Текст книги "Старинная тетрадь забытого ветерана (СИ)"

Рассказ полностью основан на реальных событиях

СОДЕРЖАНИЕ

Старинная тетрадь забытого ветерана

Стихи из ветеранской тетради

Настрiй

Везде лишь стон!

Обращение к Богу! ( Не убий?)

Прощай, заветный край!

Думы солдата

Баллада о часовом

ФОТОГРАФИИ

Старинная тетрадь забытого ветерана

Знать о войне всё невозможно, тем более, что векопомные дни Великой Отечественной уходят всё дальше и дальше в глубину веков. Волей-неволей многое забывается, теряется, уходит в небытие, несмотря на вынуждение «потуги» современников и властей официальных накануне юбилейных празднеств. Молодые поколения живут уже другими понятиями, измерениями, ставят другие цели, забывая при этом тот факт, что всё данное возможно только благодаря седым ветеранам, которые, как сказал один из них «к сожалению, ещё живут».

– Почему, к сожалению, дед, – спросил, внимательно вглядываясь, внук.

– Потому, что ветераны до сих пор стоят в очереди на жильё, а ведь прошло много десятилетий и мы уже ближе к вечным квартирам, – дрожащая рука погладила взъерошенную голову внука, – потому, что вы уже разрушили почти всё, что мы строили и защищали, потому, что руководители не возлагают цветы на братские могилы, а поправляют ленточки на венках, даже добрые дела у вас – акция! Для вас, это стало игрой, ритуалом, как для нас была Октябрьская революция и значки с молодым Лениным.

– Ну, дед, сколько у тебя медалей и орденов, – задыхался от восторга юнец, протягивая старику пригоршню металла с рубинами.

– А какая твоя любимая, ну самая-самая дорогая, дедушка? – раскладывал он на столе наиболее блестящие.

– Вот эта, сынок... – седой ветеран бережно взял не замеченную внуком, слегка потускневшую и лежавшую в стороне медаль, – она мне стоила трёх ран, левого глаза и двух осколков, сидящих до сих пор.

Малец осторожно взял её в руки, заметив на тыльной стороне номер.

– За отвагу, – медленно прочитал он, рассматривая лихо несущийся танк.

– Не всё, что блестит – главное! Запомни, внучек, – закряхтел дед, поднимаясь из кресла.

– Сегодня красное знамя, сотканное из кусочков ткани с подписями и пожеланиями ветеранов войны, было передано в местный музей боевой славы, – раздался мелодичный голос тележурналистки Ольги Голодович, – на вечные времена!

– Да, мы охватили всех живущих ныне в городе ветеранов, – подтвердил с экрана телевизора начинающий чиновничек, глава местной пионерской организации Задоренко, – это наша главная акция в этом году!

Многозначительно поднял он палец.

– Далеко пойдёт, – подумал грустно старик.

– Значит и твой лоскуток там должен быть? – гордо глядя на деда, кивнул в телевизор внук.

– Конечно, должен быть, но… нет, – взяв костыль, ответил тот, направляясь к телевизору, – ко мне даже никто не приходил, наверно позже пожалуют, школа-то рядом! – поправился старик, заметив потускневший взгляд внука.

Выключив «ящик» он медленно побрёл из комнаты.

– Да, с каждым годом нас всё меньше, а получающих медальки всё больше! – с иронией бросил ветеран в дверях.

– Дед, а это что?! – раздался вдогонку детский крик.

На дне семейного архива лежал в позолоченных ножнах морской офицерский кортик, рядом неизвестные ордена I мировой войны, а под ними старая, повидавшая виды, полуистлевшая тетрадь. Вернувшийся старик судорожно вытирал покрасневшие глаза платком.

– Это – Георгиевский крест 4 степени, война с немцами и австрийцами, это – «всевидящее око», война с японцами в 1905 году, это – морской кортик твоего дядьки, командира черноморского крейсера, война с фашистами, а это, – он бережно взял в руки расползавшиеся листки тетради – мой трофей на сопках Маньчжурии у Порт-Артура в 1945 году.

Из тетради посыпались пожелтевшие фотографии молодого солдата в запыленных керзовых сапогах, блестящего морского офицера на борту корабля и в городе с семьёй, нескольких обелисков с родовой фамилией.

– Повзрослей немного, я тебе всё расскажу и покажу, – добавил дед, собирая бумаги и укладывая обратно в сундучок, – в следующем году, хорошо?! – потрепал он наследника за шею.

К сожалению, как ни старался внук – экскурсии в военную родословную через год не получилось. Сдал сильно дед на девятом десятке. И не только раны старые воспалились – бездушие современников подкосило. Первый случай, когда получал ветеран пенсию в банке. Разве мог он подумать, что за ним наблюдали не фашисты или самураи, а четыре недоросля – два лоботряса неработающих и две тридцатилетние пигалицы в джинсовых юбках, занятием которых было высматривание таких стариков. Проводили красавицы его до подъезда, помогли подняться по ступенькам, чтоб не упал старый солдат. И не стало паспорта и всей пенсии в кармане ветерана. Со всей скоростью, на которую были способны его израненные ноги вышел он на улицу, но тех и след простыл – их ждала машина. Видимо не одного старика уже обобрали. Но шли по улице молодые милиционеры-капитаны, оказали они помощь потрясённому инвалиду, направив его в отделение милиции для составления протокола, аж за несколько километров от жилья. И там всё быстро оформили, протокол создали, дознавателя назначили, а потом вызывал молодой дознаватель старого потерпевшего в течение месяца на дознание. Вот только нарушителей никто не искал. Первыми сжалились грабители – подбросили назад ветеранский паспорт – всё-таки год назван в честь ветеранов Великой Отечественной войны, да и счета в банке заблокированы, а спустя почти год после выступления местной газеты по этому поводу, отозвались и добрые правоохранители – сообщили, что дело закрыто за невозможностью найти виновных. Даже не извинились. Дознаватель скоро получил повышение. Второй случай, когда залили квартиру старого ветерана продвинутые соседи сверху, а выплачивать ничего не хотели, пока местный райисполком, сжалившись, не выдал защитнику родины сумму равную недельным представительским расходам маленького отдела. Третий случай, когда местные медики, прикреплённые к каждому ветерану войны приказом Свыше, ссылаясь на возраст, скрыли резкое падение гемоглобина и ухудшение других анализов старого солдата, направив его всё-таки под давлением родни спустя пол-месяца в кардиологию, где обнаружили животное кровоизлияние и переправили в хирургию другой больницы, оказавшейся в данном случае на высоте.

Прошло несколько лет. Повзрослевший юноша снова держал в руках забытую тетрадь старого ветерана. Он уже знал, что в гомельском порту есть обелиск в честь погибших речников. Первым в этом списке стоит его прадед – Степан Иванович Олейник, бывший черноморский моряк, участник исторической попытки прорыва в 1941 году кораблей гомельской приписки в Крым, окончившейся неудачей. Возле Кременчуга на Украине они были потоплены фашистской авиацией и прорвавшимися танковыми дивизиями вермахта. Вернувшись домой, коммунист 1917 года и моряк, за участие в партизанском движении был схвачен и расстрелян где-то возле Чернигова. Памятник ему и соратникам стоит и в центре древнего Любеча над Днепром. Там же был захоронен с государственными воинскими почестями и второй прадед – Иван Андреевич Олейник, капитан І ранга, военный представитель СССР в послевоенной Германии по разоружению военно-морского флота. В Минске похоронен прадед по материнской линии – Иван Иванович Соколов, офицер, участник Великой Отечественной войны и послевоенного восстановления столицы Беларуси, депутат Верховного Совета БССР и СССР. Где похоронен самый младший из погибших родичей – Александр Степанович Олейник, двадцатилетний младший командир, до сих пор неизвестно, но в книге «Память» Украины присутствует почему-то он один. Война разлучила отца и сына не только в жизни, но и на страницах печатного издания. Много раз посещал молодой человек прекрасный Музей военной славы в Гомеле, подолгу стоял у стеклянной витрины, где находился проездной билет до Одессы его предков датированный двадцатыми числами июня 1941 года, так и оставшийся неиспользованным, потому, что завтра была… Война!

Единственный из уцелевших мужчин рода, Людвиг Степанович Олейник, потомственный казак из древнего любечского рода Добрыни, с семнадцати лет освобождавший южную Беларусь, Белосток, Прибалтику, воевавший с Квантунской армией в Китае, закончил после войны Гомельский речной техникум, женился на Александре Ивановне Соколовой, да так и остался в славном Гомеле, став заслуженным речником БССР. Именно с его активным участием восстанавливался Днепро-Бугский канал, инфраструктура Припяти, Сожа, Днепра, было открыто одно из крупнейших в мире Микашевичское гранитное месторождение. В его архиве хранятся документы, медали и ордена, среди них – Отечественной войны І степени, За Победу над Германией, За Победу над Японией и такая любимая – За отвагу!

Юноша осторожно держал в руках потрёпанную временем военную тетрадь. Она была явно не современной, одновременно родной и чужой. Что там? От попыток раскрыть слипшиеся страницы на ковёр высыпались старинные фотографии. Вот молодой японец с красивой девушкой в кимоно стоят на фоне заснеженной горы, а сзади чуть заметен след карандаша – 1941 год.

– Фудзияма, наверное, – подумал он, вглядываясь в чуть различимые черты. – Интересно, живы ли?

– Может попытаться вернуть? – пролетела шальная мысль, – ведь шестьдесят лет прошло, уже не враги!

В 2005 году он выполнил задуманное. Узнал у деда, что тетрадь и фотографию тот подобрал в китайском городе недалеко от Порт-Артура в японской казарме. Через японского посланника, посетившего Гомель, он вернул её наследникам в Японию. Но почти через год, фотография, побывав на родине, снова вернулась в Беларусь с извинениями властей страны восходящего солнца – найти владельцев или их потомков не удалось! Так и лежит она – единственная подлинная японская фотография священной горы в старинном архиве в Гомеле, вместе с посольским письмом. Странная судьба!

А тетрадь молодой человек таки вскрыл, все листочки разъединил, разлепил, высушил. И снова на свет божий глянули чужие иероглифы и лица давно умерших, но прекрасных гейш.

Листая старую тетрадь забытого ветерана, он увидел то, чего никогда не ждал – стихи! Стихи славянского воина, его отца, которому тогда было от 16 до 22 лет!

Под ними стояли даты – 1941, 1942, 1943, 1944, 1945 годы и так до 1948!

Выйдя из майского парка, Александр направился к машине, стоявшей за площадью. Вокруг звучали бравурные мелодии маршей, «Прощание славянки с сыном», «День Победы», сновали стайки молодых весёлых красавиц и подвыпивших юнцов, стояли редкие группки ветеранов с гвоздиками и палочками, многочисленные лимузины местных чиновников, важных своей значимостью. Один из ветеранов всё пытался вместиться в переполненные маршрутки расторопных частных предпринимателей – не удавалось! Не успевал дед за молодёжью, не успевал за новой жизнью им дарованной…

Сияли ордена, слышался перезвон медалей, и только сломаная гвоздичка стыдливо опустила головку.

– Никаких льгот! – крупными буквами было написано на стекле очередной маршрутки.

В глазах седого ветерана блестели слёзы и… растерянность.

– Садись, батя, – блестящая иномарка ткнулась носом и гостеприимно распахнула двери.

Храни Вас Бог, ветераны! И ныне, и присно, и во – веки веков. И в этой жизни, и в другой. Низкий поклон Вам, поколение богатырей и… простите нас.

Стихи из ветеранской тетради

  Настрiй

Котяться хвилi одна за другою

Лiзуць уперто на берег крутий

Тайно шумлять щось вони мiж собою

Хочуть добитись якоЇсь мети.

Хочуть iзгладить, зрiвнять тiЇ скелi

Знести, i в землi назавжди сховать

В очередь грюкають хвилi дебелi

Вiд Їх удару громади дрижать.

Наче те листя вiд вiтру могучого

Як вiд вулкану кругом вся земля

Як той фашист вiд кинжалу блискучого

Як той студент вiд оцiнки нуля.

Так и тi скелi дрижать та впираються

Наче вiд огнища зляканий бик

Та все слабiшають, в землю ховаються

Як та вiйна, безнадiйно… Навiк!

1942 г., ноябрь.

  Везде лишь стон!

Облаками пыль несётся

Расходился ураган

Над землёю Гибель въётся

Всех отведывает стран

Глянь во-первых, что в Европе

Как богата та земля!

Она гибнет – вся в потопе

Кровь укрыла все поля

Что же в Африке такое

Что дрожит, горит она?

Да ведь тоже, не иное-

десять лет идёт Война.

Не узнать нам и Китая

Смерть там тоже полный пан

Речка Жёлтая, но всё же

кровью льётся в Океан!

1942 г.

Обращение к Богу! ( Не убий?)

Обрит мой Брат! Его уж нет!

А где Отец? И снова – нет!

Но где ж они? Скажи мне, Бог?

Я усмотреть их всех не смог.

Не знаешь ты? Позволь же мне –

Они убиты на войне!

Убил их гад, терзал же зверь

И я в долгу, я… мщу теперь!

сентябрь 1943 г.

  Прощай, заветный край!

Прощайте родные места

Леса, долины, воды

Прощай чудесная краса

Быть может на все годы

Прощай луга, поля и бор

Зверье, грибы, суницы

Прощай природы разговор

И вы – певуньи птицы

Прощай Днепро, из малых лет

Я по тебе катался

Я видел твой могучий бег

Как в гневе ты метался!

Прощай тот край, в котором я

Возрос и воспитался

Прощай село, где в норах я

От немчуры спасался

Прощайте милые друзья

Знакомые, родные

Прощай любимая моя

Прощайте дни былые

25 марта 1944 г.

  Думы солдата

Поезд летит, что есть мочи.

Мчится на запад стрелой

Через три ночи, через три ночи

Иду я с дороги в бой

Иду я в бой за свободу

Родину-мать защищать

Счастье народа, волю народа

Иду я в боях отстоять

Помня народное горе –

Убитых невинных детей

Материнское слёзное море

В бой же, в бой поскорей!

Родине – это нужно

Этого требует честь

Ударим товарищи дружно

Пусть вдохновляет нас месть!

Мы презираем трусливых,

Смерть и фашистских зверей!

Нет между нас милосердных

В бой же, в бой поскорей!

От нас не уйти Людоедам,

Смерть ненавистным врагам!

Я для скорейшей победы

Жизнь если нужно отдам!

10 августа 1944 г.

  Баллада о часовом

Воет ветер, стонет, плачет ель

Ночь глухая, снег, мороз, метель.

Словно рысь крадётся хищный враг

Руки вверх! И перед ним как маг

Часовой большой страны стоит

Сталь винтовки в лоб ему глядит

На ушанке звёздочка сияет

Темень бурной ночи освещая.

Воет ветер. Стонет, плачет ель

Ночь глухая, снег, мороз, метель

Знай Отчизна – непогодь, пурга

Не укроет подлого врага

Нет ему в твой светлый дом пути

Пока сердце бьётся у груди

Сыновей твоих, что на часах

День и ночь стоят на рубежах.

Воет ветер. Стонет, плачет ель

Ночь глухая, снег, мороз, метель

Будь спокойна же всегда Отчизна-мать:

На границе сыновьям – стоять!

5 января 1946 г.

  ФОТОГРАФИИ

Автор военных стихов Людвиг Степанович Олейник с супругой Александрой Ивановной Соколовой

Иван Андреевич Олейник с семьёй, военный представитель СССР в Германии, 1945 г.

Японская фотография священной горы Фидзияма из Порт-Артура, 1941 г.

Находится в Гомеле.

http://ebooks.prestigioplaza.com