Текст книги "Киносценарий «Бриллианты из подворотни»"

Автор книги: Александр Войнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Младший узбек достает банковскую упаковку полтинников и передает иностранцу.

Поляк, подумав, говорит:

-То мало-

Москвич строго смотрит на бабая.

-Теперь ваша очередь, ака.

Ака берется за живот и делает виноватое лицо.

-Не могу. Кушак. Людей много.

-А, у вас деньги в поясе – понимающе замечает москвич– ну, это дело поправимое. Зайдите в телефонную будку и достаньте весь пояс целиком.

Ака заходит в телефонную будку, распахивает халат , достает пояс и передает поляку. Тот ощупывает зашитые пачки и спрашивает.

_-Сколько здесь?-

-Тридцать тысяч – отвечает ака.

Поляк успокаивается, прячет пояс в сумку, забирает кольцо у москвича и вручает старшему бабаю и поясняет, указывая на двух узбеков.

-Вы давали тридцать тысяч, то вам и довира. Вы разом идить до ювелира, а вы -он указывает на москвича – чекайте тут.

Москвич делает обиженное лицо и согласно кивает.

-Я понял , они дали больше им и доверия больше. Хорошо, пусть будет по – вашему. Только я скажу им пару слов наедине.

Москвич отводит узбеков на несколько шагов и доверительно шепчет.

-Прошу вас, не подведите меня. И не перепутайте. Его пятьдесят в один карман, а наши семьдесят в другой. По двадцать три разделим, а тысячу в ресторане с девочками вечером прогуляем. Я угощаю.

Поляк и москвич ждут , пока узбеки скрываются из виду и быстро направляются к стоянке такси, где в серой «Волге» сидит неприметный ювелир-оценщик. У него в руках свернутый белый халат, из которого торчит пластмассовая табличка.

-В Подольск, шеф – на чистом русском говорит Шлихт. Он усаживается на переднее сиденье и, предваряя возражения избалованного московского таксиста, добавляет.

-Плачу двойной куш.

Вечер. – Как всегда, мне везет– бормочет Шлихт , усаживаясь поудобнее и пряча сидор с продуктами под лавку. Воронок перевозит подследственных из МУРа в Бутырскую тюрьму. Общее отделение забито до отказа и начальник конвоя закрывает Шлихта в « стакан»–маленький одиночный отсек, величиной с телефонную будку. В стакане не так душно , через зарешоченное окно в двери видно кусочек синего неба и мелькающие лица прохожих. На светофоре воронок останавливается и в стакан долетает обрывок разговора и весёлый женский смех.

Воронок проезжает автоматически открывающиеся ворота и останавливается на тюремном дворе. Издали слышится лай собак и отрывистые команды с предыдущего автозака. Конвоир открывает дверь и по карточкам выкрикивает фамилии подследственных. Шлихта вызывает последним. Он прыгает на бетонный пол и громко смеется. Конвойные собаки затихают и внимательно следят за каждым его движением.

За Шлихтом с лязгом закрывается дверь. Общая камера переполнена. На сорок шконок претендуют около ста человек и хата напоминает муравейник.

-Привет ворам и смерть сукам (Варианты –ментам, блядям) –во весь голос произносит Шлихт и поднимает вверх правую руку с зажатым кулаком ,приветствуя сокамерников.

Издали слышен одобрительный гул. К Шлихту подходит смотрящий хаты. Он чисто выбрит , спортивный костюм хорошо сидит на его фигуре и вид у него внушительный.

Какая статья и откуда родом , братан?– обращается он к Шлихту.

Смотрящий и Шлихт прогуливаются по камере и тихо разговаривают.

-Завтра утром повезут на суд троих. Одна из шконок твоя . А, пока поспишь сидя за столом. На пол не ложись, это тебе не по масти.

Утро. Вертухай открывает дверь камеры , стучит ключом по металлической ручке и кричит противным прокуренным голосом.

-Встать на проверку.

-Не кричи, не дома и дома не кричи – слышен голос из дальнего воровского угла.

Сонные зеки нехотя слазят со шконок и строятся в проходе и замирают от удивления. В камеру , вместо обычного корпусного, четким шагом входят три гестаповских офицера. Судя по нашивкам и погонам, чины у всех высокие. Зеки в недоумении, но замешательство быстро проходит и все кричат:

-Ура! Наши пришли!!!

