Текст книги "Царские трапезы и забавы. Быт, нравы, развлечения, торжества и кулинарные пристрастия русских царей"
Автор книги: Александр Петряков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Сведений же о кухне первой русской императрицы осталось немного. Надо полагать, она мало отличалась от той, что была и при Петре.
Наследовавший ей Петр II, несовершеннолетний внук почившего императора, сын казненного царевича Алексея, тоже проводил время в кутежах, но у него была еще и страсть к охоте.
Так как охотничьи трофеи неизбежно попадали в руки царских поваров, то у нас есть повод остановиться здесь на этой царской забаве, к тому времени она уже имела свою историю. Издревле русские князья тешили себя охотой, и в московский период великие князья имели уже внушительное количество всего необходимого для удовлетворения этой страсти – лошадей, собак, соколов и, разумеется, обслуживающего персонала.В конце XVI – начале XVII веков, когда на Руси воцарилась Смута, сменявшим друг друга самозванцам было не до охоты. Но уже Михаил Федорович, первый царь из рода Романовых, озаботился ее восстановлением. Штат подразделялся на птичью и зверовую охоту. Соколиная охота – давняя забава русских князей, и ей в древние времена отдавалось предпочтение. В штате, помимо сокольничьего, состояли ловчие, кречетники, ястребятники, клобучные мастера, стрелки и прочие. Зверовой охотой заведовал ловчий, и в его подчинении находились псари, охотники и еще множество различных специалистов, о чьих функциях в наше время остается только недоумевать или догадываться. Это выжлятники, корытные, трубники, сурянгеи и так далее. Одеты все были в специальную красивую одежду. В начале 1620 года Михаил Федорович впервые после долгого перерыва выехал на зимнюю охоту. По свидетельству современников, его сопровождали 63 конных псаря, 24 пеших, 14 ловчих. Разумеется, царя сопровождала еще и многочисленная свита. Тогда удалось затравить двух лосей. Михаил Федорович больше всего любил охотиться на медведей, причем своими руками одолевал зверя рогатиной или ножом.
Императрица Екатерина I
Была в обиходе и такая забава, как травля. Содержавшихся в неволе зверей (лисиц, волков, медведей) выпускали на огороженное место, а затем запускали туда собак. Начиналось кровопролитное зрелище, им любовались царь и свита. Иной раз с ручными медведями боролись известные московские силачи. Но самыми захватывающими бывали сражения с пойманным диким медведем, против которого выходил охотник с рогатиной или ножом. Такие вот на Руси были отголоски гладиаторских боев.
Еще больше расцвела охота при Алексее Михайловиче. Несмотря на свое прозвище «Тишайший», царь был страстным охотником. Особенно любил ходить на крупного зверя. Однажды во время охоты он заблудился в районе Звенигорода, где находился Савва-Сторожевский монастырь, потерял нож и оказался безоружным один на один с медведем. По легенде, его спас воскресший для этого случая святой Савва, поразивший зверя топором. Поэт Л. Мей на этот сюжет написал стихотворение «Избавитель». В роскошном издании книги Н. И. Кутепова «Великокняжеская, царская и императорская охота на Руси» это произведение Мея проиллюстрировал художник Николай Самокиш. Кстати сказать, это роскошное издание иллюстрировали также многие известные художники: Васнецов, Репин, Бакст, Бенуа, Лансере, Суриков, Серов, Савицкий и другие.
После опасного происшествия с медведем Алексей Михайлович переключился на соколиную охоту. Царь со страстью предавался этой забаве, получая истинное удовольствие от увлекательного зрелища, когда паривший в высоте сокол стремительно падал на жертву, ударяя птицу грудью, и она камнем падала на землю. Если сокол охотился на цаплю, то в воздухе происходило настоящее сражение. Цапля, зная, что удар сокола в спину принесет ей гибель, переворачивалась в воздухе и длинными лапами отбивалась от хищника. Бывало, что жертве удавалось избежать смерти, но чаще всего после длительной борьбы птица падала на землю. Вот что писал Алексей Михайлович о соколиной охоте: «Зело потеха сия полевая утешает сердца печальныя и забавляет веселием радостным…»
Сын «Тишайшего» царя Петр Алексеевич считал охоту пустым занятием, и поэтому в новой столице она практически исчезла из обихода царского двора. Царская охота вновь возродилась во время правления юного Петра II, внука великого реформатора. Меншиков, желая развлечь мальчика, да и в воспитательных целях тоже, вызвал из Москвы остававшуюся там немногочисленную службу с охотничьими собаками и птицами.
