Текст книги "Герой империи. Сражение за инициативу"

Автор книги: Александр Михайловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Верховный переглянулся с Молотовым. На территории СССР достаточно таких мест, где дополнительные дожди было бы неплохо вызывать и без всяких немцев, в чисто народохозяйственных целях. Почти половина всех советских пахотных земель из-за возможных засух находится в зоне рискованного земледелия.

А Ватила тем временем продолжала:

– А теперь, товарищи, давайте поговорим о предполагаемой численности артбригад ПТО. Исходя из пределов управляемости, легкий артиллерийский полк первого эшелона должен состоять из двух двенадцатиорудийных дивизионов противотанковых орудий калибром сорок пять миллиметров и одного дивизиона из шестнадцати тяжелых пулеметов ДШК. Пехотное прикрытие артиллерии первого эшелона будут осуществлять солдаты сидящих в траншеях линейных частей. Средний артиллерийский полк второго эшелона, должен состоять из двух дивизионов пушек Ф-22 или УСВ по двенадцать орудий, одного зенитного дивизиона в двенадцать автоматических зениток калибра тридцать семь миллиметров и стрелкового батальона пехотного прикрытия. То есть эти полки сами по себе являются вторым рубежом обороны против врага, прорвавшего первую линию – неважно кто это будет: танки или пехота. Тяжелый артполк третьего эшелона должен состоять из одного дивизиона сто семи миллиметровых пушек, двух дивизионов зенитных орудий калибром в восемьдесят пять миллиметров, одного зенитного дивизиона автоматических зениток калибра тридцать семь миллиметров и стрелкового батальона пехотного прикрытия. Дополнительно ко всем этим трем полкам в состав артбригады ПТО должен входить минно-саперный батальон, чтобы он мог строить дейчам козни по своей части. Обширные противотанковые минные поля и мощные фугасы в особо избранных местах заставят немецких танкистов острее почувствовать ценность собственной жизни…

– Борис Михайлович, – спросил Сталин маршала Шапошникова, – а вы что скажете по поводу предложенного штата?

Изображение Ватилы Бе в голопроекторе сменилось изображением прославленного советского маршала и начальника Генерального Штаба. А все из-за волшебных слов «Борис Михайлович», сказанных Верховным Главнокомандующим.

– Мы с товарищем Ватилой, – сказал Шапошников, – уже обсуждали этот вопрос, и результат этого обсуждения вам и был сейчас представлен. Если задача ставится не просто «нанести потери и задержать продвижение», а «отразить и уничтожить» – то такой штат противотанковой артбригады при соблюдении правильной плотности расположения таких бригад по фронту вражеского прорыва будет наилучшим из возможных. Хороший такой темноэйджеловский фанерный пирожок с начинкой из сапожных гвоздей и битого стекла… Готу и прочим геррам генералам непременно понравится, особенно если куснут они его широко открытым ртом, как наш мягкий хлебушек.

– Теперь весь вопрос в том, – задумчиво сказал Сталин, – какую плотность расположения противотанковых артбригад товарищ Ватила считает необходимой и достаточной для создания устойчивой обороны на направлениях основных вражеских ударов?

– Товарищ Верховный главнокомандующий, – сказала та, напустив на себя строгий «учительский вид», – наш расчет строится из того, что с началом наступления каждый из четырех моторизованных корпусов дейчей всей силой навалится на одну вашу стрелковую дивизию. А если говорить точнее, то на два соседних полка из разных дивизий и желательно из разных армий. Удар встык – любимый прием тактиков дейчей; и именно в таких местах, заранее выявленных при помощи нашей разведки, необходимо усиление в виде бригад противотанковой обороны РВГК. Чтобы ваш стрелковый полк мог выдержать удар танковой дивизии дейчей, его следует подкрепить как минимум двумя противотанковыми бригадами РВГК, а также соответствующим количеством маршевых пополнений, которые будут замещать убитых или раненых солдат и командиров. Пока дейчи не угомонятся и штабелями не улягутся гнить перед вашими окопами, в первой линии ваших сражающихся войск боевой состав может смениться один или два раза. Таким образом, если считать по минимуму, при наличии у противника в строю восьми танковых дивизий, сведенных в четыре моторизованных корпуса вам будет необходимо сформировать шестнадцать противотанковых бригад РВГК. И это минимум. Если учитывать возможность разных непредвиденные обстоятельства, то число таких бригад нужно увеличить до двадцати четырех…

Сделав увесистую «мхатовскую» паузу, Ватила Бе закончила свой монолог.

