Текст книги "Пресс-конференция о сборнике 'Из-под глыб'"
Автор книги: Александр Солженицын
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Солженицын Александр И
Пресс-конференция о сборнике 'Из-под глыб'
Александр Солженицын
ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ О СБОРНИКЕ "ИЗ-ПОД ГЛЫБ"
Цюрих, 16 ноября 1974
Александр Солженицын. Позавчера в Москве вышел в свет, в Самиздат, Сборник мысли группы авторов. Коллективного сборника такого объёма, серьёзности основных поставленных проблем и решительности их трактовки, в полный разрез с официальной установкой, не было в Советском Союзе за 55 лет.
Все статьи Сборника, включая три моих, написаны на родной земле и решают вопросы не извне по отношению к своей стране, но изнутри. Наша пресс-конференция и посвящена выходу в свет этого Сборника статей. Сборник готовился давно, уже три года. Он должен был появиться этой весной в марте-апреле в Москве, и вот эта наша пресс-конференция должна была состояться в Москве. Но моя высылка затруднила окончание работы и затянула: вместо весны вот мы поздней осенью собрались. Позавчера часть этой конференции – половина её – прошла в Москве, а сегодня вторая половина проходит здесь, в Цюрихе.
Разумеется, московские участники этого Сборника ставят себя в положение большой опасности. Я хочу привлечь внимание ваше к этой опасности, грозящей мужественным людям за то, что они высказали своё мнение, в противоречие с мнением режима.
Участники Сборника. Игорь Шафаревич – математик-алгебраист мирового класса. Математики – узкая такая прослойка в мире, и у них своя замкнутая слава, только поэтому вам всем имя Шафаревича известно не из математики, а из общественной деятельности. Шафаревич, которому сейчас более 50 лет, стал профессором Московского университета в 21 год. Среди алгебраистов мира имя его хорошо известно, он почётный член Американской Академии наук, лауреат Геттингенской Академии наук, несколько лет председатель Московского математического общества, и только продвижение его в советской Академии наук из-за его свободных взглядов задержано, он остаётся членом-корреспондентом.
Вадим Борисов. Это молодой человек, ему ещё нет 30 лет. Он кончил аспирантуру Института истории Академии наук и дальше встретил ряд препятствий – как у нас это принято по отношению к инакомыслящим. Ему не дали защитить диссертацию и лишили всех видов заработка.
Михаил Агурский – кибернетик, последнее время много публиковал в Самиздате и на Западе, и поэтому имя его тоже уже достаточно известно. Его биография чрезвычайно характерна для того общественного поворота, который испытала Россия за послереволюционное время. Сын американского коммуниста, поехавшего в Советский Союз строить коммунизм и погибшего там в 1937 году, Агурский теперь стал религиозным человеком и сосредоточен на вопросах национального самосознания. Агурский – еврей, добивающийся выезда в Израиль. Но позавчера на пресс-конференции он подчеркнул, что его объединяет с группой русских авторов в первую очередь то большое значение, которое все они – вот, соавторы, – придают национальному самосознанию.
Евгений Барабанов. Имя его тоже широко известно с прошлого года, когда его привлекали... уже он был под следствием КГБ. Его обвиняли в том, что он передавал на Запад гибнущие материалы культуры и религиозной жизни. Он мужественно тогда открыто на весь мир заявил, что – да, он передавал, и перечислил, чтo он передавал, и сказал, что он считает это своим долгом, а не виной. Его заявление нашло широкий международный отклик, и в результате – как всегда при проявлении мужества и силы – КГБ отступило и не тронуло его.
Позавчера, представляя Сборник на пресс-конференции, академик Шафаревич сказал, что этот Сборник должен положить начало дискуссии о будущем России, дискуссии, не зависящей от марксизма-ленинизма. Как сказали мои друзья в Москве: "...мы сосредоточились на самых крупных вопросах, на тех вопросах, которые касаются десятков миллионов людей". Тут проблемы и чисто русские, и мировые. Удивительным образом наши чисто русские проблемы стали и мировыми; это из-за того, что наш горький опыт вобрал в себя важнейшие элементы XX века и поэтому имеет значение для всех стран. Сборник выражает некое направление русской общественной мысли.
Здесь я не называю ещё двух участников Сборника. Я могу их написать вот так, в стороне... Я пишу... один назвался А. Б., второй Ф. Корсаков. По условиям советской жизни они не могли себя сейчас назвать.
