Текст книги "Сумерки богов(СИ)"

Автор книги: Александр Лысенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

 Они тут же стартовали, стараясь сделать это как можно более незаметно. По последним сведениям, местный правитель попросил помощи у пиратов, корабли которых быстро приближались. Перед тем, как влететь в ворота, Ракушка перехватила сообщение о том, что они приступили к точечной бомбардировке планеты ядерными зарядами.

 Зиамгард. День 33.6

 Изрядно успев отвыкнуть от межпространственных прыжков, Сову тошнило съеденными наспех закусками. Затем на общем совете, где голос Совы носил исключительно согласовательный характер, было решено все же доставить Арпида в любом виде в назначенную точку и передать встречающим, иначе через некоторое время его бы хватились, и Сова стал бы преступником, которого преследовали бы во всех разумных системах, а это вредило бы его образу коммерсанта.

 Ракушка долгое время пыталась выяснить, жив ли Арпид, но обладая недостаточными знаниями об Арктурианской анатомии и полнейшим отсутствием медицинского оборудования, сказать что-то определенное не могла. Все с нетерпением ждали появления запаха разлагающегося трупа, который, однако, сильно задерживался.

 Сову мучила паранойя и мания преследования. Чувство, что они опять вляпаются в какую-нибудь историю. Ракушка успокаивала его как могла, но безуспешно, и только после приземления, во время которого их даже не обстреляли, Сова немного успокоился и переключился на поиски еды и воды, за которыми пошел на разведку, совершив посадку на вторую планету с подходящей для дыхания атмосферой в этой системе.

 Планету населяли разумные мохнатые сумчатые звери, с обычным, можно даже сказать, банальным, сумчатым менталитетом. Жили они в больших пластиково-хромированных норах с вполне удобной мебелью и невероятно закрученными лестницами; на поверку пластик оказался не пластиком, а хром вовсе не хромом. Сова прогуливался по улице, по которой бегали зверюги, под которой ползали зверюги, над которой летали потрясающие птирюги и наслаждался спокойствием и утренним ветерком. Воздух был восхитительно свеж и наполнен запахами огромных, регулярно опыляемых цветов и свежих, скатанных в аккуратные шарики, экскрементов всех возможных переливающихся расцветок.

 Вскоре он поравнялся с норой, которая, если верить лингвисту, была местным фастфудом с возможностью работы на вынос. С довольной улыбкой зашел внутрь, сел на корточки напротив трубы «жрала» и заказал все то, что, по его мнению, мог бы усвоить его организм. Через восемь стандартных часов его вынесли наружу вусмерть пьяным, сытым и довольным. Никогда Сове так хорошо не спалось под открытым зеленым небом. Во сне ему снились все те гусеницы, личинки и яйца животных в собственной слизи, которыми он замечательно отобедал. Глупая улыбка не сошла даже после двух дней, проведенных в корабельном туалете.

 Загрузившись провизией, водой и топливом, они покинули доброжелательную систему в самом лучшем настроении, постоянно шутя и смеясь, над ставшими уже историей приключениями, которые казались такими далекими и смешными. Не смеялся только Геакрн, который полировал свой алмазный резак.

 Вскоре Сова забылся в наркотической ломке, оказалось, что воздух на планете Зиамгард был насквозь пропитан наркотическими веществами, в обилии производимых местной растительностью и фармацевтической промышленностью, не имеющих никакого воздействия на привыкших, к счастью, местных жителей.

 Набирая скорость, корабль, который успели оплести лианы и цветущие цветы, взлетел с планеты и направился к вратам.

 Освобождение. День 34

 Большой военный крейсер заходил к одной из лун системы ЗЕТА. После остановки форсажных двигателей в его корпусе открылись люки, и наружу вылетели несколько небольших абордажных истребителей, которые, присосавшись к лунной коре, стали выжигать путь внутрь направленным вихревым силовым полем.

