355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Кан » Главные песни ХХ века. От Дикселенда до хип-хопа » Текст книги (страница 2)
Главные песни ХХ века. От Дикселенда до хип-хопа
  • Текст добавлен: 6 октября 2021, 15:01

Текст книги "Главные песни ХХ века. От Дикселенда до хип-хопа"


Автор книги: Александр Кан



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

WE SHALL OVERCOME
Как христианское религиозное песнопение превратилось в универсальный гимн свободы

28 августа 1963 года 22-летняя фолк-певица Джоан Баэз стояла на ступенях Мемориала Линкольна в Вашингтоне. Раскинувшаяся перед ней на весь гигантский парк, от колоннады и ступеней Мемориала Линкольна до высящегося на горизонте на расстоянии трех километров обелиска Монумент Вашингтону толпа во всю свою 300-тысячную мощь скандировала вслед за певицей простые, всем понятные и столь непоколебимо уверенные слова знаменитой песни: “We Shall Overcome!” – «Мы победим!» Концерт, в котором кроме Баэз приняли участие Боб Дилан, госпел-певица Махалия Джексон, фолк-трио Peter, Paul and Mary и многие другие, стал кульминацией грандиозного «Марша на Вашингтон за рабочие места и свободу». На тот момент марш был самым крупным митингом протеста в американской истории, да и до сих пор остается одним из крупнейших. Именно в тот день, там же на ступенях Мемориала Линкольна Мартин Лютер Кинг произнес свою знаменитую речь «У меня есть мечта». Именно под давлением этого марша президент Джонсон наконец-то сумел провести через Сенат летом 1964 года предложенный еще годом ранее его предшественником Джоном Кеннеди «Закон о гражданских правах».

Через год, 15 марта 1965 года, Джонсон, выступая перед Конгрессом и 70 миллионами телезрителей с обещанием предоставить право голосовать всем чернокожим американцам, закончил свою речь словами: “We shall overcome.»

Борьба, однако, не закончилась, и еще через три года, 31 марта 1968 года тот же Мартин Лютер Кинг декламировал слова песни “We Shall Overcome” на последней в своей жизни проповеди в городе Мемфис, штат Теннеси. Спустя четыре дня там же, в Мемфисе его убили, и на его похоронах 50 тысяч собравшихся пели “We Shall Overcome”.

За два года до этого, в 1966 году, убитый практически вслед за Мартином Лютером Кингом сенатор Роберт Кеннеди на митинге против апартеида в Южной Африке запел, и вся огромная толпа вслед на ним подхватила “We Shall Overcome”.

В ночь с 15 на 16 августа 1969 та же Джоан Баэз закончила свое 45-минутное выступление перед собравшейся на «фестиваль мира, любви и музыки» в Вудстоке полумиллионной толпой исполнением ставшего к тому времени гимном антивоенного движения «We Shall Overcome».

В Северной Ирландии Ассоциация борьбы за гражданские права сделала слова «We Shall Overcome» лозунгом развернувшегося на рубеже 1960–1970-х годов массового движения католического меньшинства против дискриминации и подавления со стороны британских властей. В 2002 году британский режиссер Пол Гринграсс снял фильм «Кровавое воскресенье», описывающий события расстрела британскими солдатами мирной демонстрации католиков в североирландском городе Дерри в воскресенье 30 января 1972 года, когда были убиты 13 человек, в том числе шестеро несовершеннолетних и один священник. Мы видим в фильме, как перед началом демонстрации ее лидер, парламентарий Айвен Купер, запевает “We Shall Overcome”.

В мае 1989 года, вдохновленные разворачивающейся в СССР перестройкой и жаждущие таких же реформ китайские студенты вышли протестовать против коммунистического режима на пекинскую площадь Тяньаньмэнь. У многих на банданах и на футболках красовалась гордая надпись “We Shall Overcome”. А в ноябре того же 1989 года, во время Бархатной революции в Чехословакии тысячи собравшихся на Вацлавской площади в Праге пели “We Shall Overcome” по-английски и по-чешски. Некогда гимн социалистического, прокоммунистического движения, песня превратилась в знамя борьбы против коммунистической тирании. 20 января 2009 года во время инаугурации первого чернокожего президента в истории Америки Барака Обамы в толпе стоял человек с плакатом “WE HAVE OVERCOME!” – «Мы победили!».

