355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Лавров » Он где-то здесь » Текст книги (страница 1)
Он где-то здесь
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 03:20

Текст книги "Он где-то здесь"


Автор книги: Александр Лавров


Соавторы: Ольга Лаврова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Ольга Лаврова, Александр Лавров
Он где-то здесь

Яркий летний день. Высокое небо. Крепкие, недавней постройки дома деревни соседствуют с заколоченными избами в зарослях крапивы.

Артамонов, молодой мужчина в модном светлом костюме, покинув серую «Волгу», подходит к избе, которая слепыми окнами смотрит из-за поваленного забора. Он озирается, словно впервые видит окружающий пейзаж. Лицо у него потрясенное. Автомобильный гудок заставляет его очнуться. Шофер грузовика, доверху нагруженного ящиками с надписью «Не бросать!», дает понять, что легковушка мешает ему проехать.

Артамонов возвращается к «Волге» и подает назад, освобождая путь грузовику. А затем рвет с места и катит, катит прочь, не разбирая дороги. Проселок. Шоссе. На спидометре уже – 120, на авточасах – половина четвертого…

* * *

В половине шестого Знаменский и Томин торопливо подходят к лифту на одном из этажей Петровки, ждут лифт.

– Через час тридцать контора закроется.

– Да, в обрез. А завтра там все будут знать.

Махнув рукой на лифт, они сбегают по лестнице. Во дворе Управления к ним подруливает машина. Кибрит садится в другую, со спецсигналом на крыше.

– Связь через дежурного! – кричит Пал Палыч.

– Хорошо, желаю успеха! – отзывается Кибрит.

* * *

Контора по техобслуживанию уличных электрочасов, куда прибыли Знаменский и Томин, – одна из тех организаций, которые ютятся вместе с десятком других в большом старом доме. Просторная лестничная площадка выполняет функции фойе, курилки и клуба.

– Где бы найти Артамонова? – спрашивает Томин одного из перекуривающих.

– Седьмая комната, – указывает тот направление, взмахнув рукой.

Томин заглядывает в седьмую комнату.

– Простите, девушка, Артамонова ищу…

– Вышел.

– Вышел или ушел?

– Нет, вон его плащ, вон портфель. Где-то здесь.

Друзья переглядываются. Проходит женщина средних лет, неся сумки с продуктами.

– Извините, вы Артамонова не видели?

– Попадался в коридоре, – охотно приостанавливается женщина.

– Давно?

– Вроде до обеда. Да сейчас прибежит. К концу работы все собираются.

– Прекрасный обычай, – хмыкает ей вслед Томин. – Ну? – оборачивается он к Пал Палычу.

– Я – к начальнику, ты – в свободную разведку. Встречаемся у фонтана. – И Знаменский стучит в дверь с табличкой «Управляющий».

Томин возвращается на лестничную площадку, прикидывает, с кого начать расспросы.

* * *

До прихода Пал Палыча пожилой управляющий листал иллюстрированный журнал. Визит следователя вызвал у него любопытство и приятное оживление.

– Что значит – нет на месте? Сейчас найдем. – Он стучит в стену.

– А часто Артамонову приходится уезжать по службе?

– Понедельник и четверг у него разъездные дни. Остальные оседлые. Он учет ведет, что, где, когда сделано: осмотр, ремонт, новые точки.

– Значит, если сейчас отсутствует, то по личной надобности?

– Выходит, так, – соглашается управляющий.

Он снова барабанит в стену, на пороге появляется давешняя женщина, но, естественно, без сумок.

– Артамонова ко мне!

– Отлучился куда-то, Дмитрий Савельич.

– Кто в универмаг, кто в универсам, кто неизвестно куда, – добродушно ворчит управляющий. – Признаться, любопытно, в связи с чем вы… – Он выжидающе замолкает, но Пал Палыч не торопится отвечать. – Какая-нибудь, конечно, есть причина, но должен сказать, что Толя Артамонов как работник добросовестный и аккуратный. Раньше он был техник-смотритель в ЖЭКе, нам принес прямо блестящую характеристику. Между прочим, непьющий. И со всеми ладит.

– А вне работы?

– Вполне, вполне. Семьянин и прочее. У нас коллектив небольшой, немного по-домашнему. Бывает, в детском саду карантин – он сынишку приводит. Смирный такой мальчик, весь в отца. Да я и жену его неоднократно видел, очень порядочное впечатление. В общем, симпатичный парень Артамонов. Без затей, но приятный.

