355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Кириллов » Будем жить по-новому! ЗАЩИТНИК. Книга 2 » Текст книги (страница 2)
Будем жить по-новому! ЗАЩИТНИК. Книга 2
  • Текст добавлен: 6 декабря 2020, 18:00

Текст книги "Будем жить по-новому! ЗАЩИТНИК. Книга 2"


Автор книги: Александр Кириллов


Жанр:

   

Боевики


сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Глава 2. Диверсанты

Взвод Алексея Малеева выдвинулся к городку Солнечногорск, первому узловому центру обороны противника. Город бурлил военной жизнью, сюда подтягивались немецкие резервы пехоты и техники, формировались ударные группы, чтобы подойти в боевом состоянии к линии фронта. Малеев с командирами отделений засели за рекогносцировку своих действий применительно к конкретной обстановке в городе. Было определено, что имеющиеся во взводе охотники – снайпера в количестве 5 человек, включая Малеева, и имеющие лыжи для быстрого передвижения по снежному насту в случае необходимости, вместе с диверсантами располагаются вдоль дороги Клин-Солнечногорск-линия фронта и отстреливают командиров проходящих частей, которых увидят, стреляют в бензовозы, шоферов, орудийные расчеты и так далее. Четыре сапера во главе с Доновым, приданных взводу, должны были заниматься с отделением прикрытия из разведчиков диверсиями на железной дороге, с высочайшим указанием комбата все действия снимать на фотоаппарат: вначале целое, следующий кадр – взорванное. И началась партизанская война, напоминающая действия финских лыжников в советско-финскую военную кампанию: выйдет такой финский егерь на лыжах на удобную дистанцию и стреляет из лесу по идущей колонне красноармейцев, а затем сразу отходит, пешком по снегу не догонишь. Немцы взвыли за эти два дня, пуская боковое охранение, которое отстреливалось снайперами с достаточного расстояния, а потом в тыл противодиверсионным группам налетали наши автоматчики, устраивая лесные дуэли.

Дима с парнями успешно заминировали в четырех местах на расстоянии примерно в пять километров железнодорожные пути за 15 километров от города, то есть когда паровозы еще идут на приличной скорости. Немцы, уже наученные опытом диверсий в Белоруссии, пускали перед паровозом либо дрезину, либо пустую платформу. Это ухищрение действовало на обычные заряды, работающие по принципу обычной мины – придавили, она взорвалась. Саперы минировали пути тротиловыми шашками с использованием взрывных машинок, пропуская дрезину и замыкая контакты под паровозом или вагонами, поэтому два подорванных заряда пустили под откос пару локомотивов, которые, падая, потянули за собой вагоны, устроив настоящее столпотворение, закупорив железнодорожные пути на несколько часов.

Вдоль путей пошли отряды немцев численностью в отделение с собаками, похоже, натасканными на запах взрывчатки. Одна из закладок была найдена и обезврежена, а возле второй в засаде находились наши саперы с разведчиками, которые из карабинов и автоматов положили всю группу вместе с собакой. Пришлось группе уходить, так как на звук перестрелки должны были прибыть немецкие подкрепления, что и произошло. Началось преследование. Десяток саперов и автоматчиков уходили вглубь леса, а по их следам шел взвод немецких солдат. Натыкаясь на устраиваемые разведчиками засады с короткими перестрелками, замаскированные гранатные растяжки, количество взвода неумолимо уменьшалось. Наши кружили вокруг, встречая в лоб и обстреливая с тыла, несколько деморализованных такими потерями фрицев. Вечерело, взвод давно лишился командира, немецкие солдаты из резерва, еще не воевавшие на фронте, потеряли почти половину взвода, уже сами с трудом отбивались от наседавших русских. Они бы давно отступили бы за подкреплением, но эти чертовы русские вцепились в них мертвой хваткой, не желая отпускать из этого холодного белого леса. Им было непонятно, попали они в кого-нибудь или израсходовали патроны впустую, а их товарищи периодически падали, замирая навсегда на снегу. И они побежали, быстро не оглядываясь, лишь бы выйти из леса. Нарвавшись на боковую очередь из карабина, еще трое остались лежать на земле, а разведчик сибиряк аккуратно зафиксировал их смерть контрольным в голову, улыбаясь, заскользил на лыжах следом. Этим вечером на базу не вернулся ни один немец из отряда. Вековой лес не выпустил из своих объятий никого из нарушителей белого зимнего безмолвия.

