Текст книги "Бессамемуча (СИ)"

Автор книги: Александр Якунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Александр Невольный (Якунин)

БЕССАМЕМУЧА

Торжество по случаю юбилея заведующей хирургическим отделением городской больницы N3 – Аркадии Аркадьевны Зайньчковской было задумано с небывалым размахом. По распоряжению главврача сняли полдома отдыха "Поляны", куда пригласили весь персонал больницы, включая уборщиц. Организовали концерт с участием двух мега звёзд российской эстрады К. и С., в своё время пролеченных Зайньчковской по поводу возвратного геморроя. Кончилось, правда, тем, что К. и С. праздник проигнорировали (Звёзды проигнорировали приглашение вовсе не из-за денег, как могли подумать некоторые. Просто они всегда недолюбливали друг друга, а тут, узнав, что у них одинаковые проблемы со здоровьем, почему-то активно возненавидели друг друга). Но почувствуйте масштаб мероприятия!

Обслуживать юбилей в "Полянах" взялся сам Гарик Гаспарян, тот самый "великий и ужасный" Гарри, некоронованный король городских шашлычных. Своим относительным здоровьем Гарри был обязан виновнице торжества. Однако, не смотря на это, заполучить его стоило немалых денег. Пять его помощников, все, как на подбор маленького роста, чёрненькие, лицом – вылитые Гаспаряны, прибыли в "Поляны" на персональном автобусе. Мясо к шашлыку поставил бизнесмен из Башкирии, лечившийся от острого панкреатита, красное вино – крупный политический деятель из Молдавии, страдавший простатитом. Закуску и еду обеспечил директор дома отдыха "Поляны", из того принципиального соображения, что "все ходим под Богом" и больничные знакомства не бывают лишними.

Необычным, можно сказать, уникальным для подобного рода мероприятий было то, что главный врач Ораевский Виктор Николаевич обещался прибыть с членами своей семьи, а остальному руководящему составу больницы позволил "прихватить" в "Поляны" мужей.

* * *

Все расходы на юбилей Зайньчковской взял на себя профсоюз больницы. Председатель профкома г-жа Иванова появилась в "Полянах" на сутки раньше других, само собой, с мужем. Нужно сказать, что г-жа Иванова прекрасно осознавала всю политическую подноготную мероприятия в "Полянах", проводившегося накануне перевыбора главного врача. Несмотря на это, досада за "ухлопанные почём зря" деньги была настолько велика, что у неё поднялось давление. Мужественно преодолевая недомогание, Иванова юлой носилась по дому отдыха, влезая во все тонкости подготовки и, кажется, предусмотрела всё, кроме хорошей погоды.

Тезис о том, что всегда и всё портит погода, весьма спорен. Однако сегодня с ним были согласны все собравшиеся в "Полянах". С утра рядил мелкий дождь с сильными порывами ветра. Не то, что было холодно, но как-то знобко и противно. Первый номер программы: "шашлыки на лесной поляне". Гостям пришлось ютиться под навесом танцевальной веранды, которая совершенно не спасала от дождевой пыли, задуваемой ветром. Но хуже всех приходилось стоявшему крайним с подветренной стороны г. Долину. Капли так и норовили угодить ему за шиворот, заставляя нервно поёживаться. К тому же, по какому-то роковому стечению обстоятельств до него и до стоявшего рядом с ним плешивого мужика не доходили шашлык и вино, раздача которых шла из центра веранды. Одноразовые тарелочки с аппетитно пахнущим мясом и стаканчики, опять-таки, судя по запаху, с терпким красным вином и даже хлеб растворялись где-то на подступах к ним. Делая вид, что еда их совсем не интересует, они вступили в беседу друг с другом, естественно, на тему скверной погоды. И, как часто бывает с людьми, вынужденными общаться вследствие нахождения в одинаково нелепом положении, за короткое время они устали друг от друга. Долин так и вовсе без всякой причины успел возненавидеть своего собеседника. Он злился на весь белый свет, но более всего на свою жену, которой дал себя затащить в "зачюханный" дом отдыха. "Сидел бы дома в тепле, в сухости потягивал бы пивко, да слушал диск со своей любимой бессамомучей" – мечтательно думал Долин. По его глубокому убеждению, обладай руководство больницы хоть каплей разума, то юбилей Зайньчковской был бы организован в каком-нибудь ресторане.

