Текст книги "Елена"

Автор книги: Александр Гейман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Гейман Александр
Елена

Александр Гейман

ЕЛЕНА

Эта история о женщине-ведьме, то есть о женщине, магически одаренной и сексуальной. Мой старый друг, а он этих материй тоже не чужд, рассказывал обо всем так*:

_____

* имена и конкретные обстоятельства, естественно, изменены

– Все началось, когда я с дневного отделения перевелся на вечернее. Группа, куда я попал, четко делилась на две половины: в одной девочки интересовались тряпками и учебой, а в другой к этому добавлялись постельные приключения. Елена принадлежала к этой второй половине, и я выделил её с первой встречи: она была невысокой полноватой блондинкой, а мне тогда нравился этот тип.

– А сейчас?

– А сейчас все едино. Не перебивай. Да и была она посексуальней других, как чувствовалось. Но я тогда был только что после первой серьезной – любви, как бы в некоей паузе, да и знал уже, что эти дела лучше все-таки иметь где-нибудь на стороне. Так что по-настоящему я тогда Ленкой не заинтересовался, тем более, что другие женщины мне представлялись ярче.

– То есть как это – представлялись?

– Ну... Это когда пробуешь прочесть человека – на расстоянии, в воображении – и это удается. И не всегда удается, между прочим, а тогда, когда человек тебе откликается. Сейчас мне это скучно, а в молодые годы я это проделывал очень часто. Кстати сказать, это не воображение, не только воображение, – у меня были случаи, когда потом с женщиной было на самом деле, и всегда это бывало так, как оно представлялось. И у Ленки с этим было так же, она мне рассказывала. И ещё – есть разница, ты сам думаешь или кто-то тебя ищет – тогда оно само представляется – вдруг всплывает, и все тут. К слову сказать, о двух-трех женщинах я до сих пор жалею: на вид они были тихонькие такие, серенькие, а на самом деле очень одаренные, и было бы справедливо, если бы мы узнали друг друга и в жизни, а не только – так назову – астрально.

Так вот, Елену я тоже чувствовал, но не очень сильно и не очень для меня интересно. У ней был муж – это я узнал позже – и свои веселые дела, так что мы проучились вместе год, не особо сближаясь. Так, курили вместе, болтали, то, се. Но как-то раз мы с ней сидели за одним столом, вместе листая учебник, а ноги наши – моя правая и её левая – соприкасались. По-моему, я правильно помню, что это она так подвинулась. Такой сладости я не испытывал никогда в жизни, – кажется, включая прямую близость, секс то есть. Не совсем так было все, как при койтусе – скорее происходило знакомство, но такое радостное знакомство, счастливое – через Эрос. Я чуть не отключился. И заранее скажу – в постели потом ничего подобного не было. Да и до постели ещё было неблизко. Мы сходили на каникулы, а потом начался наш последний курс. Приближались октябрьские праздники, а накануне я узнал, что Елена развелась. Меня что-то так и толкало к ней, не желание, я повторю, что не очень и хотел её, но что-то иное – вернее всего, – судьба. Как водится, была масса знаков. Например, мой напарник по работе, пожилой такой мужчина, сектант строгих понятий, баптист, кажется, – он вдруг начал какие-то скоромные разговоры – событие для него просто небывалое. И в тот же день я встретил на улице сумасшедшего, он вовсю горланил что-то – и помнится, тоже непристойное. Кстати, этот знак очень сильный. И ещё кое-что, о чем необязательно говорить. И в эти дни я как раз договорился с Ленкой вместе отметить праздники; я приглашал приятеля, она – подругу, квартира была её, музыка наша – в общем, обычная такая вечеринка. О том, что там было, даже не знаю, как и рассказать.

– Что, стены ходуном от неистового соития?

