Текст книги "Разборки под прикрытием"

Автор книги: Александр Золотько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 4

А здешние горы напоминают сжатые кулаки, – подумал Гринчук.

Сжатые от боли, от ярости? Не понять.

От страха?

Гринчук покосился на сидящего рядом Стоянова. Тот смотрел прямо перед собой и что-то, кажется, шептал. Губы еле заметно шевелились.

Гринчук снова перевел взгляд на дорогу. Над асфальтом дрожал воздух, собирался в ртутные лужицы, блестевшие в солнечных лучах.

Люди как люди. Влиятельные, сильные… Не могли они попасть на нынешние свои места, не проявив хватку и умение идти по головам других. Пусть они всего пять лет сидят на своих теплых местах… Но ведь сидят, никто не смог их вышибить…

И вдруг в одночасье, стоило кому-то чуть надавить… Прижать немного.

И потекли серьезные ребята.

Даже вот этот, сидящий рядом, холеный и ухоженный кот в звании капитана милиции, превратился черт знает во что только потому, что вдруг поверил в сплетни, переданные по телефону.

– Ты адрес выяснил точно, не напутал? – спросил Гринчук.

– Нет, нет, я все точно… Веселая, дом пять, – это почти за городом, километра два отсюда. Сейчас по дороге налево, до перекрестка, потом направо, через рощицу. И вниз, – Стоянов снова достал платок и вытер лоб.

– Всё будет нормально, – пообещал Гринчук. – Не дергайся. Если ты все сделаешь правильно – я тебя вытащу. Честное слово… Значит, тут направо?

– Да, – Стоянов указал рукой. – Вот сюда. А тут…

– А тут – рощица, – кивнул Гринчук, останавливая машину. – Я помню.

– А чего мы остановились? – спросил Стоянов.

– По физиологической надобности, – Гринчук вышел из машины, потом вернулся, погрозил Стоянову пальцем и ушел, забрав сумку с деньгами.

– А на Западе, говорят, за то, что отлил в лесу, могут посадить, – подал голос молчавший все время на заднем сидении Аркаша. – У нас в отряде мужик был…

– Что ты говоришь! – изумился Гринчук, отходя за деревья. – Проклятые империалисты!

Стоянов оглянулся на Аркашу:

– А ты, Клин, чего здесь трешься? Тебе, мудаку, такой шанс выпал! Тебя не пришили, к дьяволу не водили, просто выкинули из города…

– А ты меня не пугай! – неожиданно тонким голосом выкрикнул Аркаша. – Это – мой город! Мой! Тут мои друзья, мой дом…

– Нету у тебя здесь друзей, – сказал Стоянов. – Ты еще не понял? И мой тебе совет… Как старого знакомого.

– Старый знакомый! – отмахнулся Аркаша. – Ты всю жизнь сукой был. Я тебя еще со школы помню, Димончик. Каким ты замечательным пионером был! Стихи со сцены читал… И стучал втихомолку.

– Дурак ты, Клин, – Стоянов поморщился и покачал головой. – Ты все еще думаешь, что домой приехал…

– О чем базар, благородные джентльмены? – осведомился Гринчук, усаживаясь на водительское место. – Отчего лица не веселые?

– Мне Димон говорит, что валить мне из города нужно, что не в тот город я приехал, – голос Клина даже, казалось, дрожал от обиды. – Он, значит, в своем городе, а я…

– Мудак, – сказал, глядя перед собой, Стоянов. – Живым остался, к дьяволу не попал.

– Забавный у вас город! – Гринчук завел двигатель. – Отсюда, выходит, теперь по дороге и вниз?

– И вниз, – подтвердил Стоянов.

Вот, казалось бы, всё просто. Едешь, как указано, солнце, сосны… Просто доехать до конца рощицы и спуститься с небольшой горки.

Казалось бы…

Цок-цок-цок-цок! По капоту, весело играя в чехарду, вдруг пробежала дорожка дырочек. Слева направо.

Машину повело к правой обочине, развернуло. Поэтому вторая очередь подняла пыль и выбила асфальтовую крошку из дорожного покрытия в полуметре слева.

Гринчук выругался. Машина задним ходом вломилась в придорожный кустарник и, хрустя гравием, съехала в кювет.

– Из машины! – крикнул Гринчук и выпрыгнул из «джипа», успев забрать сумку.

Стоянов открыл дверцу со своей стороны, но она уперлась в камень. Капитан толкнул дверцу – не получилось.

– На эту сторону давай, – Гринчук протянул руку и потащил Стоянова, – живо давай, кандидат в покойники.

– Да бросьте вы его, – Аркаша уже был снаружи и успел отбежать на несколько шагов.

Автомат с противоположной стороны дороги снова выпустил очередь. Пули прошлись по краю дороги, срезая ветки с кустов.

Гринчук выволок Стоянова из машины, толкнул его вниз, к деревьям. Стоянов споткнулся и покатился.

– Бегом, – Гринчук подхватил капитана за шиворот, потащил, рубаха треснула…

– Я сам, – выкрикнул Стоянов, срываясь на визг. – Я сам!

И они побежали.

Сзади что-то вдогонку им кричал автомат, наверное, просил подождать, но пули над головой не свистели – какой редкой не была роща, но пули через себя не пропустила. Из жалости к людям, что ли…

Они пробежали еще метров триста, и только оказавшись между домами, остановились.

Сзади, возле дороги, рвануло.

– Граната, – сказал Гринчук. – Противопехотная, оборонительная, в просторечии – «лимонка». Неизвестный доброжелатель из жалости добил машину. Фу, давно я так не бегал.

Аркаша стоял, согнувшись и держась за правый бок. Стоянов сел на землю. Рубашка, еще с утра бывшая белой, висела клочьями. Кремовые брюки были разодраны на коленях. Сквозь дыры были видны ссадины. По щеке капитана текла кровь.

– Возникает вопрос, – Гринчук посмотрел на дым, который появился из-за деревьев. – Это просто так или нарочно?

Клин закашлялся, сплюнул.

– Что капитан, впервой под пулями? – Гринчук хотел было хлопнуть капитана по плечу, но вовремя удержался – лицо Стоянова было белым, а зрачки медленно сдвигались к переносице и вверх, под лоб. – Капитан!

Гринчук замахнулся правой рукой, но, обнаружив, что на левой щеке Стоянова рана, ударил с левой. От пощечины голова капитана дернулась.

Из ближайшей калитки вышел старик.

– Воды не найдется, добрый человек? – спросил Гринчук. – Тут представителю закона захотелось в обморок, а в наши планы это не входит.

– Это авария, что ли? – спросил старик.

– Авария. У нас вот парашюты не раскрылись, – Гринчук снова шлепнул Стоянова по щеке, – воды давай, дед!

– Прекрати меня бить, – прошептал Стоянов. – Я уже… Все нормально…

– Вот и замечательно, – обрадовался Гринчук. – Сейчас ты умоешься, приведешь себя в порядок, насколько это возможно в твоем случае, и мы пойдем…

Снова что-то взорвалось. Дым над лесом стал гуще.

– А вот это – бензобак, – прокомментировал Гринчук.

На улице стало людно. Рассматривали живописного Стоянова, прикидывали вслух, в машине он перевернулся, или просто свалился со скалы.

– Лес сейчас загорится! – прокашлявшись, крикнул Аркаша. – Машина там взорвалась, в кустарнике. Полыхнет – от ваших хибар ни хрена не останется.

Народ вначале разбежался по дворам, а потом, вооружившись кто чем, бросились к роще.

– Вызывай кого надо, – Гринчук сунул Стоянову свой мобильник.

…Пожарные прибыли на пять минут позже, чем Сергеев.

За кустом, как раз напротив сгоревшей машины, обнаружили десятка три гильз от патронов к «калашникову». И следы кроссовок сорок третьего размера. Следы от кустов вели к осыпи и там терялись.

– «Калаш», между прочим, «семь шестьдесят два». Это вам не ментовские пукалки «пять сорок пять, укороченные», – Гринчук подбросил на ладони гильзы. – Человек собирался со знанием дела, к лесу готовился… Или просто – серьезный человек.

– Или не было у него ничего другого, – зло бросил Сергеев. – Вон, магазин выпустил, а всё впустую. Если бы из «семьдесят четвертого» стрелял…

– Очень может быть… – не мог не согласиться Гринчук. – Не попал. Хотя, если честно, меня такая меткость совершенно устраивает. Вон, у своего героического капитана тоже спроси – наверняка он полностью поддерживает недостатки в огневой подготовке этого супостата.

– Куришь? – спросил Сергеев.

– И тебе не советую.

– Пошел ты!

– Уже в пути, – Гринчук бросил гильзы на землю и встал с корточек.

Огляделся.

Пожарные суетились возле останков машины – местные жители очень удачно подоспели – тушить особо было нечего.

Люди Сергеева осматривали местность вокруг.

– Отойдем, – сказал Гринчук, – что-то покажу.

Он спустился в промоину, поманил за собой Сергеева.

Сергеев тяжело вздохнул. Хотелось, как в детстве, забиться под одеяло и подождать, пока этот кошмар закончится.

– Давай быстрее, – позвал Гринчук.

Промоина оказалась глубокой – метра два, можжевельник по краю почти полностью ее скрывал.

– Ну что здесь? – спросил Сергеев, захрипел и упал бы, если бы его не подхватил Гринчук.

Сергеев пытался вздохнуть, получалось это плохо, словно воздух превратился в порошок, забил рот и сухо хрустел в горле.

– Я тебя не сильно, – тихо сказал Гринчук, усаживая подполковника на рыжую землю. – Я для того, чтобы ты оценил мое раздражение, переходящее в ярость.

Сергеев, хрипя, стал заваливаться на бок и потянулся к кобуре под рубашкой.

– Ну, не сволочь? – возмутился Гринчук и отобрал пистолет. Покрутил его в руке, вытер о рубашку Сергеева и бросил в сторону. – Я с тобой, как с человеком. Легонько вырубил, чтобы выразить, так сказать, а ты…

– Я… – выдавил наконец Сергеев.

– Ты, Толик, горло береги, – ласково сказал Гринчук. – А говорить буду я. Ты, если натолкнешься в моем выступлении на вопрос, либо кивни, либо покачай головой.

Сергеев кивнул.

– Схватываешь на лету. Понимаешь, когда в меня начали стрелять, я просто подумал, что день сегодня не задался напрочь, – Гринчук поставил на землю сумку с деньгами и сел на нее. – То группа уродов рассказывает мне сказки, то вдруг стрельба. В меня. Прикинь – в меня. А я очень не люблю, когда в меня стреляют. Ножи там, топоры – куда ни шло. Там я еще что-то могу возразить почти на равных. А тут – автомат и без предупреждения. Обидно, понимаешь?

Сергеев снова кивнул.

– Классный ты собеседник! – Гричнук показал большой палец. – Век бы перед тобой выступал. Но – буду краток. Я ведь сюда еще час назад не собирался. И никто не мог знать, что я сюда поеду. И вдруг – засада. Это кто же это мог все узнать? Что за телепат тут, извините, телепает? Или это кто-то внушил мне мысль на расстоянии? Я, пока от автоматчика улепетывал, все мучительно думал – кто и как? А когда добежал до домов вдруг вспомнил – это ж Стоянов звонил в ментуру, чтобы уточнить адрес водителя, который мою Ингу сюда вез из Узловой. Стоянов позвонил, дал задание, потом перезвонил и получил информацию. Мы через полчаса подъехали сюда. Все улавливаешь?

– Улавливаю, – Сергеев облизал губы. – Ты…

– Я еще не закончил. Тут, понимаешь, странность. Я здесь всего сутки. Даже меньше. Решение принял к водителю ехать – меньше часа назад. «Джип» не мой, я его у бандитов одолжил совсем недавно, меня по нему мог опознать только тот, кто об этом знал. А знали обо всем этом – и о машине, и о цели моей поездки – только твои люди. Ты и твои люди. Есть возражения?

– Товарищ подполковник! – закричал кто-то наверху. – Товарищ подполковник!

– Я могу отозваться? – спросил Сергеев.

– Давай-давай, личный состав волнуется, – разрешил Гринчук.

– Что тебе, Лисницкий? – Сергеев повысил голос, закашлялся, и повторил, – Лисницкий!

– А, вы здесь, товарищ подполковник, – в промоину спустился молодой парень, удивленно посмотрел на Гринчука и Сергеева. – Мы там, в общем, заканчиваем… Что дальше?

Сергеев посмотрел на Гринчука. Тот улыбнулся:

– А вы заканчивайте, тщательно соберите следы и вещдоки, поспрашивайте, не видел ли кто туриста с мешком или большой сумкой, внимательно поспрашивайте. Может, кто видел парня в кроссовках сорок третьего размера, который быстро спускался от основной дороги. Машина, может, там стояла. Машина там обязательно должна была стоять. Я ничего не забыл?

– Ничего, – сказал Сергеев и повернул голову к лейтенанту. – В этом разрезе и работайте. Передай – совещание сегодня все равно состоится. Через час.

Лисницкий потоптался.

– Что еще?

– У вас пистолет упал, – Лисницкий неуверенно указал пальцем. – Вон…

– Вон отсюда, лейтенант! – повысил голос Сергеев. – Мой пистолет, где хочу, там и держу.

Лисницкий исчез.

– Глазастый, – с одобрением сказал Гринчук. – Полагаю, в ваших играх еще не задействован?

– Нет.

– То-то я смотрю – глаза горят, зорко смотрит по сторонам и не боится задавать начальству дурацкие вопросы.

Сергеев промолчал.

– Небось, сам таким был еще несколько лет назад?

– Ты уже все сказал? – зло спросил Сергеев. – Или вначале займешься прикладной психологией?

– Да чего ты сердишься! Это я так, к слову. А в принципе – получается, что ты меня подставил. Убить хотел… – Гринчук покачал головой. – Мы же только-только нашли, вроде, общий язык, согласились, что тебе меня убивать нет никакого резону, что тебе нужно меня охранять, холить и лелеять. Ты женат? Вот, даже, может, жену предложить, по старому таежному обычаю. А вместо этого – стрельба на поражение.

– Вот именно, – сказал Сергеев. – Мне нет никакого смысла тебя убивать. Мне с тобой договариваться нужно. Ежу понятно – как только ты найдешь деньги и жену – сваливать тебе нужно, а не на меня в министерство доносить. Тебе, если хорошо подумаешь, даже нужно будет со мной договариваться, чтобы я помог тебе исчезнуть. Ты ведь не хочешь, чтобы за тобой тянулся след?

Гринчук прищурился, разглядывая собеседника. Начал насвистывать мелодию, потом с удивлением обнаружил, что насвистывает «Наша служба и опасна и трудна…»

– Ты это сразу сообразил, или только сейчас? – поинтересовался Гринчук.

– На яхте.

– И начал корчить труса, – Гринчук одобрительно хмыкнул. – Молодец, даже меня провел. С другой стороны – а если ты мне сейчас врешь? Не может такого быть?

– Может. Всё может. Нам нужно найти твою жену и деньги, после чего… После чего мы с тобой попытаемся договориться.

* * *

– С ним лучше договориться, – сказал Абрек. – Если он сказал – всё, закон. Он слово держит. Даже если кому-то из наших дал слово – держит. Но если ты попытаешься его кинуть…

Большой Олег кивнул. Понятно. Фильмы про нечистую силу он тоже смотрел. С этим Гринчуком всё получалось, как в таком кино – бейся, старайся, а в финале все равно дьявол усмехнется и начнет по новой.

– А вы его святой водой не пробовали?

– А ты не прикалывайся, у него батюшка один в приятелях ходит, грехи ему отпускает. А вот в помощниках…

– И про помощника его я уже от тебя четыре раза слушал… – отмахнулся Олег. – Ваши не очень-то его боятся. Решили ему предъяву сделать. Да и ты не обгадился, приехал.

Абрек втянул сквозь зубы воздух, потер ладони о брюки:

– Я не то, чтобы, типа… боюсь. И наезжать… Не верю я, если хочешь знать, что Зеленый общак взял. Не верю… Не тот человек. Я не предъявлять приехал – поговорить. Послушать, что он скажет. Въехал?

– Так вам общак не нужен?

– Так, – Абрек налил себе вина в стакан. – Сам прикинь, да? У него есть бабки.

– Есть?

– Есть, есть, много бабок. Не меньше четырех миллионов баксов есть – это все знают. Он решил свалить и добавить себе денег из общака… Так?

– Вам виднее.

– В общаке – деньги неплохие, но ведь мы тоже не лохи, большая часть денег уже в бумагах. Там, биржа-шмиржа… Акции, понимаешь… Все концы были у Лёвчика, которого Зеленый захомутал и закрыл в больнице. Что мешало Зеленому выжать из Лёвчика счета, обналичить, перевести… не знаю, как это называется точно. Забрать и безнал. Что мешало? А там бабок было куда больше, чем в общаке.

Олег налил вина себе. Выпил.

– Никто, – сказал Олег.

– Вот теперь сам и подумай, – заключил Абрек. – Как хочешь думай, крути мозгами… А я тебе так скажу – многие думали, что уже поняли Зеленого. Типа – всё ясно, попался.

Гиря думал – исчез куда-то. Вроде – сам уехал. Мастер думал – пропал Мастер, найдем – на пику посадим. Мехтиев Саня думал – нашли Саню мертвого в сугробе, да только не Гричнук его прибрал, а неизвестно кто. А вот теперь когда вовсе непонятно, что Гринчук делает, – лучше договориться. Пока умирать не начали, или с ума сходить… Гиря вон, прежде чем сбежать из города, в дурке сидел, лечился. И это…

– Что еще?

– Мне совсем недавно из дому звонили. Фигня дома началась. Кто-то попытался грохнуть Гринчуковского человека, Братка. Машину взорвал. А у крутых, очень крутых знакомых Гринчука в крутой многоэтажке взрывами все трубы в подвале искорежило, дерьмом и водой подвал залило… И, говорят, одного требуют беспредельщики – Гринчука отсюда убрать, из Приморска, – Абрек залпом допил вино. – Если Юрий Иванович обидится… А кто-то его очень хочет с вами со всеми поссорить. А с кем Юрий Иванович ссорится…

– …тот долго не живет, – подхватил Олег. – Это я уже понял.

И вот тут, в момент этого озарения, и подал голос телефон Большого Олега. Звонил Сергеев.

Он коротко, но очень образно описал все произошедшее в роще. Особенно сделав упор на предположения Гринчука.

Большой Олег искоса посмотрел на Абрека.

– Хорошо, – сказал Большой Олег, – нам нужно еще раз встретиться с тобой. Дедова – к хренам собачьим, а нам нужно перетереть. И бабу нужно найти. В кровь разбиться – а найти. Ты своих запускай, если нужно – я своих подключу… Или нет, лучше я своих отдельно подключу, но что накопаем – друг другу сообщим. Конечно. Без тебя я с Гринчуком трепаться не буду. Заметано. Ну, ты меня знаешь!

Большой Олег выключил телефон. Побарабанил пальцами по столу. Абрек снова потянулся за бутылкой, но Олег бутылку отобрал:

– Не хрен мозги заливать, они всем понадобятся. В Гринчука стреляли. Он рассердился и уже наехал на Сергеева. Выходит, что стрелка мог поставить либо он, либо я. Я – не ставил. Сергеев божится, что тоже здесь ни при чем, будет искать крысу среди своих, но…

– Что? – спросил Абрек.

– Ты с Гринчуком как, знаком?

– Встречались. Разговаривал, – уклончиво ответил Абрек.

– Ты его теперешний мобильник знаешь?

– Если он его поменял пару дней назад – нет.

– Ладно, у меня есть. Звони ему, проси о встрече. Скажи, я договориться хочу.

Абрек набрал номер, но было занято.

Гринчуку звонил Виталик.

– Он снова вас заказал, – сообщил убийца.

Некоторые коллеги Виталика предпочитали называть себя киллерами, но Виталик рассуждал здраво: хоть проститутка, хоть путана, суть одна – работа за деньги.

Всего несколько минут назад наемному убийце позвонил Мастер и назначил встречу в Узловой. Хотел поговорить с Виталиком и потребовать выполнить заказ на Гринчука.

– Хорошо, – сказал Гринчук. – Можешь больше на его звонки не отвечать. И мне можешь больше не звонить. Собери свои вещи и езжай с приятелями куда-нибудь подальше.

Значит, подумал Гринчук, Мастер уже рядом. Мастер выбрался из своего логова и идет по следу, жадно клацая зубами. Старый зверь… Одним движением челюстей может горло перекусить. Интересно, что будет, если он меня настигнет, подумал Гринчук.

Как оно все закрутилось!

Сергеев будет искать. Куда он денется! И Олег… Обязательно Олег. Они перевернут весь город, они опросят каждого, вывернутся и вывернут.

А что остается ему, подполковнику Гринчуку? Ждать? И быть готовым, когда они… Или когда кто-то пока неизвестный решит, все-таки, заняться Гринчуком вплотную.

Вот этот момент нужно не проморгать. Иначе – смерть. Или того хуже.

Милицейская машина высадила Гринчука и Аркашу напротив гостиницы.

– Как насчет пожрать? – спросил Гринчук.

– Мне сейчас ничего в горло не пройдет, – поежился Аркаша. – Может, я и вправду не в тот город вернулся? Стоянов верно сказал – не убили, к дьяволу не водили, а просто…

– К кому не водили? – переспросил Гринчук.

– К дьяволу… Ну, типа, не замочили…

– Пардоньте, это у нас тавтология получается. Ты ничего не напутал? Не убили, к дьяволу не водили… Когда убивают – отправляют к дьяволу. А тут – не водили. То бишь, на время. Ты ничего не напутал? Он же сказал, при мне, что ты «к дьяволу не попал»…

* * *

– Аркадий, ты? – раздался сзади удивленный голос.

– Здравствуйте, Владимир Максимович, – сказал, не оборачиваясь, Аркаша Клин.

– Давно тебя не видел.

Гринчук оглянулся и увидел, как мужчина лет шестидесяти, в кожаном фартуке, подходит к Аркаше, и вроде даже собирается его обнять. Но Аркаша объятия в ответ не раскрыл.

– А я слышу – Аркаша Клинченко вернулся, – радостно улыбнулся мужчина. – Извините, не представился. Владимир Максимович Рубин. Ударение на «у», хотя мои бывшие ученики любили ударять по «и». Бывший учитель русского языка и литературы, а ныне холодный сапожник.

– Гринчук Юрий Иванович, – Гринчук пожал протянутую руку, – но вы на себя наговариваете. Насколько я знаю – холодный сапожник, это тот, который работает под открытым небом. А у вас, я смотрю, целый завод.

Рубин засмеялся. Это у него выходило настолько заразительно, что Гринчук тоже невольно улыбнулся.

– Завод… В этом киоске раньше продавали книги, а теперь сапожничает бывший филолог. Так что этот мой завод – двойной символ упадка культуры в этом городе. В этой стране. В этом мире, если хотите. К сожалению, не могу вас пригласить в цех, не вместитесь. Но… – Рубин улыбнулся. – Я слышал, вы говорили об обеде? Аркадий, то, что ты не зашел ко мне сразу после возвращения – не имеет оправдания, но у меня сейчас все равно нет заказчиков, и я имею честь пригласить тебя и твоего высокопоставленного друга…

– Кого-кого? – переспросил Гринчук.

– Молодой человек, – смех Рубина звучал очень молодо. – Если в наш город приезжает новый житель – все это обсуждают, перемывают и, извините, перетирают. Вы серьезно полагаете, что приезд подполковника из министерства внутренних дел останется без внимания? Ко мне уже человек двадцать подходили и спрашивали что, правда? Правда, что Толика Сергеева будут снимать с должности? Они спрашивают у меня, потому что я, во-первых, всех в городе знаю, а, во-вторых, когда-то очень давно был классным руководителем у Толика.

– Я… – мотнул головой Аркаша, но Гринчук не дал ему закончить.

– Мы принимаем ваше предложение. Машину вызывать?

– Я живу здесь, неподалеку, – Рубин снял фартук, бросил его на свой стул, и закрыл дверь киоска на висячий замок. – Вы можете поверить – еще двадцать лет назад здесь никто не закрывал двери.

Аркаша тяжело вздохнул.

– Аркадий, ты еще помнишь, где я живу?

– Солнечная, дом пятнадцать.

– Отлично, вот вам ключ – идите. Я зайду к Александру Сергеевичу, ты его должен помнить – физик из нашей школы, и возьму у него вина. У него замечательное домашнее вино.

Владимир Максимович бодро двинулся по улице, обернулся и помахал рукой. Аркаша смотрел на ключ на своей ладони.

– Нахлынули воспоминания прошлого? – спросил Гринчук.

– Что-то в этом роде, – кивнул Аркадий, посмотрел на Гринчука. – А вы, я смотрю, что-то не очень ищете свою супругу?

Улыбка мгновенно слетела с лица Гринчука. Аркаша попятился.

– Следи за своим языком, – посоветовал Гринчук. – Я ее ищу.

Аркаша отступил еще на пару шагов.

– Я своей беготней ничего здесь не сделаю. Я заставлю местных искать. И они найдут. Вот пусть Сергеев сделает, что обещал, составит график передвижений Инги по городу. Тогда мы с тобой и погуляем.

– Я-то зачем? – устало вздохнул Аркаша. – Я-то уж точно ничего здесь не знаю. А уж о вашей жене и деньгах… Может, я и вправду уеду? У меня даже и чемодана уже нету…

– Ты мне нужен, Аркаша! Мне тебя сам бог послал, – Гринчук говорил серьезно, настолько серьезно, что Аркаша поверил. – Я не знал еще вчера, что ты мне будешь настолько нужен. Давай, я возьму тебя на работу? Консультантом. Вот смотри…

Гринчук отошел к забору, поставил сумку на камень, открыл «молнию».

– У тебя ножа нет? Тогда – давай ключ.

Ключом Гричук поддел плотную пленку, в которую были завернуты деньги, разорвал. Достал пачку. Протянул Аркаше.

Спокойно протянул Аркаше Клину десять тысяч долларов в банковской бандероли.

– За что? – спросил Аркаша.

– Ну, если я скажу, что просто так, ты, как бывший обитатель зоны, заподозришь меня в нетрадиционной сексуальной ориентации, – Гринчук сунул деньги в руку Аркаше. – И не заставляй меня стоять, как идиота, с протянутыми долларами посреди улицы. Отработаешь, не сомневайся.

Клин спрятал деньги в карман брюк.

– Пройдемте на улицу Солнечную, дом пятнадцать? – предложил Гринчук. – И по дороге подумаем, что имел в виду Стоянов, когда говорил о дьяволе. Есть варианты?

* * *

Ссадины и порезы Стоянова обрабатывали в больнице. Капитан шипел от боли и торопил медсестру. Жена привезла из дому чистое и целое.

Нужно быстро вернуться к Гринчуку. Вернуться к Гринчуку. Эта мысль билась в голове Стоянова, не давая думать ни о чем другом.

О том, что нужно с глазу на глаз переговорить с Гринчуком, думал Большой Олег. Нужно объясниться с Гринчуком лично, понял мэр Приморска, узнав о стрельбе. А то эти сволочи попытаются все свалить на него, Сергея Петровича Дедова.

О Гринчуке думал Абрек, перебрасываясь с Котиком и Синяком, от нечего делать, в карты. Все три, возможно, хотели бы о Гринчуке поговорить, но что понатыкано в стены дачи Большого Олега не знал никто из них. Лучше не рисковать.

Ночью Абреку и Олегу встречаться с Гринчуком. Что из этого выйдет?

Котику и Синяку начинало потихоньку казаться, что напрасно они вызвались добровольцами в эту поездку. Ой, напрасно.

Мастер о Гринчуке старался не думать. При мысли о Зеленом начинало клокотать в горле и тряслись от ярости руки. Это лишнее. И даже вредное. Сейчас нужно думать о том, как проехать в Приморск, не привлекая внимания.

До Узловой Мастера привез частник, ошалевший от предложенного. Он вез всю ночь, поглядывая настороженно, на пассажира. Тот деньги заплатил вперед, мирно дремал на заднем сидении и вообще выглядел достаточно безопасным, но… Времена теперь сложные. Опасные времена. И такие деньги зря не платят.

Мастер решил отпустить водителя живым. Не нужно оставлять следы. А водила… Водила будет молчать. Ну, разве что похвастается перед приятелями потрясающим заказом. Но ведь он и не знает, кого вез.

На вокзал Мастер прибыл на электричке, проехав одну остановку. Прошел мимо частников, купил билет на рейсовый автобус. Дождался отправления, сидя в уличном кафе неподалеку. Позвонил Виталику с мобильника, тот пообещал прибыть на место назначенной встречи. Прошло два часа, но Виталик так и не появился. И на звонок мобильник больше не отвечал.

Испугался, засранец. В последнюю минуту испугался, подумал Мастер.

Сел в автобус. С собой он вез две сумки – большую спортивную, и кулек с продуктами. Едущий на курорт без вещей привлек бы слишком большое внимание.

А внимание со стороны Мастеру было ни к чему.

На въезде в Приморск автобус остановили, по салону прошел милиционер, старший лейтенант с очень внимательным и цепким взглядом, собрал все паспорта, вышел из автобуса и отдал сержанту, чтобы тот переписал.

Кто-то из пассажиров удивился, попытался возразить, но водитель автобуса посоветовал не умничать. И учесть, что в Приморске уровень преступности в несколько раз меньше чем в любом другом городе побережья. Благодаря. И вследствие работы милиции. Профилактической, произнес водитель чуть ли не с завистью. Сам он был не из Приморска, но иногда завидовал тамошним жителям. Порядок – это важно. Пока в стране был порядок – и жилось лучше, считал водитель.

Документы вернули, автобус тронулся.

Мастер откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и еле сдержал вздох облегчения. Не нужно привлекать к себе внимание.

Приехать, снять квартиру. Лучше – в частном секторе.

Гринчука он найдет. В этом Мастер был уверен.

* * *

Обедать Владимир Родионыч пригласил Полковника к себе на дачу. Вслух это не обсуждалось, но оба понимали – так будет безопасней. Район поселения новых дворян и в обычные дни охранялся, а сейчас охрана была переведена на особое положение. Неосторожный, сунувшийся под указатели «Запретная зона», мог спокойно нарваться на неприятности.

На любые неприятности.

И чтоб совсем уж чувствовать себя в безопасности, Владимир Родионыч приказал накрыть стол в гостиной. Горничная предусмотрительно прикрыла окна шторами.

Или ей это посоветовал начальник службы безопасности.

У Егора Баева настроение испортилось напрочь. Искать воров, торговцев наркотой, угрожающих элите, было делом привычным. Но пытаться найти того, кто решил поупражняться в пиротехнике, кто дерзнул наехать на самого Владимира Родионыча… Хорошо еще, что Владимир Родионыч трезво смотрел на вещи и не требовал изловить террориста прямо вот к ужину.

– У меня совершенно нет аппетита, – пожаловался Владимир Родионыч Полковнику. – Все время думаю, что именно произошло, отчего вдруг весь мир встал на уши?

Полковник молчал, неторопливо вкушая суп. Повар у Владимира Родионыча был отменный.

– Пытаюсь, знаете ли, зацепиться мыслью хоть за что-нибудь, подтянуться, а она, проклятая, скользит вниз, к желчным рассуждениям о том, что это всё ваш Гринчук виноват, – Владимир Родионыч взял с тарелочки кусок хлеба и принялся его крошить. – Мне через час нужно быть на встрече с…

– Представителями вышестоящих структур, – подсказал Полковник, отодвигая тарелку. – И вас не устраивает, что нечего им сообщить, кроме того, что взорвали машину и коммуникации. Я вас правильно понял?

Владимир Родионыч закрыл глаза, что-то тихо-тихо сказал, Полковник не расслышал, что именно, но уточнять не стал.

– У меня есть новости, – Полковник достал из кармана пиджака свою записную книжку, открыл ее. – Новости из Приморска.

– От кого? У вас там есть свой человек? – насторожился Владимир Родионыч.

– Не совсем, – улыбнулся Полковник. – Но… Я, если вы не возражаете, источник палить не буду…

Владимир Родионыч поморщился.

– Вы настаиваете? – спросил Полковник.

– Отнюдь нет, но не могли бы вы избегать этих словечек. Палить…

– Хорошо, я воздержусь от упоминания моего информатора. Скажу одно – Гринчуку сейчас не особо весело в Приморске. Для начала – исчезла Инга.

Тарелка отлетела к стене и звонко разлетелась на осколки.

Полковник подождал, пока Владимир Родионыч возьмет себя в руки.

– Как это произошло? – на висках Владимира Родионыча вспухли вены.

– Гринчук приехал в Приморск и обнаружил, что в ее номере живет другой человек…

Все остальное Владимир Родионыч слушал молча, не перебивая. Смотрел прямо перед собой, на цветы, стоящие в вазе на столе. Даже руки его лежали на столе неподвижно.

– И складывается такое впечатление, что в Приморске начинает клокотать. Того и гляди…

Владимир Родионыч встал из-за стола, подошел к окну. Отодвинул штору. Часы на стене звонко шинковали время.

– Он сошел с ума, – сказал Владимир Родионыч. – Ваш Гринчук совершенно ополоумел! Напрочь. Он решил убить Ингу…

Владимир Родиныч повернулся к Полковнику.

– Вы понимаете – он делает все, чтобы ее убили. Ее похитили, но, судя по всему, не из-за денег.

– А из-за чего? – холодно осведомился Полковник.

Естественно, эти мысли пришли и в его голову. Теперь можно было выслушивать Владимира Родионыча, сверяя его выводы со своими.

– Из-за того, что она была моим секретарем, – Владимир Родиныч загнул, было, палец, но спохватился и сунул руку в карман. – Из-за того, что она любимая женщина Юрия Ивановича Гринчука, который всё знает о своих подопечных, имеет среди нас сеть информаторов и может многое рассказать… Если найти его болевую точку.