Текст книги "Призраки Белого континента"

Автор книги: Александр Шалимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

* * *

Три дня зимовщики Большой кабины, подгоняемые нетерпеливым Стонором, охотились на таинственных аборигенов Земли королевы Мод. Погода благоприятствовала поискам. Солнце с каждым днем поднималось все выше. Ветра не было. Даже ночью температура не падала ниже двадцати градусов мороза. Из ангара были извлечены аэросани, и Рассел, воспользовавшись обстановкой, совершил далекий маршрут на юго-восток, туда, где, по его предположениям, должен был упасть гигантский болид. Однако ни места падения болида, ни йети, ни даже их следов обнаружить не удалось. На снежном покрове зимовщики встречали лишь заструги да борозды, оставляемые полозьями аэросаней. Снеговые люди словно провалились под землю. – Три дня не было пурги, – говорил Стонор, возвращаясь вместе с Расселом на аэросанях из очередного маршрута. – Следы, оставляемые ими, должны были бы сохраниться, а тут... нигде ничего. И, главное, они перестали по ночам приближаться к Большой кабине. В чем дело? – Может быть, они появляются только в непогоду, – заметил астроном, резко тормозя аэросани перед полосой обледеневших заструг. – Странная мысль! – Но фактически так и было, – продолжал Рассел. – Даже в ту последнюю ночь они, видимо, появились лишь под утро, когда разыгралась пурга и мы пошли спать. И все более ранние признаки их визитов совпадали с непогодой. Надо подождать пурги, Ральф. Аэросани выкатились на невысокое плато, ограничивающее с севера ущелье Ледяной пещеры. Внизу, в конце пологого склона, появились, словно из-под снега, вершины мачт Большой кабины. Возле метеобудки их встретил Лоу. – Как дела, Фред? – спросил Стонор, когда затих мотор и осела снежная пыль, поднятая мощным винтом аэросаней. – Ничего нового. Впрочем, нет. Генриху стало хуже. Доктор говорит, что паралич быстро прогрессирует. Кажется, нам предстоит потерять и второго товарища, Стонор. – В Ледяной пещере были? – Да. Там все по-старому. Я даже рискнул спуститься метров на триста в лабиринт. – Один? – Доктор сторожил у открытого люка, и мы все время аукали, как в лесу. – Ну и что? – Страшновато было, но в общем ничего интересного. – А как погода, Фред? – Барометр падает. – Будет пурга? – По-видимому. – Рассел считает, что это к лучшему. – По-моему, тоже. По крайней мере, отдохнем от бесцельного блуждания по снегу. Я устал за эти дни, как пехотинец после форсированного марша. После ужина доктор позвал Стонора в кухню. – Надо что-то срочно предпринимать, шеф! – Вы о чем? – спросил Стонор, глядя в сторону. – О Генрихе, конечно. Если так пойдет дальше, он не протянет и трех дней. – Вам виднее... – Но я бессилен! – крикнул доктор. – Понимаете, бессилен! Я испробовал все, что имею. Чтобы лечить, надо знать источник поражения. Это не молния, во всяком случае не обычная молния и не радиоактивное излучение. Я не умею творить чудеса... – Ну, а что вы хотите от меня? – Не понимаете? – зло прищурился Жиро. – Нет. – Разрешения связаться с советской станцией. Возможно, что и их врач будет бессилен, но это последний шанс сохранить Генриху жизнь. Стонор насупившись молчал. – Вы не имеете права отказываться! Если он умрет, грех ляжет и на вас. Стонор усмехнулся. – Что изменится, если он умрет на руках советского врача? – Во всяком случае, будем знать, что испробовали все средства, какие были доступны. – Слабое утешение. – Может быть. Но шансы есть. Я знаю, что русские в последние годы добились больших успехов при лечении всякого рода параличей. Врач советской станции – известный ученый. Не то, что я... Стонор снова усмехнулся, похлопал Жиро по плечу. – Кого ты хочешь обмануть, Ришар? – Обмануть? – Вся твоя дипломатия не стоит горсти снега. Хочешь избавиться от ответственности. Иметь возможность сказать: "Я не один провожал его в лучший мир. Мы посоветовались с коллегой". Успокойся, никто не станет винить тебя, если он умрет. – Ты можешь как угодно истолковать мою настойчивость, Стонор, – тихо сказал доктор. – Даже таким образом или еще хуже. Когда я трезв, я слишком низко ценю себя, чтобы обижаться на такое... Подумать, какая бездна подлости заключена в каждом из нас!.. Впрочем, это даже к лучшему, что мы так хорошо узнали цену друг другу. Можно отбросить условности, именуемые тактом. Итак, я жду ответа, Стонор, но прямо, без уверток. – Этот тон вам не идет, доктор. Вы перестаете быть самим собой. – Это не ответ. – А другого и не будет. Занимайтесь сами своим больным. А остальное предоставьте провидению. – Значит, отказываетесь? – Считаю это бесполезным. – А я, как врач, считаю это необходимым. Круглое лицо и жирный затылок Стонора начали краснеть. – Если мне не изменяет память, начальником зимовки являюсь я. Доктор печально потряс головой. – Увы! Именно поэтому я и обратился к вам. – Довольно. Я считаю вопрос исчерпанным. – А я нет. – Голос доктора стал визгливым и резким. – И я вынужден предъявить ультиматум. Если до утра вы не согласитесь, я сам обращусь по радио к зимовщикам станции Лазарев. – Не посмеешь. – Посмею. Имей в виду, что Рассел на моей стороне. – А Лоу на моей... Подумай о последствиях, Жиро!