Ну вот, здесь шесть авторов, а я седьмой. Наше направление, разумеется, не исчерпывается участниками этого Сборника, – к нашему направлению примыкают и те наши единомышленники, которые вообще не пишут статей, и те, которые не могли к нам примкнуть из-за того, что Сборник как вы понимаете – не готовился открыто, но закрыто. Между авторами, конечно, есть индивидуальные расхождения по отдельным вопросам, иначе не бывает, но значительно больше общего.
Вот титульный лист этого Сборника. Он по-русски называется "Из-под глыб", что не так легко перевести будет сейчас на языки. Я процитирую маленький отрывок из вступления к Сборнику:
"Много десятилетий ни один вопрос, ни одно крупное событие нашей жизни не было обсуждено свободно и всесторонне, так, чтобы мочь нам произнести истинную оценку происшедшего и путей выхода из него. Но всё подавлялось в самом начале, всё покидалось неосмысленным хаотическим хламом, без заботы о прошлом, а значит и о будущем. А там валились новые и новые события, грудились такими же давящими глыбами. И теперь, подойдя снаружи, даже трудно найти силы для разбора этого всего наслоившегося."
Вот этот образ задавленных мыслей, задавленных полвека (даже более), и дал нам название Сборника: "Из-под глыб". Наши мысли пытаются пробиться под этими глыбами вверх – к свету и к общению. Тем, кто не испытал подобного пятидесятилетия, даже трудно вообразить, насколько при постоянном подавлении разбредаются мысли соотечественников. Соотечественники как будто бы перестают понимать друг друга, как будто не говорят на одном языке. Насколько мучителен был процесс – обществу лишиться речи, когда речь была запрещена, – не менее мучительно обществу возвратиться к речи. После такого перерыва неудивительно, что сейчас среди инакомыслящих, ну, собственно, среди тех людей в России, кто высказывает свои мысли, возникают такие иногда резкие различия во мнениях. Мы отвыкли друг друга слышать и совершенно отвыкли вести дискуссии.
В нашем Сборнике 11 статей, и я сейчас попытаюсь сделать обзор состава его, не ставя себе задачей излагать содержание каждой статьи, а только отмечу кое-что из главного. Разумеется, мой обзор не заменит вам чтения ни в каком отношении.
Первая статья моя. Она самая старая из этого Сборника. Она написана ещё прежде, чем возникла идея Сборника. Она написана в 1969 году и посвящена ответу на брошюру академика Сахарова, напечатанную в 1968. Я в своё время не отдал её в Самиздат, поэтому она неизвестна. Я отдал её Сахарову только. Ну а сейчас, когда возник этот Сборник, я включил её сюда. Могут сказать, что это поздно, – прошло 5 лет, статья устарела. Но у нас в стране ничто не поздно. В нашей стране нисколько не поздно отвечать сегодня на какое-нибудь высказывание 1922 года. Это звучит совершенно свежо, в этом особенность подавленного, задушенного общества. Можно признать, что сам Сахаров за эти 5 лет ушёл от своей точки зрения, развился. Поэтому к нему сегодня эта статья уже относится лишь частично, но, к сожалению, мысли эти, изложенные им в брошюре, и на Западе и в советском обществе ещё пользуются очень широкой поддержкой. И поэтому я считаю, что эта статья нужна сегодня всё равно.
Сахаровское выступление в 1968 году было крупным событием нашей новейшей истории; в этой статье я перечисляю всё, что там нахожу положительного (его много). Сахаров способствовал разрушению многих советских мифов. Особенно, в частности, я бы отметил, что он в 68-м году высказал призыв значительно более высокий, чем то, что стало сегодня расхожим термином – разрядка напряжённости. В 68-м году он предложил отказаться от эмпирико-конъюнктурной политики, перейти к щедрости и бескорыстию. Это типично для нравственной позиции Сахарова, но слишком высоко для деятелей сегодняшней разрядки со всех сторон.
Однако в брошюре 68-го года Сахаров, перечисляя опасные идеологии, угрожающие миру, совсем не назвал коммунистической идеологии. Можно было думать, что он это сделал из цензурных соображений, но, очевидно, нет; потому что сегодня, в этом году, возражая мне по поводу "Письма вождям", Сахаров снова настаивает, что коммунистическая идеология уже не имеет ни значения, ни силы, что суть советской системы уже не в идеологии.