* * *

Гости жались к центру танцевальной веранды. В болоньевых куртках и капюшонах они походили на стаю королевских пингвинов, пережидающих арктическую ночь. Сам по себе шашлык был выше всяких похвал. Однако, мясо моментально стыло на ветру. От досады Гарри скрипел зубами, гонял своих помощников, но что они могли сделать с ветром? Как настоящий мастер своего дела Гарри предчувствовал фиаско. Его нервное настроение передалось гостям. Общего веселья не получалось. Гости откровенно скучали, мечтая поскорее оказаться в тёплых номерах. И только Зайньчковская Аркадия Аркадьевна не теряла присутствия духа. Она делала всё, чтобы поддержать в людях мажорное настроение, по крайней мере, до приезда главного врача Ораевского Виктора Николаевича, ожидавшегося с минуту на минуту.

– Аркаша, выдай тост! – попросил кто-то голосом, в котором слышалось отчаяние.

Аркашей больничный персонал называл Аркадию Аркадьевну Зайньчковскую за мужской характер, за виртуозное владение ненормативной лексикой, за пристрастие к крепким спиртным напиткам, а также за умение вести "холостяцкий" образ жизни при живом муже. Зайньчковская на это прозвище не обижалась.

– Аркаша, давай, не стыдись! – присоединились к просьбе другие гости.

– Друзья! – сказала юбилярша. – У всех наполнены бокалы?

– Нет, – громче всех крикнул плешивый сосед Долина.

Очевидно, он остался не услышан, поскольку Аркаша продолжала:

– Замечательно! Друзья мои, не будем поддаваться унынию. Скажем себе: нам погода нипочём...

– ...все получим кирпичом, – глупо пошутил кто-то.

– Вот именно, – опять не расслышав, из-за сильного порыва ветра, радостно крикнула Аркаша. – Друзья мои, едал ли кто из вас шашлык вкуснее сегодняшнего? А?... Не слышу?... Нет таких? Я лично нет. Предлагаю тост – за золотые руки Гарика Гаспаряна. Ура!

– Ура! Ура! Ура, – подхватили гости.

– Ура! – коротко изрёк Долин, пронзив глазами собственную жену, крутившуюся вокруг юбилярши и не обращавшую на него внимание.

По рукам пустили очередную порцию мяса и вина. На этот раз Долину повезло: ему досталось два куска хлеба. Плешивому посчастливилось больше – к нему приплыл стаканчик с вином.

Желая пошутить, плешивый громко крикнул:

– Слава шашлыку – величайшему изобретению человечества!

Тост не был поддержан, а стоявшие поблизости испуганно дёрнулись. Долин сник. Он старался не смотреть на тарелочки с мясом, отказываясь понимать, почему тем, кому оно досталось его не ели. Он бы ждать не стал.

Дождь всё не утихал и даже, кажется, наоборот, стал сильнее. Но сильнее непогоды Долина доставал сосед, который вздумал травить анекдоты. Он вспомнил их уже с десяток и все – "с бородой". Долин их знал, когда учился в школе.

– Ха, ха? – спрашивал плешивый после очередного анекдота.

– Ха, ха, – отвечал Долин. – Вы бы капюшончик набросили, голову простудите.

– Ах, ерунда. Сейчас ещё вспомню.

Плешивый закатывал глаза, шевелил губами и через некоторое время, заглядывая Долину в глаза, говорил:

– Есть! Вспомнил! Рассказать? Обхохочешься!

В какой-то момент Долину удалось, всё-таки, пересечься с женой взглядами.

– "Ты как?" – как бы спросила она.

– "Нормально" – как бы ответил он.

– "Держись. Скоро всё закончится" – сказала её улыбка.

– "Делай своё дело, не обращай на меня внимания" – махнул рукой Долин.

Жена отвернулась. Долин грустно усмехнулся. Ему вдруг припомнился анекдот про мальчика, которому жестами удалось объяснить, что его зовут Хуан.

Раздались крики:

– Едет! Ораевский! Виктор! Николаевич!