И, вдруг, все замирают. В одном из гестаповцев узнают корпусного Ваньку Коньголову. Корпусной бьет доской для подщета ближайшего зека по спине и орет не своим голосом.

-Я вам покажу «наши». Всех сгною в изоляторе. – И кроет трехэтажным матом.

Шлихт повнимательнее всматривается в лица офицеров и узнает актеров Вячеслава Тихонова и Леонида Броневого. Из троих Тихонов самый трезвый. Он брезгливо смотрит на орущего Коньголову и сквозь зубы цедит:

-Руссише швайн. Доннер веттер.

Штирлиц открывает рот , хочет что-то добавить , но передумывает и закрывает рот.

-А, с немецким у тебя туговато, герр офецир– громко замечает Шлихт– видать уроки прогуливал.

-Всякое бывало – сознается Штирлиц по русски.

Зеки весело смеются. Шеф берлинского гестапо смеется вместе со всеми. Он пьянее других и еле стоит на ногах. Броневой обводит зеков поросячими глазками, громко икает и, махнув рукой, выходит на коридор. За ним уходят Коньголова и Штирлиц.

Зеки с интересом обсуждают случившееся. Открывается кормушка. Баландер раздает завтрак и сообщает:

-В Бутырке снимается фильм «Семнадцать мгновений весны».

Полдень. Узкий и длинный тюремный коридор. Прапорщик обходит камеры и стучит в двери.

-Приготовиться к прогулке.

Прогулочный дворик, расположенный на крыше тюремного корпуса оштукатурен серым раствором под «шубу». Сверху натянута металлическая сетка. Зеки ходят от стены к стене ,курят, сидя на корточках и спорят об амнистии и побеге. Видно, что это любимые темы. Шлихт отходит в дальний угол и отжимается на кулаках. Рядом с ним отжимается смотрящий.

-Свободу любишь?– шепотом спрашивает он у Шлихта.

-Люблю до безумия – так же тихо отвечает Шлихт.

–Тогда готовься на «Серпского», на экспертизу . Если твой фарт, может признают невменяемым, отвалишь на «принудку» на вольный «дурдом» и через пол года будешь на воле, потому, как статья у тебя не социально опасная . А не прокатит, так месяц на больничной койке поваляешься, молочной каши поешь досыта и на медсестер посмотришь. Я спец по психиатрии и натаскаю, что и как.

-Добро, земляк. Я в долгу не останусь – отвечает Шлихт.

Полдень. Прапорщик подводит Шлихта к двери с табличкой «2е симулятивное отделение», открывает ключом дверь и заводит в длинный коридор. Дежурная медсестра регистрирует Шлихта в журнале и направляет в палату. В чистой светлой палате паркетный пол начищен до блеска. Два ряда коек застелены белыми простынями. Посредине палаты общий стол с лавочками. На входе сидит сестра наблюдения и читает «Работницу».

-Принимай пополнение – обращается к ней дежурная медсестра– у тебя сколько свободных коек?

-Было две , теперь остается одна.– отвечает сестра наблюдения и внимательно осматривает Шлихта. Она указывает пациенту в угол на две аккуратно застеленные койки.

-Занимай крайнюю.

Слышен шум включенного вентилятора. Коридорный прапорщик громко кричит:

-Перекур.-

Из палат медленно выползают одетые в одинаковые пижамы, пациенты и понуро бредут в курилку.

Сестра инструктирует Шлихта.

-В палате курить категорически запрещено. Перекур каждый час.

-Я не курю – отвечает Шлихт. Он укрывается одеялом с головой и засыпает.

Сестра что-то отмечает в журнале наблюдения.

10ть часов утра. После завтрака сестра наблюдения громко командует.

-Обход. Прошу всех встать возле своих коек. Зеки нехотя принимают вертикальное положение и замирают. В палату , в окружении аспирантов и доцентов, входит заведующая отделением. Она поочередно подходит к каждому подследственному и, вместе с лечащим врачом, задает несколько вопросов.

К Шлихту обращается женщина лет тридцати и представляется.

-Я ваш лечащий врач. Меня зовут Ольга Святославовна. Как ваше самочувствие?

