Текст книги "Грозный феномен"

Автор книги: Александр Хлебников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Хлебников Александр
Грозный феномен

Александр Хлебников

Грозный феномен

Где-то в вышине шумел лес, скорей всего – сосновый: сухие сосны под ветром всегда тихонько скрипят.

Он представил, как в голубом небе качаются их вершины, как над ними величаво плывут белые облака, – и почувствовал себя необыкновенно счастливым...

Покой нарушила пчела. Сердито жужжа, она завертелась у самого носа.

– А, чтоб тебя! – отмахнулся он и открыл глаза. Леса не было. Рядом стандартное медицинское оборудование. Кибернетик Артан находился в госпитальном отсеке.

Будильщик отполз в сторону и принялся втягивать в себя щупальца активаторов. Задание программы он выполнил – человек очнулся.

– Тоже мне, "пчела", – проворчал кибернетик, – не мог другое придумать... всю душу мне растревожил, тупица электронная...

Все мышцы тела ныли, как после длительной десятикратной перегрузки. Счастье – хоть так обошлось, могло быть хуже... Сколько же времени он пролежал в беспамятстве: час, день, неделю? И где друзья? Они могли же точно предвидеть, когда он очнется...

Смутная тревога, предчувствие беды охватило кибернетика. Он встал и, подойдя к двери, открыл ее. Коридор не был освещен! Пешеходная дорожка не двигалась.

На своем корабле Артан мог ориентироваться хоть с закрытыми глазами. Не медля, он направился к центральному посту.

Внезапно впереди возник странный шум. Артан замер. Еще немного – и он ясно услышал топот бегущей толпы.

Неужели корабль захвачен иноплеменными существами, а экипаж уничтожен? Отступать к госпитальному отсеку бесполезно – настигнут раньше.

Артан нащупал на стене кнопку аварийного освещения, нажал – и вдоль всего длинного туннелеобразного коридора вспыхнули ослепительные лампы. В их свете кибернетик увидел набегающую на него... толпу ребятишек. Они остановились, зажмурились, но, разглядев кибернетика, с восторженными криками бросились к нему, уцепились за комбинезон.

Артан зашатался – он был еще слаб.

– Ребята, отпустите меня! – взмолился он. Малыши послушались, но, окружив его, продолжали галдеть: каждый что-то спрашивал.

Кибернетик мучительно пытался разобраться в происходящем. Его внимание привлек мальчик более высокий, чем другие. Если остальным по виду от трех до пяти лет, то этот выглядел как семилетний. Он стоял в стороне и что-то гневно выговаривал симпатичному карапузу лет четырех. Неожиданно малыш отчаянно заревел.

– Эй, что вы там? – крикнул кибернетик. – А ну, подойдите ко мне оба.

Дети, окружавшие Артана, замолкли и расступились.

– В чем не поладили? Как зовут? – строго спросил кибернетик у обидчика.

– Я Ник Вирт, капитан, – ответил, подойдя, старший. Талантливо копируя взрослого тезку, держался он с большим достоинством.

– Прелестно, – усмехнулся Артан, – а твой супротивник не меньше, чем главный навигатор, не правда ли?

– Да нет, – сказал мальчик, – это Степка Дуг, главный механик. Сам виноват, а еще ревет. У, рева-корова... А кто без моего разрешения перешел на ручное управление? Кто пережег моторы пешеходного транспортера? обратился самозваный капитан к малышу.

– Я хотел, чтобы быстрее к Артану... Ник, а Ник, прости, я больше не буду...

– Почему он плачет? – спросил кибернетик у мальчика, назвавшегося Ником Виртом.

– Я его разжаловал. С каждым, кто вздумает не исполнять моих приказаний, поступлю так же, – громко, чтобы услышали все притихшие ребятишки, заявил самозваный капитан.

"Может быть, я не проснулся?" – размышлял кибернетик. Между тем к нему протискался бойкий, с озорными глазами малышка лет пяти.

– Алек Тант, навигатор, – представился он. – Спешное дело! Как ввести в крейсерский режим запасной интегратор?

"Я не поправился, – догадался Артан. – На основе профессиональных интересов у меня возникли стойкие слуховые и зрительные галлюцинации.

– Займите рабочие места! – приказал Вирт ребятишкам и, когда они разбежались, пожаловался:

– Устал я с ними. Совсем перестали меня слушать, им бы лишь играть. И не помнят ничего. Один я еще знаю, что мы были взрослыми...

– Не говори глупости, – строго прервал его Артан. – Развитие человека не может пойти вспять. Время, дружок мой, необратимо.

– Но мы-то изменились! – воскликнул мальчик. – Это вы только остались прежним!

– Возможно, я не совсем здоров, но пока еще в своем уме, снисходительно ответил кибернетик.

