Текст книги "Мальчик"

Автор книги: Александр Машков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Мальчик

…Мы с Сашенькой купались в море. Наш городок находился у самого синего моря, здесь был замечательный пляж с жёлтым песочком, море было ласковое, волны высотой с ладонь с тихим шорохом накатывались на твёрдый и гладкий песчаный берег.

Возле самого берега резвились маленькие полупрозрачные рыбки.

Вода была очень тёплая, прозрачная. Мы с Сашей, не спеша, плавали бок обок, с радостью поглядывая друг на друга. Соскучились. Сашенька где-то пропадала, не говорит, где, загадочно улыбается. Она очень красива. Я улыбаюсь в ответ: Саша моя сестра-близнец, я тоже Саша. Мы сами выбрали себе такие имена, чтобы нас нельзя было отличить. Я хихикаю про себя: как же можно отличить мальчика от девочки? Это практически невозможно!

Мы выбрались на берег, зарылись в горячем песке.

– Сашенька! – говорю я, пропуская песок сквозь пальцы, – Как же я люблю тебя!

– Как Женю? – спрашивает Саша.

– Женя у меня любимая подружка, а ты моя любимейшая сестрёнка! – отвечаю я.

– Поцеловаться не хочешь? – прищурилась сестрёнка.

– Хочу! – бросился я к ней, – Как же я соскучился по тебе! – Я повалил сестрёнку на спину, и начал покрывать её лицо поцелуями, Сашенька счастливо смеялась.

– Ну, хватит, – сказала она, тем не менее, обняв меня за шею и глядя в лицо.

– Когда мы смотрелись в зеркало, выглядели немного иначе.

– Мы подросли. Уже месяц прошёл! – заметил я.

– Да, Саша! Как же хорошо! Пойдём?

– Пойдём, – со вздохом говорю я, поднимаясь на ноги и отряхиваясь от песка. Потом вынимаю из рюкзачка сухие трусики и переодеваюсь, осматривая своё тело.

Следы от операции уже почти зажили, тонкие, нитяные красные шрамики на животе, и ниже. Папа сказал, что у каждого мальчика там есть шовчик. Полюбовавшись, я одеваюсь, собираю подстилку, складываю всё в рюкзак. Саша уже ждёт меня. Как ей идут длинные волосы! Меня постригли под бокс, мне нравится, и Саше тоже.

Мы побрели по узкой тропинке, вверх, на скалу. Там, наверху, наш дом, который построил папа. Папа должен быть дома, он ждёт нас.

– Давай, кто быстрей! – смеётся Саша, и бежит вперёд. Я бегу за ней, смеясь.

Вдруг Саша вскрикивает, и пропадает из глаз.

В ужасе подбегаю к краю обрыва, и вижу, что Саша ухватилась за край уступа двумя метрами ниже, и смотрит на меня.

– Саша, помоги! – кричит она, – Саша!

Я скидываю свой рюкзачок, достаю верёвку с петлёй, и кидаю Саше. Верёвка попадает на шею сестре, и затягивается. Теперь, если потяну за верёвку, задушу сестру, если отпущу, Саша сорвётся с обрыва. Только теперь, с ужасом, я узнаю ту самую верёвку, на которой вешался.

– Саша! – зовёт меня сестра в отчаянии, – Сашенька-а-а!! Помоги!

Я, растерянно, оглядываюсь, и вижу отца.

– Папа!!! – кричу я изо всех сил. Слёзы брызжут у меня из глаз, – Папа-а-а! – кричу я, уже проснувшись, – папа-а-а!

– Что, Саша?! – прибегает папа, в одних трусах, – опять кошмар приснился?

Папа берёт меня, сажает на колени, прижимает к своей груди моё мокрое лицо, а я никак не могу успокоиться, вздрагивая всем телом, и плача.

– Сашенька… – шепчу я, – Сашенька…

– Что Саша, приснилось? – приходит и мама, уже держа в руках стакан с питьём.

Лена проснулась и захныкала. Я, в смущении, прячу лицо на широкой груди отца, мокрой от слёз и соплей. Папа не возмущается, он гладит меня по моему ёжику волос, радуясь, что я успокаиваюсь. Прошла неделя, как меня выписали из клиники, а я всё вижу этот страшный сон, и бужу всех своим воплем.

На вопросы папы и мамы я ничего не отвечаю. Обычно выпиваю питьё, которое приносит мне мама, и снова засыпаю. Но сегодня я не могу отпустить папу. Меня трясёт от рыданий, я, как наяву вижу Сашу, она смотрит, умоляюще, на меня, губы шепчут: помоги!

