Текст книги "Тайна Гремящей расщелины (Научно-фантастические рассказы и повести)"

Автор книги: Александр Шалимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Получался какой-то ребус… Ценой невероятных усилий люди прорубили щели, отполировали их края. А в эти щели не видно ничего, кроме раскинувшегося над пустыней синего неба.

И все же странные отверстия служили для наблюдения. Напротив каждой в стене коридора была высечена каменная скамья.

«Древняя обсерватория? – мелькнуло в голове Аркадия. – Едва ли! Щели позволяли вести наблюдения не выше десяти – двенадцати градусов над горизонтом. Видимость светил на такой высоте при отсутствии приборов совершенно недостаточна».

Щелей было пять. Заглянув по очереди в каждую, Озеров обнаружил, что они не совсем параллельны друг другу. Сквозь восточную щель виднелся увенчанный снегами конус Мунх-Цаст-Улы, в остальные глядело только небо.

Присаживаясь по очереди на каменные скамьи, расположенные напротив щелей, Аркадий заметил ряды грубых зарубок, сделанных в стене на уровне головы наблюдателя. Больше всего зарубок было возле средней скамьи. Аркадий насчитал здесь свыше трехсот зарубок, размещенных в несколько рядов. Они, без сомнения, были сделаны в разное время. Верхние зарубки выглядели очень старыми и почти стерлись. Нижние казались свежими. Каждую пятую зарубку украшал грубый кружок.

«Ребус, – мысленно повторил Озеров. – Интересно было бы его разгадать».

Набросав в записной книжке расположение подземелий и бойниц и характер зарубок, Аркадий углубился в темный коридор и без труда выбрался на вершину плато.

Перед тем как спуститься к развалинам, он решил глянуть на машину и подошел к южному краю плато. Машины у завала не было. Озеров удивленно огляделся по сторонам. Газик стоял теперь в тени обрывов южного борта ущелья, а возле него бродила длинная фигура, с ног до головы закутанная в белое покрывало. Несколько мгновений Аркадий настороженно приглядывался. Белая фигура продолжала кружить вокруг неподвижной машины.

– Очень странно, – пробормотал геолог. – Кто бы это мог быть?

Добравшись до высеченной в обрывах лестницы, он начал быстро спускаться.

Двор монастыря был пуст. Озеров остановился в нерешительности.

«Бежать к машине или разыскать товарищей?»

Вдруг за стеной сада послышались голоса. Один голос принадлежал Батсуру, другой – гортанный и дрожащий – был незнакомым. Говорили, а вернее кричали, по-монгольски.

Озеров вскарабкался по обломкам камней на вершину стены и заглянул в сад.

Батсур, свирепо сверкая глазами, наступал на какое-то странное, закутанное в лохмотья существо. Существо испуганно пятилось и что-то бормотало, не то оправдываясь, не то угрожая.

Озеров спрыгнул со стены и окликнул Батсура.

Молодой монгол оглянулся и радостно вскрикнул. Он хотел было броситься навстречу Озерову, но, заметив, что существо в лохмотьях собирается дать тягу, поймал его за одну из тряпок и потянул за собой.

Когда Батсур подвел к Озерову своего пленника, Аркадий увидел маленького, худого, как скелет, старика. Обрывки халата едва прикрывали его обтянутые кожей ребра. Ноги были босы и покрыты струпьями. Клочья седых волос торчали на голом черепе. Морщинистое лицо было искажено злобой и страхом.

– Понимаешь, искал тебя и наткнулся на этого гнома, – взволнованно заговорил Батсур. – Думал, он что-нибудь сделал с тобой.

– Он? – удивился Озеров, внимательно разглядывая старика. – Подожди, подожди. Отпусти его. Неужели это старый монастырский сторож? Старик, ты не узнаёшь меня?

– Он говорит только по-монгольски, – перебил Батсур.

– Когда-то он говорил и по-русски. Посмотри на меня внимательно, старик. Я был здесь девять лет тому назад.

– Я не знаю вас, проклятые шайтаны, – хрипло пробормотал по-русски старик. – Громовые духи безжалостно покарали меня за мое неверие. Дайте мне умереть спокойно.

– Это старый сторож, – сказал Озеров. – Я узнал его. Но, боже мой, что с ним случилось!

– Он сошел с ума от одиночества и старости, – заметил Батсур.