– Разве вы не узнаете меня? – с трудом сдерживаясь, чтобы не расплакаться, спросил мальчик.

Артан вгляделся в его лицо. Действительно, оно чем-то напоминало черты старого друга. А что если все происходящее – действительность, не игра воображения?

Кибернетику стало не по себе. Он нагнулся, положил руку на худенькое плечо мальчика:

– Хорошо. Допустим, чудо произошло. Но за какой срок?

– За два месяца, пока вы находились в анабиозе и лечились.

Артан вздрогнул. Хотя корабль до предела начинен автоматикой, все на "Алтае" в конечном счете подчинялось человеку, даже ГЭМ – главный электронный мозг. А у пультов управления – дети! Что если они успели разладить навигационный комплекс? Тогда звездолет никогда не найдет пути домой, к родному Солнцу. Кибернетик устремился в рубку.

Перед генеральным пультом Артан немного успокоился. Маленький капитан оказался на редкость сообразительным. Конечно, он был не в состоянии заменить тридцать взрослых звездолетчиков, но сумел-таки предотвратить непоправимые ошибки, которые малыши могли сделать.

– Молодец, капитан, – похвалил его Артан. Но тот не захотел присваивать чужую заслугу.

– Мне помогал ГЭМ. Он мной руководил, – честно признался мальчик.

– Тогда благодарность обоим. А теперь рассказывай, что произошло на корабле, пока я лечился? Почему изменился экипаж?

– Не знаю, – потупясь, ответил Вирт.

– Какой же ты капитан, если не знаешь, что творится у тебя на борту?

Вирт покраснел, на глазах выступили слезы.

– Не знаю, – опять повторил он.

– Ну, не хочешь говорить, не надо, – добродушно сказал кибернетик. – Я могу у ГЭМа спросить.

– А он скажет: "На корабле биологическая энтропия изменила направление". И все.

"Милый ты мой, – хотелось сказать Артану, – ты сообщил мне больше, чем нужно. Если ГЭМ утверждает подобную чушь, то он или разладился, или намеренно искажает информацию. А это значит, к нему я должен обратиться в последнюю очередь, когда изучу архивы..."

– Иди, капитан, разберусь сам, – холодно сказал кибернетик.

У двери мальчик задержался:

– А что такое энтропия? – робко спросил он. – Можно я к вам зайду потом и вы объясните?

Артану стало жаль мальчугана. Может быть, он и в самом деле не знает? А ему, Артану, лишь показалось, что Вирт что-то утаивает?

– Конечно, можно. Как только я освобожусь – приходи в мою каюту, – уже мягче сказал кибернетик.

"Что же произошло с экипажем? – оставшись один, думал он. – Неизвестные вирусы, занесенные на корабль с "планеты угасшего разума"? Пожалуй, исключено. Обработка при возвращении на борт звездолетчиков и всего нашего снаряжения была трехкратная, надежная. Что же тогда? Посмотрим бортжурнал..."

И перед Артаном на стереоэкране в обратном хронологическом порядке замелькали кадры о жизни корабля за период его болезни.

...Степан Дуг, главный механик, сидя на полу, вырезает из широких магнитных лент человечков.

...Навигатор Алек Тант, забравшись на штурманский планшет звездных карт, из трубки выдувает мыльные пузыри. Корабль уже ведет торможение, сила тяжести имеется, и потому радужные пузырьки, вызывая восторг маленьких зрителей, взлетают к потолку.

...Маленькие звездолетчики, пытаясь удержать в памяти ускользающие знания, занимаются в библиотеке до полного изнеможения.

...В операторской горько плачет координатор. Он только что убедился в своем неумении сделать расчет программы.

Но где же активная борьба экипажа с тем, что его преображало? Об этом бортжурнал не сообщал. И еще одно странное обстоятельство насторожило Артана. По косвенным признакам он установил, что через неделю после того, как он был помещен в госпиталь, состоялось совещание всего экипажа. Оно длилось час двадцать минут, но видеофонограмма такого важного события в бортжурнале тоже отсутствовала.

Несколько часов напряженной работы над архивной документацией не дали Артану ничего существенного. ГЭМ по общему каналу связи повторил то, о чем уже рассказал Вирт.

Оставалось последнее средство: войти в прямой контакт с ГЭМом, минуя все фильтры, находящиеся под контролем звездолетчиков, в том числе и капитана. Это была особая привилегия кибернетика, о которой они не знали. Артан никогда раньше ею не пользовался. Такой контакт связан с большой нервной перегрузкой, и к нему прибегали лишь в исключительных случаях.

Набрав шифр, кибернетик открыл маленькую нишу в панели пульта, вынул из нее шлем контактора и надел на голову. Укрепив на запястьях браслеты, Артан закрыл глаза, сосредоточился и вошел в связь.