Вот это одно из самых принципиальных разногласий между нами. Здесь можно много сказать. Правда, Сахаров называет в своей брошюре сталинизм. Тот, кто сказал бы слово "сталинизм" вслух в 1940 году или в 1950, – да, действительно, сделал бы очень решительный шаг в разоблачении советской системы. Но после 1956 года, но в 1968 уже говорить о сталинизме несерьёзно. Если мы беспристрастно посмотрим на развитие советского общества, мы должны будем признать, что никакого сталинизма вообще не было и нет. Это очень удобное понятие для тех, кто хочет выручить порочную идеологию. Это очень удобно для тех, кто с Запада аплодировал Сталину за его жестокости, а теперь надо свалить на Сталина то, в чём виновна идеология. Для всех коммунистов на Западе это совершенно необходимое понятие – сталинизм, для того чтобы спасти себя сегодня. И все компартии, которые не стоят у власти, употребляют этот термин. А те, которые стоят, те из осторожности не употребляют.
Я сам попал в тюрьму в своё время с убеждением, что якобы Сталин отошёл от Ленина. С тех пор я давно мог рассмотреть, как поверхностно и наивно такое объяснение.
Дальше, в брошюре 68-го года Сахаров ещё поддерживал в ограниченной мере насилие, употребляя вот эти термины расхожие: революционное движение и национально-освободительное движение. И ещё расточал дифирамбы социализму якобы социализм чем-то отличается от "сталинского лже-социализма". Именно здесь Сахаров наиболее изменил свои взгляды за минувшие 6 лет. Именно здесь мы с ним наиболее сходимся во взглядах сегодня, что я рад отметить.
Ну, трактат его всемирно известен; и именно поэтому я в своей статье разбираю отдельные его положения.
Вторая статья написана Шафаревичем. Она называется "Социализм". Эта статья из центральных в нашем Сборнике. Шафаревич – сильнейший математический ум. Это даёт ему свежий взгляд, не обременённый никакой социологической традицией, ни обязательными реверансами и поклонами идолам. Статья его в нашем Сборнике содержит 40 страниц, но и она является только отжимкой, экстрактом полной книги Шафаревича, с тем же названием "Социализм", которая скоро тоже выйдет на Западе.
Статья заслуживает самого вдумчивого чтения. Весь мир охотно пользуется словом "социализм", но с величайшим разнобоем – кто что понимает под этим словом. В основном все сходятся только на том, что под этим словом понимается вообще справедливое общество. Но происходит какое-то инстинктивное отталкивание, когда предлагают разумно обсудить слово и выяснить его смысл.
Шафаревич последовательно рассматривает на протяжении веков отдельно: как двигались социалистические учения и как выглядели социалистические государства. В частности, он показывает, что социализм совсем не связан, как у нас принято говорить, с новейшей эпохой, совсем не возник якобы из кризиса капитализма, якобы из противоречия производительных сил и производственных отношений. Нет, социализм имеет устойчивые характеристики черезо все века; социализм так же стар, как само человечество.
Шафаревич приводит в рассмотрение многих классиков, в кавычках, и не классиков социализма от Платона до Маркузе. Свежими глазами смотрит он и на Коммунистический Манифест, – пример книги, которая находится во всеобщем почтительном уважении, но её либо не читали, либо читали когда-то в юности. А так вот, свежими глазами, протерев глаза, её не находят времени прочесть, что делает Шафаревич.
Этот вопрос невольно приводит нас к сопоставлению Маркса и Ленина. Потому что существует теперь и такая теория, что не только Сталин отошёл от Ленина, который всё вёл правильно и хорошо, но что Ленин отошёл от Маркса, а у Маркса всё было идеально и хорошо.
Шафаревич показывает, что созданная в СССР система и есть самый настоящий социализм, никакое не искажение его; это и есть осуществлённый социализм. Он выводит, что разрушение индивидуальных отношений людей и подавление индивидуальности – совсем не средства социализма, как часто говорят, для будущих светлых целей, – но это и есть его цели. Социализм разрушает те стороны жизни человечества и человека, которые составляют самую высшую и тонкую часть существа.