Аркаша перекрестилась:

– Слава Богу! Друзья, господа, товарищи, выдвигаемся на встречу начальству. Дружненько выходим! В колонну по два – становись!

Гости исполнили команду так, как будто всю жизнь передвигались исключительно в строю.

– Шагом марш!

– Аркаша, тебе бы армией командовать, – пошутил кто-то.

– А что? Если понадобится, так и с армией управлюсь.

– Кто бы сомневался, – согласились в колонне.

– Разговорчики в строю! Шире шаг!

Колонну замыкал Долин в паре с плешивым.

На стоянке, в опасной близости от собравшихся для встречи начальства людей, маневрировал огромный американский джип "Хаммер". Сверкая никелем на чёрном кузове, он с хрустом утюжил гравий, дерзкой формой капота утверждая, что быть им раздавленным – огромная честь и привилегия. "Так вот, оказывается, кто ездит на таких дорогих машинах!" – восхищённо думал Долин. До сих пор Долину не приходилось видеть главного врача, но от жены слышал о нём много. Из рассказов получалось, что Ораевский Виктор Николаевич – фантастически крутой парень, как в смысле личного благосостояния, так и с точки зрения связей и возможностей. Ораевский руководил больницей уже десять лет, сменив на этом посту своего отца. За это время ему удалось переписать в личную собственность половину больничных корпусов и, уже в качестве законного владельца, сдавать их в аренду, получая за это сказочные прибыли. По слухам, почти верным, Ораевский приобрёл виллу в Испании, там же – яхту, несколько квартир в Москве, а также коттедж в Подмосковье. Однако, на этом главврач успокаиваться не собирался. У него была цель – приватизировать весь больничный комплекс. Для этого им было сделано почти всё, оставался сущий пустяк – переизбраться на очередной пятилетний срок. Поначалу всё шло так, как задумывалось, но недавно сверху дали понять, что на его место рассматривается другая кандидатура. Ораевский бросился в министерство, пытался уладить дело по-хорошему, не получилось. Тогда он объявил министерству войну. И нужно было такому случиться, что вскоре после этого Ораевский попал в автомобильную катастрофу. Машина – вдребезги, водитель – инвалид, а ему хоть бы хны. После этого Ораевский пересел на "Хаммер". По прошествии небольшого времени у него дотла сгорает коттедж в Подмосковье. При этом гибнет его тёща. Говорят, кто-то оставил у двери свёрток, а она решила посмотреть. Последовал взрыв, и дома не стало. Но и этим дело не кончилось – у Ораевского грабят одну за другой московские квартиры. По слухам – вынесли всё, а то, что не вынесли – сломали. Преступников ни в одном из вышеперечисленных случаев не нашли.

Долину было любопытно было взглянуть на человека, который, имея всё для того, чтобы просто жить и наслаждаться жизнью, вместо этого ведёт отчаянную борьбу, судя по всему, далеко не безопасную для него и для его близких. Долин признавал, что для подобной борьбы нужно обладать сильным характером: хладнокровием и мужеством, теми качествами, которых он у себя не находил. Будь на месте главного врача, он оставил бы себе некоторое количество денег, достаточное для безбедной жизни на природе, а остальное отдал бы врагам и ходил бы себе на рыбалку, а в свободное время слушал латиноамериканскую музыку, как он говорил, бессамомучу.

Джип, наконец, остановился, двигатель заглох, фары выключились. Металлический монстр тяжело вздохнул и как бы осел. С небольшой задержкой открылась задняя правая дверь и показалась пара белых китайских кед "два мяча" (такие же в точности были у Долина, но он стеснялся их носить), затем ноги и туловище, затянутое в тренировочной костюм производства Смоленской трикотажной фабрики (Долин знал это в точности, поскольку дома ходил в таком же), затем – небритое, мятое лицо с крупным носом в натянутой, будто в спешке, по самые брови, ярко красной вязаной шапочке с большим белым помпоном. Трудно было поверить, что эта полуразвалина затрапезного вида и есть тот человек, который ради денег ежедневно рискует своей и не только своей жизнью. Однако, тень волнения, пробежавшая на лицах встречающих, не оставляла сомнений – это, действительно, был главный врач Ораевский Виктор Николаевич.

