсировали, горели. Глаза – зеркало души, а у этого существа было много душ. Чужих душ. Чужих жизней.
Он вежливо попросил набросать и его портрет, и я рисовал. Несколько часов, несколько раз переделывал, а он вырывал листы: ему не нравилось. Тогда он учтиво просил попробовать еще раз. Рука затекла, голова кружилась. Ночь уже давно вступила в свои полные права, когда я закончил. И тогда он приказал писать. Описать мою историю. Написать письмо тебе.
И вот, я почти закончил. Он сказал, что заберет твой портрет, а свой – оставит тебе. Это будет ваше знакомство.
Здесь очень холодно. И абсолютно тихо. Я сделал все, что он сказал."
Артем, весь потный, бледный, с открытым ртом сидел и боялся пошевелиться. Он плавно повернул голову и посмотрел на дверь. Вот чего не хватало в комнате. Вот что изменилось, его подсознание заметило пропажу сразу, но его сознание – только сейчас. Вместо своего портрета он получил другой, с яркими холодными глазами.
Ему стоило огромных усилий убедить себя, что это всего лишь плод воображения покойника, что его сосед сошел с ума и, вполне возможно, сам же и покончил с собой. От этих мыслей комната стала еще более жуткой. В воздухе помимо недавней смерти витало еще и безумие.
– Бред. – попытался сам себя убедить парень, но услышал в собственном голосе нотки страха.
Он глубоко вдохнул, резко встал и решительно подошел к балкону, схватил ручку и... остался стоять. Решительность ушла так же быстро, как и появилась – его рука, крепко сжавшая ледяной металл, вспотела, а ноги словно прилипли к старому узорчатому линолеуму. За тонким стеклом январское солнце освещало теплые живые крепости-дома, подсвечивало голые кроны деревьев, покрытые инеем. Он представил, что под балконом его уже ждет таинственный бледнолицый человек.
– Никого там нет. – тихо, но уверенно сказал Артем, и в этот раз ему удалось себя успокоить. Парень потянул скрипучую дверь и шагнул на балкон.
Никого. Свежий воздух и ласковое, хотя и слабое солнце сделали свое дело, и Артем успокоился окончательно. Закрыл глаза и просто стоял пару минут, потом вернулся в комнату, быстро собрал вещи и с превеликим удовольствием покинул и ее, и этот блок в целом.
Поднявшись на несколько этажей выше, он вошел в комнату 97. На миг, открывая дверь, он представил, как за ней увидит человека с белым лицом. Слава богу, не увидел. И слава богу, здесь чувствовалась жизнь: гудит старый холодильник, играет попсовая музыка и пахнет дешевым растворимым кофе.
Дверь балкона открылась, повеяло сигаретным дымом, и показался новый сосед Артема. Он не спеша вошел в комнату.
– Какие люди! Здорова, Темыч. – обрадовался хозяин, увидев Артема, а следом спросил, уже серьезно.– Как ты?
Артем открыл было рот, чтобы рассказать о бредовом письме, но тут же передумал. Вместо этого он пожал плечами:
– Нормально.
Дима понимающе кивнул, потом повернулся и подошел к подоконнику. Артем в это время снял куртку и искал свободный крючок в крохотном стенном шкафу.
– Знаешь, у меня кое-что есть для тебя.
– Да? И что же это? Надеюсь, виски? – пошутил Артем, и тут же осознал, что действительно не отказался бы выпить.
– И это тоже! – весело ответил друг, протягивая сложенный пополам лист бумаги. – Но тут кое-что полюбопытнее.
Артем посмотрел на лист, потом поднял глаза на друга, и, стараясь не выдать подступающий к горлу страх, спросил:
– Что это?
Одногруппник, не услышав страх в голосе, но увидев в глазах друга, смутился, удивился и даже немного напугался сам. Пока он соображал, что ответить, Артем взял лист и быстро развернул.
– Э-э, я нашел... – наконец начал отвечать Дима, но друг его уже не слышал. – ...На балконе...
Все вокруг стихло для Артема, стало холодно, а из памяти выскочили странные образы бледного человека с неестественными горящими зеленым огнем глазами. Он держал в руках свой исчезнувший портрет.
Трамвай медленно грохотал по заснеженной улице. От мороза на окнах появились узоры, улицу почти не было видно.
Артем вышел на пустой залитой зимним солнцем остановке, где не был почти две недели. Новогодние праздники он проводил дома, с семьей. Парень направился к высокому серому зданию, которое уже было родным, хотя и не стало любимым. У крыльца, с сигаретами в руках, стояло несколько человек. Одного – соседа по блоку, старшекурсника – Артем узнал. Парни поздоровались, сопроводив пожатие рук кивком головы, и Артем прошел мимо.
