Текст книги "Сахаровским Слушаниям в Вашингтоне"
Автор книги: Александр Солженицын
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Солженицын Александр И
Сахаровским Слушаниям в Вашингтоне
Александр СОЛЖЕНИЦЫН
САХАРОВСКИМ СЛУШАНИЯМ В ВАШИНГТОНЕ
Сентябрь 1979
Два года назад я просил участников Римских Слушаний уделить усиленное внимание долгосидчикам. Годы идут, идут дальше, и разрушительнее всего для них.
На краю могилы – Игорь Огурцов, замученный христианский мыслитель; учёный, оборванный на первых шагах; выдающийся сын России, осуждённый несправедливо, бесчеловечно, сидящий 13-й год.
Те, кто были первоклассниками, когда арестовали Игоря Огурцова, теперь кончают университеты. А Огурцов – сидит.
Почти вся эпоха Брежнева уложилась в это протяжение времени. В Соединённых Штатах три раза произошли президентские выборы и вот готовятся четвёртые. Весь разгар вьетнамской войны уложился в эту длительность. От разгула культурной революции Китай перешёл в кооперацию с Западом. А Огурцов менял только камеру на карцер, тюремное заточение на строгое лагерное, и снова на тюремное.
Вся чехословацкая весна и чехословацкая ледовая зима уложились в эту длительность. Изменились Португалия, Испания. Взошёл, прошумел и закатился еврокоммунизм. Третий центр мирового коммунизма – кубинский – шагнул в Центральную Америку и гуляет по Африке. Возникали новые государства – к свободе или к новым оккупантам, менялись десятки правлений здесь и там. А Огурцов – сидит.
Все главные космические переживания человечества уложились в эти же 13 лет. Взожглись, и улеглись, и забыты все тревоги о Даниеле Эльсберге, об Анджеле Дэвис. А Огурцов – сидит.
Уже 8 лет было его сиденью, когда широковещательно была подписана Хельсинкская декларация, маня Запад видением эры свободы на Востоке. И имела время полинять и продырявиться уже и для самых легковерных. А Огурцов – сидит.
В этот период уложилась и вся общественная деятельность Андрея Сахарова, как мы его знаем, и вся моя публичная история от съезда писателей до высылки. Смелая семёрка демонстрантов на Красной площади взята, осуждена, отсидела, освобождена. А Огурцов, не совершивший и малого реального действия, – сидит.
Сколько имён угрожаемых, преследуемых, арестованных в СССР Синявский, Даниель, Амальрик – пронеслись над Западом в эти годы, прорезали мировое внимание, вызвали энергичные протесты, к счастью помогшие уже многократно. Мощной общественной кампанией давно освобождён Плющ, севший на 5 лет позже Огурцова. Нашёл мировую поддержку и освобождён Штерн, севший на 8 лет позже Огурцова. Из малой и большой зоны вырваны – Григоренко, Сильва Залмансон, Буковский, Мороз, Винс, Гинзбург и другие. Сколько имён, кого лишали эмиграции или притесняли в Советском Союзе, – супруги Пановы, Левич, другие разлучённые супруги или продержанные отказники – в несравнимые сроки получили свободу. А Игорь Огурцов все эти годы, все эти годы – сидит, и лишь недавно его имя стало мелькать изредка.
Есть сроки, переносимые сравнительно с долготой нашей жизни, есть непереносимые. 13-й год то Владимирской тюрьмы, то строгого режима – это не первые тревоги родственников, что здоровье может пошатнуться: это убийство, уже подходящее к концу. Хладнокровно, долголетне убивают коммунисты своего идейного противника. Ещё 7 с половиной лет срока в разных сочетаниях осталось Огурцову, но они уже не понадобятся: его прикончат раньше.
В момент, когда пишется это письмо, он – в новом тюремном захвате, в Чистополе, за лагерный протест, – и сколько ещё таких усилений можно изобрести впереди. Происходит безжалостное необратимое разрушение его организма – опали внутренние органы, нарушилось их расположение, меркнут глаза, выпадают зубы. Пусть каждый, кто прочтёт эти строки, примерит к себе эту безвыходную безнадёжную протяжённость.
Я призываю Слушания подать убедительный голос в спасение Игоря Огурцова. Далеко не все на Западе разделяют социал-христианские взгляды, которые привели в тюрьму этого узника, – но тем более, в таких-то случаях и проверяется преданность принципу, универсальность защиты всякого человеческого существа.
Сахаровским Слушаниям в Вашингтоне (сентябрь 1979). – Написано в Вермонте, оглашено на Третьих Сахаровских Слушаниях в Вашингтоне, осенью 1979. Публиковалось по-русски в эмигрантских газетах и журналах, см., например, "Новое русское слово", 9.10.1979. По-английски напечатано в английском журнале "Spectator", 3.11.1979.