В 2010 году Роджер Уотерс, давно к тому времени покинувший Pink Floyd и все более и более активно вовлекавшийся в политический активизм, выпустил видеоклип со своей версией “We Shall Overcome”, который он посвятил солидарности с палестинцами, протестующими против блокады Израилем сектора Газа. С тех пор он неоднократно исполнял песню в том числе и онлайн, во время вызванного коронавирусом карантина 15 мая 2020 года в так называемый День Накба, «день катастрофы», который палестинцы отмечают в память об изгнании их со своих земель после основания государства Израиль в 1948 году. 22 июля 2012 года Брюс Спрингстин спел песню на мемориальном концерте в Осло в день годовщины массового расстрела ультраправым радикалом Андерсом Брейвиком 67 человек в молодежном лагере Утейа в Норвегии.

Продолжать этот список можно до бесконечности. Трудно найти другую песню, способную стать лозунгом и знаменем политической борьбы в столь разных странах, со столь разными целями. Она превратилась в настоящий, универсальный, общечеловеческий гимн, песню несгибаемой воли и песню надежды.

“We Shall Overcome” не родилась в 1963 году. Более того, даже история ее как политического гимна тоже началась десятилетиями раньше, в самом начале XX века. А корни песни восходят и вовсе к веку 18-му.

Ее первые несколько тактов совпадают с католическим гимном «O sanctissima» (О святейший!), впервые опубликованном в Лондоне еще в 1792 году. Как пишет в своей статье о песне New York Times, опубликованная в США в 1794 году версия гимна вполне похожа по мелодии на всем нам хорошо знакомую “We Shall Overcome”.

Как это бывало со многими христианскими гимнами, попав в руки к завезенным из Африки рабам, мелодия обогатилась африканскими обертонами и характерными для всей последующей черной музыки многократными повторениями и перекличкой call-and-response – призыв-ответ. Еще до Гражданской войны и освобождения рабов песня превратилась в негритянский спиричуэл. Ее смысл был далек от революционного, и в словах “I’ll be all right some day” (Настанет день, и мне будет хорошо) содержались не столько бунт и протест, сколько обращенная, как это и положено в духовном песнопении, мольба к Богу и надежда – другого пути, кроме как в песне, для выражения этой надежды у людей не было.

В 1901 году родившийся еще рабом преподобный Чарльз Тиндли, священник методистской епископальной церкви в Филадельфии опубликовал госпел-гимн “I’ll Overcome Some Day”. Тиндли уже обладал определенной известностью как автор гимнов, некоторые из них были опубликованы. И хотя автором он обозначил себя самого, в гимне прослеживалось музыкальное родство со старым спиричуэлом “I’ll Be All Right”, и через него – со старинным гимном «O sanctissima».

В начале века в Америке стало формироваться рабочее движение и возвращенный к жизни преподобным Тиндли старый спиричуэлс пришелся ко двору. Он звучал на шахтерской стачке в Бирмингеме в штате Алабама в 1908 году.

Но настоящее превращение религиозного гимна в ярко политически окрашенную песню протеста началось уже после Второй мировой войны. В октябре 1945 года рабочие – и белые, и черные, – табачной фабрики компании American Tobacco в городе Чарльстон, штат Южная Каролина, объявили забастовку, требуя повышения заработной платы и улучшения условий труда. Пять месяцев они бастовали, и пять месяцев одна из работниц, молодая негритянка с красивым голосом Люсиль Симмонс, каждый вечер начинала с “We Shall Overcome”. Вслед за ней песню подхватывали и остальные, и постепенно она обрастала все новыми и новыми, все более и более политизированными куплетами. В конце концов рабочие добились своего и вернулись на работу.

Ставший рабочей песней христианский гимн попал в поле зрения так называемой Народной школы в штате Теннеси, основатели и преподаватели которой социалистически настроенные супруги Майлс и Зильфия Хортон превратили свою школу не только в учебное заведение, но и в центр, объединявший черных и белых активистов борьбы за гражданские права. ‘We Will Overcome’ – так тогда называлась песня – стала гимном школы.

В 1947 году, приехав в школу, песню услышал 28-летний Пит Сигер. У Сигера в жизни были две страсти – фолк-музыка и левое движение. Сигер стал страстным поклонником и проповедником песни. Он придал ей несколько более живой ритм, спел ее перед публикой в знаменитом Карнеги-холле и опубликовал ее в своем журнале «Народные песни».