Разведчики, отойдя на семь километров от города, заминировали еще одну точку и, оставив дежурить секрет, углубились в лес. Сегодня был еще один тяжелый день. Собрав с убитых фрицев патроны и другие полезные вещи, бойцы расположились на ночлег. Как сказал Кольцов, им надо было продержаться три – четыре дня, то есть числа до 12-го, пока наши части не выбьют фрицев из города.

Ночью с рельс сошел еще один эшелон, вывозивший из города немецкое военное имущество.

Евгений с взводом прибыл под город Клин, проведя в лесах двое суток, от саперов с ним был Камиль Гаджоев со своими 4 бойцами. Он уже бывал в разведрейдах еще в составе разведвзвода 117-го полка, так что считался бывалым разведчиком.

«Жень, не дрейфь, сейчас разберемся, что к чему и начнем уполовинивать фрицев», – ободряюще похлопал по плечу Киричева Камиль.

«Так, товарищи командиры отделений, Камиль, прошу всех на совещание, – сказал Евгений и достал карту из планшетки. К карте подошли названные бойцы, а остальные расселись вокруг.

– Парни, наша задача собрать автотехнику, включая мотоциклы, легковые авто, тягачи, машины РЭБ, грузовики, радиотехнику, ограбить ремонтные базы, набрав инструмента и запчасти, склады продуктов питания, достать немецкую армейскую, а лучше эсэсовскую форму. Все, что не сможем увезти, надо уничтожать. Сейчас это глубокий тыл, и тут пока относительно спокойно. Выходов на подпольщиков у нас нет, поэтому проще всего попытаться пообщаться с пацанами, они все видят и знают. В город пойдем я и сержант Владимир Кошкин, предварительно переодевшись во взятое с собой гражданское. Ночь провели в лесу под плащ-палатками, согреваясь теплом разожженных в ямках костров, прислонившись спинами друг к другу. Часовые посменно бдили на дальних подступах к стоянке.

Утром, заросшие за несколько дней нахождения в лесу, красноармейцы выдвинулись к городскому рынку. Бродить по городу без аусвайса днем было опасно, иначе они сами все осмотрели бы. Рынок не баловал большим ассортиментом, но, все равно, было много продавцов и покупателей, чаще не продавали, а меняли вещи на еду и наоборот, хотя расплачивались и деньгами. Бродя между торговых рядов, Кошкин прикупил бутыль самогона и пару блестящих советских зажигалок, обменяв их на пачки немецких сигарет. В общем, изображал обычного покупателя, зашедшего на рынок и имеющего свой интерес. При этом, Кошкин присматривался к окружающим, выискивая либо одиноких подростков, пришедших по делу, либо детские банды. Евгений страховал Кошкина издалека, тоже приценившись к пирожкам, купил штуки четыре с картошкой для себя и Кошкина. Однозначно, группки сбившихся подростков должны ошиваться у рынков. Точно, минут через двадцать появилась тройка подростков по 12-13 лет, оказавшаяся рядом с Евгением.

«Мужики, – обратился к ним Евгений, – вы тут все знаете, не подскажите, у кого можно комнатку снять на недельку-другую, у вдовы какой-нибудь, а если еще и покажите этот домик или квартиру издалека, я вам и денежек приплачу».

Пацаны более заинтересованно посмотрели на клиента.

– А сколько дашь?

– А сколько хотите?

– Пятьсот рублей.

– Да за такие деньги я и сам поищу – стольник.

– Не-е-е, за такие деньги ищи сам.

– Ладно, 200 и точка.

Парни пошли с базара вместе с Евгением в сторону окраины. Отойдя метров на 300 от базара к частному сектору, Женя заговорил: «Стой мужики, нога раненая побаливает, давай передохнем, заодно, по пирожку оприходуем, а то есть охота, а вам охота?»