– Нет-нет. Ты понял, что он сказал о громовых духах? Старик, девять лет тому назад с тобой жил мальчик. Где он?

В мутных глазах старика засверкали слезы.

– Все, все отняли громовые духи. Они убили его. Будьте прокляты, оставившие меня тут! Будьте прокляты и вы, не дающие мне умереть спокойно!

– По-видимому, он сошел с ума, – покачал головой Озеров. – Но его бред, без сомнения, связан с той трагедией, которая здесь разыгралась.

– А может, он слышал какую-то легенду и в больном мозгу она переплелась с действительными событиями, – предположил Батсур.

– Как бы там не было, нельзя оставлять его здесь.

– Конечно. Заберем силой. Посторожи его, а я спущусь в подземелье, где он жил. Я видел, откуда он вылез. Может, надо захватить что-нибудь из его вещей.

– Будь осторожнее, – предупредил Озеров.

– Ты – также, – откликнулся Батсур. – В развалинах поселились барсы. Один хотел попробовать на вкус нашего американца.

– Что с ним?

– С барсом? Лежит в ста метрах отсюда. Ждет, чтобы сняли шкуру.

– А Пигастер?

– Немного поцарапан. Сидит в машине.

Батсур исчез среди развалин. Озеров приглядывался к сидящему на каменных плитах старику. Голова старика ритмично покачивалась. Сухие бескровные губы тихо шептали что-то. Озеров подошел ближе, начал прислушиваться. Невнятное бормотание старика могло быть и молитвой и проклятиями.

Батсур возвратился через несколько минут.

– Там только истлевшие тряпки и битые черепки… и кости. Кажется, он питался летучими мышами и змеями. Идем, – обратился он к старику.

Старик послушно поднялся и, продолжая бормотать, пошел следом за Батсуром.

* * *

Когда они подошли к обвалу, перегородившему ущелье, старик остановился.

– Не надо! – закричал он. – Вы ведете меня к громовым духам. Я хочу умереть здесь…

Батсур силой увлек его за собой.

Возле машины их встретил Пигастер, закутанный в простыню.

– Простите, коллега, за этот маскарад, – обратился он к Озерову. – Небольшое приключение. Рубашкой господин Батсур перевязал мне голову. Если бы не он… – губы американца дрогнули. – Я обязан вам жизнью, господин Батсур… Я…

– Пустяки, – поспешно перебил монгол. – Посмотрите лучше, кого мы привели.

– О, пленник, – поднял брови Пигастер. – Может быть, хозяин барса, который атаковал меня?

– Это старый сторож монастыря, – сказал Озеров, – но кажется…

– Надо скорее расспросить его, – оживился Пигастер. – Может быть, он знает… Ради такой встречи стоило ехать сюда и даже испытать приключение. Позвольте задать несколько вопросов вашему пленнику.

– Кажется, он безумен, – осторожно заметил Озеров.

– Тем лучше. С безумцем легче договориться. – Пигастер запахнул простыню и принялся потирать руки. – Надеюсь, вы не станете возражать против этого маленького интервью?

Озеров пожал плечами.

– Иди сюда. – Пигастер поманил пальцем старика. – Не хочешь? О-кей!.. Если Магомет не идет к горе, гора может подойти к Магомету.

Американец, прихрамывая, добрался до сидящего на земле старика и сел напротив него.

– Во-первых, скажи, – продолжал он, – ты человек или привидение?.. Молчишь… Почему молчишь? Не знаешь?

Озеров с недоумением взглянул на Батсура.

– Коньяк! – тихо объяснил молодой монгол. – Пришлось дать вместо лекарства.

– Прошу немного помолчать, – сказал вдруг на чистом русском языке Пигастер. – Вы мешаете установить с ним контакт. Не коньяк, а гипноз…

Озеров и Батсур ошеломленно уставились друг на друга, – не ослышались ли они.

– Отвечай, призрак, – повторил по-монгольски Пигастер. – Когда ты последний раз видел в пустыне людей… или призраков, ибо это не меняет дела? Ну, говори… Говори… Я жду.

Старик, сидя со скрещенными ногами напротив Пигастера, тихо покачал головой. Глаза его были закрыты.

– Говори, – настаивал Пигастер, – громче.