* * *

Пурга началась вскоре после наступления темноты. Сила ветра увеличивалась с каждым часом. К полуночи над Большой кабиной бушевал редкий по силе ураган. Сорвало прожектор, залепило снегом объектив перископа. Рассел попробовал опустить трубу, но ее согнуло ветром и накрепко заклинило в держателе. Помехи прервали радиосвязь. Доктор не выходил из кабины, в которой лежал Генрих. Больной уже не мог говорить. Только блестящие глаза и легкое подергивание правой стороны лица свидетельствовали, что жизнь еще не совсем покинула его парализованное тело. Лоу и Стонор, пытавшиеся совершить очередной обход вокруг купола Большой кабины, возвратились облепленные снегом с ног до головы. – Бесполезно, – прохрипел Лоу. – Невозможно удержаться на четвереньках, да и видимость – абсолютный ноль. Можно столкнуться нос к носу с этими самыми йети и не разглядеть их. Неважная погодка для охоты на снежных людей. – А не устроить ли засаду в кабине аэросаней? – предложил Стонор. – Они крепко привязаны. Из кабины хороший обзор, а если включить подогрев, снег не будет заносить стекол. – Во-первых, ты не доберешься до аэросаней, – возразил Лоу, – во-вторых, не откроешь дверцу; в-третьих, если и откроешь ее, кабину забьет снегом раньше, чем ты протиснешься внутрь. – Так мы никогда никого не поймаем, Фред, – махнул рукой Стонор. – Я бы все-таки попробовал. – Держу пари, что в такую погоду даже антарктические обезьяны не высунут носа из своих ледяных убежищ, – посмеивался метеоролог. – Им тоже жизнь дорога. – Попытаться надо, – вмешался вдруг Рассел. – Раз нельзя пользоваться перископом, сани-единственная возможность продолжать наблюдение, – Как, Джек, – удивленно прищурился Лоу, – тебе тоже захотелось заработать миллион долларов! – Он думает, что здешние йети предпочитают для прогулок именно такую погоду, как сегодня, – пояснил Стонор. – И кажется, в этом есть определенная логика. – Ты действительно так думаешь, Джек? Рассел кивнул. – Тогда можно попробовать, – оживился метеоролог. – Риск благородное дело, как сказал один полководец, готовясь проиграть войну. Первую попытку сделал Лоу. Однако уже через несколько минут он, совершенно обессилевший, ввалился вниз головой в выходной люк, где его ждали Рассел и Стонор. – Ну? Метеоролог, отдышавшись, разразился ругательствами. – До саней ты дополз? – Да, черт побери, но не смог открыть дверцу. Рассел молча обвязался шнуром, перекинул через плечо футляр с телефоном и нырнул в снеговые волны. Лоу спустился вниз, в Большую кабину. Стонор остался у входа один; напряженно ждал. Постепенно разматывалась веревка, которой был обвязан астроном. В шипении и вое пурги ничего нельзя было расслышать. Аэросани были укреплены метрах в пятидесяти от входа над занесенным ангаром. Возможно, вокруг них уже наметен высокий сугроб и из кабины ничего не будет видно. Веревка перестала разматываться. Стонор подождал еще немного, потом дважды дернул за веревку. Вскоре послышался ответный рывок. Рассел сообщал, что пока все в порядке. Колючий снег струями бил в отверстие люка. Стонор опустил крышку, оставив только узкую щель, сквозь которую пытался разглядеть что-нибудь во тьме. На мгновение ему показалось, что он уловил вспышку света в той стороне, где стояли аэросани. Неужели Рассел все-таки проник в кабину саней и включил рефлекторы? Стонор напряженно вглядывался в темноту. Нет, вероятно, почудилось. Он уже собирался