Мальчик увлекся охотой так сильно, что предавался этой забаве постоянно и в любую погоду отправлялся за добычей в окрестности Петергофа, Стрельны или Красного Села. Вместе с ним охотилась также дочь Петра Елизавета, ей в ту пору исполнилось 18 лет, и его неразлучный друг молодой князь Иван Долгорукий.
Когда в начале 1728 года молодой Петр II поехал в Москву на коронацию, то взял с собой и охотничью службу. Московские охотничьи угодья, богатые самым разнообразным зверем, покорили сердце страстного охотника, и он весь этот год провел в подмосковных лесах, а по вечерам молодые люди пили, танцевали, играли в фанты и так далее. За полтора месяца охоты под Тулой осенью того же года «было затравлено 4000 зайцев, 500 лисиц, 15 рысей, убито 5 медведей, а птиц без счета».
Юный царь учредил должность егермейстера, человека, ответственного за всю царскую охоту. В возрожденной службе насчитывались не один десяток псарей, охотников, доезжачих, выжлятников и так далее, сотни собак разных пород, лошади и все необходимое для охоты.
Увлечение юного Петра II этой забавой длилось до осени 1729 года. Вернувшись после очередной охоты, он раздарил своих собак и приказал убрать ружья. И с тех пор об охоте не помышлял. Впрочем, жить ему оставалось недолго. Уже в начале следующего 1730-го года царь скончался от оспы.
На трон после его смерти пригласили Анну Иоанновну, герцогиню Курляндскую, дочь Ивана V, соправителя Петра I. Она так же, как и ее предшественник, была страстной охотницей. В штате императорской охоты в 1740 году состояло 175 человек, и на ее обслуживание тратилось более 8 тысяч рублей в год, а это в то время – большие деньги.
Царица любила охотиться верхом на лошади. Из лесных зарослей псари выгоняли на открытое пространство зверя и птицу, а она, часто вместе с Бироном, палила из ружья в разбегавшуюся добычу. Анна Иоанновна была прекрасным стрелком – могла поразить летящую ласточку. Также метко могла она стрелять и из лука – пущенная ею стрела расщеплялась о лезвие ножа. Ружья, а их у нее имелось более сотни, все с прекрасной отделкой, заряжал и чистил специальный человек.
Только за полтора летних месяца 1740 года ее трофеями стали 2 волка, 4 кабана, 374 зайца, 9 оленей, 16 диких коз, 68 уток и 16 морских птиц. С возрастом императрица уже не могла садиться на лошадь и поэтому охотилась, сидя в специально выстроенной беседке, у широкого окна, выходившего на обширную поляну, куда выгоняли из зверинца коз, зайцев, волков, лисиц, кабанов и так далее.
Как уже говорилось, царские охотничьи трофеи попадали на кухню, где искусные повара готовили из них изысканные блюда. Впрочем, сама она, вот такая странность, своей добычи почти не ела, зато охотно угощала гостей и придворных, всякий раз подчеркивая, что это ее охотничьи трофеи. Из дичи она любила только рябчиков и вальдшнепов, жаренных на открытом огне, без всяких специй и гарнира.
На балах у императрицы очень много танцевали, причем не только общепринятые тогда менуэты и прочие европейские танцы, но и плясали русского трепака. По мнению Анны Иоанновны, после танцев следовало плотно подкрепиться, и гостям подавали богатый и сытный ужин непременно с горячими блюдами. Зато алкоголь был в дефиците. В маленьких рюмочках подавали только виноградное вино в ограниченном количестве. Она сама не пила и пьяных, понятное дело, не любила. На просьбы приближенных, чтобы подавали также если не водку, то хотя бы настойки или наливки в бокалах побольше, она отвечала вежливым отказом.
Анну Иоанновну называли «царицей престрашного зраку» из-за ее отталкивающей внешности. Была ли она действительно дочерью слабосильного и слабоумного Ивана V, это неизвестно. Современники утверждали, что его жена Прасковья, энергичная и крепкая женщина, прижила своих дочерей, а их у нее было пятеро, со стольником Василием Юшковым, физически крепким мужчиной из старинного дворянского рода.
Надо сказать, что именно Анна вновь создала царский двор и восстановила придворную жизнь, совершенно исчезнувшую при Петре II. Она хотела, чтобы русский двор ни в чем не уступал по пышности и великолепию дворам европейским. И, надо сказать, ей это вполне удалось. Даже избалованные иностранцы восхищались роскошью двора русской императрицы. Жене английского посланника праздники и балы у Анны казались волшебным «сном в летнюю ночь», ими восторгались также и пресыщенные французы.
Штат двора стал весьма многочисленным, при нем состояли оркестры, итальянская опера, балет, две немецкие театральные труппы. Балы и маскарады сопровождались фейерверками и иллюминацией. В театральном зале давались музыкальные спектакли, как оперные, так и балетные, а также разыгрывались и русские пьесы, в которых принимали участие придворные дамы и кавалеры.Еще с детства Анна Иоанновна тяготела к театру и до замужества, когда жила с матерью в Измайловском, выступала в роли «режиссера» домашних спектаклей. И была, конечно, очень обрадована подарком польского короля Августа, приславшим к русскому двору актерскую труппу из Дрездена. Царица еженедельно развлекалась «итальянскими интермедиями» с вокалом и хореографией. Поэту Тредиаковскому она заказала пьесу об Иосифе Прекрасном. Игралась она на русском языке силами певчих, придворных шутов, а также кадетов.
Императрица Анна Иоанновна
В 1735 году императрица пригласила в Россию итальянскую труппу во главе с популярным тогда композитором Ф. Арайя. Итальянские артисты выступали не только во дворцовом театре, но и в так называемом «деревянном», выстроенном неподалеку от Летнего сада на Царицыном лугу. Вход в театр был бесплатным, но билеты раздавались, понятное дело, не холопам или мещанам, а высоким чинам. Арайя написал и поставил впервые в России оперу. Декорации и костюмы создал специально приглашенный известный художник Ж. Боно. Это случилось в 1737 году. Успех был потрясающим. Особенно полюбилась царице вторая опера композитора о Семирамиде, и она в течение двух лет не сходила со сцены, а играли ее каждую неделю. В составе труппы итальянского композитора были также и артисты балета, а танцы, как известно, – самое любимое развлечение Анны Иоанновны. По ее приказу танцмейстер Линде стал обучать искусству балета русских юношей и девушек. Так возник первый русский балет, и, надо сказать, ученики не посрамили своего учителя и во многом даже превосходили зарубежных танцоров и танцовщиц.
Игровой театр появился при дворе в 1739 году, когда Бирон, желая сделать царице приятное, втайне от нее пригласил в Северную столицу немецкую труппу под руководством артиста Нейберга. И когда она однажды пришла на очередное представление, ее ожидал сюрприз. Вместо музыкального спектакля разыграли веселую комедию. Это новшество ей очень понравилось, и с тех пор наряду с оперой и балетом в репертуар прочно вошли фарсы и комедии.
