Текст книги "Конец 'Агента'"

Автор книги: Александр Камнев

Соавторы: Борис Файфель
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Камнев Александр , Файфель Борис
Конец 'Агента'

Александр Камнев, Борис Файфель

Конец "Агента"

Жизнь лениво жевала его мечты...

В. Шукшин. Сильные идут дальше

Дверь в кофейню была распахнута настежь, но прохлады это не добавляло. Под потолком, разгоняя мух, лениво шевелился вентилятор. Движения воздуха не чувствовалось. В такую погоду кофе пьют лишь заядлые любители, вроде моего друга Боба, сидевшего напротив меня за столиком.

Настроение у меня в тот день было прекрасным. Причиной тому послужил только что полученный в канцелярии института изящный голубой конверт из редакции международного журнала.

– Ты вот все посмеиваешься над химиками, а у меня, между прочим, еще одну статью приняли в "Phisicochimica Acta", к тому же рецензент отметил: "Exellent work"*.

– Ну что же, поздравляю, – лениво отозвался Боб. – Добротный экспериментальный материал всегда в цене...

Такая прохладная оценка моей деятельности меня нисколько не удивила: надо знать Боба, этого прожженного скептика.

– Странная вещь, – задумчиво продолжал Боб, – химик берет известное вещество, цепляет к нему лишнюю метильную группу, получает новое соединение, и – свершилось: он уже обогатил мировую науку. Теперь каждое измерение – ну, там, показатель преломления или еще что – новый результат!

За полтора десятка лет работы в Институте фундаментальных проблем химии программист Боб изрядно поднахватался нашей терминологии и, надо сказать, нередко употреблял ее к месту. Однако он знал, что органикой я не занимаюсь. Его скепсис, скорее всего, имел целью скрыть легкую зависть, которая придавала нашему с ним общению элемент некоторого дружеского соперничества.

– Да и вообще, – Боб со смаком отхлебнул глоток кофе и ехидно посмотрел на меня, – химик, по-моему, не столько профессия, сколько мировоззрение. Стоит посмотреть на вашего брата за работой... Взгляд прикован к колбе или к шкале колориметра, глаза горят святым огнем веры. Во что? Да во что угодно! В безграничные возможности науки, в философский камень, в универсальный магистериум... Шеф, когда на него накатывает вдохновение, напоминает командира подводной лодки, когда тот, прильнув к перископу, собирается всадить торпеду во вражеский линкор. Причем, заметь, размах всегда глобальный: разыскать высокотемпературную сверхпроводимость или изобрести лекарство от рака – никак не менее. Ну, а результаты... – Боб обреченно махнул рукой. – Лучше бы сварили надежное средство от тараканов, а то от них в лаборатории совсем житья не стало. По-моему, они ухитряются залезать даже внутрь дисплея.

Было жарко, мне не хотелось возражать, и я промолчал, надеясь, что Боб продолжит свой очередной монолог.

Я не ошибся.

– Химики, например, на полном серьезе считают высшим пилотажем умение легко расставлять коэффициенты в сложных реакциях. Им и невдомек, что эта проблема элементарно сводится к системе уравнений, которую надо решить в целых числах. Хочешь, я тебе любую реакцию уравняю максимум в четыре действия?

Боб покрутил головой, но поскольку ни ручки, ни бумаги поблизости не было, он успокоился и продолжал:

– Иногда я думаю: а не утереть ли всем химикам нос и не смастерить ли на Бэйсике, скажем, "Универсальный уравниватель химических реакций"? Преподаватели химии мне этого не простят...

Я знал, что как программист Боб способен и на большее. Непонятно, что его держало в нашем институте, где он должен был из года в год обрабатывать результаты чьих-то, подчас сомнительных экспериментов, пребывая, по мнению общей массы, явно где-то на последних ролях. Чудак... Впрочем, все мы немножко чудаки.

– Тебя послушать, так половину всех химиков можно заменить компьютерами. Но ведь ты сам как-то мне объяснял, что любой ваш язык, тот же Бейсик например, упрощает процесс программирования и компьютер как бы сам строит программу. Может быть, скоро профессия "программист" вообще отомрет. К чему учить всякие Фортраны и Паскали, если можно будет просто сказать машине: сделай то-то и то-то? Получается, что компьютеризация угрожает, скорее, вам, ее создателям, чем нам, химикам!

– Дорогой мой, – Боб откинулся на спинку стула, с явным удовольствием дождавшись наконец моего возражения, – запомни: никакой язык программирования не заменит божественного акта творения. Любой транслятор подобен техническому переводчику и никогда не сделает из плохой программы хорошую. А вот в вашей химии действительно можно найти достойные задачи для настоящего программиста. "Универсальный уравниватель" – это, конечно, чепуха. У меня есть мысли посущественнее...

Боб мечтательно задумался.

– Как тебе, например, "Программа выбора новых путей синтеза любых соединений"?

– Любых?! Но ведь их число постоянно растет, открываются новые реакции... То есть твоя программа должна достраивать сама себя?

– Именно! – Боб потер ладони, что означало высшую степень творческого возбуждения.

– Фактически ты хочешь построить искусственный интеллект! Думаю, что этой задачи тебе не осилить.

По сердитой искре, блеснувшей в глазах Боба, я понял, что мой приятель основательно задет, однако спорить он не стал и перевел разговор на другую тему.

