Текст книги "Чужие ключи"

Автор книги: Александр Лонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

«Все, решено, – подумал я тогда, – надо проверить психику. Иду к специалисту. Вот только основные анализы соберу».

15. Кабинет психиатра

Кабинет психиатра особой изысканностью дизайна не отличался: обычный канцелярский письменный стол, простой деревянный стул, больничная кушетка, ширма, платяной шкаф из дэ-эс-пэ и заурядный умывальник, как в туалете. Все новое, современное, но какое-то унылое и до упора банальное. К стене приделан портрет сердитого бородатого старика в военной форме. Явно намертво приделан, не оторвешь. На столе – аккуратная стопка бумаг, работающий ноутбук и пластмассовая модель мозга. Человек в белом халате за столом быстро писал какой-то блестящей, будто никелированной, авторучкой. Кажется, он заполнял некие формы или бланки.

Я вежливо поздоровался.

– Здравствуйте, на что жалуетесь? Меня зовут Алексей Николаевич, – представился человек в ответ на мое приветствие. Это был спокойный лысоватый врач немного за сорок, с убедительным, добрым лицом, смотревшим сквозь очки без оправы все понимающими душевными глазами. – Присаживайтесь.

Когда мне рекомендовали этого специалиста, то уверяли, что «он совершенно не похож на своих коллег, своеобразно ведет прием, работает по оригинальной методике, и именно поэтому ему пришлось покинуть государственное учреждение».

– Извините, а это кто? – набравшись духу, спросил я, показывая взглядом на портрет.

– Извиняю. Великий русский психиатр, Владимир Михайлович Бехтерев. – Так что вас беспокоит?

– Со мной происходят неестественные, странные вещи, доктор, какие-то ненормальные события, и это пугает меня, – несколько пафосно сказал я, передавая врачу большой конверт. – Вот мои данные. Там общие анализы крови и мочи, холестерин и сахар. Эм-эр-тэ головы, электрокардиограмма и электроэнцефалограмма. Со всеми заключениями.

– Даже так? – весело удивился врач. – Вы, я вижу, основательно подготовились! Хорошо, я потом подробно изучу этот материал, обещаю вам. А пока внимательно слушаю. Вы не переживайте, мы гарантируем, что факт обращения к нам за помощью не будет разглашен. На учет здесь не ставят, обращение в частную клинику избавляет от ряда бюрократических проволочек. При этом терапия подбирается строго индивидуально, и нередко бывает так, что нашим докторам приходится корректировать лечение кем-то уже назначенное.

– Доктор, вы мне не поверите!

– Ну, уважаемый, мы говорим о вашем здоровье, а не о моей вере, поэтому расскажите то, что посчитаете нужным, а я внимательно вас выслушаю. Возможно, придется задать несколько вопросов. Знаете, есть такой старинный анекдот. Приходит пациент к врачу моей специальности, и говорит: «Каждую ночь, доктор, снится мне сон. Дверь с надписью, а я напираю на нее со всей силы, колочу руками и ногами, но открыть никак не могу!» «А что за надпись была на двери?» – спрашивает доктор. «На себя», – как ни в чем не бывало, отвечает пациент.

Я рассмеялся. Врач умел рассказывать анекдоты.

– Такое и наяву иногда случается, особенно, если дверь без надписи, – пожаловался я.

– Да, вы правы, – с улыбкой согласился врач. – Поэтому в нашем деле так важен подробный и тщательный опрос. Прошу вас быть со мной предельно откровенным, это просто необходимо для правильного диагноза и, если потребуется, лечения. Скажите, а как у вас с алкоголем?

– Практически никак. Позволяю себе рюмку в гостях или на чей-нибудь день рожденья. Шампанское на новый год. С друзьями по стакану пива, да и то не каждый месяц.

– А вы что-нибудь принимаете?

– Поливитамины иногда. Согласно рекомендации и без злоупотреблений.

– Курение? Табак? Травка? Кальян? Может, что-нибудь особенное?

– Категорически нет, – замотал головой я. – Никаких наркотиков. Ни курительных, ни прочих.

– У вас бывали какие-нибудь необычные или новые ощущения? Предчувствия? Странные мысли или непонятные желания?

– Бывали. Иногда возникало мучительное желание набить кому-нибудь морду или употребить ненормативную лексику перед широкой аудиторией. Но ни то, ни другое, к сожалению, нельзя исполнить по морально-этическим соображениям. Да и закон запрещает.

– Сексуальные предпочтения?

– Самые традиционные, без особенных причуд и затей. Даже самому бывает стыдно. Сейчас есть подруга, мы встречаемся. Понимаете, доктор…

– Давайте все-таки я буду для вас Алексеем Николаевичем. – Вы не находите, что в обращении «доктор» есть что-то неестественно-литературное? Нечто из девятнадцатого столетия?

– Возможно, – рассеяно согласился я. – Алексей Николаевич, некоторое время назад у меня было что-то похожее на очень яркие галлюцинации… или иллюзии, не знаю, как правильно.

И я детально и как мог красочно рассказал историю со шкафом в гостиной Леонида. Поведал о кукле и о базальтовой плитке, что, если верить ощущениям, отбросила в мое собственное прошлое. Причем два раза.

Врач слушал внимательно, не перебивая. По мере моего рассказа взгляд его делался все более и более серьезным и заинтересованным.

– Понимаете, – заканчивал я, – это были реальные эпизоды, действительно происходившие со мной в прошлом. Настоящие события, которые я прекрасно помню. И эпизоды эти выглядели так, будто просто оказался в этом самом прошлом. В те моменты даже не думал, что это воспоминания там, иллюзии или галлюцинации. Я просто пережил это еще раз, как наяву.

– Любопытно, – задумчиво сказал психиатр, когда я совсем прекратил свой рассказ, – давайте я проверю ваши рефлексы. Раздевайтесь до трусов.

Проверив ориентацию и чувство равновесия, а также рефлексы – пяточные, коленные и еще некоторые другие, Алексей Николаевич сказал:

– Можете одеваться, Рефлексы немножко ослаблены, но в пределах нормы. А теперь давайте познакомимся с вами получше. Кем вы работаете?

В двух словах я попытался объяснить характер и некоторые специфики моей трудовой деятельности.

– Хорошо, – кивнул врач, моя руки под краном. – Расскажите о себе все. Не торопитесь, время есть.

– Начать с детства? – полушутливо спросил я.

– Вот именно, что с детства, – вполне серьезно согласился доктор, усаживаясь за стол и тщательно поправляя немногочисленные предметы на нем. Видимо там все должно было располагаться в строго определенном, ведомом лишь одному хозяину порядке. – Основные и наиболее важные эпизоды. Чем болели, что доводилось испытать необычного. Какие у вас случались травмы: как физические, так и душевные. Все, что вспомните.

– А если долго получится?

– Все-таки попытайтесь. Если не возражаете, позволю себе перебивать вас и уточнять отдельные непонятные моменты. Вы не против?

– Нет, конечно. Какие возражения? Родился я…

Далее, детально и обстоятельно, я пересказал основные вехи собственной биографии. Иногда врач перебивал уточняющими вопросами.

– Скажите, – мягко вымолвил Алексей Николаевич, когда я, наконец, закончил «журнальную версию» своей истории, – у вас последнее время настроение не ухудшалось? Не замечали резких колебаний самочувствия? Быстрой смены настроения? Чувства сильной усталости, депрессивного состояния? Черных мыслей?

– Нет, все как обычно. Ничего такого.

– А травмы головы у вас были? Сознание теряли?

– Да нет, я бы запомнил.

Врач помолчал несколько секунд, потом спросил:

– Ухудшения памяти не замечали?

– Замечал. Пришлось завести записную книжку: стал иногда забывать старые телефоны, которыми давно не пользовался. Начал вести список литературы.

– Хорошо знакомые имена забываете? Путаете?

– Нет. Если бы не странности, о которых уже говорил, то все было бы в норме.

– А что вы считаете нормой, если не секрет? – Алексей Николаевич повернул вертикально вверх металлически-блестящую авторучку, что крутил в руках.

– Когда вообще отсутствуют мысли о собственном здоровье.

– Кратко, но емко, – с каким-то странным выражением, согласился врач. – Забавная фраза, даже хочется взять ее на вооружение. А как общее самочувствие? Сердцебиение? Головокружение?

– Нормально, как будто, – повторился я. – Ничем, вроде бы не болею. К врачам давно не ходил, ни к специалистам, ни к участковому терапевту.

– А вот это напрасно, – критически заметил врач.

– Да, вы правы. Но я здоров, только насморк вот регулярно появляется, только на холод выхожу. Анализы сделал, перед тем как к вам идти. Есть такая хорошая фирма, работает качественно, берет недорого…

Доктор еще довольно долго расспрашивал об особенностях моего самочувствия, делая какие-то пометки и записи в лежащих перед ним бумагах. Сфера его интересов поражала, там оказались самые разные возможные проблемы с моим организмом. От сухости волос до запоров, звона в ушах и суставных болей.

– Я, возможно, ошибаюсь, но вам вообще-то стоило обратиться ко мне пораньше.

– Все так запущено? – забеспокоился я.

– Да не то чтобы. Еще раз прошу прощения, но вы, наверное, долго думали на тревожащие вас темы? Долго собирались прийти ко мне? Читали разную литературу? Малявина, например?

– Нет, не читал, – зачем-то солгал я. – А надо было? Рекомендуете?

– Вы были женаты? – проигнорировал мой вопрос врач.

– Был. Сейчас разведен.

– А причины развода?

– Переругались, вот она и нашла себе другого мужика – веселого и компанейского. Наверное, это я во всем виноват: вел себя по-свински, часто грубил, скандалил по пустякам. Занудствовал, совместные разговоры не поддерживал, телевизор смотрел отдельно. Мы уже давно практически никуда не ходили вдвоем.

– Вот как? А почему?

– Как-то не хотелось. А потом жена и не выдержала – надоело ей терпеть мое хамство, взяла и ушла. Она просто заявила о желании развестись, на что я тогда отреагировал довольно спокойно. К тому времени у нас не было секса и вообще непонятно что творилось. При разводе написали, что не сошлись характерами. Несколько лет уже прошло с тех пор, но я до сих пор жалею, что мы расстались.

– Помириться пытались?

– И не раз. Однажды даже почти получилось, но потом опять разбежались. Уже насовсем. Жаль, конечно. До сих пор ее люблю, но увы – не судьба. Все-таки можно было не допустить развода. Умом прекрасно все понимаю, но привык жить не напрягаясь.

– А вы, однако, самокритичны.

– Вы же настаивали на откровенности? Вот и говорю, как есть. Решил провериться после того эпизода с галлюцинациями. Испугался, если честно.

– То, что вас обеспокоило, было один раз?

– Два раза подряд, я говорил, но можно считать за один раз. Прошло два месяца, и пока все спокойно.

– Очень важно, что повторов не было. Все будет хорошо, уверяю вас. В моей практике это не такой уж редкий случай. Приходилось успешно лечить и значительно более тяжелые нервные расстройства: наш принцип – индивидуальный подход к каждому пациенту, это помогает добиваться хороших результатов.

– А какой у меня диагноз? Прогноз?

– Ну, диагноз… – Алексей Николаевич почесал авторучкой у себя за ухом, а потом положил ее на стол. – Не буду вас обманывать, пока говорить об этом рановато. Диагноз нельзя ставить на основании фрагментов – важна целостная картина. Если исходить из совпадения отдельных симптомов, то получится известный феномен чтения медицинской энциклопедии, когда у себя можно найти все за исключением родильной горячки. Мое личное, предварительное мнение – прогноз вполне благоприятный. Если бы не тот случай, что вы назвали «галлюцинацией», я бы вообще не заметил ничего тревожного. Вы, на первый взгляд, практически здоровы. Есть небольшой невроз, а у кого сейчас нет? Но раз тот случай вас так сильно беспокоит, давайте все-таки понаблюдаемся. Еще несколько исследований надо бы провести, в том числе на гормоны, чтобы исключить связанные с этим заболевания. Направления сейчас дам. А пока – попейте-ка вот такие лекарства, – врач протянул мне пару листков бумаги. – Это так, для укрепления нервной системы и общего самочувствия. Работа у вас напряженная, беспокойная, и такое лечение лишним не будет. Главное – ничего не упустить из виду. На эту тему есть профессиональный анекдот. Психиатр успокаивает красивую пациентку: «Если водители проезжающих мимо грузовиков заглядывают в окно вашей спальни, когда вы раздеваетесь, это еще не означает, что есть повод для беспокойства!» «Доктор, вы наверное шутите?» – удивляется пациентка. «Конечно, нет!» – подтверждает врач. «Но я забыла рассказать, что живу на шестнадцатом этаже!»

Я ответил чем-то вроде сдавленного хихиканья.

– Вот и мне тоже понравилось, – продолжил Алексей Николаевич. – Поэтому если что-нибудь вспомните из того, что забыли сейчас рассказать, обязательно звоните. Вот моя визитка и направления на исследования. Давайте с вами встретимся… ну, скажем… через пару месяцев. Вы к тому времени сделаете то, что я рекомендовал, и у нас появятся новые данные. Если что, обращайтесь раньше. Как говорится, не нервничайте из-за всякой сволочи и радуйтесь каждой мелочи. Желаю удачи!

Выходя от врача, я вдруг подумал, что в платной медицине существуют свои, весьма немаловажные плюсы. Вот так посмотришь на выписанный счет, и сильнее будешь ценить собственное здоровье.

Часть вторая

16. Шеф

Прежде в своей жизни я не совершал ничего особенно полезного. Не создал ни одного уникального руководства из серии «Секреты мастерства». Не написал книги «Путь к успеху», никого не научил жить заново, не поведал, как избегать капканов, в которые попадает множество других людей. Ничего такого. Как однажды рассказал мне за чаем один очень старый и очень мудрый человек, каждый в течение жизни несколько раз меняет свои приоритеты. В семь лет мечтает стать банкиром, крупным бандитом, врачом или космонавтом. В восемнадцать – возглавить богатый коллектив, дабы ездить по миру и чувствовать себя независимым, свободным и популярным. В двадцать пять желает собственную квартиру с хорошим ремонтом, красивую жену и крутую машину. В тридцать два грезит о прибавке к зарплате, работая менеджером или агентом по продажам, и думает, как бы поскорее оплатить свой кредит и вырваться, наконец, куда-нибудь в отпуск. В сорок шесть лет, окидывая взглядом прожитые годы, человек понимает, что жизнь, о которой когда-то мечталось, так и не наступила, поэтому в шестьдесят выходит на пенсию с надеждой прожить оставшиеся годы в комфорте и безопасности, лишь бы никто не трогал.

В описываемый мною период с приоритетами как-то не очень складывалось. Видимо, одни уже устарели, а другие еще не обозначились в полном объеме. Впрочем – это лирическое отступление не имеет прямого отношения к делу.

* * *

Раз в месяц Леонид передавал распечатку, которую я переписывал своими словами и вкладывал в «черновики» секретного почтового ящика на mail.ru. За прошедшее время мне удалось более-менее хорошо изучить своего шефа. Вначале думалось, что его фирма и вся наша работа если не совсем жульничество, то нечто весьма к тому близкое. Обычная риелторская контора, слегка закамуфлированная всякой мистической чепухой, чтобы создавать своеобразие и привлекать клиентов. Совершались чисто ритуальные действия, призванные успокоить клиента, снять с него нервное напряжение и облегчить его счет в банке. Что-то вроде психотерапии. Леонид имел образование клинического психолога и кандидатскую степень по этой специальности, что, теоретически, позволяло заниматься преподавательством и частной практикой. Вот и занимался. Прежде, очень недолго, он успел поработать в некоем медицинском институте, параллельно обучал студентов и на жизнь не жаловался. Потом, после каких-то загадочных событий, о которых он не хотел распространяться, резко сменил образ жизни. Оборвал прежние связи. С работы ушел и открыл собственную риелторскую фирму. Прогорел и сел в тюрьму. Через год вышел по амнистии, затеял новое дело, и последние годы успешно развивал бизнес. Даже кризис пережил.

Первый настоящий трудовой день на фирме Леонида запомнился очень хорошо. И, думаю, что надолго. «Настоящим» я его называю вовсе не из-за хронологии, а потому, что именно тогда возник начальный эпизод из той череды событий, ради которых меня, собственно, и взяли на работу.

Мой шеф казался в ту минуту печальным и склонным к мизантропической философии, как это иногда случалось у него в начале рабочей недели.

– Итак, притча, – без видимых на то оснований заявил Леонид. – Как-то раз бог спокойно обедал у себя дома, а его жена-богиня подавала еду…

– Погоди, – перебил я. – Этот бог, он что, нуждался в регулярных потреблениях пищевых продуктов? Что ж за бог такой, если ему какая-то богиня сама еду подавала?

– То был языческий бог. С маленькой буквы. Погоди, не перебивай. Так вот, бог вдруг без видимой причины выскочил из-за стола и выбежал из дома наружу. Шокированная жена устремилась вслед за ним. Но, выйдя из дома, она увидела, что муж уже спокойно возвращался обратно. Войдя в дом, он сел на свое обычное место и, как ни в чем не бывало, продолжил трапезу. «Что стряслось? С чего это ты вдруг рванул как ошпаренный?» – удивленно спросила богиня. «Так, показалось», – туманно пояснил бог.

Повисло тягостное молчание.

– Это все? – не понял я.

– Все, – подтвердил шеф, – а чего тебе еще?

– Что-то не врубился. Объяснишь?

– Совсем не дошло? Ладно, проехали… Если когда-нибудь что-нибудь поймешь, скажешь потом, ладно? Договорились?

– Ладно, скажу. Если пойму, конечно, – согласился я. – Ты должен знать про такой эффект или синдром, не помню названия. Суть в том, что глупые люди не способны понять собеседника и осознать своих ошибок. Они считают себя гениями, что не могут ошибаться и всегда делают все на «отлично», вот и добиваются высоких постов. А умные всегда в себе сомневаются, потому как знают, что можно ошибиться, относятся к себе и к своему делу ответственно и критически. Они вечно остаются в низах. Вот так и получаются подчиненные-гении и начальники-идиоты.

– Ага, есть такое дело, конституциональной глупостью называется, оно же – относительное слабоумие. Описано еще у Ганнушкина. Сейчас считается одним из вариантов нормы. У таких пациентов наблюдается ограниченность психики с инфантильным и банальным мышлением. Причем это нередко сочетается с прекрасной врожденной памятью и значительным запасом разрозненных жизненных знаний при правильном поведении в привычных обстановках. Вот только использовать свои знания в нестандартных ситуациях эти люди не в силах. Иногда они обладают хорошими умениями, легко овладевают простыми профессиями и трудовыми навыками. Короче – умеют больше, чем знают. Никогда ненужных вопросов не задают и лишнего не делают. Из них получаются отличные военные, хорошие рабочие, прекрасные исполнители и добротные партийные начальники. Ты это к чему вспомнил?

Я почесал затылок, а потом неохотно признал:

– Похоже, на моем месте надо бы иметь именно такого субъекта. Я же не совсем понимаю смысла нашей работы. Сижу вот, разные тупые бумажки составляю, бюрократией мучаюсь, а что толку? Мысли всякие вертятся. Вопросы возникают. Что я делаю? Зачем? Выискиваю какие-то сведения, что-то собираю по ключевым словам, а кому это надо?

– Ладно, уговорил… сколько сейчас времени? – Леонид бросил взгляд на нижний правый угол монитора, – Ага, еще и поесть успеваем. Вот что. Сейчас едем на объект. Я собирался подождать месяца два, но можно и этим вечером. Слишком уж день сегодня удачный. Вечер – обязательное условие.

– Но надо же подготовиться! – задергался я.

– А никакой специфической готовности для первого визита не требуется. Это тебе не в аспирантуру поступать. Скоро сам поймешь, что да почему.

Судя по всему, мероприятие предстояло довольно веселое, однако никаких радостных эмоций я у себя что-то не обнаруживал. Настроение получалось тоскливое и немного скучное. К вечеру прошел неожиданный ливень, и духота уменьшилась. Вроде бы все хорошо, никаких проблем, погода отменная, зелень, птички поют, воздух, необычайно вкусный для Москвы, но отчего-то грустно. Что-то не так.

Мы погрузили свои бренные тела в машину Леонида и поехали в сторону центра. Дорогой я задремал, но в какой-то момент почувствовал, что машина резко тормозит, и проснулся. Посмотрев вперед, увидел перед собой заднюю часть внедорожника с «блатным» номером. Мы чуть было не попали в аварию с крупными неприятностями, но обошлось. Какой была скорость, сказать не могу, не обратил внимания на показания приборов. В машине Леонида скорости вообще не ощущалось.

Наконец, мой работодатель затормозил возле небольшого кафе и аккуратно припарковал машину.

– Пойдем, бродяга, перекусим, пока время есть, – сказал Леонид, похлопав меня по плечу. Странно, раньше за ним такой фамильярности не наблюдалось.

Это небольшое кафе, выдержанное в стиле, наверное, конструктивизма, сделалось промежуточной целью нашей поездки. Хозяева заведения явно полагали, что допустимы лишь те предметы интерьера, что несут сугубо практическую нагрузку. Никакого декора, никаких лишних украшений: кругом нержавеющая сталь, стекло и прямые углы. Окна во всю стену до самого пола, посетители будто на витрине. Но это никого особенно не беспокоило. Посетители занимались своими делами и не обращали внимания на улицу.

– Тут посидим. Придется дожидаться полуночи. Потом сам все увидишь.

– Что – все? – тупо спросил я.

– Вот все и увидишь, расслабься. Хочешь, девочек за столик пригласим?

– С ума сошел? Не то настроение. Давай лучше рассказывай, что там к чему и как. Раз время пока есть.

– Да шучу я, шучу… какие уж теперь девочки. Я как раз собирался ввести тебя в курс, для чего именно этот столик и выбрал. Вон там прогал, на противоположной стороне улицы, промежуток между домами. Видишь? Еще одно такое место. Перед войной там жилой дом стоял, но после попадания немецкой бомбы, здесь ничего больше уже не строили.

На каждом столике стояли какие-то разноцветные таблички. Нам досталась желтая, она сообщала:

Наше кафе – удивительное место, где можно провести деловые переговоры и романтическое свидание, полакомиться необычной едой, испробовать разнообразные блюда, изготовленные по русским и европейским рецептам. По пятницам и субботам играет оркестр, и гости могут наслаждаться живой музыкой.

Мы заказали два «больших» кофе, салат и по паре бутербродов с цыпленком. Народу в кафе заметно прибавилось. Соседний столик заняла худая нервная женщина и двое ее толстых детей. Мальчики-близнецы. Один из них углубился в кусок торта, как мультяшный Карлсон потонув рожицей во взбитых сливках, а второй, не трогая свой торт, что-то клянчил противным высоким голосом. Я продолжал пить кофе, которого осталась полкружки. Высыпал второй пакетик сахара и размешал. За окном потемнело, и свет в кафе стал мешать созерцанию улицы. Разговор как-то не клеился, шеф явно думал о чем-то своем, сбивался, отвечал невпопад и нервно поглядывал через толстое витринное стекло.

Наконец, за окном почти совсем стемнело, и если б не прекрасное городское освещение, разобрать что-либо не представилось бы возможным. Само появление дома я не заметил, хотя Леонид, постоянно следивший за местом, похоже, наблюдал весь процесс с самого начала.

– Вот сейчас смотри, теперь уже можно, – вдруг сказал шеф. – Внимательно смотри.

Я взглянул на ту сторону улицы. На первый взгляд ничего не изменилось. Силуэты домов на фоне темно-лазурного неба, цветные прямоугольники светившихся окон, проезжающие машины.

– И что, по-твоему, я должен… – начал было я и прикусил язык. Между домами никакого промежутка уже не было. Его занимал пятиэтажный дом, только вот окошки в нем не светились.

– Пора, – кратко сказал Леонид, вставая из-за стола. Я молча последовал его примеру…