Текст книги "Лайки северного края"
Автор книги: Александр Эмке
Соавторы: М. Пальгунов
Жанры:
Домашние животные
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Охота на медведя
По медведю идут лайки особого типа: чаще всего крупные, злобные, сугубо азартные и «верткие».
Работа лаек по медведю сопряжена с достаточной для них опасностью.
Обязанность лайки – задержать медведя и дать возможность охотнику подойти на выстрел. Лайка «берет» медвежий след и добирается без лая по нему до самого медведя и тут, используя всю свою напористость, «нахальство», злобность и увертливость, начинает его облаивать и «осаживать» хватками. Лучше всего это могут сделать две или несколько собак: пока медведь отмахивается от одной из них, другая в это время старается рвануть его за зад. Медведь, оберегая эту почетную часть тела, начинает «присаживаться», замедляя свой бег, и настигается охотником. Пресловутая «карусель», – когда медведь на одном, месте вертится и безрезультатно старается «сграбастать» лапами назойливых собак, – зрелище необычайно интересное.
При охоте на медведя ошейников на собак надевать нельзя: если медведю удастся хоть раз зацепить за него своими несгибающимися когтями, то собаке смерть.
Медвежат (иногда и мелкого медведя) собаки почти всегда загоняют на дерево.
Это – так называемая охота на медведя «вдогон». Выше сказано, какими должны быть при этом собаки.
Но если необходимо только найти берлогу для последующей охоты на берложного зверя (зимой), то характер работы собаки должен быть иной. Нужно, чтобы собака не имела очень широкого поиска (меньше, шансов пропустить берлогу), и не нужно, чтобы она, найдя берлогу, очень сильно лаяла, так как это может раньше времени спугнуть медведя. Злобную собаку скоро от берлоги не отманишь, особенно если сам охотник отманивает ее вблизи от берлоги. Не годится также, если собака при этом сразу бросается на берлогу. «Напористость» собаки в этом случае не нужна.
Для этой охоты или, вернее, для подготовления «берложной» охоты могут быть использованы и не «зверовые» собаки (первая категория медвежатниц), а именно из числа обыкновенных «промысловок» (идущих по мелкому зверьку, что описано выше). Эти последние в большинстве случаев боятся медведя и, случайно встретив, его не облаивают. Часто при этом они не только не бросаются на медведя, а, наоборот, прибегают к охотнику, садятся около него, навострив уши, или жмутся к самым ногам хозяина, тревожно повизгивая. Объясняется это тем, что большинство охотников-промышленников сами боятся медведя, избегают встречи с ним из-за плохого вооружения (мелкокалиберные одноствольные дробовки) или, если и не боятся, то в добытом медведе не видят выгодной «доходной статьи», так как мяса его в пищу не употребляют, а шкура пушнозаготовительными организациями оценивалась всего лишь в 5–10 руб. Поэтому своих собак на медведя они и не натравливали. Однако некоторые из типичных «промысловок» вследствие своих природных задатков «интересуются» медведем, но, не встречая от своего хозяина поддержки в этом направлении, лают на медведя не интенсивно, а как бы «между прочим». Собаки-«промысловки» являются достаточно удобными для разыскивания медвежьих берлог, но с ними много берлог не найдешь.
В дореволюционное время разыскивание берлог давало некоторым крестьянам-охотникам крупный заработок. Толстые карманы охотников-«господ» беззастенчиво разбрасывали денежки, легко нажитые на шее трудящихся. Титулованные «любители» за ценой не стояли, особенно если берлога находилась не в большой отдаленности от удобных путей сообщения. Медведей истреблялось достаточно, и при охоте на ни употреблялись специальные лайки-медвежатницы, давшие особый тип «зверовых» собак.
В наше время, когда из советского быта давно вытряхнулись обладатели подобных толстых карманов, разыскивание медвежьих берлог для охотника-крестьянина как-будто утратило всякий смысл. Долгие годы со стороны главной массы охотников-крестьян на медведя не обращалось почти никакого внимания. Рассуждали так: «Чем канителиться с медведем, стоящим 10 рублей, шкуру которого никак в карман не положишь, уж лучше за это время 10 белок добыть: легко, удобно и нехлопотно». Почти не беспокоенный годами медведь сильно размножился и полез драть крестьянские стада, нанося огромные убытки. Крестьяне, принужденные принять экстренные меры к его истреблению, только тогда поняли, что напрасно «вывели» как ненужных собак лаек-медвежатниц. Вернее, они сами перевелись вследствие безразличного отношения к ним крестьян-охотников. Требования о помощи и о присылке специальных собак оказались во многих случаях невыполнимыми. Тогда только стали пытаться использовать по медведю обыкновенных собак-«промысловой».
В настоящее время, когда медведь стал представлять собой крупную ценность как мясной объект, когда его мясо принимают многие заготовительные организации, – лайки, работающие по медведю, начинают приобретать все большую и большую ценность. Уже есть десятки конкретных случаев, когда из боявшейся медведя умелый охотник выработал прекрасную медвежатную собаку. Это лишнее доказательство возможности создания «универсальной» лейки.
При охоте на медведя в берлоге опять-таки употребляются собаки только явно «зверового» типа и характера. Их спускают с цепи у самой берлоги, когда охотник (или несколько) вполне приготовился к встрече медведя выстрелом. Если медведь, несмотря на собачий лай, упорно не желает «вставать», что чаще всего бывает с медведицей, имеющей в берлоге медвежат, то один из охотников обычно берет длинную жердь и тычет ею в берлогу, а другой стоит наготове сбоку от чела. Поднятый из берлоги медведь крайне редко набрасывается на охотника, а чаще в клубах взбитого снега стремительно выпрыгивает из берлоги и бросается наутек. Задача собак – его осадить, удержать, если охотник дал промах или только ранил его. В последнем случае медведь может броситься на охотника, который, выпустив единственный заряд из одностволки, еще не успел, ее перезарядить. В таких случаях собаки – крупная помощь. Они, бросаясь иногда явно на смерть, вцепляются в него и отвлекают на себя. Не один охотник был и будет таким образом спасен своими собаками.
Летом медведь вообще осторожен и не меньше зайца боится человеческого присутствия. Только случайно наткнувшаяся на человека медвежья семейка, – как говорят во многих районах – «сама с детьми», – может «без предупрежцения» наброситься. Анекдотические улепетывания от медведя баб с ягодами или старика с лыками, не редко сопутствуемых зараженной паникой хорошей промысловой собакой, – вселяют в последнюю положительный ужас перед всем, что пахнет медведем. Впоследствии, при белковании, это проявляется в нежелании искать, в укорочении поиска и в боязни не только медведя, но и всякого другого крупного зверя – лося, даже рыси.
Бывает еще так: на охоту на медведя «вдогон» берут двух собак, из которых одна молодая, с определенными признаками настоящей злобной зверовой собаки, а другая – старая, хорошая «промысловка», до сего времени не пробованная по медведю. Ее берут на охоту в надежде приучить работать и по этому зверю. Но часто получается, что, столкнувшись тем или иным образом с медведем, молодая собака, видя, что другая, старая собака не ведет активного наступления на медведя, взлает на воздух пару раз и может прекратит работу. При этом восстановить потом «испорченную» психологию молодой собаки бывает не всегда легко. Следовательно, для натравливания молодой собаки необходимо иметь старую, опытную медвежатницу. Приучить молодую собаку «брать» медведя лучше всего на медвежатах в неволе. У некоторых молодых лаек, даже еще щенков из помета кровных зверовых о бывает другая крайность, мало присущая лайке: так называемая «мертвая хватка». Ухватив медвежонка или лончака за что попало, они «не отрываются» и поэтому часто непроизводительно гибнут, будучи потом сразу пущены на крупного медведя. Исправителем такой ошибки может стать лучше всего тот же находящийся в неволе медвежонок. Своевременно полученный от него урок (хоть бы даже и рана) отучит такую собаку от излишней «ухватистости», сделает ее впредь осторожной и еще больше озлобит против медведя.
Охота на лося
По лосю обычно работают лайки той же «зверовой» категории. Первая задача собаки – это добраться до лося по его следу (молча), затем, не подбегая к нему в непосредственную близость и не набрасываясь на него, залаять не особенно злобно и не часто, а только для того, чтобы охотник мог знать, что лось найден. Тогда охотник пытается подойти к облаиваемому лосю на расстояние выстрела. Правда, это далеко не всегда удается, так как лоси вообще очень осторожны и при подозрительном шорохе уходят. Подойти на выстрел лось даст только в том случае, если он сильно «занят» взлаивающей собакой и «интересуется» ею. Замечено, что это достигается легче, если собака рыжего или серого цвета, и если лось один, а не целое стадо.
Обеспокоенный приближением охотника или просто желая отделаться от надоедливой собаки, лось начинает от нее уходить, иногда полным ходом (бег его очень быстр). Тогда собака с громким лаем, подскакиванием и бросками на лося старается его погнать в сторону охотника или просто задержать на месте, для чего с максимальной изворотливостью бросается ему наперерез, иногда на самую морду. Разозленный таким нахальством, лось иногда делает попытку «забодать» собаку или лягнуть ее (удар смертелен). При этом, гоняясь за нею, лось кружит на одном месте, а этой задержкой и пользуется поспевающий на лай охотник.
Лось и преследующая его собака могут пробежать десятки километров. Завершением охоты является такой момент: лось, убедившись, что собака от него не отстанет, останавливается на месте. Собака опять начинает – только изредка и гораздо менее надоедливо – взлаивать. Охотник, подобравшийся на достаточно близкое расстояние, – стреляет по лосю.
Лучшие лосятнииы – лапландские лайки.
По Северной Двине попадаются собаки пестрой окраски, которые при виде лося начинают выть и только чуть-чуть взлаивают. Лоси к этому относятся совсем хладнокровно и удирать от такой собаки обычно не намереваются. Этим пользуются местные охотники для легкого убоя этого запрещенного к отстрелу более или менее непуганного зверя.
Охота на рысь и росомаху
По рыси и росомахе идет большинство лаек-«промысловок» и почти все «зверовые» собаки. От собаки требуется особая напористость, большой рост и быстрота бега, чтобы она могла последу (непременно молча) добраться до рыси и, «с наскоку» облаяв ее, – загнать на дерево. В этом задача собаки. Заставить рысь сразу «подеревиться» – даже очень хорошим собакам удается не всегда. Чаще рысь преследуется собакой очень долго, и именно только настойчивость собаки в конце-концов приводит к тему, что рысь залезает на дерево, где, занятая беснующейся внизу собакой, – не замечает подошедшего на выстрел охотника.
Раненая рысь крайне опасна для собак, неосмотрительно вцепившихся в нее.
Во время наста (к весне), не выдерживающего рыси, ее может заставить очень быстро придеревиться мелкая, но «заядлая» и «прицепистая» собака, которую наст держит. Замечено, что рысь скорее деревится, если у лайки грубый голос.
Охота на росомаху отличается от охоты на рысь тем, что собаки, найдя росомаху, немедленно безо всякой гонки, заставляют ее подеревиться.
Охота на зайца
По зайцу как правило лайка не должна употребляться. Лайка, которая гонит зайца, считается дефектной.
В промысловых районах зайца добывают петлями, и при наличии большого количества его в иных местах, крайне неудобно, если у охотника, вышедшего на промысел за белкой (и тем боле за куницей, норкой и другим ценным зверьком), собака все время будет отвлекаться зайцем. Зайца она все равно долго гнать не будет, «исполняющей обязанности» гончей поэтому служить не может, – а если и нагонит на охотника, то далеко не каждый промышленник станет тратить припас на зайца.
Нужно однако сказать, что на юге Карелии и в б. Череповецкой губ. с лайками на зайца все же охотятся – и с успехом, особенно если зайца осенью бывает много, а белка «не вышла». В этих местах есть такие собаки, которые понимают, какого зверя ищет хозяин-охотник: если при первой же попытке лайки погнать зайца охотник сердито ее окликнул, «отсвистнул», то она больше в этот день по зайцу не работает. Если же, наоборот, охотник дал знать собаке (особым натравливающим окриком), что зайца гнать можно и нужно, и тем более дан по нему выстрел, – то весь этот день лайка особенно старается по зайцу, гоняет его подолгу и очень упорно, не хуже гончей.
В силу особенности своей породы, подавляющее большинство лаек, если и устремляется по заячьему следу, то гонит с голосом только зайца, поднятого с лежки и воочию виденного (т. е. только по «зрячему»).
Большинство лаек гонит зайца всего на расстоянии 50–150 шагов, а потом бросает его. При этом любой охотник легко сразу определит по голосу своей собаки, что она погнала именно зайца (по частому лаю с характерным взвизгиванием).
Охота на барсука и лисицу на норах
Для этой охоты лучшие собаки – таксы и фокстерьеры, особенно жесткошерстные. Однако и очень многие лайки, особенно «норные», работают по барсуку и несколько реже – по лисице.
Для более или менее правильной охоты, в частности на барсука, необходимо, чтобы лайка имела малый рост при достаточных злобности и силе. Наиболее пригодными для этой охоты являются так называемые «лайки-коротышки», – имеющие нормальное, средней величины туловище на коротких ногах, хотя это и является недостатком лайки. Такие чаще встречаются в числе карельских и финляндских лаек.
Охота основана на том, чтобы собака нашла нору зверя, залаяла в нее и после схватки с ее обитателем заставила его покинуть нору, т. е. дала бы возможность охотнику его стрелять, или сама «задавила» бы его в норе. К сожалению, в последнем случае приходится затем раскапывать нору, так как мертвого барсука лайки очень редко умеют вытаскивать наружу. Таксы и фоксы проделывают это значительно чаще. Но, с другой стороны, лайка имеет и преимущество перед этими породами: если барсук, вышедший из своей норы на достаточно большое расстояние, был «принят» лайкой по следу, то лайка может его скорее настигнуть и «взять». При этом настигнутый барсук иногда ложится на спину и защищается всеми четырьмя лапами.
Лайки, «берущие» след лисицы так же, как барсучий след, встречаются значительно реже, но, находясь в непосредственной близости от лисьей (обитаемой) норы, почти всегда ее «причуют» и тем или иным образом проявят свой интерес к этому зверю.
В лисью нору лает не каждая лайка, работающая по барсуку. Но даже не лающая все же ведет себя так, что охотнику видно, обитаема ли нора, занята ли лисицей или нет. В первом случае собака усиленно обнюхивает все отверстия, «фырчит» в норы, пытается рыть землю лапами. Охотник, хорошо знакомый с повадками своей собаки, не ошибается в определении, какой зверь в норе. Кроме того, часто это определяется следами на мягкой и рыхлой земле у нор, а также специфическим неприятным запахом, если в норе лисица. Наличие в норе лисенят подтверждается разбросанными около нее остатками животной пищи (кости, перья и т. п.). Барсук гораздо чистоплотнее лисицы и, даже имея щенков в норе, около нее объедков пищи обычно не оставляет.
Мелкая, но коренастая лайка легко залезает а барсучью или лисью нору и работает там не хуже таксы или фокстерьера, имея при этом преимущество перед ними: особый «волчий» склад челюсти и зубов, делающих ее схватки для зверя в норе гораздо более опасными, чем хватка таксы и фокстерьера. Если лайка влезла в нору, и по ее возне и грызне очевидно, что зверь там имеется, надо заткнуть, забить колышками или заложить камнями все норы, кроме той, в которую ушла собака, и еще одной, через которую и ожидать появления зверя наружу, – тогда его и стрелять.
Процесс охоты на барсука и лисицу в общем одинаков. Но оба вида зверей могут быть добыты описанным способом только в период неполноценности их шкурок. К зиме барсук впадает в спячку, а лисица в норах к этому времени почти не живет. Охоту с лайкой на этих зверей на норах продуктивнее производить в конце осени, когда земля еще только слегка сверху замерзла.
Нор-отверстий бывает иногда до 15 (особенно в песчаном грунте), но одно или два из них всегда находятся в некотором отдалении от других. Это – «запасные» выходы зверя, которые заткнуть надо прежде всего.
Иногда барсук, выпираемый из нор собакой, вдруг как-то сразу выскакивает из норы и даже иногда бросается охотнику на грудь. Это может случиться тогда, если в норе находятся щенки.
Лисицу из норы выгнать труднее. Чтобы добыть ее, охотники (чаще двое) раскапывают нору лопатой. Иногда отверстий не затыкают, а ждут, когда собака выгонит зверя наружу, – и тут стреляют.
На севере Карелии некоторые охотники во время работы собаки в норе прилаживают к нескольким отверстиям проволочные или веревочные петли, в которых зверь при попытке выскочить – и гибнет.
Взаимоотношения лайки с волком
С лайкой охоты как таковой на волка не существует. Больше того, в трудах специалистов дореволюционного периода не раз отмечалось, что лайка к волку относится с полным безразличием, не видя в нем охотничьего объекта, а если и лает по нему, то только во время выполнения функций сторожевой дворовой собаки (например, в случаях подхода волков к деревне). Совершенно непонятно, как могло установиться подобное явно неправильное утверждение.
Автор интересовался взаимоотношениями лайки с волком весьма серьезно и после практических наблюдений в Северном крае установил следующее. Лайки, очень часто выполняющие сторожевые обязанности в селениях, волка ненавидят, бывают озлоблены на него, особенно там, где были случаи похищения собак волками; многие лайки преследуют волка (правда, обычно только до леса) в случаях, когда он утащил кого-нибудь; некоторые с большим азартом «принимают» встреченный след волка, стремятся добраться по нему до волка (так же, как и по другому зверю), и именно поэтому иногда делаются за свою опрометчивость жертвою волка.
Вывод из этого такой: лайку, берущую волчий след, следует от этого стараться отучить, так как она, работая в одиночку, рано или поздно достанется волку. С другой стороны, невольно напрашивается вопрос: нельзя ли найти рациональные формы охоты на волка с несколькими лайками, имеющими вышеуказанные наклонности? В Северном крае волков более чем достаточно. Флажковой (окладом) охоты местное население не знает почти совершенно. Лайка или даже лайкообразная дворняжка (лайкоид) больше других пород имеет основания быть использованной в охоте на волка, хотя бы в виду своего волчьего склада зубов и челюстей, своей достаточной силы, злобности, ловкости, а в иных случаях – и легкости «на угонке». Вопрос этот новый, но о нем следует призадуматься.
Добыча крота при помощи лайки
Автор умышленно заменил здесь слово «охота «словом «добыча». Обывателю и даже многим охотникам резало бы ухо слово «охота», примененное в отношении крота. Крота, конечно, никогда не стреляют из ружья, а добывают только путем применения мелких, особого типа капканчиков, плашек, пружин и ведер, вкопанных в землю под кротовой норой и сверху прикрытых слоем земли. Между тем лайкообразную дворняжку очень легко приучить к достаточно простому способу добычи крота. При широком применении это дало бы возможность увеличить заготовку шкурок этого в сущности рентабельного, но явно недоопромышляемого зверька. Я в иных местах, где крот является вредителем сельского хозяйства, это сослужило бы двойную службу. К тому же добывать крота нижеуказанным «порядком» могли бы все, даже дети, так как здесь никакой охотничьей квалификации не требуется.
Но следует подчеркнуть сделанную выше оговорку о применении при добыче крота именно лайкообразной дворняжки, а не охотничьей промысловой лайки.
Дело в том, что при всех охотах с лайками, особенно по «норному «зверю, весьма неудобно, если собака отвлекается на мелких грызунов – крысу, мышь, крота и пр. Правда, лайка часто принуждена искать и отрывать мышей для того, чтобы позавтракать, – особенно если хозяин (а это очень часто встречается даже среди хороших промышленников) не заботится о корме для нее. Но это, во всяком случае, мешает работе и самой собаки и охотника. Поэтому для добычи крота можно применить только собаку, «ничего не стоящую «в охотничьем отношении, хотя бы даже и простую «дворовую собаку».
Все, конечно, множество раз видели «кучки» крота на лугах, близ речек, на пашнях, в огородах и т. д. Но не под каждой такой кучкой есть крот, при чем совершенно не достаточно для последующих действий установить, какие из этих куч наиболее свежие. В одну ночь крот может их наделать до 5–8 штук. Вот тут-то и нужна помощь собаки. Прежде чем то или иное лицо решило заняться настоящим промыслом крота, необходимо «притравить» к кроту собаку. Взяв на выбор свежую кротовую кучу, следует найти «магистральную» нору крота, идущую обычно от одной кучки к другой и расположенную совсем близко от поверхности земли. На рыхлой почве она бывает очень легко заметна («припухлость» в виде ленточки). Следует перекопать ее лопатой и снять землю так, чтобы магистраль оказалась обнаженной на протяжении полуметра, при чем собаку, держать около этого места на длинной сворке. Затем надо начать откапывать крота лопатой под самой кучкой. Обычно, если крот в том месте имеется (находится в особом тупике, образованном резким поворотом норы), то он непременно пойдет по магистрали и на указанном полуметровом участке ее окажется на виду. Дальше необходимо, чтобы собака его схватила и хорошо потрепала. Ее обычно «науськивают» самым примитивным, я бы сказал – детским способом. Если все это проделать несколько раз и не пожалеть двух-трех дней, то собака поймет, чего от нее хотят, и впоследствии сама станет искать крота, обнюхивая и пытаясь разрывать его кучки. В дальнейшем некоторые собаки делаются настоящими специалистами этого дела и совсем перестают ошибаться при поисках крота. При этом вовсе не обязательно, чтобы собака, работая по кроту, лаяла, как при охоте на другого зверя.
Обнаружение кротовой магистрали во всех случаях обязательно. Иногда лопатой окапывают кругом всю кучку, указанную собакой. Получается как бы кольцо диаметром в 1–1,5 метра. Именно на борозде, образующей это кольцо, собака и ловит вылезшего крота.
Описанным образом автор добывал до 20 кротов в день. Вся процедура добычи занимала самое большое 10–15 минут. Замечено, что более пригодными для этого являются совсем мелкие, юркие собачонки, с примесью крови карельских лаек.