-Я не на что не жалуюсь – отвечает Шлихт.

-После обхода я вызову вас на собеседование. Вы пробудете здесь месяц. И только после этого комиссия будет решать степень вашей вменяемости в момент преступления. В том случае, если вас признают невменяемым, то вместо реального срока, вы будете направлены в психбольницу вольного типа.

День. Шлихт входит в палату и видит, что на соседней койке в позе лотоса сидит мужчина лет тридцати пяти. Он высокого роста, худощавый и жилистый. Лицо продолговатое, иконописное и выразительное. Такие лица встречаются не часто и надолго запоминаются.

Время обеда. Все дружно усаживаются за стол. Угрюмый зек басит:

-Желаю всем волчьего аппетита и арестантской ненависти к работе.-

Гориллоподобный сексуальный маньяк громко смеется. Остальные одобрительно улыбаются и стучат ложками.

Место за столом рядом со Шлихтом остается свободным. Новичок, сидящий в позе лотоса , никак не реагирует на стук ложек и мисок. К нему подходит сестра наблюдения и спрашивает:

-Храпов, вы , почему не обедаете?

-Сегодня пятница. До воскресенья я голодаю. Так советует Порфирий – отвечает он.

Сестра что– то записывает в журнал.

День. Шлихт и Храпов лежат на койках и разговаривают.

-Да, пришлось поездить по стране – говорит Храпов. Последние годы работал директором пушной фактории за полярным кругом. Скупал пушнину у охотников якутов и сам охотился, капканы ставил.

-Ну и как навар – интересуется Шлихт.

-Дело прибыльное – отвечает Храпов – но, помимо этого, я еще начальником почты и сберкассы и завмагом был в одном лице. Все в своих руках держал.

-Как же ты это умудрился?– удивляется Шлихт.

-Русаков там единицы. Не приживаются. Климат не подходит. А кто задерживается, спивается от тоски и одиночества. Я только за счет йоги продержался пять лет. До миллиона хотел дотянуть , но на последнем круге не вписался в поворот. В итоге, госхищение в особо крупных размерах. Освобожусь, придется все начинать сначала.

Их разговор прерывает вой сирены. В коридоре слышен шум и топот бегущих людей. Шлихт быстро поднимается с койки и выглядывает в коридор. Из дверей соседней палаты валит дым. Отделение быстро наполняется охранниками в черных костюмах и масках с дубинками в руках. Двое охранников волокут тощего , прыщавого зека. Он орет и вырывается. Зеки толпятся у входа в палату.

-Всем занять свои места – командует коридорный прапорщик. Малейшее неповиновение будет считаться попыткой к побегу.

Все укладываются на свои койки и с интересом наблюдают за происходящим.

-В соседней палате пироман принес из курилки горящий окурок и спрятал к себе в матрас – объясняет медсестра– виновный же в изоляторе.

Утро следующего дня. Отделение сияет после генеральной уборки. Подследственные в новых чистых пижамах. Обход. В палату, в сопровождении свиты, входит светило судебной психиатрии академик Ландау. Это маленький седовласый старичок, чем-то напоминающий

гриб-мухомор. Он поочередно подходит к каждому зеку , стоявшему навытяжку возле своей кровати , заглядывает в историю болезни и задает два-три вопроса. Свита, затаив дыхание, ловит каждое его слово. Заведующая представляет каждого пациента, называя его фамилию, статью и предполагаемый диагноз по латыни.

Шлихт исподволь наблюдает за холеными медичками, пахнущими дорогой парфюмерией. Он наблюдает за ними с удовольствием, но на лице у него бездумная маска.

-Ландау, заведующая отделением и сопровождающие их лица подходят к кровати Храпова. Тот никак не реагирует на их присутствие. Он сидит в позе лотоса и медитирует.

-А это наш йог Гуру Вара Вера – иронично представляет Храпова заведующая. И, обращаясь к академику , что-то добавляет по латыни. Ландау внимательно смотрит на Храпова и задает ему несколько вопросов. Гуру молчит. Психиатры недовольно шепчутся между собой, возмущенные неуважением к светиле. Ландау наклоняется к гуру и проводит ладонью перед глазами. Гуру глубоко вздыхает, открывает глаза и медленно поднимается с кровати. Академик победоносно выпячивает грудь.

-Прошу меня простить – обращается йог к Ландау -я медитировал и находился в далеких мирах. Моя душа путешествовала в космосе, а здесь находилось только бренное тело.

Академик морщится и язвительно произносит:

М -да, мне это немного знакомо, но я слышал , что йога может творить и не такие чудеса.

Гуру достает из тумбочки литровую пластмассовую банку , тщательно моет ее, наполняет водой до краев и ставит на край стола.

-Я покажу вам асану для укрепления духа и мужской силы. Йоги называют её «наули». По объективной причине это сугубо мужская асана.

Врачи обступают Храпова и внимательно следят за его манипуляциями. Гуру спускает до колен штаны, достает висяк , опускает его в банку и, сделав несколько втягивающих движений животом, втягивает в себя всю воду из банки. Все женщины аплодируют и смотрят на Храпова с нескрываемым интересом. Гуру натягивает штаны , усаживается в лотос и продолжает медитировать.

-После пожара и член насос – недовольно ворчит академик и семенит из палаты. За ним гуськом удаляется и свита.( Варианты: Язвительно подмечает Шлихт. Или: подмечает кто-то из пациентов).

День. Шлихт наедине беседует Святославовной.

-Оля, помоги. Сидеть не охота. Может, еще свидимся на свободе. Ты мне не безразлична -

-Не надо об этом. Сейчас не время. Завтра у вас комиссия. Думаю, мы больше не увидимся.

День. Шлихта вызывают на комиссию. В просторном кабинете за дубовым письменным столом восседает академик Ландау и недовольно листает историю болезни Шлихта. Он морщится , внимательно рассматривает стоящего перед ним пациента и раздельно произносит:

-На зону , лес валить. Для таких умников работа лекарство от всех болезней.

Вечер. Шлихт и Севастопольский (сокращенно Сева или Севастьян) в купе спального вагона Москва– Севастополь пьют чай. Сева старше Шлихта лет на десять.

Внешность у него неброская . Он среднего роста , худощавый, немного сутулый чем-то напоминает батьку Махно.

-Мне грустно это осознавать – говорит Шлихт ,но мы с тобой на мели. Пора организовать какое-нибудь прибыльное дело.

-Ты прав, дружище– поддерживает Сева -и , помолчав, глубокомысленно произносит:

-Большинство людей чего-то стоят только тогда, когда у них есть деньги. Лиши их этих ничтожных денег и они ничто.

Он на минуту задумывается и тут же убежденно добавляет:

-Когда у меня нет денег, я сам деньги. Мне нравится всё то, что принадлежит другим.

День. Сева приводит в гостиничный номер темноволосого парня лет тридцати и представляет Шлихту.

-Знакомься, это Утурбек. Он будет работать с нами.

Утурбек протягивает Шлихту волосатую руку.

-Для близких просто Утури.

У него мужественное лицо, неторопливые движения горца и дорогой костюм. Утури чем-то напоминает Остапа Бендера.

Утро следующего дня. Сева, Утурбек и Шлихт завтракают в буфете на Севастопольском автовокзале. Сева ненадолго исчезает и возвращается с коренастым мужчиной в кожаной куртке.

-Это наш водила– говорит Сева -его зовут Витек.

Шлихт берет сумку и они с Витьком идут к серой «Волге» с шашечками на боку. Шлихт кладет сумку в багажник и усаживается на переднее сиденье.

На привокзальной площади появляется парень красавец—моряк севастопольского тралового флота. Он одет во все заграничное и очень дорогое. На голове лихо заломлена фуражка с «крабом», а руки отрывают два тяжелых и пузатых чемодана.

-Тебе далеко, кеп?– спрашивает у него водитель.

-В Симфер, в аэропорт– отвечает моряк.

Садись, нам по пути. Вот мужика завезем в Симферополь на ж/д вокзал – Витек указывает на Шлихта– а там и аэропорт рядом. По червонцу с носа, идет?

-Согласен – важно отвечает моряк.

-Тогда ставь чемоданы в багажник , сейчас поедем. Пойду только путевку отмечу.

Моряк ставит чемоданы в багажник и усаживается на заднее сиденье.

-Вы в заграгнку плаваете ? – несмело интересуется Шлихт

-Плавает говно. Моряки ходят – отвечает кеп и важно сопит.

Шлихт смущается из-за своей некомпетентности и надолго замолкает.

Вскоре приходит таксист и приводит Утурбека– вот вам еще попутчик. Вместе будет веселее. Все– таки ехать больше часа. Утурбек садится рядом с моряком и с кавказской непринужденностью начинает знакомиться. После крепкого рукопожатия он рассказывает чисто мужской анекдот. Машина выезжает на симферопольское шоссе. Километра через полтора они видят голосующего Севу. Таксист останавливает машину.

-До Симферополя подкинешь, шеф? – просится Сева – не обижу.

Шеф молча кивает и Сева усаживается на заднее сиденье рядом с Утурбеком. До Бахчисарая все пассажиры дремают. После столицы крымского ханства Утури начинает рассказывать смешные истории и анекдоты. Моряк тужится и выдавливает из себя корабельный анекдот про связь боцмана с коком. Все дружно и весело смеются. Утури откашливается и просит минуту внимания.

-А, вот у нас на Кавказе есть такой старинный обычай. На свадьбе, пока жених едет воровать невесту, гости играют в карты. Игра так и называется «Кавказская свадьба».

В руках у Утури появляется колода карт , и он сдает по три карты каждому пассажиру.

-Игра очень простая – продолжает он – сейчас я быстро покажу, как считать очки. Складывается только одинаковая масть. Туз одиннадцать очков. Король, дама, валет по десять очков. А, остальные как фабрика напечатала. У кого на руках из трех карт большее количество очков, тот и выиграл. Максимальное число очков это тридцать или тридцать одно. Но такие очки приходят очень редко и если их ждать, игра никогда не состоится. Если пришли две карты одной масти, можно смело вступать в игру. Если очков нет, ждешь следующей раздачи.

Утурбек откашливается и продолжает свой урок. Все внимательно слушают кавказца.

-Сейчас, когда мы научились считать очки – поясняет Утури – каждый джигит смотрит свои карты и решает вступать ему в игру или нет. У нас на Кавказе на кон ставят одного барана, и за него идет борьба. Но мы не в горах, здесь баранов нет и я, как раздающий, ставлю на кон одну копейку – Утури сворачивает из газеты кулек и бросает в него мелкую монету.

– Игра идет по кругу. Ваше слово, адмирал – он обращается к моряку– если есть очки , ставите на одну копейку больше, предыдущей ставки. Если нет, бросаете карты и идете на камбуз картошку чистить.

Моряк смотрит в карты , морщит лоб и бросает в кулек, который Утури держит на коленях, две копейки. Следующая очередь Шлихта и он тоже делает ставку в три копейки. Сева заглядывает в свои карты и спрашивает.

-А, когда игра заканчивается? –

-,Игра заканчивается только тогда – поясняет Утури– когда остаются два самых сильных джигита. Они открывают карты и у кого больше очков, тот и забирает всех баранов. Сева думает и снова спрашивает:

-А, что если я поставлю сразу копеек десять или даже пятнадцать, все подумают , что у меня сильная карта и сдадутся. Я тогда без боя заберу выигрыш?

-Да– подтверждает Утури – тогда победитель вы и все бараны ваши. Но, если среди нас найдется джигит– тут он многозначительно смотрит на моряка, – которого на арапа не возьмешь и, он уравняет вашу крупную ставку в пятнадцать мекеке-баранов, то вам придется открывать карты. И победителем будет тот, у кого больше очков.

-Понял – говорит Сева – ставлю тридцать копеек.

Утурбек смотрит свои карты и пасует. Моряк небрежно ставит всю свою мелочь и объявляет:

-Ставлю один рубль.

Шлихт тоже пасует. Утури забирает у него карты и готовит колоду к следующей раздаче. С картами остаются только Сева и морячок.

-Ну, что не вышло напугать военно-морской флот – язвительно смеется Утурбек, обращаясь к Севе. Вам нужно уравнять последнюю ставку и поставить целый рубль. Если вы этого не сделаете, то Нельсон – Утури кивает в сторону моряка– победит без боя.

Сева долго копается в кошельке и , наконец, достает юбилейный целковый.