Шафаревич приходит к ошеломительному выводу о том, что движущей силой социализма на протяжении веков был инстинкт смерти человечества, который всегда присутствует во всём живом наряду с инстинктом жизни. И именно потому, что эта сила инстинктивная, – все теоретики и защитники социализма инстинктивно же уходят от рационального рассмотрения вопроса.
В третьей статье Агурский делает сравнительный разбор общественно-экономических систем Востока и Запада сегодня. Он проводит экономическое сравнение и неэкономическое, отмечает некоторые парадоксальные психологические явления, среди которых стоит отметить такое, что интеллигенция Востока жаждет западной системы, а интеллигенция Запада жаждет восточной. Иногда это не совсем явно выражено, но психологически так.
Агурский сравнивает, разбирает внутренние угрозы обеих систем. Он напоминает то, что сейчас свойственно забывать: что демократические системы возникли в своё время при высокой самодисциплине населения, основанной на религиозной этике. Но с веками эти религиозные основания размылись, забылись, самодисциплина пала, и это привело многие демократические системы в угрожающее положение.
И наконец, в заключительной части своей статьи Агурский разбирает некоторые черты будущих желательных общественных систем в аспектах техническом, экономическом и общественном.
Следующая, четвёртая, статья Сборника – снова Шафаревича. Эта статья посвящена взаимоотношениям наций в многонациональных государствах. Он отмечает жгучесть национальных проблем в Советском Союзе, да и во всём сегодняшнем мире. Национальные проблемы в современном Советском Союзе настолько острее, чем в старой России, что (это не сравнение автора, это моё сравнение, так сейчас пришлось), что если бы по 12-балльной шкале землетрясений отмечать накал национальных противоречий, то в старой России это было где-то на балле 2, а сейчас в СССР – на балле 10.
Шафаревич указывает нам одну из, может быть, самых важных причин этого всемирного процесса: обострение национальных проблем в мире вызвано отчасти искусственно, оно вызвано развитием социализма и коммунизма. Коммунизм для движения к власти должен усиленно разрушать национализм больших держав и при этом опираться на национализм малых. Когда же он приходит к власти, он меняет ориентировку и начинает подавлять малые нации, чтоб они не откололись. Так произошло, в частности, и в России. Но не только. Социалисты во многих странах используют национальный вопрос для своего движения к власти, особенно социалисты-экстремисты.
Шафаревич отмечает, что безусловно правы национальные окраины, говоря, что их грабят. Но, подчёркивает он, – ограбление происходит не в пользу русских, ограбление происходит в пользу коммунистической империи, поэтому положение окраин колониально, но не по отношению к России, а по отношению к социализму. Русские остаются такими же бедными, и даже более бедными. Я могу дать частный пример просто в скобках и так, скороговоркой: у нас в советской прессе публично поднимался вопрос о том, как искусственно высоко проводились сельскохозяйственные заготовки в Грузии – очень высокая цена за апельсины, – и, наоборот, искусственно низко за картофель, которым живут крестьяне России и Украины, что и привело к разорению деревни... (уж не говорим о хлебе), – к разорению русской, украинской деревни и белорусской. (В скобках, ещё во вторых скобках, – юмористический момент, как недавно Китай встал на защиту грузинского социализма... мол, Грузия была образцовой социалистической республикой при Сталине, а теперь её ревизионисты тянут к капитализму. Всё как раз наоборот: Грузия искусственно кормилась за счёт остальной страны раньше, а теперь её пытаются как-то ограничить.)
Шафаревич отмечает (Агурский в другом месте тоже недавно отметил), что нашу страну уже нельзя поджечь классовой ненавистью, – столько пролито крови, и так уже обанкротилась теория классовой борьбы в нашей стране, – но национальной ненавистью нашу страну поджечь очень легко, она почти наготове к этому самовоспламенению; и поэтому наши заботы должны быть направлены к тому, как острейшую эту национальную проблему – особенно острую в СССР – не допустить до взрыва, не допустить до пожара, избежать междунациональных столкновений.
Эти вопросы естественно приводят нас к цепи таких проблем: патриотизм, национализм, шовинизм. Мы не избегаем обсуждать самые острые вопросы, те, которые стоят на лезвии и в нашей стране, и в мире. Те вопросы, которые при одном только их упоминании вызывают гнев со всех сторон.
Шафаревич озабочен тем, как дать возможность развиваться между нациями силам взаимного понимания, а не силам ненависти, и предлагает вынести на обсуждение, обдумать вопрос о возможностях дружеского кооперирования наций вообще, и в частности в Советском Союзе.
Разумеется, все участники Сборника единодушны в том, что никто никогда не должен быть удерживаем силой. Здесь вот, в Швейцарии, мы видим пример такого дружного кооперирования наций: при возможности каждому кантону в любой момент выйти из швейцарского союза – ни кантон и никакая нация не пользуются этим правом.
Пятая статья – "Раскаяние и самоограничение как категории национальной жизни", это моя. Первое, что хочется отметить, – во всём мире сейчас и в нашей стране усвоен такой общий тон: разоблачать других – других политических деятелей, другие партии, другие движения, другие нации. Это памфлетное направление. Мы призываем всех вообще, во всех аспектах жизни, начать с признания собственных ошибок и несправедливостей. Мне уже пришлось писать в "Архипелаге ГУЛаге" и в других местах о том, что линия добра и зла не проходит так примитивно, что вот по одну сторону те, кто правы, а по другую – те, кто не правы. Линия добра и зла в мире не разделяет партии на тех, кто прав или виноват. И людей даже так не разделяет. Линия разделения добра и зла проходит по сердцу каждого человека. В разное время, при разных обстоятельствах, и человек, и какая-то группа людей, и целое общественное движение, и целая нация – то занимает более светлое высокое положение, то, наоборот, опускается во мрак.
И вот я ставлю в своей статье вопрос: возможно ли говорить о раскаянии наций, можно ли это чувство отдельного человека перенести на нацию? Возможно ли говорить о грехе, который совершила целая нация? Конечно, никогда не бывает, чтобы все члены данной нации совершили какое-то преступление, или проступок, или грех. А с другой стороны, в каком-то смысле, в памяти истории, в человеческой памяти и в национальной памяти, именно так запечатлевается... Я думаю, что в памяти бывших колониальных народов осталось общее впечатление, что их бывшие колонизаторы виновны перед ними – целиком, как нации, хотя не каждый был колонизатором.
Мы видели в одной из частей Германии волну раскаяния за события Второй мировой войны. Это совершенно реальное общенародное чувство, оно было, даже и есть. Спросят: а при тоталитарных режимах разве виноват народ в том, что делают его правители? Кажется, менее всего виноват при тоталитарных режимах. А тем не менее, на чём же держатся тоталитарные режимы, как не на поддержке одних и пассивности других? Если сегодня в Уганде Амин реквизировал имущество азиатов и выбросил их из страны, то кто-то из угандийцев этим имуществом воспользовался. Кому-то передали это всё. Взяли, и очевидно с удовольствием.
Что же сказать о таком событии, когда страна демократическая, с открытой общественностью, как Англия, предаёт более миллиона человек против их воли – в конце Второй мировой войны – на расправу в Советский Союз? Уж в Англии-то была полная возможность и публичности, и протестов, и разоблачений... Но их не было. С большим трудом сейчас вытягивается эта история на поверхность общественного обсуждения. И естественно, что в русской памяти остаётся это действие англичан каким-то общим обвинением против англичан.
Я, разумеется, не могу здесь подробно приводить аргументацию об этом всём – статья большая и её здесь трудно изложить. Я рассматриваю в статье историю русского раскаяния, в русском обществе, и затем провожу дискуссию с двумя антиподами раскаяния, с которыми мы встречаемся в России. Один антипод – это то, что я бы назвал "национал-большевизм". Есть такое течение в современном Советском Союзе, которое пытается теперь спасти гибнущий коммунизм, сливая его с русским национализмом. Вот это я называю "национал-большевизм". Это течение не признаёт никаких пятен в прошлом – ни за коммунизмом, ни за русским национализмом. Всё, что нашей страной сделано плохого, всё это характеризуется как хорошее.
Есть и другой антипод раскаяния – очень сейчас распространено это в советской общественности и в советской так называемой третьей эмиграции. Это – обвинять Россию, и даже поносить Россию, – без чувства совиновности, без признания своей собственной доли в этой вине. Чрезвычайно характерно недавно это прорвалось в первом номере "Континента". Синявский в своей статье буквально написал следующее: "Россия-сука, ты ещё ответишь и за это!" В данном случае речь идёт о еврейской эмиграции в наше время. Но это частный пример. А всё выражение – сын говорит матери: "Россия-сука, ты ещё ответишь и за это!" И за это, значит, и ещё за многое другое ты ответишь! Даже во всей истории русского самооплевания такого выражения я не помню.
Направление нашего Сборника в том, что, говоря о наших грехах, о наших преступлениях, мы никогда не должны отделять сами себя от этого. Мы должны в первую очередь искать свою вину, свою долю участия в этом. В "Вестнике РСХД" № 97 тоже проявилось несколько лет назад такое целое направление уроженцы России, живущие в России, обвиняют её так, будто сами они в этой грязи не варятся и чисты, ни к чему отношения не имеют; и даже выводят большевизм из православной традиции XIV века.
Я в своей статье провожу полемику с этими направлениями; а вообще постановка вопроса в понимании русской истории, новейшей, теперь такова: как понять – революция была следствием нравственной порчи народа, или наоборот: нравственная порча народа – следствие революции? Вот так стоит сейчас проблема. В чём была роль русских в 1917: в том ли, что они принесли миру коммунизм, подарили миру коммунизм, или первые приняли его на свои плечи? А значит, каковы перспективы других народов, если на них свалится коммунизм? Устаивал ли какой-нибудь народ против этого, устоит ли всякий в будущем?
Недостаток нашего недавнего Демократического движения в Советском Союзе был как раз, в частности, в том, что это движение разоблачило пороки социального строя, но не раскаивалось в грехах собственных и интеллигенции вообще. Но кто же держит сегодняшний режим – разве только танки и армия, а разве не советская интеллигенция? Больше-то всего и держит его советская интеллигенция.
Мы призываем всех – если ошибиться в раскаянии, то в бoльшую сторону, то есть лучше признать за собой больше вины, чем меньше. Мы призываем всех пресечь счёт бесконечных обид между собой и соседями. Сейчас уже многие в мире разделяют ту точку зрения простую, что нельзя построить доброго общества из злых людей; что чисто социальные преобразования – это пустое направление. Но так же точно нельзя построить доброго человечества при злых отношениях между нациями. Никакая прагматическая позитивная дипломатия не сделает ничего, пока между народами не установится добрых чувств; когда в Организации Объединённых Наций депутаты вскакивают на скамьи и ревут от злобной ненависти, такая Организация Объединённых Наций не построит доброго мира.
Мы считаем поэтому, что все межнациональные проблемы сегодняшнего мира не могут быть разрешены чисто политически; все их надо начинать с нравственного конца. А нравственный конец в отношениях между нациями – это раскаяние и признание своей вины. Это сразу меняет всю атмосферу – мы переходим из политической плоскости в нравственную.
А чтобы раскаяние не осталось на словах, следующим неизбежным шагом за ним является самоограничение, то есть мы должны сами себя ограничить, а не ждать, пока силой нас ограничат снаружи. Вот эта идея самоограничения в применении к России и была главной мыслью того самого письма вождям, которое было так неправильно понято во всём мире. С призывом самоограничиться я обратился прежде всего к себе и к своим, к своему народу, своему государству, – а это назвали почему-то изоляционизмом.
Наша страна вносит большую тревогу в сегодняшний мир, представляет большую опасность сегодняшнему миру. И это я сформулировал в призыве: что наш океан не Индийский, а Северо-Ледовитый.
Шестая статья Сборника написана нашим товарищем А. Б. Это светлый этюд небольшого объёма о духовной жизни нашей страны за несколько десятилетий; о процессе, который начался ещё в начале XX века, но был нарушен, подавлен и искажён революцией, гражданской войной и многолетней тиранией. Сегодня этот процесс опять пробивается, и мы видим восстановление религиозного чувства именно в России, когда оно так ослабло в других частях земли.
Седьмая статья Сборника – Корсакова – это даже не статья, это художественно написанная исповедь, как современный русский интеллектуал приходит к церкви, – его колебания, петли, сомнения.
Восьмая статья – Евгения Барабанова. Он выступает на близкую ему тему о корнях социальной пассивности церкви и с призывом к социальной активности её.
Девятая статья – Вадима Борисова: "Личность и национальное самосознание". Это одна из центральных статей Сборника. Она большой философской и нравственной высоты. Она поднимается гораздо выше тех напряжённых споров по национальному вопросу, которые у нас сегодня в стране идут. Но я тем более затрудняюсь её вам пересказывать. Автор в самом общем виде исследует: является ли национальное самосознание атавизмом и нравственной неполноценностью, как это сейчас широко распространено понимать. Он исследует – откуда появилось вообще у человечества понятие личности? Оно появилось из христианства. Христианство знает иерархию личностей, начиная от личности Божества, и в этой иерархии нация есть тоже личность. И история народа есть как бы биография личности. В каждый данный момент никто из нас не есть весь "я" – мы себя проявляем как-то хуже, лучше, полнее или беднее, и только вся наша биография, вся наша жизнь выражает нашу личность. Так и народ в каждый данный момент не есть вся национальная личность, а только целой своей историей он выражает свою личность.
Все эти проблемы Борисов ставит в той обстановке, когда напряжённый вопрос перед всеми нами в Советском Союзе: в нынешнем своём упадке Россия умирает или не умирает?
Десятая, предпоследняя, статья Сборника – моя статья о нынешней советской интеллигенции, о том, как менялись в XX веке объём интеллигенции у нас, границы её, содержание и её лицо... И здесь тоже невольно приходится вступать в дискуссию с теми, кто считает, что Россия умерла и что русского народа больше нет. Приходится мне разбирать ту ситуацию, как интеллигенция вросла в ложь и сроднилась с ложью государственной. И из этого выход я вижу вообще только единственный, путь духовного возрождения для нашей интеллигенции я вижу только один: отказ ото лжи, от идеологии, которую насильственно в нас вталкивают и которой заставляют служить.
Эту программу я предложил одновременно в двух документах, то есть программу, как отказаться нашей стране от идеологии. Это призыв к моим соотечественникам: "Жить не по лжи!" и "Письмо вождям Советского Союза". Оба документа были напечатаны почти одновременно, между ними была разница всего три недели. Не заметить их связи и того, что они направлены с двух сторон к одному и тому же, невозможно. Но – совершенно характерно: "Письмо вождям" вызвало живейшую критическую дискуссию (я уж не говорю – в мире, это понятно – в мире, но у нас в Советском Союзе, в советской интеллигенции); и живейшим образом мне указывали, как надо говорить было, так или не так, э'то советовать вождям или не это... А о документе, который обращён прямо к советской интеллигенции, – о нём не было дискуссии, его не заметили, потому что обращено к нам, а не к ним, потому что легче всего говорить, как надо учить их, а труднее всего самим идти на жертву. Если мы сами откажемся от этой идеологии, так она упадёт без воли вождей, совсем не нужно ждать, пока вожди откажутся от идеологии. Это – в наших руках, мы сами можем отказаться.
Умерла Россия или жива и может возродиться – этот вопрос у нас идёт из статьи в статью. Известен ответ Амальрика, что Россия умерла. Он вывел это из классового анализа. Но авторы нашего Сборника, конечно, не пользуются классовым анализом.
В одиннадцатой, заключительной, статье – "Есть ли у России будущее?" Шафаревич анализирует, как мы становимся рабами, как за мелкие выгоды и страхи мелких наказаний мы становимся рабами. Он пишет, что "наша свобода больше стиснута ложной иерархией предметов, чем пулемётами; мы сами поверили в реальность своих цепей и не смеем их разорвать там, где мы можем это сделать, где у нас есть на это силы". Шафаревич напоминает, как христианство когда-то победило мир тем, что отвергло иерархию ценностей античного мира, и считает, что и мы сегодня можем достичь свободы в Советском Союзе, если только отвергнем ту иерархию ценностей, которую государство нам навязывает.
Сам крупный учёный, Шафаревич авторитетно свидетельствует об одной из таких ложных ценностей в этой иерархии: одна из тех цепей, которые держат нас, это – необходимость проходить стандартный путь в науке. Он указывает, какие другие пути наука имела раньше и как она может ещё развиваться, чтобы не представлять собою гонку миллионной толпы. А за право участвовать в этой гонке научная интеллигенция отдаёт свою душу за ложь.
У нас в стране сейчас все так называемые "обычные пути" для развития общества завалены, преграждены. Выход возможен только не обычный, это выход через жертву. До сих пор распространено так считать: для того чтобы направить общество, для того чтобы им руководить, надо захватить власть. Шафаревич указывает, что есть более высокий тип руководства историей руководство через жертву. Кто приносит себя в жертву, тот направляет историю, для этого не оказавшись у власти, а может быть и не оставшись в живых.