– Похудел-то как! Синяки под глазами! Ещё бы: тёщу похоронить – это надо пережить! – шёпотом комментировалось явление начальника.

Следующей из "Хаммера" неловко вылезла старуха с цветастым целлофановым пакетом в руке. На ней была одежда проще одежды главврача. Так одеваются деревенские бабы, собираясь в лес по грибы. По толпе встречающих прошёл восторженный шелест:

– Всё та же – красавица! Фигурка, как у тридцатилетней девушки! Ни капельки не изменилась!

Не трудно догадаться, что старуха была супругой главврача.

Ораевские разочаровали Долина, а откровенный подхалимаж в их адрес возмутил его. "Чёрт возьми, где они увидели тридцатилетнюю девушку?" – нервничал Долин. На его взгляд Ораевская ничем не отличалась от старух, часами просиживающих у подъезда его многоквартирного дома, не давая спокойно жить нормальным людям.

Кроме начальствующей четы, из джипа вышли женщина и мужчина средних лет, также одетых подчёркнуто скромно. По логике – это могла быть дочь и зять главврача.

Плешивый, замучивший Долина анекдотами, и всё также державшийся рядом с ним, тихо сказал:

– Ты гляди, как интересно!

– Что именно? – полюбопытствовал Долин.

– А то, что людям с таким достатком, как у Ораевских, совершенно безразлично во что одеваться. Мы, как идиоты, готовы из штанов выпрыгнуть, последнюю копейку потратить, лишь бы купить модную вещицу, а им на это наплевать. А всё почему? А потому, что у них, в отличие от нас, совершенно другие ценности.

С этим утверждением Долин вынужденно согласился.

Тем временем Аркаша выдвинулась вперёд для произнесения приветственного слова вновь прибывшим.

– Слава Богу, Виктор Николаевич, вы приехали, а то мы уже стали сомневаться – вдруг неотложные дела опять не позволят вам провести время с коллективом. И вот вы приехали. Мы очень рады. Без вас какое веселье? А с вами какое...?

Аркаша запнулась. Она, похоже, сбилась и потеряла нить своей короткой речи. Всем как-то сразу сделалось очень неловко. Выручил сам Ораевский: он поднял руку и голосом уставшего после спектакля оперного певца произнёс:

– Спасибо, Аркаша, за встречу. Впереди уйма времени, наговоримся ещё. А пока организуй, Аркаша, мне двух человечков – закинуть чемоданы в номер. Лады?

Сказав это, Ораевский с членами семьи двинулся в сторону главного корпуса дома отдыха, ни секунды не сомневаясь в том, что его просьба будет выполнена, и что люди, стоявшие у него на пути, разойдутся, чтобы дать ему дорогу, как ни секунды не сомневался Долин, что участь "закинуть чемоданы" выпадет именно ему. Так и вышло. Аркаша нашла жену Долина, та соответственно своего мужа.

Кляня судьбу, Долин направился к багажнику "Хаммеру".

Водитель джипа, из четырёх, лежавших там чемоданов, выбрал Долину два самых больших.

Вторым человеком для перетаскивания багажа Аркаша назначила плешивого. В том, что это будет так, Долин почему-то тоже не сомневался.

– Судьба-индейка, – сказал плешивый, улыбнувшись Долину.

Желая оторваться от своего навязчивого друга, Долин ускорил шаг. Но его чемоданы оказались слишком тяжелы, и плешивый быстро его догнал.

– Мне кажется, – тяжело дыша сказал плешивый, – шофёр Ораевского и сам мог бы чемоданчики шефа отнести, чай, помоложе нас будет. Он, кстати, попросил, чтобы мы с вами вернулись. Видимо, в машине ещё что-то осталось.

– Обойдётся, – пробурчал Долин.

Он чувствовал себя униженным и оскорблённым не тем, что вынужден таскать чужие чемоданы, а тем, что плешивый чувствует унизительность момента не менее остро, чем он сам.

* * *

Непоздний вечер. Главный корпус дома отдыха "Поляны", кажется, почти обезлюдевшим: редкое окно светится жёлтым светом, лишь изредка где-то стукнет дверь, послышатся воровато-приглушённые голоса и шаги, смягчённые ковровыми дорожками, и вновь становится тихо.

Каково же было удивление Долина, когда он с женой вошёл в ресторан и увидел битком набитый людьми зал. Им с большим трудом удалось отыскать свободный столик. Не сразу подкатила официантка с тележкой. Сдув, через выпяченную губу, выбившийся локон, она спросила:

– Рыбу будете?

– Кроме рыбы, есть что-нибудь? – истекая слюной, поинтересовался Долин.

– Ничего, – ответила девушка и выставила на стол две порции рыбы с гречкой.

– Зачем же тогда спрашивали? – ухмыльнулся Долин, обращаясь как бы к жене.

– Фы-фы, – подула официантка на непослушный локон. – Странные вы люди: откуда мне знать – будете вы рыбу или нет?

– Будем, – сказал Долин. – Надеюсь, кроме рыбы ещё что-то будет?

– Раньше нужно было приходить. Тянетесь, как на похоронах, – проворчала официантка, но, увидев нездоровый блеск в глазах Долина, немного смягчилась. – Хочите, салаты могу принести? Чай потом сами себе нальёте.

Официантка удалилась. Долин осмотрелся по сторонам: кто ел курицу, кто – шницель, а чуть поодаль два молодца шахтёрского вида уминали мясо с жареной картошкой, запах которой на расстоянии дурманил Долину голову. Рыбы не было ни у кого. Жена успокоила Долина:

– Скоро будет банкет. Там ты поешь как следует. Потерпи, не долго осталось.

– Ну, тогда вперёд, – с вожделением произнёс Долин и взял в руку вилку.

0x01 graphic

– Братцы, выручайте! – раздался голос, и между Долиными просунулась голова Аркаши. Одновременно супруги были обняты ею за плечи.

– Братцы, вы ещё не начали есть? Замечательно! Ораевский с семьёй не может найти себе места. Всё занято! Не понятно – откуда столько народу? Вас ведь только двое? Замечательно! Можно вас пересадить за другой столик?

Долин взглянул на жену. По её потерянному лицу он понял – отказать Аркаше она не сможет. А его дело телячье – он здесь только муж своей жены.

– Вот спасибо-хорошо! Век не забуду! – воскликнула Аркаша, и, не теряя время даром, отнесла тарелки с рыбой на стол двух здоровяков шахтёрского вида.

– Здоровеньки буллы, – улыбнулась им Аркаша. – А мы к вам, не возражаете? Как говорится – в тесноте, да не в обиде. Правильно? Вот только вашу тарелочку немножко пододвинем, вилочку переложим, хлебушек переставим и порядок. Вот спасибо, ребятушки. Век не забуду, – и, уже обращаясь к Долиным, она торопливо сказала. – Ну, чего вы? Идите скорее! Садитесь. Здесь вам будет хорошо. Такие гарные хлопци! Всё – побежала начальство устраивать. Всем приятного аппетита.

Усевшись, Долин улыбнулся новым соседям:

– Извините, мы вас не очень стеснили?

"Шахтёры" переглянулись между собой и ничего не сказали. Долин смутился. Уткнувшись в тарелку, он угрюмо поедал холодную рыбу. Беспокоясь, чтобы официантка, обещавшая салат, не потеряла их из виду, Долин поднял глаза и столкнулся с тяжёлым взглядом "шахтёров".

– Что? – с набитым ртом спросил Долин, поочерёдно глядя то на одного, то на другого.

– Самому не тошно перед начальством так прогибаться? – басом сказал один из них.

– Как – так? – поперхнувшись, Долин закашлял.

– Дурку-то не валяй, – сказал, как отрезал шахтёр. – Одно хочу сказать – из-за таких как ты мы и живём хуже свиней. У нас на шахте тебе бы точно тёмную у строили.

– Что?! – выпучил глаза Долин. – Если вы ни черта не понимаете, то молчите.

– Возьми себя в руки, – попросила жена. – Пусть говорят, что хотят. Ешь давай быстрее и пошли отсюда.

– Не хочу, – громко сказал Долин и, бросив вилку, резко поднялся из-за стола.

На шум дружно повернули головы главный врач и члены его семьи. Долин нарочно улыбнулся Ораевскому, как он надеялся, улыбкой полной сарказма и иронии.

* * *

– Нельзя не идти, – в десятый раз говорила Долина мужу.

– Можно, – упрямо отвечал Долин. – Моего отсутствия никто не заметит.

– Ты не знаешь Аркашу: она всё заметит и обидится. Тогда на моей карьере можно будет ставить крест.

Это был убийственный аргумент, не оставлявший Долину никаких шансов игнорировать главное юбилейное мероприятие – ужин и концерт. Понурив голову, Долин поплёлся за женой в банкетный зал ресторана, где был накрыт стол на сотню с лишним персон и устроена сцена. Всё было готово для начала: гости собрались за столом, музыканты ненужно настраивали инструменты, перед ними в заметном волнении прохаживался ведущий концерта, вопросительно посматривая на Аркашу. Жена Долина направилась на своё "рабочее место" – рядом с Аркашей, а сам он пошёл искать себе местечко подальше от президиума. Свободных мест не оказалось. Вернее было одно – рядом с плешивым. Долин прошёл мимо, делая вид, что не замечает пригласительную жестикуляцию плешивого. Едва Долин уселся на приставной стул, как к нему подошла Аркаша.

– Извините, но здесь проход для артистов, вы будете мешать. Пойдёмте, я вас пристрою.

И пристроила рядом с плешивым.

– Я машу, машу вам, а вы не видите! – обрадовалось Долинское наваждение.

– Это – судьба! – вздохнул Долин.

– Что, простите? – наклонился к нему плешивый.

– Это я о своём, о девичьем.

– Слушайте, а я как раз вспомнил анекдот про судьбу. Классный анекдотец! Приходит, значит, один еврей к отцу и спрашивает...

Положив локоть на стол и подперев щёку ладонью, Долин слушал соседа одним ухом, а другим пытался уловить, о чём говорили за столом. Долгожданное появление Ораевских заставило замолчать даже плешивого. Банкет начался.

Ведущий тут же дал слово Ораевскому Виктору Николаевичу.

Главврач в своём великолепном костюме, (глядя на который Долин испытал чувство гордости, поскольку этот костюм, не исключено, он нёс в чемодане), выглядел так, как должен, по мнению Долина, выглядеть необычный человек.

– Коллеги, – начал г-н Ораевский, дождавшись абсолютной тишины, – как быстро летит время! Я отлично помню тот день, когда Аркаша – позволь, Аркадия Андреевна, по старой дружбе, так тебя называть. Я помню тот день, когда ты, робея, впервые переступила порог нашей больницы. Боже, как ты была хороша! Слов нет, ты и сейчас фору дашь любой девчонке, но тогда ! – Ораевский закатил глаза, – тогда ты была фантастически хороша!! Сколько мужских сердец разбилось о твои бирюзовые глаза, об атлас твоей кожи...

– Но, но! – громко попросила супруга Ораевского, которая в своём блестящем платье выглядела недоступной гранд-дамой.

– Прости, милая, – сказал ей главврач и, наклонившись, поцеловал ей макушку, – но это чистая правда, а правду нельзя утаить. И сейчас я хочу признаться: Аркаша, я был в тебя влюблён. Да, да, именно влюблён: по-мальчишески, страстно! К сожалению уже тогда я был для тебя старик. Всё, что мне оставалось – любоваться тобой со стороны. Что я и делал.

Раздались аплодисменты. Виктор Николаевич поднял руку, требуя внимания.

– С тех пор много воды утекло. Как один день пролетели десять лет, в течение которых вы, мои дорогие, доверили мне руководить больницей. За это время было всякое, но смею надеяться, я никому не дал повода для разочарований. Интересы коллектива всегда были и остаются моим приоритетом. За десять лет сделано очень много. Наша больница встала в один ряд с престижнейшими медучреждениями страны. И вот, когда казалось, что впереди нас ждут годы и годы плодотворной работы, как вдруг выясняется, что есть люди, которым наше благополучие, как нож острый! Благодаря этим доброхотам, вдруг появляется некто Лежень, которая нагло заявляет о своих претензиях на руководство таким сложным комплексом, как наша больница. Кто такая эта Лежень? Откуда она взялась? Известно только, что эту тёмную лошадку активно продвигает министр здравоохранения. Мы с вами не наивные люди. Нас на мякине не проведёшь! Только наивные люди могут исключать коррупционную составляющую во взаимоотношении Лежень с министром. Положение таково, что спасти ситуацию может только голосование на предстоящих выборах главного врача. Если вы скажете Лежень – "нет", то она не пройдёт. И ни какой министр ей не поможет. Разрешите выразить уверенность в том, вы сделаете правильный выбор. Речь идёт не только обо мне, речь идёт о судьбе всего нашего коллектива, каждого из вас. Приход Лежень означает конец всем надеждам на лучшее будущее. Больница для неё только трамплин для карьерного взлёта. А для нас с вами больница – вся наша жизнь.

– Ура! Слава нашему новому старому главному врачу! – неожиданно крикнул плешивый, заставив вздрогнуть не только Долина, но и всех. На минуту повисла тишина, а затем поднялся цунами рукоплесканий и криков – ура.

Ораевский нагнулся к Аркаше:

– Это ещё кто такой?

– Иванов, муж Ивановой – председателя профкома.

– А где она сама?

– Лежит с давлением: переволновалась.

– Хорошо, – сказал главврач.

Осталось непонятным, что собственно было "хорошо" – то ли, что плешивый – муж председателя профкома, то ли, что председатель профкома слегла с давлением.

Ораевский уселся на место с чувством лёгкой досады. Ему показалось, что речь не произвела нужного впечатления. Но супруга пожала ему руку. И это отчасти его успокоило.

Немного выждав – вспомнит ли начальник о подарке для неё и, не дождавшись, взяла слово Аркаша.

– Друзья мои, – сказала она. – Дорогой Виктор Николаевич, спасибо за тёплые слова в мой адрес. Прежде всего, от своего имени и от имени всех присутствующих, разрешите заверить в нашей искренней преданности вам. Вы не должны, вы не имеете права сомневаться в нас. Знайте, если понадобится – мы все, как один, стеной встанем за вас. Победа будет за нами. Ура! Да здравствует Виктор Николаевич!

Все встали и чокнулись бокалами с шампанским.

–Я тоже самое сказал, – прошептал плешивый на ухо Долину, – а на меня посмотрели, как на сумасшедшего.

Застолье словно покатилось под гору: с каждой выпитой рюмкой время для его участников всё более и более сжималось, часы стали пролетать в минуты. Спиртное не кончалась. Несмотря на то, что все знали друг друга десятки лет, можно сказать, как облупленных, гости никак не могли наговориться. Концерт получился на славу! Правда, под конец артисты только мешали гостям расслабляться и их вежливо попросили удалиться.

* * *

Тяжёлая дверь в кабинет завотделения кардиологии открылась размашисто, будто от удара ногой. В комнату влетел главный врач Ораевский. Он буквально навис над журнальным столиком, за которым пили кофе хозяйка кабинета – Зайньчковская Аркадия Аркадьевна и её заместитель Долина.

– Аркаша, – крикнул Виктор Николаевич, брызжа слюной, – какого чёрта ты так поступила со мной? Вспомни – я спас тебя от тюрьмы. За взятки тебе верный пятерик светил с конфискацией. Я, как идиот, бегал, хлопотал за тебя, да ещё деньги тебе платил. А докторскую диссертацию тебе кто помог защитить? Забыла? Какая же ты, Аркаша, сволочь! Все вы сволочи неблагодарные!

Побледнев, Аркаша встала и тихо, но твёрдо сказала:

– Не сметь на меня орать! За тебя никто не проголосовал потому, что всем осточертело пахать на тебя и твою семью. Больницу ты превратил в персональную кормушку. Когда-то этот беспредел должен был кончиться. Не понятно, Витя, что, собственно говоря, тебя так расстроило? Я знаю тебя: наверняка накопления имеются на десять жизней вперёд.