-Ставлю – ворчит он мрачно.

– Игра окончена – торжественно объявляет Утури – прошу игроков открыть карты. Сева показывает даму и короля треф и восьмерку пик.

– У вас двадцать очков – говорит Утури.

Моряк открывает бубнового туза , бубновую десятку и вальта червей.

-А у адмирала двадцать одно – радостно замечает Утури – победил морфлот. Поздравляю. Держи краба.– Он жмет моряку руку и вручает выигрыш. Моряк сияет , как Севин юбилейный рубль.

-Давайте еще сыграем – обиженно предлагает Себастьян– может и мне повезет.

– Ставлю еще одного барана – Утури ставит одну копейку и раздает карты. Моряк смотрит в свои карты. У него на руках валет, дама и король червей. Он делает непроницаемое лицо и бросает в кулек десять копеек. Очередь Шлихта. Он смотрит карты и ставит на копейку больше. Сева опять горячится и ставит один рубль. Делая ставку , он рукой , в которой держит карты ,отгибает край кулька так неосторожно, что моряк видит одну из его карт. Это семерка пик.

-Мне опять не везет – говорит Утури. Он бросает свои карты в колоду и предлагает.

– Я буду вашим кассиром .Кто выиграет, с того коньяк.

Очередь морячка. Он ставит пять рублей и победоносно смотрит на Шлихта. Шлихт смотрит в свои карты , указывает в них пальцем и спрашивает Утурбека.

-А, что если у меня будет двадцать пять очей и у кого -то столько же. Тогда как?

– Тогда банк делится поровну – поясняет Утурбек.

Шлихт долго думает и ставит пять рублей и одну копейку. Сева ставит четвертак и, глянув на моряка, подзадоривает.

-Ну, что, слабо?

Мореман лезет за пазуху, достает толстый бумажник и из него вынимает банковскую упаковку зеленых полтинников.

-Нас на арапа не возьмешь – уверенно произносит он и кладет в кулек пару хрустящих полтинников.

У Шлихта лицо, как у грустного спаниеля. Он виновато спрашивает.

-А, что если я сейчас брошу карты, мои деньги пропадут?

– Ни под каким соусом – усмехается Утури– не пропадут . Они достанутся сильнейшему.– Утурбек поощрительно смотрит на моряка.

– Ну, делать нечего – кряхтит Шлихт и ставит сто рублей и одну копейку. Севастьян ерзает на сиденье и ставит двести рублей и двадцать бонов.

– Боны на черном рынке один к десяти – веско заявляет он.

-Я в курсе – отвечает мореман. Он вытирает ладошкой пот со лба и ставит пятьсот рублей. Шлихт делает круглые, как у совы, глаза и ставит пятьсот один рубль.

Сева ставит тысячу и предупреждает.

– Это моя последняя ставка. Деньги закончились.

Моряк довольно кряхтит и ставит под Шлихта тысячу пятьсот. Шлихт решительно машет рукой и спрашивает Утурбека.

– А, что если я поставлю в банк сразу десять тысяч и , никто не уравняет мою ставку, я тогда без боя заберу приз?

– Да -отвечает Утури – но если кто-то поставит столько же, тогда вам придется открывать карты и победит тот, у кого больше очков.

Шлихт извиняется, расстегивает штаны и достает пачку сторублевок.

– Ставлю в банк десять тысяч – говорит Шлихт и кладет пачку в кулек. Сева уныло бросает карты. Шлихт остается один на один с моряком. У того пот градом течет по лицу. Он роется по всем карманам и подсчитывает наличность. Игрок достает десять книжек валюты и шесть тысяч рублей.

– Маловато будет– замечает Шлихт.

Машина уже въезжает в Симферополь. Мореман командует таксисту.

– А, ну, тормозни , браток. Ставлю на кон два чемодана с вещами. Весь товар из Роттердама.

– Согласен. Доставай из багажника.– приказывает Шлихт.

Все выходят из машины. Утурбек аккуратно сворачивает кулек с деньгами и важно произносит:

– Первым открывается адмирал.

Адмирал разворачивает свои карты и восклицает.

– У меня тридцать очков! Деньги мои!!!

Утурбек смотрит в его карты и поздравляет моряка с победой. При этом он крепко пожимает протянутую за кульком руку.

– Тридцать очей, вы проиграли – сочувственно говорит он Шлихту. Шлихт бросает взгляд на карты моряка и кричит.

– Что. и мой король десять очков. Тогда у меня тридцать одно.

Он показывает всем короля, даму и туза червей. Утурбек продолжает пожимать руку моряка, а Шлихту отдает кулек с деньгами. Тот подхватывает заграничные чемоданы с наклейками и быстрыми шагами уходит в сторону стоянки такси. Утурбек отвозит моряка в аэропорт и занимает ему денег на дорогу.

Середина того же дня. Сева , Утури и Шлихт прогуливаются по Ялтинской набережной.

-Давайте поселимся в Ореанде. А вечером я приглашаю вас в концертное кафе Ницца– предлагает Утури.

Шлихт и Сева отдыхают в номере Ореанды, а Утури получает свою долю и торопится к выходу.

-У причала стоит французский теплоход– сообщает он компаньонам– пойду потолкую с туристами. Нужно обновить гардероб.

Вечер того же дня. На ялтинской набережной негде упасть яблоку. Шлихт , Сева и Утурбек медленно идут в строну морвокзала. Прохожие оборачиваются и смотрят им вслед. Утурбек выглядит, как английский лорд. На нем чёрный смокинг, белая рубашка с жабо и черные лакировнные туфли.

Шлихт осматривает кавказца с головы до ног и с улыбкой подмечает.

-Ты выглядишь. Как Остап Сулейман Берта Мария Бендер Бей – Задунайский, который, все так добрался до солнечного Рио де Жанейро.

Утури выпячивет грудь и снимет невидимую пылинку с рукава.

В Ницце Утурбек что-то шепчет на ухо метрдотелю и их сажают за директорский столик рядом со сценой. Первую половину вечера на сцене выступают артисты. После небольшого перерыва заиграл инструментальный оркестр и зал оживляется. Утури о чем-то шепчется с конферансье и, вернувшись за столик, небрежно роняет.

– Сейчас мой номер.

Через минуту конферансье объявляет.

– А сейчас выступает наш кавказский гость с сольным номером. Он станцует грузинский танец «Шелохо».

Утури берет со стола фужер, наливает в него водки почти до краев, выходит с ним на сцену и кланяется аудитории. В зале на него никто не обращает внимания. Но, когда оркестр начинает играть быструю грузинскую мелодию и Утурбек птицей несется по кругу в горячем кавказском танце, держа в поднятой руке фужер с водкой и не разливая ни капли , все замирают от удивления. Он проходит три круга, делает знак руководителю оркестра и музыка смолкает. Только барабанщик выбивает мелкую дробь. Утури ставит фужер на середину сцены, садится на шпагат и ртом пытается достать фужер. Ему остается несколько сантиметров, но с первой попытки у него это не получается. Утурбек подхватывает фужер и опять кружится в бешеном танце. Развевающийся смокинг, рубашка с жабо, высокий рост и чеканный профиль делают своё дело. Вся женская полвина зала следит за ним , затаив дыхание. Опять смолкает оркестр. Снова дробь барабана. И , опять неудача. Теперь ему не хватает нескольких миллиметров. И, снова танцор вихрем несется по сцене с бокалом в руках, не проронив ни капли. И, только с третей попытки он достает фужер и , без помощи рук ,сидя в шпагате , выпивает содержимое без остатка. Зал замирает. И, тут случается непредвиденное. Раздается предательский треск. Английские смокинговые штаны не рассчитаны на выполнение шпагата и громко трещат в самый ответственный момент в самом не подходящем месте. Зал взрывается хохотом и рукоплесканиями. Утури ничуть не смущается. Он перебрасывает через себя пустой фужер, одной рукой придерживает сзади разорвавшиеся штаны, а другой посылает в зал воздушные поцелуи. Зал рукоплещет стоя. Женщины визжат от восторга. Утурбек легко спрыгивает со сцены, проходит мимо своего столика и кивает напарникам.

– Я быстро, в гостиницу и назад.-

И плотоядно замечает– здесь все бабы наши.

Шлихт смотрит в зал и обращается к Севе.

– По – моему их многовато. Но сделаем всё возможное и невозможное.

Поздний вечер. Вшестером они возвращаются в гостиницу. Сева снимает еще один номер и уединяется с рыжей малолеткой. Рыжая называет его дядя Сева.

Утро. Шлихт и Утурбек провожают своих подружек и заходят в номер к Севе. Рыжая и Сева сидят за столом и пьют чай.

– Алла поживет у нас – говорит Сева – ей пока негде жить. Будет ходить за покупками, убирать номер. В общем, вести хозяйство.

Вечер. Сева и Алла сидят на диване и смотрят телевизор. Алла прижимается к Севиной груди и мягко воркует.

– Дядя Сева, я вас убедительно прошу, не пейте, пожалуйста , на ночь кефир. А то, когда вы меня е..те, у вас в животе булькает , и я не могу кончить.

– Ну, если все так серьёзно, – с пониманием отвечает Сева– то я вообще отказываюсь от кисломолочных продуктов.

Осенний ненастный день. Ветер гонит по тротуару сухие желтые листья и обрывки газет. Срывается мелкий дождь. На набережной ни души. Сева и Утури стоят у парапета и смотрят на набегающие волны. Утурбек обращается к Севе.

– Всё хорошее рано или поздно заканчивается. Нашу работу стали квалифицировать не как карточную игру, а как афёру. Группа лиц, по предварительному сговору , из корыстных побуждений..., а дальше , два и восемнадцать. Сегодня отчаливает теплоход до Поти. Я уезжаю на Кавказ. Может, пристроюсь где-нибудь в танцевальный ансамбль.

Сева молча кивает головой. Утурбек ладонью вытирает с лица , долетевшие через парапет, морские брызги, поднимает воротник плаща и уходит в сторону морвокзала.

Сева и Шлихт сидят в кубрике ресторана «Испаньйола» на набережной.

– Мы уезжаем из Крыма – говорит Сева Шлихту. Здесь запахло жареным. Только заедем в Севастополь. Там в Камышовой бухте сплавим боны и прихватим кое, что в дорогу.

-Утурбек с нами?– спрашивает Шлихт.

– Наш джигит живет по принципу, люблю блатную жизнь, но воровать боюсь. Остап решил пойти в управдомы – делает вывод Сева.

День. В валютном магазине «Альбатрос» Сева о чем-то долго советуется с продавцом и на прилавке появляются пятьдесят женских платков из люрекса, размером метр на метр . Они красного, синего, зеленого цвета и вытканы золотыми розами.

– Их с руками отрывают спеки из Средней Азии– поясняет Сева Шлихту– такой платок входит в национальный наряд узкоглазых красавиц и стоит у них в три раза дороже. В общем, бабаи берут их очень охотно. А мы на этом и сыграем. Сева оплачивает платки и просит упаковать покупку.

– Дело в шляпе – улыбается он– осталось подыскать надежного водилу со своими колесами.

– Есть у меня такой знакомец . Я его по зоне знаю. Стопроцентно надежный и водит отлично.

– А как его поганяло?– спрашивает Сева.

-Полная кличка у него Крокодил, но охотно отзывается на Крока.

-Добро – соглашается Сева –подтягивай Крока. У нас впереди Киев и вся Прибалтика.

День. В магазине «Кожгалантерея» Шлихт покупает два одинаковых кожанах чемодана и садится на заднее сидеье новенькой «девятки».Сева протягивает Кроку несколько мелких купюр.

-Возьми в «Союзпечати» на все старих газет и прихвати три буханки хлеба для веса.

В один чемодан Сева акуратно укладывает платки , второй набивает старими газетами,а на дно укладывает три буханки «Рижского».

-Дай отвертку– обращается он к Крокодилу . Сева закрывает чемодан с газетами, отверткой ломает замки и кладет его на заднее сиденье.

Тот же день . Машина стоит на улице, ведущей к центральному универмагу. Сева сидит на переднем сиденье. В ногах у него чемодан. Шлихт укладывает в прозрачный кулек красный платок с золотыми розами и идет в универмаг. На первом этаже длинная очередь. Шлихт берет платок под мышку и бесцеремонно становится впереди двоих солидных таджиков в халатах и тюбетейках. Таджики возмущаются , но замечают платок начинают улыбаться.