Текст книги "Стихи и поэмы"

Автор книги: Александр Гейман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Перестань делать глупости, перед сном

берегись обжираться и не строй из себя,отвечал добрый дядюшка солнце.

Он упал на песок у правдивого моря, волны тело несут. Он упал, он разбился. Завтра новое солнце. И чифир варит чернокожая тетушка ночь, ходит с ложкой по кухне, трясет толстой грудью. Там, в котле на огне две глазницы пустых, два зрачка или две черных дырочки,назови их, как хочешь, отведай.

8.05.94

x x x

О нем вздыхала музыка, А он – нашел, о чем,Скатиться в море синее Лазоревым ручьем.

Скатиться в сине море, В русалочью купель, И им, словно пастушкам, Наигрывать в свирель.

О пасторальность моря! Кипени белизна! Рос терпких Диониса Ковш полный допьяна!

Не пастырь и не пастор Всего лишь пастушок,Ток воздуха в свирели, А в сердце браги ток,

А волны – как барашки, А пена – дунь едва Такой девахой станет, Что кругом голова.

Какие, к черту, ангелы! В рай к серафимам – шиш! Льет музыка, под музыку Пей музыку – пляши!

Бессмертный, бездыханный, Без слуха, без ноги, Пить-есть-ходить не можешь,Пляши только моги.

Моги – затем, что море, Что пены белизна, Что рос у Диониса Ковш полон допьяна,

А волны – как барашки, И пляшут под свирель Русалочки-пастушки, И пена их купель.

И все это – не ангел, Не пастырь – пастушок,Сок воздуха в свирели, А в сердце браги ток,

Наигрывает море В веселыя сердцах Пьянущий, краснощекий, Мудрейший Ванька Бах.

1979

ЧТЕЦ

Когда срок кончится и я перед Творцом На суд и оправдание предстану, То я войду – нет, даже не певцом И не подвижником,– а только лишь чтецом, Простым чтецом, но знаю, что – желанным.

И я скажу: я, Господи, читал Внимательно Твой мир невероятный, Я рос, я жил, еще я умирал, А слов Твоих я мало разобрал, Но те, что смог,– я все принес обратно.

И я прочту,– я хорошо прочту Сей странный мир, не упустив ни звука, И Господи их примет в высоту, А что не так – поправит на лету В стихах неслыханных,– ведь не нашлось им слуха

здесь.

x x x

Приди, приди! Тоскуют города, Воюют страны и вода мертвеет, И бесполезные, в прах легшие года С лица Земли сдувают суховеи.

Приди, приди! Уже и камни ждут, Из моря ночью чудища всплывают, На мель бросаются и жить перестают, Хотят позвать и – нет, не называют.

Все ни к чему, когда ты не придешь,Леса растут, проистекают реки Бессмысленно, тогда и правда – ложь, И есть лишь смерть, напрасная вовеки.

И вот – приди! Хоть запад, хоть восток,Твой дом везде, и Твоя воля всюду,Гора подвинется, раскроется цветок И расцветет в какое хочешь чудо.

Бери Себе простор любых пустынь, Хоть изголовьем, хоть Своим подножьем,Поставь стопу, владей! – и не покинь, И начертай в нас Имя Твое Божье.

Мы ждем его,– но истины Твоей Не взять устам, не выдохнуть гортанью, И потому – во всех запечатлей, И вся Земля пусть будет начертаньем.

Позволь позвать Тебя! И после отзовись, Витай вокруг и, как водою чаши, Наполни мир, и в души нам лучись, И отражайся в океанах наших.

1.06.94

x x x

И странная сбылась ему мечта: текла река посередине мира и небо отражала. С высоты, теряясь там, он видел ее всю от моря до истока – как черту, как бы бороздку на ладони,– и себя он различал на этой же ладони и з н а л себя водой в ее реке,так это ощущалось. А вдали молочно-палевая дымка укрывала какой-то город легких, белых зданий,а может, это тучи? – нет, он знал, что город и что жителей там нет, но кто-то ждет его там, средь безвестных улиц, на площадях пустых, а может быть, в какой-нибудь из затененных комнат или в огромном зале. И был лес, бескрайний лес, таинственный, живой, и он не знал, какие звери в нем, но должен был пройти его. А лес его разглядывал, казалось, каждой веткой своих причудливых деревьев,– как бы все,отдельно лист, травинка или ствол свои глаза имели и свой голос и все слагались в лес: и лес смотрел, и это было странно. Но странней, загадочней, таинственней всего второе было зренье в том, высотном его парении. Всего лишь кинуть взгляд и отзывалась вещь, что есть она, как если б он подзывал и спрашивал ее, а та все отвечала. И еще он не умел определить цвета,да и цвета ли то? – скорее, запах, он обонял,– а может, видел вкус? звук осязал? цвет слышал? – он терялся и с непривычки путался, а те цвели себе смеясь,

и надо всем царила чистая, торжественная радость его открытия. Он знал: когда-нибудь любой сумеет в мир такой войти,достаточно идти и встать у края последнего, и загадать страну, ждать сильным, непреложным ожиданьем, а главное – всмотреться и у з н а т ь,тогда войдешь. – Он понял и вошел.

