Текст книги "Русская православная церковь в 1917 - 1927 годах"
Автор книги: Александр Фомин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Александр Михайлович Фомин
Русская православная церковь в 1917–1927 годах
Доклад по отечественной истории
Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова
Исторический факультет
ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ
Революция февраля 1917 года свергла существовавшую в России на протяжении трех столетий монархию Романовых. В октябре того же года новая революция смела и экономическую основу старого общества. Новая власть провозгласила курс на создание общественного строя, еще невиданного в мировой истории. России предстоял грандиозный эксперимент, исход которого тогда в 1917-м предсказать не мог еще никто.
Новая власть объявила всему миру, что она не считает себя связанной ни с какими институтами, обычаями, порядками и законами, существовавшими до ее появления. Все это будет не нужно в том новом мире, который она собирается построить. А потому все, что как-то связано с прежним образом жизни, должно исчезнуть.
Прошли десятилетия. Революция и последовавшие за ней события до неузнаваемости изменили облик страны. Сейчас, даже когда основанная революцией 1917 года советская система ушла в историю, вряд ли в сегодняшней России возможно найти хоть какой-то остаток той жизни, которой жила Россия до этих великих потрясений. Кажется, что рожденная революцией власть не пощадила ничего из того, на чем держалась жизнь русских людей до начала великого эксперимента. Однако и до сего дня дожила по крайней мере одна из основ той, ушедшей России. Сколь радикальными и суровыми не были бы меры Советской власти по переустройству жизни людей и даже их сознания, один из столпов ненавистного «старого мира» ей сокрушить так и не удалось. И сегодня, как и восемь десятилетий назад, как и десять веков назад, слышен колокольный звон над русскими городами и селами, как и в далекие времена сияют на солнце золотые купола храмов, и все те же песнопения поются в их стенах.
То удивительно быстрое возрождение, которое переживает Русская Православная Церковь после своего освобождения из под опеки советского государства показывает, что и спустя многие десятилетия после революции 1917 года она не являлась отмирающим, безжизненным и обреченным на исчезновение рудиментом старого порядка в новом советском обществе, на что рассчитывали вожди большевиков после революции. Пережив все испытания, она сохранила огромный духовный потенциал и моральный авторитет в казалось бы атеистическом советском обществе, без чего невозможным был бы тот подъем, который переживает церковная жизнь в нашей стране в нынешнюю полную трудностей эпоху.
Но как удалось православной церкви выжить тогда, когда все прочие институты старого общества ушли в небытие, когда борьба с религией почти официально провозглашалась новым государством как одна из основных целей? Какие меры предпринимало это государство по отношению к Православной Церкви и как Церковь отвечала на них? На эти вопросы я и попытаюсь ответить в данном докладе.
Не беря на себя смелость рассматривать всю долгую историю взаимоотношений Православной Церкви и советского государства, я решил ограничиться периодом с 1917 по 1927 годы, то есть от революции до так называемой «Декларации митрополита Сергия» и легализации патриаршего Синода, что стало первым шагом на пути к нормализации отношений между Церковью и государством, которая произошла, однако, значительно позже – в 1943 году, в тяжелейших условиях Отечественной Войны.
ОБЗОР ИСТОЧНИКОВ
До совсем недавнего времени при написании работы на данную тему автору пришлось бы столкнуться с огромными трудностями, так как взаимоотношения государства с религиозными объединениями долгое время оставались одним из самых крупных «белых пятен» нашей новейшей истории. Историки практически не имели доступа ко многим важнейшим документам и им приходилось довольствоваться лишь материалами официального и открытого характера. Показательно, например, что несмотря на всю тщательность, с которой у нас готовились собрания сочинений В.И. Ленина, его важнейшее письмо к Молотову и ко всему Политбюро от 19 марта 1922 года по поводу изъятия церковных ценностей не вошло ни в одно из них.
Однако в последние годы ситуация заметно изменилась к лучшему. Исследователям предоставлены значительные возможности для знакомства с историческими документами. По интересующей меня теме стали издаваться специальные тематические сборники документов. Они-то и послужат мне в качестве основных источников для написания этого доклада.
Наиболее значительной из публикаций такого рода стал двухтомник «Русская православная церковь в советское время», изданный в Москве в 1995 году. Для меня будет полезен только первый том этого издания, охватывающий период с 1917 по 1953 годы. Само издание представляет собой «повтор» третьей части переводного издания по истории русской церкви, вышедшего в 1988 году в Западной Германии. Для осуществления русского издания издателям пришлось фактически заново проделать работу по сбору материалов, чтобы опубликовать оригинальные тексты документов, а не делать обратного перевода. Издание сопровождается историческим введением, написанным немецким исследователем Гердом Штиккером и русским ученым и богословом Сергеем Аверинцевым.
Другое важное издание было осуществлено библейско-богословским институтом святого апостола Андрея в 1996 году и озаглавлено «Русская православная Церковь и коммунистическое государство 1917–1941. Документы и фотоматериалы». Хронологический охват этого сборника ясен из названия. Издание осуществлено при содействии Института Российской истории РАН и Российского центра хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ).
Обе публикации имеют достаточно высокий научный уровень. Все документы имеют точную ссылку на первоисточник (тот или иной архив или более раннюю публикацию). В издании 1996 года многие документы сопровождаются также археографическим комментарием (указанием на рукописные пометки, резолюции и т. п.) Материалы расположены в тематическом порядке, однако он по мере возможности совмещался и с хронологическим принципом, что особенно характерно для издания 1996 года, где в основу группировки материала положены «основные этапы» церковной истории. Каждый раздел в обоих изданиях сопровождается кратким историческим введением, отражающим точку зрения составителя. Документы, опубликованные в этих изданиях взяты из государственной и церковной печати, а так же из архивных собраний, в основном из РЦХИДНИ (бывшего Института марксизма-ленинизма), Государственного архива Российской Федерации (бывший Центральный Государственный архив Октябрьской Революции), а так же из ряда частных и местных архивов. Многие из этих документов имеют гриф «секретно».
Опубликованные документы имеют самый различный характер. Это определения церковных соборов, распоряжения и послания Патриархов и Местоблюстителей патриаршего престола, интервью церковных деятелей с западными журналистами, документы различных раскольнических церковных групп («карловчан», обновленцев и т. д.), законы и декреты Советской власти по религиозному вопросу, официальные, полуофициальные и неофициальные документы советского правительства и руководства коммунистической партии, а также ВЧК и ГПУ(доклады, рапорты, распоряжения, запросы, протоколы заседаний, деловая переписка). В целом данный материал на мой взгляд вполне достаточен для написания доклада.
Некоторые важные документы опубликованы также в приложении к книге священника Георгия Митрофанова «Православная Церковь в России и эмиграции в 1920-е годы». Это в основном документы церковного происхождения, касающиеся взаимоотношений Православной Церкви в России с эмигрантскими церковными кругами.
ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ
Говоря об историографии данного вопроса, необходимо иметь ввиду то положение, в котором наша историческая наука находилась вплоть до недавнего времени. Однопартийная система и связанный с ней идеологический контроль приводили к тому, что в советском государстве легально могли увидеть свет только те исторические труды, которые совпадали по своей направленности с официальной точкой зрения. В первую очередь это относится конечно же к изучению отечественной истории ХХ века, в частности и к интересующему нас вопросу. Поэтому тщетно искать какие-либо различия в подходах советских историков к данной теме. Таких различий просто не было и быть не могло.
С другой стороны, когда стало наконец возможно беспрепятственно писать о многих трагических страницах нашей истории, вопросом взаимоотношений Церкви и государства заинтересовались в первую очередь церковные историки, которые в своих трудах склонялись к безоговорочной апологии деятельности Русской Православной Церкви и ее руководства во всех исторических ситуациях. Таким образом, мы имеем две крайние точки зрения на изучаемую проблему: точку зрения официально-советскую и точку зрения церковную.
Среди работ советских историков можно назвать диссертацию Р.Ю. Плаксина «Церковная контрреволюция и борьба с ней», а так же написанную на том же материале монографию того же автора «Крах церковной контрреволюции». Обе работы охватывают период 1917–1923 годов. Более обобщенный взгляд на проблему можно найти в книге М.С. Корзуна «Русская православная церковь 1917–1945.» Все эти работы можно назвать типичными для советской историографии данного вопроса. Указанные авторы считают, что, будучи до революции верным союзником господствующих классов, Православная Церковь была изначально враждебна Советской власти и с первых дней ее существования вела с ней непримиримую борьбу, приняв активное участие в событиях гражданской войны. На территориях, занятых белыми армиями и интервентами, Церковь открыто их поддерживала, в тылу же большевиков борьба носила скрытый характер и выражалась главным образом в антисоветской агитации под прикрытием религиозных мероприятий (проповедей, крестных ходов и т. п.). Советская же власть по мнению этих авторов, отделив церковь от государства, была изначально нейтральна по отношению к религиозным вопросам и боролась лишь против «контрреволюции в рясах». Лишь победа большевиков в гражданской войне и «успехи строительства социализма», в которых принимали участие и верующие, заставили Церковь в лице Патриарха Тихона перейти в 1923 году на позиции лояльного отношения к Советской власти. Верные марксистской традиции, советские историки стараются во всех событиях найти их «классовую основу». Так например они нашли социальную базу для так называемого «обновленческого раскола», видя ее во всякого рода мелкобуржуазных элементах и нэпманах, в то время как на самом деле (что явствует из известных ныне документов) этот раскол был в очень значительной мере делом рук ГПУ. Ни о каком участии советских органов государственной безопасности в церковной политике государства и тем более во внутрицерковной жизни, советские историки, разумеется, не говорят.
Точка зрения «противоположной стороны» представлена в книге Протоиерея Владислава Цыпина «История Русской Православной Церкви 1917–1990». Эта книга издана по благословению Патриарха Алексия и представляет собой учебное пособие для православных духовных семинарий, поэтому ее со всеми основаниями можно считать выражением нынешней официальной позиции РПЦ. Автор исходит из того, что после Поместного Собора 1917–1918 годов Православная церковь сознательно самоустранилась от прямого участия в политике и с бурные годы гражданской войны выступала лишь как строгий, но беспристрастный нравственный судья, стоящий выше братоубийственной бойни. Переход Церкви на лояльные по отношению к большевикам позиции он объясняет именно этим самоустранением Церкви, которая способна уживаться с любой властью. Прот. В. Цыпин уделяет большое внимание церковно-канонической стороне описываемых им событий. Он горько сетует на репрессии, обрушившиеся на Церковь, считает их несправедливыми, но при этом различные внутрицерковные раскольнические группы вызывают у него значительно большее осуждение, чем Советская власть. Автор, как ни странно, тоже умалчивает об участии органов ГПУ в церковной жизни того времени. Позицию РПЦ отражает также и брошюра священника Георгия Митрофанова «Православная Церковь в России и эмиграции в 1920-е годы». Она посвящена в основном взаимоотношениям Русской Православной Церкви с церковной эмиграцией и историей «карловацкого раскола». Автор доказывает неканоничность деятельности эмигрантского церковного Синода и указывает на тот вред, который эта деятельность приносила «Матери-Церкви».
К позициям этих авторов близки и взгляды канадского историка русского происхождения Д.В. Поспеловского, автора книги «Русская Православная Церковь в ХХ веке». Он также абсолютно уверен в полном нейтралитете церкви в годы гражданской войны и считает Советскую власть «палачом», а церковь «жертвой». Но он, в отличие от В. Цыпина, показывает конкретные механизмы воздействия власти на Церковь, в частности роль во всем этом ГПУ и специальных отделов ЦК.
Более критичен по отношению к Церкви немецкий исследователь Г. Штиккер, автор исторических комментариев к упоминавшемуся уже сборнику документов «Русская Православная Церковь в советское время». Он придерживается сходных с Д.В. Поспеловским взглядов на роль Церкви и советского государства в те годы, однако он подчас упрекает церковное руководство в излишней уступчивости атеистическому государству, сознавая однако, что подобная уступчивость была вынужденной.
В целом говоря об историографии данного вопроса нельзя не заметить, что он, как и многие другие вопросы нашей новейшей истории по сей день остается сильно полонизированным. Оценки и взгляды историков на данную проблему в значительной степени зависят от политических и даже религиозных убеждений того или иного исследователя. Все они склонны акцентировать свое внимание на одних фактах и умалчивать о других. Кто знает, быть может должно пройти время, прежде чем появится действительно объективное исследование на эту тему. А пока всякий раз когда нам приходится сталкиваться с определенной оценкой тех событий, необходимо вспомнить знаменитое правило древних римлян: «пусть будет выслушана другая сторона».
РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ НАКАНУНЕ РЕВОЛЮЦИИ
ПОМЕСТНЫЙ СОБОР
Православие было государственной религией Российской Империи. Российский император был православным, православным был практически весь управленческий аппарат государства. Православная церковь пользовалась в России значительными привилегиями по сравнению с другими исповеданиями, ее вероучение предавалось в школах и университетах, на ее содержание выделялись значительные средства из государственной казны. Вплоть до 1905 года государство пресекало попытки своих подданных уклониться из православия в другие исповедания и преследовало многие из них. В 1914 году в России было 117 млн. православных христиан. Страна делилась на 67 епархий, которыми управляли 130 епископов. Более 50 тыс. священников и диаконов служили в 48 тыс. приходских храмах. Существовало более тысячи монастырей с 95 тысячами монашествующих. Но наиболее ярко связь государства и Православной Церкви выражалась в так называемой «синодальной системе», введенной еще Петром I взамен упраздненного им патриаршества. Всеми церковными делами управлял Священный Синод, во главе которого стоял назначаемый императором обер-прокурор из светских лиц. Такое положение Церкви в Российской Империи дало повод многим советским историкам говорить о тесном союзе Церкви с эксплуататорским государством.
Однако более детальное рассмотрение этой ситуации позволяет увидеть, что Церковь при синодальной системе была не столько союзником государства, сколько его инструментом, «ведомством православного исповедания», своего рода идеологическим аппаратом. Обер-прокуроры, руководившие Синодом, беззастенчиво вмешивались во все церковные дела, подавляли всякую внутрицерковную инициативу, требовали от служителей Церкви беспрекословного подчинения интересам самодержавия. Религиозно-богословские дискуссии, как правило, не допускались, церковные приходы не имели никакой самостоятельности, полностью подчиняясь синодально-иерархической бюрократии. Особенно преуспел в насаждении самодержавного диктата в Церкви хорошо известный К. Победоносцев, бывший обер-прокурором Синода вплоть до революции 1905 года. Самое пагубное влияние на авторитет Церкви и состояние церковных дел оказала печально знаменитая «Распутинщина».
Нельзя сказать, чтобы Церковь была довольна таким положением. Недовольство высказывали и простые верующие, и белое приходское духовенство, и даже церковные иерархи. Приходское духовенство, большинство которого прозябало в жуткой бедности, было недовольно засильем черного епископата и требовало допуска женатых священнослужителей в церковную иерархию, миряне были недовольны своим бесправием в приходской жизни, иерархию раздражал постоянный контроль государства над деятельностью Церкви. Раздавались голоса за изменения в системе богословского образования, за большую свободу богословских дискуссий, за возрождение христианской проповеди как неотъемлемой части пастырского служения, которая в синодальный период находилась в полузабвении, и даже за перевод богослужения на понятный народу русский язык. Указывалось на формальное отношение большинства верующих к исполнению обрядов и таинств, на неспособность церкви адаптироваться к быстро меняющимся условиям. Всем, кто сочувственно относился тогда к делам Церкви было очевидно, что необходимы перемены. Часто раздавались голоса в пользу восстановления патриаршества, хотя у этой «монархической» идеи были и свои убежденные противники. Многие требовали восстановления древнего принципа выборности епископата. На возможное в скором времени возрождение Церкви указывало и обращение к православию многих представителей русской интеллигенции и среди них бывших марксистов П. Струве, Н. Бердяева, С. Булгакова.
В качестве первого шага на пути церковного возрождения предлагался созыв Поместного Собора, не собиравшегося уже более 200 лет. Церковные иерархи не раз предлагали Николаю II как можно скорее созвать Собор. Император был в принципе не против этой идеи, и даже не возражал против восстановления патриаршества, но он постоянно откладывал решение этого вопроса до «более спокойных времен». Когда в 1917 году февральская революция уничтожила самодержавие, вопрос о Соборе все еще «висел в воздухе».
И реформы 1860-х годов и перемены, связанные с революцией 1905 года никак не затронули Православную Церковь. Многие верующие жаловались, что закон о веротерпимости 1905 года предоставил свободу всем исповеданиям кроме православия. Теперь, в 1917-м, у Церкви, наконец, были развязаны руки. В результате революции к власти пришло временное правительство в разные составы которого входил ряд либеральных «буржуазных» политиков, а так же представители умеренных «социалистических» партий. Демонстрируя свой либерализм, временное правительство 20 марта (2 апреля) объявило равенство всех религий перед законом, отменило все национальные и религиозные ограничения. Ровно через месяц правительство Керенского отняло у церкви все принадлежащие ей общеобразовательные школы (около 37 тыс.). 5 (18) августа упраздняется пост обер-прокурора и образовывается министерство исповеданий, которое должно было заниматься налаживанием отношений со всеми существующими в стране конфессиями. Этот акт как бы символизировал независимость Православной Церкви от правительства. В это время уже завершалась подготовка к созыву Поместного Собора. Собор открылся в Москве 15 (28) августа. В нем участвовало 73 архиерея, 192 приходских клирика и 299 мирян. Это был первый полноценный Поместный Собор за 217 лет.
Я не буду подробно останавливаться на ходе заседаний Собора, скажу лишь, что перед ним стояли поистине грандиозные задачи: предстояло выработать формы и правила нового устройства Церкви, которые должны были прийти на смену существовавшему два столетия и уходившему теперь в историю «Духовному регламенту» Петра I. В первую очередь обсуждался вопрос о восстановлении патриаршества. Прения были долгими и упорными. Но вот наконец 18 октября (10 ноября) – через два дня после большевистского переворота в Петрограде, на Соборе в Москве было принято решение о восстановлении патриаршества как должности первого между равными ему епископами, возглавляющего церковное управление. Высшая законодательная, административная, судебная и контролирующая власть передавалась регулярно созываемому Поместному Собору, которому был подотчетен Патриарх. При Патриархе создавался Синод из тринадцати архиереев, в ведение которого передавались вопросы вероучения, церковной дисциплины и церковного управления, а также Высший Церковный Совет, которому поручалось ведение дел церковно-общественных, хозяйственных и просветительских. В ВЦС могли входить кроме архиереев также представители белого духовенства и мирян. Собор также решил вопросы об административно-территориальном устройстве епархий, выборности духовенства, самоуправлении приходов, статусе монастырей, церковной проповеди и статусе женщины в Церкви. Все эти вопросы были решены «в духе времени», то есть сравнительно либерально. Приходам и монастырям предоставлялась внутренняя автономия. Женщинам предоставлялись довольно широкие права для участия в жизни прихода, благочиния (объединения приходов) и епархии на правах мирянок. Предложение о восстановлении древнего чина диаконисс было отклонено.
30 октября (12 ноября) 1917 года Собор преступил к выборам Патриарха. Голосование проводилось тайно по довольно сложной многотуровой системе. В результате было выбрано три кандидата: архиепископ харьковский Антоний (Храповицкий), набравший наибольшее число голосов (один из крайне «правых» церковников, в будущем глава эмигрантского «карловацкого раскола»), архиепископ новгородский Арсений и митрополит московский Тихон (Белавин). Окончательное избрание должно было решиться жребием. Оно состоялось 5 (18) ноября в храме Христа Спасителя. Жребий пал на митрополита Тихона. Его интронизация состоялась 21 ноября (3 декабря) в Успенском соборе Кремля.
Собор проходил в три сессии: 1-я – с 15 (28) августа по 9 (22) декабря 1917 года; 2-я – с 20 января (2 февраля) по 7 (20) апреля 1918 года; и 3-я – с 19 июня (2 июля) по 7 (20) сентября 1918 года. Работа Собора была приостановлена по вине Советской власти и больше не возобновлялась вопреки решению его участников, так что многие важные вопросы остались нерешенными.
Итак, можно заключить, что основанная некогда Петром I синодальная система управления Церковью к началу ХХ века полностью изжила себя. Церковная жизнь требовала перемен. Эти перемены мог осуществить только Поместный Собор, созыву которого долгое время препятствовало самодержавие, вследствие чего он стал возможен только после свержения монархии Романовых. Поместный Собор 1917–1918 годов восстановил патриаршество и определил общий порядок церковного управления, однако вынужден был преждевременно прервать свою работу.
В данной главе я коротко рассмотрел только те мероприятия Собора, которые касались внутрицерковной жизни. На его взаимоотношениях с пришедшими во время его заседаний к власти большевиками на мой взгляд будет уместнее остановиться в следующей главе.