– Нет, что ты!.. Наоборот, по пьяни я был очень слабым. К тому же, не прошло и пятнадцати минут, как в дверь стала ломиться её подруга со страшным скандалом – весь вечер она обнималась с моим приятелем, но, однако, потом посадила его на автобус и занялась моей нравственностью. В общем, продолжить нам в тот вечер не удалось, и я уехал в страшном раздражении. Бывали и раньше, и позже гадкие вечеринки – но эта была из худших: перепил, не кончил, выгнали, поскандалил, брюки перепачкал, магнитофон сломался – или вертушка была? – не помню. Но дело было не в этом, и не в сексе, которого почти не было, а в сопутственном. Я ведь раньше не видел Елену в подобных ситуациях, а тут она раскрылась во всей красе. Мне это не описать: вульгарность самая грубая, крайняя, но в такой дозе, что становилась уже не вульгарностью, а чем-то сверхъестественным – и с ней в сочетании такая же сексуальность. Ее танец... Как-то до этого я видел по телику фольклорные танцы Гвинеи-Бисау. Что там выделывали задастые негритянки, влажно блестя глазами, – я ещё подумал: "Да, куда белой женщине до настоящей эротики." Теперь я убедился, что поспешил ставить крест на белой расе, – Ленка вытворяла такое, что негритянкам до неё ещё было расти и расти. А вроде почти все те же движения... Не помню, как это получилось, но мы с ней катались по полу... в общем, я тоже был хорош. Ужасно. Ужасно!

Всю ночь мне виделась Елена, и это был не совсем сон, а нечто между сном и этим вот чувствованием: мы с Леной соединялись, и очень бурно, бешено – не знаю, с чем и сравнить. Интересно, что Ленка тоже видела это, но, как бы назвать, в другой тональности – в её сне мы соединялись чисто. Так тоже бывает, и очень сладостно, но я слишком невежествен, чтобы внятно объяснить, что здесь и откуда. Ну, а через пару дней я пришел на занятия и стал поджидать Ленку. Она появилась в середине урока и резко войдя, села где-то в углу, ни на кого не глядя. И у меня, и у ней, как это бывает в подобных случаях, было такое чувство, что все уже все знают – хотя, конечно, никто ещё ничего не проведал. Потом, после уроков, мы пошли покурить, осторожно наводя друг друга на разговор о произошедшем и последующем. Я намекнул Лене, что она впечатлила меня как женщина – и верно, хотя все было недолго, это понять было можно. А Ленка отвечала примерно так, что все лишь бледная тень сравнительно с тем, что у ней бывает понастоящему. Кстати, это было правдой. Оказалось, и я как партнер ей понравился, и это было уже странно, потому что мне-то алкоголь никогда на пользу не шел. Потом мы поехали к ней, и когда стояли на остановке, её волосы с расстояния притянулись к моей шубе. Конечно, электростатика, а все равно – выглядело впечатляюще. В тот раз, однако, продолжения не было, я только забрал пленки и ящик. Елена, казалось, была в нерешительности, а мне объясняла так, что для меня эта связь будет опасной. Я и сам это понимал, скажу больше – я не испытывал к ней сильного влечения, несмотря на её сексуальность. И все же что-то иное – не секс – нас очень мощно сводило. После того я ещё раза три был у неё – она, кстати, жила в коммуналке, соседствуя с одной деревенской старухой. Но как-то оно не получалось – то она сама не позволяла, то наоборот, она была на взводе, но я слишком инертен, то какие-то гости мешали.

И вот в один день у меня написалось хорошее стихотворение и одно научное письмо. Я решил про себя обязательно это отпраздновать с Ленкой, как раз и мама была на работе в ночь и не было тети Нади – о ней позже, купил вина и пригласил к себе Елену. Но она отказалась, ей куда-то было надо, и она ушла, не дожидаясь конца занятий. Я разозлился и решил, что все равно проведу вечер в женском обществе. Недолго думая, я пригласил к себе другую сокурсницу, Эллу В. Она условилась, что составит мне компанию только на вино, но не больше – а меня это вполне устраивало – и мы оказались у меня дома. Мы пили, общались, и я наслушался сплетен про наших девочек. Про Ленку Элла В. сказала:

– А – она назвала по фамилии – сексуально неуправляема.

– Не берусь судить, – пожал я плечами, но про себя подумал, что похоже на то. Кстати, типичная ошибка женщин: они при первой возможности торопятся заложить одна другую с потрохами, выдавая самые скандальные подробности. Почему-то никому не приходит в голову, что мужчина может воспринять это по-своему – не как компромат, а как рекламу. Когда позже Елена занималась тем же самым, и я узнавал разные головокружительные истории про её подружек, моей реакцией было: "Э, так с этой тоже можно!" – а ведь я был всецело поглощен нашей связью.

Ну вот, а когда вино было выпито, Элла В. сказала, что ей куда-то там уже поздно и далеко, и любезно согласилась переночевать у меня. Я проводил её в комнату тети Нади, и отвернулся, чтобы включить торшер. Когда я повернулся, Элла В. была полностью заголена. Я этого совсем не ожидал, но делать нечего – принялся за работу. Только вот стоял опять плохо. Проклятая водка! Вообще – не понимаю, зачем эта идиотская традиция мешать одно с другим? Какой уж там кайф.

Утром Элла В. сказала: "У тебя хорошие способности, но тебе не хватает техники," – и на том мы расстались. Замечание наивное – мне не хватало трезвости, а не техники.

И раз уж зашла речь, скажу пару слов и о технике. Я и раньше думал, а потом только убеждался, что от всех этих пособий с росписью поз и разновидностей поцелуев никакого толку. Должно быть другое – если уж не любовь, это редко, то истинное влечение к друг другу. Самое меньшее – хотя бы желание и интерес. Тогда достаточно довериться естеству, а оно само быстро подскажет и позы, и разновидности, и ритм, и все прочее. Это как проплыть по реке от истока до устья, – все изгибы, и перекаты, и водопады это все уже есть, и ничего выдумывать не надо, все, что требуется – не утопить лодку и немного её направлять. А вот если нет пламени, то никакой техникой это не поправить. Все равно, что жевать нарисованное яблоко картинка, может быть, и красивая, а вкусно не будет. И кстати, именно это часто и происходит – мужчина и женщина только изображают друг перед другом сексуальность, а пламени за этим нет, – ну и, секс получается поддельный, рутинный, а потом, как водится, взаимные обиды, и куча всяких комплексов. Одну только оговорку сделаю: что действительно надо знать, так это начальные элементарные вещи, анатомические. А дальше уж пламя – ну и, сам человек, конечно, что он есть из себя.

– Начальные анатомические вещи – это что, например?

– Э... Ну, скажем, устройство этого хозяйства, – у себя, у партнера. У меня, например, член имеет одну особенность – и я даже не знал, что это особенность.

– Какая?

– Ну...

– Колись, колись, интересно ведь.

– Сейчас, подберу, как сказать. Не залупляется, если кратко. То есть член все время в такой обертке, только природной. Мне девчонки, та же Ленка, говорили пару раз, но я тогда не въехал, пропустил мимо ушей.

– Ты что, у других член не видел?

– Почему? – видел. Лет в пятнадцать мне друг, например, похвастал, как у него кожа взад-вперед ходит – с такими словами: "Видишь, как раздрочил!" – ну, я и подумал, что из-за этого.

– Ладно, ты про Эллу В. рассказывал. Что там дальше?

– С ней – ничего. Она, вероятно, ждала продолжения, но я устранился. Более того, даже повинился Елене. Это было в тот вечер, когда я привел её к себе домой. То есть, она и раньше бывала, но теперь уже не в гости. Накануне я гадал на спичках – знаешь, вставляешь в коробок с двух сторон и поджигаешь. В этот раз мне даже не по себе стало: только загорелись – и сразу наклонились друг к другу и сошлись головка в головку. Я так и понял, что сроки вышли. Ну и вот – уманил. И тетя Надя была дома, но надо отдать ей должное – тихо сидела у себя в комнате, не высовывая носа. Это подруга мамина, поссорилась с дочерью и перебралась к нам – погостить. Ну и – это погостить затянулось на полтора года. Так все ничего, конечно, но мама на раскладушке спала, а я девок не мог к себе водить – согласись, большое неудобство для молодых лет. И никак мы с мамой не могли придумать, как её вежливо спровадить. Нот вот это средство подействовало – после того, что она наслушалась той ночью, тетя Надя на следующий день собралась и уехала. Не вынесла. А про вечер опять-таки трудно рассказать – чего только и не было, и вино, конечно, и расспросы, и признания, и всякая такая романтика, о чем уж не буду говорить. А потом я уложил Ленку спать, и снова – когда я повернулся к кровати, она лежала, выставив из-под одеяла голые грудки. Очень красиво и эротично. Но что ты скажешь – этот гад в природной обертке не желал проникнуться важностью момента и вел себя не лучше, чем с Эллой В.! А уж как Ленка старалась! И соском, и языком, и уж не знаю чем. Конечно, он приободрялся, но оставался нетверд в своей стойкости – или нет, наоборот, – стоек в своей нетвердости. Делать то-се было можно, но я ничего не чувствовал и, как это называется, не владел ситуацией. Под утро оно пошло лучше, а там мы сделали перерыв и, кажется, немного поспали. Итогом всего было: 1 – тетя Надя собралась и шустро исчезла; 2 – Ленка решила, что я гожусь и можно будет по-настоящему.

И начались наши встречи и приключения. Я не буду много описывать дела постельные, тем более, в стиле "эротических рассказов" – "котик играл с кисонькой" и т.д. Во-первых, котик играл не только с кисонькой – да и не только котик. А во-вторых, не это важно и не это запомнилось. Важно, например, то, что у нас все время было по-разному – это так чувствовала и Ленка, и я: только раз или два одно соитие походило на другое. Мы как бы все время узнавали что-то новое – и даже не о друг друге, а о чем-то еще. А самым странным было то, что у меня продолжалась потеря чувствительности, хотя теперь обходилось и без вина. То есть я чувствовал, что – тепло, влажно, больно, и я чувствовал её как женщину – когда переменить позу, когда – рисунок и т.п., но наслаждением это совершенно не сопровождалось. Я даже кончал, почти ничего не испытывая, – а ведь я желал её, и она мне нравилась, да и Ленка все-таки была нежной и все умела. В конце концов, я с другими женщинами – и раньше, и позже – хоть что-то чувствовал, а были среди них совсем глупые и эгоистичные. Но что секс – когда я через несколько лет влюбился, то покусывая ушко, млел и испытывал головокружение – почти как в тот раз с Ленкиной ножкой. А тут все-таки не ушко! В чем дело – для меня до сих пор остается загадкой. Возможно, это моя айама ревновала...

– Кто?

– Айама. Айами, айама – это вещая жена шамана. Обычно такая маленькая девочка с косичками. На самом деле, конечно, это образ, который принимают женские энергии в мужчине. Юнг это похоже называл – анима. В общем, шакти. Так вот, я тогда этого не знал и не умел увидеть, а может быть, это айама мне все выключала.

– А что – с другой уже нельзя?

– Нет, почему, совсем не обязательно. Обычно шаман женат, просто он оставляет ночь для небесной жены. Впрочем, я сам мало что знаю – спроси сведущих. А другое что – я это и Ленке говорил – может быть, Елена всю сладость забирала себе, хотя и ненарочно. Она, кстати, мою нечувствительность очень переживала – не в пример тому, что у большинства женщин было бы. Так или иначе, у меня было чувство какой-то намеренной блокировки. Понимаешь, ведь некоторые вещи чисто физиологически очень чувствительны – и вот, только начнет строиться ощущение, как сразу отсечка – уходит, и все тут. А может быть, это мой ангел-хранитель пакостил.

– Зачем?

– Ну, чтоб не слишком прилип. Я и так увяз. Любовью это не было, я до того прошел любовь – и кстати, только тогда и понял все эти дела между мужчиной и женщиной, хотя с ней-то, с первой любовью, как раз ничего не было. Так что было с чем сравнивать, – и это скорее походило на наваждение. Видишь ли, Елена – женщина порченая, и что-то она во всем этом не понимала. Главное – она это вот не понимала – быть вместе. Женщина ведь обычно старается свое владение мужчиной обозначить, даже если сама для себя хочет свободы. А тут не так. Стоило оказаться где-нибудь на людях, как она держала себя так, будто гуляет сама по себе – что с ней можно знакомиться поближе, снимать её – зеленый свет, а этот вот – просто так, знакомый. И не то что именно я был такой временный и случайный, нет, со всеми так. Например, до того она приходила на уроки с мужем – и то же самое.