– Сашенька! – опять шепчу я, и снова плачу.

– Да что же такое, – говорит мама, – никак не можешь успокоиться.

Папа ничего не говорит, баюкая меня на руках.

– Может, не надо было? – вдруг говорит он, – были у нас три ребёнка…

– Ты что такое говоришь? – возмущается мама, потом сникает, – Ты тоже заметил?

– Дураки мы с тобой, мама, думали, что наш мальчик тогда был больным, а получилось наоборот. Помнишь, какой он был ласковый и терпеливый?

– Да, папа, – вздыхает мама, – Саша, ты нам расскажешь, что тебе снится? – Я кивнул.

– Мне снится моя сестра Саша. Она жила вместе со мной. Я не говорил вам, боялся, что отдадите меня в психбольницу…

– Мы знали, что вас было двое, – сказал папа, – ты разговаривал на разные голоса ночью.

Всегда так ласково, любя. Девочка тебе отвечала. Мы тоже боялись за тебя, ничего тебе не говорили, думали, что ты во сне разговариваешь, и ничего не помнишь.

– Так вот, папа, мама, Сашенька ушла, когда Женя уезжала, и больше не вернулась. Поэтому я согласился на операцию. Саша очень просила меня сделать это, чтобы мы с Женей были вместе. А Женя всё не едет и не едет… – снова заплакал я.

– Теперь мне снится, что Сашенька срывается с обрыва, я кидаю ей ту самую верёвку… – я замолчал, вдруг понимая, что мои родители так и не узнали всю историю моего неудавшегося суицида.

– Я, наверно, должен всё рассказать? – спросил я, сморкаясь в протянутый мамой платок. Потом вытер им папину грудь. Папа счастливо улыбнулся, и ласково прижал меня к себе.

– Расскажи, Сашок, – попросил он, – Как твои шрамы? Не болят?

– Чешутся ужасно! Так и хочется оторвать все пластыри, и почесать.

– Терпи, сынок, терпи! Ну, рассказывай дальше.

– Так вот, помнишь, папа, когда ты записал меня на осмотр? Мы с Сашей тогда решили повеситься, потому что операция означала смерть одного из нас!

– Что же ты молчал, сынок?! – всплеснула руками мама.

– Я боялся психушки…

– Да кто бы тебя туда отправил?

– У нас были натянутые отношения… – Родителям нечего было сказать на это.

– Вот мы и сидели там, с петлёй на шее, я писал записку, потом сорвался с балки, повис на верёвке, и потерял сознание. Очнулся, а передо мной сидит Женя. Это она спасла меня, потому что ходила за мной, не зная, как познакомиться. На другой день я сбежал к ней, и мы полюбили друг друга, я и Женя, и Сашенька влюбилась в Женю…

– Как это может быть? – изумилась мама, – Ты же говоришь, что Саша девочка?!

– Женя тогда выглядела, как мальчик, да и тело у нас с Сашенькой было одно на двоих… Теперь же Саша, наверно, умирает, потому что я удалил её сущность, – я заплакал навзрыд, крепко обнимая папу.

– Что сделано, то сделано, – прошептал папа, баюкая меня, – Мама, принеси ещё чего-нибудь, пусть мальчик поспит.

Мне дли выпить какой-то вонючий и горький напиток, и я уснул.

На другое утро солнце проникло ко мне в комнату, разбудило меня, ласково целуя в щёки. Я открыл глаза, и сразу зажмурился, до того ярким было утреннее умытое солнышко. Я потянулся, откинул одеяло, и по привычке осмотрел свои заклеенные шрамы на животе. Чешутся, заразы. Посмотрел на сформированную мошонку, в ней лежали маленькие яички. Мошонка тоже была посередине заклеена пластырем.

Ничего не напоминало о моей двойной природе. Мальчик, и мальчик.

Мне показывали свидетельство о рождении. Я уже был мужчиной. Я тяжело вздохнул. Да, хорошо быть мальчиком, любимым членом семьи. Пока не выздоровел, все жалеют тебя, ходят на цыпочках, терпят капризы. Ленка присмирела, когда папа пригрозил ей ремнём, если будет досаждать мне. Ленка тогда пристала ко мне с просьбой показать, что у меня теперь стало.

– Что тебе, жалко, что ли? – удивлялась она.

– Лена, ещё ничего не видно, пластырем заклеено! – говорил я.

– Тем более! – настаивала Лена. Пришлось показать. Лена внимательно рассмотрела, и заявила, что мне так гораздо лучше, хотя особой разницы не видит…

– Как был мальчишкой, так и остался! – сказала она, – С кем я теперь буду играть? Где наша сестрёнка?

