Текст книги "Пришельцы из Гондваны"
Автор книги: Александр Колпаков
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
Варен недвижно застыл в соседнем контуре противоинерции. Иногда глухо спрашивал по каналу связи:
– Так было и раньше?
– Нет, теперь все иначе, – подавленно отвечал Кривич.
На главном экране всплыл окруженный синеватым ореолом диск зеленого солнца. И тут у Кривича перехватило дыхание: правее и ниже «Модуля» переливалась-мерцала оранжевая точка.
– Планета!.. – выдохнул он.
– Какая планета?.. – не понял Варен.
– Неужели не догадываешься?! Планета зыбких конструкций. – «Модуль», притягиваемый зеленой звездой, начал падать в ее огненно-изумрудные океаны.
– Двигатель!.. – встревожился Варен… – Почему он молчит, я же не выключал.
– Все теперь иначе, иначе… – растерянно твердил Кривич. – Попробуй, запусти снова.
И верно: едва Варен коснулся биоточной клавиши, как пронзительно завыл реактор, и двигатель мгновенно набрал режим. В зеленое светило ударила мощная струя отдачи.
Скорость «Модуля» упала.
«Да, ничего похожего на эволюции нашего «Скандия»; – тогда, сотни лет назад».
Кривич откинул купол противоинерции – он был ни к чему.
– Можешь совершить посадку на планету? – отрывисто спросил он Варена. – Самую обыкновенную мягкую посадку?
– Нет ничего проще, – пожал тот широченными плечами.
«Ну, конечно! Варен считает: мы с Меджидом выдумали все те чудеса, которые были при входе в Континуум. Нет, дорогой, здесь что-то не так. Переменилось все… А что, если Континуум исчерпал космогонический цикл развития? А его Разум просто умер – или вернулся к началу времен? Э-э, что за чертовщина лезет мне в голову?..
* * *
«Модуль» стоял на посадочной треноге у края мыса, далеко вдающегося в океан. С суши подступал непроходимый лес. Не какие-нибудь там призрачные силуэты, а самый настоящий, живой лес.
Варен включил АТ-приставку, и в рубку ворвался шум планеты: шелестели кроны деревьев; над изумрудно-сизой пустыней вод раздольно гулял ветер; высоко в небе плавился зеленый диск, рассыпая по гребням волн золотистые отблески.
«Вода?.. Вряд ли, – думал Кривич, глядя на океан. – Не похоже это на аш два о. А что же?»
Маслянисто-тяжелые волны непомерной длины рушились на берег. «Модуль» содрогался в ритме их ударов. Прибрежная галька светилась перламутром, на ней лежали фиолетовые тени.
– Так это – Континуум? – спрашивал Варен, оглядывая горизонт.
– Не знаю, – пробормотал Кривич.
Тягостное разочарование сковало его чувства. «Где же цивилизация? Тот это мир или не тот?..»
– Нужно собрать гравиплан, – сказал он с усилием. – Может что-то еще и прояснится.
Варен кивнул и послал биоточный приказ в секцию кибермеханизмов. Спустя минуту из чрева «Модуля» на песок вывалился шар. Он вспучился, лопнул и на глазах оформился в привычную конструкцию.
Облачившись в скафандры, они перешли в кабину аппарата.
* * *
…Много дней кружили они над планетой. Ни следа какой-либо разумной жизни! Всюду глаз натыкался на застывшие в торжественном молчании острова в безбрежном океане. Они были покрыты девственными лесами. Неистовствовали тяжелые, будто ртутные, волны. Приборы и локаторы не обнаружили в океане ни одного живого существа. Не было птиц и зверей. Даже насекомых, даже микроорганизмов – и тех не было. Никаких звуков, кроме шелеста крон, скрипа ветвей, гула ветра да плеска волн.
«Что бы все это значило? – размышлял Кривич. – Новое творение мыслящей материи? Есть ли смысл в этом странном сочетании редко лежащих островов и мирового океана?»
Вдруг он испытал знакомое ощущение – будто кто-то давил на его сознание. Неосознанный страх, поднявшийся в душе, заставил Кривича нервно оглянуться: на западе зловеще догорала странная желто-голубая заря. Ясным, грозным голосом она сказала ему:. «Уходи отсюда, Хомо сапиенс! Беги – или я не выпущу тебя». На самом деле слова эти громом отдались в мозгу Кривича. То же предупреждение шептали листья растений, похожих на папоротники мезозоя. «Да берегись! Мы не выпустим тебя…» – проворчал гороподобный прибой, терзавший берега.
Кривич испуганно взглянул на Варена. Прикрыв веки, гигант будто заснул, а на его лице застыло мучительно-тревожное выражение.
– Варен!..
Веки пилота дрогнули, тяжело, медленно поднялись.
– Что это было? Ты слышал голоса? – хрипло спросил он.
– Они звучали внутри нас.
– Ага… – Варен болезненно покривился. – Значит, то, что писали вы с Меджидом, – правда? А я, признаться…
Он не успел досказать. Смутно знакомый Кривичу голос Континуума прогрохотал в сознании: «Опять ты здесь, евклидово существо! Уходи!.. Наш мир начинает новую фазу эволюции – заранее спрограммированной. Снова мы начинаем с нуля. Эмбрион саморазвития цивилизации уже запущен. Немедленно покидай планету!».
– К «Модулю», Варен, скорей! К «Модулю»!
– Да, я сейчас, сейчас… – Пилот, нервно перебирая клавиши, задал гравиплану предельную скорость.
…Они бросили аппарат у кромки воды: некогда было возиться с ним. Подбегая к «Модулю» Кривич оглянулся. Вид океана был ужасен, он весь покрылся конусовидными холмами. Пульсируя, эти холмы сливались в огромные волны, светившиеся изнутри слабыми разрядами. «Ураган? Цунами? Или…» – Он не додумал до конца: на горизонте бесшумно поднялся исполинский вал. «Эмбрион автоэволюции!..» – мысленно закричал Кривич, боясь произнести вслух.
Искрясь молниями и непрерывно меняя оттенки цветов, Эмбрион тяжко покатился к побережью.
Тут Кривич заметил, что Варен отстал и сильно хромает.
– Ну быстрей же! Что с тобой?! Беги!..
– Под… вернул ногу-у… – откликнулся Варен, и его голос потерялся в гуле накатившегося Эмбриона.
Кривич прыжком вскочил на первую ступень трапа и, уцепившись за поручень, мучительно считал секунды: «Успеет ли? Добежит?».
– Быстрей… – простонал он и протянул Варену руку.
Тот вдруг споткнулся, упал. Кривич мгновенно нагнулся, ухватил Варена за плечо, поволок по трапу. Обессилев, но не выпуская плеча гиганта пилота, он ввалился в проем люка.
Стометровый вал протоплазмы – маслянистый, вязкий —. обрушился на берег. Щупальцы-брызги субстанции, искрясь молниями покатились к «Модулю».
Хрипя от натуги, Кривич почти втащил Варена в люк. Наружу торчали лишь ноги пилота. А пульсирующая протоплазма захлестывала посадочные клешни «Модуля».
– Подбери же ноги… ноги! – кричал Алексей, лихорадочно нашаривая левой рукой диск биозащиты.
Плазма коснулась ног Варена – и в тот же миг мощно завыл поток биоэкранировки. Из последних сил Кривич рванул на себя обмякшего пилота – и люк со звоном захлопнулся. Второй кибер включил ливень антисептической жидкости. Синхронно открылся проход в следующий тамбур… Мокрый, дрожащий от усталости Кривич вместе с Вареном рухнул на пол рубки.
– Ста-арт… – прохрипел он в акустический датчик пультового кибера.
Все дрогнуло, поплыло… В иллюминаторах заметалось живое, чуткое пламя Эмбриона, способное поглотить, вобрать в свое чрево не то что «Модуль» – всю планету.
Потом оно исчезло.
* * *
Ионный душ на какое-то время привел Варена в чувство, он открыл глаза и медленно оглядел рубку.
На бесчисленных шкалах мигали огоньки, четко отбивал секунды метроном. На главном экране планета, где разрастался новый мощный цикл разумной жизни, превращалась в обыкновенную оранжевую звездочку – одну из многих в узоре Млечного пути.
«Модуль» вышел на полуэллиптическую орбиту, и кибер включил анниго-реактор. Реактивная тяга подхватила, понесла корабль… Кривич потрогал чуть теплую руку Варена:
– Как себя чувствуешь?
Варен напрягся – и. в мозг Кривича впечаталось: «Я скован. Нечто вроде паралича ног и рук. Язык тоже не слушается».
– Пить хочешь?
«Очень даже… Быстрей!»
Кривич принес из бытового олсека ворох туб и стал кормить-поить пилота, выдавливая соки и пищу в его открытый рот.
«Хватит возиться со мной! Управляй «Модулем».
И Варен снова впал в беспамятство.
…Кривич жадно пил – и все не мог напиться. Потом устроил Варена в противоинерционный контур. Долго вглядывался в бледное отрешенное лицо пилота. «Выживет ли? – думал, с тревогой. – Если нет, то и мне крышка. Без его знаний не справиться».
«Модуль» длинными зигзагами вырывался из поля тяготения Континуума, который снова обрел вид белесой, клубящейся Стены, на фоне коей слабо мерцали рукава галактической спирали.
– Да и мне тоже не вредно отдохнуть, – сказал вслух Кривич и шагнул к креслу противоинерции. Но не дошел: в ровной мелодии гравиметра появилась резкая нота, а стрелки на шкале поползли к красной черте. Кривич содрогнулся от рева сирены.
– Опасность первого класса! – жестко повторил сигнал охранный кибер.
Вслед за тем яркая вспышка индикатора почти ослепила Кривича.
– Главный реактор отключен, – бесстрастно доложил тот же кибер.
«Откуда тут могло возникнуть такое бешеное тяготение? Что за дьявольщ… Вокруг свободный вакуум…»
Сотрясая «Модуль», выли тормозные системы. Побежала влевой стрелка по шкале акселерографа, фиксируя невероятное замедление – восемьсот «же»! Кривича швырнуло в кресло, вдавило в губчатую обивку. Потом сработала система антигравитации, и непомерная перегрузка исчезла. Скорость «Модуля» падала и падала, его тянуло обратно к Стене. «Почему так вырос ее потенциал? – гадал Кривич, прикрывая глаза от слепящего мигания аварийных огней. – Что надо делать? тормозить? наращивать тягу?..»
Замолчал двигатель, настала тишина. Кривич судорожно шарил в ящиках пульта, перебирая микроленты и видеотаблицы. Время от времени подбегал к Варену, спрашивал: «Что надо предпринять?». Тот не мог ответить: как только «Модуль» начал крутое торможение, кабина Варена наглухо замкнулась. Глаза пилота были закрыты – видимо, потерял сознание.
Внешнее тяготение уже превысило все известные Алексею величины – силу притяжения белых карликов, инфра-гигантов, протозвезд. Черный экран локатора не показывал ничего. «Модуль» неуклонно падал на Стену – откуда никогда не выплыть. «В чем дело? Почему Континуум не отпускает нас?» Кривич ощутил, что на него кто-то упорно смотрит. Он оглянулся: сквозь, пластик кабины его сверлили огромные глаза Варена. Лоб собран в резкие морщины – видимо, от напряжения. «Подойди сюда!» – отдалась, в сознании Кривича телепатема. Он приблизился к кабине. Мысленный голос стал отчетливее. «Не уступай Стене! Я всё понял… Континуум переходит в иное пространство-время, и Стена превратилась в «черную дыру».
Кривич губами воспроизвел вопрос: «Почему?».
«Не знаю… Это не имеет сейчас значения. Немедленно выключай тягу. Тягу – на торможение! Гравитация исчезнет!».
Кривич работал в каком-то тумане, помня лишь одно: нельзя ни на мгновение ослаблять энергетический вихрь отдачи! Любой ценой преодолеть тяготение «черной дыры»! Только в этом спасение.
Он потерял счет времени. Лишь раз, сняв одну руку с биоточных клавиш, он кое-как проглотил калорийную пасту из туб. Больше всего он боялся нечаянно заснуть – тогда «Модуль», ничем не управляемый, мгновенно потеряет зыбкое равновесие.
К исходу второго «дня» кибер бесстрастно сообщил: «Израсходовано три четверти энергозапаса». Кривичем овладела странная апатия. Он ослабел и почти с радостью слушал вкрадчивый шепот Континуума, звавший его в мрачные океаны небытия. «Вот сейчас кончится топливо… Начнется падение на Стену. И я отдохну». Он закрыл глаза, с трудом удерживая пальцы на клавишах. Содрогаясь от вибрации, «Модуль» раскачивался во тьме пространства, словно щепка в бурном море. На экранах метались призрачные сияния: вакуум, смятый тяготением Континуума, замыкался сам на себя, неузнаваемо искажая ход квантов света от далеких светил.
– Двадцатая часть исходного запаса энергии, – равнодушно доложил кибер.
Песчинка «Модуль» все еще барахтался, жил… И тут Кривич заметил, что стрелка гравиметра стоит на нуле. Ага! Наконец-то тяга «Модуля» уравновесила притяжение Стены. Потом он осознал – это весьма ненадежное равновесие, зыбкое. Долго ли продлится оно? Что стоит Стене увеличить свой потенциал? Кривич в отчаянии поглядел на диск форсажа тяги – он упирался в ограничитель. «Все… больше ничего нельзя сделать». Он глухо застонал.
В его сознании едва слышно отпечаталось: «Посадочный резерв есть! Ты забыл… Там пять миллионов тонн реактивной тяги».
Конечно, то был Варен. Кривич подошел к кабине, сказал:
– Знаю. Но это для посадки. Как я смогу…
«Да, да. И тем не менее – единственный шанс!»
Включая посадочную тягу, Кривич ясно понимал: теперь «Модуль» обречен вечно блуждать в пространстве, ему не сесть ни на одно небесное тело. Зато ожила стрелка акселерографа, стронулась с нуля, медленно покатилась вправо. Модуль стал тихонько отрываться от Стены… Высокий, тревожный тон гравиметра снова наполнился музыкальными нотами – и вот уже широко полилась радостная песнь свободного пространства.
Кривич стоял у противоположного купола и, шевеля губами, говорил Варену:
– Курсограф рассчитал путь к Солнцу… До него сто пятьдесят семь парсеков.
Ясный взгляд Варена помрачнел, в нем мелькнула растерянность.
«Что… что ты говоришь?! Быть этого не должно!»
– И тем не менее – да. Почему расстояние чуть ли не утроилось?
«Видимо, изогнулось пространство – слишком велико тяготение Стены».
Они долго смотрели друг на друга, а мысли обоих вращались вокруг этих цифр – сто пятьдесят семь. Полтысячи световых лет, которые отделяют «Модуль» от родины! И скорость корабля – всего лишь четырех десятых световой – сто двадцать тысяч километров в секунду. Для большего разгона «Модулю» просто не хватило энергии, ее съела борьба со Стеной.
«Пять веков придется лететь домой! – в отчаянии думал Кривич. – Это выше любых человеческих сил. Так стоит ли?..» Огромное нервное напряжение последних дней надломило его, он вдруг бессильно сполз вдоль стенки кабины Варена.
«Встань! Ты забыл… – ударом прозвучал в его мозгу голос Варена. – Гипотермия спасет».
Кривич медленно поднялся на ноги. Потом прошептал:
– Ты прав, пилот. Гипотермия!.. погружаюсь.
Через силу заставил себя проверить показания приборов, записал команды в соответствии с программой курсографа.
Спустя два часа он ввел в мощный передатчик текст сообщения для Земли. Текст, который оживет в эфире через пятьсот лет.
* * *
…Кривич вскрыл купол, перенес Варена в гипотермическую ванну. В ее голубом растворе черты лица пилота смягчились, затуманились. Глаза же по-прежнему излучали гипнотическую силу.
«Крепись, Алеша!.. Мы сделали все, что могли. Я верю, что мы еще увидим Землю. Но если даже не увидим… Новые знания о Континууме важнее. И «Модуль» донесет их людям. Теперь в реке Времени мы – равные пловцы. И нет у нас близких, родных, только мы с тобой! Прошлое скроется за пиком пятивековой вершины. Будущее для обоих неведомо. Через пятьсот лет человек Земли изменится неузнаваемо. Наука о Континууме уйдет так далеко вперед, что о нас, Кривиче и Варене, могут и не вспомнить. Может, наши знания о Стене не окажутся забытой крупицей? Мало ли что случится за полтысячи лет? Но мы все равно будем счастливы! Мы вернемся в свою колыбель, и вокруг будет жить и радоваться юная поросль вечного древа Человечества… Новый виток спирали Жизни принесет людям новые радости – и новые сложности. И мы тоже ступим на этот виток. Что может быть более высокой наградой?»
Кривич молча сжал его локоть. Теперь для него не было человека дороже и ближе пилота. «Если останемся живы… именно с ним и придется шагать до конца. А вдвоем не страшно!..»
– Спи, друг, – сказал он. – До встречи.
Бесшумно сдвинулась прозрачная крышка ванны. Кривич глянул на розовые огоньки Реле времени и подумал о том, что можно ведь и не проснуться. Киберы, конечно, несокрушимы и непогрешимы, но и дорога неблизкая. Все может случиться на ней. Металл тоже не вечен! Он вздохнул, отогнал неприятную мысль – ибо выбора не было. Потом сам погрузился в гипотермический раствор. Блаженная истома охватила его… В меркнущем сознании проплывали дорогие образы. И тут огромная боль сжала его сердце. Он опять увидел ее: Унара была здесь, с ним. Здесь, рядом – и в бесконечном отдалении. Он глухо застонал, пытаясь прижаться лбом, щекой, губами к ее лицу. Унара как-то безнадежно покачала головой, неуловимо отдалилась и – растаяла во тьме. И Кривич понял: больше он никогда не увидит ее. Боль все круче схватывала сердце, он беззвучно заплакал – и стремительно полетел в черную ночь небытия.
* * *
…«Модуль» вошел в Систему только через пятьсот двенадцать лет. Варен и Кривич крепко «спали» в гипотермическом лоне и не слышали, как взревела сирена. Киберы, истуканами проторчавшие все полтысячелетие, ожили, задвигались и, повинуясь программе, включили тормозной двигатель. Реактор быстро «доел» крохи энергии и смолк. Но скорость «Модуля» удалось погасить до планетарной. Вот только для посадки ничего не осталось – ни крупицы, ни кванта.
От Плутона – через всю Солнечную систему – понесся записанный на пленку голос Кривича: «Я – «Модуль» с галактолета «Паллада», ведомого Вареном! Иду по инерции пять столетий. Мои координаты… Нет топлива для посадки. На борту двое, одни из нас в шоке. Остановите «Модуль»! Остановите нас!..».
Сигнал был пойман и расшифрован станцией связи Титана.
Два гиганта-спасателя догнали «Модуль» именно в тот момент, когда аппарат, пронизав орбиты всех планет, готовился – уже навсегда – исчезнуть в мироздании.
* * *
…Кривич очнулся, открыл глаза. Долго не мог понять, где он и что с ним. Лежал он в комнате с прозрачными стенами, за ними виднелись густая синева неба, огромный диск Сатурна, который Алексей сразу узнал по знаменитым кольцам, перечеркнувшим небосвод.
Потом над ним склонились лица каких-то незнакомых людей. Тут Кривич вспомнил все – и тревожно приподнялся на ложе. «Где Варен? Что с ним?..». Кто-то в белом одеянии, наверняка – врач, прочел его мысли и успокаивающе сказал:
– Он здесь. Не волнуйся!.. Все эти долгие столетия Земля помнила о вас – первооткрывателях Континуума. Что ты хочешь сказать человечеству?.. – Смысл его слов был понятен, будто кто-то в мозгу отпечатал фразу на русском языке.
Он протянул Кривичу крохотный приборчик, похожий на кольцо. «Микрофон, наверно…».
Кривич блаженно вздохнул, прикрыл веки. Медленно откидываясь назад, к спинке ложа, он радостно кричал мысленные слова: «Дорогой ты наш Эскулап! Спасибо тебе!.. Но я хотел бы сейчас одного – я выпил бы чистой родниковой воды, которую так любил пить в детстве. В логу, что на родине, в южной степи».
И эта мысль была лишь адекватным выражением его любви к отчей планете, к людям, живущим на ней.
Приложение:
Холод в реторте
У алхимиков ЮпитераНа Юпитер я попал перед окончанием профтехучилища: обычная преддипломная практика – Не стоит, видимо, описывать путешествие туда. Кто не знает, как оно происходит?
Начну с того, что я очутился где-то на седьмом небе, а точнее – в атмосферной лаборатории тамошних химиков. Обыкновенное "летающее блюдце" с гектар размером. На нем намонтирована уйма установок синтеза. Реакторы всякие, трубопроводы, холодильники, компрессоры, пушки ионизирующих излучений. Словом, все как полагается – Снуют толпы лаборантов, техников, операторов. А командует парадом благообразное существо, чем-то смахивающее на нашего декана Михаила Давыдовича. Лицом, конечно. А вместо рук у него восьмерка симпатичных щупальцев.
Вхожу на "блюдце" и направляюсь прямо к Мих Даву (так его, оказывается, зовут наши ребята, работающие здесь, – сходство с деканом не одному мне в глаза бросилось). Представился ему, беседуем. Мимо с бешеной скоростью мчатся аммиачно-метановые турбулентные вихри. Далеко внизу тяжело плещется аммиачный океан. Крепкий морозец! Градусов девяносто ниже нуля Цельсия… На краях "блюдца" навалом лежат глыбы твердого аммиака, чуть подальше – бруски аммиачного глицина (так здесь называют одну из наших земных аминокислот, только атомы кислорода в ней заменены на группу NH).
– Обязанности ионизатора знакомы? – спросил Мих Дав. Я деловито кивнул.
– Вопросов нет?
– Пока нет.
– Ну, тогда принимайтесь за работу.
Манипуляторы перемешали глыбы аммиака и аммиачного глицина. Сверху все это посыпали ледяной крошкой – смесью аммиачных серина и аланина, потом спрессовали в увесистый ледяной кристалл. Мих Дав энергично махнул двумя верхними щупальцами – и я включил ионизирующую пушку. Поливаю кристалл гамма-квантами, только дымок легкий курится! И на глазах вся эта ледовая масса начинает оживать, пучиться, как тесто, пока не образовался живой аммиачный белок. Вот от него стали отрываться толстые колбаски. Шмякнувшись на транспортер, они тут же исчезали в пасти синтезатора. А с противоположного конца реактора – там, где бодро бежал конвейер, – уже соскакивали готовые изделия. Биороботы.
Мих Дав зычно скомандовал, и биороботы, построившись в колонну по два, вниз головой прыгали прямо в аммиачный океан.
– С ходу включаются в строительство подводных… то бишь подаммиачных городов, – пояснил Мих Дав, поймав мой вопрошающий взгляд.
Но, я чувствую, вы мне не очень верите. Думаете, все это фантастика чистой воды (или, по крайней мере, чистого аммиака). Вовсе нет. Во всяком случае, юпитерианская "технология" синтеза имеет под собой некоторую научную основу. В том смысле, что и у нас, на Земле, вполне возможны химические реакции при морозе градусов в восемьдесят – сто пятьдесят, а то и в двести с лишком.