– А может, ты слишком ревнивый?

– Я её вообще не ревновал. Другое – это просто жутко неудобно. Ну, смотри. Скажем, пришли в бар. Она, как выясняется, без трусов. И вот времени от времени заходит к бармену в закуток и вздергивает подол показывает картинку. А он ей за это наливает. Тоже способ, конечно, – но мне что с этим делать? Потом начинаются танцы. Она танцует, как я это уже описывал, а мой танец состоит в том, что я таскаюсь за ней тенью и снимаю с её бедер мужские руки. Как за все время обошлось без рукоприкладства – фиг знает. И считается, что это мы вместе проводим вечер и нам обоим весело. Ладно, фиг с тобой – хочется тебе того волосатого, – ну, иди к нему, – а я-то тогда зачем? И все это из разу в раз, причем, никогда не знаешь, откуда тебя треснут. То возникает какой-нибудь лечащий хирург, то таксист, то Саша, то Миша, то Вова Юрасов... "Почему ты вчера не пришла?" "А я зашла к Вове Юрасову, он в разводе с женой. Так его жалко, всю ночь плакался." И выясняется помаленьку, что не так плакался, как поил коньяком. И спали вместе, но ничего не было. То есть он хотел, но она не позволила. Даже плавки снял, а она – нет. Так и спали. Слушаешь это – и не знаешь, что и подумать. С одной стороны, "спали и ничего не было" – вещь при её нимфомании невероятная. С другой стороны, Ленка и не такое могла выкинуть. И честно скажу – какая там ревность, я представлял, как бедный Вова Юрасов шоркался всю ночь – садизм какой-то. Хотя, конечно, может, и зря жалел. Но мне-то что со всем этим делать – вот ведь вопрос.

Видишь ли, цель каждой женщины – заставить мужчину на себя тратиться. У Ленки здесь были свои сложности – её слишком интересовал секс, чтобы извлекать из этого денежную выгоду. Замужество ей тоже не помогло. И она отыгрывалась на другом – на мужском внимании, на эмоциях, на энергии – на неё этим вот тратились, и тратились капитально. Так что выходки, скандальные истории, выяснение отношений – все это было совершенно неминуемо, это была её стихия, её вода, её – даже не спорт – религия. Раньше, в древности, были такие культы – где-нибудь при храме Венеры или Астарты богослужение жриц в том и состояло, чтобы гулять по городу и отдаваться мужчинам по своему выбору. Но это раньше, а сейчас получалось не так: Ленка пыталась держать себя в стиле дрянной девчонки, милашки, порхающей по постелям, но была для этого слишком энергетична, слишком женственна, слишком магична. Самые тупые мужчины понимали, что столкнулись с чем-то особенным, из ряда вон – и не могли ко всему отнестись столь легко.

И потом – её похождения не были только её делом, это все же нас двоих касалось. И не в морали дело – эти понятия здесь неприложимы. Но, видишь ли, все же мы с ней образовали какую-то связку, какой-то – не знаю – союз, какое-то вместе, а она с этим не считалась. А по мне-то отдавалось. Скажем, после такого вот бара я силой за руку притащил её на квартиру. Сдал соседке и уехал. Потом зашел к приятелю, посидел и часов в час вернулся домой. И узнаю, что Елена заявлялась и исчезла неизвестно куда. Время самое глухое, где её искать – фиг знает. Ладно, ложусь спать. А она тем временем три часа колесит с одуревшим таксистом по городу, заголяется перед ним, он, естественно, пытается её трахнуть, она его спрашивает: "За кого вы меня принимаете?" – а я все это время во сне дико стону, потому что мы в связке и происходит это все с нами обоими, а не с ней одной. А между прочим, ничего в жизни просто так не дается, и если у нас в той же постели кое-что получалось, то это потому, что мы оба в это вложились, что-то нашли, раскрыли друг в друге – и это вещь на самом деле очень и очень дорогая, и не затем оно найдено, чтобы бросить на сиденье первому попавшемуся водиле. И опять же, дело не в морали, но это все просто разорительно. Ну, представь, ты с компаньоном пашешь в кооперативчике, а он ваш доход пропивает, причем тебя не спрося – то же самое. И долго ли проживет такой кооперативчик? То есть Ленка двойную ошибку делала: к ошибке редкого свинства добавляла ещё и несусветную глупость.

– Слушай, я все хочу спросить: все, что ты пока расказываешь, это блядство и нимфомания, а в чем магия-то?

– Да как сказать. В этом тоже, кстати. Понимаешь, магично на самом деле многое и многое, самые обыденные вещи. Тот же секс вообще-то без магии не обходится. Какой именно – это уже другой вопрос. Так что не надо ожидать, что какие-то там духи должны являться и из воздуха розы сыпаться. Наоборот, чаще все облекается в такие повседневные, правдоподобные формы.

– Ты лучше примеры какие-нибудь приведи.

– Сейчас, подберу. Ну вот сны, например. Мне и раньше много чего снилось, но с Еленой обострилось. Один сон запомнился особенно – про мертвых львят. Будто ночь, а я превратился в льва. И так мне это понравилось, бегу себе и вижу Ленку. Она сидит у какой-то ямы с Юрой – это прежний её поклонник. Увидела меня, ей это понравилось, и она тоже превратилась в львицу. И мы с ней прыгаем, играем, а потом я подхожу к яме и заглядываю. А там львята, и все мертвые, убитые, и львенок один сверху такой красивый, сильный львенок. И над ямой сеть натянута. И приходят какие-то люди, охотники, и в этой сети всех уносят. А я на них прыгаю, пытаюсь отнять львят обратно – и ничего не получается. Страшный такой сон, а смысл без всякого Фрейда понятен.

Или что-то вроде общего сна – наяву. Лежим с Ленкой, отдыхаем, – то есть я отдыхаю, она не уставала, – и она начинает рассказывать, что ей в это время видится. А я ещё до её слов знаю, что она скажет, хотя сам это вижу очень смутно.

– А видение-то хоть какое?

– Про памятник. Нам двоим, будто лежим вместе – на локте так под голову. Потом прилетел Бог с недовольным лицом, надел на неё нимб и за собой увел. А я отпустил. Да это так, ерунда,важно, что оно видится вместе.

Или гадания. Я тогда и понял, что гадать хоть на чем можно – было бы что узнать, а знаки и самому можно подобрать. Например, я по Овидию гадал, это называется так, – раскрывал наугад один восточный сборник. И что ты скажешь – всю дорогу попадалась "Джатака о Суссонди" – это такая сказка, как царь драконов утащил на необитаемый остров женщину, а она и там ему рога наставила. Правда, не только это попадалось, но романтические такие любовные четверостишия:

В летний полдень после купанья

На груди мужа она рассыпает

Свои влажные волосы,

Пахнущие рекой.

Ну и, хотелось, конечно, верить, что это вот правильно, а то – нет. И наконец, без всякого гаданья знаки даются. Как-то раз, например, лежим с Ленкой у неё на кушетке, даже ещё не совсем лежим, и вдруг в раскрытую форточку влетает пташка – забыл, воробушек, синица ли. На улице холод, но у Елены по-настоящему топили, так что форточка настежь. И вот проходит полчаса или больше, мы уж распустились, а воробушек все летает себе по комнате. И садится на раму ещё и подруга, – Ленка вообще-то спорила, что это как раз воробей, а летает воробьиха, но ясно, что наоборот. И так все он порхает, и ведь не боится нисколько, а она – нет, все на форточке.

– Ну, и что это все означает?

– Смотря для кого. В моем обиходе это плохой знак – знак облома, неудачи, затянувшейся ошибки – примерно так – но это я сейчас знаю. Но ведь сразу можно понять: птичек две, но они врозь; потом – вроде как нашел он теплое место, и не гонят, и даже покормить могут, но это ведь только кажется так – все эфемерно, непрочно – до закрытой форточки. Штукато в том, что ужасно не хочется это понимать.

Что ещё запомнилось – пару раз у меня начинала ци с ладони течь. Знаешь, вроде мурашек – сухое такое электричество.

– Эрос?

– Н-нет, это не одно и то же. Эрос – это больше одушевленное, энергия живого, такое, ещё досексуальное, притяжение живого к живому. Мужское, женское, секс – это уже потом. По крайней мере, я так это понимаю, а я человек неграмотный, может, все и не так.

– Хорошо, и что с ци?

– Да ничего, просто забавно было – водишь у Ленки над животиком, а её разбирает. Я все хотел это – кисоньку – побаловать, но Ленка не дала, побоялась.

Но самое загадочное, что у нас было, я проспал ...>

– Слушай, но ведь это все скорее мистика, чем магия.

– Как посмотреть. Не так и важно. Видишь ли, я ведь говорил – очень часто это дела как бы совсем обыденные. Например, c тетей Надей – ну, выставили мы её, это одно, но ведь она только спустя год, когда уже вся история закончилась, рассказала обо всем маме.

– А что, мама... это...?

– Ну да, она человек совковых понятий на этот счет. Была, по крайней мере. А поскольку капать на мозги все женщины умеют, то для меня существенно было, как она на все взглянет. И взглянула так, что оставляла Ленку ночевать, – уж чего не ожидал, того не ожидал. Или соседка раньше была, умерла уже, пенсионерка, сплетница та еще. Ленка иногда кричала...

– То есть?

– Да то и есть – кричала. Как люди кричат? Между прочим, не особенно в кайф – не в лесу ведь где-нибудь. И вот был у меня магнитофон включен, а там запись – Ленка принесла – с похожей музыкой, женщина стонет, как бы сексуально. Я закрыл все двери и сделал погромче. А Ленка это переорала, и, видимо, в подъезде все равно было слышно. А эта соседка потом позвонила мне, вперила одобряющий взгляд и говорит: "Какой ты молодец!" – я чуть со стыда не сгорел, какое уж там мужское тщеславие. Так вот, эта старуха раз до и раз после выдумывала про меня какие-то совершенно никчемные сплетни будто я там кого-то приводил. Получалось, правда, пальцем в небо, а тут ни единого звука маме, а ведь и выдумывать ничего не надо. И понимаешь, походя заткнуть рот двум старым сплетницам – ей и той же тете Наде – это магия ещё та, не хуже филиппинской какой-нибудь. У Елены вообще дар был заставить работать на себя чужие тени, как это в магии называется. Ей потому и сходило все с рук. Скажем, как-то раз у её сестер на дому мы готовились к зачету. Закрылись в комнате и, конечно, всю ночь – как поизящней выразиться? – предавались дозволенным радостям. К слову, на следующий день одна из сестер повстречала Эллу В. Та поинтересовалась – а что, мол, Лена заболела? Сестричка с простой души отвечала – да нет, они то есть мы с Ленкой – наверно, ещё придут, всю ночь готовились. Элла В. вытаращила глаза и цинично захохотала. Это-то смешно, конечно, но злополучный зачет я вредной бабе сдал с третьего захода. А Ленка через недельку поехала и потихому списала. Получилось так, что она попользовалась моей удачей, и так у ней получалось со многими и по-разному. Другое дело, что все это попусту, вслепую, – Ленка этим, так назову, обладала, но не владела. Она за всякие пустяки хваталась, за кольцо какое-нибудь серебряное, а все это, разумеется, чепуха – все эти карты, амулеты, заговоры, кошки черные и прочее. А по-настоящему, в чем её главная магия была, – это то, что она создавала волшебную историю, приключение. Скажем, такой маг, как Толкин, это очень похоже описывает. Ты как бы оказываешься в опасном краю, где никогда ничего заранее неизвестно: из лужи может вдруг вылезти водяной – или чудище крокодил, птичка превратиться в Вову Юрасова ну и так далее. Нет правил, нет повторений; всегда надо быть начеку, потому что действительно опасно – до смерти, обоюдно. Мужчины её, понятно, бесились и страдали, но на самом-то деле им это очень нравилось.

– Ты вроде бы чуть раньше говорил про редкое свинство?

– Я и повторю. Верно то, верно и это. Она ведь сама не понимала, что делает.

– Слушай, а как вы расстались?

– Да даже не знаю. Понимаешь, я на каждую встречу шел с чувством, что она последняя – больше ничего не будет. Можно сказать, что вся эта история была сплошным расставанием. Не знаю – когда. Может быть, когда после одной из ссор я привел её к себе, а она заглянула в дневник и прочитала там что-нибудь вроде – "Нет, не она. Ничего не получится." И тут же ногой в сапог, рукой в шубу в рукав – и на улицу. Секундами позже я выбегаю – и ни зги не вижу. Обычно фонари не отключают у нас, а тут не горят. И какая-то беспросветность – хожу, высматриваю, но все как в том львином сне – как парализован, и ничего нельзя сделать.

– Ну хорошо, тогда другое – а сколько времени все это тянулось?

– Где-то полгода.

– Так долго?

– Хм, так было же из-за чего и тянуться, не только расстаться. Не всякой женщине в пять утра будешь за чифиром рассказывать о четырех встречах принца Сидхартхи, а потом посмотришь в глаза и скажешь: "Я хочу тебя" – причем, ей и то интересно, и это. Мы и сами под конец стали понимать, что нам не любовниками надо быть, а как-то по-другому – только не знали – как. А как трогательно она меня ревновала! "С кем ты представлял себя из нашей группы?" – почти по Евангелию – с кем ты прелюбодействовал в душе своей? – "Вот с этой и этой". "Ну, и с этой, наверное?" – а я действительно почти всю группу примерил – "Да, и с ней тоже." – "И с ней?!. Она же мымра, она же некрасивая!" – "Почему, она интересная." – "Вот гад!" Или пошутить могла: идем по улице, я и вспомню из детской книжки: "Шел Шашка по шошше и шошал шошку" – а в ответ следует: "Шла Ленка по шоссе и сосала Сашкин". И начнет расписывать: тихо едет машина, на капоте Сашка со спущенными штанами, за ним она... Потом, жить не по трафарету – это тоже ведь чего-то стоит. Ну и проникновения у ней были кое-какие, и – Тайна, этого уж не касаюсь. Да и постель – до и после Ленка могла себя безобразно вести, но здесь-то была безупречна. Почти. А у многих женщин наших наоборот – ходят-то вроде гладко, ну, а в постели по-свински, а это показание, между прочим, более надежное.

– Как по-свински?

– А так, низший тип – думает, что если легла и ноги раздвинула, то уже все – она облагодетельствовала. И мужчина обязан стараться – и в постели, и в жизни – отрабатывать, что его к мировому сокровищу допустили.

– Знакомо.

– О чем и речь. Переучить, конечно, можно, но долго, и лучше уж в сторону. Видишь ли, здесь дело даже не в сексе. Главное, человек должен принять вызов своей судьбы, – а этогото все и боятся – и ищут, за кого спрятаться. Вот сейчас американские феминистки у нас толкутся и, конечно, лепят много смехотворного. Но в этом-то они правы – наши женщины слишком зависимы, слишком несамостоятельны, слишком хотят укрытия – на том и попадаются. Пока дело дойдет до мужчины, наша женщина уже сто раз отдалась государству – на простой секс её уже не остается. Это не метафора, кстати, все буквально так. Все эти стереотипы – "хорошо то, плохо это", "в жизни надо так и так" и так далее – это ж не просто так приобретается, – на это тратиться надо – и тратится на это жизненная сила – Эрос. Одна беда поиметь-то её во всех видах поимели, мусором голову забили, но кайфа от этого совершенно нет. Теперь она ждет, что придет мужчина и доставит ей положенное удовольствие, – а мужчине уже просто некуда воткнуться. Ну и что с такой жизни? – конечно, пьянка. Понимаешь, то, что принято считать общественными установлениями, государством, моралью там – это на самом-то деле такое коллективное совокупление – да ещё с таким размахом и с такими извращениями, что куда там какому-то порновидео – это уже так, манная каша. "Пентхаус" сто тысяч народа не сгонит в бараки, а Адольф Гитлер пожалуйста, хоть сто миллионов. И я не великие новости открываю – на Западе это азбучные вещи для любого психолога или, скажем, антрополога.