Однако, пожалуй, более существенным, чем изменение ритма было чуть измененное название: “We Will Overcome” стала “We Shall Overcome”. Сам Сигер говорит, что ему нравился более открытый и широкий гласный звук в слове “shall”, но, думается, дело было не только в этом. В модальности глагола “shall” больше уверенности, больше твердости, это не просто указание на будущее время, это обещание, даже торжественная клятва. Именно в исполнении Сигера “We Shall Overcome” впервые услышал в 1957 году молодой проповедник и уже известный активист борьбы за права афроамериканцев Мартин Лютер Кинг.

На рубеже 1950–1960-х в Америке в единый поток слились два движения – стремительно расширяющаяся борьба афроамериканцев за свои права и против дискриминации и растущая популярность и общественный вес левоориентированной фолк-песни. В фокусе, в центре потока оказалась “We Shall Overcome”.

Пит Сигер, Джоан Баэз и Мартин Лютер Кинг сделали ее известной не только на всю Америку, но и на весь мир. Политические движения и пристрастия меняются, но гимн свободе и справедливости остается универсальным.

В 2000 году, подводя музыкальные итоги века, Национальное общественное радио (NPR) включило “We Shall Overcome” в число важнейших песен столетия.

THE ENTERTAINER
«Король рэгтайма» Скотт Джоплин и его звонкий, иронично-лукавый The Entertainer

Как и марксизм, который, как выявил его преданный ученик и страстный последователь Владимир Ульянов-Ленин, имеет три источника, так и джаз – в самом упрощенном понимании – также имеет три источника[2]2
  В 1913 году, к 30-летию смерти Карла Маркса, Ленин опубликовал статью «Три источника и три составные части марксизма». Тремя источниками марксизма, по Ленину, являются немецкая классическая философия, английская политическая экономия и французский утопический социализм.


[Закрыть]
. Первый – выросшие из протестантских церковных гимнов духовные песнопения чернокожих американцев, получившие название спиричуэлс или госпел; второй – рабочие и бытовые песни трудившихся на плантациях Юга бывших рабов, получившие название блюз; и третий – игравшаяся в борделях Нового Орлеана и Сент-Луиса фортепианная музыка, которую стали называть рэгтайм. Rag time в переводе – рваный, то есть синкопированный, с акцентом не на сильную, а на слабую долю ритм, заимствованный в полиритмике африканской музыки.

В предназначенные по большей части для небогатой, преимущественно черной клиентуры дешевые публичные дома Юга духовой оркестр не посадишь, и музыкальный аккомпанемент веселью и разврату обеспечивали игравшие там часами напролет такие же бедные и такие же преимущественно чернокожие пианисты. Играли как раз ту музыку, которая и получила название «рэгтайм». Предвоенное (то есть перед Первой мировой войной) время было веселым и бесшабашным, и так же, как послевоенные 20-е с легкой руки Фрэнсиса Скотта Фитцджеральда стали именовать «веком джаза», первое десятилетие века получило название «время рэгтайма». Правда, название это закрепилось за ним много позже, главным образом благодаря опубликованному в 1975 году роману Эдгара Доктороу «Рэгтайм» и снятой в 1981 году Милошем Форманом его одноименной экранизации. Хотя, как это ни странно, парадоксально и необъяснимо, саундтрек «Рэгтайма», созданный замечательным композитором и певцом Рэнди Ньюманом, собственно музыки рэгтайм практически не содержал и популяризации рэгтайма как музыкального стиля способствовать не мог.

Впрочем, в США к этому времени рэгтайм, практически забытый со времен своего расцвета в начале века, в популяризации уже не нуждался. Его возрождение началось еще за пять лет до публикации романа Доктороу, в 1970 году, с изданием фирмой Nonesuch пластинки пионера жанра Скотта Джоплина “Piano Rags”, а подлинный триумфальный камбэк состоялся тремя годами позже в 1973-м, с выходом на экраны фильма режиссера Джорджа Роя Хилла «Афера» (в оригинале – “The Sting”). Действие картины, в которой главные герои в исполнении двух красавцев, двух обладающих необоримым обаянием суперзвезд Роберта Редфорда и Пола Ньюмана, изящно и изобретательно обводят вокруг пальца своего недруга, происходит в 1930-е годы. Рэгтайм тогда помнили лишь немногие специалисты по истории джаза, но композитор ретро-картины Марвин Хэмлиш, невзирая на хронологическое несоответствие, буквально пропитал весь саундтрек зажигательной, веселой и в то же время иронично-лукавой – в духе самого фильма – композицией “The Entertainer” классика раннего рэгтайма чернокожего пианиста и композитора Скотта Джоплина. Идея использовать в фильме рэгтайм принадлежала не композитору, а режиссеру. Хэмлиш признавался, что до работы над фильмом он не был таким уж большим поклонником рэгтайма, но, когда он сел за рояль во время записи, все изменилось: «Пианист во мне обнаружил в Джоплине родственную душу».