– Как вы думаете, товарищ Верховный Главнокомандующий, – веско произнесла она, – сумеют ли ваши подчиненные всего за месяц, пока дейчи собираются в очередной эпический поход на Восток, сформировать эти противотанковые артбригады, провести с ними боевое слаживание, перебросить их в район предполагаемого вражеского прорыва и разместить на оборудованных позициях – да так, чтобы при не опоздать при этом к назначенной не нами дате? А ведь только указанное мной количество таких противотанковых бригад, находящихся в непосредственном подчинении Верховному Главнокомандующему, обученных, слаженных и заблаговременно размещенных в оборудованных позициях на направлениях основных вражеских ударов, вкупе с тяжелыми гаубичными артполками, предназначенными для контрбатарейной борьбы, смогут остановить вражеский натиск и похоронить атакующих дейчей перед окопами вашей пехоты. В любом другом варианте благоприятный исход для ваших войск не гарантирован, и нам опять, – как говорят у вас, на коленке, – придется мастерить какой-нибудь чудо-план, чтобы превратить хаос и сплошное безобразие хоть в какое-то подобие победы. А платить за все это своей кровью будут ваши солдаты, которые есть настоящие герои и достойны много лучшего отношения к себе.

В кабинете вождя наступила томительная тишина. Задача, с учетом еще непреодоленного бардака, оставшегося в РККА после Тимошенко (а местами даже после Ворошилова) была невыполнимой, причем даже не с материальной стороны. Артиллерийских орудий нужных марок с обученными расчетами, еще не задействованных в боевых действиях, хватило бы и на пятьдесят таких противотанковых бригад. Вопрос был в организации: в кратчайшие сроки требовались решить, откуда снять эти пушки, затем оформить все необходимые документы и перебросить по зеленой улице в район будущего сражения. Если учесть, что некоторые батареи или даже целые дивизионы будут ехать с Кавказа, Урала или даже из Средней Азии, на все это уйдет не меньше двух-трех недель. А когда в таком случае проводить формирование бригад, их боевое слаживание и хотя бы минимальную отработку задач на местности? А то получится как двадцать второго июня, когда в общем и среднем сил вроде бы достаточно, но ничего еще не готово, никто ничего не понимает, где-то еще не назначены командиры дивизионов и полков, по причине чего каждая отдельно взятая батарея начинает воевать в силу собственного разумения… Ничего хорошего из этого получиться не может.

– Есть мнение, – наконец сказал Верховный, – что всему этому делу необходимо присвоить наивысший приоритет срочности. Вы, товарищ Василевский, в трехдневный срок должны определить, из состава каких стрелковых и танковых дивизий во внутренних округах мы наиболее безболезненно сможем изъять артиллерийские батареи и, быть может, даже целые дивизионы с готовой оргструктурой и командирами. Я имею в виду в первую очередь сорокапятимиллиметровые противотанковые пушки и дивизионные орудия калибром семьдесят шесть миллиметров. Зенитно-артиллерийские полки, вооруженные орудиями калибра восемьдесят пять и тридцать семь миллиметров, берите прямо из Московской зоны ПВО, немедленно грузите в эшелоны и по зеленой улице направляйте в Смоленск. Пока в небе присутствуют истребители с «Полярного Лиса», о существовании люфтваффе можно попросту забыть, поэтому на фронте эти зенитные пушки будут гораздо нужнее.