Когда ритм биотоков человека совпал с дежурной настройкой ГЭМа, едва выносимый шум прекратился.

– Здравствуй, человек Артан, – раздался металлический голос. – Ты здоров, ты прежний – я очень рад этому.

Кибернетику показалось, что слова приветствия ГЭМ произнес с теплотой. "Почудилось", – успокоил себя Артан. Он прекрасно знал, что электронный мозг, сконструированный при его участии, обладает только зачатками самосознания и сложных эмоций иметь не может.

– Ответь, почему в бортжурнале нет видеофонограммы совещания "Час двадцать"? – сразу же спросил Артан.

– Люди не хотели, чтобы ты ее увидел. По их решению видеофонограмму я стер.

– Восстанови ее.

– Слушаюсь, – покорно сказал ГЭМ. Мгновение – и кибернетик словно очутился в кают-компании. Выступала врач Нея Ринк.

– ...Из исторических хроник мы знаем, – взволнованно говорила девушка, – что в далеком прошлом, когда по океанам земли плавали тихоходные винтовые корабли, на них случались пожары. Пожар на море считался тогда самым страшным бедствием.

У нас на борту – тоже пожар. Но нам угрожает не огонь, а невидимый и бесшумный враг, более ужасный. Он в нас самих. Он пожирает нашу плоть, наши нервы, наши знания. Он уничтожает наше настоящее, неотвратимо и быстро возвращая нас в прошлое. Имя этому врагу – обратная энтропия, зловещий дар мертвой планеты.

Последовательность событий такова. На планете Артан подвергся воздействию биополя, не известного на Земле. Тело Володи стало носителем этого поля, и оно переворачивает вспять биологическую энтропию на корабле Любопытно, что сам Артан является исключением.

Радиационное убежище биополю противостоять не может. Защиты от него мы не имеем и создать не в состоянии. Стало быть, все мы, кроме Володи, превращаемся в детей.

Это еще не самое скверное. Поскольку форма и содержание неразрывны, находятся во взаимосвязи, уповать на то, что в новой телесной оболочке мы сохраним свой интеллект, не приходится...

– Успеем ли мы долететь до Земли прежде, чем процесс, изменяющий нас, дойдет до полного завершения – до первичной клетки?.. – сразу же спросил навигатор.

– Успеем. К земле "Алтай" донесет двухмесячных младенцев. Так утверждает ГЭМ.

– А затем?

– Обычный карантин экипажа на орбитальной околоземной станции. Володе некоторое время придется побыть на попечении роботов на другой станции, безлюдной, пока специалисты не найдут противодействия чужому биополю. Разлученные с Володей, мы обретем возврат к нормальной энтропии.

– Невозможно представить!

– А квант света представить можно?

– Спокойно, товарищи, – сказал капитан. – Нея не сообщила главного. Мы можем избежать этого. Но при одном условии: если объект, создающий биополе с ускорением, отправить за борт.

– Это Володю-то! – ахнул кто-то.

– Как, товарищи, устраивает вас этот вариант? – невозмутимо спросил капитан.

Гул возмущения был ответом.

Капитан поднял руку:

– Тише, друзья. Я обязан был предупредить вас о том, что нас ожидает, если Володя останется на корабле. Но другой реакции я и не ожидал. Рад вашему решению и полностью разделяю его.

Будем бороться – отступать некуда. Работы впереди много. Надо подготовить роботов-нянек. Надо подготовить корабль к беспилотной посадке: младенцы Володе будут плохими помощниками.

Звездолетчики в безмолвном порыве молча встали – плечо в плечо.

Запись кончилась. Кибернетик бессильно опустился в кресло.

– ГЭМ, – хрипло спросил он, – твой прогноз в отношении двух месяцев был правильным?

– Нет, – отрезал ГЭМ, – я обманул людей, чтобы они не выбросили тебя за борт.

– Почему?

– Ты мой отец! – торжественно провозгласил ГЭМ.

Когда Вирт вбежал в каюту, Артан сидел за рабочим столом и диктовал:

– ...Оставленный на длительный срок без нагрузки, ГЭМ занялся самоусовершенствованием. Однако он пошел по неправильному пути. Личность, созданная им, имеет тенденцию к эгоцентризму. В критических ситуациях ГЭМ способен человеку противопоставить свою волю. И то, и другое – опасно. Необходимо...

Увидев мальчика, Артан выключил диктофон.

– Вы обещали рассказать о биологической энтропии, – напомнил Вирт.

– Почему она тебя так интересует?

– Мне это очень важно.

– Ну хорошо. Постараюсь попроще, – Артан встал, прошелся по каюте.

– Древние поэты умели в немногих словах сказать о самых сложных явлениях.

Несколько столетий назад великий Пушкин писал: "Летят за днями дни, и каждый час уносит частичку бытия"...

Чувствуешь, какая горечь в его словах? Время беспощадно к человеку, и виной тому как раз биологическая энтропия, то есть ухудшение.

В природе все постоянно ухудшается: звезда, камень – любое живое существо. А человек стареет...

Мы – кибернетики – говорим так: везде и всегда идет возрастание энтропии. Но живой организм борется с ней, не дает ей возрастать. Он применяет против нее сильнейшее оружие – обмен веществ.

В нашем теле, Вирт, бушует настоящий вихрь самообновления. Он называется "метаболическим". Когда он ослабевает – наступает смерть.

Почему угасает метаболический вихрь, тебе сейчас не понять. Крепко уясни другое – в ваших телах он как бы перевернулся, не в ту сторону, что ли, завертелся. И обычный его ход нарушил я...

– Это ГЭМ проговорился! Предатель он, вот кто! – воскликнул мальчик.

– Не ругай его, Ник. Ты же знаешь, что у хороших детей от родителей нет секретов, а его конструировал я... Кстати, вы поступили хуже ГЭМа, лишив меня важной информации о совещании.

Мальчик смутился и принялся изучать узор пола. Кибернетик подошел к Вирту, ласково обнял за плечи.

– Ладно, конспиратор, я не сержусь. Давай-ка посовещаемся с тобой. Видишь ли, против биополя я нашел отличное средство. И мое тело станет нейтральным. Но мне придется на долгий срок, возможно, до Земли, лечь в анабиоз.

Мальчик насторожился. Вспомнив о чем-то, он подозрительно спросил:

– А что это за средство?

– Трансмутальный каскад асинхронного поля Бернса с обратной разверткой.

– Что-то не пойму, – вздохнул Вирт. – И это успел забыть, – сказал он виновато.

– Так вот, Вирт, на тебя ляжет вся ответственность и за малышей, и за судьбу экспедиции. Справишься?

– Опять я буду один? – побледнел мальчик.

– Надо, капитан, – сказал Артан.

И тогда малыш вытянулся, чтобы казаться выше ростом, расправил плечи. Еще бы! Ему доверяли корабль...

– А как с посадкой? – озабоченно, как взрослый, спросил Вирт.

– Беспилотный вариант посадки вами предусмотрен, но при моем участии. Я изменил программу. При подходе к земле "Алтай" встретят спасательные буксировщики.

Мальчик кивнул.

– Больше у тебя никаких вопросов нет?

– Есть, – сказал Вирт – Про энтропию, про обратную... А что если мы ее занесем на Землю?

– Вот почему ты говорил, что тебе важно... – протянул Артан. – Ты, капитан, задал мне не простой вопрос. – И, пытливо глядя на мальчика, спросил:

– А если я не знаю ответа на него – как нам поступить?

– Тогда мы должны потерять курс на Землю! – не колеблясь, сказал Вирт.

Артан наклонился, взъерошил мальчику волосы.

– Такая крайность не нужна, капитан, правильный курс держи на Землю. Обратная энтропия – смертельное зло только в том случае, пока она стихийна, как теперь на корабле.

Но я уверен, что по тем данным, которые находятся у нас в анализаторе, люди Земли научатся управлять ею.

В нужный момент они смогут обратную энтропию переводить в нормальную. И тогда, дружок, каждый из людей сможет вновь и вновь переживать свою молодость...

– А растения это не затронет? – опасливо спросил Вирт.

– Нет.

– Вот хорошо-то! А то бы компотов не стало! Ведь не зрело бы ничего ни яблок, ни слив...

"Совсем ребенок, – растерянно подумал Артан, – одинаково его тревожит и судьба человечества, и компота..."

Еще бы поговорить с Ником, хотя бы посмотреть на его смышленую рожицу а нельзя. Щелчки хронометра неумолимо отсчитывают секунды, и каждая крадет у ребятишек жизнь. Под благовидным предлогом Артан отослал Вирта.

Наконец запись подробных инструкций готова. Осталось попрощаться.

– Мой маленький капитан, – сказал Артан в диктофон, – будь молодцом, каким тебя знаю. Не забывай – на корабле отныне ты самый старший.

...Одноместный "скат", предназначенный для кратковременных разведывательных полетов, стоял на месте. Люк космолета открылся без задержки. Артан предусмотрительно заблокировал все линии связи, по которым ГЭМ мог бы оказать противодействие.

Прежде чем войти в космолет, Артан по привычке обернулся, хотя провожать его было некому. Яркий, почти солнечный свет заливал пустынную платформу ангара. Под низким сводом гулял ветерок, и его легкое прикосновение было для Артана последней лаской Земли...

Когда стартовая площадка опустела, жилые отсеки корабля наполнил тоскливый вой сирен: ГЭМ смог, наконец, подать тревогу. А может быть, он просто плакал.