* * *

Томин останавливает спешащую вверх по лестнице девушку.

– Марина?

– Да.

– Мне позарез нужна «уедиенция». Где-нибудь на завалинке.

– Да? – Марина лукаво оглядывает Томина. – Тогда лучше к соседям. – Она спускается на несколько ступенек и вводит его в коридор другой организации.

– Куда-то уехал Артамонов. Говорят, вы можете знать.

– А почему я за спиной человека должна сплетничать?

– Держаться со мной откровенно – не называется сплетничать. – Томин предъявляет удостоверение.

Марина с веселым изумлением изучает красную книжечку.

– Надо же! Старший инспектор! Детям и внукам буду рассказывать! Выходит, у нас с вами допрос?

– Предварительный сбор информации.

– Об Артамонове?!

– А что?

– Да какая о нем информация! Любит профсоюзные собрания и ездит только на зеленый свет.

* * *

Вертолет ГАИ опускается рядом с шоссе. Из него выходит Кибрит. На место дорожного происшествия уже прибыла «скорая помощь», здесь же работники ГАИ, кучка любопытствующих. Кибрит присоединяется к сотрудникам милиции, которые фиксируют обстоятельства аварии. Ее знакомят с молоденьким, только со студенческой скамьи, экспертом; он сразу же начинает что-то объяснять и рассказывать.

А в кювете видна завалившаяся набок серая «Волга»…

На откосе кювета лежит тело молодого мужчины. Подходят санитары, перекладывают его на носилки: на земле остаются зловещие темные пятна.

Санитары минуют Кибрит и эксперта, который «ассистирует» ей при осмотре машины.

– Ремень так и был не застегнут?

– Да, по-дурацки угробился, – говорит эксперт и невольно оглядывается на носилки.

* * *

– Просто опомниться не могу! – ужасается управляющий. – Вот так, в тридцать два года, а?.. – От огорчения он больно стукнул кулаком по столу. – Ну что за нелепость! Куда его, спрашивается, понесло?!

– Да, это вопрос… Может, кто-нибудь знает?

– Конечно, кто-нибудь знает! – Управляющий по привычке барабанит в стенку и убежденно говорит: – Толя весь был на виду, никаких тайн…

– А к финансовым операциям он имел доступ?

– Да мы, собственно, финансовых не ведем. Зарплату получаем в тресте. Даже касса взаимопомощи – в тресте.

– Тогда такой резкий вопрос: есть у вас что красть?

Управляющий огорошен.

– Красть?.. Что же в конторе возьмешь?

– Решительно нечего?

Тот пожимает плечами как бы даже с сожалением:

– Вы поймите нашу специфику: обслуживание уличных электрочасов. Стоят столбы по улицам, на них эти кастрюли с циферблатами. Что тут украдешь? Минутную стрелку?

* * *

Томин расспрашивает сослуживцев Артамонова.

– Сегодня минут пятнадцать он разговаривал с вами, по-видимому, незадолго до отъезда, – вопросительно взглядывает он на Марину.

– Да не со мной – по телефону. У них в комнате аппарата нет, я его к нашему подзываю.

– А кто ему звонил? И о чем он говорил? Ну же, Мариночка! Даю честнейшее слово, что лично Артамонову ваша откровенность не повредит!

– Я просто не хочу, чтобы дошло до его грымзы. Что, ребенка, что мужа завоспитывала до одурения.

– Строго между нами! – заверяет Томин.

– Женский голос. Уже с год звонит. Сорок шестой размер, третий рост. Мне заказаны джинсы.

– Недурна собой?

– А я видела? Кто, где – покрыто мраком. Тайная связь, – смачно сообщает Марина…

…Пожилой канцелярист в комнате, где находятся трое женщин за другими столами, среди них Марина, говорит Томину:

– Нет, машину Анатолий купил в бросовом состоянии, только что не даром. И все руками, два года по винтику. Ему бы в механиках цены не было! Руки сами все насквозь знают.

– Что ж он с золотыми руками просиживает здесь штаны?

– Вкалывать не хочет. Лишь бы как, только попроще. Характером жидкий.

– А я слышал, он мужик крепкий… и деньги водятся.

– Какие наши деньги! Рупь пятьдесят в день, и скажи жене спасибо.

* * *

На месте происшествия Кибрит в сопровождении эксперта и фотографа подходит к машине ГАИ, где на заднем сиденье на расстеленной газете лежит небольшой чемодан. Надев перчатки, она поднимает крышку. Чемодан набит плотно уложенными пачками денег. Поверх пачек – пухлый конверт, на котором размашистыми полупечатными буквами написано: «А. П.».

По просьбе Кибрит фотограф снимает общий вид чемодана и отдельно – конверт.

– Такой вот оригинальный чемоданчик, – усмехается капитан, дежурящий возле радиотелефона. – Крупным делом пахнет.

* * *

У окна на столе Марины звонит телефон.

– Да?.. Минуточку. Его законная! – сообщает она Томину, прикрыв микрофон.

Томин, не раздумывая, забирает трубку, спросив шепотом:

– Зовут?

– Галя.

– Это Галя?.. – непринужденно включается Томин, – Анатолий где-то здесь, вышел. Что-нибудь передать?.. Ах, вы уже рядом! Тогда поднимитесь, пожалуйста, в контору. Да-да, он просил! – Кладя трубку, Томин придвигается к стеклу, стараясь увидеть что-то на улице, и жестом просит Марину присоединиться.

Внизу на тротуаре стоят двое женщин и мужчина. Женщина помоложе направляется ко входу в здание.

– Артамонова, – говорит Марина, следя из окна.

– А та пара?

– По-моему, ее сестра с мужем.

– У них это в обычае – поджидать?

– Нет, что-то новенькое…

– Прошу! – Томин открывает дверь перед Артамоновой, и та входит в кабинет управляющего с вопросительным выражением на лице. Недурна собой, скромно причесана и одета, немного чопорна.

– Здравствуйте, Дмитрий Савельич.

– Здравствуйте, Галина… не припомню по отчеству…

– Степановна. Вы что-то хотели сказать?

– Вот товарищ выразил желание побеседовать, – мямлит управляющий. Ему очень не по себе.

Женщина садится на краешек стула и недоумевающе смотрит на Знаменского.

– Вы рассчитывали застать мужа в конторе? – начинает следователь.

– Да.

– А он знал, что его будут ждать?

Женщина оглядывается на управляющего – к чему эти расспросы? – но тот прячет глаза.

– Да, он знал.

– А вчера или сегодня с утра никто его не посещал?

Артамонова отрицательно качает головой.

– Не звонил? Нежданное письмо… нет? Я, понимаете ли, все пытаюсь сообразить, не назначил ли ему кто-либо встречу.

– В рабочее время надо быть на работе. Без всяких встреч!

За ее тоном Знаменский угадывает раздражение, отголосок свежей ссоры.

– В поведении вашего мужа появилось что-нибудь тревожное? Давно это?

Артамонова снова оборачивается к управляющему протестующим движением. Тот виновато разводит руками: дескать, что поделаешь.

– Сегодня утром, например, как вы расстались? – настаивает Знаменский.

– Как всегда. – Всем видом Артамонова дает понять, что Знаменский лезет в сугубо личные дела.

– А если я попрошу вас вспомнить получше?

И против воли женщина вспоминает утреннюю сцену.

…Всхлипывая, она одевала ребенка, а муж мялся рядом, страдающий и сердитый.

– Я хоть раз не ночевал? – спрашивал он. – Или меня с кем видели? Ну какие у тебя основания? Нет же оснований!

– Не обязательно видеть… Я чувствую. Ты стал мне врать. Это самое ужасное – ты стал врать!

– Ну с чего ты вдруг взяла, Галя… Вот забрала себе в голову неизвестно что… – бормочет Артамонов упавшим голосом и нерешительно трогает жену за плечо. – Галочка… – Она отталкивает руку.

Потеряв надежду на примирение, Артамонов ушел…

Артамонова отгоняет воспоминание.

– Мы расстались, как обычно, – холодно говорит она чудовищно бестактному товарищу. – Мне неприятен разговор с вами. Извините.

По улице перед зданием конторы прогуливаются сестра Артамоновой с мужем. Из дверей густо валят служащие, отъезжают машины: рабочий день кончился.

Томин подходит к «Волге», которая привезла их со Знаменским (и теперь осталась тут в одиночестве), что-то говорит шоферу и снова скрывается в подъезде.

Шофер, читавший книгу, начинает исподтишка приглядывать за нашей парой.

* * *

– Следователь?.. – переспрашивает Артамонова у Знаменского, преградившего ей выход в коридор.

Он берет ее под локоть, возвращает и усаживает на прежнее место.

– Мои вопросы могут казаться нелепыми, даже нескромными, но на самом деле они носят чисто профессиональный характер. Вы понимаете, Галина Степановна?

Та делает неопределенное движение.

– Кто-нибудь из близких или друзей вашего мужа живет за городом?

– Родители. Под Загорском.

– Очень хорошо. А по Калужскому шоссе?

– Ннет… не знаю.

– Кстати, сколько у него могло быть с собой денег? – Пал Палыч делает вид, что вопрос возник у него случайно.

– Я по карманам не шарю! – Артамонова добавляет драматическим шепотом: – Какой позор!

Получается аффектированно, и не поймешь, действительно ей неприятен этот вопрос или это притворство. Но при каждом следующем ответе понятно, что никакого притворства тут нет, что слова: «Какой позор!» – ее искреннее отношение к подобным поступкам.

– Не волнуйтесь, – говорит Пал Палыч. – Нам нужно выяснить простую вещь: какую примерно сумму мог иметь с собой ваш муж.

– Рублей пять… семь…

– Вы контролируете его расходы?

– По-моему, это естественно.

– Значит, больше – исключено?

– Ннет… – выдавливает женщина страдальчески. – Раз он отсутствует… возможно, у него и была крупная сумма.

– Порядка?

– Сто рублей… даже сто пятьдесят, я допускаю. Ему предложили какие-то фары, колпаки…

– А если бы у вашего мужа обнаружились не сотни, а тысячи рублей?

Артамонова вскидывает руки к вискам и замирает в ужасе.

– Как бы вы их объяснили?

– Это не его, не его, нет! – громкой лихорадочной скороговоркой открещивается она. – Это чужие. Чьи-нибудь, конечно…

– Чьи же?

– Спросите, Толя скажет. Он объяснит. Его спрашивали?

– Меня интересует ваше мнение.

– Я не знаю. Какие тысячи? Немыслимо! – Она вдруг находит единственную точку опоры в охватившем ее смятении: – Я вам не верю! – Отнимает руки от лица, отчаянно сцепляет на коленях. – Не верю!

Изумленный управляющий застывает с открытым ртом.

Пара на улице скрывается за углом, через минуту возвращается, и мужчина перехватывает взгляд шофера.

– Фиалки пахнут не тем, – говорит он. – Пойду разбираться.

– Я с тобой!

– Только ни во что не вмешивайся.

– Почему это?

– Потому что так надо!

Они сворачивают к подъезду.

* * *

Пал Палыч в раздумье: рассказать Артамоновой правду или еще погодить. Колебания прерывает Томин, знаком вызывающий его в коридор.

– Паша, родственники волнуются. Этот шурин или деверь рвется к тебе.

– Милости просим. А ты поприсутствуй – как там сестры встретятся.

Оба возвращаются в кабинет.

– Галина Степановна, наш сотрудник вас проводит.

Артамонова молча выходит в сопровождении Томина. Знаменский набирает ноль-два.

– Дежурного по городу.

* * *

На месте дорожного происшествия рядом с «Волгой» расстелен кусок брезента, на нем разложены предметы, найденные в машине Артамонова: бумажник с документами, сигареты, зажигалка, аптечка, уже известный нам чемодан, разорвавшийся газетный сверток с чеканкой по металлу, сплющенная шляпа и плащ.

Фотограф делает снимки, щелкая аппаратом.

– Попросить, чтобы поставили на колеса, Зинаида Яновна? – спрашивает молодой эксперт, указывая на лежащую в кювете «Волгу».

– Да, пожалуй, – но, помедлив, говорит: – Погодите, Володя, возьмем-ка пробы грунта. И с протекторов и с днища. Смотрите, какие нашлепки грязи.

– Хвойные иголки прилипли, – замечает молодой эксперт, присматриваясь.

– Проселочная дорога, Володя.

* * *

– Благодарю за услугу, Дмитрий Савельич, – прощается с управляющим конторой Знаменский. – Доверите мне еще на часок кабинет?

– Хоть до утра.

Управляющий берет свой журнал, кепку… и не выдерживает:

– Простите стариковское любопытство – вправду, тысячи?

– Вправду.

– А… сколько же?

Знаменский не успевает ответить, как на пороге появляется шурин Артамонова, приятной наружности, лет сорока.

– Бардин, – представляется он.

– Знаменский, – так же коротко отзывается Пал Палыч.

Сделав Знаменскому ручкой за спиной Бардина, разочарованный управляющий покидает кабинет.

– Бедный Анатолий! – восклицает Бардин. – Хорошо, что пока Галине не сказали, я боялся застать ее в истерике.

– О чем не сказали?

– Но у него же авария?

– Откуда вам известно?

– Машины на обычном месте нет, самого нет, а здесь милиция… – Бардин разводит руками: дескать, все ясно. – Он в больнице?

– Нет. В морге.

– Разбился?!..

Бардин сгибается, упирается лбом в сжатые кулаки…

…Три дня назад в теплый солнечный день они гуляли в парке: обе сестры с мужьями и на плече у Артамонова трехлетний сынишка. Женщины с мальчиком отправились на качели, а мужчины, наблюдая за их весельем, пили пиво неподалеку, и Артамонов повторял с тоской:

– Думал, буду другой человек… жизнь увижу… вроде достиг, а все не то…

– Мы давно это обговорили, Толька, – отозвался Бардин с раздражением. – Знал, на что идешь.

– Много я знал… Все не так, и не пойму, что делать… Тупик!..

– Куда вы сегодня вместе собирались? – слышит Бардин голос Знаменского и возвращается в настоящее.

– К теще на именины, – тяжело вздыхает он. – А вы не из ГАИ?

– Нет, не из ГАИ… Было заранее уговорено заехать за Артамоновым?

– Они с Галиной повздорили что-то. Думали по дороге их помирить. Кому нужны постные лица за столом? Простите, с кем имею честь разговаривать?

Знаменский подает удостоверение. Бардин разглядывает его дольше, чем требуется: внутренне готовится к серьезному разговору.

– Куда мог отправиться Артамонов, если день на службе не разъездной?

– Тут, скорей, Галина…

– Галина Степановна сочла мои вопросы странными.

– Да?

– А вам они не кажутся странными?

– Что прикидываться! Раз вы с Петровки, очевидно, не просто авария. Что-то еще вас смущает… – Он выжидающе замолкает, но Знаменский не отрицает и не подтверждает. – Потому вы от Галины и скрыли, чтобы разговор не потонул в слезах… Так что вопросы, я понимаю, любые возможны. Пожалуйста.

Бардин держится свободно и с достоинством, но Пал Палыч не спешит переходить на доверительный тон. Meшает скрытое давление собеседника: ну спрашивайте, спрашивайте, у меня готовы ответы!

Бардин первый прерывает паузу.

– Я должен помочь, чтобы рассеялось недоразумение. Толя парень безобидный. Возможно только недоразумение.

Пал Палыч – что с ним случается редко – пускается на хитрость: прикидывается простачком.

– Если безобидный, куда я дену подозрительный факт? Мелкий служащий, скромная зарплата – и вдруг…

– Что?

– А то, что начальство с меня голову снимет, если я не выясню, куда и зачем ваш родственник катался. На Калужском шоссе угораздило, пятидесятый километр. Какая нужда его погнала?

– А он… по дороге туда или обратно?

– Обратно, – говорит Пал Палыч, «не замечая» острого интереса собеседника.

Бардин узнал нечто важное.

– Ах, Толя, Толя, – бормочет он, быстро решая что-то для себя, и потом спрашивает осторожно: – Позвольте догадку: при нем нашли крупные деньги, да?

– Откуда им быть? – уклоняется Знаменский. Тон намеренно фальшив.

– В принципе, могло быть такое совпадение. Толя знал мою давнюю мечту – катер высокого класса. И недавно был разговор: обещали ему что-то вроде долгосрочной ссуды. У одного человека.

Знаменский делает вид, что клюнул.

– У кого?

– Вы меня ставите в затруднительное положение. Анатолий по секрету, под честное слово… Я, правда, не относился серьезно, мало ли что наобещают… – Для достоверности Бардин должен немного поломаться, а Знаменский надавить.

– Нет уж, товарищ Бардин, досказывайте: у какого человека? На слово верить – должность у меня не та.

– Это верно… Ну что поделаешь – Климов. Здешний его приятель. Толя говорил: Климов «имеет выход на деньги».

– Как это понимать?

– Ничего не хочу домысливать. Повторяю, что слышал.

– Домысливать не надо… – И, сбросив маску, Пал Палыч жестко кончает: – А сколько катеров вы хотели купить?

– Простите?..

– Я спрашиваю, сколько катеров: два? три? четыре?

* * *

Уже вечереет, когда Знаменский и Томин возвращаются в служебной машине из конторы.

– Слушай, Паша, ты веришь в тещины именины?

– А ты – нет?

– Странно: человек везет шестьдесят две тысячи – и вдруг сбегаются родичи в едином, так сказать, порыве! Поджидают, волнуются… Не напоминает типовую картину?

– В смысле, предстоит дележ и склока?

– Ну да, каждый боится, чтоб не обжулили. Тем более шестьдесят два на четыре ровно не делится, – шутливо добавляет Томин и трогает шофера за плечо: – Меня где-нибудь здесь. – И снова Знаменскому:

– Ты над этим поразмысли.

Машина приостанавливается у тротуара. Томин выходит.

– До завтра.

…А наутро в кабинете Пал Палыча друзья продолжают вчерашний разговор.

– Я поразмыслил, Саша. Жена Артамонова в твою схему не укладывается.

– Почему?

– Просто по ощущению.

Этого Томину достаточно – интуиции Пал Палыча он привык доверять.

– Нет так нет. Танцуем от печки. Маленький человек. Большие деньги. Откуда: ограбление, наркотики, шантаж подпольного миллионера?

– Теоретически, что угодно, за исключением конторы. Там нечем разжиться, я справлялся в УБХСС.

– Знаешь, мне нравится, что этот Артамонов такой скромненький и тихий, это сулит неожиданности. Давненько не было роковых тайн! – усмехается Томин.

– Доброе утро. Как успехи? – входя спрашивает Кибрит.

– Все ясно, Зинаида, – сообщает Томин. – Пользуясь неисправностью уличных часов, Артамонов похищал у добрых людей время и сбывал его втридорога. Деньги не фальшивые?

– Ну что ты!

– Жаль, – говорит Пал Палыч. – Сашу потянуло на экзотику. Как они лежали в чемодане?

– Очень аккуратно. Новенькие пачки по тысяче рублей в стандартных банковских заклейках. И отдельно две тысячи – в конверте.

– Предназначались кому-то персонально, – делает вывод Томин.

– Да, там даже проставлены буквы «А. П.» Вероятно, инициалы.

– А. П., – повторяет Томин. – Учтем.

– Похоже, поспешный грабеж отпадает, – размышляет Знаменский. – Скорее, пахнет неким учреждением. Слушай, Зиночка, купюры новенькие, незахватанные… А есть ли там отпечатки пальцев Артамонова? Вдруг он знать не знал, что там в чемодане? Вдруг его использовали как курьера?

– Тогда зачем мне купюры? Достаточно посмотреть замки.

Знаменский итожит разговор.

– Связи, – говорит он Томину. – Отпечатки. – Кибрит: – А это самое «А. П.» – характерным почерком?

– Нет-нет, ничего не выйдет, почти печатными буквами.

На стук в дверь Знаменский говорит:

– Войдите!

Появляется Бардина, женщина лет тридцати пяти, довольно яркой наружности, с манерами, выдающими привычку бывать на людях и нравиться.

– Я – сестра Гали Артамоновой, – заявляет она с порога.

– Не будем мешать, – поднимается Томин.

Они с Кибрит выходят, и в коридоре Томин интересуется:

– А, кстати, по какой причине авария?

– Не ясно пока. Шофер грузовика рассказывает, что Артамонов его обогнал, но шел странно, неровно – то сбросит скорость, то опять припустит. И потом «не вписался» в поворот.

Бардина тем временем, всхлипывая и торопясь, выкладывает, с чем пришла.

– Эти деньги Толя нашел!

– Как так нашел? – изумляется Знаменский.

– Да вот нашел – и все!

– Алла Степановна, откуда столь… оригинальная идея?

– Он вчера мне звонил, сказал: «Аля, поздравь, я нашел кучу денег!» Я говорю: «Не выдумывай». А он: «Совершенно серьезно, такую кучу, что и не снилось!» Конечно, ему нельзя было садиться за руль в таком состоянии…

– Он и сумму назвал? («Ну и ну! – думает Знаменский. – Похоронить не успели – прибежала с небылицами!»)

– Сумму – нет. Сейчас, говорит, приеду и сдам деньги в милицию. Вы не верите? Но я клянусь, что Толя звонил! – Это сказано так достоверно, что Пал Палыч на минутку сбит с толку.

– Вы рассказали об этом мужу и сестре?

– Потом, когда узнала про несчастье и подтвердилось про деньги. Я сперва подумала, он дурачится. Толя иногда наговорит с три короба…

– Ясно, – машинально произносит Знаменский в раздумье. – Как восприняла Галина Степановна?

– Разве ей сейчас втолкуешь… Как каменная… И вообще… моя сестра настолько непрактичная, трудно представить!

– Время звонка не заметили? – Пал Палыч приготовился записывать.

– Около четырех.

– А откуда Артамонов звонил?

– Он сказал: «Я из автомата, сейчас еду в город и сразу в милицию». Вероятно, был где-то под Москвой.

– Верно, Алла Степановна, под Москвой. Давайте думать, куда он ездил.

– Чего не знаю…

– Попробуем друг другу помочь. Я бы с удовольствием оформил всю сумму как находку, и с плеч долой. Но надо, как минимум, установить, кто потерял. Понимаете?

– Дда… – неуверенно отзывается Бардина.

– Интересы наши совпадают. Вы ведь пришли с той мыслью, что за находку полагается вознаграждение – четверть суммы?

– Я считаю, справедливо выплатить Гале. Анатолий не виноват, что не успел сдать.

– С доказательствами слабовато. Хотя бы намек, где искать. Калужское шоссе, Алла Степановна. Какое-нибудь предположение, а?

Бардина разводит руками.

– Это плохо. Допустим, я за вами повторю: «Нашел кучу денег». А мне скажут: «Ты видел, чтобы деньги кучами валялись?» Если б Анатолии хоть описал вам: дескать, лежали там-то и там-то, в черном портфеле без ручки и завернуты в полотенце… Не описывал?

Бардина порывается было подтвердить: да, да, описывал! Но вовремя спохватывается и избегает ловушки.

– Ннет…

* * *

Теперь перед Пал Палычем сидит Бардин. И тоже припас сюрприз.

– Я не ослышался? Вы отрицаете слова жены?

– Запишем, что мне лично о находке ничего не известно. – Он полугрустно, полусердито крутит головой. – Чудачка! Предупреждал, чтобы не лезла с этой историей. Нет, все-таки!..

– Вынужден спросить, чем вы объясняете подобные показания своей супруги.

Бардин, немного подумав, отвечает:

– Разумеется, не будем превращать ее в лжесвидетельницу. Как-нибудь сформулируем поприличней… вроде того, что гибель Артамонова меня чрезвычайно расстроила – оно так и есть – и потому я мог поддерживать разговор, не вдумываясь в содержание и не отдавая себе отчета… В таком вот духе.

– Извольте, запишу, хотя, если звонок действительно был, я вас не понимаю.

– «Если был». В чем и загвоздка! Не для протокола – для вас: Аля милая наивная женщина. Думает, приду, расскажу по правде – и Галине отвалят куш. Да такой бухгалтер еще не родился, чтобы заплатить! А я, если не верю в результат, то и рукой не пошевелю.

Трещит телефон, Знаменский снимает трубку.

– Да?..

Звонит ему Кибрит:

– Это я, Пал Палыч. Вести с переднего края науки. Внутрь чемодана Артамонов не заглядывал!.. Разумеется, мог знать, но только с чужих слов… Точно, точно, при такой конструкции замки не откроешь и не закроешь, чтобы не оставить отпечатков!

Знаменский кладет трубку и упирается хмурым взглядом в Бардина.

– Когда вы услышали от жены версию с находкой «денежной кучи»?

– Да с первыми рыданиями… До чего злая шутка судьбы! – Бардин напрашивается на сочувствие, но Знаменский холоден.

– Смерть всегда трагична, но порой вокруг начинается недостойная склока. У меня, признаюсь, впечатление, что Алла Степановна не стала бы действовать по собственному почину, вопреки вам. Эти противоречия в показаниях – намеренный расчет.

– Совершенно не в моем характере! – протестующе восклицает Бардин.

– Напротив. Ведь вы вчера с первых слов взяли меня на пушку: сделали вид, что уверены насчет аварии. А вы ни в чем не были уверены, вы ужаснулись, услышав о гибели Артамонова!

Бардин открыл было рот, но Пал Палыч поднимает руку, предупреждая возражения.

– Этап следующий: вы изложили туманный вариант о Климове, «имеющем выход на деньги». Сейчас новый нежданный поворот. Зачем вы с женой морочите мне голову?

* * *

Томин звонит в МУР – «накачивает» своих помощников по телефону:

– Судимый? Так-так, годится. А после освобождения?.. О-ой, слушать стыдно! В ваши годы я бегал втрое быстрей! Ладно, что еще?.. Ну попытайтесь, молодцы. А кто смотрит дела с необнаруженными ценностями?.. И когда?.. Шевелитесь, братцы, скорость, скорость! Если что – я в архиве.

Он возвращается к столу, заваленному толстыми следственными делами. Отодвигает том, начинает листать другой, на чем-то задерживается, углубляется в чтение.

– Прямо роман! – бормочет себе под нос. – «Смотри лист дела»… Посмотрим… – прижав локтем страницу, он отыскивает в следующей папке нужное место и снова читает. – Батюшки, и вы здесь, юный Рокотов? Сколько лет, сколько зим… – Томин усмехается, что-то вспоминая. – Ага, вот наконец и Бардин!

* * *

Утро. В контору стекаются служащие – среди них и те, что нам уже знакомы; с перешептыванием оглядываются они на Знаменского, стоящего неподалеку от подъезда. Подходит поздороваться с Пал Палычем управляющий, что-то выслушивает и согласно кивает. Наконец появляется тот, кого ждет Знаменский, – Климов, ничем не примечательный человек с лицом, сумрачным то ли от природы, то ли от невеселого сейчас настроения. Он останавливается, когда Знаменский спрашивает его: «Вы Климов?» – и еще больше мрачнеет.

– Наверно, из милиции?

– Да. В прошлый раз я вас не застал.

Климов разговаривает со Знаменским грубовато, отвернувшись в сторону:

– Жил хороший парень, кого трогал? Чем нормально похоронить да пожалеть… на пяти этажах работу побросали. Толкутся, роятся, плетут ахинею. Двадцать тыщ! Завтра до миллиона дойдут! А-а! – Климов в сердцах машет рукой. – Бабка моя, темная, правильно говорила: о покойнике плохо нельзя. А вы на покойника уголовное дело!..

– Отвели немного душу? – спрашивает Знаменский замолчавшего собеседника. – Еще несколько вопросов. Артамонов брал у вас в долг?

– Ну кого это касается? Давно прошедшие времена.

– А говорят, вы ему недавно заем обещали.

– Если двадцать тыщ ищете, то ошиблись карманом! – угрюмо усмехается Климов.

– Дружба между вами слегка пошатнулась? Или тоже пустой слух?

– Ну раньше вдвоем подрабатывали, в новых домах двери обивали. Понятно, общие интересы. Потом Толька откололся, – в голосе Климова проскальзывает нотка то ли обиды, то ли неодобрения.

– Я чувствую, он вас подвел?

– А! – отмахивается Климов.

…Однако обида всплывает, и на месте Знаменского видится ему Артамонов, слышится обрывок разговора:

– Обрыдло на чужие двери жизнь тратить!

– Толька! Мы же целому подъезду обещали сделать до холодов! – возмутился Климов. – С первого этажа задаток взяли – забыл?

– Я понимаю, Сеня, ты извини. Задаток я, конечно, верну, а дальше ты уж как-нибудь один. Я – шабаш! Галке не говори, ладно? Иногда охота бесконтрольный вечерок… – Он глянул на Климова повеселевшими, шальными глазами:

– Понимаешь, жизнь зовет!..

Вопрос Пал Палыча выводит Климова из задумчивости:

– Говорят, Артамонов последние месяцы переменился?

– В чем?

– Вам виднее. Что-нибудь замечали?

Климов старается отвлечься, блуждая взглядом по сторонам.

…Еще одна, более поздняя сценка встает в потревоженной памяти: они оказались рядом у прилавка магазина накануне Восьмого марта. Артамонов покупал духи.

– Два по пять пятнадцать и вон те – в коробке. – Он указал на стеллаж поверх головы продавщицы.

– Восемьдесят рублей! – отрезала та: надоело уже отпугивать покупателей ценой.

– То, что нужно! Заверните отдельно.

– Богато живешь! – сказал из-за спины Артамонова Климов.

– Ты тоже тут?..

– Тоже.

– Это я Галке… – безнадежно соврал Артамонов про восьмидесятирублевый флакон. И вдруг ошарашил приятеля: – Хочешь, твоей такой же куплю?..

– Так что перемены? – спрашивает Знаменский, не дождавшись ответа. – Вы ведь что-то вспомнили?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю