Текст книги "Защитник"

Автор книги: Александр Лидин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

– «Евхаристия» в переводе с греческого – «благодарение» оно же – «Святое Причастие» – главнейший, признаваемый всеми христианскими вероисповеданиями обряд. Это таинство, при котором верующие христиане вкушают Тело и Кровь Иисуса Христа под видом хлеба и вина, и, согласно вероучению, через этот акт взаимной жертвенной любви соединяются непосредственно с самим Богом…

Я едва слышал его монотонный речитатив.

– А теперь повторяй за мной формулу: «Тсед аяки кту…»

Мои губы автоматически зашевелились, повторяя колдовское заклятие. Горькая морская вода хлынула мне в рот и дальше в легкие, а потом страшная боль свела правую руку, боль в том самом месте, где мой предшественник одним прикосновением нанес мне магическую татуировку – дар проводника.

На мгновение мир для меня сжался в единую точку, и мне показалось, словно что-то вошло в мой организм, раскаленным железом потекло по венам, прижигая внутренние органы, а потом я почувствовал странный удар по глазам и ушам. Дикая головная боль, словно мой мозг проткнули тонкой раскаленной иглой… и следом за тем волна прохлады, умиротворения.

Тело свела судорога. Я понял, что нахлебался воды, и, в отчаянном усилии спастись, замолотил по воде руками и ногами. И тут же почувствовал, как чьи-то сильные руки подхватили меня и, как соломинку, вынесли на поверхность.

– Но-о, но-о, па-а-арень, не брызгай, – раздалось у меня под ухом.

Я повернулся и увидел бородатое лицо. Меня, словно заигравшегося малыша, выудил из воды ка-кой-то незнакомец.

– Не-е-е бойся, я свой, – продолжал бородач, словно прибалт, растягивая слова.

Но мои руки и нога продолжали молотить по воде, а в горле стояла ни с чем не сравнимая горечь. Кроме того, я отчаянно отфыркивался и отплевывался.

– Да успокойся ты, наконец! – проорал мне в ухо Тогот. – Ты в надежных руках. Это наш человек. Он тоже проводник!

Я скосил взгляд на бородача, и тот, расплывшись в улыбке, представился:

– Мэ-э-эня зовут Бур-ха-ард…

– Ну как, почувствовал величие Причастия?

Я, все еще отплевываясь, мысленно ответил:

– По-моему, я просто наглотался воды и всякого дерьма – того, чем рыбы писают. Теперь придется оккупировать турецкую сантехнику.

– Дурак! Ты на руку свою взгляни…

Я взглянул. На правом запястье проступила магическая татуировка. Не просто проступила. Она стала рельефной и пульсировала, испуская свечение, едва различимое в ярком солнечном свете. Странный узел переплетенных линий, которые, сложившись в узор, уходили под кожу, словно растворяясь в теле.

– Ак-куратней, – продолжал бородач. – Это тэ-эбе не по иным мира-ам шата-аться.

– Точно… И все-таки какой он у тебя, Тогот, зеленый, – раздался тонкий, писклявый голос, и я не сразу понял, что воспринимаю его, как и голос моего покемона, на ментальном уровне.

* * *

На следующий день, сидя с Бурхардом в баре у бассейна, я был посвящен в детали «коварного» плана Тогота.

Нет, я, конечно, попытался все разузнать в тот же день. Но как всегда супруга появилась в самый неподходящий момент. И пришлось переодеваться, идти на ужин, набивать живот всяческими вкусностями. После ужина было представление – анимация. В дорогих отелях всегда вечером анимация. Пока тощие, как бабушкины спицы, танцовщицы выделывали свои идиотские «па», я чуть не уснул. Тут главное слово «чуть». Алла, как и все дамы, в свое время получившая музыкальное образование, обожала балеты. А я – я их тихо ненавидел. Не понимая языка высокого искусства, я воспринимал действо как бессмысленное движение по сцене из угла в угол. Но не приведи господь сказать об этом Алле. Один раз я уснул на балете в Мариинке, куда она меня затащила почти насильно… Я захрапел, нас попросили… Алла не разговаривала со мной почти месяц.

А в тот вечер после «сонных» танцев была романтическая прогулка по залитому лунным светом пляжу. Два коктейля «Маргарита» и ночь любви, во время которой я тщательно выворачивал руку, стараясь, чтобы Аллочка не заметила татуировки. Но ей, похоже, было вовсе не до того.

Так что с Тоготом я смог поговорить лишь утром, отправив супругу на аквааэробику, – завтрак мы по обоюдному согласию пропустили.

И как только дверь за Аллочкой захлопнулась, я набросился на Тогота, а точнее, опустился на колени, заглянул под кровать и во все горло прокричал:

– Тогот, подлый трус, выходи!

Покемон удивил меня, выскользнув из-за занавески:

– Я тут, мой милый друг. Не надо так кричать. Бурхард уже ждет тебя у бассейна.

Я заскрежетал зубами. С каких это пор я стал Тоготу «милым другом»?.. И уже тогда где-то в глубине моего разума зародилась мысль: что-то тут не то.

– Поспеши, Бурхард ждет уже давно…

Увы, мне ничего не оставалось делать, как в очередной раз пойти на поводу у покемона.

Так что через пять минут я вновь предстал перед моим «спасителем». Немец, развалясь, восседал на пластиковом стуле, попыхивая сигаретой и потягивая чай со льдом.

– Приветствую тебя, Артур, – он чуть привстал, взмахом руки указав на свободный стул. – Присаживайся… Рад познакомиться с коллегой.

Мы пожали друг другу руки.

– Значит, ты тоже проводник?

Немец кивнул.

– Думаю, по русскому обычаю мы должны выпить за встречу?

В голове у меня гудело еще со вчерашнего, так что предложение Бурхарда показалось мне как нельзя кстати. Сначала по чуть-чуть, а потом все вопросы. Быть может, этот бородатый германец после ста граммов объяснит мне, что тут происходит. Нет, с Причастием мне все было понятно, но… Еще вчера у меня возникло странное ощущение, что у всего происходящего есть еще одна важная причина. Ведь жил же я раньше без всяких Причастий…

Тем временем Бурхард знаком подозвал официанта. Турчонок был молодым – лет пятнадцать, не более – белоснежная рубашка, черные штаны и черные кучеряшки.

– Цвай бренди, – на ломаном международном произнес Бурхард.

Я кивнул, одновременно подтверждая и соглашаясь с его выбором. Нет, этим утром в такую жару даже ледяная водка в меня определенно не полезла бы.

Официант кивнул и исчез. Однако через пять минут появился снова. Вместо долгожданного коньяка в руках у него были маленький блокнотик и карандаш. Характерным движением бровей он дал понять, что готов принять заказ.

Бурхард нахмурился.

– Цвай бренди, – повторил он.

Официант записал заказ и мигом исчез. Я так и не смог понять смысл происходящего, пока немец не обратился ко мне.

– Артур, нам, кажется, доведется наблюдать мелкий цирк.

– Не понял?

И тогда Бурхард указал на табло в дальнем конце бассейна. Там значилось +37° и 12:00.

– Немцы в такое время не нить, – объяснил Бурхард. – В крайнем случае, пить пиво, а мы заказать дорогой напиток – бренди. Это немецкий отель, тут не пьют, как ваши… русские… – а потом немец указал в сторону бара. – Смотри, сейчас будет смешно… Мальчик вызвал менеджера бара.

Не понимая, что мой новый знакомый имеет в виду, я повернулся в сторону бара. Турчонок что-то объяснял молодому человеку, который, судя по виду, был лет на десять старше.

Через пять минут молодой человек стоял возле нашего столика. Тут явно чувствовалась многолетняя выучка. Левая рука заложена за спину, на правой – полотенце.

– Туркиш о американ бренди плиз?

Бурхард улыбнулся зло, по-волчьи, так, что в глубине окладистой черной бороды сверкнули жемчужно-белые зубы.

– Я что-то не понять, – начал он на ломаном русском, постепенно наращивая скорость выговора и высоту голоса. – Мы, кажется, находимся в пятизвездном отеле, и я не понять…

Менеджер исчез – как ветром сдуло, и тогда Бурхард рухнул на спинку пластикового стула и, запрокинув голову, залился смехом, напоминавшим довольное урчание медведя. По крайней мере, мне казалось, что именно так урчат довольные медведи. Однако не успело затихнуть уханье немца, как менеджер появился снова. В этот раз у него в руках был поднос, на котором стояло два широких низких бокала, на дне которых плескалось по паре капель янтарной жидкости. Он уже хотел было ловким движением поставить бокалы на наш столик, но Бурхард остановил его движением руки.

– Что это есть? – спросил он, глядя на бокалы.

– Бренди, – не моргнув глазом ответил официант.

– Подожди-ка, – вновь предостерегающе взмахнул рукой Бурхард. – Мы просить принести выпить… А ты принес… – какое-то время он шевелил губами, словно подыскивая нужное русское слово. – Ты принес… пробовать. Налей на три палец.

И менеджер снова исчез. Однако в этот раз я проследил его взглядом. Направившись к стойке, он отставил в сторону два бокала, которые только что предлагал нам. Доливать в те же бокалы он не стал – как потом я узнал, так было не принято, а налил в новые бокалы. В этот раз янтарной жидкости в них было пальца на три.

Чокнувшись, мы с Бурхардом разом опрокинули стопки. Колдовство там или нет, а новая порция спиртного приятно легла поверх «вчерашнего».

– Повторить!

Менеджер уставился на нас, выпучив глаза:

– Пов-то-рить? – произнес он на свой турецкий лад, растягивая слова.

– Да. Чего ждать? – поинтересовался Бурхард.

Глаза менеджера округлились. Молча забрал он пустые бокалы со стола и, покачивая головой, медленно отправился назад к стойке. Очевидно, в его турецком мозгу никак не укладывалось, что в такое время суток, в такую жару, можно пить коньяк.

Потом, уже у стойки, видимо решив, что кто-то из служащих его обманул, а может, для успокоения, прежде чем налить нам в новые бокалы по новой порции, менеджер слил то, что предлагал нам в первый раз, в один бокал и залпом выпил. А вот дальше… Никогда не видел, чтобы человека так перекосило. Скривившись, менеджер схватился за горло, судорожно пытаясь другой рукой открыть ледяную банку колы…

– Мусульман… Мало пить… – голосом духовного наставника произнес Бурхард. И тут мы оба расхохотались. Мы смеялись, глядя на муки несчастного менеджера, пытающегося залить коньяк пенящейся колой.

– Веселитесь? – поинтересовался ментальный голосок, о котором я вроде бы и забыл.

– А вы? – сквозь смех поинтересовался Бурхард.

– О, нам очень… очень хорошо, просто здорово, – ответил тонкий голосок.  – Я так рада, что Тогот так удачно все организовал.

– Тогот… Организовал?.. – я аж поперхнулся.

– А ты разве не знать? – все еще посмеиваясь, ответил мне Бурхард. – Что до меня, то я приехал сюда лишь для того, чтобы моя Герда могла хоть пару недель провести со своим женихом.

– Герда?.. С женихом? – теперь уж точно нужно было вызывать экскаватор, чтобы отскоблить мою отпавшую челюсть от каменных плиток пола.

– Конечно, последний раз они встречались лет сто назад…

– Значит, ты все это подстроил, гад? – прошипел я, начиная понимать, что Причастие тут вовсе ни при чем и причина поездки была совсем не в этом. – Ах ты, лживая морковка!

Не в силах сдержаться, я вскочил, сжав кулаки, и бросился туда, откуда, по-моему разумению, доносилось ехидное хихиканье моего покемона. Однако невидимость дает солидные преимущества в рестлинге, особенно если имеешь дело с такой хитрой дрянью, как Тогот. Ловкая подножка, и, под хохот Бурхарда и двух влюбленных голубков, я вверх тормашками полетел в бассейн…

Глава 4
ИЦИХИТОНАЛЕЦУ И БИБИУЛУ [1]1
  Большой зверь и Маленький мальчик (африкан.) – Прим. автора.


[Закрыть]

 
– Где место укушения?
Я говорю: – Душа.
 

Ю. Визбор

Посланница Викториана соответствовала стилю – высокая, стройная блондинка. Гламурный джинсовый костюм с бисерной вышивкой в виде павлиньих перьев. Интересно, сколько такой костюм стоит на Апрашке? Хотя вряд ли там такой купишь. Тут бутиком воняет за километр. Короткая белая пехора, в цвет волос. Однако с первого взгляда я понял, что этой барышне палец в рот класть не стоило. В ней крылось нечто смертоносное – красивые правильные черты и… словно ты разговариваешь с огромной паучихой – паучихой-альбиносом. И еще эти глаза – огромные, бездонные озера, которые, как казалось, вобрали в себя все грехи мира.

– Валентина, – объявила она утробным, грудным голосом. – Зовите меня Валентиной. – И тут же без всякой паузы продолжила: – Вы готовы?

– В общем, да, – начал было я. – Однако не уверен, что нам всем следует…

– Зеленый Лик, куратор Викториана, велел быть всем вам.

И только я хотел рассказать этой блондинке все, что я думаю о тех, кто носит подобные вызывающие прически, и о Древних, на которых мне с детства было чихать, как где-то в глубине черепа раздался голос Тогота:

– И не вздумай ей перечить, а то мне придется искать нового проводника…

– Ты хочешь сказать…

– Она много опаснее того, кто ее послал.

– И что ты посоветуешь? – в этот раз мне, видимо, следовало прислушаться к мнению моего покемона.

– Нанесем визит вежливости, послушаем, что от нас хотят.

– И что от нас хотят?

– Нас приглашают побеседовать. Развлечемся.

– Хорошо, – кивнул я, все еще переполненный сомнениями. – Однако ты стал скрытен, мой друг.

– Зачем пересказывать то, что вскоре ты узнаешь из первых рук?

– Так вы готовы? – повторила Посланница.

– Девушка…

– Все…

– Но она ни при чем. Она тут вроде гостьи.

– Ее Судьба, точно так же, как твоя, предопределена.

– Хорошо. Тогда сделаем так. Мы пойдем с вами, а потом к нам присоединятся остальные. Видите ли, часть моей, скажем так… свиты… имеет слишком специфический вид, и я предпочел бы, чтобы они переправились в нужное место иным способом.

– Это вполне соответствует данным мне инструкциям, – кивнула Валентина, а потом протянула мне сосуд витиеватой формы. – Но прежде чем мы отправимся в путь, всем вам надлежит испить защитного зелья. Обитель Викториана защищена могучими заклятиями.

Я осторожно взял из ее руки зеленоватую бутыль. Больше всего она напоминала мне флакон ароматической воды с парфюмерной фабрики Египта или Туниса. Осторожно подцепив ногтем пробку, я нюхнул. Это и в самом деле был одеколон. Не «Тройной», конечно…

– Можно пить?

– Не бойся, тебя не отравят, хотя это не австралийский виски.

Я осторожно попробовал жидкость кончиком языка. На вкус настоящий одеколон. Однако только я решил сделать еще один глоток, как… Валентина рывком забрала сосуд у меня из руки.

– Хорошего понемножку.

– Хватит и одной таблетки.

– А теперь зовите остальных.

– Фатима. Одевайся. Нам пора.

Девушка, потупив взор, вышла из комнаты. Не глядя ни на меня, ни на Валентину, она начала спокойно, неторопливо одеваться.

– Что с ней?

Я лишь пожал плечами.

Понятия не имею. Утром Викториан пощекотал нервы ее поклонникам, с тех пор она такая.

– А что говорит твой демон?

– Ничего.

Тогот и в самом деле отказался обсуждать происходящее. Он поступил в своей скотской манере. Замкнулся, ушел в себя, а если я начинал расспрашивать его о чем-то, то в лучшем случае слышал: «Не готов ответить». Такая вот обтекаемая фраза. Хотя я-то был уверен, покемон что-то знает, но не говорит.

Валентина протянула флакон девушке.

– Сделай глоток.

Та подчинилась, действуя, как автомат, потом вернула Валентине флакон и продолжала одеваться.

– Остальные?

Оставьте флакон тут, на столике. Тогот прихватит его с собой.

Валентина кивнула.

– Хорошо… И поторопите свою девушку. У нас мало времени. Древние не любят ждать.

– А я не люблю спешить…

На это Валентина ничего не сказала, она лишь демонстративно повернулась к нам спиной, ожидая, когда мы закончим возиться.

* * *

Поездка через город проходила молча.

Затерявшись в толпе тружеников, мы пересекли полгорода и, выскользнув на одной из конечных станций метро, пешком по белой пороше, уже местами превратившейся в темно-серую слякоть, направились сначала по мосту через реку, а потом вдоль кривых заборов новостроек углубились в хитросплетение уродливо-однотипных домов.

Ни мне, ни Фате эта прогулка не нравилась. Но, что удивительно, вот та самая грязь, что мы месили, не приставала к сапожкам нашей проводницы, которые по-прежнему сверкали ослепительной белизной. Да и джинсы ее были чистыми, в отличие от моих.

– И что ты хочешь, защитное заклятие? – пробормотал у меня над ухом Тогот.

– И… – я опустил взгляд, и понял, что штаны мне придется сперва сушить, а потом стирать.

– Ты что не мог подсказать мне заранее? Вот теперь из-за тебя уделался, как свинья, – а потом вслух обратился к Валентине: – Нам еще далеко?

– Минут пятнадцать, – ответила та, не оборачиваясь. – Раньше тут был железный пешеходный мостик, удобно было. Местные власти его снесли, теперь вот ходим в обход.

– А что этот ваш колдун не мог планы городских самодуров изменить?

– Мог. Только он тогда занят был другими делами… – И замолчала.

Я выждал. Пауза затягивалась, видимо, Валентина не собиралась вдаваться в подробные объяснения. «Ладно, – подумал я. – Не хочешь, не надо». Вновь посмотрев на свои штаны, почти до самых колен покрытые брызгами талого снега, обратился к Тоготу.

– Вернусь, заставлю мне брюки стирать, – ментально фыркнул я.

– Ты вернись сначала, – самым зловещим шепотом произнес Тогот, и тут же, чувствуя, что его шутка пришлась не к месту, добавил: – Шутка.

– Ты считаешь, это смешно?

– А ты считаешь, что я должен следить за тобой, словно старая бабушка, слюнявчик тебе повязывать, сопельки подтирать?

– Попочку вытирать… – в тон добавил я. – Послушай, перестань паясничать…

Тут он и в самом деле перестал, потому что мы оказались у ограды кладбища. Выкованная лет тридцать назад, эта ограда ныне являла собой зрелище неприглядное. Ржавые прутья торчали в разные стороны. Часть вообще отсутствовала.

– Может, лучше обойти? – робко поинтересовался я, глядя, как Валентина с уверенностью нырнула в дыру – то место в ограде, где разом не хватало четырех прутьев.

Но наша проводница ничего не ответила, уверенно продолжая шагать вперед. И мне ничего не осталось, как последовать за ней. Мои ноги тут же по щиколотку утонули в мокром снегу. Я почувствовал, как холодная вода хлынула в правую кроссовку. Надо было все же прочитать соответствующее заклятье.

– Крепись, герой… Лучше поздно, чем никогда… Их подвиг вовек не забудет народ, бредущих по лужам вперед и вперед… – нараспев верещал Тогот.

– Заткнись!

Я повернулся, чтобы помочь Фатиме, но она, словно не замечая протянутой мной руки, сама проскользнула через отверстие в изгороди и, обойдя меня, пошла следом за Валентиной, стараясь шагать по ее следам.

Пара сотен метров, штук двадцать луж, скрытых под снегом, мокрые ноги… Я уже начал концентрироваться для того, чтобы самостоятельно осилить какое-нибудь спасительное заклятие. Да, Тогот в этом смысле не товарищ. Наговорит гадостей и, только доведя меня до белого каления, задастся вопросом: а стоит ли мне помогать? Вот такой милый друг.

Предаваясь этим скорбным раздумьям, я и не заметил, как мы оказались возле старого разбитого склепа. А может, это была часовенка. Нет… все-таки скорее склеп. Ныне же от него остался лишь ветхий остов. Четыре угловые, несущие колонны высотой метра четыре поддерживали почти плоскую крышу. Между колоннами возвышались обломки кирпичей. В центре на полу темнело отверстие – видимо, туда некогда опускали гроб.

Валентина же, к моему удивлению, решительным шагом обошла дыру в полу и, подойдя к дальней стенке, нажала на один из кирпичей. Что-то жутко заскрипело, словно кто-то стал водить куском железа по оргстеклу. А потом плита на дне «могилы» отошла в сторону, и оттуда, разгоняя зимние сумерки, хлынул поток золотистого света.

– Прошу! – наша проводница сделала широкий жест, приглашая нас спускаться.

– Туда?

– Нет, в… – и дальше последовало слово, которое несло емкий ответ на мой дурацкий вопрос, но совершенно не соответствовало ни внешнему облику, ни манере поведения Валентины.

– Вот уж не ожидал, что придется заживо ложиться в гроб… – начал было я.

– А я бы на твоем месте не каркала.

Махнув рукой, я подошел к тому месту, где только что возлежала каменная плита. К собственному удивлению, я не почувствовал ни запаха плесени, ни отвратительной вони полусгнивших останков. Наоборот, из склепа тянуло чем-то приятным, аппетитным… Жареная свинина, что ли? И к этому запаху примешивался странный, незнакомый мне аромат.

Осторожно ступив на первую ступень, я с удивлением обнаружил, что она сухая и покрыта толстым пушистым ковром, в котором мои кроссовки буквально утонули.

На мгновение я замешкался. Взглянул на Валентину.

– Мы не натопчем?

– Об этом не стоит беспокоиться, – отмахнулась она, а потом нетерпеливо добавила: – Спускайтесь, Не стоит искушать судьбу и торчать тут столбами. Это место хоть и имеет могущественную защиту… – и тут она прервалась, не договорив, а я не стал выспрашивать. Зачем мне чужие секреты? Меньше знаешь – крепче спишь.

Развернувшись, я начал осторожно спускаться.

Лестница оказалась не такой уж и длинной. Всего три пролета, а внизу… В первый момент мне показалось, что с помощью некоего колдовства я, спускаясь по лестнице, перенесся в один из старых петербургских домов. Прихожая. Шкафы с зеркалами. Вешалка, на которой ворохом висели какие-то тряпки, изначальное происхождение которых угадывалось с большим трудом. Подставка с зонтами и массивной тростью. Под потолком, возле старинной бронзовой люстры, веревка, на которой сушились какие-то травки. На каменном потолке змеей застыла люстра со светодиодами. Интересно, откуда тут электричество?

Дверь, ведущая в глубь апартаментов, открылась, и на пороге показался Викториан.

– Рад… Быстро добрались.

В этот раз он выглядел совершенно по-другому. Колдун был буквально запеленут в толстый махровый халат, вобравший в себя все оттенки фиолетового. Манжеты, воротник и пояс халата были отделаны полосками искрящегося фиолетового шелка. На груди в разрезе топорщилось белое жабо.

– Приветствую, – выдавил я, отступая в сторону, чтобы освободить место для спускающихся вниз Фати и Валентины. Где-то наверху заскрипела каменная плита. – Я… – мне было неудобно в первую очередь за мокрые и грязные ноги. Прийти в гости и нагадить, то бишь натоптать, – не мой стиль.

И только я решился было растечься в извинениях, как почувствовал какое-то изменение. Ногам стало комфортно. Я опустил взгляд и, выпучив глаза, уставился на свои совершенно сухие джинсы и сверкающие кроссовки.

– Я… – начал было я говорить, но слова замерли у меня на языке. Нет, конечно, я знал, что бывает и не такое. Но… одно дело – знать, а другое – прочувствовать все на себе.

– Да вы не беспокойтесь, не натопчете, – словно прочитав мои мысли, продолжал Викториан.

В самом деле, ноги у меня теперь были совершенно сухие, и джинсы чистые. Ай да колдун, ай да сукин сын! А ведь я даже не почувствовал, когда произошла перемена.

– Да, это тебе не проводник-самоучка, а настоящее колдовство. Вот ты учился бы, слушался меня…

– Если бы я слушался тебя, то давно лежал бы в могиле.

– Тогда ты был бы настоящим…

– Пидором-зубрилой… И вообще, заткнись, глупый демон!

Пока мы вели ментальную баталию, Викториан внимательно разглядывал меня. В какой-то миг я даже решил, что он слышит наш телепатический разговор.

– Раздевайтесь, раздевайтесь, – вежливо повторил он, потянувшись за моей курткой. – Обувь можно не снимать.

Раздевшись, мы прошли в большую комнату – почти зал. Сначала я решил, что это пространственно-временной карман, но, приглядевшись повнимательнее, понял, что это и в самом деле большое помещение, находящееся под землей посреди кладбища.

В центре большой комнаты стоял круглый офисный стол, какие обычно бывают в новомодных фирмах. Вокруг стола застыли девять кресел. Перед каждым из них на столе лежала стопка бумаги, несколько авторучек, какие-то канцелярские принадлежности, а также стояло по два бокала – один низкий коньячный, второй – большой фужер.

Вдоль стен протянулся ряд дверей, как две капли воды похожих друг на друга. Скорее всего, они вели в другие помещения, но задавать хозяину лишние вопросы мне не хотелось.

– Вы садитесь, – кивнул женщинам Викториан, – а вы, – он повернулся ко мне, – идите, встречайте ваших подопечных. – И Викториан указал мне на одну из дверей. – Там уже все готово.

Я машинально повиновался.

Не знаю, каким должна быть обитель современного колдуна, но я ожидал чего-то иного, а не офиса под кладбищем…

Два шага вперед, и дверь передо мной раскрылась – черный квадрат, ведущий в неведомое. Тем не менее, показывать свою нерешительность, топтаться у входа было по меньшей мере невежливо. К тому же в присутствии аморфа и Тогота я бы чувствовал себя более уверенно. Какими бы там они ни были, каждый из них по той или иной причине был мне предан.

Еще шаг, и дверь захлопнулась у меня за спиной. Меня окружала кромешная тьма. Я покачнулся и едва удержал равновесие.

– И что теперь?

– Заклинание света. А ты что думал?

– Ничего я не думал. Что, было не сделать тут обычный выключатель?

– А может это проверка твоих колдовских навыков? – ехидно высказался покемон.

– Ну, судя по всему, меня сюда пригласили не для того, чтобы проверять, что я умею, а что – нет…

– Нет, не для этого, – вздохнул Тогот. – Хотя лучше бы они тебя проверили и отпустили как недостойного…

– Ты предполагаешь… – начал было я, но демон не дал мне закончить.

– Сначала заклятие света.

Я скривился и неохотно начал повторять за Тоготом магическую формулу. Естественно, с первого раза ничего не получилось, потому что я перепутал тональность звуков в третьей строке четверостишия, но со второго раза все сработало. Тихо затрещали вспыхнувшие свечи, и я замер, пораженный открывшимся мне зрелищем.

Помещение, в котором я очутился, судя по всему, было частью какой-то сложной транспортной системы. Во-первых, сам размер помещения был не меньше сотни квадратных метров. Низкий потолок, свисающие с него цепи, красный кирпич стен, потолка и пола придавали зале зловещий вид. Казалось, вот-вот и потолок рухнет, похоронив все то, что было внутри. Во-вторых, на полу темнел рисунок во много раз сложнее, чем обычная пентаграмма колдовского маячка. Никогда я еще не видел колдовского рисунка такого размера. Причем в каждый внешний острый угол рисунка была вставлена свеча черного воска.

Так вот, когда я произнес заклинание, именно эти свечи и зажглись.

Кроме того, была еще одна деталь в этом транспортном зале, которая мне не просто не понравилась, а совсем не понравилась. Считайте меня белоручкой от колдовства, но подвешенный на стене полуразложившийся труп не вызвал у меня никаких радостных чувств. Он был прибит костылями к противоположной от входа стене. И, судя по ранам, именно его кровью подновляли колдовской рисунок на полу. Кроме того, брюшная полость несчастного была вспорота, и кишки свисали, образуя на полу бесформенную горку мяса. А судя по маске ужаса, навсегда застывшей на лице мертвеца, живот вспороли, когда он еще был жив. Пессимистическая картина…

– Что, зрелище, не вселяющее оптимизма?

– Нет, я тащусь от счастья, разглядывая покойников… Просто балдею, – ответил я покемону, тем не менее не отводя взгляда от трупа. И, надо сказать, чем больше я смотрел на него, тем меньше мне все это нравилось.

– Вот был бы ты настоящим волшебником…

– Колдуном… – тут же мысленно поправил я Тогота.

– Вот был бы ты настоящим… колдуном, ты бы с большим весельем взирал на человеческие трупы и, быть может, смог бы даже отведать…

– Стоп! – разом выдохнул я. – Послушай, мы уже как-то обсуждали все это. Я не маньяк, не собираюсь мочить людей направо и налево и питаться плотью себе подобных. И никакие там истории про великую магическую силу не заставят меня изменить свое мировоззрение. Так что оставь все эти каннибальские замечания при себе, и давай займемся делом… Если честно, то мне тут чертовски не нравится, и чем быстрее мы закончим все дела с Посвященными, тем будет лучше. Кошмаров в моей жизни и так предостаточно…

– И что же ты считаешь кошмарами? – пытаясь изобразить полную невинность, поинтересовался Тогот.

– Уж не те омерзительно-кровавые сны, которые ты иногда мне посылаешь, – фыркнул я. – Ладно, хватит болтать, диктуй заклятие.

Я мысленно представил кислую рожу Тогота и улыбнулся. Так этому сукину сыну и надо…

Сделав шаг вперед, я встал между двумя свечами в выемке, которую образовывал колдовской рисунок и монотонным голосом затянул под диктовку Тогота…

Не прошло и нескольких секунд после того, как стих последний звук заклятия, когда в центре комнаты сгустилось темное облако, мгновение оно казалось бесформенным, искаженным странными тенями, которые давали колдовские свечи, а потом оно словно затвердело, приняв форму Тогота и аморфа, который и на этот раз выглядел, как настоящий Игорь.

Не говоря ни слова, я вернулся в зал, где нас ожидали Викториан, Валентина и равнодушная ко всему Фатима. Но оказалось, ждали нас не только они. Пока я вызывал Тогота и аморфа, в зале появились еще две колоритные личности. Негритенок лет пяти и огромная тварь с серой шерстью и длинными, словно у аллигатора, челюстями. Негритенок выглядел бы невинным пупсом, если бы не сигара, которую он мерно потягивал, и огромный мясницкий нож, заткнутый за белоснежную набедренную повязку. На личико – настоящий ангелочек, только черный. Кстати, кроме набедренной повязки и золотого кольца в ухе, на малыше не было никакой одежды.

Серая тварь выглядела не столь очаровательно. Ее маленькие глазки аж светились желтым хищным цветом. Длинные, почти до пола, лапы были увенчаны когтями, каким позавидовал бы сам Росомаха. Причем это были не просто когти, темно-бурый цвет выдавал их возраст, а темные пятна… «Пусть это будет грязь», – уверил я себя, хотя подсознание подсовывало мне другой ответ, и, словно вторя ему, над когтями в воздухе вились многочисленные мелкие мошки и мушки…

– Итак, теперь, как я понимаю, все заинтересованные лица в сборе, – начал Викториан, выходя вперед. – Разрешите представить, – продолжал он, повернувшись к странной парочке. – Вот этого чудного малыша с сигарой зовут Бибиулу – маленький мальчик, а серого здоровяка – Ицихитоналецу – большой зверь. Они – посланцы Зеленого Лика. К сожалению, наш повелитель не сможет лично присутствовать при нашем разговоре.

Я оценивающе оглядел вновь прибывших. Их внешний облик и имена совершенно не соответствовали обстановке «зала заседаний».

– Очень рад, – произнес я, по очереди улыбнувшись каждому из вновь прибывших. – Однако при чем тут персонажи фольклора Мадагаскара?

– Скажем… Конверсия кадров, – ответил малыш. – Впрочем, это совершенно не твоего ума дело. Мы присланы сюда Советом Древних, чтобы провести от их имени переговоры.

– Переговоры?

– И донести до вас их послание.

– Послушайте… – начал было я и осекся.

– Ты что, собираешься возражать Древним? – поинтересовался Тогот. – На твоем месте я бы не стал этого делать. Сядь, послушай, что они скажут, ботами покивай, а потом мы решим, нужно нам все это или нет.

Я сел за стол, машинально протянул руку к низкому бокалу. Раз… и в руке у меня был бокал с коньяком. Как раз именно то, чего мне в это мгновение так не хватало.