еще раз сигнализировать рывком веревки, но в это время внизу приоткрылась дверь и послышался голос Лоу. Стонор опустил крышку люка, задвинул засов и спустился вниз. – Он в кабине саней, – сказал Лоу, протягивая Стонору телефонную трубку. Можешь поговорить с ним. – Хэлло, Джек! – крикнул Стонор в телефон. – Как дела? – Сижу в кабине, – послышался в трубке голос Рассела. – Рефлекторы включены? – Да. – Как видимость? – Несколько метров. – Не холодно? – Нет. – Мы будем по очереди дежурить при телефоне. В случае чего сообщай! – Да. Прошло около двух часов. Пурга не утихала. В ответ на вопросы Стонора Рассел лаконично отвечал, что ничего не видит. – Может быть, тебя сменить, Джек? – поинтересовался Стонор. – Пока не надо. Прошло еще около часа. Из радиорубки выглянул Жиро. – Опять начинается этот дикий вой в эфире, как тогда, – вполголоса сообщил доктор. – Вот послушайте... – Доктор исчез в радиорубке, оставив открытой дверь. Послышалось шипение репродуктора, и сразу же его сменил вибрирующий низкий звук – устрашающая мелодия тоски, боли, угрозы. Казалось, крылья каких-то неведомых всемогущих сил распростерлись над притихшими зимовщиками. А мелодия продолжала звучать, затихая и снова разрастаясь, предостерегая и угрожая, таинственная и непонятная. – С ума можно сойти! – вскричал Стонор, затыкая уши. Лоу, сморщившись как от зубной боли, покачивал головой. – Довольно! – гаркнул он наконец. – Не стоит злоупотреблять... такой музыкой. Доктор поспешил выключить приемник. – Ну как? – Никогда не слыхал ничего, подобного, – признался Стонор. – Неужели и тогда это звучало так? – Абсолютно. Самому хотелось завыть от ужаса. – Странные здесь бывают помехи, – пробормотал Лоу, раскуривая сигарету. Звякнул телефон. Стонор поспешно схватил трубку. – Хэлло, Джек? – Только что видел тень. Похоже на... медведя или крупную обезьяну. Посмотрите, что делается у люка. По лицу Стонора Лоу понял: что-то произошло. – Появились? – Кажется... Скорей! – Стонор указал Лоу на стоящий в углу карабин. Джек, ты тоже если увидишь, стреляй. Доктор, трубку! Не слушая предостережений Рассела, Стонор сунул телефонную трубку доктору, схватил второй карабин и вслед за Лоу выбежал из салона. Припав к крышке выходного люка, они прислушались. – Ничего, кроме воя пурги, Ральф. – Открывай люк. В лицо ударил слепящий снежный вихрь. Луч сильного фонаря пробил ревущую тьму всего на два – три метра. – Как будто никого, Фред. – Гаси фонарь. Быстрей! Смотри... Расплывчатое зеленовато-фиолетовое пятно появилось среди снеговых вихрей. Оно медленно приближалось. Лоу и Стонор поспешно вскинули карабины. – Огонь! – шепнул геолог. Треск двух выстрелов, слившихся в один, утонул в грохоте пурги. Затем произошло нечто невероятное. Яркая зеленая вспышка, подобно молнии, разорвала тьму. Порыв ветра, более сильный, чем все предыдущие, подхватил снеговые вихри и разметал их прочь. В десятке метров от люка на снегу корчилось огромное мохнатое существо. Его длинная шерсть светилась ярким голубовато-фиолетовым светом, а из тела били в окружающую тьму зигзаги зеленых молний. Одна из молний скользнула над головой Лоу. Сильно запахло озоном. – Люк быстро! – крикнул Стонор. С грохотом захлопнулась тяжелая крышка. Лоу хотел задвинуть засов. Металлическая крышка люка вспыхнула голубоватым светом. Сильный удар оглушил метеоролога, и он покатился в глубину коридора, увлекая за тобой Стонора.

* * *

Доктор, не отнимая от уха телефонную трубку, настороженно прислушивался. Вот вой пурги стал громче. Значит, открыли выходной люк. – Они выходят наружу, Джек. – Ты успел предупредить, чтобы без нужды не стреляли? Я уверен, что Стонор ошибся. Это не йети. Это вероятно... – Выстрел, Джек! В телефоне послышался треск, потом шипение. – Сани... оторвало... – с трудом разобрал доктор в промежутке между разрядами. – Уносит... Куда-то вверх... Последний, прерывистый треск – и в телефонной трубке стало тихо. "Разорвался провод телефона, – мелькнуло в голове доктора. – Что же теперь будет?" Грохот в коридоре заставил его вскочить. Из-под портьеры выполз на четвереньках облепленный снегом Стонор. Следом за ним показалась всклокоченная голова Лоу. Оба с трудом поднялись на ноги. Лоу, даже не пытаясь отряхнуть снег, шагнул к столу и тяжело опустился на стул. – Тебя не ранило, Фред? – пробормотал Стонор, протирая кулаками глаза. Лоу попытался ощупать себя. – Кажется, нет. Но что за адскую бестию мы подстрелили? Стонор ошалело вертел головой. – Уму непостижимо. Никогда бы не поверил, если бы... не видел сам. Засов! – спохватился он вдруг. – Ты успел задвинуть засов? – Не... знаю... – Доктор, скорей проверь, задраен ли люк. Но... не открывай. И не касайся засова голой рукой. Доктор на мгновение зажмурил глаза и с видом приговоренного к смертной казни шагнул за портьеру. Когда он возвратился, Стонор вертел в руках телефонную трубку. – Дверь не светилась? – прохрипел Лоу. – Н-не заметил. Засовы задвинул... Лоу облегченно вздохнул. – А что с телефоном, доктор? – удивленно спросил Стонор. – Почему он молчит? – После вашего выстрела, Джек только успел крикнуть, что сани оторвало и его уносит... Я точно не понял, но кажется, он кричал, что его уносит куда-то в верх. – Вверх? – повторил пораженный Стонор. Лоу вскочил. – Джек погибает, а мы тут... – Ни шагу, Фред. Ему ты уже не поможешь. И вспомни, что лежит за дверью. Лоу отступил и закрыл лицо рукам. – Что же делать, Стонор? – Ждать, когда кончится пурга. Метеоролог, не отнимая стиснутых пальцев от лица снова опустился к столу. Доктор содрогнулся, услышав, что Лоу плачет... Обитателям Большой кабины эта ночь показалась особенно долгой. Стонор бесцельно бродил по салону, время от времени откидывал тяжелую портьеру и, приоткрыв дверь в коридор, прислушивался. Но снаружи доносились лишь завывания пурги. Лоу, скрестив руки на груди, сидел у стола. Неподвижный взгляд метеоролога был устремлен в одну точку. Под утро из радиорубки вылез доктор. Шаркающей старческой походкой он подошел к Стонору. – В эфире тихо и хорошо слышно русских. Они вызывают нас. Ради матери Джека, ради своих детей, Ральф, разреши связаться с ними. – Подождем до утра. Надо посмотреть, кого мы убили ночью. Потом решим. А сейчас оставь меня в покое. Доктор принялся трясти метеоролога: – Фред, ты понимаешь, что здесь происходит? Помоги мне... скажи Стонору... Но, заглянув в глаза Лоу, доктор махнул рукой и сгорбившись вернулся в радиорубку. Наконец, судя по часам, наступил рассвет. Пурга продолжала бушевать. Ветер достиг чудовищной силы. Где-то на верху, над просторами вздыбленных снегов, поднялось солнце, а над куполом Большой кабины ураган продолжал гнать тысячи тонн стремительной снежной пыли. Выйти наружу оказалось невозможным. Ветер не только угонял весь приносимый снег, – он поднял воздух и часть старых сугробов, наметенных в прошедшие недели. Люк запасного выхода, ночью находившийся на уровне снегового покрова, теперь возвышался почти на метр. Верхняя часть выходной шахты содрогалась от беспрерывных ударов ветра и вибрировала, как вагон бешено несущегося поезда. Из отверстия люка нельзя было выставить головы. Мутный свет сменил тьму, но он был так же непроницаем, как и чернота минувшей ночи. После безуспешных попыток выбраться из люка Стонор поднял крышку и по забитому снегом коридору возвратился лон. – Да очнись, старина, – шепнул он Лоу. – Чего раскис! Ведь это Антарктида. Поверь, мне не меньше тебя жаль Ждека, но что поделаешь? Если сани не разбило о ближайшие скалы, ураган мог угнать их за сотни километров. Не помню такого бурана. Скорость ветра не менее трехсот километров в час. Очнись, нам еще предстоит немало дел... И может быть, Джек не погиб. В баках было горючее. Стихнет ураган, он заведет мотор и возвратится. Лоу медленно поднял голову. Стонор глянул ему в лицо и содрогнулся. Фред постарел за ночь лет на десять. Глаза потускнели, морщины стали глубже, черты лица заострились. – Ты не заболел? – Нет, говори, что надо делать, Стонор. – Пока ждать. Впрочем, обсудим... Боюсь, что мы не найдем трупа убитой бестии. Ветер мог уволочь его куда угодно. Это будет ужасная неудача, Фред. Стонор не ошибся. К вечеру ураган ослабел настолько, что можно было выбраться наружу. Пригибаясь до самой земли, чтобы удержаться на ногах, Стонор и Лоу обшарили площадку вокруг купола Большой кабины. На ней никого не было. Ветер унес от одного до двух метров снегового покрова. Обнажилась крыша ангара, нижний этаж метеобудки, главный вход в Большую кабину. Новых сугробов поблизости не было. Тело заряженного электричеством ночного чудовища бесследно исчезло. Не нашлось и никаких следов аэросаней. Только оторванный телефонный провод, закрученный ветром вокруг оттяжки радиомачты, напоминал о событиях прошедшей ночи. Ужинали молча. Стонор был подавлен неудачей. Мысли Лоу блуждали где-то далеко. Доктор за весь день не промолвил ни слова. – Интересно, появятся они сегодня ночью? – сказал Стонор, вставая из-за стола. – Как по-твоему, Ришар? – Мне все равно, – пробормотал доктор. – А как Генрих? – Пойди посмотри... Стонор заглянул в кабину, где лежал поляк. – Он спит... или... Доктор бросил на Стонора внимательный взгляд поверх очков и, ничего не сказав, прошел в кабину Ковальского. Стонор подошел к Лоу. – Что ты думаешь, Фред, по поводу наших ночных чудовищ? Что это такое? – А я о них вообще не думал, – тихо сказал метеоролог. – Не знаю. Тебе виднее... – Поразительна их способность аккумулировать электрические заряды, рассуждал вслух Стонор. – Это какие-то ходячие аккумуляторы колоссальной емкости. С аккумуляцией электрической энергии, видимо, связана и способность светиться. И почему-то они появляются именно в непогоду... Шерпы рассказывали мне о гималайских йети всякие сказки, но действительность превзошла самую буйную фантазию. Если бы не исчезновение Джека, я готов был бы думать, что нам с тобой все приснилось. – Если бы это был сон, Стонор! Стонор вместо ответа ударил себя ладонью по лбу. – Какая мысль! Не их ли приближение создает эти поразительные помехи в радиосвязи? Ведь если они так наэлектризованы?.. – Знаешь, Стонор, – сказал задумчиво Лоу, – я теперь почти убежден, что Тойво попал в руки этих адских тварей. Они, без сомнения, водятся в подземном лабиринте. Свечение воздуха, шум – это их работа. Удивительно, что они тогда выпустили вас живьем... Стонор вздрогнул. – Ты думаешь? – Наша экспедиция уполовинена, – продолжал Лоу. – Мы теперь ничего не сделаем. Мы даже не узнаем о судьбе пропавших товарищей. Ведь и Рассел мог очутиться во власти этих тварей. Может, их несколько бродило вчера ночью возле Большой кабины. И если они попытаются атаковать нас всерьез, мы все погибнем. – Атаковать? – А почему бы и нет, Стонор?.. Я все думаю и никак не могу понять, почему Рассел предупреждал доктора, чтобы мы не стреляли. – Чушь. Стонор поспешно прошел в радиорубку. Вскоре в открытую дверь донеслась музыка. – Это, кажется, Кейптаун, Фред, – сказал Стонор, возвращаясь. – Пока в эфире все спокойно. Музыка резко оборвалась. Краткая пауза, а затем: – Алло, алло, говорит радиостанция Лазарев. Вызываем зимовку англо-американо-французской экспедиции. Алло, алло. Большая кабина, почему молчите? Сообщите, что случилось. Алло, алло... Текст обращения был дважды повторен по-английски, затем по-французски. – Не понимаю, чего ради они опять нас вызывают, – раздраженно бросил Стонор. – А что тут непонятного? Мы молчим. Они – ближайшие соседи. Это Антарктика, Ральф. – Лоу поднялся из-за стола. – Надо им – немедленно ответить. Может быть, позвать доктора? – Не надо. Поговори сам. Лоу шагнул в радиорубку. – Слушай, Фред, подожди минутку! – крикнул Стонор. – Ты им скажи так... Он не успел кончить: в репродукторе послышался зловещий вой. С каждой секундой вой становился все громче. Из радиорубки выглянул Лоу. – Эфир опять взбесился. Ничего не слышно, кроме этой адской музыки. – Электрические обезьяны приближаются к Большой кабине, Фред, – прошептал Стонор. – Притишь звук, но не выключай. Попробуем выдержать эту мелодию. Вот так... Ну, что предпримем, старина?

* * *

Прошло несколько часов. Вой продолжал звучать в эфире. Он то усиливался, то слабел, но был слышен на всех волнах и совершенно прервал радиосвязь. – Они ходят вокруг Большой кабины, – стиснув зубы, говорил Стонор. – Ходят и что-то вынюхивают. – Странно, что они не пытаются проникнуть к нам, – заметил Лоу. – При их силе и прочих свойствах им ничего не стоит сломать крышу ангара или выходной люк. – Они не могут сообразить, что надо сделать, – неуверенно предположил Стонор. – При всех особенностях это не более чем обезьяны. – А по-моему, это не обезьяны, Ральф. – Лоу понизил голос. – Я не суеверен, но, право, и мне начинает казаться, что мы столкнулись с... призраками – злыми духами холода и мрака, истинным хозяевами этих проклятых ледяных пустынь. – Чушь, невероятная чушь, Фред! Они оставляют следы на снегу, как любое живое существо, и ты сам убедился, что они уязвимы для пуль. Все дело в том, что здесь, в Антарктиде, в условиях почти непереносимых для живых организмов, у них из поколения в поколение вырабатывались особенности, которыми не обладает большинство живых существ, – способность аккумулировать электрические заряды, а может быть, и другие виды энергии. Впрочем, ученым давно известны организмы, способные аккумулировать электричество. Вспомни электрических скатов из семейства торпединид. У них есть электрические органы по бокам головы, они могут создать разряд напряжением до трехсот вольт. – Все это теория, – скривился Лоу, – а на практике у меня, пожалуй, не хватит мужества выпустить еще одну разрывную пулю в эту электрическую бестию. Ни кто не назовет меня трусом, но сейчас, признаюсь, мне страшновато. – И все-таки рано или поздно нам придется выбраться наверх и еще раз попытать счастья. – Счастья? – Конечно. Мы любой ценой должны заполучить такую бестию. Хотя бы одну. Иначе нам не поверят. – Джек вчера ночью успел крикнуть, что ты ошибся, Ральф. Он имел в виду этих обезьян. В чем ты мог ошибиться? – Доктор что-то напутал. И какая разница – обезьяны это или что-нибудь другое! Мы должны заполучить такое существо. – Есть разница, Стонор. А вдруг эти существа разумны?.. – Что за бред!.. – Они сильны, они легко могли бы уничтожить нас, и они, однако, не нападают. Вспомни возвращенный перископ и шнур в штольне. А этот странный вой. Его оттенки меняются... Может быть, они хотят привлечь наше внимание?.. – Ты сошел с ума, Фред. Ты же видел, что это такое. Если у них и есть крупица разума, то не больше, чем у питекантропа. Нет, решительно тебе следует глотнуть свежего воздуха. Почему бы тебе не заглянуть на метеоплощадку? Последние дни ты часто нарушаешь график наблюдений. – Ты хочешь, чтобы я вышел сейчас наружу? – Вместе со мной. Я буду страховать тебя. Сейчас не очень метет... – Хочешь использовать меня как приманку? В Индии так охотятся на тигров... с молодым барашком... Бэ-э, бэ-э... – Боишься? – И не скрываю этого. И ты боишься, Стонор. И доктор боится. И каждый боялся бы на нашем месте. Мы столкнулись с чем-то небывалым, грозным, непонятным и потому страшным. Но мы все боимся по-разному. Доктор прикрыл голову подушкой и надеется проспать страшные часы; в тебе страх борется с честолюбием и желанием заполучить миллион долларов за шкуру этой бестии. А меня после гибели Джека не привлекает даже миллион долларов. Да ты и не поделился бы им со мной, Стонор. – Хочешь поторговаться, Фрэд. Подходящий момент, чтобы сделать бизнес. – Нет, торговаться не буду. Пойду. – Куда? – На метеоплощадку. Чтобы ты больше не смог упрекнуть Лоу в нарушении графика наблюдений. – Ну вот, ты, кажется, обиделся на меня, старина. – Нет. На тебя обижаться нельзя. Ты начальник. На войне как на войне... Перед выходом на поверхность Стонор снова включил радио. Вой звучал тише, временами совсем затихал. В нем появились новые оттенки тоски и неутолимой боли. – Невероятно, – прошептал Стонор. – В этом действительно есть мелодия и какой-то свой ритм. Что все это может значить? Если источником этих помех являются здешние обитатели, пожалуй, они удаляются сейчас от Большой кабины. Не опоздать бы нам. Надев поверх меховых рукавиц резиновые, Стонор осторожно опустил металлическую крышку люка. Над головой блеснули радужные фестоны полярного сияния. Сквозь разноцветные волны, медленно катящиеся по темному небу, просвечивали звезды. Ветер задувал редкими порывами, поднимая и гоня струи поземки. Стонор посветил сильным рефлектором и убедился, что площадка вокруг люка пуста. – Опоздали! – крикнул он в самое ухо Лоу. – Слишком долго философствовали... Погода улучшилась и... они исчезли. – Но мороз дьявольский, – пробормотал метеоролог, вылезая из люка. – Посмотри, нет ли следов! – снова крикнул Стонор. Лоу вместо ответа указал на шипящие струи поземки, сразу же заносившие его собственные следы. Пригнувшись, чтобы удержаться на ветру, метеоролог нащупал провод, протянутый к метеобудке, и, не оглядываясь на Стонора, шагнул в снежную тьму. Возле будки тоже никого не оказалось. Все было на месте, в полном порядке, и Лоу занялся приборами. Его охватило полнейшее безразличие ко всему происходящему. Он словно наблюдал за собой со стороны. Вот Лоу берет отсчеты и записывает их, вот закрывает будку, определяет направление ветра. Странно, что этот Лоу ничего не боится. А ведь он боялся, он знает это... Он не испугался даже тогда, когда, возвращаясь к люку, увидел перед собой что-то темное. – Стонор? – окликнул он. Нет, это был не Стонор. Луч света скользнул по густой серебристой шерсти, осветил маленькую коническую голову с большими, как у летучей мыши, оттопыренными ушами. Чудовище медленно приближалось, легко переставляя похожие на колонны ноги. Кажется, у него не было лица, только две светящиеся красноватые точки, устремленные на Лоу. "Это конечно глаза, – мелькнуло в голове метеоролога. – Как оно внимательно разглядывает меня и не торопится подойти!" Лоу вдруг вспомнил, как он охотился ночью с фонарем в джунглях западной Суматры. Он без промаха всаживал пулю между блестящих глаз, устремленных из темноты в световой сноп фонаря. "Почему бы и сейчас?.." Он нащупал в кармане рукоятку пистолета. Расстояние – десять шагов. Он не промахнется. А, собственно, почему он должен стрелять? Ведь он даже не знает, что или кто находится перед ним. Расстояние – восемь шагов... семь... Рассел тогда крикнул, что это не йети... Разве знакомство с неизвестным всегда надо начинать с пули?.. Лоу остановился. Остановилось и мохнатое ночное чудовище. "Странно, что оно не пытается приблизиться, – думал метеоролог. – А может, у него мирные намерения? Мирные? Известны ли ему такие понятия? Что вообще ему известно, этому порождению холода и мрака? Думает ли оно, может ли оно думать?" Лоу чувствовал, что весь дрожит, и в то же время был удивительно, непостижимо спокоен. "Спокойствие перед неизбежным концом?.. Странно, кажется, оно пытается делать мне какие-то знаки. Что могут означать его движения? Не приближаться?.." Яркий луч света откуда-то из-за спины чудовища ослепил Лоу. Метеоролог скорее угадал, чем расслышал крик Стонора: – Фред, ложись!.. Стреляю!.. – Нет, – Лоу замахал руками. – Не стреляй... Темная фигура ночного гостя с непостижимой для его размеров быстротой выскользнула из-под скрещенных лучей двух рефлекторов. Лоу успел рассмотреть еще, один, предостерегающий жест чудовища, без сомнения адресованный ему. Метеоролог замер на месте. В то же мгновение под фонарем Стонора блеснуло. Гулко грохнул выстрел, затем другой. Две пули просвистели