– Ну, неплохо было бы и подкрепиться, а ты деньги давай, а то потом обманешь.

Евгений отсчитал из пачки двести рублей и отдал их ребятам вместе с пирожками и завел разговор: «А что, мужики, как думаете, Красная армия победит немца или нет?

«Победит, конечно, только когда?» – ответил белобрысый паренек.

– Вот, если вы поможете, то она и победит быстрее, а вы, небось, деньги да вещи воруете на рынке.

«Не будешь воровать, Шрам на улицу выходить не даст», – сказав это, паренек насупился, видать лишнее сболтнул.

– А чего не навалитесь втроем на Шрама и не побьете его?

– Он взрослый и приблатненный, и отец у него сидел в лагере за кражу. А не будешь ему поставлять дань, так он говорит, что в речке утопит.

– А отец его здесь живет?

– Да, в комендатуре немецкой полицаем служит.

– Ну, Шрам для вас большой, а для меня так, на один зуб, помогу, если надо с ним разобраться. А вы, я гляжу, парни взрослые и нормальные, в комендатуру служить не пойдете ж?

«Не-е-е, не пойдем, мы на фрицев работать не будем, а со Шрамом, правда, помочь сможешь?» – загомонили ребята.

– Отчего ж не помочь хорошим людям, но и вы мне помогите.

– А, что надо делать?

– Вы же все тут в городе знаете?

– Конечно, город же небольшой.

– А расскажите мне, где тут у немцев чего расположено, вот давайте в закуток зайдем, и вы мне будете рассказывать.

– Так вы, дядя, от Красной армии?

– От Красной армии, а вы можете помочь ей, действуя, как настоящие подпольщики в тылу врага. А наш командир найдет, как отметить вашу помощь.

Пройдя немного вперед, они зашли во двор одного из пацанов, живших в этом районе. Зайдя в сарай, Киричев расстелил карту города и попросил показывать, где что находится. Парни наперебой стали подсказывать, где у немцев комендатура, где базируется какой-то штаб, где живут немецкие командиры, где склады с продовольствием, а где у них гаражи с множеством грузовиков и других автомашин, как лучше пройти, чтобы не нарваться на патрули, которые несколько раз в день ходят по вот этим улицам. Отметив всё это на карте, Евгений убрал ее за пазуху, и все вышли на улицу.

– Где вашего Шрама найти можно?

– Он обычно в пивной бывает.

– Пошли, покажете, где эта пивная, только ко мне не подходить, а встретимся через десять минут, когда я подойду к краю рынка. Меня вы не знаете.

Пивная была грязным, зачуханным сарайчиком, где пива давно не было, а подавали самогон и какие-то бутерброды, непонятно из чего. В углу за столиком сидел Шрам с выражением лица глубоко ушедшего в медитацию монаха, то есть с пустым взглядом человека, находящегося в состоянии сильного похмелья. Евгений подсел рядом, сделав вид, что обнял Шрама, при этом резко повернул его голову в сторону. Хрустнули позвонки шеи, Шрам дернулся, да так и остался сидеть дальше с пустым взглядом уже мертвого человека.

Киричев поднялся и быстро вышел из пивной, двинувшись к рынку. Метрах в тридцати позади начал движение и Кошкин.

Увидав парней, Евгений спокойно направился к ним.

«Товарищ командир, там за вами следит какой-то мужик, он давно идет, еще с рынка за нами», – зашептал один из пацанов, показывая глазами в сторону Кошкина.

«Спасибо, разберемся с ним, но, молодцы, наблюдательные, еще один плюс вам, – так же тихо ответил Киричев, – а теперь парни по домам, ничего не воруем, я постараюсь принести для всех по банке тушенки тебе во двор, раздашь ребятам. Шрама больше нет, шею повернул неудачно и умер. Помните, вы о Шраме никому не рассказывали, а меня проводили к сдаваемой комнате, но мне дом не понравился и я ушел».

Евгений ушел, за ним также двинулся Кошкин, подмигнув ребятам.

– Может это полицай?

– Это тоже красноармеец, зуб даю!

– Рассекретили тебя пацаны, причем, срисовали сразу, как ты за нами от рынка двинулся.

«Наблюдательные», – ухмыльнулся Кошкин.

Растворившись в лесу, Киричев и Кошкин пошли к своей лежке. Пройдя мимо «секрета», были встречены бойцами взвода. Рассказав о своих похождениях, все пришли к выводу, что Шрама, конечно, надо было грохнуть, но позже, а сейчас полицаи будут суетиться. Но, что сделано, то сделано.

Половина группы под командованием Кошкина выдвинулась для контроля дороги из Клина на Калинин, с задачей уничтожать или захватывать все, что движется, а вторая половина взвода отправилась в город. Путь лежал к складу боеприпасов. Совершив ночную вылазку, разведчики провели рекогносцировку на местности отмеченных на карте мест. Вокруг квартала, где проживало начальство, стояли караулы в зоне видимости друг друга, то есть нанести ночной визит вежливости без шума будет проблематично, поэтому не стали даже пробовать.

Под покровом ночи десяток разведчиков проникли в дом, где проживал Шрам. В доме стоял сильный запах сивухи. Очевидно, папаша с компанией поминал своего сына. И точно, в горнице вповалку спали восемь пьяных полицаев и какие-то тетки. Посреди комнаты стоял стол с остатками закуски и пустыми бутылями самогона. Без душевных терзаний разведчики зарезали всех, обойдя также все комнаты. Переодевшись в черную форму отрядов вспомогательной полиции Schuma или по-русски обычных «полицаев», которая была вышедшей из употребления в 1938 году формой войск СС, взяв документы, деньги и собранную нетронутую еду, которую по пути, как и обещали, закинули во двор пацана, восемь новых русских полицаев оправились в патрулирование города. За ними двигалась остальная группа. Евгению подошла форма с большим количеством разных полос на погонах – вице-фельдфебель, так было написано в документах полицая, поэтому он и возглавил теперь уж полицейский наряд, направившись к железнодорожной станции.

Разведчики расположились в близлежащих к станции дворах, а полицейский отряд двинулось непосредственно к вокзалу. По разрузочно-погрузочной зоне станции прохаживались немецкие часовые. Зайдя в кабинет начальника станции, Евгений решил «прощупать» его.

«Здравствуйте, господин Гуревич, в настоящее время, как вы знаете, наши германские покровители практически овладели Москвой. Не сегодня-завтра мы будем маршировать по Красной площади, в связи с этим наш батальон двигается в Солнечногорск, а наш взвод, к сожалению, оставлен на усиление местной полиции. Поэтому мне бы хотелось войти в курс дел в городе, а вы лицо уважаемое и ответственное, раз назначены на этот пост. И поэтому, как истинный патриот своей Родины, расскажите мне честно, как работается, никто ли из подпольщиков или красных диверсантов на контакт не выходил?»

– Почему вы думаете, что на меня кто-то должен выходить?

– Ну, как же, вы же имеете полные сведения о движении и комплектации проходящих составов, поэтому обязательно к вам должны обращаться люди с той стороны. Хочу сказать, что в двух городках нами уже ликвидированы враги Великой Германии. Так, что вы скажете по этому поводу, господин Гуревич, околачиваются ли вокруг станции, вокруг вас лично или ваших подчиненных кто-либо из подозрительных личностей? Может быть, вам кто-то из подчиненных сообщал о своих подозрениях?

– Никак нет, господин полицейский, никто на меня не выходил, я честно работаю и нечего подобного не замечал.

– А кого из своих подчиненных вы считаете преданным делу Германии, а кто ненадежен из диспетчеров, обходчиков, ремонтников?

«Напрягся-то начальник, соображает, как лучше сказать, но будет врать, – размышлял Киричев, глядя на Гуревича, – только кто он, подпольщик или вынужденно работающий на этой хлебной, в общем-то, должности, или идейный враг?»

– Вы знаете, господин полицейский, я не контактирую близко с обходчиками, но раз они работают на Великую Германию, значит должны быть благонадежными людьми, а вот из кассирш, диспетчеров, да их, собственно, всего-то десяток человек, все приняли с радостью новую власть.