Если уж мы обратились к истории театра в нашей стране, расскажем кратко, с чего он начинался и как развивался до Анны Иоанновны. Скоморохи известны со времен Древней Руси, и их, пожалуй, следует назвать первопроходцами в театральном деле. Потешные действа разыгрывались на городских площадях и в питейных заведениях. Порой они носили сатирический характер (вспомним скомороха в исполнении Р. Быкова из фильма Тарковского «Андрей Рублев»). Конечно, уличные клоуны были востребованы и в княжеских, и в царских палатах, и об этом в источниках достаточно упоминаний. При Борисе Годунове на святках в Кремле скоморохи разыгрывали незамысловатые спектакли по мотивам сказок или просто показывали цирковые номера с медведем.
При Алексее Михайловиче живший в Москве немецкий пастор Грегори, по указу царя, набрал в Немецкой слободе детей, и они, выучивши роли, представили в 1672 году в селе Преображенском спектакль «Артаксерксово действо», где главной героиней была библейская Эсфирь. Пьеса шла в декорациях и в сопровождении оркестра. Царю представление понравилось, но еще большее удовольствие игра на сцене доставила женщинам, супруге царя Наталье Кирилловне и его дочерям Софье и особенно Наталье, которая впоследствии сама станет писать пьесы. Позже в репертуаре этого самодеятельного театра появились и другие спектакли, и Алексей Михайлович требовал, чтобы в Преображенское приезжали «бояре и окольничие, и думные дворяне, и думные дьяки, и ближние люди, и стольники, и стряпчие, и постельничие, и всех чинов люди». Таким образом, театр становился пуб личным.
При Петре театральная «хоромина» возводится прямо на Красной площади, и вход туда был доступен «всяких чинов людям российского народа и иноземцам». Пьесы, по приказу царя, игрались в трех действиях и только на русском языке. Царь задумал использовать театральные представления и в идеологических целях. Стефан Яворский, руководитель Славяно-греко-латинской академии, по поручению Петра, стал сочинять «триумфальные комедии» и разыгрывать их силами своих учеников. Так, по случаю взятия Шлиссельбурга, а также Дерпта и Полтавской победы, были сыграны спектакли «Торжество мира православного» и другие.
После переезда столицы в Петербург театральная «хоромина» в Москве перестала существовать, однако сестра царя Наталья перевезла декорации и костюмы в Преображенское, где возобновила театральные представления. Она же уговорила брата открыть театр и в новой столице. Театральное оборудование было перевезено в Петербург, в частный дом на Петровском острове, где ставились русские пьесы, сочиненные актерами. Позже, в 1716 году, пригласили из Германии настоящих актеров, которые играли уже в новом театре, устроенном у Зеленого (позже Полицейского) моста. Этот театр стал платным и пользовался большим успехом, особенно у иностранцев.
Но вернемся в период правления Анны Иоанновны. Не были забыты царицей и такие развлечения, как бильярд, шашки, шахматы и карты. Играть в шары на столах на Руси стали опять же со времен царя-реформатора. Привезенная из Франции забава заняла свое место во дворце, и Петр I с удовольствием гонял шары и пристрастил к этому занятию жену и приближенных. Играли в то время только карамболь (нужно попасть своим шаром от борта по шару противника); бильярд с лузами появился у нас только в начале XIX века. Что касается шахмат, то древнюю игру на Руси знали и до Петра. Играли в шахматы, как уже упоминалось, и Иван Грозный, и Алексей Михайлович, а Петра I можно считать гроссмейстером, – он был выдающимся игроком. Последующие правители России к этой забаве оставались равнодушными, особенно женщины. Анна Иоанновна увлекалась бильярдом, а также картами, которые, как и другие азартные игры, пребывали ранее под запретом. При Алексее Михайловиче игрокам в кости и карты рубили пальцы. Да и позже, к примеру, при Павле, картежная игра была запрещена, и лишь после его смерти в карты стали играть открыто.
Среди прочих забав были волчок (юла), его пускали по паркету, а также игры в волан и бильбоке. Волчок в то время запускался с помощью бечевки, и добиться его вращения неопытному человеку было не так просто.