Фильм пользовался огромной популярностью, был удостоен семи Оскаров, в том числе и за лучшую музыку, а “The Entertainer”, а вслед за ним и весь рэгтайм внезапно обрели всемирную популярность. Не миновала эта популярность и СССР, куда «Афера» каким-то чудом угодила во всесоюзный прокат.

В Америке мелодия семидесятилетней давности взлетела на верхние места чартс библии музыкальной индустрии журнала Billboard. Скотт Джоплин и вместе с ним весь рэгтайм, незамысловатая, непритязательная музыка начала ХХ века, внезапно вновь вошли в моду.

“The Entertainer” – название композиции можно перевести как «шоумен, артист», дословно «развлекатель» – Скотт Джоплин написал в 1902 году. Звукозапись тогда была еще в самом что ни на есть эмбриональном состоянии, так что публикация музыки могла существовать только в виде нотной записи. В 1910-м композиция была опубликована в виде перфорированной ленты для механического пианино, а первая запись пьесы вышла уже только в 1928 году, после смерти Джоплина.

“The Entertainer” не был первым рэгтаймом Джоплина – его “Maple Leaf Rag” (Рэгтайм кленового листа) был написан и зарегистрирован еще в 1899 году. Не был он тем более и первым рэгтаймом. «Отцом рэгтайма» считается белый, хоть и игравший по большей части с афроамериканцами музыкант Бен Харни, написавший первую в этом жанре композицию еще в 1895 году. Соревноваться с Джоплином за право считаться «королем рэгтайма» мог бы еще и Джелли Ролл Мортон (1890–1941) по прозвищу «Профессор». Не избежал увлечения рэгтаймом и недавно приехавший из России эмигрант, будущий классик американской песни Ирвинг Берлин, написавший в 1911 году один из своих первых хитов “Alexander’s Ragtime Band”.

Сам Джоплин родился в 1868 году, спустя всего лишь считаные пару-тройку лет после отмены рабства. Семья была музыкальная: мать пела и играла на банджо, отец играл на скрипке. Скотт освоил гитару, а затем переключился на фортепиано. Живший в их городке в Техасе выходец из Германии Джулиус Вайс научил способного чернокожего мальчика не только технике, но и нотной грамоте и даже основам композиции.

Уже в юности он ступил на путь профессионального музыканта, перемещаясь из города в город и играя в барах и дансингах. В 1893 году был даже лидером бэнда, выступавшего на Всемирной выставке в Чикаго. К тому же времени относятся и его первые композиторские опыты – правда, это были еще не рэгтаймы, а вальсы. В 1890-е годы он даже поступил учиться музыке в колледж для чернокожих в городе Седалиа в штате Миссури и в середине десятилетия – практически одновременно с Беном Харни – стал активно сочинять рэгтаймы, одним из которых и стал его первый хит “Maple Leaf Rag”.

Однако именно “The Entertainer” принес ему настоящую славу и признание. Уже через год после публикации композитор и музыкальный критик Монро Розенфельд, прославившийся больше всего изобретением термина Tin Pan Alley[3]3
  Район вокруг 28-й улицы в Манхэттене, где с 1900 года гнездились музыкальные издательства и рекламные агентства, специализирующиеся на развлекательной музыке, Розенфельд назвал Tin Pan Alley, то есть улица (Alley), где постоянно что-то стряпают, гремя и дребезжа жестяной посудой (Tin Pan). Название закрепилось и стало метафорическим обозначением музыкальной издательской индустрии Америки.


[Закрыть]
, назвал пьесу «лучшей и самой благозвучной композицией Джоплина со звонкой, в высшей степени оригинальной и разнообразной в своей спонтанности структурой».

Страстный пропагандист рэгтайма, Джоплин приложил немало усилий к популяризации и признанию жанра, стремясь преодолеть снисходительное, а то и пренебрежительное отношение к нему части профессионального белого музыкального истеблишмента. В 1908 году он опубликовал учебник «Школа рэгтайма: шесть упражнений для фортепиано».

Со временем, однако, амбиции Джоплина переросли обычно ассоциирующийся с короткими фортепианными пьесами любимый жанр, и он, как настоящий профессиональный композитор, стал тяготеть к крупной, по большей части музыкально-театральной форме. Рэгтайму, впрочем, он не изменял и еще в 1902 году издал ноты балета «Танец рэгтайма», а в 1903-м – свою первую оперу. Коммерческого успеха ни опера, ни балет ему не принесли, но незамеченными не остались. В 1907 году он получил заказ на создание многожанрового (сейчас сказали бы мультимедийного) театрального проекта «Тримониша» – история жизни чернокожей семьи в сельских районах его родного Техаса. «Рэгтайм-опера» – так характеризовал жанр своего опуса сам Джоплин – считается предтечей гершвиновской «Порги и Бесс». При жизни Джоплина (он умер в 1917 году) она была поставлена лишь однажды, в 1915 году, в виде концертного исполнения с самим Джоплином за роялем. Первая полноценная театральная постановка состоялась только в 1972 году, а в 1976-м, на волне успеха «Аферы», “The Entertainer” и возродившейся популярности Скотта Джоплина, он был удостоен за оперу посмертной Пулитцеровской премии.

И все же, когда мы слышим имя Скотта Джоплина, мы вспоминаем в первую очередь “The Entertainer”. Она звучит в одной из серий «Симпсонов» и по всей Америке является любимой мелодией передвижных мороженщиков, которой они привлекают к своему лакомству покупателей. Когда мы слышим слово рэгтайм, в голове сразу включается «звонкая» мелодия “The Entertainer”. В списке «Песен века», составленном Американской ассоциацией звукозаписывающих компаний, “The Entertainer” стоит на почетном десятом месте.

JERUSALEM
Как Emerson, Lake and Palmer познакомили рок-мир с альтернативным гимном Англии

В ноябре 1973 года британская рок-группа Emerson, Lake and Palmer выпустила свой четвертый альбом Brain Salad Surgery.

Открывала альбом песня “Jerusalem” – величественный орган Эмерсона, имитирующие перелив церковных колоколов ударные Карла Палмера и парящий над ними чистый и мощный голос Грега Лейка.

Обозначенное на обложке пластинки имя автора музыки Хьюберт Пэрри рок-аудитории было совершенно неизвестно, а имя автора текста Уильяма Блейка знали лишь специалисты по английской литературе и искусству.

ELP были в тот момент на вершине своей популярности. За внешне традиционной рок-атрибутикой – длинными волосами, громогласным звучанием и бурными эскападами на сцене и за ее пределами – таился совершенно особый подход к музыке. Для не очень образованных в иной, кроме рока музыке, меломанов, они, как и другие группы популярного тогда стиля прогрессив, были воротами в иные музыкальные миры – фольклора, старинной музыки, джаза и классической музыки.

Пусть и не получивший серьезного музыкального образования клавишник и лидер группы Кит Эмерсон был прекрасно «наслышан» в области музыкальной классики и джаза, прекрасно умел их играть и насыщал альбомы группы развернутыми инструментальными пассажами и целыми композициями с заимствованиями из Баха, Белы Бартока, Аарона Копленда, Альберто Хинастеры. А второй альбом группы Pictures at an Exhibition был и вовсе не чем иным, как рок-интерпретацией написанного еще в 1874 году классического фортепианного цикла Модеста Мусоргского «Картинки с выставки».

Многочисленные фаны ELP вслед за своими кумирами с упоением погружались в новый мир и именно благодаря этой группе целое рок-поколение приобщилось к миру музыкальной классики.

Как и в случае с Мусоргским, Бартоком и Коплендом, мало кому понятный “Jerusalem” заставил поклонников Emerson, Lake and Palmer погрузиться в книги (никакого интернета тогда еще и в помине не было) и открыть новую для себя увлекательнейшую страницу английской истории и культуры.

