Текст книги "Стальной сапог (СИ)"

Автор книги: Александр Авраменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Глава 9

…– Значит, слушай, Марк. Корёсцы на данный момент сковывают монгов у своих крепостей, отвлекая их от нас. Как я понимаю – враги пока не знают, что их лучшие силы уничтожены. Поэтому надо ковать железо, пока оно горячо. Наверняка осаждённые испытывают острую нужду в продовольствии и снаряжении. В Дальнем мы взяли военные склады. Сам понимаешь – их оружие нам без надобности. Потому надо доставить его в крепости. Ты летал на разведку. Где хуже всего?

Пилот взглянул на висящую на столе карту и ткнул пальцем не задумываясь:

– Здесь. Крепость Сакчжу. Меньше всего воинов. Низкие и слабые стены. Нет рва. Им приходится туго.

Доброга проследил взглядом за рукой воина, кивнул.

– Хорошо. Сколько возьмёшь груза?

Марк задумался, рискнуть? Ладно.

– Двести пудов возьму, но без оружия.

– Хм…

Задумался на миг воевода. Потом отрицательно махнул рукой.

– Не пойдёт. Лучше загрузись поменьше, но чтобы бомб полный запас был. Сбросишь корёсцам груз – устроишь налёт на лагерь монгов. Надо помочь, словом. Пусть они пока не под нашей рукой, но дело общее делают. Повезёшь стрелы, их огненные кувшины, немного доспехов.

– Пищу?

– Следующим рейсом. Не один же раз, сам понимаешь…

Парень вздохнул – это точно! Теперь опять придётся вылетать на помощь каждый день без отдыха. По крайней мере, пока не прибудет помощь из Провинции. А это – минимум две недели. Для воздухолётов. А воины ещё позже явятся. Пока их соберут со всех концов Провинции, пока посадят на корабли… Да и не оставишь же Острова вообще без военной силы? Значит, надо писать в Империю, просить помощь. А там, как обычно, сил не хватает. И война со жрунами, и помощь лурам, да ещё Острова Поющих птиц… Почему Император так противится созданию мощной армии, уделяя гораздо больше времени обычной жизни? По всей Империи – стройки: дороги, мосты, рудники и заводы. Тянем Ниппон, помогаем Ханству луров, накачиваем его оружием, советниками. Что задумал Император? Да, армия всё же не остаётся совсем в загоне. Постоянно изобретается что-то новое. Мог ли он, тогда пятилетний мальчишка из зачуханной Европы представить себе, что будет летать по небу, словно ангел из мороков Проклятого? Но вот прошло всего двадцать лет с того дня, как в небо поднялся первый воздухолёт, и он, Марк Мауберг, командир одного из самых мощных воздушных кораблей Империи, на данный момент откомандирован в распоряжение тысячника Тайного Приказа Доброги Ковалёва. Пятьдесят лет назад начались опыты по использованию пара для движения кораблей. И долго они были безуспешными, пока не произошло Явление Истинной Троицы, и Ольга Мудрая, супруга князя Добрыни, не открыла множество тайн людей из других миров. И вот уже бороздят океаны и моря огромные корабли, которые не сдвинуть с места ничем, кроме силы пара. Не зависящие от ветра, от капризов погоды. Да и прочие новинки едва ли ежегодно входят в обиход. Когда учился – были ещё ручные огнебои первого образца. Тяжёлые, неуклюжие. Пока зарядишь – времени уходит уйма. В бою неудобные. Если дождь – вообще пользоваться нельзя, потому что стреляли при помощи тлеющего фитиля. А сейчас? Лёгкий, приладистый. Перезаряжаешь почти мгновенно. Долго ли повернуть заряд на восемь положенных оборотов, да сунуть в положенное место лепёшку запального зельяа? Тяжёлые огнебои тоже значительно полегчали. Вместо неудобных колод – прочный стальной, с колёсами упор. Команда боевая тоже намного меньше. А скорострельность запредельная. И тоже из-за замены задней части, уже снаряжённой на заводе. Был на заводе одном, где доспехи изготовляют. Водили их, тогда ещё отроков, на ознакомление. Удар огромного молота по стальному листу, приводимого в действие силой пара, и вылетают из-под него уже готовые детали доспеха. А раньше каждый ковали руками. Сколько времени уходило на то, чтобы сделать один? Теперь же за день выдаёт тот завод почти пятьдесят полных комплектов брони. Если уж точным быть – пятьдесят два доспеха. Кольчуги плетут на специальных махинах, выдающих ровное плотно из тонкой проволоки. Потом эту железную ткань режут специальными ножницами, сшивают в рубахи и леггинсы[10]10
  – штаны, инд.


[Закрыть], везут на закалку. По сотне в сутки может делать завод такого снаряжения. Махинами делают мечи, стрелы, огнебои ручные и крепостные. На махинах изготовляют плуги, ткани, и прочее, что потребно земледельцам, строителям, добытчикам руд. А народу всё не хватает. Хотя растёт население Империи не по дням, а по часам, но все силы уходят на мирный труд. На войну выделяют лишь остатки. А почему? Ведь в Европе Проклятый Истинными набирает силу не по дням – каждую минуту пожирает он души людские. Почему не остановить его сейчас, пока он ещё слаб? Почему не решится начать Император настоящую войну, и пока лишь откусывает понемногу то там, то тут? Что за чудеса непонятные? Хотя… Он не застал Ниппон сразу после завоевания её славами, но по рассказам стариков и ветеранов в стране творился настоящий ужас. Голод, гнёт знати… Надо бы поговорить будет с жёнами отца. Они то ещё помнят те времена… И сразу окатило теплом – батюшка ещё жив, хотя и минуло ему пять десятков лет. Да крепок на диво. Проживёт ещё долго…

– Эй, воин, ты где?

Доброга шутливо помахал рукой перед лицом уплывшего в свои мысли воздухолётчика. Марк очнулся от дум:

– Прости, воевода. Задумался.

– Ладно. Хватит стоять столбом. Иди, готовь свой корабль. Скоро подвезут груз.

Удар кулаком в грудь, как положено, короткий поклон, чуть склоняя на миг голову. Вышел на улицу, прислонился к резному столбу. Воевода облюбовал пока себе дом прежнего коменданта Дальнего. Впрочем, тот не в обиде – его не тронули, хотя по их правилам, захватчики всегда убивают тех, кого победили. Или отправляют в рабство. Этому повезло – город считался захолустьем, потому никто из высших чиновников не стремился занять этот пост. Славы же, захватив бескровно город, стражников приспособили к делу, велев исполнять свои обязанности по поддержанию порядка на улицах. Самого коменданта тоже использовали, как человека, знающего местность и обстановку в районе города. Ещё и жалование положили. Корёсец не дурак, сообразил, что это его шанс. Старается… Снова нахлынули воспоминания, когда объявляли о переходе города под руку Империи… Вышел глашатай из переводчиков, прибывших с Доброгой, на помост, спешно воздвигнутый на главной площади города, и зычным голосом объявил, что в связи с захватом столицы и гибелью императора Корё и всех высших сановников в стране безвластие. Какой там вой поднялся, крик, плач. Подождал гонец, когда слушатели немного успокоятся, продолжил: чтобы не допустить беспорядков, защитить жителей города, воевода Доброга Ковалёв берёт город под свою руку и объявляет его принадлежащим Империи Славов. И отныне называется этот город Дальний, и действуют на его территории законы Империи. Притихли корёсцы. А чего бунтовать? Вверху – небесные корабли. В гавани – огромные корабли. На площади – чёткие ряды всадников и пеших воинов, на каждом из которых драгоценной стали столько, сколько целый полк армии Тобана не имеет. Сопротивляться – понятно, что проще самому себя зарезать… А глашатай-толмач дальше читает…

– С этой минуты в Дальнем больше нет рабов. На территории Империи рабства нет, и оно запрещено…

…Гробовая тишина не верящих собственным ушам людей…

– …Все жители Дальнего отныне равны по происхождению и являются вольными людьми Империи, обязанными исполнять три её принципа – не воруй, не лги, трудись усердно. Далее – все прежние налоги отменяются, как и долги. Отныне вводится единый налог – десятая часть от дохода, подлежащая уплате в конце каждого месяца…

– А если дохода нет?

Осмелился выкрикнуть кто-то из толпы. Спокойно улыбнулся толмач, прервав чтение свитка.

– Такого не бывает. Ибо в Империи трудятся все, кроме тех, кто уже стар или немощен. Если у кого нет работы – приходите к дому коменданта. Мы дадим вам возможность честно трудиться, зарабатывать деньги и кормить себя и своих близких. Сейчас в Дальнем и в округе будет большая стройка. То, как вы живёте, называется выживание. Вы хотите жить или существовать?

Возвысил слав голос.

Народ взревел:

– Жить!

– Вот и отлично. Но запомните, что для того, чтобы хорошо жить, надо много трудиться. Как будете работать, так и станете жить.

Усмехнулся:

– Праздность в Империи запрещена законом. Поэтому работать должны все. Далее – все обязаны знать грамоту…

И вновь тишина на площади.

– Поэтому каждому, мужчине или женщине, неважно, вменяется в обязанность посещать каждый вечер специальную школу. Все дети же обязаны посещать школу в установленное время – с утра и до обеда. О начале занятий до вас доведут особо. Обучение же в Империи – бесплатное…

…Люди слушали и не верили своим ушам – неужели Будда услышал их молитвы и решил устроить царство небесное на грешной земле? Правда, были те, кто недовольно кривил губы или смотрел и слушал толмача с откровенной ненавистью – местная знать. Только плетью обуха не перешибёшь… На следующий день возле дома наместника стал собираться народ. Оборванный, голодный. Многие сомневались. Но в установленный час из здания вышли люди, стали называть тех, кто требуется – землекопов, плотников, каменщиков, кузнецов. Разбивали толпу на группы. Уводили на работу. Строить действительно предстояло очень много: укрепления, здания, порт, дороги. Дел хватало всем. И – первый шок. Людей на работе кормили… Причём так, как почти все никогда не ели в жизни. Приезжали повозки, всех выстраивали в очередь, оделяли пищей. Без отказов давали и добавку. Причём – бесплатно. Стройка ведь государственная? Значит, кормит и платит Империя. Прослышав о чудесах, прячущиеся в окрестностях беженцы из других мест и уцелевшие из Согёна приходили в Дальний, просились под руку Империи. Доброга не отказывал никому. Рук и так не хватало. А народ никак не мог поверить…

– …Марк! Груз готов!

– Отдать швартовые концы!

По этой команде воины отпустили привязные тросы, и, качнувшись, корабль начал плавно подниматься. Сто пятьдесят пудов груза. Пятьдесят пудов бомб, разрывных и зажигательных. Фыркнув, запустились винты.

– Рулевой, курс на Полночь.

Беззвучно закрутился штурвал в сильных руках, перекладывая рули.

– Идём на Сакчжу.

Молчаливый кивок. Дорога знакомая. Уже бывали там. На карте отмеченная. Механик позади турбины завозился, потом высунулся, доложил:

– Командир, можно добавить скорости.

– Не надо. Хочу прилететь к ним ночью, чтобы не видели монги. Больше шума будет. Лучше обратно на всех парах полетим.

Тот кивнул согласно. Ушёл к себе. За валами, приводящими в движение воздушные винты надо следить постоянно, чтобы не перегрелись. Засёк направление, вставил метку для рулевого. Двинули!..

…Земля Корё проплывает внизу. Люди задирают головы, провожая летающий корабль взглядами. Поначалу пугались страшно, до потери сознания и разума. Потом, поняв, что небесный дракон не причиняет вреда – перестали. Но по-прежнему валятся на колени, прикрывают голову. Иногда попадаются повозки, и даже небольшие караваны. Жизнь, несмотря на вторжение, продолжается. Людям нужны товары, и отчаянные смельчаки везут, пусть и смертельно рискуют жизнью… Вскоре начинает темнеть, и Марк достаёт особый прибор, чтобы вести дальше свой воздухолёт по звёздам. Час за часом, ровный шелест двигателя и гул рассекающий воздух винтов. Им невероятно везёт – ни ветерка. Знать, довольна их делами Троица Жизни… Иногда попадаются огни внизу, в сплошной черноте. Крохотные и слабенькие. Это освещены нищие дома корёсцев, либо жгут костры бездомные или редкие отряды воинов, идущие неведомо куда…

– Поправка на треть оборота руля…

Вновь шевелится штурвал в сильных руках. Звёздный узор плывёт, меняясь и приходя в положенный рисунок… А вот и осаждённая крепость. Море костров вокруг неё. Это лагерь монгов, осаждающих укрепление. Интересно, знают ли корёсцы о падении Согёна? Вряд ли. Ещё и сами монги не знают. Ну, задерживается гонец от Саратая. Бывает всякое в пути…

– Стоп машина.

По сигналу механик останавливает винты, и некоторое время громадный брус корабля плывёт по инерции. Наконец замирает. Плохо, что нельзя бросить вниз швартовые концы. Придётся быть настороже. Переводчика с ними сейчас нет, они в Дальнем на вес денег, а осаждённые могут перепугаться, поддасться панике. А это славам не нужно никоим образом. Так что придётся работать ювелирно… Макс сам становится к штурвалу, переводит управление винтами на себя. Три четверти мощности. Винты разворачиваются к небу, прижимая корабль к земле. Огоньки внизу приближаются. Медленно, но верно. Хватит.

– Спускаем груз!

По команде члены экипажа быстро режут привязные концы. Рывок! Но опытная рука удерживает аппарат на прежнем уровне, компенсируя динамический толчок. Дождавшись, пока машина перестанет колебаться и успокоится, командир добавляет оборотов винтам и массивная туша проседает ещё больше.

– Есть касание!

Это рулевой. Он сейчас свободен. Внизу – суматоха. Корёсцы видят тюки, но не знают, что им делать. Слышны гортанные голоса – видимо, зовут старшего.

– Режь!

Синхронный, отточенный сотнями тренировок удар по тросам, Макс разворачивает винты в транспортное положение, и облегчённая машина вновь прыгает ввысь. Снова колебания, рывки. Наконец аппарат успокаивается. Всё-таки опыт – огромная сила. Да и талант… Не зря в школе он считался одним из лучших учеников…

– Ратибор, к штурвалу. Кулькан – пошли!

Воздухолёт плавно трогается, описывая разворот по гигантской дуге. Вот и лагерь монгов. Макс дёргает рычаг. Мгновение ничего не происходит, и вдруг внизу расцветает огненный цветок. Первый, второй… Взрывы и вспышки следуют почти непрерывно. Монги выскакивают из шатров, мечутся – к ним с неба пришла смерть. Огненная смесь пылает так, что её ничем не погасить. В её огне плавится даже сталь, что же тогда говорить о хрупкой и нежной человеческой плоти? Взрываются чугунные бомбы, разнося всё на своём пути. Срывается с места, обезумев от ужаса, табун лошадей, но их никто не пытается преследовать – завоеватели в панике. Ударь по ним сейчас корёсцы, и победа обеспечена. Увы. Они сами сейчас в ужасе наблюдают за тем, что творится в лагере монгов. Однако… В свете пожаров Макс замечает, что ворота крепости открываются, и из них плотными рядами выходят воины и выезжают всадники. Их немного. Но это всё, что есть у осаждённых… Но смотреть на развернувшуюся внизу резню некогда. Им ещё предстоит вернуться. Командир прокладывает курс обратно, в Дальний, механик устанавливает максимальные обороты, и небесный корабль рассекает воздух, спеша на базу… Всё прошло успешно. Правда, неизвестно на сколько. Но приказ Доброги исполнен от и до. Груз оружия доставлен. Лагерь монгов подвергнут бомбардировке. Теперь домой. Днём – отдых, пока обслуга осматривает воздухолёт и готовит его к новому выходу, а под вечер новый полёт. Теперь надо помочь остальным осаждённым…

…День за днём. Вылет за вылетом. Продовольствие и оружие. Разведка. Составление карт… Вернувшись – короткие часы сна. Лихорадочное обслуживание корабля, и снова в полёт… Макс почернел, осунулся от недосыпания. Но вот и радость – в бухту вошли транспорты. На их палубах – воины. В трюмах – новые небесные корабли… Совет механиков обследовал воздухолёт Мауберга и пришёл в ужас – аппарат изношен до предела, и ремонту не подлежит. Отлетал своё. Нового, на замену, пока нет. Увы. Слишком дорого стоят такие машины. Так что, парень, давай, передавай свой опыт новичкам, расскажи ориентиры ко всем своим точкам назначения, слетай по паре рейсов, чтобы показать всё на местности, и – домой! Ну, не совсем домой. На Острова. Ты честно отдал свой долг. Там отдохнёшь, отоспишься, получишь жалование и боевые, новые награды. Снова станешь похожим на человека, и так полгода уже безвылазно в небе, почитай…

..Треск сходни, ударившейся о каменный пирс. Чуть пошатывающаяся походка человека, долго не сходившего с палубы корабля. Не важно, какого – морского или сухопутного. Солёный ветер в лицо. Отошёл чуть в сторону, сладко потянулся, до хруста в суставах. Хорошо! Четверо суток, что плыл из Дальнего в Ниппон, спал. Правда, в последний день добрёл до столовой, набил молодое брюшко до отказа, и снова в постель. Жаль даже немного, что путь так короток. Оглянулся – экипаж стоит рядом. И тоже с ещё не проснувшимися окончательно лицами.

– Что, други? Коней на станции возьмём, или на повозке?

Кулькан пожимает плечами. Ратибор молчит. Прокша тоже. Ну, ладно.

– Давайте лошадей возьмём. Нечего ежа за хвост таскать. Приедем в лагерь – там отоспимся. Уже дома.

…Все согласны. В портовой станции взяли скакунов, навьючили личные вещи, и – гой-да! Только стучат копыта, да меняются кони на свежих. К обеду добрались до городка. Командир лагеря доволен, что его ребята вернулись. Доброга не поленился и не забыл – в самых лучших словах отписал, как действовали подчинённые ему воздухолётчики. Благодарит, что выучили таких бойцов. Так что радость пожилому инке, летавшему ещё на первых кубах – его ученики не подвели! Посмотрел на ребят – отдал приказание: идти спать. Трое суток на сон. Потом – отдых окончен. Будут обучать молодёжь, благо прибывает пополнение из Империи. Воину обсуждать приказы командира не положено. Спать, значит спать! Шагом – марш! Раз-Два…

…Пришёл в столовую, взял на раздаче поднос с едой, устроился за столом, наворачивает борщ так, что за ушами трещит. Поел – понёс посуду на мойку. Стал с подноса выгружать – чуть не ахнул: знакомое личико! Ну-ка… Едва дождался вечера, когда занятия с молодёжью закончились, ноги сами к столовой понесли. Приплясывая от нетерпения, ходил кругами вокруг здания, ожидая, пока не появится та, что хотел встретить. А как вышла – так и не решился подойти, заговорить, хотя пока был в Дальнем, слов нахватался. Ну, по крайней мере, почти всё понимал. Почесал затылок, побрёл домой. А знакомая фигурка в ту же сторону идёт. Удивился, но так не осмелился к девушке подойти. Постеснялся. Это же не с монгами в рукопашной схватке рубиться?.. Правда, Чжи Вон сама к нему подошла на следующий день. То ли узнала, то ли подсказал кто. Явилась к столу, за которым он ужинал, покраснев, поинтересовалась, не он ли тот воздухолётчик, что недавно прибыл с её Родины, Корё. А получив утвердительный ответ, едва не расплакалась, начала жадно расспрашивать, что твориться в стране. И слушая её голосок, выговаривающий слова славов с милым акцентом, Марк почему то млел от удовольствия. В общем, договорились вечером, он после службы, она – после работы, встретиться у ворот лагеря и поговорить об этом. Но пока утешил, что жизнь налаживается – монголов громят в хвост и гриву, крепости, благодаря помощи славов, успешно держатся, и почти все освобождены от осады. В Дальнем строится мощная крепость славов, да и в других местах тоже ставят укрепления. Народ доволен. Не весь, конечно, только простые люди… На том расстались пока. А вечером, как договорились, встретились. Тут пошли в ход более подробные расспросы. Поведал ей воин, что было, как воевали. Что видел. Проводил до калитки. На том расстались. На следующий вечер опять встретились. И опять. Благо по пути им домой возвращаться, и заканчивают дела оба в одно время. Так и вошло в привычку встречаться и идти вместе. Чжи Вон о своей жизни в Ниппон рассказывает, о прошлом. Жалеет госпожу, что осталась беременной без мужа. Куда бедной деваться с тремя детьми? Знать, злая судьба ей выпала… В день Деда Мороза вместе сидели за столом в столовой, где устроили празднество. Приехали гусляры да скоморохи, выступали и кабуки[11]11
  – традиционный японский театр.


[Закрыть], показывали пьесы и классические и новые. Смеялась беззаботно девица над шутками, раскрасневшись, отплясала вместе с пилотами в кругу, а Марк незаметно наблюдал за ней и думал, насколько же она изменилась и расцвела по сравнению с той забитой и запуганной рабыней у себя в Согёне…

Глава 10

– Приказ пришёл, Марк.

Встретил молодого сотника утром старый Шочи, командир его отряда. Воздухолётчик насторожился:

– Что пишут, командир?

– Приказано тебе через месяц собираться домой. В Империю. Отзывают.

– Отзывают?

Нахмурился воин, а старик понять не может – с чего бы он так? Радоваться надо – домой съездит, родителей навестит. Ведь отпуск ему вначале полагается, перед тем, как на новое место службы ехать. А тот молчит, только лицо туча тучей.

– Чего кручинишься?

Махнул тот рукой:

– Дела свои имеются. Теперь вот думу думать.

Улыбнулся старый инка – понял, что тот имеет в виду. Не один раз видел, как уходил тот с молодой корёской-беженкой бок о бок из городка военного.

– Я тебе не советчик. Но тут скажу так – не молчи, а спроси своё сердце. Хочешь ли ты этого? Если да – задай вопрос тому, о ком думаешь. Ну а коли оба согласны – принимайте решение вместе. Иди, Марк. Думай. Сегодня у тебя учёбы не будет. Подменю.

Просиял улыбкой слав, умчался в столовую. Вбежал в зал, а Чжи Вон увидев парня, расцвела улыбкой. По сердцу ей воин. Добр. Ласков. Подарки дарит. Пусть не дорогие, но от чистого сердца. Не привыкла корёсска к доброте. Всю жизнь, сколько себя помнит, рабыней была. И всякое испытать пришлось – и плети, и голод, и работу без сна и отдыха, пока к госпоже не попала. Да и там поначалу тяжко пришлось, пока не привыкла к столичным правилам, да не освоила мудрёную науку. А Марк её увидел, улыбнулся коротко, да мимо пробежал. Не поняла девушка, что с ним. Всегда подходил прежде, здоровался, а тут, словно ошпаренный, мимо, да ещё к её начальнику. Ёкнуло сердечко. Неужто наплели что про неё? Но тут и пяти минут не прошло, вышел Мауберг, и уж теперь то к ней направился. Подошёл, улыбнулся смущённо, поздоровался. Прощения за спешку попросил, а потом и удивил:

– Собирайся, солнышко. Пойдём на улицу. Поговорить бы нам надобно. О деле очень важном и неотложном. Отпустил тебя главный. Я упросил.

Снова сердечке девичье дрогнуло – случилось что? Да. Случилось. Только, видно, хорошее. Потому как чувствует, что воин радостен. Быстро в комнатку, где одежда хранилась, помчалась, сменила рабочий наряд на уличный, к зеркалу метнулась, поправила скромные краски на лице. Волосы расплела, потому как нравилось Марку, когда те по плечам её свободно распущены, ещё раз в зеркало глянула, довольна осталась. Тогда только вышла. А он стоит, дожидается. Как увидел – ещё больше улыбка стала. А Чжи Вот краской залилась. От радости. Подошёл, под руку взял. Впервые, за всё время знакомства. Прочь из залы повёл, на улицу. Идут оба неспешно, молчат пока. Она – потому как ей просто радостно с воином рядом идти. Он – да по той же причине, что и у девицы. Долго ли, коротко ли, вышли за пределы городка, к речке неширокой, что протекала рядышком, пришли. Было там у парочки местечко укромное: вокруг кусты растут, рядом поле, и бережок чистый. Ветерок гнусь летучую обдувает, так что можно сесть на брёвнышко рядышком, да поговорить спокойно. Усадил парень девицу, сам рядом присел. Помолчал немножко. Потом молвил:

– Уезжаю я, Чжи Вон. В Империю меня зовут. Домой.

– Ах!

Даже за сердце схватилась корёсска.

– А как же… А я? Что со мной будет?

Даже кровь от щёк отхлынула, побледнела, испугалась.

– Коли хочешь, поедем со мной. Вместе.

– Но… Как? Кем я там буду?

– Супругой водимой.

– Су… Су… Супругой?!

Вновь ахнула. А Марк её за плечико обнял, к себе прижал, бережно:

– Люба ты мне, Чжи Вон. Жить без тебя не могу. Стань женой моей.

Раскраснелась девушка, в жар бросило, сердце, словно бешеное колотиться. Ведь в мечтах не раз, и во снах виделось, ка идут они с Марком рука об руку по широкому лугу, цветами усеянному. И лепестки вишни осыпают их водопадом.

Опустила головку, выдохнула с трудом непослушными губами:

– Стану. Согласна я.

Вмиг объятия любимого крепче стали, прижал к себе так, что невольно охнула девица, а парень засуетился, подскочил от испуга на месте, захлопотал. Еле успокоила. Как утих Марк, так сразу и рубанул с плеча:

– Коли так – переезжай ко мне. А завтра свадьбу сыграем.

– Ой… Что люди скажут? Без обряда, да в дом…

– Я тебе верю. А ты мне?

Покраснела пуще свёклы, но кивнула в знак согласия…

Потом к госпоже Сон И пошли. Рассказала ей Вон о том, что замуж выходит. Марк у ограды стоял, смотрел задумчиво на бывшую дворянку. А когда к нему пришли, без обмана всё было. Дом свой показал, и сразу дева за уборку принялась, пока будущий супруг у неё тряпку не отнял. У них другие дела, срочнее намного есть, а она с мусором водиться. А что поделать – он же мужчина. Когда ему за домом смотреть? Вот тот и зарастает грязью помаленьку. Для привычного глаза и незаметно, но ей то видно! Но Марк ничего слушать не стал, усадил её на своего коня, повёз в град. Там купили ей платье новое, чтобы обряд справить, да много чего по мелочи. Торговец рад-радёшенек, счастья молодым желает. Потом в городок вернулись в военный, договорились, что пир на завтра устроят в столовой лагерной, пригласили всех друзей и подружек. Госпожу Сон И позвали, но та пожелала им счастья и радости, а сама не пошла – не с кем малыша У оставить. Зато прочие земляки пожаловали, тоже довольны, что кто-то из их компании своё счастье нашёл. Ян Бэк светится от счастья – его супруга Чхон Сим с пузиком ходит, что из-под понёвы женской выпирает. Мальчика ждут. И грянул пир весельем, поскольку обряд брачный справили поутру, в храме Истинной Троицы, а вот веселье после обеда началось. И мёд пили стоялый, и вино рисовое, веселились, плясали, молодых учили, да такие советы давали, что у одного, что у другой щёки, словно цвет маковый, алые. оДнако всё чинно было, пристойно. Ни драк пьяных, ни ссор. Потому как истинный слав коли пьёт хмельное для веселия, всё же меру меру блюдёт! До беспамятства, до потери облика человеческого не надирается, потому как не любо это ни Перуну-Громовержцу, ни Маниту-Сеятелю, ни всемогущему Солнцу. Пей, да меру розумей!..

…Эдо встретил молодую семью громадным людским водоворотом, суетой и шумом. Чжи Вон даже растерялась при виде такого количества людей. Она привыкла к немноголюдью военного городка и близлежащего Гонзо. А такое столпотворение в громадном, по всем меркам, городе, вызвало страх. Но рядом с ней был муж, уверенный, добрый и любящий свою жену, и его спокойствие передалось и молодой женщине. Тем более, что останавливаться они в Эдо не собирались. Семейная пара сразу же проследовала в порт, где, предъявив проездные документы, Марк получил каюту на отправляющемся в Империю Славов транспортном двулоднике. Корабль отправлялся вечером, и молодая пара нашла, чем им заняться до отправления. Памятуя, что его мачехи родом из Ниппон, воин прогулялся до ближайшего рынка, где вместе с женой приобрёл подарки для жён отца. Он знал, что женщинам будет приятно получить изделия из своих родных краёв. В покупках и развлечениях, поскольку на рынке присутствовали и скоморохи, и актёры, и кукольники, время пролетело незаметно. Покупки доставили на корабль, и когда транспорт развёл пары, а затем отшвартовавшись, подал могучий гудок, они находились на борту и любовались медленно проплывающей за бортом панорамой. Выйдя из бухты корабль прибавил ход, находиться снаружи из-за ветра стало не очень приятно, и и молодые спустились вниз, под палубу. Тем более, что оба проголодались и решили пойти в столовую. Какого же было удивление Вон, когда она увидела сидящую за столом семью – Ким Чжуна, Сон И, и их троих детей. Самый маленький, У, мирно спал за спиной матери. При виде вошедших новичков, госпожа растерялась, на её лице появилась беспомощная улыбка, её супруг поднялся с места, приветствуя равного ему по званию воздухолётчика так, как было принято в Империи, ударом кулака в грудь. Марк ответно отдал честь, потом внимательно оглядел всю семью, улыбнулся старым знакомым. Последовало приглашение разделить трапезу, на что семья ответила согласием. После еды пассажиры разделились – мужчины удалились в общую каюту, чтобы обсудить свои дела, а женщины остались одни. Только пошли в помещение, выделенное семейству Ким. Там госпожа стала кормить проснувшегося сына, а Вон с завистью наблюдала за счастливой улыбкой на её лице…

– Значит, в Куско?

Чжун кивнул в ответ. Хотя он всё прекрасно понимал, что говорит ему собеседник, но сам разговаривал ещё с акцентом, и потому пока стеснялся. Впрочем, Марк не обращал ни малейшего внимания на неправильность речи собеседника.

– А там?

– Жруны. Говорят, что в самом городе безопасно. Но вокруг пошаливают.

– Ясно.

– А… Вы?

– Ты. Мы равны в званиях, так что давай на "ты".

– Хорошо.

И чуть погодя добавил:

– Марк.

– Вот. Видишь, ничего сложного.

Последовал ответный кивок. Потом – вопрос:

– А тебя?

– Пока точно не знаю. Из Корё я вернулся не так давно, всего три месяца. Только-только пришёл в себя. Наверное, дадут новый корабль. От старого почти ничего не осталось.

– Упал?

– Нет, что ты! Иначе бы мы не разговаривали. Всего лишь износился. Мы последнее время летали без сна и отдыха…

Их прервал служка общей комнаты:

– Прошу прощения, чай, какао, сладости?

– Чай, пожалуйста.

Кивнув, тот удалился., а воины продолжили свой разговор:

– Значит, летали круглые сутки?

– Да. Уставали, как не знаю кто. Но там люди гибли. Возили оружие, припасы, еду. Помогали, по мере сил и возможностей, бомбили лагеря монгов.

– И… Как там? В Корё?

– А ты не знаешь?

Удивился Марк. Ким Чжун смутился:

– Я в Империи был. Учился. Вот, закончил, сразу дали сотника. Теперь служить буду.

– Понимаю.

– Слухи то доходили, но ничего конкретного. Доброга-тысячник вроде как монгов приструнил, и те обратно в Син потянулись. А расспрашивать неудобно было. Вдруг не так поймут?

– Ясно. Монгов ещё при мне разбили. Крепости порубежные освободили, заставили находников осад снять. Мало кто уйти смог. Тут и наши, славы, и ваши корёсцы постарались. Народ то, когда про свободу узнал, как подменили – сутками трудились, воевали, живота своего не щадя. И дрались, пощады не давая. Так что когда я из Корё в Ниппон уезжал, уже, почитай, война к концу подходила.

– Радостная весть. Спасибо, друже.

Сотник чуть помолчал, потом решился:

– А вообще… В Корё…. Как?

Марк внезапно почувствовал себя старшим товарищем, хотя и был моложе. Оно и понятно – корёсец, почитай, большую часть своей жизни в рабстве провёл. Тяжело ломать то, что годами в него вбивалось.

– По старому никогда уже не будет. И не только из-за того, что к вам славы пришли. Ты в Империи учась, видел, как у нас люди живут?

Последовал согласный кивок.

– Видел. И всегда поражался.

– Так и у вас теперь народ воли хлебнул. Думаешь, удастся людям снова бездельникам на шею сесть? Не думаю. Да и…