12.05.94

x x x

Третью осень приходит за чайкой вода, Порасспросит то-се – о делах, о погоде,И зовет с собой к морю: ты тоже туда Собираешься, чайка,– давай вместе сходим!

Ну, давай,– наконец та решилась, – пойдем! И пустились – все больше по воздуху чайка, А вода уж рекой, ее берегом, дном, По песку и корягам утоплым, и галькам.

Вода с белою чайкою дружно живет То напоит ее, то рыбешку подбросит, Посмотреть на свое отраженье дает И подвозит в пути, если чайка попросит.

Но и чайка за встречною тучей следит Где была, разузнает, где солнце теплее, И подскажет всегда: вон, буксир впереди,Не порежься винтом! – тоже воду жалеет.

Вот им город навстречу. Сквозь дым и мазут Осторожно прошли и сквозь шлюзные створы, И у дикой скалы на стоянку встают, И такие ведут меж собой разговоры:

– Когда сверху гляжу на окрестности трав, То я думаю: это не желтые листья, А разлегся внизу огромадный жираф! Как находишь, вода, мои мудрые мысли?

– Хорошо нахожу! Склад высокий ума Различаю, и смелую, чистую душу,Так вода говорит. – Знаешь, я бы сама Тучкой в небе летала, но как-то вот трушу.

Потом много чего приключалось у них То метелили воду лопатки турбины, То бензином плевались с суденышек злых, А то снег выпадал прямо чайке на спину.

Но пробрались, пробились к морским берегам. Те обеих пустили. На море на синем Нынче много водичек – и чайкина там, Много чаек крылатых – и эта меж ними.

9.01.1995

ПЛЕМЯ

Набегает волна и дрожит на песке. Воцаряются сумерки на озерке.

Все прохладнее с гор; все темней небосклон. Заблестела звезда. Начинается сон.

Кто-то встал у скалы, и над шорохом вод Его голос негромко, но ясно зовет.

И из скал отовсюду, из гущи теней Возникают фигуры людей и зверей,

И деревья средь них, и цветы, и трава, И совсем необычные есть существа.

Вот сближение тел, сочетание рук, Удивление глаз – образуется круг.

И над озером снова звучат имена, И свеченье восходит от самого дна,

Как бы пламя струится и кверху идет, Как бы это цветок, распускаясь, растет. Уже чаша его над водой поднялась И искрится, на круг приозерный лучась.

Из какой он страны, из какой вышины,О том нету преданий, но есть только сны.

И зачем то собранье, что значит обряд,Расспроси у пришедших,– но все они спят,

Все они далеко – в чужедальних краях, На просторах иных и в иных временах.

Нет общенья меж ними и знанья имен,Это странное племя, но есть у них сон:

Раз в четырнадцать лет,– а быть может,– веков, Они круг составляют у тех берегов,

Вызывают огонь и свершают обряд, И друг другу дивятся, и спят – и не спят.

И не знает никто, кто соогненник их. И в какие звучанья,– а может,– стихи,

Или в танец какой они денут тот свет,Спроси тех, кто собрался,– но их уже нет;

Уже круг опустел,– и с обычных небес Звезды видят лишь скалы да озера плеск,

Только камни и плеск – больше нет ничего... И лучи собирает цветок световой

И сквозь толщу воды, не тревожа волну, Золотою звездою плывет в глубину.

13.07.1994

МЫ БУДЕМ

1.

Предоставив свершиться тому, что настало свершиться, Не заботясь любить и бояться себя, и беречь, Мы проходим на юг – до последней, великой границы, Чтоб вступить наконец в мир желанных и радостных встреч.

Здравствуй, умные звери и певчей травы государство! Здравствуй, ангел вода, здравствуй, дерево синяя ночь! Здравствуй, пламенный Бог! – всех светлей

и прекраснее здравствуй! Это мы, твои дети,– прими своих сына и дочь.

Упоителен воздух, волшебны и долги закаты, В умном времени нет обреченности дням и годам; Беспечально мудры, совершенно свободны, крылаты, Мы вольны удивляться и знать, что захочется нам.

Где земной океан вздыблен кверху укусами молний, Мы проходим смеясь, не забрызгав ступни наших ног; Хлещут волны внизу, рассыпаются, падают волны, Как дырявая сеть, как сухой паутины комок.

26.11.1994

2.

Мы будем счастливы и юны, Блаженные из чад земных, Мудрей богов, постигших руны, Потоков звездных и иных,

Предвечной радости согласны, В сияньи дивной наготы Свободны будем – и прекрасны Превыше веры и мечты.

Тогда, из той страны желанной, Следя, как наша жизнь прошла, Мы улыбнемся несказанно: Зачем же зло? – не надо зла.

Над миром Божьим солнце Божье Цветет, не ведая о зле, И путь к нему один и тот же На небесах и на земле.

Уже нас сад богов встречает, Его роса нас узнает,

Звезда на царствие венчает, Трава по имени зовет.

И умудренные о змие, Стоим у Дерева Живых, Познавши небеса седьмые И ныне – покидая их.

25.12.1994

x x x

То дерево – быть может, тополь, Орешник или кипарис, До дней Адама, до потопа, Растущее и вглубь, и ввысь,

Тот кедр ливанский или ясень, Та яблоня, а может, клен, Стволом велик, листами красен, До дна земли укоренен,

Та ель, тот вяз, то мировое Произрастанье всех ростков, Миродержавная секвойя, Отец отцов и Бог богов,

Он вот – цветок герани в доме, Он – тополь около крыльца, Его пушинка на ладони И липок желтая пыльца.

И вот, сквозь зелень городскую Он звездной вымахнул верстой И высоту, взошел в какую, Пометил белою чертой.

20.10.1997

* Из поэмы "НОЧНАЯ" *

........................... И то, что подлинно и мнимо, Что чувству и уму дано, И то, что именем хранимо И именем обойдено, И смех земной, и воля к счастью, В ветру кружащий лепесток, И пламя из багровой пасти Вулкана, и воды глоток, Снег розовый на лапах сосен, Вечерних мошек первый писк, Погода яшмовая осень И радуга из летних брызг, Потока пена завитая,Узор, сменяющий узор,Кто разумеет да читает Сказанья высочайших гор, Над степью перепалка молний,Их пар Атлантики скопил, Набрался духу – и исполнил Великолепный танец сил, И золотое чудо пенья, И поспешающая кисть На холст списать испуг сирени Мгновение, остановись! И мысль, что в негасимом жаре Считает звезды, а с утра Вселенную ответно дарит Планетой с кончика пера, – С ее ли тигля этот слиток Роднящей формулы итог: Галактики спиральной свиток И милой прядки завиток? И проницающая сферы,И средоточье, и эфир Та удивительная вера, С какою мир слагает мир, И присмиревшее мирское Тише воды, ниже травы У запредельного покоя И битвы ритмов мировых, И воина неустрашимость Простор открыт, и нет дорог, Но есть согласье и решимость Сквозь бездну совершить прыжок, И человеческая стойкость, Когда уже надежды нет, И милость, пуще, чем жестокость, Хранящая в годину бед, И то, что до поры под спудом Подкладка мира, Асинтан,На чем стоит нирвана Будды, Что молча знает дон Хуан, Что безупречней смерти самой, Все то, зачем мы ищем жить, Что каждой твари само знамо, Чему вовеки тайной быть, Все то, чем разум прирастает, Все, что с душою заодно,Молитвы мера золотая И трезвой истины вино,– Все то, чему летящий отзыв Не полузверь, не полубог, А человек, кто движет в звездах И солнцем по небу любовь.

26-28.03.1997 .............................

* Из "АНОРИЙСКОГО АЛЬБОМА" *

–

1997-1998

ТЫ И Я

Ты не знаешь меня. Я зову тебя голосом тайным. Белым светом сияюю средь ясного белого дня. Прикасаюсь к тебе твоим именем первоначальным. Я стою далеко – в двух шагах. Ты не видишь меня.

На тропинке лесной я лежу пустым зеркальцем звездным. Я – просвет в облаках, твой воздушный,

твой лучший корабль. Я гляжу из окна, затаившись в узоре морозном За той веточкой-льдинкой, где искорок самая рябь.

Видишь, солнечный дождь плещет в быстрые водные струи? Видишь синею ночью виденья чудесной страны? Я танцую вот так,– я, быть может, всего лишь танцую. Я – песчинка судьбы, тень мгновенья, крупинка луны.

Как слепые котята, твои неумелые чувства Ловят сладкую тучу густого родного тепла,Схватит лапка плавник,– и скользнет коготок, и упустит, Тащит к мордочке рыбку,– а рыбка уже уплыла.

По незримой воде в океан безымянный, великий, Меж котеночьих лап,– не таясь, растопырив плавник, Резвой стайкой плывут золотые кораблики-блики,Догадаться о них, дотянуться, забраться на них!

11.08.1997

x x x

Успокойся, дружок, ведь чудес не бывает – откуда? В шкафу миски звенят – золотая простая посуда, В старой чашке алмазной смеется водичка живая. Низко кружит дракон. Будет дождь. А чудес не бывает.

На высокие башни опять, как веками бывало, Звездочеты восходят и правят небесные знаки. А внизу с лепетаньем, с шелковостью алою-алой В анорийских полях расцветают люденские маки.

И трудяги-волхвы улетают на сбор дуновений Новиной урожая покрыть расточенные чары Шорох крыл мотылька, блик луны, лоскут ясного жара,Сбор такой-то весны анорийского леточисленья.

Где же взять чудеса? Разве только – но ты не поверишь Есть страна, целый мир, где в железо попрятались звери,Были ящеры раньше, подобно иным в Анорине, Потом в камни нырнули и вышли уже как машины.

На них ездят – не смейся! – и плавают, даже летают. Ими греются в холод и светят в домах, как стемнеет. Ими в войнах дерутся и раны им сталью латают, Только сердца не слышат, и звать из земли не умеют.

Ты представить не можешь? А впрочем, там есть и похлеще: Вот смешной человек – так, мальчишка далеко за тридцать. Он на берег приходит – и знаешь, сумел умудриться Разглядеть Анорину и счесть ее выдумкой вещей.

Будто сам этот вор-сочинитель, сей, видишь ли, труженик слова Сотворил этот мир из наитий и сказок чудесных, Будто сам он сподобился дальнего зренья и_н_о_г_о, А притом рассказал о простейших делах и известных.

Не бывает, ты скажешь? А я что твержу – не бывает. Где теперь чудеса? – может, раньше когда-то водились. Вода просится в рот,– как обычно, на то и живая. В шкафу миски бранятся, опять меж собою сцепились.

В небе кружат драконы по летней и летной погоде, В полутьме золотистой парят опьяненные маги, Словно звезды светясь. Как обычно, на лунном восходе В анорийских полях расцветают люденские маки.

30.11.1997

СВАРГА

Мы пришли и селились. Великий предел Был назначен нам в веденье и обитанье. Мы смеялись от счастья устроенных тел И учились бессмертному существованью.

Жили просто: дивились и думали вслух То древесной молвою, то речью китовой. На вопрос иноземцев: который ваш Дух? Отвечали бесхитростно: знаем такого!

То меж звезд мы витали, то стадом моржей Погружались в придонное царство морское. И сознанье песков и небес, и дождей В нас аукало имя и время людское.

Так мы прожили долго...

28.02.1998

x x x

У меня сейчас жизнь так: То погода февраль сплошь, То на лед октября шаг, То идет золотой дождь.

С Амазонки мне шлют звук, В дальнем космосе жгут знак. Носорог и снегирь – друг: На земле я – ничей враг.

Я ступаю на лед – ах! Отраженье разбил – ох! Ветер гонит земной прах. С неба сходит живой Бог.

Мой кристаллик синей льдов. Мой зверочек сильней львов. Понимать – это без – слов. А любить – это быть: в-новь.

6.03.1998

САМ

Податель крылу птиц Водитель в морях рыб Наставник травы ввысь Наверное, Ты, Бог!

Идущий сквозь твердь вплавь Меняющий лед в дождь Мечтающий мир въявь Слагающий точь-в-точь

Искатель лучам глаз Подвижник к губам губ Пленитель уму тайн Ласкатель людских душ

Чья дальняя даль – здесь О ком именам весть Кто нам – или вам – чей? А вот и ничей: САМ

16.03.1998

x x x

Дозволяется рыбе ходить в чешуе, Серебриться в протоке плотвой красноперой И угрем извиваться, подобно змее, И хвостом бить о воду лососем матерым.

Дозволяется кошке сметану любить, Иметь мягкую лапу о когте точеном, Полосатую масть и пушистую прыть И дремать на припеке клубочком крученым.

Или звездам небесным высоко сиять, Толковать меж собой о дочерних планетах И лучом золотым до Земли досягать, Трогать кошек и рыб – дозволяется это.

– А то что бы за небо в одних облаках, А иначе природа и живность какая, А то кто будет в море гулять в плавниках И кто, мышку поймав, молока полакает!

28.03.1998

x x x

Золотистой стрекозкой была, бело-розовой чайкой была, Дуновеньем небесным была и вишневым цветеньем была, И душой называлась, и пламенем ночи цвела, Ах, зачем эта радость была, ах, какая то радость была!

6.05.98

ИМЯ СТРАННИКА

1.

Полусветы мгновений настигли меня. Взмыли с плеском и в брызгах как стая касаток над морем и взяли в кольцо. В окруженьи зубастом я шел не то царь не то пленник под стражею львов. Очертанья прорезались я вступал во владения Леора

дальнозоркого Леора

красного Леора. Но я не назвал себя.

2.

Дважды, встав на скалу, по текучей воде посылал я свое отраженье: небо в белых разводах стрижи и в шершавых ветвях длинный ветер. Громыханье прошло по земле прикатилось от Леора

красного Леора: – Назови свое имя. Но я не назвал себя.

3.

Две полсотни драконов да горстка юнцов да улыбка о подвигах и умение падать дождем и стрелять из луны – джихангир-почемучка так он выступил мой желторотый братишка мир его праху на Леора красного Леора ни один не вернулся вот его крепость

4.

полусветы мгновений настигли меня почему я покинул сплошное сияние? я стал уязвимым так задумано мой побег будет стоить мне имени

от земли в горных складках и в пятнах пустынь

и в лесах, и в озерах до новой

земли – называются два моих дегких

и прочее тело от жужжанья шмелей и до радуг в ресницах

и от грохота льдин до бурлящего дна

– называется ток моей крови полыханье на севере – это раздумье пять комков сжатых молний, неистовых, запертых

один за другим в череп Леору

красному Леору

истребленному Леору

– это свершение

Я назвал свое имя

Я стою в левом верхнем углу

у раскрытого неба

сильно-сильно качнулись, раздвинулись

крупные звезды и установились Я – как белая глыба,

как бог с удивленьем в глазах

5.

Это имя останется

6.

эти странствия...

9.09.1998

x x x

Ты актриса и звезда экрана. Я – простой обычный падишах. Я взываю к розе Гюлистана Фее Ай с сережками в ушах.

Помнишь ли ты это, моя пэри, Сколько было – как морской песок Пилигримов сказочных империй,У твоих они склонялись ног.

Или, помнишь, начинали джинны, Тебя видя, свару и раздор За твоих сережек блик единый, За один твой мимолетный взор.

И теперь, чуть небо розовеет, Каждый вечер, на исходе дня – Ай! – зову я, – вспомни, вспомни, фея! Только ты не слушаешь меня.

Ты большого счастья ожидаешь, Ты садишься в белый "Мерседес", На прием мчишь – и не попадаешь На живую родину чудес.

Ходят скучно, бродят падишахи, Пью ли джин, берут билет в кино, Одевают джинсы и рубахи,Только джиннов нет ни одного.

Фея Ай, от чинного японца Отстранись, о пэри, поспеши Воротись в дом ласкового солнца К властелину бархатной души!

Нет, не слышишь... Как вернуть потерю? Из небес в киношных облаках Был бы джинн – принес бы мою пэри. Но без джинна нынче падишах.

6.06.1998

x x x

Эта песня о тебе – обо мне: Мы хотим жить в интересной стране

Не в неволе, не в раю, не во сне А в счастливой настоящей стране.

Чтоб со всем, что в мире есть, толковать, Чтобы тайна – и чтоб все понимать.

Чтоб не Землю выживать из ума, А что надо попросить – и сама.

Мы крылатого веселья хотим Захотели полететь – и летим.

А как радуга, гляди, расцвела Захотелось – и пускай, чтоб была.

А седьмые-то вверху небеса Там деревья и киты – чудеса.

А звездинки как большие огни, Потускнел какой – возьми замени.

А до нашей-то луны сделать шаг, Рыбкой в солнышко нырнуть – только так.

А на облако присесть – словно в мох, А спиной к твоей спине едет Бог.

Он незнамо где – а вот, а живой, Покалякать сел с тобой и со мной.

А вокруг-то синева срозова, А снега летят плетут кружева,

А дожди идут – любой золотой,Мы хотим быть интересной страной

Не богатой, не святой, не крутой, А счастливой и чуть-чуть озорной!

Чтоб не Землю обижать, твою мать, А любую благодать загадать,

Чтоб хотеть ее попить – и вода, Чтоб однажды полететь – и всегда!

10.06.1998