С тех пор мне стал сниться этот ужас. Начало было таким чудесным! Может, если подумать, можно спасти Сашу? Мне предлагали сходить к психиатру, там, с помощью гипноза, узнают, как мне помочь. Я, пока, отказывался. Но, думаю, ещё неделю таких снов я не выдержу.

Что же делать? Один раз я уже предал сестру, если предам ещё раз, тогда произойдёт что-то страшное.

Тогда, может быть, я никогда не увижу Женю? Где же она? Обещала ведь приехать! Прислала СМС, длинное, как письмо! Сказала, что дома всё хорошо, наигралась с мамой, и сейчас отчаянно скучает без меня. Любит, и ждёт встречи. Я тогда ещё лежал в клинике, послал ей такое же длинное письмо, рассказывая, как скучаю по ней, как люблю, как жду с нетерпением.

«Скоро приеду, жди!» – ответила она, и с тех пор прошла неделя, а моя любимая не едет, на СМСки не отвечает.

Подумав о своих больных темах, я натянул трусики и поковылял в ванную. В паху ещё болело. Примерно так, как тогда, когда Тютя ударил меня. В клинике спрашивали, где я получил такую травму женских органов, качали головой, и сказали, что правильно я сделал, решив удалить их. Нехорошая травма была. Могла возникнуть опухоль в районе матки, шейки, кажется…

Но, как ни странно, я с ностальгией вспоминал о своей двойной природе. Чего-то не хватало. Так себя, наверно, чувствует кастрат. Собственно, я им и являюсь. Был цельный, теперь половина. Страшно скучаю по Саше, почти так же, как по Женьке. Пропали обе!

Умывшись, я прошёл на кухню.

– Что будешь кушать, Саша? – спросила мама.

– Чай попью…

– Что ты совсем ничего не ешь? Тебе надо хорошо питаться, быстрее выздоровеешь.

– Я понимаю, но не хочется. Можно, я погуляю? – мама посмотрела на меня, покачав головой:

– Ты такой слабенький ещё, стоит кому-нибудь стукнуть тебя в живот, и всё… истечёшь кровью.

– Кто меня будет бить?!

– Били ведь.

– Тогда меня пытались изнасиловать, теперь нечего насиловать…

– Что?! Каждый день я узнаю новости!

– Да, мама, может, ещё что вспомню… Жизнь у меня была насыщенной.

Я всё же отпросился у папы, и пошёл к морю. Море было спокойным, солнце хорошо припекало.

На берегу кучковались ребята, загорали взрослые.

Найдя более-менее пустынное место, я снял футболку и шорты, и улёгся, позагорать.

Полежал, переворачиваясь с боку на бок, пока ко мне кто-то не подошёл.

– Привет! – сказал Тютя.

– Только тебя мне не хватало… – пробормотал я.

– Я слышал, ты теперь, пацан? – спросил он.

– Пукнуть нельзя… – буркнул я.

– Это точно, – вздохнул, усаживаясь рядом, Тютя, – а что ты девчонкой не захотел?

– Ты мне внутренности отбил, мог рак развиться!

– Да ты что? Ну, извини, разозлил ты меня тогда. А всё – таки. Не жалеешь?

– Странные ты вопросы задаёшь, Юрка!

– Честно говоря, мне жаль, что тогда нам не удалось… Представляешь, что потерял? Теперь никогда не испытаешь, каково быть девчонкой!

– Кроме унижения и боли я ничего не ожидал. Но ты прав, мне жалко потерянного. Представь, что тебе что-нибудь из этого отрезали.

Тютя представил, и его передёрнуло.

– Зачем же ты согласился?

– Ты видел, какой я приходил в школу? Теперь любовь и дружба.

– Да плевал бы я на такую любовь!

– Я пытался плюнуть, не получилось. Женька уехал, а то упирался бы до последнего.

– Когда приедет?

– Обещал скоро.

– Вот что, Сань, кто обидит, скажи мне, пока Женька не приехал, любому рыло за тебя начищу!

– Ну спасибо! – улыбнулся я, – Вот поправлюсь, боксом буду заниматься…

– Когда ещё поправишься! – махнул рукой Тютя, – А всё-таки жаль, что девчонкой не стал. Я бы с тобой дружил, красивая была бы.

– Девочка была бы другой, ты бы с ней не ужился! – засмеялся я. Юрка тоже рассмеялся, помахал мне рукой, и ушёл, а я лежал и удивлялся, что с пацаном происходит. Гормоны, что ли, заиграли.

И вообще, после того, как я отошёл от наркоза, мне показалось, что попал в другой мир.

Все предупредительны, вежливы. Бывший враг пытается стать другом.

Ещё смешнее было бы, если бы они ничего не помнили, как травили меня, загоняя в петлю!

Я поднялся, подошёл к берегу. Вода ещё холодная, так хоть ноги помочить. Зашёл по колено. Маленькие полупрозрачные рыбки тыкались своими носами мне в икры, смешно щекотались.

Ноги заныли от холода, и я вышел из воды, не хватало мне ещё заболеть! И так еле ноги ношу.

Вдруг мне послышалось, ласковое: – Саша! Саша!

Я оглянулся. Вокруг никого не было. По спине побежали мурашки: я что, реально схожу с ума?

Быстро вернувшись к своим вещам, лёг на горячий песок, и закрыл уши руками.

...Ничего не слышу, кроме шума крови в ушах. Значит, кто-то зовёт? Чего я испугался? Мало ли у меня знакомых? Как ни странно, теперь, наверно, все ребята опять захотят быть моими друзьями.

Вот и девочки уже стали обращать на меня внимание!

Ко мне, с улыбкой на лице, подходила какая-то незнакомая девочка в лёгком летнем сарафане и с соломенной шляпкой на голове.

– Саша! – сказала она, – я зову, зову, а ты не слышишь! Я уже была у вас дома, твоя мама сказала, что ты пошёл гулять. Ну, как ты?

Я смотрел на девочку, ничего не понимая. Кого-то она мне напоминала. Девочка, не спрашивая моего разрешения, разделась, оказавшись в узеньком раздельном купальнике, и легла рядом со мной, глядя мне в лицо, и улыбаясь.

– Ты что, не рад мне? – засмеялась она.

– Женя?! – удивился я.

– Не узнал! – обрадовалась Женя, а я заплакал.

– Ты что? – испугалась Женя.

– Не знаю, Женя, – говорил я, нерешительно глядя на неё, – Что-то я стал слезливым.

– Да, раньше из тебя слезу было не вышибить! – она погладила меня по щетинистой голове, – Это же я, Саша, твоя Женя! Поцелуй меня!

И тотчас волна радости, с запозданием, захлестнула меня, я, осторожно, обнял её за шею, и начал легонько целовать счастливую Женьку.

– Как у тебя здоровье? – спросила меня Женя, когда мы слегка нацеловались. Я пожал плечами:

– Как после операции. Слабость во всём теле. Женя! – меня снова захлестнула волна нежности, и счастья: не зря с утра такое солнышко меня разбудило, и я сказал:

– Солнышко ты моё!

Женя счастливо рассмеялась, щёлкнула меня по носу и поцеловала:

– Ты знаешь, меня теперь никто не узнаёт! Решила прийти к тебе девочкой, думала, что хоть ты узнаешь, а ты... – Женя притворно надула губки, потом снова улыбнулась:

– Прости за розыгрыш, Сашенька. – У меня задрожали губы.

– Ну что ты, Саша? Обиделся?

– Нет больше Сашеньки, – прошептал я.

– Как нет? – не поняла Женя.

– Ушла Сашенька, теперь, наверно, умирает. – И я рассказал Женьке свои сны.

Выслушав меня, Женя села, обняв руками колени, подумала, глядя на море, и сказала:

– Мне кажется, Сашенька не умирает.

– Почему? – удивился я.

– Мне кажется, вы сливаетесь в одно целое сознание, вот почему вам обоим так плохо. Не препятствуй слиянию.

– Что же мне делать? Как прекратить этот кошмар? – Женя пожала плечами:

– Я не гадалка, и не психолог. Я просто тебя чувствую, как будто... – она покраснела.

– Как будто, – улыбнулся я, – ты тоже моя сестрёнка?

– Да, Саша! Только я не хочу быть твоей сестрёнкой! – Женя опять, осторожно, начала целовать меня.

– Тебе ещё больно? – спросила она.

– Да, Женя, и больно, и ужасно всё чешется!

– Значит, заживает, терпи, не расчёсывай.

– Да я понимаю... Женя! – наконец-то я по-настоящему сообразил, что Женя приехала ко мне, что мы будем вместе! – Женя! – Не в силах сдержаться, я обнял её, зарылся в её, слегка отросших, волосах, из глаз снова потекли счастливые слёзы. Что это со мной? – мелькнула мысль, – Почему я всё время плачу? Читал я где-то, что в переходном возрасте иногда мальчики становятся слезливыми. Только этого мне не хватало!

– Пошли купаться, Саша? – предложила мне Женя.

– Что ты, Женя, мне нельзя! Видишь, на животе заклеено? Хочешь, покажу, что у меня получилось?

Женя вдруг прыснула, потом не удержалась, и звонко рассмеялась.

– Ты чего? – удивился я.

– Вспомнила! Вспомнила, как с твоей сестрой ходила записываться в секцию бокса.

– Ну и что? – я перебирал в памяти воспоминания своей сестры, и не находил там ничего смешного.

– Как ты... вернее, твоя сестра, доказывала, что она мальчик!

– И как это выглядело? – поинтересовался я.

– Как! Вынула, и показала тренеру!

Я даже покраснел. Надо же, сестрёнка! Почему-то я не помню такого.

– Кстати, надо будет зайти туда, – успокоившись, сказала Женя.

– Ты переоденешься в мальчика? – с надеждой спросил я.

– Тебе не нравятся девочки? – удивилась Женя.

– Что ты! Просто, хотелось бы представить, что мы не расставались никогда!

– Ну да, – улыбнулась Женя, – тем более что я хочу продолжить занятия в секции, а ты как?

– Мне, наверно, не скоро разрешат, но я с удовольствием буду ходить с тобой!

– Куда сегодня пойдём? – спросила Женя.

– Сходим ко мне домой, я познакомлю тебя с родителями, потом к тебе... можно? – с испугом спросил я.

– Конечно можно, глупенький! – ответила Женя, – Я пока искупаюсь.

– Вода ещё холодная, простудишься! – запереживал я.

– Ты знаешь, когда я хотела быть мальчиком, обливалась холодной водой, купалась зимой!

– Ну, ты даёшь! – только и мог я сказать, восхищённо глядя на свою подругу. А моя подруга поднялась, с грацией кошки, и пошла к морю. Попинала ногой волну, и бросилась в воду. Счастливо взвизгнув, поплыла, взмахивая руками. Я смотрю на неё, и сладость поселилась у меня в груди. Я люблю Женю!

Женя наплавалась, пришла, вся дрожа, побрызгала на меня холоднющими брызгами, и с удовольствием зарылась в песок. Я смотрел на неё, и не мог понять, почему всё это кажется знакомым? Дежавю? Быстро оглянувшись, я, к своему облегчению, не увидел рядом тропинки на скалы. Скалы были, куда же без них? Но знакомой тропки не было, а была рядом моя любимая Женя! Я подполз поближе, начал гладить её спину, наклонился, тронул губами солёное ушко.

– Саша! – прошептала она, подглядывая за мной, – Мне и верится, и не верится, что я с тобой! Сейчас я не понимаю, как могла покинуть тебя! Сейчас я тебя ни на шаг не отпущу! Вдруг, растворишься?!

– Тогда нам придётся поселиться у меня! – рассмеялся я, – Мама с папой тоже сегодня впервые отпустили меня погулять, и то с охами, да ахами.

– Неужели у тебя дома так всё изменилось? – удивилась Женя.

– Да, Жень! Иногда мне самому кажется, что всё, случившееся со мной, приснилось в жутком сне. Единственное светлое, что было, так это неделя с тобой, моя любимая! – Я засмеялся, и прижался к мокрой и холодной Женьке.

Когда Женя обсохла, мы стали собираться домой, потому что я уже начал краснеть от солнца.

– Ещё сгоришь, – сказала Женя.

– Вообще-то я никогда не сгораю, – ответил я, но всё равно пойдём, а то купаться мне нельзя, без купания жарко…

Мы собрались, и, взявшись за руки, пошли ко мне домой. Я таял от счастья, внизу живота всё радостно сжималось.

Сегодня у родителей был выходной, мама была дома. Открыв, она, первым делом, притянула меня к себе, не удержавшись от поцелуя.

– Знакомься, мама, это Женя! – сияя от счастья, представил я свою подругу маме.

– Женечка заходила к нам, но не представилась! – засмеялась мама, – Ну, проходите, скоро папа придёт. Пока покушайте.

– Ма, мы не хотим…

– Пока всё не съедите, никуда не отпущу! Я же вижу, хотите к бабушке пойти.

– Да, мама, мы хотим там заночевать.

– Не рано вам ещё? – спросила мама, хмурясь.

– Ты это о чём? – спросил я, настораживаясь.

– Маленькие вы ещё для этого.

– Для этого?.. Ты что, мама! – покраснел я, – Мы ещё только целуемся!

– Всю ночь?

– Пока не заснём. Нам и так хорошо до невозможности!

– Хорошо, если так… Ты, Женя, осторожнее, береги себя! Да и Сашу. Сама, наверно, знаешь, ему сейчас опасно напрягаться.

– Да, тётя Варя, – покраснела Женя, – я понимаю…

– Вот и хорошо! Давайте, кушайте!

Разве это можно съесть?! Я уже не мог проглотить даже глоток сока, когда взмолился:

– Ну, м-а-а-а-м!

– Что, «мам»?! Смотри, как Женя кушает, тебе ещё больше надо, ты же мужчина!

– Женя проголодалась, а я ещё болею! Не могу я, у меня уже живот болит!

– Ладно, – смилостивилась мама, – отдохните, и можете идти. Папу дождёшься? Они с Леной пошли в парк.

– Они могут там долго гулять, я знаю Ленку.

– Папа тоже захочет познакомиться с Женей.

– Мы зайдём ещё! – Пока мама не придумала ещё какой-нибудь повод задержать нас, мы быстро обулись, и покинули квартиру.

– Ой! – вспомнил я, – Забыл денег взять!

– Не надо, Саша, у меня есть пока. Потом возьмёшь.

– А сейчас мы куда? К тебе, или тоже в парк?

– Тебе не вредно долго ходить?

– Врачи советовали расхаживать связки, а то буду кривоногим, – хихикнул я.

– Тогда пошли!

В парке было много соблазнов в виде мороженого, но я стоически терпел, глядя, с каким удовольствием Женя уничтожает эскимо.

Мы сидели на лавочке, я с удовольствием смотрел на Женю, машинально глотая слюну, когда услышал: – Папа, а вон Саша с девочкой!

Я оглянулся, и увидел папу с Ленкой. Мы встали, поджидая их.

– Папа, знакомься, это Женя! – представил я подругу.

– Ты, Саша, времени не теряешь! – засмеялся папа, – Какую красавицу отхватил! Смотри, как бы, не отбили!

– Она сама, кого хочешь, отобьёт! – засмеялся я, – Она у нас боксёр!

– Да ты что! Правда?

– Да, второй юношеский разряд, – кивнула Женя.

– Тогда я за Сашку спокоен! – засмеялся папа, – Куда теперь направляетесь?

– Погуляем немного, и к бабушке. Мы, папа, там останемся, заночуем…

– Ну, ты, Сашка! – засмеялся папа, – Настоящий мужик! Тогда ладно, пойдём, Лена, домой, им, к сожалению, теперь не до нас.

– Папа, почему Сашка теперь настоящий мужик? – спросила Ленка, когда они отошли. Что ответил папа, я не расслышал. Потому что мы снова сели на скамейку, и я начал слизывать с Женькиных губ сладкое мороженое.

Нагулявшись по парку, мы пришли к бабушке.

– Ой, Сашенька! – обрадовалась бабушка, обнимая и целуя меня. На глазах у неё заблестели слёзы:

– Что же ты не остался у меня?

– Я попал в больницу, бабушка! – оправдывался я, краснея.

– Идите, покушайте!

– Мы наелись! – испугался я. Женя рассмеялась:

– Саша попьёт чаю, а мне положи чего-нибудь.

Да, подумал я, скоро Женя перерастёт меня, будет на голову выше. Я вздохнул, представив такую картину. Женя ещё и старше меня на год.

– Что вздыхаешь, Саша? – насторожилась Женя.

– Боюсь, пока болею, отстану в росте, – честно признался я.

– Я тебя всё равно буду любить, – серьёзно сказала Женя, – Не переживай.

– Да, ты видела моих родителей, они оба высокие, я тоже, надеюсь, буду не ниже.

– Успокойся, Саша, – глядя на меня влюблёнными глазами, сказала Женя, – конечно, вырастешь, а я тебя буду всегда любить, слово даю!

– Я ни капельки не сомневаюсь! – рассмеялся я, с удовольствием наблюдая, как с аппетитом кушает моя любимая. Сам я лениво пил чай, загрызая карамелькой.

Потом мы закрылись в Женькиной комнате, Женя переоделась в шорты и майку.

У меня забилось сердце, и пересохло во рту.

– Жень… Поцелуемся?

Женя засмеялась, и осторожно увлекла меня на кровать, ласково целуя в губы.

– Майку сними, – прошептала она.

– Чью? – не понял я. Женя тихонько засмеялась:

– Обе!

Трясущимися руками я снял свою майку, потом с Женьки. С удивлением увидел, что у Жени появились маленькие грудки, размером с половинки теннисных мячиков. Я осторожно погладил их…

Как приятно! Какие мягкие, и в то же время упругие. Мелькнула мысль, что и у меня тоже могли быть такие, вернее, у Сашеньки. Я осторожно поцеловал сосочки, Женя замерла, я поднялся выше, поцеловал шейку, губы…

– Я боюсь тебе причинить боль, – прошептала Женя, – мне так хочется тебя потискать!

– Не надо меня тискать, только гладить! – я и так почувствовал боль внизу живота, – Давай, я лучше тебя буду целовать, потом ты!

Очень сладко было целовать девочку, всю, забираясь до самых плавочек. Так соскучился! Когда прощались, мы так же целовались, только более бурно, мне несколько раз становилось невыразимо хорошо. Теперь я опасался, как бы что не случилось с моими ранами, немного сдерживался.

Женя не выдержала, тоже начала целовать меня, шепча ласковые слова.

Нацеловавшись, до того, что губам стало больно, мы лежали, и смотрели друг на друга.

– Мне придётся принять душ! – сказала Женя, смеясь, – Ты будешь?

– Вместе? – удивился я. Женя звонко рассмеялась:

– Я не отказалась бы и вместе! Ты такой хороший!

– К сожалению, мне нельзя ещё мочить повязки, я губкой обтираюсь.

– Давай, я тебя сама всего губкой оботру? Перед сном?

Я сглотнул, у меня даже в глазах потемнело, я смог только кивнуть.

– Вот и хорошо! – засмеялась Женя, – Сейчас я сполоснусь, и сходим в школу, где мы с твоей сестрой записались в секцию бокса.

Женя надела майку, и убежала в душ, а я осмотрелся вокруг новым взглядом. Да, новым. В прошлый раз мы смотрели сразу вдвоём с сестрой. У меня сдавило горло. Несмотря на всю радость нынешней жизни, я захотел оказаться в прошлом, в том дне, когда вместе с Женей играли в кукольный театр.

Пусть ноют побои, саднит шея, зато Сашенька жива.

Я нашёл под кроватью коробку с куклами, ширму, расставил всё на полу, и начал, шёпотом, повторять ту пьесу, что разыгрывали с Сашей для Жени.

Потом сел на пол, прислонился спиной к кровати, закрыл глаза, и представил, что Саша просто спит.

До того увлёкся, что не заметил, как вошла Женя. Она поняла, почему я так сижу, села рядом, и ласково прижала меня к себе:

– Мы обязательно что-нибудь придумаем, Саша! – прошептала она, целуя меня, – Ты только верь, что Сашенька жива! – я кивнул, роняя на пол слезинки.

– Пойдём, умою тебя… нет, нет! Я сама! Доставь мне такое удовольствие, Саша!

Женя умыла меня, потом ещё и вытерла мягким полотенцем.

– Посмотри на меня, Саш, смотри, я с тобой! Улыбнись!

И я улыбнулся, загоняя свою печаль поглубже: действительно, рядом со мной любимая девочка, зачем её расстраивать?

Мы собрались, и пошли гулять.

По дороге в секцию мы повстречали Захарку. Он хотел сделаться незаметным, но я остановил его:

– Привет, Захарка! Ты на дежурство? – Захарка покраснел, и кивнул.

– Ты что, как не родной? – удивился я. Захарка покраснел ещё гуще, и решился:

– Вы такие красивые… Как у тебя, Саша? Всё нормально прошло?

– Кто-нибудь не знает обо мне? – поинтересовался я.

– Наверно, все знают, – сказал мой друг. Женя засмеялась, и положила руку на Захаркин горб:

– Саша, погладь Захарку, это принесёт нам удачу.

– Почему-то у тебя всё к удаче, – проворчал я, гладя Захаркину спину. Захарка стоял и улыбался.

Произошло чудо: некрасивое его лицо вдруг стало симпатичным!

– Вот видишь, Саша, как улыбка преображает человека! – сказала Женя.

– Я тебе рассказывал, как Захарка мне жизнь спас? – спросил я, продолжая гладить горб.

– Нет, – удивлённо ответила Женя. Захарка опять покраснел, пытаясь вырваться из наших рук.

– Меня хотели изнасиловать, побили, вызвав кровотечение, и тут Захарка…

– Это не тот идиот?! – страшно побледнела Женя, сжав клаки, – Убью!!!

– Успокойся, Женя! – воскликнул я, испугавшись за подругу, – Он уже принёс мне свои извинения. Даже пожалел, что я не девочка, хотел дружить со мной…

– Что мне до его извинений!..

– Успокойся, Женя! Лучше послушай, как Захарка меня спасал!

– Пустите, мне некогда! – вырывался Захарка.

– Подожди… – Женя наклонилась, и поцеловала Захарку в губы, – Спасибо тебе за Сашу, Захарка!

Пришлось поддержать Захарку, чтобы тот не упал в обморок, а я со стыдом вспоминал, что, будучи девочкой, так и не поцеловала своего спасителя, побрезговала.

Придя в себя, счастливый Захарка убежал. Женя стояла с суровым выражением на лице.

– Женя, успокойся! Что ты переживаешь! Какой-то Тютя! Ты меня из петли вынула!

– Да, Саша, действительно, – глубоко вздохнула Женя, – досталось тебе, – передёрнула она плечами.

– Тебе тоже досталось, любимая! – взял я её за руку, пытаясь отвлечь от нехороших мыслей.

– Как представлю, что ты мог погибнуть… – Женя снова побледнела, – Я, наверно, не смогу к вам приходить!

– Женя, успокойся! – воскликнул я, – они меня, знаешь, как любят!

– Я понимаю, – обмякла Женя, – они же твои родители. Я тоже простила своих. Вот и пришли!

Действительно, за разговором и не заметили, как дошли до школы. Я покопался в памяти, и вспомнил, что тренера зовут Виктор Николаевич.

В спортзале проходила тренировка, тренер обходил ребят, поправлял стойки, что-то объяснял.

Заметив нас, подошёл.

– Что, явились? Здесь вам не проходной двор!

– Извините нас, Виктор Николаевич! – начала Женя, – У нас случился форс-мажор…

– Что ещё за форс-мажор? – нехотя спросил Виктор Николаевич.

– Ко мне приехала мама, и забрала с собой, а Саша попал в больницу. Покажи, Саша!

Я выдернул майку из шорт, а Виктор Николаевич замахал руками:

– Хватит! Насмотрелся уже! А вы что сбежались?! – закричал он на ребят. Те неохотно разошлись.

– Да не то мы хотели показать! – Женя задрала на мне майку: – Вот, смотрите, доказательство!

– А, ну, тогда понятно, но ему теперь нельзя заниматься?

– Нельзя, – вздохнула Женя, – он пришёл со мной, поддержать.

– А где… – Женька сделала страшные глаза, и прижала к губам палец.

– Понятно. Почти, – сказал тренер, – Идите, переодевайтесь. Ты с грушей, или встанешь в спарринг?

– Сначала разомнусь, потом в спарринг, – тренер кивнул, и мы прошли в раздевалку.

Я оглянулся. Всё здесь мне было знакомо, по Сашиной памяти.

Женя быстро переоделась, пока я оглядывался, и превратилась в мальчишку. Грудки были не видны, из-за широкой маечки, стрижка была ещё не длинная, ноги тонкие, мальчишечьи.

– Хорошо выглядишь! – улыбнулся я.

– Сейчас буду выглядеть ещё лучше! – пообещала Женя, – Поставят синяк под глазом, сразу будешь в восторге, а мне неделю придётся быть мальчишкой! Только учти, я не буду целоваться на улице с мальчиком!

– Переоденусь девочкой! – вырвалось у меня.

– Ага! – с ёжиком на голове! – скептически заметила Женя, выходя из раздевалки.

Женя подошла к груше, и начала избивать её, нанося прямые удары, апперкот, свинг… Это тоже я помнил, моя сестрёнка тоже занималась боксом два дня.

Размявшись, Женя подошла к тренеру, попросила побиться на ринге.

Виктор Николаевич подобрал ей партнёра, подходящего по росту и весу, и разрешил бокс.

Женю здесь уже немного знали, поэтому долго ребята не изучали друг друга, сразу кинулись в бой.

Мне непонятна была система очков, по которым определялся победитель, мне понятен был удар, от которого соперник падал на пол. Вроде того, как рухнул Тютя.

Ребята молотили друг друга, и ничего не происходило. Я только переживал за Женю, чтобы ей не досталось по лицу. Женя отражала атаки, уверенно лупила мальчика.

Ребята разделились на болельщиков, поддерживая каждый своего бойца. Я молчал, переживая больше всех.

Первый раунд закончился, соперников усадили на табуретки, обмахивая полотенцем.

Снова гонг, снова бой. Никто никого не уронил на пол, но победу присудили Женьке.

Вся потная, она вылезла из ринга, счастливо улыбаясь мне. Мы обнялись.

– Я ещё поработаю? – спросила меня Женя.

– Конечно, – ответил я, – я пока посижу, устал что-то.

– Может, домой? – встревожилась Женя.

– Нет, сначала отдохну.

Женя подвела меня к удобному креслицу с подлокотниками, что-то сказала тренеру, тот кивнул.