Анна вставала в 7 часов утра, пила кофе, после чего осматривала свои драгоценные украшения – не пропало ли чего, воровство в царских дворцах процветало всегда. В 9 часов принимала министров и, не читая, подписывала бумаги. Затем упражнялась в стрельбе из окна по птицам, либо отправлялась к Бирону на конюшни. Он был большим любителям лошадей, активно занимался коневодством, и его стараниями были выведены новые породы лошадей. В 1731 году создана Конюшенная канцелярия, она занималась этим делом в общегосударственном масштабе, что было чрезвычайно важно для такой огромной страны, как Россия. Других сухопутных средств передвижения, кроме как на лошадях, тогда, как мы знаем, не существовало. После обеда, подававшегося обычно в полдень, царица вместе с фаворитом отправлялись почивать. Время до вечерних развлечений она коротала в сплетнях с фрейлинами и приживалками. Тем самым получала информацию, пусть и не всегда объективную, о настроениях придворных, их любовных увлечениях, интригах и прочем.
К столу во дворце Анны Иоанновны подавалось огромное количество самых разнообразных блюд из мяса (например, кабаньи головы в рейнвейне), дичи, рыбы (огромные стерляди, осетры, щуки и прочие), обильно приправленной различными пряностями (мускатом, гвоздикой, корицей, перцем и даже тертым оленьим рогом). Это не считая грибов, паштетов, ветчины, спаржи, зеленого горошка в стручках и прочих овощей. На десерт выносились желе, конфеты, мороженое, орехи и всевозможные варенья. Из напитков подавались, помимо пива, меда и кваса, также и разнообразные вина: шампанское, венгерское, испанское, португальское, волошское, бургонское, рейнвейн и так далее. Правда, как уже говорилось, в очень ограниченном количестве. На продукты питания тратилось по 67 тысяч рублей ежегодно.
Свою лепту для кухни императрицы вносил также и Аптекарский огород. Разбитый Петром I на острове Корписаари (теперь Аптекарский) в 1714 году для разведения лекарственных растений для нужд армии, при Анне он стал Медицинским садом, где росло не только сырье для пилюль и мазей. Здесь стали выращивать в оранжереях экзотические фрукты для царского стола и «куриозные и чуждые» растения и цветы для украшения праздничных мероприятий во дворцах императрицы и ее фаворитов.
Мотовство при дворе Анны было чудовищным. На балы приказывалось являться всякий раз в новом платье, и вельможам приходилось волей-неволей раскошеливаться. Мода на роскошь очень быстро привилась в Северной столице, и в домах знати появилась английская мебель из красного дерева, большие зеркала, комнаты обивались дорогими штофными обоями. Ездили теперь в раззолоченных каретах, сверкавших дорогими в то время стеклами и обитых внутри бархатом; на запятках стояли лакеи в богатых ливреях.
Во дворце Анны содержалось много карликов и шутов, и забавы с ними бывали порой очень жестокими. Она иной раз выстраивала шутов вдоль стены, а одному из них приказывала бить их по поджилкам, чтобы они падали; любила смотреть на их потасовки, когда они драли друг у друга волосы и кровянили носы. Шуты, ради потехи, могли даже и помочиться на кого-либо из придворных сановников. «Государыня и весь двор, – описывает современник, – утешались сим зрелищем, помирали со смеху». Анна, кстати сказать, сама придумывала шутам одежду. У бархатного костюма могли быть рукава из рогожи, разноцветные половины платья и так далее. Императрица любила все «куриозное», и поэтому помимо шутов ее развлекали всякие уродцы, а также сказочницы. Она очень любила слушать всякие истории, и болтливые и острые на язык женщины могли сделать при ней нешуточную карьеру.Шуты при царском дворе числились штатными единицами. Имена некоторых из них остались в истории. О Балакиреве, например, до сих пор ходят всякие легенды и анекдоты. Не менее популярными были Акоста и Педрилло, и их шутки вошли в историю.