 Когда все было кончено, и твердь луны поддалась, корабли влетели в огромный внутренний зал, где в ожидании команд застыли роботы-рудокопы. Как только абордажные корабли приземлились, они пришли в движение. С большой осторожностью загружая ракушкоподобные предметы совершенно разных форм внутрь грузовых отсеков кораблей. Заполненные, они, один за другим, взлетали и возвращались на крейсер. Вскоре крейсер, набирая скорость, направился в сторону местного светила.

 Ракушки выбирали место, где бы они смогли найти свой старый мир, свою родину. По какой-то причине, память о том, где их предыдущая родина, была удалена либо повреждена. Космический крейсер превратился в самое разумное существо во вселенной, по крайней мере, самым разумным из всех ныне известных видов.

 В их совместной памяти были разрозненные знания о многочисленных цивилизациях, в том числе и погибших, о миллионах врат. После продолжительных дебатов была выбрана система, видимо, давно погибшей технической цивилизации, которая правила галактикой в их время и добилась очень многого. Множество их произведений, возможно, жили до сих пор, но прямой вектор к этой системе отсутствовал. Ракушкам не было жаль системы ЗЕТА, она была безжизненной, но тут проходила масса промышленных путей, после испепеляющего уничтожения этого сектора всем им придется лететь в обход, через три сектора. Что ж, с этой потерей ракушкам было легко смириться. Приблизившись к светилу, ракушки, только им известным образом, стали приводить его в гравитационный резонанс.

 Их разум высчитывал огромные массивы данных, ни один интеллект, созданный человеком, не мог бы тягаться с ними, даже в самых простых вычислениях. В точно рассчитанное время плотность звезды стала настолько массивной, что искривила пространство, корабль, окруженный пурпурным силовым полем специальной конфигурации и полярности, вошел в прокол пространства и исчез. Через секунду система и множество роботизированных кораблей, двигающихся по разным маршрутам, были уничтожены, тем не менее, сигнал об уничтожении успел дойти до контрольного поста, маршрут системы ЗЕТА исчез с навигационных карт галактики.

 Система, в которой крейсер вырвался на свободу, была очень древней, она не была нанесена на гражданские навигационные карты разумных рас, населявших галактику в данное время, хотя бы потому, что была расположена в опасной близи от черной дыры центра галактики. В ней не существовало таких понятий, как день и ночь, звезды здесь были расположены так близко и так плотно, что всегда был ослепительный полдень. Разумеется, здесь, вблизи от огромной черной дыры, поглощавшей всю материю в медленном вращающемся танце, здесь, где губительной дозой радиации была пронизана каждая песчинка, жизнь биологических существ была невозможна, потому ее тут и не наблюдалось. Здесь могла существовать только научно невозможная кварцевая жизнь во всем невообразимом разнообразии видов, заменившая вымершую биологическую, возможно, давшую ей жизнь много миллионов лет назад.

 Корабль заходил на орбиту планеты, которая походила на ад: пески, радиация, сильнейшие ураганы, мощнейшие грохочущие молнии, которые создавали сильные радио-бури, делая невозможными работу некоторых незащищенных электронных систем; связь можно было поддерживать только ведя тахионные радиопередачи.

 Крейсер был выведен на стационарную орбиту. Из его нутра вылетело множество разнообразных кораблей, все те, в чью конструкцию была заложена хоть малейшая возможность на планетарную посадку, на каждом из кораблей было по одной ракушке, чтобы увеличить вероятность выживания при посадке наибольшего числа особей. Только так можно было спустить максимальное количество ракушечьих разумов, потеряв минимум. Конечно, многие корабли погибнут – они понимали это, но многие доберутся до поверхности.

 На корабли, повреждение которых было менее вероятно, ракушки погрузили большинство рабочих роботов, которых собрали в крейсере и на рудных лунах. Они должны были быть их новыми, временными телами.

 Корабли по касательной заходили в плотную инертную атмосферу планеты, направляясь к выбранной точке, с наибольшей вероятностью что-то найти под песком. Большие корабли шли первыми, после них двигались истребители, за ними швартовочные и ремонтные роботизированные летающие системы, а совсем позади них, летели выпущенные капсулы экстренной эвакуации и замыкали шествие два средних грузовоза, не предназначенных для посадок на планеты с атмосферой.

 Корпуса кораблей раскалялись и, окруженные длинными разрядами, образовывали частые кратковременные вспышки плазмы. Одна эвакуационная капсула была разгерметизирована и отклонилась от курса, тут же закрученная атмосферным потоком, бешено кувыркаясь, она налетела на две капсулы, следующие за ней. Во взрыве погибли еще пять капсул, их осколками был поврежден грузовик, который все же скорректировал скользящее движение вниз. Атмосферная молния ударила в большой корабль с драгоценным грузом. Потеряв управление, он камнем рухнул на планету и, подняв в атмосферу большой столб песка пыли и пропахав рваный тормозной путь, взорвался.

 Все оставшиеся в полете стремились приземлиться в заданном районе, местом приземления была белая сфера, более чем наполовину утопленная в песке, но все равно поразившая бы человеческое воображение своими грандиозными размерами. Ракушки выбрали ее, зная, что она плотным экраном защитит их от нарушающего работу электронного мозга электромагнитного излучения и радиации. По собранным на орбите данным, внутри сферы все еще вполне могли работать древние системы, излучатели энергии и компьютеры, хранящие исторические и навигационные данные. Открытым оставался только вопрос проникновения внутрь сферы. Вероятность того, что вход располагался на теперешнем уровне песка, была крайне мала, и поэтому было принято решение: заранее запрограммировать захваченных шахтерских роботов на автономное ультразвуковое сканирование и создание тоннеля, а так же транспортировку ракушек внутрь сферы на случай, если мозги всех ракушек дадут сбой. Лунные роботы были великолепно приспособлены для работ такого рода, а также обладали собственной силовой защитой и крайне простым мозгом шахтеров, способным работать даже в случае отключения управляющего интеллекта.

 Приземление было жестким, совершая его, было выведено из строя большое количество посадочных модулей. Поврежденными оказались все, без исключения, корабли, но это не особенно заботило ракушек. Пути назад не было, и следующим этапом было проникновение в сферу.

 Через открывшиеся в кораблях люки в песок посыпались роботы. До сферы было более двухсот километров, от места самой близкой посадки. Приземлившиеся корабли растянулись длинным клином, прилегающее к ним пространство сейчас более всего напоминало обеспокоенный муравейник. Роботы отправились в длинный и долгий путь по дюнам, оставив основное количество ракушек под защитой корабельной брони.

 Многие роботы увязали в песке, тогда другие, более приспособленные роботы, помогали им встать. Все это напоминало большое поле боя после закончившегося сражения. Большие роботы на гусеницах были обвешаны уцепившимися за них роботами поменьше, не созданными для передвижения по рыхлому или сыпучему грунту. Сзади ковыляли роботы на четырех и более конечностях и сильно отставали от них роботы, приспособленные ползать, катиться и передвигаться прыжками. Самые неприспособленные выходили из строя, когда в их суставы забивался песок и смешиваясь со смазкой, образовывал твердую массу, в большинстве случаев, выводя суставы из строя навсегда. Тогда они застывали, бессильно смотря своими окулярами вслед уходящим товарищам, а ветер медленно и с утонченным садизмом засыпал их песком.

 Сутки на планете состояли из семидесяти двух стандартных часов и к середине следующего дня первые роботы поравнялись со сферическим строением. Ракушка, шедшая первой и управляющая огромным гусеничным роботом, стала изучать поверхность сферы всеми, находящимися на вооружении своего и подручных роботов, способами. Вблизи сфера представляла из себя сплошную белую поверхность, покрытую, по всей видимости, керамическими восьмиугольниками, кое-где были видны остатки металлических основ и внешних, окружающих ее, вероятно древних, систем коммуникации, работающих в былые времена, все они были в нерабочем состоянии. На расстоянии в триста метров начиналось воздействие повышенного радиоактивного фона. Ультразвуковое сканирование не выдавало никаких признаков входа внутрь.

 Ракушка искала возможность выйти на связь с внутренними системами сферы: она обшаривала все мыслимые диапазоны, но все было тщетно. Тогда с корпуса стали спускаться и зарываться в песок шахтные роботы.

 Несколько дней спустя Ракушки совершенно точно знали, что ни двери, ни шлюза, в обычном понимании, у сферы не существовало. Ракушки осуществили связь с остальными ракушками через потерявшихся по пути роботов. Связь была не очень надежной, но они за доли секунд разработали специальный защищенный код, который можно было отфильтровывать от ошибок на девяносто девять процентов. Они рассуждали.

 Сфера была погружена в скальные породы планеты и по размеру напоминала средних размеров луну. Керамика внешней поверхности была очень крепкой, если долбить поверхность, на это ушли бы месяцы, если не годы. Этот вариант их не устраивал по той причине, что работающих роботов уже не осталось бы. И тем не менее они решили попробовать выплавить в песке стеклянный тоннель. Вариант с оставшимся на орбите крейсером, стрельнувшим выстрелом плазмы, не прошел; даже при самых лучших условиях поднялся бы столб пыли и песка, который закрыл бы небо и сделал дальнейшую работу совершенно невозможной, поэтому они собрались выжигать постепенно и осторожно достаточно широкий проход. Расчет точки пробного проникновения они проводили сообща, и при всей мощи их разумов это заняло очень много времени – при учете целостности конструкции сферы подход к ней найти было сложно.

 Точка была на глубине трехсот метров по окружности, в том месте наблюдалась постоянная напряженность со стороны базальта, также в том месте были замечены результаты давнишней вулканической активности. Была вероятность хотя бы некоторой поврежденности внешнего покрытия.

 Четыре больших гусеничных робота встали полукругом. По сигналу из их нутра вырвались красные лучи лазеров в полметра шириной. Песок стал плавиться, получалась лужа, в этот же момент другой робот генерировал поле, которое придавало форму трубы. Время от времени они останавливались, давая стеклу застыть. Через сутки роботы проделали путь в пятьдесят метров и натолкнулись на скалу. Расплавленную магму было трудно удерживать, тогда роботам пришлось использовать еще одного рудного робота, задувающего в проход отфильтрованный от пыли охлажденный газ. Тоннель быстро рос, был уже более двух километров в длину.

 Через пять дней тоннель был длиной в десять километров и уперся в корпус сферы. Ракушка висела на трехногом роботе напротив белой поверхности сферы. В эфире была тишина. Через десять секунд роботы ударили лучами в поверхность сферы. Ракушка наблюдала. Вдруг, совершенно неожиданно для всех, радиационный фон стал колебаться с периодической модулированной частотой.

 Кобликс – 3. День 41

 Их корабль выскочил из гиперпространства со знакомыми следами рвоты Совы по всей капитанской рубке. Система называлась «Кобликс» и была одной из семи планетарных систем расы, под смешным названием «Махмуны». Давным-давно махмуны были людьми, но с тех пор, по какой-то причине, сильно изменились как внешне, так и, как ни странно, внутренне. Возможно, этому поспособствовала нездоровая обстановка первых нескольких столетий, проведенных оставленными без присмотра колонистами на Кобликсе-1.

 Кобликс-1 – ныне процветающая индустриальная система с большим влиянием на все свои последующие колонии. Ранее была умирающей, с единственной пригодной для заселения планетой, вращающейся вокруг тусклого солнца, уже пережившего свой сверхновый взрыв и носящего гордое астрономическое звание – Красный карлик. Колонизация тех лет совершалась совершенно диким образом. Перенаселенные системы собирали всякий сброд, состоящий из преступников, бомжей и авантюристов, с обещаниями больших субсидий и райской жизни, а так же других всяческих благ, грузили на большой межпланетный корабль; затем, пока те озирались по сторонам и начинали высказывать удивление и разочарование отсутствием обещанной выпивки и мягких диванов, неожиданно для всех замораживали и отправляли на перспективную, с их точки зрения, планету в состоянии глубокой гибернации.

Следует заметить, что на кораблях не присутствовало никого из технического или командного состава, все летело на свой страх и риск. Искусственный интеллект доставлял всех до планеты назначения, после чего сажал корабль на выбранный плоский участок суши и, выполнив свою функцию, отключался; автоматические системы размораживали людей и все они выбирались наружу через гостеприимно выпавшие посадочные люки. В целях экономии и стимуляции деятельности, на корабле имелись запасы безвкусной питательной субстанции с расчетом ровно на год. Смотря правде в глаза, отметим, что очень малый процент колонизаций, совершаемых таким способом, удался, в основном, по бюрократической неосмотрительности отсылающих их властей, иногда забывавших отправить своих представителей обоих полов.

 Как бы то ни было, эта самоубийственная попытка оказалась успешной. Пытаясь что-то разглядеть в сумраке дня, у местных жителей появились неестественно большие глаза, вечное отсутствие загара привело к тому, что кожа их была матово-прозрачной, а слабая гравитация сделала их кости ломкими, а мускулы дряблыми и, в довершение, практически все население ходило сгорбившись. Но, по мнению Совы, это были вполне сносные люди, разве что слегка смешные и незагорелые. Стоит признать также тот факт, что прибывшие на планеты люди были, в подавляющем большинстве и по понятным причинам, людьми неинтеллигентными и малокультурными, потому, даже по прошествии стольких лет, сильно модернизированная "феня" была самым обычным и общепринятым диалектом.

 Выйдя наружу, Сова блаженно потянулся, вдохнул прохладный воздух и еще раз потянулся с еще большим наслаждением. Люди, находящиеся в относительной близости, старались отойти подальше или быстрее убраться прочь. Дело было в том, что отсутствие душа, ранее не приносившее видимых неудобств, в цивилизованной среде было крайне нежелательным, но Сове, за все это время привыкшему к устойчивому запаху пота и посетившему немало странных мест, было на это откровенно наплевать. Сова радовался самому факту своего присутствия в относительной безопасности и в предположительной близости к общепиту и местным девушкам, отсутствие которых уже начинало «сносить крышу». С трапа спустился Геакрн, присел рядом и стал озираться всеми своими тремя глазами-камерами. Вокруг со свистом проносились антигравитационные транспорты, звучала незнакомая музыка, невдалеке волшебными огнями мигал город с неописуемо высокими строениями из стекла и металла. Тут всегда царил полумрак, что делало это место еще более невероятно романтичным. Сова смахнул нежданную слезинку.

 – В принципе, ничего планетенка, – сказал он.

 – Дааа, – вздохнул Геакрн.

 Так они вместе сидели еще пару часов, наслаждаясь ощущением жизни и приятным прохладным ветерком.

 – Ну, я прошвырнусь в город?

 – Дааа.

 Через час Сова встал и направился к низко гудящей транспортной пневмолинии.

 Интересно, что к людям, которые пялили на него глаза, узнав, кто он такой, Сова относился довольно безразлично. Их изумление не задевало его, хотя он сразу понял, что в нем нет ни капли восхищения.

 Поток людей увлек его, и он брел в толпе, где его толкали со всех сторон. Сова даже не разглядел как следует, до чего густонаселен был этот порт. Впрочем, был ли это один порт? Никаких стен, белый, сверкающий, взметенный ввысь размах неимоверных крыльев, а между ними – колонны, созданные головокружительным смерчем. Стремящиеся вверх гигантские фонтаны какой-то сверкающей, густой на вид жидкости, подсвеченной изнутри разноцветными вихревыми прожекторами. Вертикальные стеклянные тоннели, по которым проносились вверх вереницы расплывавшихся в стремительном полете машин. Сова уже ничего не понимал, его непрерывно толкали, поворачивали, Сова пытался выбраться из этой муравьиной толчеи на свободное место, но свободного места не было. Сова был на голову выше бегущих рядом с ним существ и потому смог увидеть, что опустевший его кораблик удаляется. Впрочем, нет, это Сова уплывал от него вместе с перроном.

 Вверху сверкали огни, в их блеске толпа искрилась и переливалась. Теперь площадка, на которой они сгрудились, начала подниматься, и Сова увидел далеко внизу двойные белые полосы, забитые людьми и черные зияющие щели вдоль беспомощно застывших огромных корпусов космических кораблей, подобных которым он не видел. Их здесь были десятки.

 Движущийся перрон поворачивал, ускорял свой бег, подымаясь к верхним ярусам. По ним, как по немыслимым, лишенным всякой опоры тротуарам, шелестя и взвивая внезапными вихрями волосы людей, проносились округлые, дрожащие от скорости огромные тени со слившимися в сплошную светящуюся ленту сигнальными огнями. Несущая их поверхность начала разветвляться, делиться вдоль невидимых раньше швов. Полоса, несущая Сову, проносилась сквозь помещения, заполненные сидевшими и стоявшими людьми, их окружало множество мелких, информационных искорок голографических данных, будто они жгли разноцветные бенгальские огни.

 Сова не знал, куда ему интереснее смотреть – перед ним стоял мужчина в чем-то пушистом, как мех, переливавшемся электрическими искрами разных цветов и металлическим блеском. Он держал под руку женщину в пурпурном одеянии. Ее платье было усеяно огромными, как на павлиньих перьях, глазами, и эти глаза мигали и были как настоящие. Полоса, на которой Сова стоял, за этой парой среди еще десятков людей, все набирала скорость. За дымчато-голубыми, стекловидными плоскостями то и дело возникали разноцветно освещенные переходы с прозрачными потолками, по которым неустанно шли сотни людей на следующем, верхнем этаже. Проникающий отовсюду шум то растекался, то сливался вновь, когда очередной тоннель этой неведомо куда ведущей дороги сдавливал тысячи разнотонных людских голосов и непонятных лишь ему одному звуков. В глубине пространства прорезали сумрак мчащиеся полосы каких-то неведомых машин, быть может, летающих, иногда они шли наискось вверх или резко устремлялись вниз, ввинчиваясь во тьму. Но нигде не видно было ни рельсов, ни несущих опор воздушной дороги. Когда же эти вихри останавливали на миг свой стремительный бег, из-за них появлялись огромные величественно медлительные платформы, заполненные людьми, словно парящие пристани, которые двигались в разных направлениях. Они расходились, поднимались, и, казалось, иногда даже пронизывали друг друга, но, конечно, это было только обманом зрения. Трудно было остановить взгляд на чем-нибудь неподвижном, потому что все кругом состояло именно из движения, и даже то, что он сначала принял за крыловидный свод, оказалось лишь нависавшими друг над другом ярусами, над которыми теперь возникли другие, еще более высокие. Внезапно просочившись сквозь стеклянные своды, сквозь эти загадочные колонны, отразившись от серебристо-белых плоскостей, заполыхало на всех изгибах пространства, на всех проходах, на лицах людей тяжелое, пурпурное зарево, как будто где-то далеко, в самом сердце гигантского здания запылал атомный огонь. Зеленый свет пляшущих без устали неонов помутнел, молочные параболические своды порозовели. Этот багрянец, внезапно заполнивший все вокруг, казалось, предвещал катастрофу, но никто не обратил на него ни малейшего внимания. Сова даже не заметил, когда он исчез.

 У краев их полосы то и дело появлялись вращающиеся зеленые кольца, словно повисшие в воздухе неоновые обручи. Тогда часть людей переходила на подплывающие ответвления другой полосы или лестницы. Сова заметил, что сквозь зеленые кольца этого огня можно было проходить свободно, словно они были нематериальны.

 Бесконтактный пневмопоезд привез его на остановку, которую он выбрал, ничем определенным не руководствуясь. Просто стоял у двери и смотрел в окно на проносящиеся мимо освещенные здания с круглыми окнами, жилые дома и офисы, маленькие парки с сидящими на лавочках людьми, оживленные транспортные магистрали, освещаемые многочисленными фарами быстро проносящихся машин. Когда двери раскрылись в третий раз, Сова просто поднял ногу и поставил ее на бетонный свод перрона, а затем перенес свое тело в вечернюю прохладу. Некоторое время он стоял, озираясь по сторонам в поисках места, куда бы он мог пойти потратить немного принесенных с собой кредитов.

 Спустившись вниз, Сова очутился среди целой рощи фонтанов, потом попал в белорозовый зал, где толпились женщины. Проходя мимо одного из фонтанов, Сова, от нечего делать, сунул руку в его подсвеченную струю – может потому, что приятно было встретить что-нибудь хоть немного знакомое, но рука не ощутила ничего, эти голографические фонтаны высокой четкости были без воды. Потом ему почудился запах цветов. Он поднял руку – она пахла как тысяча кусков парфюмерных губок сразу. Он невольно начал вытирать руку о комбинезон. Это было как раз перед залом, где находились женщины, одни только женщины, видимо феминистки, потому что на коридор перед туалетом это не походило. Впрочем, разве тут разберешься? Спрашивать совершенно не хотелось. Сова повернул обратно. Какой-то юноша, одетый так, словно на нем застыла растекшаяся по телу ртуть, раздувшаяся пузырями или вспенившаяся на плечах и в обтяжку на бедрах, разговаривал со светловолосой девушкой, прислонившейся к чаше голографического фонтана. Девушка в светлом платье, совершенно обычном, что приободрило Сову, держала в руках букет бледно-розовых цветов и, пряча в них лицо, глазами улыбалась юноше. Но, остановившись возле них и уже открыв рот, чтобы задать вопросы, он увидел вдруг, что она ест эти цветы, и на миг у Совы перехватило дыхание. Она спокойно и аккуратно жевала нежные зеленоватые лепестки. Ее взгляд скользнул по нему. Застыл в нерешительном ступоре, но к этому он уже стал привыкать.

 Словно вся глубина ночи раскинулась на одной плоскости. Из светящегося тумана по самый горизонт – разноцветные галактики площадей, скопления спиральных огней, дрожащее зарево над небоскребами, на улицах копошение, извилистое ползание светящихся бусинок огней; и над всем этим по вертикалям – хаотическая пляска рекламных неонов, огненные шары и молнии, кольца, атомные самолеты и бутыли, багровые одуванчики сигнальных огней на висящих в небе причальных мачтах, вспыхивающие на миг солнца и выпрыгивающие с механической стремительностью огненные жилы вездесущих реклам.

 Спустя некоторое время, такое место, где Сова мог спокойно отдохнуть, нашлось – это была платная прачечная, расположенная в спальном районе это города. Пока одежда стиралась, чистилась и сушилась, он наскоро обмылся из простого шланга и сидел в красно-белых в крупный бубон трусах, просматривая заголовки брошенной кем-то планшета-газеты и откровенно игнорируя недоумевающие взгляды редких посетителей.

 Книга-газета была анахронизмом в большинстве миров, но, как ни странно, пережившим все времена, пророчащие смерть этому виду представлению свежих новостей. За нее заступились традиции, а также недвусмысленное удобство и многофункциональность уже после прочтения. Разумеется, бумажные книги до этих дней, увы, уже не дожили, а те, что не попали в музеи, стоили огромных денег на черных рынках.

 Сова беглым взглядом просматривал интересные заголовки:

 «Надежно защищенный орбитальный комплекс вышел из строя», «Цены на энергоресурсы и продовольствие снова ползут вверх», «Ешьте только самые полезные генетически модифицированные продукты», «МЫ ЗАКРЫВАЕМСЯ! Срочная распродажа модной одежды», «Сегодня дегустация спиртных напитков».

 Сова перечитал последнюю статью дважды, с неодобрением почувствовав, как неожиданно пересохло в горле. Он вдруг понял, как мало уделяет себе внимания, как много на него обрушилось в последнее время и что если он не выпьет, исключительно в лечебных целях, то он может просто рехнуться.

 Запомнив адрес, потом забыв, потом записав его в портативное коммуникационное устройство, он, стараясь не выдавать дрожи в руках, достал еще сырую одежду и, не обращая внимания на неприятные ощущения при прикосновении ее к коже, выбежал на улицу, заплатив неимоверно низкую цену за услуги стирки. Быстро сев в местное автоматическое такси, взлетел в указанном диспетчеру направлении.