Текст книги "Рассказы"

Автор книги: Александр Махнач

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Жизнь и смерть Витька-чесночника

«Кайф – он не вечен»

Ю.И.

За ним приехали менты. Пока «Желтый ботинок», вывернув из-за угла школы, полз через футбольное поле к парадной, Крант с бидончиком растительного масла пошел поливать ступеньки лестницы, а Витек со скоростью буржуйского комбайна принялся ссыпать в унитаз чесночную шелуху и сливать воду. Крант вернулся через три минуты , сполоснул посудину и сел на табурет . Витек сел напротив , закурили . – Телевизор включил ?,– спросил Крант. – Он у меня весь день работает , за неделю три лампочки сменил . Витек гордился своей придумкой . В одном старом фильме он видел , как в пустой телик вместо экрана вставили рамку с буквами , а внутрь обычную электрическую лампочку . В телевизоре Витек хранил чеснок .

Прошел час . Крант с Витьком кумарились . Менты приехали не за ними . Напрасно Крант масло пролил . На этом масле старушка с 11-го этажа поскользнулась и осчастливила родственников . Прошло еще полчаса . Крант с Витьком отрубились . Спалось им спокойно . Мух не было . От чесночного духа все мухи и тараканы ушли из квартиры еще прошлой осенью .

В городе появились чесночники . Слухи ходили самые невероятные .

Наконец , по ТВ , в передаче "Сломанная дверь" выступил профессор Кирилл Поппуас и поведал народу правду .Чесночники – это люди . Тунеядцы и наркоманы . среди них много молодежи из неформальных групп / рокеры , хиппи , металлисты/. Оказалось , что обычный чеснок имел большой силы наркотическое действо . С 8 головок чеснока здоровый мужчина уедался вдрызг. Болели чесночники редко , алкоголь и наркотики не признавали , так как от них очень слабый эффект.

Показали также одного чесночника со спины , брали у него интервью :

Корреспондент – Вы комсомолец?

Чесночник – Нет.

Корр. – Сколько Вам лет?

Чес. – Двадцать четыре

Кор.– Давно ли употребляете чеснок ?

Чес. – С детства

Кор. – Вы меня не поняли , так , чтобы находиться в состоянии чесночного помутнения ?

Чес. – Чтобы так серьезно , то уже лет пять , как портвейна в магазинах не стало , так и …..

Кор.– А вы не считаете , что это все мешает здоровому образу жизни наших граждан?

Чесночник опустил голову , плюнул на пол и сказал – "Да пошел ты…." Далее следовал репортаж из наркологического диспансера, из чесночного отделения . В палатах стояли клетки , в клетках сидели обезумевшие чесночники . Они страшно кричали , кидались голой грудью на пол , бились головой о прутья из толстой резины : "Чесноку дайте , суки , ну хоть зубчик , ну хоть пол-зубчика , чесноку-у-у!"

Зав. Чесночным отделением рассказал о страшных последствиях употребления чеснока. Чесночник , не получивший вовремя свою порцию чеснока , очень опасен. Чесночники отличаются от других больных крайним проявлением буйства , поэтому и приходится их содержать в клетках. Пока найдено только одно средство для лечения – сельдерей , который содержит большой процент гидрохлорида брумция . и , что самое печальное , выздоровевшие чесночники , выписанные из клиники , тут же начинают употреблять чеснок в еще более изощренных формах . Видимо , придется их просто изолировать вообще, пока не будет найдено более эффективное средство .

В завершение передачи знаменитый молодежный ансамбль "Буква О" исполнил песенку "Мой чесночный пупсик" . Солист Тима , танцуя у микрофона , осыпал себя пластмассовыми головками чеснока.

Шел второй день осени , дети шли в школу , взрослые на работу . Витек с рюкзачком пошел на рынок. Там , у приезжих "Вадиков" /Вадики– подпольные торговцы чесноком /он скупал чеснок . Вадики попадались разные : сговорчивые и упрямые , с Украины и Кавказа , глупые и не очень , и вообще : "Вадики" – они и есть "Вадики" – жадные , глазастые и сами , как правило , чеснока не жрут .

Прошелся Витек пару раз по рынку , приметил , где "Вадики" тусуются , как вдруг встретил Ворону , малолетнюю чесночницу . Та ему рассказала , как вчера на Кузнечном чесночники с клубничниками / попсами погаными/ схлестнулись . Наши их погнали – менты подойти боялись .

Потом а "Гастрита" Снейка с Аркадием свинтили и увезли на Кондратьева-Птицина . А Рони три дня назад обгрызся чесноку , упал с Аничкова моста и утонул . Новости были не очень веселые .

Витек угостил Ворону зубчиком чеснока , завернутым в конфетный фантик и подошел к "Вадикам". "Вадик" Максуд потрепал Витька за плечо и спросил :

Что невеселый , Витя-джан?

Короче , почем?

Красненькая и синенькая – один кулачок .

Максуд – человек хороший и шутить умеет , но цена , цена , едрит его мать ! Витек пульнул в лужу окурок и спокойно , как бы о погоде , сказал :

Да за такой прайс лучше героину в аптеке куплю и как десантник долбиться буду .

Тяжело , Витя-джан , достается нынче , да и дорога дальняя .

Поговорили немного о футболе , Максуд обстебал "Зенит" , Витек – "Кайрат", сошлись на двенадцати рублях. Нырнули за ларек с безалкогольным пивом , обменялись , чем нужно и разошлись .

Шел Витек домой дворами , в обход шумного проспекта , хоронился в кустах шиповника , если что подозрительное . Из-за угла школы долго осматривал футбольное поле , большое открытое пространство , которое пересечь надо было . Неспокойно было на душе .

Когда домой добрался , расфасовал чеснок по мешочкам, закрутил все это в телик и прилег на фуфаечку. Лежал и радио слушал : в Узбекистане от чумы погибло полнаселения , в Эстонии – землетрясение , в Казахстане – наводнение. "А у нас тихо !" – думал Витек . Лежит и дальше слушает : Крым войну Молдавии объявил , а в Туркмении Первому секретарю голову отрезали . "А у нас тихо!" – опять же думалось ему ,– "Отсоединяться не надо было."

Под вечер зашел Крант со своей подругой Блямбой , в руках они держали по бидончику с пивом . Пиво было старое , это для отвода глаз , чтобы все их за алкашей , милых , добрых алкашей принимали .

Сели на кухне за стол , Витек сала нарезал и хлеба черного . Принес коробку из-под мармелада с чесноком . Сгрызли по головке , закусили , покурили . Сначала бросило в пот , потом зачесалось под мышками . Чесались они всласть минут пятнадцать. Зуд улегся . Сгрызли еще по головке , совсем захорошело , стали разговаривать , детство вспоминать , школу . За школу еще по головке сгрызли. Крант откинулся спиной на батарею и закемарил , видать на старые дрожжи упало . Витек пригласил Блямбу посмотреть телевизор , в другую комнату , опрокинул ее на диванчик , а дальше все было …. Да уж и рассказать-то стыдно. Дышали они друг дружке в нос чесночными парами , а это послаще любого поцелуя будет . В приоткрытые шторы по комнате шарахался лунный свет , заглядывал в полузакрытые глаза хмельных чесночников , мазал желтым их обнаженные тела , старался проникнуть в их сны. А снилось им , наверное , небо синее-синее , вдалеке елки зеленые , как ракеты крылатые вверх тянутся , а кругом поле и грядки , грядки , грядки . Грядки с чесноком , грядки с луком . Тут же тебе и шалашик , а у шалашика на веревке пучки чеснока сохнут. Вот котелок для супчика чесночного, вот и сковородка для котлеток луковых . Благодать !!!

Чесночников в городе становилось все больше и больше . Реже встречались лукоеды , были еще приезжие с юга – перечники , но это уж вообще извращенцы.

В пятницу Витек получил по почте повестку в милицию. Застремался , свернул ее вчетверо и положил в карман . Домой пришел , закрылся , еще раз повестку прочитал , поджег и бросил в окошко . Уложил в рюкзачок остатки чеснока , взял сменные трусы с носками и поехал к своему дядьке , в Ольгино.

В электричке разговорился с майором-пограничником , все расспрашивал того , что в КГБ знают про чесночников . Майор разговорчивый попался , сказал , что КГБ про это в первый раз слышит , рассказал о погоде на завтра и ушел в другой вагон .

Подошли двое парней , попросили мешок полиэтиленовый. Витек спросил : "Зачем?" Они сказали , что они в поход едут , "Момента" 10 тюбиков купили , а мешки забыли , вот теперь и ходят , стреляют .

Витек не пожадился , отдал последний мешок . Пока приехал , уже смеркалось . Пошел он по дороге мимо домишек , стареньких и совсем стареньких. Трава местами пожухла , листья совсем пожелтели . "Вот скоро и чеснок подорожает.."– думалось ему.

Дядька Егорыч сидел на крылечке в прожженом ватнике и по магнитофону "Псих-атаку на Европу" слушал , чесал бороденку да в клумбу плевался . Обрадовался Егорыч , что родственник приехал , разжился пачкой "Беломора" , заодно и новости городские выспросил . Выкатил Витек ему , старому алкашу , две бутылки портюхи – тот вообще растаял : " Я тебя – говорит – дорогой родственник , на чердаке поселю , там у меня такая фазенда , тишь и гладь. Живи хоть до страшного суда."

Радовался Егорыч за родственника , что непьющий тот . Выдул одну бутылку и спать пошел на веранду со своим котом Гитлером . Залез Витек на чердак , скинул калоши с фуфайкой и улегся на лоскутное одеяло . Жует себе чеснок , да в окошко чердачное угукает звезде одинокой , что светит , мигая , в затуманенные глаза его .

А тем временем Горисполком принимал решительные меры с чеснокоманией . В срочном порядке прикрыли ввоз в город чеснока и лука . В детских садах и школах , среди детворы , началось повальное заболевание цингой с несколькими смертельными исходами . В употреблении чеснока был изобличен восьмой секретарь горкома парти тов.П. и весь сельхоз.отдел горкома комсомола . Милиция готовила облаву на чесночников .

Прожил Витек у Егорыча спокойно три недели . Листву опавшую гребли в садочке , картошку копали да на могилку к Саньке Бражкину ходили . Это старинный кореш Егорыча был , вместе они перестройку лютую зимовали , да не выжил Санька – сгорел от водки .

Примораживать по утрам стало , забеспокоился Витек , надо бы в город мотануться да чесноком затариться , пока он не подорожал вконец . На последнем автобусе – туда , на первом – обратно. Народу мало , менты по ночам шпионов ловят , а Витек с его чиполинской рожей никаких подозрений не вызовет .

Почистил он ботинки , погладил штанишки , пододел под фуфаечку свитерок и двинул с рюкзаком на остановку . Дело к ночи , луна тебе светит , а автобуса нет и нет . Витек ходил взад-вперед , плевался , детство вспоминал , матерился вполголоса , так и время скоротал . А народу в автобусе – никого , только тетка с ребенком грудным по другому борту сидит . Витек прикемарил , в окошко смотрит , фильм про Чапая вспоминает . Слышит , эта баба ему говорит : "Молодой человек , подержите , пожалуйста , ребенка , я пойду билетик куплю ." – Ну и че ж не подержать , давай его сюда !" А сам все про Чапая думает . Побили красные белых , утонул Чапай , очнулся Витек . Видит , баба сидит себе преспокойно на переднем сидении и журнальчик читает . Че-то ничего Витек понять не может , а малец , тем временем , сопит себе и песенку улюлюкает во сне . Тут автобус тормозит – остановка . Тетка эта преспокойно журнальчик закрывает и – к выходу . Витек как закричит и – за ней , схватил ее за воротник норковый – "Куда ж это ты ? Милочка моя , а ребенок?" А она так спокойно , с легким удивлением – "Какой ребенок?"

–"Ну как же , какой ребенок – вот этот самый ." А она – "Не знаю никакого ребенка" – и все тебе . Но Витек – парень не промах , метнулся к шоферу – " Брат , – говорит, – ты свидетель, она мне своего мальца подкинула , заставь ее обратно его забрать . А водила , такой дядька пузатый , сидит и отвечает ,– "Ничего не видел , ничего не знаю . Свезу я вас в милицию – там и разбирайтесь." А сам этой бабе подмигивает . Тут-то все понял Витек , все до мельчайших подробностей – это вилы . Сидеть этому карапузу на его шее до самой смерти .

Приехали в милицию , разбудили дежурного , вышел он на улицу , пьяненький , с дубинкой . Витек ему – так и так . А тот стоит , зевает и дубинкой по ноге хлопает , будто напугать хочет . Потом так , в упор бабу спрашивает , – "Твой ребенок?" А та вдруг как заплачет , нет , говорит и на Витька показывает – вот , мол , хулиган пристал , свое дитя ей сбыть хочет . А водила , чтоб от него до конца дней чесноком пахло , все ее показания лживые подтвердил слово в слово . В общем – пиздец . Выписал мент Витьку штраф – тридцатник – и отпустил . Поплелся Витек , грустью томимый , обратно в Ольгино . А малец проснулся и орать начал . Больше всего не любил Витек , когда дети плачут . Сунул он ему в рот зубчик чеснока , тот и затих , а через полчаса взял да и помер . Витьку так худо стало , что уж и жить расхотелось . Завернул он в одеяло с малым два кирпича да и бросил в пруд . Плакал , шел , всю дорогу . Пришел под утро и повесился на чердаке . Ползет белый туман через чердачное окно , распахнутое настежь , облизывает остывающие ноги Витька . Липнет , как вата , к закостеневшим рукам и капельками росы капает с пальцев на половичек .

ЭПИЛОГ

Стоял погожий апрельский денек . Народ с субботника возвращался . Мужики с красными бантиками на груди песни пели , веселились . Ну а чего ж? Дармового «Крюшона» нахлебались в три пуза .

А Крант со Шнапсом и Куртом сидели в детском грибке у 110-го дома и поминали Витька . Разговоры вели какие хотели . Смелые люди , эти Курт со Шнапсом , молодые , все им нипочем . Чесноку по пять головок залудили и кроют строй советский матом трехэтажным . Тут из кустов баба-коммунистка старая вынырнула , орать начала . Вот – де наркоманы у детсадика притон устроили , закона на вас нет . Орала-орала , не вытерпел Крант , поднялся во весь свой рост и будто вырос среди деревьев . Поднял ручищу , рванул рубаху на груди и говорит так : "Заткнись , старая , всю жизнь червяком ползала , ждала лучших времен – не дождалась , ласты склеивать пора . А мне от ваших ожиданий проблеваться хочется . Не придумать вам на нас закона , не изничтожить в народе аппетит чесночный , как не затмить вам солнца , как не повернуть вам реки вспять. На том стою , с тем и в тюрьму сяду .

Сказал это и зашагал по улицам и площадям . Грыз себе чеснок , сколько хотел , и мусорил везде шелухой чесночной.

Одна из кумарных историй

«Сколько ни живи, а все равно сдохнешь!»

Юрий Иванович.

Затырканный жизнью, как старая партизанская лошадь, Леха – Праздник ранним утром пошел в лес – стреляться. Ружбайку, 16 калибр, взял у папаши, в диване на веранде. Патрон папковый, новенький – не хуй голландский с тральщика, безотказная штука. Спецовку рабочую одел (а фигли хорошим вещам пропадать), калоши – материны, дырявые – на босу ногу. За ружбайку Леха не волновался: решил, что быстро его найдут. Жалко родичей, а хули сделаешь, может с башкой что не так. До того в лом жить стало.

Калитку на крючок закрыл – не холодно. Август на дворе. Пес Соболь спозаранок из будки вылез, гавкнул для понта. «Ладно, не ори»,– Леха ему сказал. Соболь обнюхал пустую миску, помахал хвостом, как павлин – мавлин перьями, и обратно полез. Ленивый гад.

Пошел переулком к речке Суйге. Речкой-то назвать смешно, метров пять шириной, спьяну на мотоцикле в некоторых местах форсировать можно, как два пальца обоссать. Но зато на омуте не фиг дергаться – что Байкал. Ну да ладно. Трагедия ведь. За просто так, в 23 года, не пойдешь со смертью трахаться. Чего там у него случилось – сам не знаю. Из города приехал – пил, все песни какие-то на гитаре играл. Парень – то душевный, попиздеть мастак, да и руки вроде не из жопы растут. Только с перепою, видно, крыша двинулась. Солнце, огромной перезревшей брусничиной, торчало на макушках елей, ветерок прохладный, речка журчит. По бревнышку на ту сторону перебрался и – в тайгу. Далеко не пошел. Метров семьсот, а дальше – на хуй нужно, все одно ведь собаки сегодня – завтра отыщут – выть начнут. Покруче любой милиции.

Зашел в пихтач, под ногами чавкает болотце, а хули? Выбрал место посуше, уселся на валежину, курнул, повздыхал о чем – то, плюнул в мох. Пора. Патрон из кармана выудил, лизнул капсуль (зачем-хер знает),зарядил ружье. Калошу пульнул с правой ноги вверх – она бумерангом по веткам зашелестела и плюхнулась где-то тут-же. Грудиной, левой стороной, на дуло навалился, большим пальцем ноги курок поймал и что-то захолонуло внутри. Страшно стало. Чегож страшного? Чуть помешкай – и уже не сможешь себя убить. А хуй с ним! Даванул ногой. Хлесь! Звук такой, будто малыша по голой жопе со всего маху – ладошкой. Ну, в общем, пиздец – осечка вышла. А второй раз стреляться только мусульманин в ущелье окруженном станет.

Слезы, как со сто любовниц, глотку сдавили. Плачь, Леха. Упал он мордой в мох и захрипел, зубами вцепился в зеленую шкуру. Не, бля буду, человек не из костей сделан, а из чугуниги: сломались бы кости, если их так выворачивать.

Зазвенело все вокруг, как на елке в детсаду, когда детишки с колокольчиками, как черти вокруг елки носяться. Леха чувствует – кто-то рядом прошел, еще, еще и еще. Рожу изо мха вырвал и видит – женщина спиной к нему в лес уходит и за ней трое пацанят, босые, в длинных, до колен, рубахах, как встарь ходили. Последний, Лет трех, обернулся, рот до ушей, орет : «Папка!». У Лехи крыша вообще съехала, он ему в ответ: «Валик!»(так он сына хотел назвать, если сын будет). Пацаненок к нему подбежал и говорит : «Ты чего, папань, я – Федька, а Валька – самый большой, он меня завтра курить научит». Леха схватил малыша на руки,засмеялся-заплакал. «Ну как же так, как же так?».Малыш обхватил его ручонками за шею и голову на плечо положил : «Я в детском саду последнее замечание заработал, мамке скажут – опять ремня даст. Мне это время где-нибудь переждать нужно. Я у бабушки поживу, а ты заступись за меня, ладно?». Сколько времени это было и было ли вообще, только малыш как-то вывернулся из объятий и в заросли шуранул за теми, кто ушел.

Стоял Леха, как баран, глядел вглубь леса. Солнце затылок припекало, все выше ползло светило золотое и не было ему дела, ни до Лехи, ни до того, как он в одной калоше и с ружьем домой пойдет – ведь люди уже проснулись. В горле сухо. Отошел в низинку, даванул ногой мох – вода выступила. Из пригоршни напился и пошел за ружьем. Оно там же и лежало, как пьяная баба, ремень змейкой развихрив. Взял он ружбайку, нажал крючок, переломил, патрон достал и ……жопа. Патрон-то стрельнутый и пороховым дымком еще ноздри щекотит.

Ночной десант

Ленинград, 1991 г.

Дорогому Юрию Ивановичу

Посвящаю

Самолет, покачивая крыльями, медленно полз сквозь облака. Под крылом, как гвозди на постели йога, торчали острыми макушками могучие елки. «Елки-палки», – мурлыкал про себя майор Пронин, набивая патронами диск ППШ. Изредка выглядывал в иллюминатор на ночной лес, стараясь узнать местность… Напротив, обнявшись, дремали ребята из 3-го отдела – радист Паша и военврач Степаныч.

"Притомились, салаги", – думал Пронин, по-отечески взирая на этих совсем еще юных разведчиков из своего отряда. До прилета в заданный квадрат оставалось пять минут. Егор Иваныч достал из планшета пакет с секретным заданием, сломал печати и достал лист бумаги. Мгновение повертел его в руках, порвал на мелкие части и выбросил в открытую дверь самолета. За шумом моторов не было слышно, как он материт этих русских папуасов из отдела задания, которые вместо секретных инструкций засунули листовку с прошлогоднего субботника. Что нужно делать Пронин и так знал.

– Вставай, сынки, прилетели!

Он толкнул Пашу со Степанычем, те спросонья похватав мешки со снаряжением, попрыгали в темноту бескрайнего леса.

"Вот это выучка! – присвистнул Егор Иваныч – Не долетели ведь 15 километров, ну да черт с ними, пацаны молодые, к утру доберутся в назначенное место."

Просчитав до 150, он помахал пилоту и шагнул туда, где его ждали страшные опасности, подвиги и всеобщая любовь и признание советских трудящихся.

Утонув по пояс в снегу, Егор Иваныч с трудом освободился от ремней, подтянул парашют и закопал его в снег. Достал из нагрудного кармана фляжку с "Апшероном" и хлебанул за мягкую посадку. Потом прибил к дереву большую красную звезду из фанеры и, завернувшись в спальный мешок, зарылся в снег.

Часов в 10 утра прибежал Паша на лыжах, без рюкзака и с отмороженными ушами. Скривив рот в бодрой разведческой улыбке, он доложил, что вещи и Степаныч брошены на пол-дороги и что он в гробу видел советскую власть с ее краснознаменной, орденоносной разведкой.

Егор Иваныч приказал Паше сдать документы и застрелиться. Паша сдал документы и застрелился.

Майор Пронин припорошил тело Паши снежком, достал из мешка еще одну фанерную звезду, химическим карандашом написал на ней "Павлик Жаров, герой-комсомолец" и прибил гвоздиками к сосне.

По пашиным следам он обнаружил брошенные вещи, кучу пустых консервных банок, окурки с остатками наркотика и спящего, в трусах и майке, на снегу Степаныча. Во сне тот бормотал "Ништяк", "Пурга". Степаныч помнил все пароли. Егор Иваныч достал из кармана бумажку, поджег ее и сунул Степанычу в трусы. Степаныч открыл глаза и заплакал.

Он что-то плел про бабку, которая умерла и про блины. Через каждые десять слов он, заикаясь, лепетал: "Да не в этом дело, товарищ майор."

Пронин решил собрать дровишек и согреть чай. Пока он обламывал с ближайших деревьев сухие ветки, Степаныч повесился на капроновой веревке от вещмешка.

Егор Иваныч остался один. Падал легкий снежок, в кронах деревьев, по снежным шапкам, кувыркался шальной декабрьский ветер. Серые тучи ползли с востока, предвещая к ночи крутую пургу.

Пронин вывел из строя брошенное оборудование, взял необходимый провиант, определил по компасу направление и побежал на лыжах по нетронутому снегу, петляя между елками.