– Эй, Артем! – окликнул знакомый. Парень немного удивился и обернулся. – А ты слышал... новости?
Артем глубоко вздохнул перед ответом и слегка нахмурился.
– Да. Слышал. Я знаю, что произошло.
– Ладно. – парень кивнул, посмотрел Артему прямо в глаза и серьезным тоном продолжил. – Зайди лучше сначала к коменде.
Конечно, он уже знал, что произошло. Сейчас ведь новости разлетаются очень быстро. Нельзя не заметить полицию и скорую перед входом, людей в форме на одном из пятнадцати этажей и коменданта, маленькую добродушную женщину, которая помнит практически всех студентов в лицо, с красными глазами и трясущимися руками. В общежитии оставалось всего несколько десятков жильцов, но они быстро распространили информацию. Вот и одногруппник Дима сообщил Артему раньше, чем появились официальные новости.
Утром седьмого января его соседа по комнате нашли мертвым. Дверь была открыта настежь, и уборщица увидела на узорчатом линолеуме безжизненное тело. То ли сердце, то ли еще что – пока не известно. Несчастный случай. Жуткая смерть в одиночестве среди молчаливых стен и закрытых дверей пустых комнат.
Парень зашел внутрь и направился прямиком в администрацию. Его переселили, и это он тоже знал, и даже знал куда. Дима уже договорился. В кабинете заведующей пахло ромашковым чаем и корвалолом, а сама она постарела на несколько лет. Артем вышел оттуда через несколько минут, держа в руках ключ от своего нового места обитания. На маленьком пластмассовом брелке аккуратно выведено число 97. Теперь предстояло в последний раз вернуться в старую комнату и забрать оттуда вещи.
«Артем! Когда приедешь, СРАЗУ же зайди в администрацию. Н. В.»
Парень снял с двери записку и смял ее. Еще с минуту постоял в нерешительности, и вошел в комнату.
Все было так же, как и раньше. Кажется, ничего не изменилось в этой комнатке три на четыре с дешевыми бежевыми обоями, двумя старыми ржавыми кроватями и покосившимися тумбочками. Вроде бы. Артем повесил куртку и сел на свою кровать. Было тихо, абсолютно тихо.
– Мертвецки тихо, – усмехнулся было Артем, но быстро добавил шепотом: – Так себе шуточка.
Он оглядел комнату. На полке стояла посуда, на тумбочках – книги, тетради, на небольшом столе отливал металлическим блеском чайник и простая настольная лампа. На канцелярских кнопках на двери висело несколько зарисовок и набросков руки покойника. Две недели назад Артем его видел, с ним разговаривал, живым, веселым и здоровым. А теперь его нет.
Время будто застыло, и парень несколько минут сидел, не издавая ни звука. Ничто в комнате, даже во всем блоке, не издавало ни звука. Холодок пробежал по его спине, тишина была невыносима.
– Ладно, хватит сидеть. – вставая, громко сказал он. – Надо собирать вещи.
Артем вытащил одежду и обувь, потом открыл тумбочку и увидел большую цветную тетрадь соседа.
Несколько секунд он в замешательстве смотрел на нее, и холодная тишина окружила его. Артем плюхнулся на кровать и открыл тетрадь. С первой страницы на него смотрел портрет незнакомого парня. На карандашном рисунке выделялись яркие зеленые глаза. Он перевернул страницу. Текст начинался с даты: шестое января. По спине Артема вновь пробежали мурашки: запись сосед сделал перед смертью.
"Пару дней назад, заварив чаю, часов в десять вечера вышел проветриться на балкон. Народу никого, тишина, даже машин нет. Только у дома напротив на скамейке сидела парочка: в тени я увидел яркую желтую женскую куртку. Над ней, весь черный как тень, нависал худой парень. Я наблюдал за ними довольно долго, наверное, минуты две-три, а они все сидели и не двигались. Уже начал переживать, живые ли они вообще, как парень резко развернулся и уставился на меня. Повернулся именно к моему балкону, будто почувствовал взгляд. Я отвернулся, скользя взглядом по темной улице. Ничего интересного. Краем глаза снова посмотрел на парочку. Парень все так же пристально смотрел на меня, только теперь стоял ближе. С фонаря на него стекал теплый желтоватый свет, так что я мог разглядеть его получше. Он был во всем черном, с черными, как сама ночь, волосами, и белым лицом. Даже в желтом свете оно было холодным, цвета далекой безжизненной Луны. Думаю, у живых людей в принципе не может быть такого бледного лица. Я вернулся в комнату, плотно закрыв шторы.
Было жутко. Еще несколько раз выглядывал на улицу, но никого не видел. Кое-как уснул только часам к трем ночи.
Не зря говорят, что утро вечера мудренее. С утра первым делом я вышел на балкон. Солнечный свет меня окончательно успокоил, и я решил, что парень просто прикалывался. Конечно, с таким-то цветом кожи.
Да, тем утром я так подумал, а вскоре вообще выбросил из головы этот «прикол». Ненадолго, конечно.
Работал. Возвращался, как обычно, поздно вечером. В это время город уже засыпает, и на пустынных улицах окраины редко встречаются прохожие. А тут еще праздники. Вот и сейчас в трамвае тряслась всего парочка пассажиров. Я стоял у дребезжащего заднего окна, глядя через грязное стекло на пустые перекрестки и спящие дома. В тусклом свете фонарей я разглядел силуэт. Увидел его со спины, из далека, но узнал его. Почувствовал. Вдруг он остановился, обернулся и посмотрел на меня своим белым лицом. По спине пробежали мурашки, но я не отвел глаз. Трамвай, скрипя, повернул, и незнакомец исчез за темной хрущевкой.
Я выскочил на своей остановке и быстро пошел домой, иногда оборачиваясь. Сердце бешено стучало. Казалось, он преследует меня.
Минут двадцать стоял под горячим душем. Под звук льющейся воды я погрузился в свои мысли. Горячий пар окружал меня, отделяя от всего мира, защищая от холодной темноты . После некоторых раздумий я пришел к выводу, что парень просто шел от подруги домой. Как говорится, «почувствовал на себе взгляд», и обернулся.
В общем, я успокоился и пристыдил себя за беспочвенные страхи, и списал их на банальную усталость. Тем не менее, в окна я этой ночью не смотрел.
Проснулся рано, так и не выспавшись. Сон был тревожный. Я бежал в пустоту, а в небе светилась огромная холодная Луна.
Днем встречались с подругой. Рассказал и про эти странные события, и про сон. Она заверила, что это всего лишь совпадение, а из-за странной внешности он и запомнился так хорошо. В принципе, именно так я и считал. Услышав те же мысли от другого человека, я укрепил свою уверенность в это.
Позже, правда, она дала слабину. Возвращаясь домой, зашел в вагон метро, встал напротив дверей и увидел на станции все тот же знакомый силуэт. И опять стало не по себе: парень стоял и пялился на меня. До этого я не видел его так близко, а тут нас разделял всего десяток-полтора метров. Он разглядывал меня своими большими, какими-то серыми и тусклыми глазами; лицо вроде бы выражало и интерес, и каменное спокойствие, и даже какую-то радость, а вроде бы ничего не выражало. Гипнотический, завораживающий взгляд, от которого у меня заболела голова, заболел мозг, и я почувствовал усталость по всему телу. Во рту пересохло, все вокруг будто замедлилось, слилось воедино. Радужки в глазах наливались цветом, оживали, зеленея. Я, кажется, заметил едва уловимую улыбку – как у Моны Лизы.
Двери закрылись, вагон юркнул в темный туннель, спасая меня от этого кошмара. Наши взгляды наконец расцепились, но головная боль и усталость отступили не сразу. Я добирался до дома, постоянно оглядываясь и ища бледного незнакомца, но больше его не встречал.
До вечера. Потому что поздно вечером я снова встретился с ним.
Он стоял в нескольких метрах от общаги прямо напротив меня. Опять я будто был под гипнозом его ясных глаз. Он улыбнулся, а у меня разболелась голова. Он по-звериному оскалился, а я снова почувствовал усталость. Его глаза теперь как будто светились изнутри. Яркие, зеленые, нереальные, как и белая кожа, но живые, полные какой-то неведомой силы. Он закрыл глаза, и мне сразу полегчало, я резким движением закрыл окно шторами, и тогда он заговорил.
«Я все равно здесь, я тебя вижу, и ты это знаешь».
Тихий, но отчетливый голос прозвучал в моей голове. Спокойный и уверенный, твердый и успокаивающий.
Конечно, я понял. Понял, что той девушки уже точно нет в живых, что это... существо в обличье человека явно не шутит, не прикалывается, пользуясь своей безжизненной бледностью. Нечеловеческое существо с нечеловеческой внешностью.
И тут в дверь постучали. Как раз в таких случаях сердце уходит в пятки. Я думал, что упаду в обморок, надеялся, что упаду, но разум и тело, к сожалению, устояли. Я снова услышал голос, на этот раз не в голове, а за дверью. Он мягко приказал открыть ему, и я подчинился. Мне было страшно. Конечно! Все тело покрылось холодным потом. Но неведомая сила будто схватила, сжала этот страх, не давая мне сойти с ума, и эта же сила заставила меня открыть дверь. Я не хотел этого и желал, сопротивлялся и повиновался, сходил с ума и трезво мыслил. Увидев себя в зеркало, подумал, что такой же бледный, как и он. Чужой голос в голове моментально ответил: «еще нет, но скоро».
Гость оглядел комнату, рассмотрел рисунки на двери, плавно провел по ним кончиками пальцев и остановил руку на одном, снял и повертел в руках.
– Мне нравится. Это будет твой подарок для меня. – он повернулся и показал мне рисунок.
Это был портрет. Твой портрет.
Голова гудела, когда я смотрел в его светящиеся глаза. Они жили, пульсировали, горели. Глаза – зеркало души, а у этого существа было много душ. Чужих душ. Чужих жизней.
Он вежливо попросил набросать и его портрет, и я рисовал. Несколько часов, несколько раз переделывал, а он вырывал листы: ему не нравилось. Тогда он учтиво просил попробовать еще раз. Рука затекла, голова кружилась. Ночь уже давно вступила в свои полные права, когда я закончил. И тогда он приказал писать. Описать мою историю. Написать письмо тебе.
И вот, я почти закончил. Он сказал, что заберет твой портрет, а свой – оставит тебе. Это будет ваше знакомство.
Здесь очень холодно. И абсолютно тихо. Я сделал все, что он сказал."
Артем, весь потный, бледный, с открытым ртом сидел и боялся пошевелиться. Он плавно повернул голову и посмотрел на дверь. Вот чего не хватало в комнате. Вот что изменилось, его подсознание заметило пропажу сразу, но его сознание – только сейчас. Вместо своего портрета он получил другой, с яркими холодными глазами.
Ему стоило огромных усилий убедить себя, что это всего лишь плод воображения покойника, что его сосед сошел с ума и, вполне возможно, сам же и покончил с собой. От этих мыслей комната стала еще более жуткой. В воздухе помимо недавней смерти витало еще и безумие.
– Бред. – попытался сам себя убедить парень, но услышал в собственном голосе нотки страха.
Он глубоко вдохнул, резко встал и решительно подошел к балкону, схватил ручку и... остался стоять. Решительность ушла так же быстро, как и появилась – его рука, крепко сжавшая ледяной металл, вспотела, а ноги словно прилипли к старому узорчатому линолеуму. За тонким стеклом январское солнце освещало теплые живые крепости-дома, подсвечивало голые кроны деревьев, покрытые инеем. Он представил, что под балконом его уже ждет таинственный бледнолицый человек.
– Никого там нет. – тихо, но уверенно сказал Артем, и в этот раз ему удалось себя успокоить. Парень потянул скрипучую дверь и шагнул на балкон.
Никого. Свежий воздух и ласковое, хотя и слабое солнце сделали свое дело, и Артем успокоился окончательно. Закрыл глаза и просто стоял пару минут, потом вернулся в комнату, быстро собрал вещи и с превеликим удовольствием покинул и ее, и этот блок в целом.
Поднявшись на несколько этажей выше, он вошел в комнату 97. На миг, открывая дверь, он представил, как за ней увидит человека с белым лицом. Слава богу, не увидел. И слава богу, здесь чувствовалась жизнь: гудит старый холодильник, играет попсовая музыка и пахнет дешевым растворимым кофе.
Дверь балкона открылась, повеяло сигаретным дымом, и показался новый сосед Артема. Он не спеша вошел в комнату.
– Какие люди! Здорова, Темыч. – обрадовался хозяин, увидев Артема, а следом спросил, уже серьезно.– Как ты?
Артем открыл было рот, чтобы рассказать о бредовом письме, но тут же передумал. Вместо этого он пожал плечами:
– Нормально.
Дима понимающе кивнул, потом повернулся и подошел к подоконнику. Артем в это время снял куртку и искал свободный крючок в крохотном стенном шкафу.
– Знаешь, у меня кое-что есть для тебя.
– Да? И что же это? Надеюсь, виски? – пошутил Артем, и тут же осознал, что действительно не отказался бы выпить.
– И это тоже! – весело ответил друг, протягивая сложенный пополам лист бумаги. – Но тут кое-что полюбопытнее.
Артем посмотрел на лист, потом поднял глаза на друга, и, стараясь не выдать подступающий к горлу страх, спросил:
– Что это?
Одногруппник, не услышав страх в голосе, но увидев в глазах друга, смутился, удивился и даже немного напугался сам. Пока он соображал, что ответить, Артем взял лист и быстро развернул.
– Э-э, я нашел... – наконец начал отвечать Дима, но друг его уже не слышал. – ...На балконе...
Все вокруг стихло для Артема, стало холодно, а из памяти выскочили странные образы бледного человека с неестественными горящими зеленым огнем глазами. Он держал в руках свой исчезнувший портрет.