– Так точно, товарищ Сталин, – ответил Василевский, записав в блокнот поручение вождя, – все будет исполнено точно в срок и даже раньше.

– Очень хорошо, – кивнул Сталин, тоже сделавший пометку в своем блокноте. – После того как необходимые для изъятия подразделения будут определены, туда с предписаниями должны вылететь офицеры генштаба. Товарищ Ватила, только ваши имперские шаттлы и бомбардировщики смогут самым быстрым способом перебросить личный состав и матчасть из отдаленных уголков нашей страны в район проведения Смоленской оборонительной операции. Ведь, насколько я понимаю, у ваших бомбардировщиков имеется возможность перевозить в своих бомболюках не только бомбы, но и другие грузы?

– Разумеется, товарищ Верховный Главнокомандующий, – согласилась Ватила Бе, – вы только скажите, а еще лучше, покажите нашим серым, что нужно перевезти – и они тут же соорудят соответствующую подвеску, лишь бы это «что-то» влезло в габариты бомбоотсека.

Вождь сухо кивнул.

– Именно поэтому, – сказал он, – я и приказал самую габаритную технику отправить по железной дороге из Москвы, а вот остальное нужно собирать по всей стране. Но с вашей помощью мы сумеем сэкономить две, а то и три недели. Но это еще не все. Для подстраховки, в качестве резервного варианта, мы примем и ваш первоначальный план, – его исполнением займется товарищ Рокоссовский. Для этого подчиненную ему тринадцатую армию следует скрытно вывести из Бобруйского выступа и разместить на смоленском направлении в глубине обороны. Там же разместятся наши новосформированные танковые бригады товарищей Борзилова, Лизюкова, Катукова и Ротмистрова. Товарищ Рокоссовский, на вас ложится особая ответственность. В том случае, если немцы все же прорвут фронт, вы получите все необходимые полномочия, приравненные к полномочиям командующего фронтом – для того, чтобы осуществить резервный, а на самом деле первоначальный, план товарища Ватилы Бе. Подчиненные вам войска должны отрезать германские подвижные соединения от пехоты и снабжения и наголову их разгромить (как уже был разгромлен зарвавшийся нахал Гудериан), а потом с помощью подошедших резервов нанести поражение и остальным вражеским войскам на Смоленском направлении. Вам все понятно, товарищ Рокоссовский?

– Так точно, товарищ Сталин, – ответил Рокоссовский, – все.

– Тогда, товарищи, – кивнул вождь, – цели определены, задачи поставлены, поэтому за работу! А ты, Лаврентий и ты, Вячеслав, останьтесь. Есть еще один важный разговор.

Там же, несколько минут спустя.

Сначала отключился голопроектор для телеконференций, потом кабинет покинули генерал Василевский и Малинче Евксина; и вот там остались только вождь и два его старых соратника.

– Итак, – сказал Сталин, кроша в трубку папиросу «Герцоговина Флор», – мы подошли к моменту, когда можно подводить некоторые предварительные итоги. И, если верить имперской разведке, они таковы, что кувырком полетел не только германский план Барбаросса. К нам так и не прилетел посланец президента Рузвельта Гарри Гопкинс, который должен был договариваться о ленд-лизе. И знаете, что мне ответила товарищ Малинче, когда я спросил ее, что бы это могло значить?

– Наверное, – ответил Молотов, – она сказала, что Советский Союз теперь пугает американских империалистов ничуть не меньше, чем Гитлеровская Германия?

– Верно, Вячеслав, – кивнул Сталин, – после того как мы официально объявили о подписании с товарищами из Галактической Империи соглашения о присоединении, многих в Британии и за океаном охватило, мягко выражаясь, беспокойство. Встревожился и наш восточный сосед. Самураям становится неуютно при мысли о том, что мы можем с ними сделать после того, как покончим с Гитлером. А что мы с ними покончим, ни у кого сомнений нет, даже в Токио.

– Постой, Коба, – спросил Молотов, – а откуда товарищу Малинче известны такие подробности? Мы, конечно, получаем кое-какую информацию по дипломатическим каналам, но я бы не стал утверждать, что знаю, о чем думают самураи.

– Дело в том, – сказал вождь, – что с того момента, когда «Полярный Лис» прибыл к Земле, имперские товарищи на полную мощность задействовали весь свой комплекс разведывательной аппаратуры. Для начала это было необходимо их военным для того, чтобы планировать собственные операции и ставить в известность нас о местоположении вражеских и наших частей…

– Есть сведения, – сказал Берия, – что многие командующие фронтами были крайне удивлены тем фактом, что ты, Коба, владеешь положением их войск даже лучше, чем они сами.

– И это тоже, – кивнул вождь и, чиркнув спичкой, в две затяжки раскурил трубку, – но еще больше их удивило бы то, что я знаю, кто из них добросовестно заблуждается, а кто врет мне намеренно. Обманывать товарища Сталина может оказаться себе дороже. Так вот, данные, которые использует тактический планшет, это только часть информационного потока, поступающего от их разведывательной системы. Полный объем информации доступен только социоинженерам. По словам товарища Малинче, их военным тактикам все многообразие сведений требуется редко, но и тогда они обращаются за консультацией к социоинженерам. Например, тогда, когда определяют на чужой планете район высадки, где их массированный десант встретит наименьшее сопротивление и наибольшую поддержку у местного населения.

– Насколько я понимаю, – задумчиво сказал Берия, – у нас тут дело зашло гораздо дальше, чем обычный десант на чужую планету. Можно даже сказать, Коба, что они нас захватили без единого выстрела.

– Или мы их взяли, – пыхнул клубом дыма Сталин, – и тоже без единого выстрела. Все синяки и шишки достались только Гитлеру, ну и еще некоторым товарищам, которые нам совсем не товарищи. Ты сам посуди, Лаврентий: выгода-то для нас взаимна. Без нас им здесь вряд ли кто-нибудь будет подчиняться, при том, что со своим немарксистским социализмом они не смогут ужиться ни с классическими капиталистами Европы и Америки, ни с японскими самураями, ни с нацистами Гитлера. Товарищ Малинче сказала, что как только при подлете к Земле они включили свою разведывательную аппаратуру, стало ясно, что в качестве исходного материала для построения их империи подходит только Советский Союз, остальные же общественно-политические формации годятся только под снос. А мы без них понесем слишком большие потери, что в результате заставит нас пойти на поклон к нашим злейшим врагам – британским и американским капиталистам. Вы оба имеете допуск к Синей Книге и должны помнить, сколько времени продлилась дружба между Советским Союзом и британо-американским альянсом после того, как гитлеровская Германия и самурайская Япония оказались разгромлены и польза от такого альянса стала неочевидной. ТОГДА прошло не более двух лет с момента победы над общим врагом, а былой дружбы как не бывало. Так, может, это и хорошо, что мистер Гопкинс не спешит в Москву уговаривать нас вступить в их Атлантический пакт? Есть мнение, что если дружба с англосаксами такая скоропортящаяся штука, то нам не стоит и пытаться ее начинать. Да что там далеко ходить: мы же помним их так называемое моральное эмбарго – американцы установили его против СССР за то, что он осмелился воевать с их марионетками белофиннами.

– Не знаю, не знаю, Коба, – с сомнением произнес Берия, – справимся ли мы своими силами. Товарищи ученые и инженеры из Остехбюро, работающие над достижением технологического прорыва, буквально завалили меня заявками на приборы, оборудование и американские высокоточные станки. У нас самих такое пока не производят. Ремонтные мастерские «Полярного Лиса» имеют свои ограничения. Во-первых – они неспособны воспроизвести крупногабаритные изделия; во-вторых – в основном мы им заказываем штучные приборы и малогабаритные станки с применением полного набора имперских технологий; для серийного производства их оборудование на корабле просто не предназначено и, к тому же в значительной степени оно работает по непосредственным военным заказам.

– Почти весь необходимый ассортимент оборудования, – задумчиво произнес Молотов, – имеется в Европе – по большей части в Германии и отчасти в Чехии и Франции…

– Поэтому, – твердо сказал вождь, – мечты господина Гитлера о войне до последнего немца так и должны остаться мечтами. Европа и, в частности, Германия, нужны нам целенькими, с неразрушенным промышленным потенциалом, а также живым и здоровым населением. А потом – кто не с нами, тот против нас. И тогда с учетом технологического и морального превосходства получится война малой кровью на чужой территории.

– Так что же это получается, Коба, – спросил Молотов, – возврат к идее Мировой Революции, от которой ты уже успел отказаться?

– Ничего ты не понял, Вячеслав, – вздохнул Сталин, – я отказался от нереалистичной идейки о том, что европейский пролетариат восстанет и скинет своих угнетателей. Для этого в Европе слишком слаба классовая солидарность и велико желание каждого отдельного пролетария в один прекрасный день превратиться хотя бы в мелкого буржуя. Ну какое в таком случае может быть общенародное восстание и пролетарская революция, если европейские пролетарии считают справедливым любой шаг, который приближал бы их к заветному статусу буржуа, и вся их борьба сосредоточена вокруг более справедливого распределения доходов от ограбления заморских территорий? Наглядным примером тому служит история гитлеровской Германии, где критически большое количество рабочих и крестьян пожелали стать помещиками и капиталистами за счет разрушения и ограбления СССР. Они были глухи к голосам, призывающим их к классовой солидарности, но начинают воспринимать пропаганду имперских товарищей, которые говорят им только две вещи: «Берегись, я иду» и «Сдавайся или умри». Никто из них не хочет драться насмерть за свои идеалы, достойные только грабителей и убийц. Именно поэтому я вернулся к идее Мировой революции после того, как появилась возможность привнести ее в Европу на штыках победоносной Красной Армии. Теперь тебе понятно, что в любом другом случае эта идея была бы нежизнеспособна?

– Да, понятно, – кивнул Молотов и тут же спросил: – А как ко всему этому относятся имперские товарищи? Насколько я понимаю, их имперский социализм довольно густо приправлен самым махровым капитализмом.

– Имперские товарищи, – ответил вождь, – каперанг Малинин, Ватила Бе и Малинче Евксина целиком со мною согласны и отнеслись к этому плану с одобрением. Сроки, отведенные на завершение этапа внутрипланетных войн и начала строительства всеобщего государства трудящихся, у них весьма короткие…

– Да уж, – усмехнулся Берия, – наша пресловутая мировая буржуазия, наверное, и не подозревает, какие веселые события ждут ее в ближайшее время. Из хозяев жизни – в лучшем случае в пеоны. Кто-то заплатит за все, лишившись большей части капиталов, а кто-то – и самой жизни. При этом неумолимые социоинженеры будут решать, кто и где будет жить, чем заниматься и во что верить. Ведь если я правильно понял имперских товарищей, то сразу после нашей окончательной победы всю землю ждет еще одна индустриализация, технологический рывок, сопоставимый только с переходом от первобытнообщинного строя к развитому социализму.

– На самом деле, – буркнул Сталин, – у буржуазного строя гораздо больше общего с рабовладением. И там, и там рабочий – это говорящее орудие без всякой человеческой индивидуальности. Феодализм на фоне буржуазного строя и то выглядит более человечным. На да ладно. Как я уже говорил, как раз-таки мировая буржуазия уже вовсю подозревает, что за нею пришли. Красная пятиконечная звезда и русская надпись на борту имперского крейсера не оставляют у них в этом никаких сомнений. Но главное даже не в красной звезде. Можно говорить на одном и том же языке и воевать под одними и теми же красными знаменами, но быть при этом самыми непримиримыми врагами. И так тоже бывает. В Испании последователи господина Троцкого войне с франкистами предпочли ударить Республике в спину. Поэтому главное в том, что из четырех крупнейших держав, явно или неявно сражающихся за господство над миром, имперские товарищи выбрали в союзники именно первое в мире государство рабочих и крестьян, а не Соединенные Штаты Америки, Великобританию, гитлеровскую Германию или самурайскую Японию. К тому же наследники покойного доктора Геббельса криком исходят на радио, голося об угрозе западной цивилизации со стороны ужасных демонических пришельцев из космоса, которые скоро будут живьем варить себе на завтрак маленьких розовых европейских младенцев. И это при том, что сами германские фашисты такие твари, что ради освобождения жизненного пространства для своей нордической расы готовы убивать людей сотнями тысяч и миллионами. И эта пропаганда находит отклик, в том числе и за океаном, тем более что официально Америка с Германией не воюет и после периода некоторых ограничений, выпавшего на начало войны с СССР, гитлеровская пропаганда распространяется вполне свободно. И результат этой свободы – налицо. Товарищ Малинче говорила, что в последнее время глобальное психосканирование Земли, которое они ведут в постоянном режиме, стало показывать существенные изменения в состоянии психоэнергетической оболочки нашей планеты.

– Погоди, Коба, – поднял руку Молотов, – шо це таке психоэнергетическая оболочка и можно ли ее пощупать? Нет ли здесь какого-либо шарлатанства, противоречащего материалистическому представлению о мире?

– Вячеслав, – с ехидцей произнес вождь, – электричество тоже не видно невооруженным взглядом, но оно вполне материально. Рискнешь ли ты щупать попавшийся тебе на дороге оголенный провод, только чтобы проверить факт его наличия? То-то же! Товарищ Малинче говорит, что чем больше людей живут поблизости друг от друга, а также чем больше эти люди развиты и чем интенсивнее их общение, то тем гуще над тем местом психоэнергетическое поле. Сканеры имперского крейсера обладают достаточно хорошей разрешающей способностью и могут в толпе людей выявить одного с нужными психическими характеристиками, или, наоборот, получить характеристики некоего усредненного настроя психики большой группы людей в каком угодно масштабе, вплоть до целого государства. Так можно измерить настроения народа.

– Понятно, – кивнул Берия, – лучше заранее обнаружить очаг недовольства и принять соответствующие меры, чем потом подавлять уже разгоревшийся вооруженный мятеж.

– В общем правильно, Лаврентий, – кивнул вождь, – хотя товарищ Малинче сказала бы, что у тебя несколько примитивное восприятие того, для чего имперские власти проводят тотальное психосканирование своих планет. Но вернемся к нашим делам. Так вот, если рост позитивной мотивации у народов Советского Союза, а также увеличение уровня пессимизма и чистой злобы на территории Германии были нами вполне ожидаемы, то другие данные, – те, что мы получили при сканировании территорий крупнейших буржуазных стран, еще не вовлеченных в мировой конфликт, – заставляют нас задуматься. Как я уже говорил, с момента как наша армия стала одерживать неожиданные победы на территории Британских островов и Соединенных Штатов Америки, нас стали опасаться, и постепенно эти опасения переходят в страх. В Британии, находящейся под непосредственным ударом Гитлера, эти явления слабее, в Америке сильнее. Кроме того, Америка, и с запада и с востока прикрытая от потенциальных врагов двумя океанами, впервые почувствовала себя уязвимой. Имперским товарищам, действующим со своего крейсера на околоземной орбите, абсолютно безразлично, в какой части планеты расположена их цель. Ровно с той же эффективностью, как и в Слоним-Ивацевичской операции, они могут действовать в районе Лондона, Вашингтона или Чикаго. Страх – это плохое чувство, оно может толкнуть на совершение непоправимых глупостей как отдельных людей, так и целые государства. Правда, мы не думаем, что Британия или Америка выступят против нас в союзе с Гитлером. Это исключено. Для большей части их правящего класса это лютый враг страшнее коммунистов. Но если Гитлер вдруг умрет, а его преемник на сто восемьдесят градусов изменит политику по отношению к евреям, то не исключено, что все капиталистические страны, включая Японию, выступят против нас единым строем. Но пока Гитлер жив, это невозможно, поэтому дураков будут искать на стороне, например в Японии. Самураи, правда, тоже себе на уме. Сейчас они увязли в войне с Китаем, – и эта война, вязкая и липкая как смола, все никак не хочет кончаться. Китайцы плохие солдаты, особенно когда не особо отчетливо понимают, за что воюют, но их очень много, к тому же в Китае тоже есть коммунисты – а они дерутся яростно, не щадя своей жизни, как это и положено борцам за дело Маркса-Энгельса и товарища Ленина…

Берия с сомнением покачал головой.

– Самураи – они, конечно, по-своему безумны, – сказал он, – но не думаю, чтобы они сейчас приняли решение напасть на нашу страну. И дело тут даже не в осторожности и угрозе разгрома. В настоящий момент им отчаянно нужна собственная нефть, а ее не добыть при нападении на Советский Союз. Нефтяные месторождения имеются в британских и голландских владениях в Ост-Индии. Голландия уже год как прекратила свое существование, а Британия уже ведет тяжелую войну в Европе. Удар на Дальнем Востоке со стороны японцев будет для нее тяжелым, почти смертельным испытанием…

– Неизвестно с чего, – сказал Молотов, – в Токио свято уверены, что их нападение на Ост-Индию быстро повлечет за собой вступление в войну США, и эта уверенность в неизбежности японо-американской войны может стать причиной подготовки плана превентивного нападения на американские базы на Тихом океане, что будет для Японии форменным самоубийством.

Берия скептически хмыкнул и сказал:

– Причина японской уверенности в неизбежности нападения на них американцев понятна и исходит она (или, точнее, исходила) от самого Рузвельта, которому отчаянно нужна война, чтобы вывести Америку из самоизоляции, куда ее загнала доктрина Монро. Сам он объявить войну не сможет ни при каких обстоятельствах, потому что Конгресс, переполненный изоляционистами, тут же наложит на это решение вето. Нападение японцев на одну или несколько американских баз – единственный способ выпустить Америку из ее самоизоляции, как засидевшегося цыпленка из яйца. Но в последнее время, как нам стало известно, Рузвельт заколебался в правильности такого шага. Совсем недавно, уже после введения полного эмбарго на поставки нефти, японские представители получили предложения, от которого Япония, по мнению американцев, не сможет отказаться. Америка снимет нефтяное эмбарго, восстановит для Японии режим наибольшего благоприятствования в торговле и, быть может, даже расщедрится на ленд-лиз, лишь бы самураи забыли о поражении под Халкин-Голом и пошли священным походом на СССР и их союзников из космоса…

– Верно, Лаврентий, – кивнул Сталин и спросил: – Но тебе-то откуда это известно? Насколько я знаю, твои агенты так высоко не летают…

– Знаю я об этом оттуда же, откуда и ты, Коба, – ответил Берия, доставая из внутреннего кармана своего штатского пиджака имперский командирский планшет, – обзавелся этой штукой, когда занимался делом Павлова, так что теперь я читаю политические информационные обзоры Ипатия одновременно с тобой и их командиром каперангом Малининым.

– Хорошо, Лаврентий, – кивнул вождь, – теперь я буду иметь в виду, что ты информирован почти так же хорошо, как и я. А теперь давай вернемся к японцам. Я думаю, они понимают, что в случае войны против СССР их не спасет никакой американский ленд-лиз. Особенно если к тому моменту Германия будет уже разгромлена и капитулирует.

– А я думаю, – ответил Берия, – что пока они это только подозревают. Твердой уверенности у них нет, а выбор делать надо. Запасы нефти в Японии непрерывно тают, и до тех пор, пока они не закончились, японцам надо либо добиться отмены американского эмбарго, либо завоевать так необходимые им нефтяные месторождения. И выбор с их точки зрения почти равнозначный. И тут самоубийство, и там тоже самоубийство. Но есть одно маленькое «но». Американцы Японию от ярости «Полярного Лиса» защитить не сумеют, а вот «Полярный Лис» защитить их от американцев вполне способен. Но об этом в Токио тоже не столько знают, сколько догадываются, поэтому я думаю, что они будут ждать подтверждения своим догадкам. И таким подтверждением должен стать итог Смоленской операции. Сумеем мы разгромить врага и отобрать у него и инициативу – и японские посланцы, облеченные доверием своего императора, появятся на пороге этого кабинета с предложением мира и союза. Не сумеем добиться победы – и упустим уникальную возможность, и тогда японские самураи нападут на нас, подталкиваемые в спину всей американской промышленной мощью.

– И это тоже верно, Лаврентий, – согласился Сталин, – результат грядущего сражение будет для нас крайне важным. Но подготовиться к будущему визиту японских дипломатов нам тоже следует надлежащим образом, в первую очередь согласовав наши позиции с товарищем Малининым. Это он будет нашим главным козырем на предстоящих переговорах. Ты, Вячеслав, должен дожать японцев на военно-политической союз, со всеми вытекающими из этого факта последствиями. Так что готовься к этой работе самым настоящим образом…

После того как все ушли, Сталин подошел к рабочему столу и на некоторое время погрузился в работу. Из того, что было сказано в этом кабинете в последний час, могла выйти великолепная речь о международном положении. Но это уже без его участия. Ипатий, если дать ему задание, напишет на основе произнесенных в этой комнате слов талантливую речь, которую, если потребуется, сам же и зачитает на радио и телевидении.

Но товарищ Сталин решил последней услугой не пользоваться. Он сам не хуже Ипатия выступит перед объединенным заседанием членов ЦК и депутатов Верховного Совета, а потом радио разнесет ее по территории СССР и всего мира.

3 августа 1941 года, около полудня. Сталинградская область, поселок Прудбой, место формирования 4-й танковой бригады[3]3
  В данной версии реальности, где июнь и июль месяц сорок первого года не были столь катастрофичными для РККА, как в нашем прошлом, танковые части, потерявшие всю боевую технику, гораздо раньше стали снимать с фронта и отправлять в тыл на переформирование. Танковые экипажи, воюющие в пехоте, были признаны вопиющей халатностью и разгильдяйством, и уже во второй половине июля командиров, своевременно не отправивших в тыл «безлошадные» экипажи, принялись снимать с должностей и отдавать под трибунал.
  К тому же советское командование, не размахиваясь вширь, в первом эшелоне решило сформировать только четыре танковых бригады «нового штата», а две из них: 1-я тбр генерал-майора Борзилова и 2-я тбр полковника Лизюкова, – уже имеют в своем составе значительное количество современных танков КВ-1, Т-34 и даже КВ-2. И воюют на этих машинах танкисты, уже получившие боевой опыт в Слоним-Ивацевичском и Борисовском сражениях.


[Закрыть].

Командир бригады, полковник Катуков Михаил Ефимович.

Когда мы дрались с немцами под Клеванью (уже пешие, поскольку все наши танки сгорели в первом же бою), то могли только издалека любоваться на «белых защитников», рассекающих небеса на недосягаемой высоте. Они были наверху, а мы внизу. И лишь иногда то одна, то другая пара стремительных острокрылых машин, видимо, маясь от безделья, спускалась с небес, чтобы самоприцеливающимися снарядами, бомбами и раскаленными добела лучами отштурмовать вражеские позиции (раз уж немецкие летчики попрятались, не желая становиться легкой добычей). А как-то раз ночью на той стороне фронта мы наблюдали серию ярчайших вспышек и зарево на полнеба. И только потом стало известно, что это таким образом прекратила свое существование перебрасываемая к фронту моторизованная дивизия СС, которая уже на следующее утро должна была перейти в наступление на нашем участке. В те дни я еще не догадывался, что совсем скоро передо мной откроются такие тайны, о которых я прежде не мог и мечтать, потому что даже не догадывался об их существовании.