Текст книги "Юность"

Автор книги: Александр Авраменко

Соавторы: Виктория Гетто
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 10

Мы, двадцать два крупнейших командира из Фиори, под началом которых почти половина нашей армии, снова сидим в шатре герцога. После битвы прошло два дня, но уже есть кое-какие подвижки к тому, что я предложил, а именно – к объединению наших отрядов в одну армию. Конечно, на меня косились. Особенно когда я утром вышел из своего расположения в обычной одежде, и народ, просидевший всю ночь у костров в ожидании решения своей судьбы, поднялся мне навстречу и склонил головы. На лицах всех – ожидание, надежда… И какая радость появилась, когда я объявил им решение Совета!

Быстро распределили, кого куда. Я вывел лошадей, тот барон, который обещал повозки, сдержал слово, словом, пристроили всех. И остальные солдаты как-то повеселели. Наверняка думали, что их бросят на произвол судьбы, случись что с лордом, но нет. Мы показали людям, что позаботимся обо всех. И о своих, и о чужих. А потом отправили полсотни человек в город, где развлекались имперцы… Да уж… И непонятно теперь, за что воюем. Убитые горожане, изнасилованные женщины, искалеченные дети, которым обрубили кисти рук… В общем, показали себя рёсцы целиком. Всю свою натуру.

Но, как ни цинично это звучит, опять получилось нам на руку. Нашли солдаты лекарей. Целых двух. Отбили, можно сказать, у идиотов, которые хотели их уже повесить. И семьи лекарские прихватили. Один – дед лет шестидесяти. Но опытный. Положили у него рёсцы всех, только внучка уцелела. Годков четырёх. Забилась под поленницу, там и сидела, когда дедушку привели обратно, чтобы собрал остатки лекарств да имущества. Не выдержала, вылезла. А матушка её, дочка старикова, так и пропала. И отца девчонки, зятя старикова, нашли. Его на кол посадили. Неподалёку от дома.

Второй доктор оказался помоложе, смог навстречу нам выползти. Ему под тридцать. Недавно женился. Но рёсцы его молодую супругу решили оприходовать. Поскольку же врач сильно возражал против этого, отделали мужчину на совесть. Даже ногу сломали. Каким чудом тот из окна вывалился под ноги нашим посланцам, неизвестно. Но супругу его отбили и рёсцам наваляли от всей души. В Фиори всё же к женщинам куда лучше относятся, чем в Рёко. По крайней мере, даже на войне насилуют редко. Ну если только очень красивая попадётся или проштрафится сильно…

Медики, получив предложение стать армейскими докторами, приуныли. Особенно когда им объявили условия. Но потом согласились. Деваться-то некуда. У одного, кроме внучки, никого не осталось. И от города тоже ничего. У второго – жена-красавица. Не станет работать на нас, так ещё по кругу пустят… Словом, дали клятву. Сразу принялись за дело. Жалко, что всего два лекаря пока. Но помаленьку работают. Сразу провели сортировку раненых, велели наготовить повязок. Заставили их кипятить. А что – стерилизация. Значит, точно доктора, а не самозванцы, и опытные, раз о микробах знают.

Тем временем нашли плотников среди солдат, дали им работу – готовить повозки для раненых. Установили дуги на бортах, изготовили носилки для самых тяжёлых, кому больше всех досталось, подвесили их на ремнях. Много, но всех, кто к отходу от завоёванного города на ноги не поднимется, увезём. Доктора ещё работу мастерам подкинули: пока возможность есть, надо наготовить шины, дощечки для фиксации переломов, дали громадный список лекарств, которые надо добыть. Мы всем советом голову ломали. Что смогли у рёсцев купить, добыли. А насчёт прочего – список-то большой, решили до следующего места погодить.

Второй раз послали людей в город, набрали ещё телег и возов, мои конники вместе с герцогскими наловили лошадей в округе. Их много от тушурцев осталось. Так что сейчас особых проблем с ранеными нет. Плохо, что с провиантом тяжело. Нового раздобыть не удалось, а имперские провиантмастера если что и дают, то либо гнильё, либо вообще… отходы. Придётся тоже озаботиться. В самом ближайшем будущем. И что меня порадовало больше всего, сегодня после обеда в лагере началось шевеление. Все, кто заключил соглашение, начали переезжать поближе к моему расположению. И к вечеру практически все двадцать два властителя устроились возле нас. А утром третьего дня их солдаты побежали кросс следом за моими. Стонали, рыдали, но бежали до упора. И зарядку тоже делали. А раньше смеялись… Дошло наконец!

На четвёртый день прибыл новый приказ – выступаем дальше. Впереди город куда больше, чем тот, что мы захватили. Со стенами. И солдат там достаточно. Плюс ещё те, кто успел удрать с поля битвы. Люди сразу приуныли: там-то точно все поляжем. Я, когда узнал об этом, лишь усмехнулся: в первую битву тоже как на похороны шли. Зато потом… И здесь то же самое будет. Пока помолчим, но, когда станем лагерем под стенами, посмотрим на эти хвалёные стены, и я придумаю, как взять этот жирный кусок. Не просто взять. Не пустить в него имперских солдат. А это куда труднее будет…

Медленно движутся колонны солдат к городу Грыхт, вздымая пыль тысячами ног. Тянутся обозы, гонят стада скота на корм солдатам. Шагом, неспешно продвигается конница. Волокут, надрываясь, железнорукие свои катапульты и баллисты. Но мне почему-то кажется, что толку от них будет мало.

– Сьере граф… – шепчет кто-то позади меня из охраны, и я вскидываю голову.

Передо мной герцог. Его лицо – туча тучей.

– Нас требует командир рёсцев.

– Нас?

– Да. Меня, как командира, и тебя, как самого…

Урм не договаривает, но я понимаю, что он хочет сказать: как самого наглого. Это хорошо! Даже очень хорошо. Можно устроить небольшой спектакль для имперцев. Чем быстрее они поймут своё место, тем лучше для нас.

Разворачиваю Вороного:

– Всегда готов, сьере герцог!

По лицу дель Саура проскальзывает мимолётная улыбка. И мы в сопровождении десятка его личной охраны и моей мчимся вдоль длинной колонны войск Рёко. Эти сволочи поставили нас в самый конец, и поэтому фиорийцы идут по уже изрядно подчищенной местности. На нас косятся, я ловлю хмурые, а порой ненавидящие взгляды. Ха, заело вас, ребятишки? Считали себя высшей расой, непревзойдёнными воинами, а тут пять тысяч варваров разнесли двадцать тысяч тушурцев в пух и прах! Да ещё при минимуме своих потерь. Вы ещё не знаете, что в следующий раз убитых и раненых у нас будет меньше, чем в первый раз. Я об этом позабочусь!

Командир рёсцев невысок, но плечи у него не уступают моим. Пара глубоких шрамов на лице, уже давно заживших, довершают портрет. Но общается он… в лучших традициях империи. То есть цедит слова сквозь зубы, всячески показывая, что мы – никто и звать нас никак. Просто досадная помеха для его войск, нахлебники и дармоеды, явившиеся объедать империю и путаться под ногами…

– Вы возьмёте Грыхт. Станете в осаду. А мы потом поможем.

Однако. Мы будем умирать под стенами, а вы потом заберёте всю добычу? Слишком уж вы умные, как я погляжу…

Поднимаюсь с сундука, на котором сижу, подхожу к столу, где расстелена карта. Пару мгновений смотрю на неё. Потом тыкаю пальцем в некую точку:

– В двух днях пути от Грыхта есть ещё один город. Сырх.

Лицо главного резко скучнеет.

– Он не по зубам даже нам. Не то что грязным варварам.

– В отличие от имперских солдат наши воины моются каждый день. Так что это ещё вопрос, кто из нас грязнее. Твоих вонючих рёсцев можно учуять за десять мер пути.

– Что?! Да как ты смеешь оскорблять воинов империи?!! – Он хватается за саблю, висящую на боку, но я сгребаю его плоскую рожу в щепоть своей ручищей, а потом просто отталкиваю.

Вояка с грохотом сносит стоящие позади него на специальной подставке знамёна. Вскакивает, а я спокойно стою, положив руку на меч.

– Тебя укоротить на одну голову, вонючка? – любезным тоном осведомляюсь я. Рёсец затыкается. Слава убийцы первого героя империи делает своё дело. – Так вот, плоскомордый, мы, фиорийцы, идём брать Сырх. И не дай Высочайший, ты появишься в поле нашего зрения. Обещаю, лично обрежу уши каждому солдату Рёко, который туда сунется. А тебе, так и быть, уступаю Грыхт.

– Да как ты… – Он осекается, наконец до его заплывших жиром мозгов доходит, что я сказал. Фиорийцы идут брать город, который не по зубам армии империи. Там-то они полягут гарантированно. А значит, распоряжение императора будет исполнено в лучшем виде!

Герцог смотрит на меня со страхом и удивлением, а я разворачиваюсь к нему и спрашиваю, подмигнув:

– Вы согласны со мной, сьере?

Тот, сообразив, что я что-то придумал, важно изрекает:

– Разумеется, сьере граф.

Отвешиваю ему лёгкий поклон:

– Благодарю вас, сьере герцог. – Разворачиваюсь к рёсцу, и мой тон резко меняется: – В общем, вонючка, запомни мои слова: появитесь возле Сырха – пеняйте на себя. Ушей у вас не будет. Слово графа Атти дель Парды. И ещё: ты прикажешь своим лавочникам выдать нам всё, что положено. Провиант, фураж, ткани. Я прекрасно знаю, как ты наживаешься на нас и сколько денег уже положил к себе в карман.

Он усмехается:

– Иди получай.

– Ты даёшь разрешение?

– Разумеется. – И наглая улыбочка в ответ. Что же – ты попал, придурок.

Усмехаюсь ему не менее нагло, чем он:

– Благодарю.

Выходим из шатра на воздух. Урм тянет носом, потом выдаёт:

– А ты знаешь… Действительно, пованивает… Но как мы возьмём город, который никто не мог взять?

– Возьмём. И людей сохраним. Клянусь Высочайшим. Совсем без потерь, разумеется, не обойдётся. Но город будет наш.

– А провиант?

Отвечаю ему вопросом на вопрос:

– У нас же есть разрешение?

– Есть.

– Вот и хорошо. Сколько нам уже ничего не выдают? Почти три недели? Да на пять тысяч человек. Вот сейчас всё получим сразу. Плюс недоимки.

– Да кто нам даст?! – Похоже, герцог не понимает.

Я оскаливаюсь:

– Дадут. А этот плоскомордый будет искать себе других интендантов…

Челюсть дель Саура отвисает. Он понял, что я задумал.

Отсылаем одного из охранников к нашим с приказом прислать на склады как можно больше телег, благо уже вечер и люди становятся на ночной привал. Сами же потихоньку едем туда, где находятся обозы с провиантом. Находим главного провиантмейстера. Тот совсем маленького роста, в вышитом золотом халате. Зато жирный настолько, что кажется, с его щёк сейчас закапает сало. Рёсец сидит за столом, уплетая жареную курицу, возле него суетятся подхалимы из подчинённых.

Я спрыгиваю с коня, подхожу к нему. Тот меня демонстративно игнорирует. Пока моя нога не сворачивает столик с едой ему на пузо. Толстяк вскакивает как ужаленный, что-то пытается пищать, но я приказываю своим солдатам:

– Взять его.

Миг – и жирный вор лежит в пыли с завёрнутыми руками. Наступаю ему на голову одной ступнёй:

– Ты, тварь, сейчас выдашь провиант, фураж и всё, что полагается фиорийцам, за всё время нашей службы.

Он отплёвывается от пыли, потом выдавливает:

– У меня на вас ничего нет. Только для воинов империи.

– Кто занимается нашим снабжением? – И чуть придавливаю ему голову.

Он сопит, но нехотя выдаёт, снова плюясь:

– Я. Но у меня ничего нет.

– Раз ничего нет на нас, значит, для нас ты бесполезен и зря ешь свой хлеб. У нас, в Фиори, с дармоедами поступают просто. – Отдаю новый приказ: – Кол мне.

Один из бойцов быстро выдирает из стоящей неподалёку повозки оглоблю, парой взмахов меча заостряет конец, и я беру острие в свою руку:

– Поставить эту тварь на четвереньки.

Приказ тут же исполняется.

– Двое – держать. Остальные – взяли кол.

Восемь солдат берутся сзади, я примериваюсь – пойдёт.

– Дави! – рявкаю во всю глотку.

Воины дружным движением посылают кол вперёд. Хруст, треск ткани и плоти. Дикий вопль, тут же обрывающийся – дерево проткнуло лёгкое…

– Ставим.

Пара движений – и импровизированный вертел с насаженным на нём ещё дёргающимся рёсцем привязан к телеге. Я поворачиваюсь к остальным его подчинённым, сбившимся в кучу и ставшим из жёлтокожих бледными словно смерть:

– Где его заместитель? Считаю до трёх. Потом начинаю насаживать остальных. Эй, воины, сделайте мне ещё один кол…

Мгновение – и мне из толпы выталкивают полную противоположность корчащегося на колу рёсца. Это тощий и высокий мужчина.

– Ты старший после этого… поросёнка?

Интендант становится ещё белее, хотя кажется, что это невозможно, потом обречённо кивает.

– Где довольствие, положенное фиорийцам за три недели? На пять тысяч человек?

Рёсца начинает трясти. Он валится на колени и стонет:

– Пощади, господин! Я всё найду!

Тут как нельзя вовремя появляются первые возы, и начинается натуральный грабёж запасов рёсской армии. Мы грузим всё подряд. Абсолютно всё. И то, что нам положено, и что нет. Спустя час последний воз, который еле тянут лошади, настолько он нагружен, удаляется. Я оборачиваюсь к трясущемуся рёсцу, показываю на кол, где толстяк уже бессильно обвис, опустив голову на грудь. За затылком торчит грубое остриё с клочками мяса.

– Ты всё понял?

Он мелко и часто кивает:

– Да, господин. Да, господин. Да, господин…

– В следующий раз там окажешься ты.

– Да, господин. Да, господин. Да, господин…

– Мы отправляемся штурмовать Сырх. Так что через неделю ждём тебя в гости. Со всем, что положено.

– Да, господин…

Пока он бормочет и кланяется, я обращаюсь к дель Сауру:

– Больше здесь делать нечего. Возвратимся в лагерь, сьере герцог?

Тот тоже бледен, но находит в себе силы кивнуть. Мы садимся в сёдла, отъезжаем. Позади – мой десяток…

Перед самым лагерем герцог роняет:

– Однако… сьере граф… Это… настолько жестоко… Просто неслыханно!

– Рёсцы признают только силу. Если с ними разводить сопли, то они мгновенно садятся вам на голову.

Пару мгновений герцог осмысливает мои слова, потом задумчиво произносит:

– Знаешь, Атти, а ведь теперь я начинаю верить, что многие из нас вернутся домой… И это будет впервые, пожалуй, за всю историю Фиори.

– Когда я вернусь, очень многое случится впервые. Поверьте, сьере герцог…

Он смотрит на меня, потом опять спрашивает:

– Но как мы возьмём Сырх? И – без потерь?

Я спокойно улыбаюсь:

– Что знают двое, известно всему миру. Пока лишь прошу поверить мне. Город возьмём. Максимум за десять дней.

– Вашими устами… – бормочет Урм, разворачивая своего коня.

Я прикидываю: последняя стадия обезвоживания при отсутствии воды. Она вроде бы наступает именно на десятый день?

Как ни волновался герцог, наш грабёж складов прошёл без всяких последствий. Оказалось, мои сведения о скандале между командиром рёсцев и главным интендантом оказались абсолютно верны. Так что плоскорожий вояка остался доволен тем, что его обидчика покарали смертью и он здесь совершенно ни при чём. Ну а мы разжились продовольствием, кормом для лошадей, заодно попутно прихватили то, что нам не положено. Но это так, под шумок. Напуганный до смерти заместитель покойного шума поднимать не стал, и это пошло нам на руку. Ну а через два дня отдыха, перегруппировки и небольшой тренировки, а также кое-чего ещё наш экспедиционный корпус двинулся к Сырху, очень богатому и прекрасно укреплённому городу, который армия империи не могла взять ни разу. Конечно, многие среди фиорийцев волновались. Некоторые вообще утверждали, что их ведут на смерть. Но я был абсолютно спокоен, потому что ключ от Сырха уже лежал в нашем кармане. Единственное, чего я не мог понять, – это отчего рёсцы не видели очевидного? Впрочем, по всему выходило, что слабое место города обнаружил лишь я… Свежим взглядом, как говорится…

Минуем Грыхт. Осада его имперской армией идёт ни шатко ни валко. Катапульты бросают в стены камни. Но расположены метательные машины крайне неудачно, и их наряды несут постоянные потери от лучников города. Остальные воины сидят в своём лагере и уныло ждут, когда железнорукие сделают проломы в стене. Долго же им придётся околачивать груши!

Тем временем в Грыхт непрерывно подходят подкрепления, подвозят продукты и военные материалы. Эти жёлтые идиоты не удосужились даже перекрыть подходящие к городу дороги, и тушурцы спокойно, практически без охраны посылают осаждённым обозы и подкрепления. Так что мы совершили пару вылазок по пути, благо двигались по параллельной дороге, и разжились полезными вещами. Вообще меня порядок ведения военных действий в Рёко и Тушуре очень удивляет. Но это с моей точки зрения, профессионального солдата Руси. Для местных их тактика наверняка является верхом совершенства. Ну а для меня все их потуги на военное искусство – лишь образец глупости.

За день пути до города мы собираемся на совет, где меня просят изложить, как я собираюсь взять Сырх. Когда я объясняю, у всех присутствующих отвисают от изумления челюсти, а глаза становятся круглыми, как у подростка, впервые увидевшего голую одноклассницу. В огромном городе практически нет колодцев. Зато через него протекает река. Всего-навсего – перегородить её, отвести русло, и через неделю горожане сами принесут нам ключи от города. Сразу возникает вопрос: а кто будет строить плотину? Объясняю – пленные. Необходимо выслать с утра летучие отряды, которые будут хватать всех подряд, кто попадётся, и гнать к лагерю. Чем больше – тем лучше. Дерево найдём в ближайшем лесу. Лопаты взяли в захваченном накануне тушурском обозе. Местность позволяет нам легко, в течение двух, максимум трёх дней лишить Сырх воды. И останется лишь подождать, пока жажда не достигнет своего пика. А дни сейчас стоят очень жаркие. Даже среди солдат отмечены случаи тепловых ударов. На любой из вопросов наших командиров у меня есть спокойный, рассудительный и, главное, полностью обоснованный и подкреплённый непоколебимыми аргументами ответ. Так что лица наших феодалов веселеют, и с утра полусотни и сотни солдат растекаются по всей окрестности большой долины, в которой стоит Сырх.

Тем временем основная часть наших войск достигает города, выбирает место для лагеря, огораживает его возами и частоколом и начинает строительство осадных машин. Тут я на коне. Под моим руководством собранные со всего корпуса мастера вырезают станины, ложки, делают противовесы. Ну а к обеду появляются первые пленные из местных жителей. Мужчины, женщины, дети, старики, старухи. Мне всё равно. Лишь бы у них были руки и способность передвигаться. В городе четверо ворот, по числу дорог, ведущих из него. Стены достигают пятнадцатиметровой высоты, и, как сообщили пленники после коротких уговоров калёным железом, толщиной метров шесть. Может, чуть меньше или больше. Не суть важно. Главное, что камнемёты рёсцев ни разу не смогли проломить их.

А ещё удачный факт – нам удалось захватить внезапной атакой оба моста через ту самую реку, и теперь мы можем спокойно перебросить солдат в любую точку, откуда тушурцы решат контратаковать. Перво-наперво необходимо обезопасить себя от вылазок осаждённых. Но тут ничего изобретать не приходится, всё придумано до нас. Конкретно: ставим частокол возле ворот и под его прикрытием копаем волчьи ямы на дороге, маскируя их. Теперь солдаты противника в любом случае потеряют фактор внезапности, потому что, пока будут штурмовать деревянную стену, защищаемую сильным отрядом, подоспеет наш подвижной резерв, ну а там и остальные подтянутся. Так что к ночи первого дня осады главные шаги к захвату города сделаны. Отловлены пленники, довольно много. Почти тысяча сервов. Перекрыты выходы и входы. На всех дорогах дежурят засады. Если что – нас известят гонцы из них. До господ феодалов наконец дошло, что кичиться своим происхождением и родословной можно было в Фиори. А здесь если кто желает вернуться домой, то хочешь или не хочешь, нужно действовать сообща. Иначе – глупая смерть.

С утра начинается настоящая работа. Ратный труд, подкреплённый огромным финансовым стимулом: Сырх – большой, очень большой по местным меркам город, который ни разу не был захвачен за всё своё существование. Значит, там, за стенами, несметные богатства. По законам империи, любое завоёванное место отдаётся на разграбление захватившим его на три дня. А за это время мы обчистим горожан. Поэтому ни ропота, ни возражений со стороны однощитовых и мелкопоместных рыцарей нет. Видя, что мы, двадцать два самых сильных лорда, действуем сообща, как одно целое, они молчаливо принимают наше главенство. Так что я оцениваю наши шансы на удачное возвращение домой уже не в пять, а двенадцать процентов. Шансы растут с каждым днём. И если мы будем удачливы в сражениях, то…

Глава 11

– Вали! – свирепо орут надсмотрщики, и понукаемые ударами плетей пленники в уже изодранных халатах, в которые тут одеваются все поголовно, торопливо опрокидывают носилки, гружённые камнями и землёй.

Дамба растёт на глазах, но горожане не шевелятся. Похоже, до них не доходит, чем мы тут занимаемся. А между тем уже больше половины довольно широкой реки, по которой раньше, до нашего прихода, ходили здоровенные плоскодонные баржи, перекрыто. Пленников почти не кормят, и их тела частенько летят в реку. Жестоко? Но здесь без вариантов – либо мы, либо они. Естественно, своя жизнь куда дороже чужой. Большая часть захваченных нами тушурцев роет новое русло при помощи деревянных мотыг. Остальные таскают вынутую породу на строительство дамбы. Носилками, своими халатами, вёдрами. После того как насыпан очередной участок, вступают в дело трамбовщики, которые обрубками брёвен и деревянными молотами уплотняют насыпанную землю. Ну а чтобы её не размывало, из леса возят брёвна и забивают в воду. Река, несмотря на свою ширину, довольна мелка. В самом глубоком месте примерно семь метров. Так что проблем не возникает.

Попыток совершить вылазку пока не было, но наши солдаты не сидят на месте, а непрерывно укрепляют свои заставы напротив городских ворот. Это сейчас тушурцы сидят спокойно. Но когда исчезнет вода… В отчаянии человек на многое способен. Древняя как сам мир истина. Люди это осознают и работают без понуканий. Тем более впереди колоссальный приз.

Есть ещё один источник пополнения пленных для строительства и наших запасов. Пусть пока мы и не бедствуем, потому что прихватили при уходе от рёсцев неплохо и запуганный нами новый провиантмейстер поставляет всё необходимое в срок и лучшего качества, но затягивать осаду нам не стоит. Хотя у наших так называемых союзников дела идут куда хуже. Почти все камнемёты вышли из строя, а дыр в стене Грыхта так и не появилось. Наши же требучеты уже готовы и скоро начнут своё дело.

Свис – хлесь! На смуглом теле вспухает кровавая полоса. Серв молча утирается и начинает шевелиться быстрее. Пыль стоит столбом, потому что земля прокалена солнцем. Я смотрю лениво на суету пленных, проверяю качество построенной плотины. Надёжно. Такими темпами уже послезавтра река пойдёт мимо города.

– Сьере граф! – Передо мной возникает пехотинец в цветах дель Саура. Кланяется: – Сьере герцог просит вас прийти к нему на совет.

– Когда?

Солдат, прищурившись, смотрит на солнце, потом выдаёт:

– Через час.

– Буду.

Пехотинец вновь кланяется и исчезает. Интересно, по какому поводу собираемся? А повод очень вкусный и интересный. Оказывается, наши дозоры засекли большой обоз тушурцев в полудне пути от Сырха. Порядка двух сотен телег. Знать бы ещё, что там. Но что бы ни было – пригодится. Решаем, кого послать. Делаем это, чтобы никому не было обидно, жребием. Так что определяемся быстро, и уже к вечеру солдаты уходят на дело, исчезая в лесу. Утром проверяем наши камнемёты. В земле попадается достаточно камней, поэтому с боезапасом проблем нет. На тканевую пращу, уложенную в гладкий жёлоб, укладывают большой, килограммов на восемьдесят, булыжник. Противовес уже выверен и закреплён.

– Толкай!

С натугой воины налегают на раму. Неуклюжее сооружение со скрипом катится по дороге, наконец замирает у частокола. Расчёт из мелкопоместных воинов суетится, выверяя прицел. Загоняют деревянные клинья под раму, колдуют с грузом на обратной стороне ложки. Потом отбегают в сторону, и главный из них кувалдой выбивает стопор. С гулом длинный рычаг поворачивается вокруг своей оси, камень с визгом прокатывается по смазанному маслом жёлобу, описывает дугу и в высшей точке срывается с пращи и устремляется к стене города. Сухой треск, сноп искр, облако пыли. Вижу, как возле машины начинается суета. Снова уходит вниз рычаг, добавляют груз, укладывают новый камень. Опять разбегаются солдаты, лязг кувалды. Треск! Бабах!!! Булыжник ложится точно в центр ворот. Окованные бронзой створки вздрагивают, от них летит пыль, клубами вспухает на земле. Герцог довольно улыбается, затем трогает коня. Расчёт больше не стреляет. Все ползают по требучету и проверяют его целостность.

Мы приближаемся вовремя – осмотр закончен. Дель Саур, не слезая с коня, интересуется:

– Всё в порядке?

Командир катапульты, рыцарь из мелкопоместных, довольно кивает:

– Сделано на совесть, сьере. Думаю, что, если начать стрелять нормально, проблем не будет.

Урм смотрит на меня, и я незаметно для остальных на мгновение прикрываю глаза. Герцог рокочет:

– Тогда приступайте. Пусть они боятся открыть ворота, чтобы не попасть под обстрел.

Рыцарь довольно кивает, и его солдаты начинают суетиться, заряжая машину по новой. Мы трогаем коней. Теперь нам нужно вернуться к плотине. Работа там кипит, и… Неожиданно приятный сюрприз – к вечеру река свернёт в новое русло! Правда, рабы еле шевелятся, потому что надсмотрщики не дают им ни минуты отдыха, но нам-то что до этого?

Внезапно ловлю колючий взгляд. И это – не пленник, как ожидалось. А кто-то из рыцарей. Не подаю вида, что чувствую эту ненависть, словно слишком увлечён тем, как работают пленники. Кто же это там такой глазастый? Ладно. Спрошу потом у своих ребят. Мой десяток охраны едет позади нашей кавалькады главных командиров. Наверняка срисовали тёмную личность… Кстати, задумка с госпиталем себя полностью оправдала. Большая часть раненых, вопреки рёсским прогнозам, встала на ноги. Лекари оказались опытными и грамотными, и те, кто у них лечился, остались довольны. Ну и мы, фиорийцы, держим своё слово: лекарям дана защита. Ещё оба получили по личному возу. Что пожилой, что молодой. Пожилой живёт с внучкой, а чтобы у него было больше времени заниматься с народом, выделили ему из добычи молодую женщину, которая ведёт его хозяйство и приглядывает за девочкой. Молодой же лекарь, поставив себе лубки на переломанную ногу, в основном пока занимается снадобьями. Впрочем, частенько оба медикуса ссорятся, не находя общих взглядов на то, как лечить того или иного воина. Но в конце концов приходят к общему мнению. Во всяком случае, наши ряды пополнились сильно. Естественно, двоим людям уследить за всем просто невозможно физически, потому есть и те, кто не выжил. Но никаких претензий к лекарям у людей по этому поводу нет. Всё и так видно. Да и переживают оба по поводу каждого умершего так, словно это их родные. Оказывается, лекари здесь дают клятву. Нечто вроде нашей, земной, Гиппократовой. И нарушить её для них немыслимо…

– Надо будет в Сырхе найти ещё лекарей, – негромко произносит кто-то из лордов.

В ответ Урм вздыхает:

– Конечно, нужно. А ещё неплохо бы полтысячи железноруких, ещё с полсотни катапульт и баллист, тысяч пять конных и десять – пеших, сьере! Взять-то Сырх мы возьмём. Спора нет! Но лучше бы лекари оставались без работы.

Одобрительный гул ему в ответ. Снизу, от места работ, бежит воин:

– Благородные сьере! Приступаем к перекрытию реки!

Такое зрелище никто пропустить не хочет. Мы торопливо понукаем коней и вот вскоре уже на месте. Приготовлены брёвна, громадные деревянные щиты, ну и большие вороты на другом берегу, от которых протянуты канаты, чтобы задвинуть эти щиты на место. Новое русло отделяет от старого лишь тонкая земляная стенка. Барон дель Дорро вздыхает:

– А что делать с пленниками теперь? Не убивать же их?

Все смотрят на меня, и я улыбаюсь:

– Зачем убивать? У меня есть гораздо лучшее предложение.

– И какое же, граф?

– Давайте их отпустим.

– Отпустим?! – почти единодушный вздох потрясённых лордов. Отпустить потенциальных врагов?! Граф дель Парда сошёл с ума?

Но я откровенно смеюсь:

– Естественно, что не по домам… А – в город!

Теперь смеются все. Поняли, наконец! Тысяча дополнительных жаждущих ртов… Рабы оглядываются на смех, но тут дель Саур отдаёт приказ:

– Приступайте!

Надсмотрщики начинают орать, ворот приходит в движение, верёвки натягиваются, и со скрежетом и визгом щит начинает медленно ползти по направляющим. Течение сразу прижимает его к вбитым в дно реки стволам, тросы натягиваются до звона. Ещё миг – и они оборвутся… Но тут рабы суматошно бросаются пробивать земляную стенку. Минута, вторая – и первая струйка мутной воды плещет в прорытый канал. Напор сразу ослабевает, и щит снова медленно ползёт вперёд. А вода всё больше и больше устремляется в новое русло, размывая себе путь, прорывая землю глубже и глубже. Она окрашивается в бурый цвет местной почвы, тем более что щит наконец стал на место. И лишь тонкие, но бурные струйки выбиваются из-под него. Пленники торопливо сбегают по дамбе вниз, закладывают эти щели камнями, засыпают землёй. Ура! Получилось!!! Всюду, куда ни посмотри, – синее от ила дно, на глазах покрывающееся сетью трещин. Бьётся рыба, разбрызгивая чешую, бурлят неглубокие ямы – там целые косяки. Обнажается фундамент городской стены, в которой громадные ворота для пропуска барж. Но сейчас ворота висят в воздухе, зато под ними лес копий. Это тушурцы решили, что мы сейчас начнём атаку. Зря решили! Никто из нас умирать не собирается. Зато в эти места разом ударяют спрятанные до поры до времени за возами камнемёты, и до нас доносятся сочные шлепки камней и брёвен, бьющих в людей, и вопли искалеченных… А потом со стен города доносится тоскливый вой. Поняли наконец! Да слишком поздно. Ну нельзя же быть настолько тупыми!

Всех пленных сгоняют в кучу. Те стоят с видом обречённых, уже попрощавшись с жизнью. Насколько мы знаем, рёсцы пленных всегда убивают. Но вместо воинов с мечами появляются опять надсмотрщики и гонят их плетьми по руслу к городу. Камнемёты прекращают обстрел – им отослан соответствующий приказ. Защитники города расступаются, и люди из последних сил спешат под защиту стен…

– Что дальше, сьере граф? – На меня смотрят в упор двадцать две пары глаз.

– Теперь надо подождать. Несколько колодцев внутри есть. Но думаю, они быстро иссякнут. Ещё: поставить дополнительные заслоны здесь и позади города. Откуда раньше вытекала река.

Мне согласно кивают…

– И – ждать. Полагаю, не больше десяти дней.

…Но всё заканчивается раньше. Уже этой ночью отчаявшиеся попытались спуститься со стен и разрушить плотину. Увы, никто из них не вернулся. Камнемёты удержали тушурцев от открытия ворот, а смельчаков быстро вырезали. Их тела перебросили обратно в город требучетами. Живых никого не было. Обозлённые горожане вывели на стены заключённых местной тюрьмы и казнили их на наших глазах. Варварски. Разрубали на части, сдирали кожу заживо. Вспарывали животы и удавливали собственными кишками… Зачем?! Среди них наших соотечественников не было. А публичными казнями они добились лишь того, что если у кого из фиорийцев и были капли жалости к тем, кто сейчас страдает от жажды, то после таких показательных смертей всё улетучилось. Рёко и Тушур стоят друг друга. Так что не жалко ни тех ни других. Чем больше погибнет в обоих государствах, тем легче будет Фиори…