совсем близко. Еще выстрел и еще. Видимо, Стонор стрелял наугад в темноту. – Не стреляй, Ральф! Еще выстрел Он оказался последним. Невдалеке от того места, где стоял Лоу, вспыхнуло зеленое пламя. Лоу разглядел неясные контуры мохнатой фигуры, которая на мгновение озарилась зеленовато-фиолетовым сиянием. Послышался треск. Яркая, похожая на молнию искра ударила, туда где метался желтый луч фонаря Стонора. Луч описал широкую дугу, ткнулся в снег и погас. Лоу глянул в ту сторону, где только что видел светящуюся фигуру ночного пришельца. Там был мрак. Направил туда луч фонаря – никого. Очертил лучом вокруг себя – пусто. Ночной призрак словно провалился сквозь землю. А может быть, улетел по воздуху?.. Какое-то шипение донеслось сверху. Лоу задрал голову, но увидел только причудливые сполохи полярного сияния. Метеоролог медленно подошел к тому месту, где лежал шеф. Он догадывался, что произошло. Стонор лежал ничком, уткнувшись лицом в снег. Лоу нагнулся, осторожно перевернул неподвижное тело. Осветил сожженные остатки карабина и, еле волоча ноги, потащился к открытому люку.

* * *

Краснокрылый самолет описал широкий круг над Большой кабиной, приветственно качнул крыльями и пошел на посадку. Лоу и доктор ждали у главного входа. Самолет легко коснулся лыжами гладкой белой поверхности, замедляя бег, скользил в прямоугольнике, отмеченном цветными полотнищами. В облаке снежной пыли, поднятой винтами, засверкали радужные круги. Обрамленная радугами серебристая машина подкатила к Большой кабине. Смуглый горбоносый человек в шелковистом голубом комбинезоне с откинутым капюшоном, с густой копной черных волос спрыгнул на снег и направился к зимовщикам Большой кабины. За ним из самолета уже вылезал второй – большой и грузный, почти квадратный, в пушистом меховом комбинезоне и унтах, затем легко выпрыгнул третий – маленький и юркий, в меховых штанах и коричневой кожанке. – Начальник станции Лазарев – Шота Вериадзе, – представился брюнет, протягивая руку Лоу. – Мои товарищи – летчик Иван Лобов и врач Юрий Белов. Огромный Лобов так тряхнул руку метеоролога, что у того хрустнули суставы. Рукопожатие миниатюрного Белова также оказалось крепким. Лоу представил доктора. – Где пострадавшие? – спросил по-французски Белов, внимательно и строго глядя на Жиро. – Вашей помощи ждет только один, профессор. Он внизу, в Большой кабине. Начальник зимовки – геолог Стонор – был убит на месте. – А состояние раненого? – Очень тяжелое. – Можно сразу же пройти к нему? – Разумеется. – Товарищи, может, и мы не будем терять дорогого времени? – густым басом предложил Лобов. – Машина в полном порядочке. Сейчас механики добавят горючего, и начнем поиски. – Иван прав, – кивнул Вериадзе. – Есть что-нибудь новое? – Абсолютно ничего, – сказал Лоу. – Вчерашний день и сегодняшняя ночь прошли спокойно. Электрические обезьяны больше не появлялись. Вериадзе потер гладко выбритый подбородок. – Предлагаю сделать так. Юрий останется здесь. Мы с Иваном летим на поиски. Вы сможете присоединиться к нам? – Конечно, – ответил Лоу. – Но, пока заправляют машину, прошу вниз, на чашку чаю. За столом обсудим детали. Пропустив гостей вперед, Лоу нагнулся к уху доктора: – Ты, кажется, назвал этого мальчика профессором, Рысь? Жиро сердито фыркнул. – Этот "мальчик" – один из величайших медиков нашего времени: академик и автор нескольких сотен книг и статей. Это три аса, Фред. Вериадзе крупный геофизик и географ, почетный член многих академий мира, в том числе и вашей, американской, а Белов – непревзойденный мастер полярной авиации. В Москве в его честь уже воздвигнут монумент. Лоу покачал головой. – Большая кабина удостоилась большой чести, Рысь! – Остается пожалеть, что это не случилось тремя днями раньше.