Английский поэт и художник Уильям Блейк (1757–1827), ключевая фигура европейского романтизма, написал стихотворение “And did those feet in ancient time” в 1804 году – оно было частью предисловия к его эпической поэме «Мильтон». Стихотворение было основано на евангельском апокрифе, в соответствии с которым в молодости Иисус Христос ступал своими ногами (those feet) «на зеленые холмы Англии», совершая вместе со своим будущим соратником Иосифом Аримафейским путешествие в Альбион и даже побывал на холмах Гластонбери, месте будущего аббатства. Легенда эта исторически ничем не подтверждена, но освященная ею в изложении Блейка «зеленая Англия родная» могла претендовать на право возвести у себя «небесный град Ерусалим». Пафос стихотворения Блейка был еще и в свойственном романтикам отрицании индустриальной революции и капитализма – “dark Satanic mills” («темные фабрики Сатаны»), а еще спустя более чем полтора века оказался в высшей степени созвучен духу хиппи, именно на холмах Гластонбери основавшим свой знаменитый рок-фестиваль.

На протяжении более чем века стихотворение было прочно забыто, пока в 1916 году его не включили в антологию патриотической английской поэзии, призванную поддержать боевой дух нации во время тяжелых и кровопролитных сражений Первой мировой войны. Тогда же, в 1916 году, композитор Хьюберт Пэрри положил стихотворение Блейка на музыку, а еще спустя шесть лет другой английский композитор Эдвард Эльгар оркестровал мелодию, и уже под названием «Иерусалим» она была впервые исполнена на фестивале в Лидсе.

Услышав торжественный гимнообразный мотив с возвышенным, прославляющим и придающим родной Англии божественную святость текстом, король Георг V заявил, что предпочел бы «Иерусалим» в качестве национального гимна принятому в этом качестве гимну «Боже, храни короля». Газета New York Times писала, что «”Иерусалим” становится самой популярной патриотической песней в стране и все чаще используется в качестве альтернативы национальному гимну».

Как в Британии нет официально утвержденной Конституции, так нет и официально утвержденного гимна. И с тех пор, вот уже век, время от времени раздаются голоса о необходимости заменить «Боже, храни королеву» на «Иерусалим».

В качестве компромисса нередко звучит предложение оставить «Боже, храни королеву» (или короля) в качестве гимна Британии, и сделать «Иерусалим» гимном Англии.

Но даже и без официального признания «Иерусалим» звучит повсюду, став одной из самых узнаваемых и популярных песен в стране. В последний вечер Proms – популярнейшего фестиваля классической музыки в величественном лондонском зале Royal Albert Hall – «Иерусалим» неизменно звучит в исполнении не только оркестра и хора, но и всего пятитысячного зала, в упоении распевающего текст песни и размахивающего флажками – как Британии, так и Англии. Именно «Иерусалим» сопровождал торжественную церемонию венчания принца Уильяма и Кейт Миддлтон в Вестминстерском аббатстве в 2011 году. А годом позже «Иерусалим» был выбран в качестве гимна на церемонии открытия Олимпийских игр в Лондоне. Хотя, когда поднимался флаг Игр, в знак уважения к присутствовавшей на церемонии Елизавете Второй, зазвучал все же «Боже, храни королеву».

В международных спортивных соревнованиях перед выступлением национальной сборной «Иерусалим» нередко становится весомым конкурентом более привычному гимну – в особенности в таких традиционно английских видах спорта, как крикет и регби. Двойственность ситуации вызвала оживленное обсуждение в парламенте в 2010 году, но министр спорта, отвечая на запросы парламентариев, сказал, что, так как официального гимна в стране нет, каждый спорт волен выбирать себе гимн по вкусу.

Воспользовавшись разрешением, сборная Англии перед Играми Содружества[4]4
  Игры Содружества – международные спортивные соревнования стран, входящих в объединяющее бывшие британские колонии Содружество наций. Проводятся раз в четыре года и по количеству участников и объему выступлений уступают лишь Олимпийским играм.


[Закрыть]
2010 года опросила сограждан, какой гимн они предпочтут услышать в случае победы своей команды на Играх. 52 процента выбрали «Иерусалим».

А что же Emerson, Lake and Palmer? Сегодня это звучит совершенно невероятно, но торжественная и в высшей степени уважительная версия гимна в исполнении рок-группы была удостоена не почтительно приветственного к себе отношения, а …запрета Би-би-си. Корпорация относилась к поп– и рок-музыке традиционно подозрительно.

«Они просто боялись, что мы изуродовали гимн. Скорее всего, они даже и слушать нашу версию не стали. Для нас же [обращение к «Иерусалиму»] было проявлением уважения и любви. Мы даже не могли представить себе, что столкнемся с такой узколобостью…», – так с горечью описывал ситуацию много лет спустя барабанщик группы Карл Палмер.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю