Текст книги "Двое"

Автор книги: Александр Лаптев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Зачем вы пришли?– Женщина стояла, держась за дверь, и все с тем же печально-задумчивым видом смотрела на него. Руки ее не дрожали, грудь не ходила ходуном от волнения. И это было непонятно Виктору. Как она могла чувствовать себя такой спокойной?

– Я хотел бы поговорить с вами. Вы совершили...

– Я не хочу разговаривать.

– Но как же... – произнес он с нажимом.– Я должен поговорить. Должен!

Она неожиданно опустила руку, отступила.

– Что ж, заходите.– Повернулась и пошла в комнату, оставив его у распахнутой двери. Виктор переступил порог, настороженно огляделся... Типовая секция. Вот вешалка, лампочка и выключатель под ней, вот полка для обуви и вот синтетическая дорожка с двумя продольными синими полосами вытянулась вдоль коридора и затем сворачивает налево, а там должна быть большая светлая комната направо и кухня слева. Что ж... Закрыл дверь и сел на полку для обуви. Снял башмаки и надел тапки. Подумав, снял куртку и повесил на крючок, рядом с плащом. С независимым видом прошел в комнату и сел без приглашения на стул. Женщина уже сидела в углу комнаты на деревянной кровати и листала с серьезным видом цветной журнал. Полные колени ее были плотно сомкнуты, от одного вида которых у Виктора захолодело в груди. Он поспешно поднял взгляд и увидел, что она теперь смотрит на него. Едва заметно усмехнувшись, женщина встала и ушла на кухню. Вынесла два стакана и бутылку с темной жидкостью. Поставила стаканы на стол и наполнила до половины.

– Возьмите,– протянула ему стакан. Он взял, подержал в руках со смешанным чувством. Она уже пила шипучую жидкость, едва касаясь губами стекла. И не то чтобы пила, а просто наклоняла к себе стакан, и в стакане оставалось все меньше и меньше.

– Пейте! Что же вы? Боитесь, что отравлю?

Виктор поднес стакан ко рту и начал пить, сразу едва не задохнувшись от газа.

– Спасибо,– произнес он сдавленно, опуская стакан на стол. Глаза слезились, внутри все жгло, но он терпел. Эта женщина, сознательно или нет, учила его терпению.

Она сидела и делала вид, что всё нормально, Пришел в гости знакомый, сидит, бедный, давится ледяным напитком, и вот-вот уйдет, как только проморгается и отдышится.

– Вот что...– наконец начал он, нахмуриваясь.

– Да-да, говорите. Я слушаю.

Он опустил голову.

– Ведь это вы тогда были у меня? Ведь вы?

– Да. Это была я.

– Но как же?..

– На вас это так сильно подействовало?.. Извините! Я не хотела вас оскорбить. Я случайно...

– Что, случайно?

– Случайно вас остановила.

– Что значит – случайно остановила? Ведь вы же там стояли... специально для этого!

Женщина промолчала.

– И, следовательно, это не было случайностью?

– Нет, не было.– Она сказала так тихо, что он едва услышал.

– Так где же правда?

– Зачем вам это?– прошептала.

– Ну как... Я столкнулся с таким необычным явлением... и хочу понять что стоит за этим. Ведь согласитесь, что это ненормально. Это безнравственно, в конце концов!..

Женщина молчала.

– Кем вы работаете?

– Генетиком...

– Генетиком?– Виктор вытаращил глаза. Эта особа закончила гуманитарную академию!.. Ту самую, куда он недобрал четырнадцать баллов. Он медленно поднялся.

– Мне пора.

Вышел в прихожую. Надел ботинки. Снял куртку с вешалки. Постоял в замешательстве. Из комнаты не доносилось ни звука.

– До свидания,– произнес хрипло. Повернул замок и вышел из квартиры.

Эта встреча не принесла Виктору успокоения. И на другой день, кое-как промаявшись до конца рабочей смены, он опять поехал к женщине.

– Вы странный,– сказала она, открывая ему и отступая в прихожую.

– Почему?

– Другой бы на вашем месте не стал ко мне приходить. А вы приходите уже во второй раз. И не сказали никому про меня. А другой сказал бы.

– Откуда вы знаете?– Он все еще стоял на лестничной площадке.

– Что знаю?

– Что я не сказал никому.

– Ну... это видно. По вас видно. Вы не такой. Да проходите же!

– Что вы будете пить?– спросила, когда он прошел в комнату и сел у журнального столика.– Кофе, чай, коньяк?

– Какой коньяк? Вы, разве, пьете коньяк? Его же нет давно.

Несколько секунд она серьезно смотрела на него. Потом рассмеялась.

– Вы забавный. Всему верите. Я пошутила! Так что вы будете пить?

– Мне все равно... Ну, дайте лимонаду.

Женщина ушла на кухню, и Виктор облегченно вздохнул. А через минуту держал в руке объемистый фужер, наполненный холодным лимонадом, и потихоньку отхлебывал из него. Женщина сидела в кресле напротив и тоже пила лимонад. Виктор поглядывал на нее и готовился задать главный вопрос, ради которого приехал.

– Знаете...– заговорил он.

– Да,– грустно согласилась она.– Вы хотите спросить – зачем я сделала э т о. Ведь так?..

Виктор кивнул.

– Я не уверена, следует ли об этом говорить... Зачем вы хотите знать?

– Ну как... вы, можно сказать, совершили м-м-м... такой неординарный поступок, и это некоторым образом, сами понимаете, связано со мной... Я, как гражданин, имею право, то есть я должен узнать причину столь необычного поведения. Ведь согласитесь, что ваш поступок...

– Хорошо же!– она порывисто встала.– Я скажу вам. Скажу. И вы тогда успокоитесь.

Виктор даже испугался немного, таким серьезным и взволнованным стало ее лицо.

– Я хочу родить ребенка!– произнесла она твердо.

– Как?– переспросил Виктор. Даже слегка привстал.– Что вы хотите сделать?

– Родить ребенка.– Женщина, не мигая, смотрела на Виктора, и то ли от этого взгляда, то ли от услышанного, он вконец отупел.

– Вы хотите родить ребенка?– переспросил он, холодея.

– Да. Родить и выростить. Сама. Без всяких инкубаторов и суррогатных матерей.

– Понимаю,– медленно проговорил Виктор, незаметно оглядываясь.

– Что вы понимаете?

Виктор поставил стакан на столик, поднялся. Женщина недвижно сидела перед ним. Лицо ее было бледно, расширенные глаза странно блестели. Синдром роженицы! – пронеслось в мозгу. Он читал...

– Понимаю,– повторил, глядя в ее безумные глаза.– Очень понимаю!Попятился к выходу.

Женщина внимательно следила за ним. Провожала взглядом, пока он пробирался к двери, пока, стараясь казаться спокойным, надевал ботинки, застегивал пуговицы на куртке. И лишь когда взялся за ручку двери, спросила:

– И вас это не взволновало?

Он заставил себя поглядеть ей в глаза. Твердо так, безбоязненно.

– Что именно?

– Что у меня родится ребенок? Ваш ребенок.

Дернул дверь на себя, та подалась.

– Мне пора. До свидания.– Открыл дверь и вышел.

Сумасшедшая! Она вполне могла его отравить... Думал, это озорство, а оказалось, куда хуже. Родить! Это ж додуматься надо. И ведь, родит! Родит, и помрет. И ребенок помрет. Загубит невинную душу. Не-ет. Су-мас-шед-ша-я!

Придя домой, Виктор достал с антресолей запыленный учебник физиологии человека за седьмой класс всеобщей школы. Мусолил пальцы, листая страницы и разглядывая цветные фотографии: мясистые разрезы, синие, красные и желтые артерии, какие-то технологические установки из прозрачного стекла, и сосуды, сосудики, баночки, скляночки... Захлопнул учебник, так что пыль взвилась, и бросил на пол. Чего читать? И так все ясно. Полвека уже никто не рожает! Все давно согласились, что это варварство, дикий обычай наших темных предков. Так нет же, найдется одна, которая поставит под сомнение очевидную истину и начнет вытворять всякие пакости. Виктор отвернулся к стене, закрыл глаза, силясь заснуть. Начал считать до тысячи, потом в обратную сторону. А перед глазами: роботы, женщины, дома, двери, анатомические разрезы, пробирки, плывущие конвейером в бесконечность; внутри их что-то вязкое и противное...

Целую неделю Виктор заставлял себя не думать об э т о м. Вставал по утрам, завтракал, ехал на службу, сидел целый день перед пультом и слушал болтовню напарника. Неуемный восторг последнего все сильнее раздражал его. Хотелось временами вскочить, трахнуть кулаком по клавишам и заорать во все горло: Заткнись ты! Понял, гад?.. Но он сдерживал себя. Так нельзя. Напарник не виноват, что у него плохое настроение. Напарнику легко живется, он ни о чем не думает, всё делает, как надо. Сидит на работе, потом идет домой или мчится на дискотеку. И уж ни за что не стал бы он переживать из-за какой-нибудь сумасшедшей. Он сообщил бы куда следует и рассказал бы всем, как забавный анекдот. Впервые Виктор позавидовал ему: живет человек, горя не знает. И почему это так получается, что один всегда и всем доволен, а другой – совсем наоборот?

Однажды он попытался выйти из состояния душевного столбняка. Сходил на улицу и привел домой Девушку. Привел, значит, и совершил всё, что следует. Но совершил до того механически, настолько равнодушно, что сам испугался. И когда Девушка оделась и ушла, долго стоял посреди квартиры и прислушивался к чему-то. Вдруг сорвался и побежал догонять ее. Схватил за руку, потащил обратно. Усадил в кресло и отступил на шаг. Девушка бесстрастно смотрела на него.

– Подожди... сейчас...– С минуту еще не мог отдышаться. Потом, немного успокоившись...– Это... как тебя зовут?

– Энрика.

– Так, Энрика... Значит, останешься сегодня у меня... Останешься. Поняла?

– Да.

– Вот и хорошо... Замечательно...– Он и сам не знал, что именно хорошо. Ты сиди тут, а я лягу. И мы будем разговаривать! Ладно?

– Ладно.

– Ты не молчи давай. Говори со мной. Спрашивай меня тоже иногда. Поняла?

– Поняла...

– Вы, роботы, красивые. Не то что люди. Все у вас безупречно. Оттого и приятно на вас смотреть. Мы сделали вас так, как хотели. И теперь вы радуете нас. Правильно?

– Да.

Виктор хлопнул ладошкой по столу.

– Ну что ты заладила! Что у тебя слов больше нет? Расскажи о чем-нибудь. Ну, давай.

– О чем?

– Ну я не знаю... Что ты любишь?

– Людей люблю.

– Так! А каких людей?

– Всех людей люблю.

– Отлично! А за что ты их любишь?

– Не знаю...

– Гм... ну ладно. А меня ты тоже любишь?

– Вас тоже люблю!

– Сильно любишь?

– Сильно люблю.

– А за что ты меня любишь?

– Не знаю.

Несколько минут Виктор смотрел на Девушку, а она смотрела на него. Потом он отвернулся, закрыл устало глаза.

– Ладно, иди. Я спать хочу.

Девушка бесшумно поднялась. Открыла замок, вышла на площадку. Заработал лифт, кабинка пошла по этажам; вот она остановилась, разошлись-сомкнулись двери, и лифт поехал вниз. Виктор потянулся к настольной лампе и нажал на выключатель. Комната погрузилась во тьму. Он лежал поверх одеяла и смотрел в потолок. И только тишина кругом. И полный покой.

Было чувство, будто он чего-то недопонял. Эта женщина... Они так странно разговаривали, что Виктор и сам теперь не мог вспомнить – о чем же таком они говорили? Запомнилась лишь напряженная фигура, серьезное лицо, да плотно сомкнутые колени. Сидит и молчит о чем-то своем. И он тоже молчит, будто боится нарушить её глубокую думу. Виктор знал одно: он должен еще раз повидать ее. Неужели он не сможет разобраться с этой женщиной и ее сексуальной проблемой? Она больна, это очевидно. И ей нужна помощь. Просто, она чего-то не учла в этой жизни.

– Я знала, что вы придете,– с улыбкой произнесла женщина, увидев его.Заходите.

Виктор буркнул что-то самому малопонятное и вошел.

– Раздевайтесь. Я как раз молоко приготовила. Будем пить молоко с хлебом. Знаете, раньше люди каждый день ели молоко и хлеб. Утром, в обед и вечером тоже.

– Скажете тоже. Что ж они, голодом сидели?

– Зачем, голодом? В молоке были все необходимые для организма микроэлементы и бактерии. Поэтому и не болели.

Виктор с удивлением слушал и пытался представить – смог бы он насытиться одним молоком, или не смог бы.

– Вы странный!– сказала она вдруг, как-то по особенному глянув на него.

– Странный? Но почему? Я обычный. Как все.

– Вы постоянно о чем-нибудь думаете. Что бы я ни сказала, вы сразу начинаете думать.

– Да?– расстроился Виктор.– А я и не замечал.

– Вы мне сразу понравились... когда я увидела вас, там. У вас был такой серьезный вид, словно вы решали мировую проблему.

Понравился... это как?.. Виктор нахмурил брови, но тут же спохватился. Действительно: что бы она ни сказала, он сразу начинает думать. Надо избавляться от этой привычки,– решил он.– Зачем думать, когда все должно быть и так ясно?

Они расположились возле журнального столика из черного полупрозрачного стекла. На столике стоял расписанный яркими цветами поднос, а на нём глиняный кувшин с молоком,– миска с крупными, словно разодранными ломтями хлеба, и два высоких стакана из голубого стекла. Женщина взяла кувшин и, придерживая его снизу рукой, наполнила стаканы до краев.

– Пейте. Берите хлеб.

Стараясь ни о чем не думать, Виктор поднял стакан с молоком, ощутив холод в пальцах. Женщина откусила кусочек хлеба, несколько крошек упало ей на колени, застряло в складках платья. Но она не обратила на это внимания. Отхлебнула из стакана.

– Пейте! Не бойтесь ничего.

– Да я и не боюсь,– ответил Виктор. Укусил хлеб и глотнул из стакана. Сосредоточенно, словно решая сложную задачу, жевали они в тишине хлеб и запивали молоком. Друг на друга не смотрели, как будто ничего такого особенного не происходит. Вот он, и вот она. Сидят, пьют молоко. Ну что такого?

– Ещё?– Она поставила стакан на поднос и вопросительно взглянула на него.

– Нет, спасибо.– Виктор допил молоко и поставил свой стакан рядом. Они откинулись одновременно на высокие спинки, положили руки на полированные подлокотники...

– Вот...– сказала она и грустно улыбнулась.

– Да,– ответил он, но улыбнуться не сумел. Хотел, да не получилось. Почему не может он чувствовать себя так же легко и свободно? А ведь это ей должно быть сейчас неуютно или даже страшно!

– Может, вы мяса хотите?– посмотрела она на него, приподняв брови.

– Мяса?.. Нет, не хочу.– Он покачал головой.– Я это... всё никак не могу разобраться...– Опустил глаза.– Вот вы... такая... нормальная... Так?.. И я нормальный... Но что-то такое у нас получилось, чего я никак не пойму. Вы учились, знаете много, а я что, простой работяга. Я многого не знаю, но вы то всё знаете? Верно? Так что...– Он замолчал, заблудившись в мыслях, не умея выразить свои чувства.

Женщина сидела не шелохнувшись, на лице ее читалось напряженное внимание.

– Вы хотите получить объяснение моего поступка?– подсказала.

– Да. То есть нет!– заторопился он.– Не так! Не объяснение, а вообще. Я многого, видать, не понимаю, а вы понимаете, вы в академии учились. Вы такая... такая уверенная и... красивая.

– Красивая?– удивленно переспросила она.

– Ну, не то что бы сильно. Не как роботы, конечно, но почти. Я потому вас и перепутал тогда.

Женщина несколько секунд пристально смотрела на него, и вдруг рассмеялась.

– Почему вы смеетесь? Я сказал что-нибудь смешное?

– Нет... Извините. Вы так сказали...

– Что?

– Про робота. Что я почти как робот!– Она снова засмеялась, закрываясь рукой. И Виктор тоже улыбнулся. И, осознав это, постарался сохранить улыбку на лице, запомнить ее. Надо же! Он почти уже смеется!

– Давайте я еще вам молока налью,– перестав смеяться и поднимаясь, сказала женщина.– Как вас зовут?

Он машинально поднялся.

– Виктор.

– А меня Мирослава.– Она протянула ему руку.

– Я знаю,– проговорил он, беря ее пальцы и осторожно пожимая их.

– И я знаю,– склонила голову.

– Что знаете?

– Что Виктор... – Отняла руку и пошла на кухню.

Он медленно сел, перевел дух... Зачем же спрашивала?

– Это бабушка так меня назвала,– сказала она, входя в комнату с подносом в руках.

– Какая бабушка?

– Моя, какая же еще?– Поставила поднос на столик и, присев, стала наливать молоко в стаканы.

– У вас что, есть бабушка?– Он удивленно огляделся.

– Была,– вздохнула она.– Теперь ее нет.

Виктор не знал, что сказать. Он снова начал лихорадочно размышлять. Какая еще бабушка?

– Она меня воспитывала, когда я была маленькая.

– Вас воспитывала бабушка?– переспросил он машинально.

– Да. Она забрала меня из интерната и воспитывала сама. Ей не хотели отдавать, а она все равно забрала. Она такая была.

– И что потом?

– Ничего. Я росла, а она меня воспитывала. Разговаривала со мной и учила разным вещам.– Женщина взяла свой стакан, поглядела на него задумчиво и начала пить мелкими глотками.

– М-да,– произнес Виктор, ставя стакан на столик.

Женщина допила молоко и горестно вздохнула. Виктору стало даже как-то неловко. Пришел, расстроил человека. Он сделал движение, чтобы подняться, но она остановила его.

– Подождите! Я же еще ничего не рассказала.

– А вы хотите что-нибудь рассказать?– удивился он.

– Но вы же сами спросили! Зачем же вы пришли?

– Да? я пришел... Вот вы сказали, что хотите сами родить, и я всё время думаю: зачем это? Вы могли пойти в этот... то есть и ходить не надо. Вы ведь сдавали...

– Вы хотите спросить, почему я не воспользовалась услугами инкубария?

Виктор кивнул.

– Не знаю даже. Просто, мне так захотелось...

– Просто захотелось,– усмехнулся Виктор.

– Бабушка мне рассказывала, что раньше все женщины рожали сами, и жили потом вместе с мужчинами и со своими детьми тоже в одном доме...

– И вы, конечно, решили, что это хорошо, и так и должно быть.

– Да нет, ничего я не решила... Я сама не знаю.

– Чего?

– Хорошо это, или нет, когда все вместе.

Виктор усмехнулся.

– Чего уж хорошего... все в одном доме. Мужчины, женщины, старики, дети...

Женщина молчала.

– Человек должен жить один,– продолжил Виктор,– только тогда он будет свободным и не будет никому мешать. Про это же все знают!

– Да,– женщина медленно кивнула.– Все про это знают.

– Однако никому не приходит в голову возобновлять эти дикие традиции.Или вы хотите проверить всё на себе?

– Проверить?– Женщинна с недоумением посмотрела на него.

– В каком смысле? Зачем проверить?

– Ну не знаю... Из любопытства, может.

– При чем тут любопытство? Я же объясняю: я хочу сама родить и вырастить ребенка. Сама! Понимаете? При чем тут проверить?– Она смотрела на него строго, но во взгляде ее не было враждебности, скорее удивление.– Мне кажется, что вам лучше перестать думать об этом. Забудьте обо мне и живите по-прежнему. Почему вас это волнует? Если бы я тогда не выдала себя, вы бы ничего не знали, и жили обычной жизнью. Ведь так?

– Да. Пожалуй, так и было бы.

– Ну вот и считайте, что ничего не случилось.

– Но ведь случилось!– воскликнул Виктор.

– Так чего вы хотите? Я и сама не понимаю, зачем я это сделала! Ну вот взяла и сделала. И теперь уже ничего не исправишь. Вы меня простите... Я не хотела вас расстроить,– добавила совсем тихо.

– Да нет, что вы, я ничего,– поспешно ответил он.– Всё нормально. Я не обижаюсь.

– Правда?– она сразу просветлела.

– Правда!

– И вам... вам не противно было? Нет?

– Нет,– снова сказал он.– Так только, вначале было немного не по себе, а потом ничего.

Женщина во все глаза смотрела на него.

– В самом деле? А то я знаю, что с мужчинами иногда такое бывает...

– Да нет, всё нормально. Я же сказал: нормально!

– И вы не сердитесь?

– Не сер-жусь!

– Как хорошо! А я места себе не находила, все думала о вас.

– И что же вы думали?

– Жалко вас было. Как представила вас там одного, как вы мучились.

– Да я ничего, нормально...– забормотал он смущенно.

– Я не сдержалась тогда. А потом нагрубила вам... Я такая гадкая была. А вы оказались хороший. Я всегда могу определить, кто хороший, а кто нет.

– А кто, по-вашему, хороший? – спросил Виктор.

– Хороший тот, кто добрый,– сказала она просто.– И по лицу это сразу видно. А плохой – это злой человек. Такого тоже видно.

– Интересно,– усмехнулся Виктор.– Значит, вы всех людей делите на добрых и злых?

– Почти так. Хотя есть такие, кого трудно определить сразу. Но в конце концов каждого можно отнести в ту или другую сторону.

– Третьего не дано!– закончил он.

– Правильно. Третьего не дано. А вы тоже так считаете?

– Не знаю. Я как-то не думал об этом. Я много о чем думал, а вот об этом не думал... Но все равно спасибо, что вы меня в лучшую половину определили.

– Это вам спасибо, что остановились в тот вечер около меня. Я уже целый час стояла, и все никак не могла выбрать. Никто мне не нравился.

– Все злые попадались?

– Да нет, не то чтобы злые... скорее – равнодушные... Я всегда прислушиваюсь к себе. И когда внутрений голос говорит мне, что вот идет хороший человек, то я не сомневаюсь. В тот вечер я во всех сомневалась. А мне нельзя было ошибиться!

– Почему это?

– Ну как...– ресницы её опустились.– Я не смогла бы сделать это. Понимаете?

– Да,– ответил он, хотя мало что понял.– И все-таки странно, что вы меня выбрали. Я совсем не добрый. Я тогда, и потом еще, хотел сообщить про вас. А вы говорите...– Он замолчал. Женщина тоже молчала, озадаченная таким признанием.

– Но вы же не сообщили?

– Действительно,– обрадовался он.– Я не сообщил!

– Вот и чудесно! Значит, я в вас не ошиблась. И я рада за вас.

– Спасибо,– пробормотал Виктор. Всё-таки, удивительная женщина! Такая умная. Недаром, видать, академию заканчивала.

Некоторое время они сидели молча и смотрели в разные стороны, думая каждый о своем. Виктор усиленно размышлял – дествительно ли он такой хороший? И что это за понятие такое

– хороший человек? Это было слишком неожиданно... Наконец он понял, что пора уходить.

– Я должен идти,– сказал он, поднимаясь. Женщина спокойно смотрела на него. Он ждал, что она скажет, но она ничего

не говорила. Прошел деловито в прихожую, включил свет, стал одеваться. Она приблизилась, встала сбоку.

– До свидания!– Он взялся за ручку. Она кивнула. Он открыл дверь и шагнул за порог.– Что вы сказали?

– Приходите еще. Я угощу вас молоком...

Он улыбнулся.

– Ладно. Я приду. Обязательно.– И вышел.

Он хотел прийти на следующий вечер, но как назло именно в этот день начались работы по наладке третьей линии. И целую неделю с утра до ночи он монтировал новые механизмы, ползая по грязному цементному полу и проклиная начальников, ненавистный цех и весь технический прогресс.

На восьмой день, покончив с проклятой наладкой, он приехал к женщине. Наступал вечер, на улице уже темнело.

– Вы уходите?– спросил разочарованно, увидев на ней светлый водоотталкивающий плащ и кожаные ботиночки.

– А я думала, вы обиделись на меня,– сказала она и смущенно улыбнулась.

– Обиделся? Почему?

– Вы не приходили, и я так решила.

– Нет, я и не думал обижаться. А вы куда?

Женщина развела руками.

– Я поехала за город. Раньше люди всегда ездили в субботу за город и там отдыхали от работы и от шума... Мне бабушка говорила.

Опять бабушка, подумал Виктор с неприязнью.

– Хотите со мной поехать? – неожиданно предложила она.

– Я?

– Да. Прямо сейчас! Я взяла еду и спички.– Она показала на сумку, стоящую на полу.– Хотите?

– Я не знаю.– Виктор растерялся.– Я не ездил еще...

– Вы никогда не бывали за городом?

– Да нет, я бывал, только не так.

– Как не так?

– Ну, днем бывал... Проезжал на поезде.

– Поездом все проезжали. А вот так вот... Ну что, едем?

– У меня же ничего нет.

– Ничего и не надо. Пойдемте!– Она обрадованно засуетилась. Подняла с пола пузатую сумку, подала ему.– Держите. Здесь еда, спички и дрова.

– Дрова?

– Надо же нам будет развести костер. Вот я и взяла дрова. Химические. Я всегда беру. Держите же!

Виктор взял сумку двумя руками, ощутил приличную тяжесть. Однако!..

Они вышли из подъезда и направились к автобусной остановке.

– Доедем до вокзала, а потом сядем на поезд.

– Угу,– кивнул Виктор. Как-то все было не так. Вместо теплой комнаты и стакана с молоком, о которых он мечтал целую неделю, он шел с тяжелой сумкой в руке неизвестно куда. На улице уже совсем стемнело, а они уходят от тепла и света, направляются в ночь, в неизвестность.

Они дошли до остановки и стояли там минут пять, пока не подъехал нужный автобус – весь в желтых и красных огнях, прозрачный и громоздкий,– и поехали в нем по ночным улицам. Потом шли пустынными подземными переходами в мертвенном свете галогеновых ламп, и шаги их дробились и множились в туннеле, так что Виктор все время оглядывался – не идет ли кто следом? Но никого не было, и Виктор удивлялся этим странным звукам, и призрачному мертвенному свету, и этим бесконечным подземным переходам, из которых, кажется, никогда не выйдешь...

А потом они сидели в совершенно пустом вагоне, мягко покачиваясь на упругих сиденьях, возле большого чистого окна, за которым проносились во тьме неясные тени. Куда они едут? Зачем? Все горожане сидят теперь дома, в тепле и уюте, смотрят телевизор, слушают музыку, или спят и ни о чем не беспокоятся... Виктор сидел, притихший, и не замечал тревожных взглядов своей спутницы.

– Виктор!– она тронула его за плечо.

– А? Что?– встрепенулся он.

– Вы, наверное, жалеете, что поехали?

– Нет, что вы. Совсем нет. Просто я задумался, сижу и думаю о разном.

Женщина, казалось, с пониманием смотрела на него...

Они ехали совсем недолго – минут пятнадцать. Так что Виктор даже разочаровался немного, когда женщина встала и сказала, вздохнув:

– Ну вот. Мы и приехали.

Он посмотрел последний раз в черное окно, почувствовав вдруг мимолетный страх, и поднялся.

Женщина улыбнулась ободряюще:

– Сумку не забудьте.

Они вышли в тамбур. Поезд плавно тормозил. Остановился. Где-то наверху зашипело, дверки разошлись.

– Станция Луговая,– сказал кто-то прямо в ухо.

Виктор завертел головой. Женщина потянула его за рукав.

– Скорее! Сейчас закроют!

Он взялся за поручень и осторожно шагнул на ступеньку.

– Прыгаем!..

Виктор почти ничего не видел внизу. Но женщина в этот миг оттолкнулась от ступеньки и прыгнула, увлекая его за собой. А-а-а! – крикнул он про себя – и тоже прыгнул, и тут же почувствовал толчок. Ноги ткнулись в мягкую насыпь, и оба они, упав на спину, поехали вниз по осыпающемуся склону.

– Как смешно вы прыгнули!– рассмеялась она, когда они уже стояли внизу и отряхивались от земли.

– Я ничего не видел,– оправдывался он.– Мне казалось, что мы падаем в пропасть.

Она снова засмеялась.

– Вы храбрый мужчина. Я бы так не смогла... Прыгнуть в пропасть,добавила, заметив его недоумение.

Поезд ушел, и перестук колес растворился в тишине. Два человека стояли в темноте и словно прислушивались к чему-то.

– Здесь обычно никто не выходит,– сказала женщина.– Я боялась, что мы не успеем.

– Сошли бы на следующей,– заметил Виктор.

– На следующей нельзя,– возразила женщина.

– Почему?

– Я всегда здесь выхожу. Здесь мое любимое место.

– Интересно,– пробормотал Виктор,– что это за место такое...

– Это недалеко. Минут двадцать всего.

Действительно,– усмехнулся Виктор про себя,– совсем рядом. Каких-то двадцать минут в кромешной тьме. Так и заблудиться недолго!

– Сумку! Вы не забыли сумку?– воскликнула женщина.

– Вот она.– Виктор поднял руку.– У меня.

– А я уж испугалась. Я однажды забыла ее в поезде и всю ночь сидела потом в темноте. Так страшно было.

– Да уж,– согласился Виктор, представив, как женщина сидела одна в черной холодной степи.

Они пошли вдоль насыпи по извилистой тропе, и Виктор всё пытался рассмотреть ее под ногами, чувствуя через толстую подошву неровную поверхность. Женщина шла впереди, плащ ее плыл в темноте, а кроме плаща ничего не было видно, ни головы, ни рук, ни ног. Виктор слышал ее дыхание, шорох мелких камешков, вылетающих из под ног. Всё казалось нереальным: теплая весенняя ночь, тропа, уходящая куда-то в бесконечность, темная громада насыпи с одной стороны, и открытое пространство с другой, откуда изредка доносятся какие-то звуки и где нет ничего, а только ночь и теплый ветер с горьковатым запахом.

Женщина вдруг остановилась.

– Смотрите внимательно. Сейчас начнется болото,– сказав так, она повернулась направо, перебежала канаву и остановилась на другой стороне.

– Спускайтесь, тут неглубоко.

Виктор сделал два осторожных шага, затем коротко разбежался и взобрался на противоположный склон.

– Скоро придем.– Женщина пошла дальше, наклоняя голову и присматриваясь к тропинке.– Здесь раньше было болото. А потом высохло,– сказала она куда-то в сторону.– Теперь здесь нет воды. Приходится брать с собой.

Виктор хотел что-нибудь ответить, но ничего не смог придумать. Последние слова озадачили его. Почему здесь нет воды? И почему она должна здесь быть?..

Вдруг раздался сухой треск, женщина взмахнула руками и исчезла! Виктор обмер. Через секунду женщина снова возникла на тропинке. Послышались хлопки – она отряхивала плащ.

– Каждый раз где-нибудь да упаду,– произнесла со смехом.

– Тут корни дерева из под земли вылазят, а я запнулась.

– Дерева?– пробормотал Виктор и оглянулся. Не то чтобы дерева, ни единого кустика не видел он поблизости.

– Здесь раньше росли деревья. Очень большие. И вот теперь деревьев нет, а корни остались. Забавно, правда?

– Действительно,– согласился Виктор. Ему хотелось спросить – куда подевались деревья, но вместо этого он произнес: – Может, отдохнем? Вы не устали?

– Нет...– удивленно ответила она.– Тут близко уже.

Они остановились посреди пустого пространства. Ровно уходила во все стороны земля, нигде не было видно ни огонька, и ни звука не доносилось ниоткуда.

– Все. Пришли,– как-то необыкновенно тихо произнесла женщина. Виктор напряженно всматривался в темноту, пытаясь разглядеть что-нибудь.

– А что здесь?– наконец отозвался.

– Здесь?– как бы в раздумье переспросила женщина.– Здесь ничего. Здесь мое место. Я прихожу сюда.

Виктор оглянулся на нее. Загадочно белел овал лица, волосы сливались с окружающей их тьмой и казалось, что это сама ночь смотрит на него. Виктору нагнулся и осторожно поставил сумку на землю.

– Здесь, так здесь,– произнес он.

Женщина опустилась к сумке. Расстегнула молнию, стала доставать бумажные свертки.

– Сейчас,– говорила она, расстилая ее на земле широкую клеенку.– Садитесь сюда...

– Садиться?

– Не будем же мы стоять!– И первая села, подавая пример. Виктор пошарил под собой, оперся на левую руку и сел, больно ударившись бедром о неожиданно твердую землю. Женщина что-то складывала перед собой. Виктор оперся на локоть, выпрямил отяжелевшие ноги, только теперь почувствовав, как он устал... Ноги сразу стали наполняться горячим шумом, и так же отяжелела спина... Захотелось лечь на спину, закрыть глаза... Вдруг в темноте вспыхнул оранжевый огонь, осветив женщину и ее руки, держащие этот огонь и словно материализовав окружающую тьму, сделав ее почти осязаемой. Огонь поплыл вниз, приблизился к диковинному сооружению, стоящему на земле и состоящему из коротких продолговатых палочек, косо наклоненных друг на друга и образующих конус, направленный острием к небу.

– Сейчас будет светло,– сообщила женщина. Наклонилась и просунула оранжевый огонь в середину конуса. Виктор завороженно смотрел на нее.

– Что это?– проговорил он.

– Где?– обернулась она. – Ах это... спичка!

Виктор продолжал смотреть на огонь в ее руках.

– Спичка,– повторила женщина.– Вы что, не видели?– В этот момент внутри конуса что-то случилось, и женщина отдернула руку, слабо вскрикнув.– Ай!сказала она.– Ну вот. Опять. Обожгла пальцы! Сначала упала, а теперь обожгла пальцы. Беда со мной!..