Вошла в историю свадьба разжалованного в шуты князя Голицына с калмычкой Бужениновой (фамилия образована от любимого кушанья царицы) в Ледяном доме в феврале 1740 года. Как известно, для молодых на Неве выстроили ледяной дворец, где мебель, скульптуры, предметы быта и т. п. сделали изо льда. Эта история интересна тем, что вслед за слоном, на котором в железной клетке ехали молодожены, двигались представители всех народов России. Так что тут был не пошлый маскарад, а живые этнографические картины. После шествия состоялся обед, а затем танцевальный вечер, где пары всех народностей империи представляли свой национальный танец. Это событие подвигло писателя Лажечникова на создание целого романа.
Есть, кстати сказать, и описание маскарада, устроенного по поводу свадьбы Анны Леопольдовны с Антоном-Ульрихом Брауншвейгским. Его оставила леди Рондо, уже упоминавшаяся нами жена английского посла.
«В пятницу после обеда был маскарад. Составились четыре так называемые кадрили из двенадцати дам каждая, не считая ведущего каждой кадрили. Первую кадриль вели новобрачные, одетые в оранжевые домино, маленькие шапочки того же цвета с серебряными кокардами; маленькие круглые кадрили из двенадцати дам каждая, не считая ведущего каждой кадрили. Первую жесткие плоеные воротники, отделанные кружевами, были завязаны лентами того же цвета. Все их двенадцать пар были одеты так же; среди них находились все иностранные министры со своими женами – представители государей, связанных родственными узами либо с принцем, либо с принцессой. Вторую кадриль вели принцесса Елизавета и принц Петр, в зеленых домино и с золотыми кокардами; все их двенадцать пар были одеты так же. Третью кадриль возглавляли герцогиня Курляндская и граф Салтыков (родственник императрицы) в голубых домино и с розовыми с серебром кокардами. Четвертую кадриль вели дочь и младший сын герцогини, в розовых домино и с зелеными с серебром кокардами. Все остальное общество было в костюмах, какие кто придумал. Ужин был подан в длинной галерее только участникам четырех кадрилей. Вокруг стола стояли скамейки, украшенные так, что выглядели подобно лугу; стол был устроен так же. И стол, и скамейки были покрыты мхом с воткнутыми в него цветами, как будто росли из него. И сам ужин, хотя и совершенно великолепный, подавался так, что все выглядело словно на сельском празднике. Императрица прохаживалась весь вечер без маски».
Маскарад, как правило, сопровождался фейерверком. «Огненные потехи» в обиход столичной жизни ввел царь Петр I. Он очень это дело любил, и порой устраивал фейерверки своими руками. На салюты в его царствование расходовалась тысяча пудов пороха в год. Причем это были не просто залпы в небо, как теперь в дни праздников. Давали настоящий огненный спектакль, состоящий из нескольких актов и длившийся более получаса. Зрители могли любоваться различными аллегорическими картинами, транспарантами, всякого вида огненными колесами, пирамидами и так далее. В правление Анны Иоанновны фейерверки обязательно устраивались четыре раза в год: в день ее рождения, именин, коронации и в Новый год. Насколько масштабно проходили такие мероприятия, можно судить по таким цифрам: в подготовке, к примеру, иллюминации ко дню рождения императрицы в 1733 году участвовали 2 тысячи человек. На эту потеху ежегодно уходила огромная сумма – 220 тысяч рублей.
Особо пышно устраивались так называемые куртаги, иначе званые обеды, они сопровождались торжественными церемониями. Гофмаршал и камергеры размещали приглашенных за столами в соответствии с их рангом. В 1734 году такой обед состоялся в Летнем саду по поводу взятия Данцига. Анна и ее родственники сидели за столом в гроте, а вдоль аллеи стояли столы для приглашенных под навесом из зеленого шелка, прикрепленного к колоннам из живых цветов, между которыми стояли буфеты с посудой из фарфора и драгоценных металлов. Тогда подали триста блюд, не считая десерта.
После смерти Анны Иоанновны в октябре 1740 года царем объявили новорожденного Иоанна Антоновича, сына Анны Леопольдовны, племянницы почившей государыни. Регентом и практически главой государства стал Бирон, но через три недели своего правления его арестовал Миних и сослал в Сибирь, и регентшей при своем сыне провозгласили Анну Леопольдовну. Малообразованная и совершенно лишенная администраторских способностей, она тем не менее постоянно вмешивалась в деятельность Кабинета министров, особенно в дела внешнеполитические, понуждаемая к тому своим любовником Линаром, склонявшим ее к союзу с Австрией. Сведений о вкусовых пристрастиях Анны Леопольдовны известно мало. Ее рисуют как ленивую и склонную к необременительному досугу женщину, она могла неделями валяться в постели или играть в карты с придворными дамами, не утруждая себя даже туалетом. Вот что писал о ней В. О. Ключевский: «…Анна, принцесса совсем дикая, сидевшая по целым дням в своих комнатах неодетой и непричесанной…» К тому же, как говорят, у нее была нетрадиционная сексуальная ориентация. Ее шаловливая подруга Юлиана Менгден не вылезала из постели регентши, и даже случалось, что Анна выгоняла из спальни мужа, Антона Ульриха, чтобы уединиться с Юлианой. Более того, подружки-лесбиянки устраивали и l'amor de truaвместе с Линаром. Впрочем, регентство Анны Леопольдовны оказалось кратким, а дальнейшая судьба Брауншвейгского семейства несчастной.
Через год, в ноябре 1741 года, состоялся очередной дворцовый переворот, и на престол взошла «дщерь Петрова» Елизавета. Поначалу она хотела выслать Анну Леопольдовну с мужем и детьми за границу, но впоследствии те оказались в заточении в Холмогорах, где свергнутая регентша и умерла от родильной горячки в марте 1746 года. Ее первенец, законный наследник русского престола, всю свою недолгую жизнь прожил в застенках, где и был убит летом 1764 года при попытке его освобождения капитаном Мировичем. Впрочем, есть версия, что Мирович действовал по указанию Екатерины II. Она, таким образом, избавилась от законного претендента на престол.
Итак, новой русской царицей стала Елизавета Петровна. Прежде всего она отстранила от управления страной немцев, которые, по образному выражению того же Ключевского, уселись «около русского престола, точно голодные кошки у горшка с кашей». И хоть Миниха, Остермана и Левенвольде приговорили к смертной казни, Елизавета их помиловала и сослала в Сибирь. И впоследствии вообще запретила смертную казнь, а также пытки детей младше 12 лет.
Царствование Елизаветы знаменовалось очень важными событиями в области науки и культуры: был открыт Московский университет (1755), Академия художеств (1760), возникла театральная жизнь (указ о создании Императорских театров был подписан в 1756 году). В 1741 году разрешили отправлять в России культ Будды, но в то же время выслали евреев, за исключением тех, кто принял православие, а также разрушили почти все мечети в Казанской губернии. Зато в Москве и той же Казани открыли первые в России гимназии. Образованию Елизавета придавала большое значение, и в ее царствование расширилась сеть начальных школ. Весьма любопытно, что ограничение скорости движения в столице было впервые введено именно при Елизавете, в 1744 году, как и штраф за нецензурную брань в общественном месте.
Ключевский писал: «…с правления царевны Софьи никогда на Руси не жилось так легко, и ни одно царствование до 1762 года не оставляло по себе такого приятного воспоминания».
Церемония коронации Елизаветы состоялась в Москве в апреле 1742 года. Обошлась она недешево – 70 тысяч рублей (сумма подушной подати со ста тысяч человек). От Грановитой палаты до Успенского собора постелили дорожку из красного сукна, вдоль которой выстроились гренадеры; по ней, выйдя из Потешного дворца, императрица со свитой проследовала в собор, где ее ожидал среди прочих наследник престола герцог Голштинский (муж будущей Екатерины II, известный как император Петр III). Возглавлял процессию священник, кропивший дорожку святой водой, а следом за царицей представители знати несли императорский штандарт, мантию из горностая, корону, скипетр и державу, за ними шли представители дворянства и купечества. Елизавета была одета в специально сшитое из тонкой парчи платье, а на ее плечи накинута императорская мантия со шлейфом длиной более пяти метров, который несли камергеры. Мантия была сплетена из настоящих серебряных нитей и весила около пяти килограммов.
Коронационные торжества продолжались больше месяца и сопровождались балами, маскарадами, оперными спектаклями и ужинами с огневой потехой.
Императрица Елизавета Петровна
Страстью к балам и маскарадам Елизавета обладала ничуть не меньшей, нежели ее предшественница Анна. И при новой императрице размах и масштабы стали несопоставимы с прежними. Императрица вела ночной образ жизни, поэтому дворцовые праздники затягивались далеко за полночь. Она устраивала маскарады, на которых представала чаще всего в мужской одежде, особенно любила надевать военные мундиры, они отлично сидели на ее стройной фигуре. Царица иной раз приказывала являться на бал женщинам в мужской одежде, а мужчинам – в женской. Сама она, как и всякая женщина, любила наряжаться, и в этом не знала предела. После ее смерти осталось 15 000 (!) платьев, два сундука чулок, тысяча пар обуви, большое количество дорогих тканей и так далее. Поэт А. К. Толстой напишет о ней позже:
Веселая царица была Елисавет:
Поет и веселится – порядка только нет!
То, что порядка в России никогда не было, нет и в будущем не предвидится, это всем известно, но порядка при Елизавете не было также и во дворце. После ночных балов и вечеринок в царских хоромах царил полный хаос. На столах громоздились горы грязной посуды, в углах валялись объедки и прочие нечистоты от неумеренного употребления вина, на постелях спали вповалку прямо в одежде не пойми кто – бывало, что и прямо с улицы во дворец каким-то образом попадали забулдыги. Слуги по утрам тоже отсыпались, и дозваться их было попросту невозможно. Например, когда Екатерина родила первенца, будущего императора Павла, по этому поводу устроили знатную вечеринку, а о роженице просто забыли. И она не могла никого дозваться и чуть не отдала Богу душу от послеродовых осложнений.
Елизавета установила при дворе простоту взаимоотношений. Тем более во время маскарадов и тому подобных увеселений. Никто не вставал и не гнул спины в поклоне, когда она появлялась на балу, и хозяин не обязан был ее провожать и так далее.
Для Елизаветы дворцовые развлечения были важнее государственных дел, и их организации она отдавала большую часть времени. Она следила за своей внешностью, любила сидеть перед зеркалом и без конца примерять свои бесчисленные платья. Важные государственные бумаги неделями лежали, дожидаясь ее подписи. Императрица считала себя первой красавицей и делала все возможное, чтобы никто из дам не смел соперничать с ней. Если у кого из придворных дам была хорошая фигура с тонкой талией, Екатерина приказывала таким являться на балы в бесформенных балахонах. Как-то раз она неудачно выкрасила волосы, и ей пришлось перекрасить их в черный цвет. Для того чтобы не было видно, что у нее прическа хуже, чем у остальных, она приказала всем придворным дамам остричь волосы и надеть черные парики. А красавица Наталья Лопухина поплатилась за то, что считала себя ничуть не хуже царицы и пыталась это подчеркнуть красотой своих нарядов, макияжем и прочими женскими ухищрениями. Как-то раз она появилась на балу с такой же, как у Елизаветы, розой в волосах. Это так разгневало императрицу, что та заставила встать Лопухину на колени, срезала ножницами злосчастную розу вместе с волосами и отхлестала красавицу по щекам. Страшная вещь – женское соперничество! Лопухина в отместку стала болтать, что узурпаторшу Елизавету скоро сгонят с престола и к власти вновь придет Анна Леопольдовна. Ну и, понятное дело, ее обвинили в государственной измене, били кнутом, вырвали язык и отправили в ссылку. Слава богу, что Елизавета отменила смертную казнь, а то не сносить бы сопернице головы.