– Я видел громовых духов пять зим назад, – внятно произнес старик, не открывая глаз. – В день и час их пляски я осмелился приблизиться к их убежищу. Я должен был поступить так. Искал внука… Они покарали. Отняли силы и не вернули мальчика. Я не сразу узнал о каре… Она пришла позже… Старый лама Уэрэн был прав. Он знал правду… Он велел делать зарубки…

Голос старика звучал все тише и наконец умолк.

Озеров замер, напряженно прислушиваясь. Похоже было, что старик находился в полугипнотическом состоянии.

«Если бы американцу удалось заставить его еще говорить, – думал Аркадий. – Кажется, он вошел в контакт с сумасшедшим. Как долго контакт сохранится?»

– Вздор, – громко сказал Пигастер. – Ты говоришь не о том. Я не хочу знать, что было пять зим назад.

Я хочу знать, что было после последней зимы: весной, этим летом.

– О, – застонал старик, закрывая лицо высохшими руками, – не спрашивай. Я не знаю. Не было сил… Я не видел громовых духов. Я ничего не видел… Ждал смерти… Дай умереть… спокойно…

Из-под его коричневых, похожих на костяные, пальцев по морщинистым серым щекам потекли слезы.

– Довольно, – резко сказал Батсур, – не надо его мучить. Он стар и болен…

– Не мешайте, – обиженно поджал губы Пигастер, – я должен выяснить… Могу я допросить хоть безумца, хоть призрака, если в этой проклятой пустыне нет нормальных людей? Я хочу знать, не видел ли он весной какую-нибудь… экспедицию.

– Это же сумасшедший; разве вы не убедились?..

– Именно поэтому я и добиваюсь. Он обязательно скажет правду. Не так ли, коллега? – обратился Пигастер к Озерову. – Но, может быть, вы, господа, не заинтересованы в том, чтобы узнать правду?..

– Продолжайте, – сквозь зубы бросил Аркадий.

– О-кей. Слушай меня внимательно, старик. – Пигастер не отрывал пристального взгляда от полузакрытых глаз старого монгола. – Слушай меня внимательно и отвечай. Говори только правду. Помни, боги покарают тебя за ложь. Здесь, в Гоби, были большие машины с военными людьми. Много больших машин, много людей. Пасти больших машин были нацелены туда, смотри, – Пигастер указал костлявой рукой в зенит. – Где и когда ты видел их?.. Говори правду!

Тихий смех, похожий на бульканье, послышался в ответ. Лохмотья дрогнули на полуобнаженных плечах старика.

– Говори! – угрожающе повторил Пигастер.

Старый монгол продолжал тихо смеяться.

– Говори же!

– Ты хочешь воскресить умершую легенду, чужестранец. Спроси ветер Гоби. Он мог бы рассказать тебе. Спроси эти пески. Они помнят. Они метались в пляске огненных вихрей. Спроси лучи красной звезды. Они знают о судьбе пришельцев. Следы больших машин надо искать там, где рождается солнце. Много дней пути… Старый лама Уэрэн сказал бы тебе. Он знал прошедшее и будущее… Но он давно мертв. И Цамбын мертв. – Голос старика задрожал и прервался. – Скоро я пойду их путем… Ты хочешь воскресить умершее предание… Зачем?.. Сосчитай все знаки на стенах подземелий, и ты поймешь. Они не вернутся… Они давно забыли про этот мир. Мы все обмануты… Лама Уэрэн обманул. Бойся гнева громовых духов, чужестранец.

– Но большие машины, – настаивал Пигастер, – где и когда ты видел их?

– Глупец! – яростно закричал вдруг старик. – Глупец и лжец! Ты не знаешь про умершую легенду и не узнаешь никогда. Я не прожил и девяноста зим. Сосчитай, сколько священных знаков вырублено моими дряхлыми руками. Потом сосчитай все знаки… Ты заблудишься в лабиринте тысячелетий. Все, кто знали, давно обратились в прах пустыни. Я – последний… Ты не узнаешь никогда… Ха-ха!..

– Но большие машины были здесь еще раз, совсем недавно. Не так ли? – вкрадчиво спросил Пигастер, сверля глазами старика.

Голова старого монгола бессильно упала на грудь. Казалось, он впал в забытье.

– Сеанс окончен, – разочарованно пробормотал Пигастер, вставая. – Теперь он уснет.

– Вы удовлетворены? – отрывисто спросил Батсур, не глядя на американца.

– А чем недоволен мой молодой друг? Разве на моем месте он поступил бы иначе?

– Никогда не искал подтверждения своих подозрений в бреду сумасшедшего.

– А я полагаю, что следует использовать, все средства для достижения цели.

– Значит, если бы старик подтвердил то, что вы пытались ему подсказать, вы объявили бы его слова доказательством вашей гипотезы? Объявили бы, что спутник уничтожен при испытании нового оружия?

– Почему так нервно, господин Батсур? Я не говорил ничего подобного.

– Но сам метод поисков любых доказательств любыми средствами…

– Успокойся, Батсур, – тихо сказал Озеров. – Пожалуй, даже к лучшему, что беседа господина Пигастера со стариком-сторожем состоялась. Теперь сомнения господина Пигастера окончательно рассеяны. Последние месяцы и даже годы старик никого не видел. В его памяти сохранились лишь обрывки старинных легенд… Не так ли, господин Пигастер?

– Почти, – поклонился Пигастер, поправляя повязку на голове.

– Пойду сниму шкуру с барса, – объявил Батсур.

Когда он исчез среди камней завала, Пигастер, прихрамывая, подошел к Аркадию.

– Мне не хотелось, чтобы у вас возникли ложные представления о моем методе, мистер Озеров. – Американец склонился к самому лицу Аркадия и даже коснулся тонкими пальцами пуговиц его куртки. – Я не пытался подчинить старика своей воле, лишь хотел заставить его говорить. Он должен был рассказать о том, что знает. А он понес какую-то непонятную чертовщину… Может быть, он действительно никого не видел. Поймите меня правильно. Моя роль с самого начала не была легкой, а в сложившейся обстановке стала еще труднее. Официальную версию Госдепартамента приходится считать проигранной. Никто не любит проигрышей, особенно в политике. Кое-кому в Штатах мой доклад придется не по вкусу. Я вынужден буду оставить лазейку… для предположений. Намекнуть между строк… Вы понимаете? Всей Монголии я не мог осмотреть… Где-нибудь здесь что-то обязательно спрятано. Не так ли?.. А вообще надоело… Надоело наводить тень на плетень, как говорят русские. Все это, конечно, между нами, мистер Озеров. Если бы вы знали, как я завидую вам и господину Тумову! Какое счастье – заниматься тем, к чему стремится сердце, и верить, что твоя работа действительно необходима! Несколько лет назад я проводил исследования атмосферного электричества в Гренландии. Все было бы превосходно, но моего шефа интересовали также площадки для строительства аэродромов. Если подсчитать, сколько времени я уделил атмосферному электричеству… – Пигастер развел руками и вздохнул.

Озеров молча курил.

– Я очень люблю русских, – после краткого молчания продолжал американец, – особенно русских ученых. Например мистер Тумов. О, – Пигастер многозначительно поднял палец, – это настоящий большой ученый. Конденсация солнечной энергии базальтовым плато – блестящая мысль. Удивительно, что русские не боятся говорить о своих открытиях до того как опубликуют их.

– Это всего рабочая гипотеза, – заметил Аркадий.

– Разумеется. Но у нас это… не принято, коллега. Умную мысль нетрудно присвоить и выдать за свою. Ах, дорогой мистер Озеров, ваша идея, без сомнения, также хороша. «Мощное нейтронное излучение земных недр». Это ново и смело. Впрочем, буду откровенен. Я не ваш единомышленник. Мне, как геофизику, ближе и понятнее взгляды мистера Тумова. Надеюсь, вы не будете в обиде на меня…

Возвратился Батсур, таща свежеснятую шкуру. Пигастер придирчиво оглядел ее и покачал головой:

– Великолепная бестия. Не барс – тигр. Хотел бы иметь такую в своем кабинете.

– Шкура – ваша, – просто сказал молодой монгол.

– О, это царский подарок. Не в силах отказаться. Я вдвойне вам обязан, мистер Батсур.

– Пора ехать, – заметил Озеров.

– А он! – Пигастер указал на монастырского сторожа. Старик сидел в тени скал и ритмически покачивал голым, похожим на восковой, черепом.

– Разумеется, возьмем с собой.

– Только придется привязать его, чтобы он на ходу не выпрыгнул из машины, – добавил Батсур.

Старик оставался совершенно безучастным. Глаза его были полузакрыты, губы чуть слышно что-то шептали. Американец брезгливо отодвинулся, когда Батсур усадил старика в машину и закутал брезентовым плащом. Газик неторопливо побежал по проложенной утром колее.

* * *

В лагерь они возвратились ночью. Пигастер за всю дорогу не произнес ни слова.

Отодвинувшись на край сиденья, он брезгливо поглядывал на своего неподвижного соседа.

Тумов ждал их. По лицу Игоря Озеров сразу понял, что в лагере что-то произошло. Пигастера и старика сдали под опеку экспедиционного врача, а Озеров и Батсур прошли в палатку Тумова.

За ужином Аркадий кратко рассказал о поездке. Тумов молча слушал. Даже упоминание о том, что Пигастер заговорил по-русски, казалось, не удивило Игоря.

Когда Озеров окончил свой рассказ, Тумов молча вынул из полевой сумки какой-то предмет и положил на стол.

Это был довольно крупный плитчатый обломок прозрачного кристалла. В свете электрической лампы он заискрился радужными огоньками.

– Такой величины алмаз! – вскричал пораженный Батсур. – Откуда?

Озеров взял кристалл и принялся внимательно рассматривать.

– Если это действительно алмаз, – сказал он наконец, – то это без сомнения самый крупный алмаз, который когда-либо находили на Земле. Эта плитка весит около килограмма. Откуда она?

– Ее нашел сегодня Жора среди галек в одной из расщелин плато.

– Она совсем не окатана, – заметил Озеров. – Все ребра остры. Она была одна?

– Конечно. Такие алмазы горстями не попадаются.

Озеров передал сверкающий кристалл Батсуру.

Молодой геолог даже прищелкнул языком от восхищения.

– Ну? – спросил Тумов.

– Изумительный алмаз, – сказал Батсур дрогнувшим от волнения голосом.

– А ты что скажешь, Аркадий?

Озеров еще раз взял кристалл, долго разглядывал его грани и ребра в лупу, потом, тяжело вздохнув, положил на стол.

– Я не знаю, что это такое, – сказал он, – но, по-моему, это не алмаз.

Тумов подскочил на стуле. Схватив одной рукой поблескивающую разноцветными огоньками плитку, а другой сероватую пластинку какого-то минерала, он сунул их под нос Аркадию и заорал:

– Вот это корунд – ближайший сосед алмаза по твердости, как тебе хорошо известно. Смотри! – Он провел краем блестящей плитки по пластинке корунда. На корунде осталась глубокая резкая царапина. – Видел! Не алмаз? А режет корунд, как масло…

Озеров снова взял сверкающую плитку, еще раз оглядел ее, царапнул по корундовой пластинке и вернул Тумову.

– Это не алмаз, – решительно повторил он. – Это вещество гораздо тверже алмаза. Еще одна загадка…

* * *

Трехдневные поиски удивительного минерала, который Тумов назвал алмазом, не дали результатов. Ни среди галек по сухим руслам расщелин, ни в зеленовато-коричневом песке не попадалось ни одной его крупинки.

Озеров первым предложил прекратить поиски.

– Надо сначала выяснить, что это такое, – твердо заявил он, – а потом уже искать. Может быть, это вещество не имеет ничего общего с породами плато.

Мистер Пигастер после возвращения в лагерь не выходил из своей палатки. Тумову он передал через секретаря, что готов подписать протокол в любой момент.

Старый монастырский сторож угасал на глазах. Врач не надеялся довезти его живым даже до ближайшей больницы. Старик отказывался принимать пищу и лежал неподвижно, безучастный ко всему. На вопросы он не отвечал и не открывал глаз. Все попытки Озерова и Батсура заставить его говорить окончились неудачей. Первые дни старик еще шептал что-то, потом он уже не разжимал губ.

На четвертый день после возвращения из монастыря прекратился треск в наушниках радиопередатчиков. Радистам удалось установить связь с Тонхилом и сообщить, что в лагере экспедиции находится тяжело больной человек, которого необходимо срочно госпитализировать.

Утром была получена ответная радиограмма от Зундуйна Очира с просьбой подготовить вблизи лагеря посадочную площадку для санитарного самолета.

Тумов сразу же поехал на поиски посадочной площадки.

* * *

Озеров, сидя в палатке, задумчиво листал страницы полевых дневников. Заглянул Батсур.

– Ничего не придумал, – сказал Аркадий в ответ на вопросительный взгляд молодого геолога. – Куча разрозненных наблюдений и фактов. Многие сомнительны. Не хватает чего-то самого главного. Никогда еще я не казался самому себе столь беспомощным.

– Если бы старик заговорил, – со вздохом заметил Батсур.

– Скорее всего он унесет в могилу то, что знает. И еще вопрос – знает ли он что-нибудь важное.

– А если остаться здесь на неделю, две, – предложил Батсур, испытующе поглядывая на Озерова.

– И что делать?

– Продолжать работы на плато.

Озеров с сомнением покачал головой, встал из-за стола.

– Через несколько часов прилетит самолет, – сказал Батсур.

Они вышли из палатки. Ветра не было. Сухой тяжелый зной висел над пустыней. Жаром дышало мутноватое голубовато-фиолетовое небо, жар бил от раскаленной каменистой почвы, жаром тянуло от близких черно-коричневых обрывов.

Доктор с одним из рабочих натягивали белый тент над санитарной палаткой.

– Такой жары еще не было, – сказал доктор, поднимая залитое потом лицо. – Пью и потею, потею и пью.

– Как сегодня ваш пациент? – спросил Озеров.

– Одной ногой он уже там… – На подвижном лице доктора появилась выразительная гримаса. – Второго шага не даю ему сделать уколами. Но это вопрос часов.

– Отчего, по-вашему, он умирает?

Доктор снял шляпу и вытер платком мокрую лысину.

– Я мог бы оглушить вас десятком диагнозов, среди которых на первом месте стояли старость и общее истощение, но… – он запнулся.

– Но… – повторил Озеров.

Доктор смущенно засопел.

– Я не могу сделать необходимых анализов; это только предположение, может быть чересчур смелое. По-моему, он умирает от лучевой болезни.

Озеров и Батсур переглянулись.

Тихий стон донесся из палатки. Доктор поднял марлевую завесу и шагнул в темный прямоугольник дверей. Озеров и Батсур вошли следом за ним.

Старик лежал неподвижно. Он был настолько худ, что очертания костей проступали сквозь тонкую ткань простыни. Казалось, на койке лежит скелет. Глаза старика были закрыты, но губы тихо шевелились. Доктор взял безжизненную руку, нащупал пульс. Озеров и Батсур склонились к самому лицу больного, стараясь разобрать, что шепчут бескровные губы.

– Кажется, он зовет кого-то? – тихо спросил Озеров, взглянув на Батсура.

– Тс, – прошептал молодой монгол. – Вероятно, это имя мальчика. А что, если попробовать?..

– Цамбын! – снова прошептал старик.

Батсур мягко, но решительно отстранил доктора и Аркадия от постели больного, стал на колени и положил руки на грудь старика.

– Я – Цамбын, – тихо, но внятно сказал он по-монгольски. – Я вернулся к тебе. Ты слышишь меня?

Что-то похожее на улыбку скользнуло по лицу старика.

– Ты жив… Громовые духи не убили тебя, мальчик?.. Ты спустился в пасть Гремящей расщелины и вернулся невредимым… Теперь я умру спокойно… Нашел ты священные блестящие плиты громовых духов?..

– Да… – ответил Батсур.

– Никому не говори о них, мальчик. Сохрани старую тайну Гоби от назойливых людей. Если узнают о тайне Гремящей расщелины, большие несчастия обрушатся на Гоби… Укрой то, что ты нашел. Иди в пещеры Атас-Ула… В подземном храме положи свою добычу у ног статуи Великого Ламы. Возле той блестящей плиты… Помнишь? На стене храма сделай надпись… Ты повторил подвиг. Пусть сохранится память… среди избранных… Я ухожу… Ты займешь мое место… Пройдет пять зим, и ты в день пляски громовых духов… Ты должен…

Голос старика звучал все тише и наконец умолк, Некоторое время губы еще продолжали беззвучно шевелиться. Потом они дрогнули. Высохшее тело чуть шевельнулось и замерло.

Батсур прерывисто вздохнул и поднялся с колен.

Доктор подошел, склонился над постелью.

– Все, – произнес он, выпрямляясь. – Вы поняли, о чем он бредил?

– Я понял слова, но не уловил смысла, – ответил Батсур. – А ты, Аркадий?

– Я понял не все слова, но, кажется, уловил в них смысл. Что такое Атас-Ула?

– Это скалистый массив в южной части Заалтайской Гоби, километрах в двухстах к юго-востоку отсюда. Он почти не исследован.

– Придется заглянуть туда, – твердо сказал Озеров. – Если не все слышанное нами было бредом, может быть, в Атас-Ула мы найдем ключ к этой цепи тайн. Иначе придется ждать пять лет – целых пять лет, Батсур.

– Почему пять? – удивился молодой монгол.

– Скажу позже… Доктор, тело этого последнего жреца загадочных громовых духов необходимо отправить самолетом в Улан-Батор. Надо во что бы то ни стало узнать, отчего он умер. Идем, Батсур. Мы должны составить план дальнейших действий.

* * *

Самолет появился высоко в небе. Сделав несколько кругов над плато и лагерем, он пошел на посадку. Тумов, Озеров и Батсур, стоя на краю небольшого такыра, напряженно ждали.

Тумов нервно покусывал кончик потухшей сигары. Батсур затаил дыхание, не отрывая взгляда от серебристой машины, которая быстро приближалась к поверхности такыра. Плоское дно имело в поперечнике не более трехсот метров. Дальше начинались песчаные барханы.

– Почему не садится? – крикнул Батсур, видя, что самолет летит над самой поверхностью такыра. – Не успеет затормозить перед барханами!

– Проверяет посадочную площадку, – спокойно сказал Озеров. – Сейчас сделает еще круг и сядет.

– Времени нет на эти церемонии, – процедил сквозь зубы Тумов. – Ветер поднимается. Смотрите, как дымят барханы….

Летчик поднял самолет вверх и исчез за песчаными грядами. Через несколько минут самолет появился с противоположной стороны такыра и пошел прямо на посадку. Колеса коснулись ровной глинистой поверхности; самолет, подпрыгивая, пробежал через весь такыр и остановился в нескольких метрах от песчаного шлейфа одного из барханов.

Тумов и Батсур облегченно вздохнули.

Дверь кабины открылась и на землю, пошатываясь, спустился Зундуйн Очир. Следом за ним две фигуры в белых халатах уже вынимали брезентовые носилки.

– У вас тихо? – удивился Очир, пожимая руки встречающим. – Наверху ужас, что делается. Думал, не долетим.

– Здесь скоро тоже начнется буран, – успокоил Тумов. – Надо торопиться.

– Где больной?

Тумов кратко рассказал о событиях последних дней. Очир молча кивал головой.

– Все сделаю, – сказал, он, когда Тумов окончил свой рассказ. – Тело старика доставлю в клинику мединститута в Улан-Баторе. Кто из вас летит со мной? Насколько я понимаю, дела закончены.

– Спасибо, – сказал Тумов. – Я должен вернуться с караваном в Тонхил. А геологи, – Тумов кивнул на Озерова и Батсура, – хотели остаться недели на две здесь. У них появились свои интересы – чисто геологические. Если вы не будете возражать, я дам им машину и несколько рабочих.

– Пожалуйста, – улыбнулся Очир. – Наша республика от этого только выиграет. Вы можете оставаться здесь столько, сколько захотите. Командировки и полномочия будут продлены.

– Значит, решено, – сердито заявил Тумов. – Если им еще не надоела Гоби, пускай остаются. От себя теперь могу добавить, что считаю эту затею бессмысленной и опасной. Они собираются ехать дальше на юг, в совершенно неисследованную часть Заалтайской Гоби. Вам, товарищ Очир, еще придется организовывать спасательную экспедицию.

– Когда у друзей сердца едины, им не страшна даже Гоби, – серьезно сказал Очир. – Поезжайте спокойно, товарищи. Если понадобится помощь, она будет оказана.

– А вы можете сделать еще одно доброе дело, товарищ Очир, – заметил Тумов. – Захватите с собой американца. Он сыт прелестями Гоби выше головы; протокол подписал и чем скорее он отсюда исчезнет, тем лучше.

– Пожалуйста, – поклонился Очир. – Только надо попросить его быстрее собраться.

– Поедемте в лагерь, – предложил Тумов.

Озеров перекинулся несколькими словами с Батсуром и догнал Очира.

– Вы не разрешите, пока Пигастер будет собираться, воспользоваться самолетом? Мы с ним, – Озеров указал на Батсура, – хотим посмотреть с воздуха одно место. Это продлится не более получаса.

Очир нерешительно взглянул на пилота. Тот тяжело вздохнул.

– Откровенно говоря, я не уверен, сумею ли второй раз посадить машину на этом пятачке. Но если это важно, могу попробовать.

– Это очень важно, – сказал Озеров.

– Риск не такой уж большой, – усмехнулся пилот. – В крайнем случае, до смерти не убьемся. Только вам, товарищ заместитель министра, тогда придется выбираться с их караваном.

– Лети, – сказал Очир.

Озеров и Батсур бегом направились к самолету.

– Фанатики, – пробормотал Тумов.

Очир молча улыбнулся.

* * *

Через полчаса мистер Пигастер и его молчаливый секретарь уже были на посадочной площадке. Вслед за ними к такыру подъехало еще несколько машин. Проводить самолет собрались все участники экспедиции.

Очир принимал наспех написанные письма. Тумов тревожно поглядывал на небо. Самолета еще не было слышно.

Ветер задувал резкими порывами; все сильнее курились барханы. Оранжевое солнце тускло светило в пыльной желтоватой мгле.

Самолет появился неожиданно. Он прошел над самыми головами собравшихся и вскоре коснулся земли.

Озеров и Батсур вылезли из кабины. Аркадий, как всегда, был невозмутим и крепко сжимал в зубах потухшую трубку. Смуглое лицо Батсура побледнело от возбуждения.

Озеров молча пожал руку пилоту и подошел к Очиру.

– Видели все, что надо? – поинтересовался дипломат.

– Более или менее, и очень благодарен вам за это, – ответил Аркадий, раскуривая трубку.

– Грузите тело, – распорядился Тумов.

– Позвольте, господа, – послышался голос Пигастера. – В этом самолете повезут мертвеца? Тогда мы не летим. Или мы, или мертвец.

– Я в отчаянии, господин Пигастер, – начал Очир, – второй раз самолет не сможет прилететь сюда. – Я также лечу этим самолетом и позволю себе заметить…

– А я никогда не летал на катафалке, – вскипел Пигастер, – и не полечу. Не забывайте, что я представитель Соединенных Штатов.

– Господин Пигастер, – снова начал Очир, – обстоятельства складываются таким образом, что мы должны торопиться. Боюсь, что через полчаса самолет вообще не сможет подняться.

– Я сказал свое последнее слово, – отрезал американец. – А вы решайте…

Он сел на чемодан и скрестил длинные руки на груди.

Очир заколебался; вопросительно глянул на Озерова, потом на Тумова.

Молчаливый секретарь наклонился к мистеру Пигастеру и принялся шептать ему на ухо.

– Нет, – громко ответил Пигастер, – или я, или мертвец.

Рабочие-монголы, поняв, в чем дело, начали возмущенно перешептываться. Пилот озабоченно поглядывал то на небо, то на Очира.

– Может быть, врачи смогли бы произвести вскрытие здесь, на месте? – тихо спросил Озерова Очир. – Мне не хотелось бы обострять ситуацию в последний момент.

– Подождите, – так же тихо ответил Озеров. – Попробуем уговорить его… Господин Пигастер, – обратился он по-французски к американцу. – Могу я попросить вас на пару слов?

– Пожалуйста, – процедил удивленный американец, вставая с чемодана.

Они отошли в сторону.

– Господин Очир предпочтет взять мертвеца, – тихо сказал Озеров. – Он просил передать вам это. Вы можете, если хотите, вернуться в лагерь…

Пигастер ошеломленно отпрянул. У него захватило дух от негодования.

– Я, я… – начал он по-английски.

– Но я думаю, вам не следует откладывать отъезда из-за такого пустяка, – спокойно продолжал Озеров, не отрывая взгляда от глаз американца. – Обратный путь на машине долог и труден. Мой друг Батсур и я будем в отчаянии от неудобств, какие могут выпасть на вашу долю. Поэтому мы просим вас лететь. Кроме того, в Вашингтоне, по-видимому, ждут вашего личного доклада. Стоит ли испытывать терпение…