В последующие дни я редко встречал Боба, даже в кофейне он почти не появлялся. Было ясно, что у него очередной компьютерный запой.

Прошло недели три. Жара спала, и институтский народ зачастил в кофейню. Однажды, желая взбодриться, я тоже решил выпить чашечку кофе. Мое желание укрепилось, когда я увидел среди посетителей новую лаборантку Светочку из соседнего отдела. Заняв очередь, я уже прикидывал, как бы поэффектнее с ней заговорить, но вдруг получил неожиданный тычок в спину, вслед за которым раздалось жизнерадостное "Привет, бычий хвост!". Так ласково называл меня Боб, когда пребывал в прекрасном расположении духа.

С сожалением взглянув еще раз в сторону Светочки, я понял, что знакомство с ней придется отложить.

– Ты где пропадал? – спросил я, сдерживая раздражение.

– Уже работает! – звенящим шепотом произнес Боб, оглянувшись по сторонам.

– Кто?

– Мой "Агент"!

– Слушай, Боб, что ты мелешь? Какой еще агент?!

– Со мной все в порядке. "Агент" – это программа: "Automatic Generation and Examenation of Novel Trends"**.

Ну, конечно! Пристрастие Боба к английскому языку знакомо было мне еще со школы.

– Неужели та, "Выбор новых путей синтеза..."?

– Именно! А ты еще – помнишь? – сомневался! Вот она – вся тут! – Он приоткрыл дипломат и показал уголок дискеты.

Я забыл о Светочке.

– Возьми мне двойной, – продолжал Боб. – Я заслужил!

Мы заняли свободный столик. В глазах моего друга светился триумф.

– Я уже загнал в нее для начала десятка три основных реакций из "Бойда и Моррисона". Пашет! Любую студенческую задачку раскалывает, как орех, пробовал!

– Ты должен немедленно написать статью.

– Эх, Алик! Честно говоря, с точки зрения большого программирования эта моя программа – не Бог весть что.

– Тогда хотя бы покажи своего "Агента" в деле!

– Завтра, – Боб хитро сощурился. – Задумал я тут одну хохмочку... Завтра при включении компьютера программа запустится автоматически, – заговорщически продолжал Боб. – Я это предусмотрел. Представляешь себе лица этих уездных Гриньяров, когда вместо обычной голубой заставки "Norton Commander" на экране появится:

"Good morning, dear colleagues! What is to be synthesized today?"***

Торопливо допив кофе, Боб исчез, бросив на ходу: "До завтра!".

Но, к сожалению, на следующий день я вспомнил о Бобе только к вечеру: с утра в отделе выдавали спирт, а после обеда позвонил заказчик из отраслевого института, и мне пришлось долго и по возможности вежливо объяснять ему, что отчет задерживается именно из-за того, что они сами не прислали в срок образцы для испытаний...

С облегчением повесив наконец трубку, я направился в Лабораторию теоретических основ синтеза, где обычно заставал Боба в обществе IBM PC/AT, сейчас же здесь царила необычная суета. Стол у компьютера был завален дискетами. Взъерошенные сотрудники, сгрудившиеся у дисплея, раздраженно отмахивались от моих вопросов. Кто-то, не оборачиваясь, буркнул, что Боб, кажется, ушел пить кофе.

Я помчался в кофейню, обогнав по пути Светочку. Ну, а девочки потом, подумал я. Похоже, что на этот раз хохмочка Боба действительно произвела фурор. Я жаждал подробностей.

И я их получил.

Боб стоял у прилавка, упрямо выставив покрытый щетиной подбородок.

– Ну, как "Агент"? – спросил я с нетерпением. – Действует? Я только что из вашей лаборатории. Там форменный переполох!

Боб злобно взглянул на меня и ничего не ответил.

– Так что произошло? Объясни, наконец!

– Коз-з-з-лы! – процедил Боб сквозь зубы.

– Кого ты имеешь в виду? – я слегка опешил.

– Все химики – козлы!

Боб умел обобщать. Из него, думаю, вышел бы неплохой химик. Хотя его мнение я не разделял, но тем не менее оставил последний, весьма небесспорный тезис без ответа, надеясь на комментарий, который незамедлительно последовал. Но прежде досталось всем химикам: от древних искателей философского камня до автора печально известной статьи "Не могу поступиться принципами" – по горизонтали, и от академика, директора нашего института, до попавшейся на глаза Бобу лаборантки Светочки – по вертикали.

Утром же, как выяснилось, произошло следующее. Войдя в вестибюль института, Боб увидел своего приятеля Леню, курившего как раз под табличкой "У нас не курят". Завидев Боба, Леня кивнул в сторону Лаборатории теоретических основ и сказал:

– А у вас-то там...

– Что случилось? – Боб изобразил удивление.

– Да вирус какой-то занесли, – продолжал Леня. – Вместо "Нортона" выводится какая-то ерундовина на английском. Полтора часа промучились, и пришлось-таки беднягам... – Леня глубоко затянулся.

– Перевести вопрос? – насмешливо спросил Боб.

– Да нет... Отформатировать "винчестер"**** заново...

Таков был бесславный конец "Агента". Восстанавливать программу Боб не стал, и очевидно, в ближайшее время вторжение искусственного интеллекта химикам не угрожает.

Впрочем... Вчера Боб опять пронесся мимо, улыбаясь и потирая ладони.