Текст книги "Крылья"

Автор книги: Александр Маслов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Александр Маслов
Крылья

«Татьяна, дочка того мещанина хороша собою казалась. И много парней на нее заглядывалось, только она будто нелюдима была – днями пропадала в приказчицком доме или с Пелагеей уходила у горы травы собирать. Как-то, по осени ранней и от чего-то слякотной, ушли они вдвоем, а вернулись лишь под утро дня следующего. Татьяна вся в слезах шла, а бабка-знахарка вокруг нее птицей растрепанной вилась, то шипела, глаза посторонние отводя. Ругани страшной много в мещанском доме случилось…

Летом же Татьяна, разродилась где-то за наделами Горбуновыми. Пелагея снова возле нее крутилась. А когда увидела плод роженицы, то взвыла дико так, что народ со всей округи сбежался. Злыдень какой-то Тимофея мигом известил… Страшное это зрелище было, – Тимофей не в себе волосы клочьями с седой головы рвал, потом схватил вилы и убил дочку прямо на сене том. И Пелагею, говорят, убили. Детеныша же безобразного, как кусок грязи спалили в огне».

Это была странная осень. Середина сентября, но будто что-то тонкое поломалось в небе или самой земле.

Вы слышали когда-нибудь скрипку с надтреснутой декой? Не каждый распознает фальшь в дребезжащем далеко и неуловимо звуке, только некоторые не выносят его, сдавив голову ладонями, кусают губы и даже сходят с ума.

Несколько патронов, что лежали в бардачке «Нивы», напомнили о себе стуком на ухабе, и Шадрин неожиданно решил свернуть к озеру, чтобы пострелять уток. С пол часа он бродил вдоль берега, осматривая прогалины в зарослях камыша, поднимался на глинистую возвышенность, сходившую крутым обрывом, и глядел на неподвижную серую заводь. Было непривычно тихо, словно кто-то остановил стрелки часов, и упало, скатилось в глухую воду время. Молчали лягушки, не шелестели крылья стрекоз, трава под ногами казалась ватной.

– Идем, – Наташа коснулась его плеча. – Скоро вечер. Мы не успеем к матери до темноты. Она, конечно, отпустит Джека, и я не смогу выйти покурить в сад.

– Ты будешь курить в спальне, лежа в постели со мной.

– Да, на той старой скрипучей кровати, – она улыбнулась, прищурившись. – Идем. По-жа-луй-ста.

Беззвучно упали капли дождя, потом повеяло ветром ровным и странным – с запахом теплой земли, кладбища и каких-то отвратительных, сладких, как тление цветов. Шадрин не мог припомнить ничего подобного в этих местах, ни краях самых далеких, куда его заносила жизнь. Это был чужой ветер, похожий на осторожное движение тени, тени неведомого мира, – он почувствовал это кожей, каждым волоском, шевельнувшемся вдруг на теле.

– Что с тобой, Игорь? – Наташа приподнялась, заглядывая в его раскрытые широко на запад глаза.

– Ничего. Идем, – он закинул за плечо двустволку и направился к машине.

Капли дождя падали на землю, плевками стекали вязко с листьев подорожника, чешуек пожухлых цветов, застывали в пыли.

Открыв дверь, Шадрин постоял немного. Сквозь прореху в тучах светило солнце, косо и тускло, будто слабый вскрик. Отблеск его над склонами Кума-Юр чертил ступени – путь к кровавому алтарю, а может другому далекому небу. Здесь же шел дождь.

Дорога скоро размокла, и в глубокой колее, повторявшей изгибы холмов, собрались лужицы, но «Нива» шла уверенно, переваливаясь с боку на бок на колдобинах, не буксуя на крутом подъеме. Дворники размазывали по стеклу мутные потеки и где-то слева проступали очертания леса, призрачные, словно мазки кисти на картине Моне.

Дождь кончился, едва они достигли бетонки, которая тянулась от заброшенного карьера.

– Мужик… Может, до поселка подвезем? – Наташа опустила боковое стекло.

– Пьяный что ли. – Игорь притормозил. До Рудного оставалось километров пятьдесят, и необычно было видеть в этих безлюдных местах человека под вечер. Он стоял, опираясь рукой о ствол низкой ветлы, опустив голову и глядя исподлобья, словно пес на чужаков. Вельветовая куртка его была в грязи, хотя рубашка под ней выглядела свежей и чистой.

– До Рудного подбросить? – Шадрин приоткрыл дверь. – А, приятель? Молчишь чего?

– Не езжайте туда… Никогда… никогда!.. – он шагнул к машине, дернулся вдруг и задышал часто. – Не езжайте! Крылья! А-аууу! Дикие крылья! На все небо!

– Псих! – Наташа тоже вздрогнула – она никогда не видела таких безумных, бешеных глаз, похожих на медные острия.

Она отшатнулась, хватаясь за скользкую ручку стеклоподъемника, а он раскинул руки, выпячивая челюсть с редкими крупными зубами, снова взвыл: – А-аууу! – и тут же прыгнул на капот.

– Сволочь! – Шадрин рванул заднюю, резко вдавил педаль акселератора. – Какой ублюдок! – дернул рычаг передачи и выкрутил руль – шарахаясь от сумасшедшего, «Нива» взрыла колесами обочину и понеслась вперед.

Незнакомец бежал следом еще метров пятьдесят, подпрыгивая, взмахивая руками, будто стервятник с собачьей головой. Его жуткий вой казалось, застрял в ушах, скрипичным смычком проник глубоко в мозг.

– Откуда он здесь?! – Игорь вильнул к лужице, и грязная вода ударила хлестко в днище, двери и в стекло. – Мразь какая-то! Наверное, капот погнул!

– А я как испугалась! – Наташа достала сигарету из красной пачки и щелкнула зажигалкой. – Идет, глаза зверя! Навыкате! Представляешь, если бы он в машину залез?!

– Непонятно, откуда он взялся. Пьяный – вряд ли. Наркоман? Так тоже… что-то не так.

– Просто псих, – она чуть успокоилась, пуская струйку дыма, смотрела в окно на близкий лес, тянувшийся от отрогов Кума-Юр то на полосу тумана, застилавшего дорогу впереди.

– Что-то не так, Натали. «Не езжайте туда!» – в голове Шадрина снова отчетливо прозвучали вопли незнакомца. – Что он хотел сказать?! И видишь, этот синеватый туман на подъеме? Тучи высоко, а здесь туман. Ты ничего не чувствуешь?

– Не знаю, Игореш. Нехорошо мне как-то… Вера Кузьминична сказала бы, «это на погоду». А мне просто нехорошо до тошноты, – почувствовав его взгляд, она слабо улыбнулась, стряхнула столбик рыхлого пепла с сигареты. – Нет, не беременна – не беспокойся. Противно как-то… И озеро твое утячье, и этот дождь, и туман… Смотри!

Шадрин уже увидел «УАЗик», встрявший передком в поросль рябины. Двери машины были открыты, а тормозной след несколько раз изгибался по обочине и мокрой траве. «Только в смерть пьяный или сумасшедший мог вить такие кренделя», – подумал Шадрин, остановился и сдал назад.

– Дай-ка ружье, – попросил он Наташу. – И сама не выходи – дрянь здесь какая-то.

Первое необъяснимое, что заметил Игорь с дороги, это брезентовая крыша вездехода, разодранная в лохмотья. Чтобы сотворить такое, вряд ли бы хватило огромного ножа и приступа гнева. Сняв с предохранителя ТОЗ, Шадрин тихонько спустился с насыпи – перед глазами, будто еще мелькали взмахи криво согнутых рук и дикие прыжки психа в вельветовой куртке. Метров за десять до «УЗА» он увидел кровь. Много крови, блестящей отвратительно на траве и розовых свечах кипрея. Тут же увидел собаку. Вернее то, что осталось от огромного лохматого пса – нижняя челюсть с длинным лоскутом шкуры до самого живота была жестоко выдрана, череп размозжен.

– А-ууу-ва! – раздалось над лесом.

Вскинув ружье, Шадрин едва не дернул спуск. Теперь он каждой зудящей частицей своего существа чувствовал близость чего-то непостижимого, чуждого пронзительно, словно там, впереди небо над Кума-Юр дало трещину, и эманация неведомого страшного мира потянулась к земле. В слоях тумана, стлавшегося по дороге, мерещились синие сполохи, и рядом будто пела, стонала скрипка с треснутой декой.

Он побежал, оскользаясь на насыпи, хлопнул дверью Нивы и резко тронул с места.

– Ничего, Наташенька! Нам бы до сумерек к Рудному! – сказал он нарочито громко. – Чертовщина здесь! Дрянь какая-то! А ты пристегнись лучше!

– Туман впереди, Игореш. Дорога не ровная. Пожалуйста, не гони так!

– Не знаю, что здесь, но мы прорвемся! – не сбавляя скорости, он вышел на поворот, чиркая колесами обочину. Неожиданно нечто серое появилось совсем близко. Удар сотряс машину раньше, чем Шадрин нажал тормоза, – она пронеслась юзом с десяток метров до бетонной горки со столбом. Двигатель немощно вздрогнул и заглох.

– Сука! – порывисто выдохнув, Шадрин откинулся на спинку кресла.

– Что это?! Игорь! Что это?! – Наташа, повернувшись, с ужасом смотрела на судорожные движения какого-то тела позади автомобиля.

– Не-е-знаю! Дай ружье! Скорее! – сжимая ТОЗ, он выскочил на дорогу.

В спину ровно и упруго дул ветер, странный, шипящий, как газ из лопнувшего баллона. Он приносил сизо-голубые нити тумана, запах кладбища и гадких цветов.

Первые секунды Шадрин не мог двинуться с места, оторопев совсем или от овладевшего им железного страха. Он замер в нескольких шагах у распахнутой двери, согнувшись в коленях, чтобы не выронить крик, стиснув зубы, и смотрел, смотрел на существо, с надломанной, вывернутой при столкновении, ногой, волочившееся на четвереньках к нему. Это была женщина с голым серым, словно вареное мясо телом, и огромными кожистыми крыльями за спиной. Игорь видел ее длинные, скребущие землю, твердые когти, ее искаженное болью и яростью лицо, и та жуткая эманация запредельного мира, лишь коснувшаяся его возле останков собаки, теперь показалась столь противоестественной, невыносимой, что кокон страха лопнул вдруг, а сам он затрясся в пульсациях безотчетного гнева. Пальцы нажали спуск – свинец хлестнул в крыло, брызнул по бетонке. Шадрин перезарядил быстро и выстрелил еще. Визг твари казался громче грохота бьющих дуплетом стволов. Крупная дробь порвала ей живот, ударила в голову, оголяя челюсть и кости черепа, но это была всего лишь дробь – раненное существо колотило об дорогу крыльями, брызгая кровью, двигалось вперед. Вперед неуклюжими прыжками. Выстрелив еще, Игорь отбежал к машине. Он вспомнил, что в бардачке оставалось два или три патрона с картечью. Наташа сидела, закрыв лицо руками, и тихо выла.

– Патроны! Патроны дай! – заорал он, дотянулся до крышки, в этот миг Ниву потряс удар. Тварь была рядом, – взмах крыла, и боковое стекло осыпалось крошкой.

– К лесу! Быстро! – Шадрин нащупал патроны, тут же грубым толчком заставил Наташу выскочить из машины. Выкатился следом сам. Он не ожидал, что это явившееся из ада существо, израненное, полуживое способно двигаться так быстро. Широко раскинув драконьи крылья, тварь взлетела на крышу автомобиля.

– А-ууу! – похожая на кровавую дьяволицу, она была готова к броску.

Шадрин выстрелил картечь

...

конец ознакомительного фрагмента