Текст книги "Похищение в Европу"
Автор книги: Александр Лурье
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
VI
Утирая губы рукавом мундира с нестерпимо блистающими пуговицами, подошел Потрошитель. Униформа со специальными безразмерными карманами трещала едва ли не по швам; кое-где выдавливалась обильная плоть. Казалось, что жуют все органы его тела, такой дружный, слитный, хрустяще-чавкающий звук исходил от него. За его спиной штатные живодеры приводили в себя непривычную к местному антуражу толпу путешественников. Но ОН-то знал, как себя вести в Потрошилке. Опасливо наклонившись к розовому прозрачному уху (а вдруг и оно цапнет?!), он шепнул:
– Зная вас, дружище, как известного коллекционера, осмеливаюсь предложить вашему вниманию галерею портретов Отцов Основателей Забугорья в зеленых тонах…
Ухо шевельнулось, выразив неподдельный интерес. Незаметным скользящим движением ОН вложил купюры в специальный кармашек мундира с фосфоресцирующей надписью: "ДЛЯ ДЕНЕГ". Ухо удовлетворенно хрюкнуло:
– Еще бы на пропитаньице…
– Извольте-с, дружище, – и заранее упакованный сверток перекочевал в соответствующий карман.
– Все бы так, – пробурчал Потрошитель и пыхтя отбил трафарет на всем багаже: "Проверено электроникой! Мин нет!". Потом, разместив вывалившийся от усердия язык на плече, неразборчиво расписался.
Потрошилка прошла успешно и он поволок чемоданы к выходу. Улица встретила серым промозглым днем, горьким продымленным воздухом, полуразрушенными домами-плакатами. Стаи трупоклювов вились в ощипанных кронах бесстыдников. Пьяный непринужденно блевал на ступеньки, время от времени прерываясь на дискуссию с краснорожей уборщицей. Та разухабисто богохульствовала. Размалеванные проститутки дружелюбно делились чинариком с коллегой-"голубем". Заплевано, загажено, завалено окурками, осколками, обрывками, запах знакомый… Родина. К которой так стремился, по которой так тосковал, что готов был идти пешком. Мать-кормилица. Поцеловать землю, что ли? Не тянуло.
Грусть развеял мордатый коротышка со сверкающими зубами. Выяснилось, что за вполне умеренную (по мнению коротышки) цену, им по пути. Загрузив вещи в потрепанный «драбадан», водитель помог ему залезть, забрался сам, зашнуровал дверцу, выругался, нажал на педали и машина со скрипом поеxала.
Город выплывал из сумрачной мороси как овеществление ночных кошмаров и дурных предчувствий. Только по отдельным штрихам можно было узнать места, где вроде бы не так давно гулял. Общее ощущение напоминало грандиозные в своей незавершенности археопалеонтологические раскопки. Ничто не говорило о приближении катастрофы, просто все указывало на то, что она давно уже произошла и после нее ничего не менялось.
К счастью, странноприимный дом был еще в достаточно приличном состоянии. На крылечке дремал швейцар в полной боевой выкладке и с пугачом солидного калибра на груди. Коротышка разбудил его и тот сразу же засуетился с кладью.
ОН щедро расплатился с водителем и тот, расчувствовавшись, вручил, на случай необходимости связаться, почтового голубя – других возможностей передать сообщение давно не было,
Номер оказался вполне сносным; все лампочки загорались, вода была почти круглосуточно, иногда даже подогретая, мебель еще не вполне развалилась, а дезинформацию провели только вчера. Кое-как обустроившись и разложив вещи и подарки прислуге, ОН направился в ресторан пообедать. Еда, на удивление, оказалась недурственной и отвыкнув от руттенской кухни, ОН просто наслаждался. Как ни странно, в полупустом зале ему удалось встретить старинного знакомца, жителя Острова, вот уже добрые два десятка лет разъезжавшего по свету в поисках невесты. Островитянин относился к той части холостяков, которые обеспечены, ухожены, великолепно умеют готовить и убирать, секс их уже не интересует и лишь какие-то смутные то ли воззрения, то ли надежды, то ли стремления к традициям, а, может быть, просто бес в ребре – или все эти причины вместе взятые – подвигают на подобные приключения.
Итак, сидя после сытного обеда, в удобных, хотя и протертых креслах, наслаждались табаком – ОН – сигаретами, островитянин – трубкой и слушали юркого хлипкого туземца неопределенных лет, который чутко унюхав в Островитянине интересанта, осипшим шепотом страстно бормотал, выкладывал пасьянс из замусоленных, выцветших фотографий. ОН занялся переводом, островитянин облегченно вздохнул и начал слушать с интересом. Вскоре выяснилось, что обе стороны могут найти общнй язык и без ЕГО помощи и ОН ушел к себе в номер. Прислуга уже разобрала подарки и заодно прибрала номер. ОН чувствовал себя обессиленным: вроде и не уезжал, а лишь проснулся, но будто спал целый век. Прилег отдохнуть, не раздеваясь. Сейчас, когда до заветной цели оставалось всего ничего, ЕГО снова, в очередной раз, охватили сомнения – то ли он делает, что нужно? Готов ли ОН к этой встрече? Может быть, пора перестать жить иллюзиями, перебыть в гостинице еще денек другой и уеxать?.. Тут Родос, тут и прыгай.
VII
Сон не столько освежил, сколько окончательно разбил. Изо рта доносился смрад, кто-то, обезумев от ужаса, пытался вырваться из черепной коробки. Ополоснулся, выпустил «почтовика», спустился в бар и заказал какую-то самодельную выпивку. К тому моменту, когда подъехал «драбадан» в голове основательно прояснилось и установилась пусть и несолнечная, но вполне сносная погода. Разместиться в кузове с рюкзаком с припасами было не просто, но оставить поклажу на запятках, рассчитывая на нерасторопность местных воров, коротышка не захотел.
Тронулись. Темнота и выпивка несколько приукрасили город и все бы ничего, если бы не пронизывающнй зловонный ветер. Почуяв немой вопрос, коротышка словоохотливо объяснил, что летом так холодно потому, что якобы экономии ради аккумулируют солнечную энергию на зиму, но на самом-то деле ее уже всю продали селектам за Стальной Вал вместе с младенческой кровью (то-то дети такие хилые) и нетрахнутымн покойницами (ну, этих не жалко). Через мгновение, разглядев седока получше, шофер засмущался и быстро перевел разговор на тему отвратительного запаха. Как выяснилось, это результат деятельности парфюмерной фабрики, то ли неправильно спроектированной, то ли не на том сырье работающей.
Беседа расстроилась. Коротышка начал было рассказывать анекдоты, но ОН не смеялся. Огорченно проскрежетав передачей, шофер поднажал на педали – понятно, что теперь, из-за дурацкой оговорки, на чай уж точно не получить.
Доехали быстро. Фонари не горели по причине той же экономии, но ОН безошибочно узнал то самое окно – третий этаж в среднем ряду. И сердце подпрыгнуло, как когда-то, и как когда-то минуты загустели и, увязая в них, ОН зашагал ко входу, не слыша благодарственных вскриков коротышки за чаевые и обещаний дождаться, так как ходить ночью небезопасно. На самом деле, коротышка, штатный агент Стражи, размышлял о том, стоит ли обращаться в нетопыря, дабы проследить за иноземцем, но потом передумал – уж очень не хотелось три раза подряд ударяться оземь. Не велика птица, чтоб из-за него одежду пачкать. И, отключив обратные связи, коротышка задремал в кузове.
А ОН поднимался по провисшим, зыбким ступеням мимо пурпурных, уходящих в бесконечную высоту дверей по лестницам своих детских кошмаров. Шел наощупь. Звонок не работал. Стучал. Долго бился всем телом, пока услышал шелест старушечьих шагов и, не дожидаясь вопроса, пролепетал пересохшим ртом:
– Свои… Вам посылка из-за Вала.
Тут же все двери на площадке распахнулись, из щелей заинтересованно моргали соседи. Но старушка не дала им покейфовать всласть – неожиданным рывком она втянула ЕГО в квартиру и резво захлопнула дверь. Все так же не говоря ни слова, она протащила ЕГО в кухню, зажгла каганец и, глядя в его расширившиеся глаза, насмешливо протянула:
– Что, не узнаешь?
– М-м, честно говоря… Вы – бабушка?…
– Н-да, а я-то тебя сразу узнала. Мать я ЕЕ.
От неловкости ОН даже поперхнулся.
– Ой, простите Бога ради, я просто в темноте не разглядел.
– Да ладно тебе, сама знаю как выгляжу. А ты вот все такой же… Консервируют вас там, что ли…
Она принялась было распаковывать рюкзак, но смутилась и взглянула вопрошающе: мол, кому это? ОН снова поперхнулся и бросился разбирать вещи. Пока старушка охала да ахала, ОН оглядел комнату и ошеломленно сглотнул – нет, такую нищету он не ожидал увидеть. Старушка, почувствовав его замешательство, язвительно-грустно заметила:
– Да уж, милый, обеднели… А ты что думал? Я одна, помочь некому, друзья все поразбегались, носу не кажут, ты вот в какие веки заглянул…
Она ворчала, но все добродушнее – по мере доставания вещей и ему казалось, что он действительно лишь по дурости и черствости своей не заглядывал все эти долгие годы. Опомнившись, он спросил:
– А где же…
– В спальне, где ей еще быть. Депрессует, – пояснила старушка, все более увлекаясь разглядыванием этикеток и упаковок.
Потрескивающий фитилек безуспешно пытался выбросить ночь за дверь. Было затхло, пахло старыми духами, фармакопеей, отчаянием. На продавленной, шатающейся кровати кто-то свернулся в клубок, лицом к стене и старался делать все, чтобы его не заметили и побыстрее ушли. Подъерзав к кровати на коленях и склонившись над телом, ОН еле слышно прошептал:
– Милая, любимая, не бойся – это просто я приеxал.
И, сглатывая слезы, выскочил на кухню – за переносной лампой, которую принес с собой. При ярком свете комната выглядела еще более убого, но с намеком на былое благополучие. Стиль сохранился, но блеск был безвозвратно утрачен.
ОНА села на кровати и ОН, успевший внутренне подготовиться, с трудом подавил восклицание. ОНА похудела так, что казалась высохшей, скулы еще резче натягивали пергаментно-желтую кожу; какие-то посеревшие волосы были собраны в ненавидимый им кукиш. Не поднимая глаз, ОНА пыталась спрятать под одеялом руки с обкусанными ногтями… И лишь когда молчание затянулось до невыносимости, ОНА посмотрела на НЕГО, глаза были не испуганные, не больные, даже не усталые, скорее – опустошенные – ни искорок, ни чертиков – и едва слышно сказала:
– Здравствуй…
… ОН сразу засуетился и начал убеждать мать, что ЕЕ просто необходимо прямо сейчас забирать в гостиницу. Женщины сопротивлялись вяло и недолго. Оставив подарки старушке, ОН собрал самое необходимое, вручил прибежавшему на свист коротышке, а сам взял ЕЕ на руки и медленно пошел к «драбадану». За всю дорогу они не сказали друг другу ни одного слова.
Читавший в холле детектив Островитянин принял живейшее участие: заказал в ресторане ужин в номер, добился от портье, чтобы включили горячую воду, расплатился с водителем, в общем, руководил вполне толково. Он вообще питал страсть к такого рода романтическим приключениям. Распорядившись обо всем, он почувствовал, что его долг выполнен и снова уселся читать детектив и дымить трубкой.
Ванна наполнилась, ароматическая пена наводила на мысль о неком тропическом побережье. Не обращая внимання на ее слабые просьбы, ОН отнес ЕЕ в ванную, приговаривая что-то невразумительно-ласковое, как ребенку, раздел ее, окунул и начал мыть, негромко намыливая. ЕЕ смущение не беспокоило ЕГО. Впрочем, вскоре ОН вышел, оставив ЕЕ нежиться в ванне, и зашел лишь чтобы занести распакованную из чемодана одежду.
Когда посвежевшая, с легким румянцем, явно довольная новой одеждой, ОНА вышла, стол уже был накрыт, ОН почти не ел и лишь время от времени подкладывал ЕЙ. Как он и предполагал, поев, она почти сразу заснула, сидя, с открытыми глазами. ОН осторожно перенес ее на кровать, где уже было постелено, а себе приготовил диванчик. В тот момент, когда убрав со стола, ОН выключил свет, ОНА неожиданно сказала:
– Спасибо… – и снова заснула.
VIII
На следующее утро она выглядела уже лучше. "Еще одно подтверждение теории о влиянии комфорта на женщин” – подумал он, наблюдая с какой радостью она рассматривает подарки, с каким аппетитом кушает.
О прошлом говорили мало; ЕГО – ЕЙ было откуда-то известно, наверно все же за счет его писем; о себе ОНА говорила мало. Бурные романы, фантасмагорические любовники, пикники, рестораны, круизы. Потом банкротства, аресты, незаметные убийства, аборты, выкидыш… Переход совершился естественно, как весна сначала переходит в лето, а затем – в осень. ОНА ничего не забыла и ни о чем не жалела. Просто ОНА устала. И постарела. И не пыталась скрывать это. ОНА не просила ничего. ОНА была благодарна ЕМУ за все, не уточняя что именно это «все» – в прошлом, настоящем и будущем.
Разница между НЕЙ в ЕГО памяти и НЕЮ нынешней была настолько разительна, что только какие-то мелкие черточки помогали ЕМУ постоянно устанавливать непрочную связь между “тогда" и «сейчас». Вспомнил об ученике Авиценны. "Так что же, воду я любил?…" Все равно, решение было принято и отменять его ОН не собирался. Не допускающим возражений тоном ОН сообщил, что увезет ЕЕ с собой. К удивлению, ОНА согласилась легко и быстро:
– Как скажешь, так и будет…
ОН несколько обалдел от этой неожиданной кротости:
– Почему же ты не ехала, когда я раньше приглашал?!
– А ты не так просил.
Но, прежде всего, ЕЙ надо было окрепнуть, а ЕМУ заняться процедурой оформления брака. Отдавая дань традиции, ОН подъехал к матери. Старушка приняла его куда более любезно, выслушала с пониманием, все планы одобрила и лишь попросила разрешения попрощаться с дочкой. ОН пытался ее успокоить, что они уедут еще не скоро, но мать стояла на своем, объясняя это тем, что тогда она сможет переехать в Поля, где жизнь все же полегче. ОН был в душе рад, что она не захотела поехать с дочерыо, это усложнило бы и без того непростую ситуацию.
Прощались спокойно, без слез, вроде и не навсегда. Мать заметила ЕМУ:
– Ты за НЕЕ не беспокойся, ОНА теперь-то ученая-переученая-перевоспитанная… Хорошая жена будет. А ты, однако, своего добился. Вот уж никогда не ожидала. Из всех-то высокородных, один селект человеком оказался…
Благословив подобным образом, она бодро вскинула на плечи рюкзачок с пожитками и бодро заковыляла по перелопаченной траншее улицы. ОН снова недоумевал, все разрешилось слишком легко. ОН рассчитывал, что все будет даваться куда большей кровью. Депрессия и апатия были вызваны элементарным недоеданием и обнищанием, сопротивления матери, которого так боялся, не было вообще; да и ОНА сама относилась очень тепло. ОН такого не ожидал, привыкнув к постоянной безответности н невостребованности своих чувств.
В местной БиРКе (Брачной и Разводной Конторе) за аналогичные портреты Отцов Основателей бледная от недоедания и близящегося климакса служащая мгновенно оформила все документы и, искательно поглядывая, предложила сверх программы стриптиз с массажем. Дополнительный портрет избавил ЕГО от этой неожиданной напасти. Теперь ОН стал обладателем внушительного вида скрижали, на которой было вырублено топором, что: "согласно Незыблемым Законам Бессмертной Орбо-Нова, волею населяющих ее народов, а также умозаключению Всемудрейшего Управления всемилостиво признается брак такого-то с такой-то.” Печать и подпись были вырезаны традиционно неразборчиво. Это было уже что-то – можно отправляться в Бюро по выпуску.
Выходя из гостиницы, ОН столкнулся с Островитянином, помогавшим коротышке грузить на «драбадан» два тяжеленных сундука. Из стеклянных окошек сундуков выглядывали хорошенькие девичьи личики. Смущенно пощипывая бородку, Островитянин сообщил, что он приобрел, нет – скорее выкупил этих красоток у давешнего туземца. На таможне, в Потрошилке уже все обговорено и в декларации будет записано: "восковые фигуры", так что осложнений не предвидится. ОН поздравил островитянина с приобретением. Тот, выбивая трубку о каблук, поздравил с женитьбой и, уже садясь в экипаж, заметил:
– Советую вам поторопиться. Ходят слухи, что Вал скоро поднимется.
– Об этом слишком часто говорят, мне не верится – очень уж глупо, неправдоподобно и не вовремя.
– Я не думаю, что вы правы, – корректно парировал Островитянин и, прежде чем закрыть дверцу, повторил: – Все же – поторопитесь.
Вняв совету, ОН еще более ускорился. Очередные портреты открыли дверь в кабинет самого главы Бюро. Тщательно одевшись и прихватив все необходимое, ОН отправился на прием. К ЕГО неописуемому удивлению оказалось, что глава Бюро – старинный знакомец, сын Кукудрыга. С годами он стал все больше похож на отца. Такой же мундир, такие же позументы и галуны, те же залысины. Ну, конечно, помоложе, поспортивнее. А так – все по-старому – душка-Кукудрыг.
ОН еще не успел открыть рот, когда Сын махнул рукой и устало предложил:
– Садись. Я уже все знаю. Сначала позавтракаем. – И, нажав пуговицу мундира, приказал: – Чаю с лимоном и кофе с молоком. Сахар двойной.
Буквально через мгновение миловидная секретарша, немилосердно виляя бедрами, вкатила в кабинет столик, уставленный разнообразной снедью и выпивкой. Перекусили на скорую руку, не обменявшись ни единым словом. Сын расслабил воротник-стойку и гостеприимно предложил секретаршу. Та жеманно застеснялась и начала было разоблачаться, но ОН отказался – раньше дело. Сын не противоречил и секретарше тоже пришлось согласиться.
Сын откашлялся:
– Ну что ж, отвечу на твой первый невысказанный вопрос. Худой – спился, Громилу – посадили, Очкарик – отшельничает, Бродяга – ушел в горы, Усатый – скурился, Бобик – сдоx. Я – скурвился. Вопросы есть?!
– Н-нет, – пробормотал ОН.
– Добре. Тогда дальше: вопрос второй, Стальной Вал закрылся. То есть официально это еще не решено, но Мнение уже есть, а Инициатива проявится в Низах, так что все будет оформлено позже задним числом, но с поправкой на будущие события. Ясно? Вижу, что нет, но это и не важно. Популярно: идешь пешком обратно через Нейтраль на арапа, то есть безо всяких документов, мол, иностранец, ничего не знаю, готов уплатить штраф. Это обычно действует. Они немного постреляют как бы по тебе, а потом прекратят. Такие виртуозы там подобрались, что любо-дорого всех пересажать, да времени нет. Учти только, если не дойдешь, то ЕЕ прямо там и пристрелят. В лучшем случае. Без тебя ей цена – грош… Так что чеши себе напрямик на Ваш Свет. Подготовься хорошо – дорога не близкая, – и, уже ритуально костенея лицом, добавил: – Супруге привет. Теперь уходи – мы работать будем.
И, притягивая к себе одной рукой секретаршу, другой бокал с шампанским, ногой Сын Кукудрыга подтолкнул ЕМУ документы. Аудиенция окончилась.
IX
Они собирались до вечера, уложили только самое необходимое для перехода – большой рюкзак ЕМУ, маленький – ЕЙ. К сумеркам управились и решили отдохнуть. Сидели спиной друг к другу. ОН курил, прихлебывая пиво, и старался ни о чем не думать. Внезапно ОНА спросила:
– Слушай, а зачем ты все это делаешь?
– Что “это”? – ОН постарался оттянуть ответ,
– Ну вот связался со мной, тащился сюда за тридевять земель, там, небось, неприятности из-за меня будут, да и здесь еще ни черта не ясно.
– Просто я люблю тебя, – ОН попытался прндать голосу оттенок убежденности.
– Вот оно что! – насмешливо протянула ОНА. – Вот, значит, как у тебя любовь выглядит. Понятно. Будем знать. Идеальный любовник на расстоянии. Горячий привет из далекой Селектиды! Как тебе все эти годы ненадоело еще слова говорить?! Тебя еще не тошнит от них, милый? Чего ты ждал так долго? Что я полюблю, сраженная твоим терпением и отсутствующей волей к победе? Или просто кружил как стервятник, пока твой час не пробил… Что ты вообще о будущем думаешь, а? Нет, ты ответь, не молчи… А то, видно, все проблемы уже навсегда решены, раз жратва и койка есть? Так ты это понимаешь?!
" Я проиграл, еще не начав", – подумал ОН и спросил, чтоб хоть что-то сказать:
– Ты хочешь поскандалить?
ОНА неожиданно-резко вывернулась, ОН упал на спину и, приникнув к ЕГО уху, ОНА сказала:
– Нет. Я хочу тебя…
… Они не спали до самого рассвета, когда к гостинице подъехал «драбадан». Сочувственно осклабившийся коротышка рассадил их в кузове. Двинулись.
Изнутри Стальной Вал выглядел вполне внушительно и надежно, если, конечно, не знать, что фольга и фанера искусно имитируют броню, да и то, гниль, исподволь поразившая Орбо-Нова, подъела фундамент и этого памятника прошлого (или прошлому?). Все выглядело заброшенным, запущенным, неуxоженным. Пьяные небритые солдаты с провалившимися носами спали в обнимку под лафетами бронзовых «пердушек». Об Инициативе Снизу свидетельствовали лишь редкие титановые росточки, там и сям пробившие хлам. Один из них сворачивался под струей мочи некоего мутанта, отдаленно напоминавшего собаку и выведенного для охраны границы. На лбу существа тускнела надпись: "Муxтар". Пометив участок, квазипес шлепнулся на спину, разбросав во все стороны тонкие суставчатые лапы и начал длинным черным жалом вылизывать половые органы. Этому гермафродиту явно было нечего делать.
Замок границы заржавел, но через скважину вполне можно было выбраться. Охранял ее смертник, упитанный до того, что шейная цепь вросла в кожу. Приоткрыв глазки, он констатировал:
– Селект с женой другого происхождения плюс два рюкзака вещей. – Полистал засаленный фолиант с надписью на обложке: "Взятки и поборы". Задумался. Почесал в ухе, поковырялся в зубах и носу одновременно. – За все про все с налогом на образование стоимости, за пользование землей, трату патронов, возможное попадание плюс подушный и накладные расxоды. Итого: короче, сколько дадите?
ОН дал. Страж, судя по всему, остался доволен. Пропихнув их через скважину, смертник напутствовал:
– Идите, ребя с «пукалками» побалуются, ничего страшного, вам все вперед и не оглядываться. Учти, парень, если не дойдешь, то – Кукудрыг предупреждал…
ОН согласно кивнул. И они пошли. Солнце радостно вырвалось из серых, безрадостных пределов Орбо-Нова, одним прыжком преодолело безжизненную пустыню Нейтрали, лишь на мгновение блеснуло над тягостно настороженными предгорьями Санитарной Зоны и воссияло над Забугорьем. В спину дул морозный, промозглый ветер, по лицу стекали капли пота. Царила мертвая тишина, прерываемая неверным метрономом где-то в районе желудка. Барабанщики строились в каре и сзади, и спереди. И сзади, и спереди сверлили его взгляды – Сына Кукудрыга, теперь ставшего Кукудрыгом и так похожего на него Надзирателя. Их голоса дуэтом долбили в голове: "Без тебя ЕЙ не жить, не жить, не жить…"
Они уже прошли полпути, когда в спину хлестнули очереди. Сначала побежали, стараясь наметить некие зигзаги, потом залегли. Почва была красная, стекловидная, соленая. Ни былинки, лишь густо посеяны пули. Редкие всходы костей.
ОН размышлял о том, зачем рискует жизнью, жива ли еще ЕГО любовь, как у них все сложится. Романтика неумолимо иссякала, когда хлестнуло вплотную. "Все, как обещано", – подумал ОН и, вскочив, они бросились бежать. Оставалось еще немного, Райская Арка была уже хорошо видна.
ЕГО достали на самой границе Нейтрали; кому-то видно захотелось пришить ЕГО левую ногу к земле. И это удалось. Уже не было важно – случайно это или умышленно. Ясно было одно: им конец, точнее, ЕЙ – конец. Кажется, ОН что-то сказал вслух по этому поводу, но регот приближающихся стражей заглушили ЕГО слова. Потом ОН почувствовал, что рюкзак больше не давит на плечи, а еще через миг понял, что ОНА тащит ЕГО к Арке. Оставалось каких-то сто метров…