– Всё сказала? – проговорил Виктор Николаевич, отступая на шаг назад. – Значит, ты меня от зависти на выборах прокатила? О, какая же ты недалёкая. Да, я хапал, как ты говоришь, но ведь и вам, дуракам, жить давал, покрывал все ваши шашни с больными. Что же ты думаешь – придёт Лежень и станет лучше? А вот это ты видела? – Виктор Николаевич показал кукиш и продолжил:

– Лежень – не профессионал. Она чистый политик. За ней стоит партия, то есть куча бездельников, желающих жрать и пить, и умеющих только ненавидеть тех, кого они сочтут не нужными. Чем больше ненависти, тем больше у них власти и денег. Наша больница им нужна только, как источник доходов. Они выжмут из неё все соки и выбросят, как ненужную тряпку. А вы будете пахать по 24 часа в сутки за одну зарплату. Никаких подработок не будет. Через год вы все разбежитесь, как тараканы. А бежать-то некуда. Ох, как ты горько пожалеешь! Но будет поздно. А я..., а я ещё вернусь сюда. Это дело я так просто не оставлю. И мы с вами ещё встретимся.

– Флаг вам в руки, – сказала Аркаша, удивив Долину своей смелостью.

* * *

, Долин нечаянно уснул, так и не дождавшись жены. Его разбудил телефонный звонок.

– Что? Где? Когда? – закричал он в трубку спросонья. – Погоди, ничего не понимаю: который сейчас час? Два часа?! Ночи? И ты ещё на работе? Совещание?! Очуметь! Как же ты доберёшься домой? Ах, ну да!

Долин треснул себя по лбу.

– Прости, родная, я ещё сплю – туго соображаю. Конечно, приеду за тобой. Что? Уснул, как провалился и, представь, опять приснился сон: будто я от кого-то убегаю, взбираюсь на гору, прыгаю в воду с высоты, а ты знаешь, как я боюсь высоты и воды. Всё, всё заканчиваю. Выезжаю, жди.

* * *

Ночные улицы были пусты и дорогу до городской больницы, на которую днём можно было легко потратить из-за пробок часа два, Долин преодолел за двадцать минут и начал ждать. Время тянулось страшно медленно. Он из последних сил боролся со сном. Дважды, замедлив ход, проехал мимо полицейский патруль. К утру откуда-то потянулись, вызывающе одетые, молодые девицы. Они приводили Долина в замешательство: сколько уже писали и говорили об изнасилованиях и убийствах, а они всё продолжают безбоязненно шастать по ночам. Откуда и куда они идут в столь поздний час? И почему рядом с ними не видно мужчин? И вообще, куда делись влюблённые парочки, которые во времена молодости Долина попадались на каждом шагу? Правильно говорят – жизнь очень изменилась и не в лучшую сторону.

Под утро на административном этаже больницы наметилось какое-то движение. Жена Долина вышла в сопровождении невысокой женщины, похожей на китайского мальчика.

– Это Надя – помощница Лежень по Государственной Думе, – представила спутницу жена Долина. – Её нужно отвезти домой.

– Без проблем, – ответил Долин, довольный уже тем, что можно отсюда уехать.

Помощница нового главного врача больницы заняла место впереди, жена устроилась на заднем сидение и, кажется, моментально уснула.

Выяснив у Нади, куда везти, Долин тронулся.

Немного помолчав, Долин тихо спросил:

– Надя, если вы не очень хотите спать, можно, задать вопрос? – Пожалуйста.

– Извините, но я впервые так близко вижу живого представителя Госдумы.

– А мёртвого, значит, видели?

– Я не так выразился, простите.

– Ничего, задавайте свой вопрос.

– Вы давно работаете помощницей у Лежень?

– Не очень: пять лет.

– Ого! Это огромный срок! – сказал Долин. – И часто вам приходится работать по ночам?

– Ой, да всё время, – словоохотливо ответила Надя. – Я уже привыкла. Знаете, члены нашей партии вообще необычные люди. Они сутками могут не спать, а Лежень так вообще не знаю, когда отдыхает. Работает круглые сутки, семь дней в неделю, без выходных и проходных.

– Извините, но как такое может быть? – спросил Долин и покосился на жену – можно ли так ставить вопрос? Жена сидела безучастно, с закрытыми глазами – устала.

– Очень просто, – отвечая на вопрос, сказала Надя. – У них просто на сон нет времени. Взять, к примеру, сегодняшний день Лежень: накануне она всю ночь была на партийном фуршете...