– А кто-то вам пишет или сообщает из подчиненных о своих подозрениях про врагов Германии?

– Только Бубнова была, она исправно докладывала все свои подозрения, но, к сожалению, недавно умерла. Несчастный случай, скользко, вот и она упала, ударившись головой о лед, и все.

– А вы кому из германских властей передавали все ее подозрения? Надеюсь, что все вами было оформлено письменно.

«Пауза затянулась, начальник стал потеть и взгляд забегал, значит, как минимум не предатель, но, вероятно, связан с подпольем, скрывал ее наветы, а когда она перешла какую-то границу, ее ликвидировали, – обдумывал ситуацию Евгений, – что делать дальше, как правильнее поступить, дожимать «клиента» или перевести разговор на другую тему?»

– Понимаете, господин полицейский, я не давал ходу ее подозрениям, потому что она никогда не уживалась с коллективом, даже в мирное время, а тут решила со своими коллегами девчатами посчитаться.

«А что, она только про них докладывала вам? Эх, выскальзывает станционщик, – занервничал уже Евгений, – ведь то, что она говорила уже чисто технически не выяснить. Так, похоже, придется применять физическое запугивание. Хорошо, господин Гуревич, но в будущем все докладные обязательно оформлять с числом, именем исполнителя и передавать в комендатуру, они сами разберутся, где слухи, а где правда. Что у нас сейчас на станции творится, какие эшелоны стоят, какие уходят и куда?»

– На станции находятся эшелон со снарядами к пушкам, завтра с утра рабочие приступят к разгрузке, эшелон с пушками длинными, э-э-э, точнее, гаубицами, и еще эшелон с танками также стоят для разгрузки, но этот вопрос находится на контроле у немецкого командования. Мне пока не поступало указаний, здесь их разгружать или на Солнечногорскую станцию отправлять, поэтому и задержка. Также стоит два пустых эшелона с теплушками для солдат вермахта.

Евгений выглянул в коридор и пригласил в кабинет двоих переодетых разведчика.

– А сейчас, господин Гуревич, одевайтесь, вы пройдете с нами в комендатуру, в гестапо. У нас есть большие основания подозревать вас в связях с подпольем.

– Ну что ж, господа, я готов идти, сейчас только попью воды.

Гуревич подошел к столу, налил в стакан воды, руки у него тряслись, достал какую-то коробочку и стал вынимать таблетку или ампулу. Евгений вспомнил, как Кольцов рассказывал им на теоретических занятиях, что часто немецкие разведчики носят с собой ампулу с цианистым калием, которую давят зубами и быстро умирают, унося тайны об агентах или разведданных с собой. Резко метнувшись к начальнику железнодорожной станции, он схватил его за руки и придавил к столу. Бойцы помогли скрутить руки.

«Да уж, Сергей Андреевич, рисковый вы человек, я совсем не думал, что вы решитесь на самоубийство. Мы чуть было не уничтожили патриота нашей страны, – отпустив Гуревича, сказал Евгений, – но мне надо было как-то выяснить, кто вы – наш человек или враг».

Гуревич растирал руки.

– Да уж, товарищи разведчики, а я уж подумал что все, закончилась моя жизнь.

– На будущее вы поняли, что так нельзя отвечать, гестапо бы вас за утаивание сведений живо выпотрошило бы, почему утаиваете, с кем связаны, да еще и, кто конкретно убил эту вашу доносчицу.

– Я не имею выходов на партийное подполье, к сожалению, но у нас есть наша группа из железнодорожников, а убил ее мой старший брат, когда она как-то раскопала или подслушала, что обходчики сыплют песок в буксы поездов и, что-то со сцепкой мудрят.

– Скажите своим, что числа 15-17 декабря наши войска выбьют фрица из Клина, так что пока пусть будут аккуратны, и надо портить поезда, которые будут уходить из города на запад, драпать, иными словами. А сейчас давайте пройдемся с вами по станции, я с минером посмотрю, как мы сможем взорвать эшелон со снарядами. После нашей отмашки соберете своих рабочих на совещание, чтобы не погибли при взрыве. Эшелон бахнет сильно, разнесет все, что можно в округе, поэтому настоятельно рекомендую под благовидным предлогом покинуть здание и отбыть на инспекцию в дальнюю часть станции.

Начальник станции, Киричев и Гаджоев в полицейской форме двинулись по территории, заходя в помещения с рабочими, склады, то есть куда смогли пройти, к эшелонам немецкие часовые их не пустили. Но, сделав необходимый обход, выявили мертвые зоны часовых, используя которые, предполагали подобраться к эшелону со снарядами, заложить тротил и подорвать его электромашинкой.

Станция хоть и освещалась маломощными фонарями, но далеко не вся. Через полчаса Камиль, забрав у своих минеров порцию тротила, снова легально зашел на станцию, целеустремленно двинулся к ремонтным мастерским станции и оттуда, уже прячась в тени, стал скрытно подбираться к составу со снарядами. Помогло то, что составы стояли рядом из-за недостатка свободных путей и можно было, прячась за одним, подобраться к нужному. Проведя минирование вагона пятнадцатью килограммами тротила, Камиль быстро проскользнул под вагонами, разматывая подрывной провод. На станции его подстраховывали разведчики-полицаи. Дождавшись, сидя за колесом вагона, когда мимо пройдет часовой и отойдет на приличное расстояние, где его отвлекли полицаи, угощая сигаретами и, что-то с ним обсуждая, Камиль выскользнул на край станции. Все! Время пошло, пока не найден провод, надо было быстро покинуть станцию, и подрывать. Разведчик с фотоаппаратом и ручным пулеметом, засевший на крыше двухэтажного жилого дома, сделал снимок целой станции. Через десять минут все, кто должен был, рассосались по дальним участкам станции или собрались в зале вокзала. Взрыв был относительно небольшой, но вот дальше началось светопредставление. Сдетонировавшие гаубичные снаряды разнесли сам состав, посбрасывали взрывной волной с рельс вагоны стоящих рядом эшелонов, перевернув и разметав их. При этом в воздух периодически вместе с новыми взрывами взлетали части пушек, вагонные колеса и другие куски от эшелонов и техники. Фотограф четко сделал несколько снимков разрухи.

Отряд тихо ушел в лес. Очистка и восстановление путей на пару дней точно заблокирует станцию. Радист отстучал радиограмму в батальон о проведенной диверсии.

Рассудив, что сейчас больше ничего не сделать в городе, разведчики ушли к своим товарищам, перекрывающим дорогу, попутно ночью заминировав обычными прижимными минами подъездные железнодорожные пути к станции километрах в трех за городом.

Утром, обнаружив во дворе сумку с продуктами, паренек вначале подумал все это богатство отдать домой маме, но сказано на всех, значит, на всех, и он честно поступит с товарищами. Собрав друзей и спрятавшись в сарае, приступили к изучению трофеев. В сумке было сало, квашеная капуста с клюквой, соленые грибы, буханка черного хлеба и три банки американской тушенки – настоящее пиршество для голодных детей. Все отнесли к маме, которая, узнав, кто это оставил и за что, порезала равными долями на троих, строго наказав мальцам молчать, иначе в гестапо замучают. Довольные ребятишки разнесли все по домам, а днем, слоняясь по рынку, узнали новость ночи.

– Слышали! Партизаны убили полицаев, а самое главное взорвали эшелоны на станции. Вон оно, что так грохотало ночью!

Ребята заговорщицки перемигивались, ощущая свою причастность к этим большим делам, творившимся в городе.

«Какая тяжелая ночь оказалась, чуть не помер, – с нервным смехом подумал Гуревич, – сейчас снова начнутся расследования, допросы, надо будет подготовиться, где я был и что делал в эту ночь. Хорошо, что разведчик дал переписать данные своих документов, то есть убитого ими начальника полицаев. Но, мы молодцы, такое дело провернули, и людей своих я сохранил, все смогли вовремя схорониться и не попасть под взрывы, а охрану немецкую так разорвало, что и частей тел не нашли, как там сапер пошутил «одна нога там, другая здесь».

Встретившись, разведчики вышли на исходные позиции и расположились в лесу с обеих сторон Ленинградского шоссе, идущего на Калинин, в будущем ставшим Тверью, недалеко от выходящей на шоссе небольшой лесной дороги. 11 декабря была морозная ясная погода. В полученной из батальона ответной радиограмме сообщалось, что идут бои за Солнечногорск и через день два фронт подойдет к Клину.

В этот день немцы начали отвод своих тыловых частей из города по шоссе. Попадались разведчики мотоциклисты, мотающиеся по шоссе в обе стороны, но их пропускали, ожидая более крупную добычу. Медленно проехала пара мотоциклов с укутанными в шарфы гитлеровцами. Вдалеке показалась колонна автотранспорта. Возглавляли колонну два автомобиля "Horch-901", за ними медленно катили два тяжелых полугусеничных тягача «Sd.Kfz.8» фирмы «Krauss-Maffei AG», парочка знакомых нам «Maultier», потом ехали три обычных тентованных грузовика «Krupp-L3H163» и три таких же «Крупа» со сварной металлической будкой, на крыше одного из которых была установлена антенна радиолокатора. Спереди и сзади колонну замыкали сопровождающие бронетранспортеры «Hanomag».

Все это было установлено, когда колонна поравнялась с залегшими в белых маскхалатах за деревьями разведчиками, а до тех пор было просто видно, что в составе колонны есть грузовики и БТРы. Решено было атаковать по отработанной схеме, четыре снайпера, рассредоточенные по краям засады, выбивают пулеметчиков, потом водителей, остальные уничтожают личный состав из СВТ, автоматов и гранатами.

Когда передовой бронетранспортер поравнялся с последним снайпером прозвучал первый выстрел и пулеметчик упал на пол БТРа, тут же защелкали выстрелы винтовок, выбивая остальную охрану и сразу к бронемашине полетела лимонка, разорвавшаяся в кузове, выведя из строя водителя и спрятавшихся за бортами пехотинцев, аналогичная ситуация была и в конце колонны. Передний бронетранспортер завилял и остановился, перегородив часть дороги. Все это действие заняло меньше минуты времени. Легковая машина остановилась, и оттуда вылез какой-то тыловик в звании майора вермахта.

«Nicht schießen, nicht schießen, Hitler caput!» – закричал он, поднимая руки вверх. Из второй машины выбрался гауптман с поднятыми руками, а за ним шофер с лейтенантом.

«Не стрелять, Гитлер капут», – перевел Самсонов.

В это время вдалеке послышался шум моторов, и появились возвращающиеся мотоциклисты, вероятно, услышавшие стрельбу. Оба снайпера с расстояния метров в 800 начали стрельбу, отстреляв по 4 патрона. Три автоматчика бросились бегом к остановившимся мотоциклам. Из остальных машин под прицелом автоматчиков стали выпрыгивать немцы, судя по форме, относящиеся к тыловым частям.

Самсонов стал переводить задаваемые Киричёвым вопросы и ответы немецких офицеров.

«Мы никого не убивали, мы всего лишь часть авторемонтного батальона, эвакуируем в Калинин мобильную автомастерскую, запчасти, станки, генераторы и прочий технический инструмент, это все мои солдаты-механики, а в той машине радисты, но они мне не подчиняются», – переводил речь майора Самсонов.

«Плохо дело, Леш, – проговорил Евгений, – сейчас радисты заперлись в своем бронированном кунге, уничтожают коды и саму аппаратуру».

«Бойцы, слушай приказ, всех двадцать фрицев в кузов грузовика, технику загоняем в лес по этой дороге. В машину с радиопеленгатором за руль сажаем немца шофера, а Кошкин рядом. Уходим с дороги, десяток бойцов остается замести следы от съезда здесь техники.

«Леша, переводи майору, – сказал Евгений, – вы являетесь с этого момента военнопленными и, поскольку вы все технический персонал, то я гарантирую вам жизнь и гуманное обращение. Но, если кто-то из вас попытается бежать или чинить нам вред, то все будут расстреляны».

Самсонов перевел, а затем они подошли к будке, и Самсонов снова стал переводить речь Киричёва о том, что немцам гарантируется жизнь, если они добровольно пойдут на сотрудничество. В противном случае их привезут живых или мертвых в расположение Красной армии и вскроют автомобиль. Раздался шум открываемой щеколды и четверо немцев вышли с поднятыми руками. Ожидая от немцев подлянку, Евгений надел на автомат шапку-ушанку и высунул ее в дверной проем. Раздались пистолетные выстрелы, шапка слетела с дула автомата с рваными дырками. Помахав снайперу, Евгений открыл дверь на всю ширину, раздался выстрел СВТ. После них в кунг автомобиля резко рванул один разведчик, за ним второй, но немецкий офицер уже был мертв.

– Жень, как ты додумался?

– Как говорит Кольцов, интуиция сработала и эпизод из фильма «Чапаев» вспомнился.

Пленных радистов присоединили к остальной группе немцев, и колонна убралась с шоссе, за ними съехали на заснеженную грунтовку парни на захваченных мотоциклах. Оставшиеся разведчики усиленно еловыми лапами заметали следы гусениц и колес в месте съезда и вначале лесной дороги.

«Камиль, Шаламов Вова, возьмите все оставшиеся мины и поставьте их на шоссе метрах в семистах отсюда в сторону Клина, пусть подальше от этого спуска разбираются с диверсантами, а потом через лес нас догоните», – дал команду Киричёв.

Колонна двигалась подальше от шоссе, а там, как лесная дорога выведет, потому что никто не знал, куда она, в итоге, приведет. Через три часа стемнело, и был сделан привал. Выставив часовых, народ развел небольшие костры и, воспользовавшись немецкими припасами, поужинали, так же накормив и пленных.

«Что нас ожидает, герр лейтенант? Ведь вы же учтёте, что мы добровольно сдались», – спросил майор. Ответа русского ждали все немцы.

Женя усмехнулся про себя – кто он такой, чтобы что-то гарантировать этим людям. С одной стороны, технари, они у фрицев технари, живут в своем мире, со своими задачами, участвовать в расстрелах советских граждан не должны были.

«Леш, переводи», – обратился к Самсонову Киричёв.

– В расстрелах участвовали мирных граждан?

– Никак нет, мы техническое подразделение, у нас свои задачи, мы идем вторым или даже третьим эшелоном.

«Я вижу, что вы все хорошие специалисты своего дела, – обвел взглядом немцев Евгений, и, увидев согласные кивки после перевода, продолжил, – наверняка среди вас есть или тайные коммунисты Германии или сочувствующие делу коммунизма?»

– Есть сочувствующие, ведь все мы из рабочих немецких семей.

– Учитывая это, я буду рекомендовать своим командирам использовать вас по вашему профилю в качестве ремонтников и радистов в нашем батальоне. Но все это можно оформить только при честном и добровольном вашем сотрудничестве. В противном случае вас ждут сибирские лагеря или расстрел. Сейчас, как вы знаете, пленных практически не берут ни ваши, ни наши – негде их содержать и кормить нечем. Так что думайте, выбор за вами.

«Ну ты и агитатор, командир, так всех немцев завербуешь на нас работать», – улыбнулся Кошкин. Его смехом поддержали другие бойцы. Попутно прошла смена подзамерзших часовых.

Вечером, в оговоренное время, снова был короткий сеанс связи с базой, во время которого были сообщены сведения о боях в Солнечногорске. Основные бои на правом крыле Западного фронта развернулись вокруг Клина. Уже к вечеру 13 декабря клинская группировка противника оказалась в полуокружении и начала отступление. Вечером 14 декабря части 30-й армии вошли в Клин. В ответ Олег Трофимов, приданный группе радист, передал подготовленную Женей радиошифровку.

«Что за ерунда, какие интернационалисты, что там Женя мутит?» – разорялся Орлов, расшифровав полученную радиограмму и показав ее Чайкину.

«Сидят в лесу, грузовики взяли, ремоборудование взяли, машину пеленгатор взяли, немецкую интербригаду радистов и механиков взяли, всех взяли, ну Женя дает! Осталось только фельдмаршала фон Бока взять, – засмеялся Чайкин, – пойдем к Кольцову, пусть теперь он мозг морщит с этой интербригадой».


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю