Текст книги "Недетская сказка"

Автор книги: Александр Горин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Плёвое дельце для убийцы матёрого кандера. Нужно отправить в мир иной свою подружку-козу. Она освободится, а ты продолжишь земной путь. Тогда мы и обсудим первые два твоих вопроса. Ну как тебе моё предложенице? – ехидно спросил дед.

– Предложение – дерьмо! Может, другой выход есть?

– Кровь за кровь. Или ты, или она. По-другому не выходит, если тебе жизнь дорога.

– А чем же я ее убью? Задушить должен, что ли? – с оторопью спросил Иван.

– Ну зачем же так грубо? У тебя ножик острый в руках имеется.

Ваня опустил глаза и увидел свой нож, лезвие которого зловеще отражало языки пламени костра. Пока он пытался осознать себя в такой незавидной роли, к костру подтянулась стая волков, окружив будущее ристалище плотным кольцом. Рука, державшая нож, мелко дрожала, а в голове стоял непроглядный туман, не позволявший сконцентрироваться на любой мысли, кроме убийства. Стая, как по команде, вытянула морды и человеческими голосами завыла: «Забей, забей, забей!». Иван с опаской посмотрел на Настю и прочел в ее взгляде обреченность, скорбь и смирение.

– Знаешь, я не буду убивать козу, – вдруг вырвалось у Ивана, – ежели суждено мне умереть, значит, так тому и быть.

– Ну и дурак! Пробки в ушах порой хуже кочерыжки в заднице. Я же сказал: забей козу!

– Коза, да еще говорящая, это тебе не рыбки в пруду. Хотя и рыбок было бы жалко, – твердо сказал Иван и опустил нож. – Прощай, дед Яга. Умному – дурака не понять.

И в этот момент костер вспыхнул тысячами искр и рассыпался, осветив сполохами спины разбегавшихся волков. Где-то заорал петух, а Яга стал таять, пока совсем не исчез.

Белая и ершистая

Проснувшись от петушиного крика, Иван еще какое-то время приходил в себя, вспоминая детали сновидения. Страшный сон не шел из головы. Первое желание – пойти и рассказать всё Насте, но постепенно это желание улетучилось (не хотелось выглядеть липовым героем). Пока Ваня аккуратно строгал капусту с морковью и яблоком на завтрак козе, он окончательно решил ничего Насте не говорить. Правда, она сразу почувствовала, что с Иваном не все в порядке.

– Что-то ты смурной сегодня. Спал плохо или сон страшный видел? – спросила Настя после плотного перекуса.

– Да так, я и не помню, что снилось, – пробурчал Иван.

– Гулять пойдем? Я бы не прочь твой салат заесть какими-нибудь ягодами, а то капустой отрыгивается, – попыталась Настя перевести разговор на шутливый тон.

– Гулять будем по деревне. Надо старосте волчью голову отнести да на кузню наведаться.

Староста долго рассматривал Ванькин трофей и даже понюхал. Потом присел на лавку и спросил:

– Говоришь, из кустов выскочил?

– Ага, прям на меня кинулся и на ножик наскочил. А что было делать? Или я, или он.

– Беда в том, что таких волков в наших краях отродясь не было. Ежели такая пакость тут разведётся, то впору всю деревню забором огораживать, – рассуждал староста.

– Настя сказала, что это древний волк, и теперь такие не водятся, – ответил Иван и поперхнулся, догадавшись, что сейчас ему учинят допрос.

– Какая Настя? – староста поднял брови.

– Ко… козочка моя, – покраснел Ваня.

– Подружку завел себе на стороне? – усмехнулся староста.

Иван понял, что, как ни крути, а правду сказать придется, и поведал старосте о вчерашнем приключении, подчеркнув разговорчивость и начитанность Насти.

– Всем известно, что ты с головой не дружишь, но из меня-то дурня лепить не надо, – разошелся староста.

– Зачем мне с головой дружить? Я просто ей иногда пользуюсь. Сейчас я Настьку приведу, вот пусть она тебе сама и расскажет.

Ванька выскочил во двор и позвал в дом козу…

– Нет, ну ты видела, что с ним было, когда ты стала рассказывать про древних волков, – смеялся Ванька, отходя от дома старосты, – думал, что его кондрашка хватит.

– Зря ты ему, Ваня, правду сказал. Ну наврал бы чего-нибудь.

– Я сам врать не могу и другим не советую. Правда всегда всплывет, а вруну будет стыдно.

– Наивный ты. Лжец стыда не знает. Например, самые искусные лжецы – дипломаты. Ну, это такие люди, которые долго учатся так красноречиво врать, что другие думают, что они говорят правду. Верить можно только себе, да и то – трезвому. Ты чего смеёшься?

– Представил пьяную козу, – рассмеялся Иван.

– Да ладно тебе. Я крепче берёзового сока ничего не пробовала, – сконфузилась Настя, – а насчет правды я тебе так скажу. Правда никому не интересна. Допустим, выйдешь ты на лобное место и станешь резать правду-матку про вашего старосту. Послушают три старушки, послушают и разойдутся. А вот если ты начнешь обличать его в том, что сам навыдумывал, то вся деревня прибежит тебя слушать. Потом пусть староста доказывает, что этого не было. Всё равно у людей осадок останется в головах, ведь дыма без огня не бывает. Зато будешь первый парень на деревне – герой-обличитель.

– Похоже, ты меня учишь подличать? – напрягся Иван.

– Я тебя не учу, а ориентирую, чтобы ты не стал полезным дураком, которого будут использовать в своих интересах плохие люди. Правда проста, как капустный лист: с какой стороны ни укусишь – обыкновенная капуста. Предположим, идешь ты по тропинке и наступаешь на медвежье дерьмо. Первая мысль – сам дурак, нечего по сторонам смотреть. Обтерся лопушком и дальше побрёл. Это, Ваня, правда без прикрас. Другой вариант, что это дерьмо тебе завистник подложил, чтобы деревенским девкам раструбить, мол, Иван – говноход. Пусть девки над тобой смеются и подначивают. Третий вариант фантастичен, но не настолько, чтобы несколько безумных в него не поверили, – медведь специально тебе на тропинку нагадил, чтоб потом найти тебя по запаху и съесть. А ведь существует ещё много разных толкований о попадании в дерьмо. И вообще, истинны лишь – рождение и смерть, а все остальное можно легко оспорить, – сказала Настя, когда они подошли к кузне.

– Ты погуляй немного, пока я с Прохором свои дела порешаю.

– Хорошо, я пока в малиннике похожу, кажется, ягоды уже поспевают, – ответила Настя.

– Прохор, – начал Иван, зайдя внутрь кузни, – со мной случилось нечто особенное. Я, пожалуй, пока сюда не буду наведываться.

– Это что за нечто такое? – угрюмо спросил кузнец.

– Я убил здоровенного древнего волка и спас козу, – пробурчал Ванька, явно обескураженный собственным ответом.

– А что же ты козу заодно не убил? Сейчас бы козлятинки поели, – усмехнулся Прохор.

– Вообще-то я серьёзно. Голову волчары я старосте отдал, а коза пошла в малинник прогуляться, – обиделся Ваня, – и хватит меня за мальца держать, я уже взрослый.

– Ну-ну. И чем заниматься планируешь? Дай угадаю. Ты теперь на медведя охотиться пойдешь. А может, жениться надумал? Ножик есть, коза есть, так чего же не жениться с таким приданым? – ехидно сказал Прохор.

– О женитьбе не мне, а тебе подумать надо, – в сердцах бросил Иван, – пользуешь мамку на дармовщинку, а она женщина еще молодая, может, и счастье бабье обретёт да опору в жизни.

Прохор вскочил, сжал кулачищи, но, быстро взяв себя в руки, произнес:

– Не тебе, сопле зелёной, мне советы давать. Я твоей матери уже все уши проел с женитьбой. Только вот она не шибко хочет. Говорит, что ты против будешь. Она над тобой как горлица над птенцом дышит, словно ты из сахара сделан – вот-вот растаешь. Так что дело не во мне, а в твоей чадолюбивой матери.

Иван давно уже не считал себя ребенком, но в отношениях с матерью было что-то такое, что заставляло его беспрекословно выполнять все её требования и капризы. Эта безропотность зиждилась на сыновьей любви и жалости к нелёгкой доле Авдотьи, отринувшей свое личное ради единственного сына – дурака. Ваньке теперь многое стало ясно, и он понял, насколько его мать была жертвенна в своей безоглядной родительской любви.

– Прости. Я этого не знал. Я поговорю с ней и думаю, что быть свадьбе, – как-то по-простому сказал Иван, – только прошу, объясни ты ей, что я уже не маленький и в опеке не нуждаюсь.

– Договорились, – облегченно вздохнул Прохор, – жаль, что я с тобой раньше этот разговор не завел. Думал, что ты все тот же дурак, который мне колоду гвоздями истыкал.

– Надоел ты со своими гвоздями, – рассмеялся Иван и вышел на улицу.

Солнце почти достигло зенита, когда Ванька под стрекот местных кузнечиков пробирался через луг к окраине деревни. Там у леса были большие заросли малины, которыми собиралась полакомиться его новоиспеченная подружка. Окинув взглядом малинник и не увидев Настю, юноша несколько раз позвал ее по имени, но коза так и не появилась. Зато Иван услышал глухое рычание и почти нос к носу столкнулся с медведем. Косолапый от неожиданной близости человека пришел в ярость и в один прыжок оказался перед Ванькой, встав на задние лапы. Ваня сразу вспомнил слова Яги о послеобеденной кончине, да и медведя сегодня не раз помянули. Он потянулся к ножу, прекрасно понимая, что это ему мало чем поможет. Но тут косолапый взревел и опустился на четыре лапы, повернувшись к Ивану спиной. Воспользовавшись этой ситуацией, Ванька припустился в сторону деревни с такой скоростью, с какой не бежал, наверно, никогда в жизни, и только добравшись до ближайшей избы, перевел дух. Немного погодя из-за плетня показалась Настя со словами:

– Ты, оказывается, быстрее меня бегаешь. Штаны не вспотели?

– Я же на волосок от смерти был, а ты издеваешься, – оправдался Иван, – а ты где была?

– Там же и была, только с другой стороны от медведя, – усмехнулась коза.

– Ну-ка, давай рассказывай.

– Пошла я малинки поклевать, а тут косолапый появился. Ну я в сторонку отошла и жую себе ягодки. Жую и думаю, хватит ли нам на двоих малины. А тут слышу твой голос и вижу, что медведь к тебе намылился. А уж когда увидела, что он на тебя напасть решил, то с разбегу вонзила ему в жирный зад свои остренькие рожки. Когда косолапый повернулся, у него на морде было такое изумление, что я чуть не померла от смеха. Представь, как он был поражен тем, что какая-то сраная коза проделала две дырки в его заднице. В заднице царя омутянских зверей – вот потеха! Мишка так и остался в малиннике, очевидно, раздумывая о том, как усложнилась жизнь в его зверином царстве, где козы дырявят шкурки благородных господ. А потом, когда я увидела, как ты драпаешь, то решила не оставлять тебя одного с тяжелыми переживаниями и припустилась следом. Вот и весь сказ.

– Выходит, мы квиты, – сказал Ванька, – теперь ты мне жизнь спасла.

– Да полно тебе, Ваня. Мы же друзья, – вкрадчиво сказала Настя, – ты поступил бы так же, я даже не сомневаюсь.

– Малина сладкая или не поспела еще? – спросил Ванька, чтобы скрыть смущение.

– В самый раз. Завтра еще сходим, объясним косолапому, что были не правы и больше так не будем, – рассмеялась Настя.

Эта веселость передалась Ивану, и он, почувствовав прилив радости, улыбнулся и произнес:

– Ты коза хоть и пушистая, но ершистая.

Посланник

Ощущение, что жизнь кардинально поменялась и уже не станет прежней, приводило Ивана в состояние эйфории. Встреча с загадочной особью в виде козы, умеющей не только красиво изъясняться, но и проявлять героизм (а также шутить, капризничать, иронизировать, обижаться и радоваться), настолько захватила воображение, что Ванька перестал воспринимать реальность. Сказка стала явью и поразила неокрепшее юношеское воображение. Козу Настеньку он принял всем сердцем, совершенно не думая о невероятности происходящего. Его уже не интересовало, откуда она взялась, что делала раньше и что собирается делать в будущем. Главное, что в ее лице он обрел верную подругу, которая заменит в его жизни все, включая коня и жену. Такой максимализм присущ юным отпрыскам и, как правило, всегда заканчивается трагедией, но Иван поступал так, как поступили бы почти все в его возрасте. Когда слово «дружба» становится клятвой, связывающей прочнее стальных оков. К тому же Иван ощутил дуновение приближающейся свободы. «Прохор с мамкой поженятся, а я смогу заняться делами, до которых раньше руки не доходили», – подумал Ваня, и на душе стало еще светлее.

– Насть, а когда ты меня обучать начнешь?

– Сначала надо грамоте обучиться – читать и писать, а уж потом я займусь твоим образованием, – ответила Настя.

– Я-то думал, что образование как раз то, что ты перечислила, – озадачился Иван.

– Кому-то и этого достаточно, а ты должен быть лучше многих. Иначе с тобой в приличном месте будет стыдно показаться.

– Язва ты, Настасья! А где это приличное место? В малиннике, что ли?

– Есть места, куда дуракам вход заказан. Там тебе придется блистать, а не мычать про сельские достопримечательности. Но для блеска тебе образования не хватает, и этот пробел мы постараемся заполнить. Нам нужно где-то книжку раздобыть. У вас в деревне книжки есть?

– Откуда такое добро? У нас грамотеев нет. Книжки надо в городе искать.

– А сам-то книгу видел?

– Был у нас проездом один купец. Вот у него я и видел книжку. Ничего особенного – сплошные закорючки, а вот листики тоненькие такие, аккуратные.

– В закорючках как раз вся суть, а на чем они написаны, вообще не важно, – пояснила Настя.

– До города далеко. Пешком идти долго и опасно, да и коня у меня нет. Что делать будем? – приуныл Ванька.

– Тогда обучение откладывается. Будем добывать коня, – с воодушевлением сказала Настя.

– Как же мы его добудем, конь не заяц.

– Хорошую мысль подсказал. Мы лося приручим и на нем в город поскачем, – совершенно серьезно сказала коза.

– Ага, так он и приручился. Что-то я не слышал про ездовых лосей.

– Я думаю, что одного лося мало, надо двух. Ты же не будешь верхом скакать, а я следом бежать? А может, ты на мне решил в город мотануть? – подковырнула Настя.

– Не могу понять, когда ты шутишь, а когда серьезно говоришь, – оправдался Иван.

– Серьезней меня только камень на распутье трех дорог. Ты забыл, что я дочь шамана?

– Не забыл. А шаман – это кто? – скруглил глаза Ванька.

– Да… Порадовал кругозором. Про волшебников слыхал?

– Ага.

– Ну, тогда не все потеряно. Шаман еще сильней волшебника, потому что силы свои черпает от природы и тотема.

– С природой мне ясно, а тотема я не знаю, – виновато сказал Ванька и сильно взгрустнул.

– Тотем, дубинушка ты моя, это хранитель рода. Наш родовой тотем – коза.

– Значит, ты хранитель рода? – удивился Иван.

– Нет, я воплощение тотема. Понял?

– Вроде как. Так ты коза или не коза?

– Сейчас я коза, а была, как и ты, – человеком.

– Где была? Кем была? – заволновался Иван.

– Тебе это знать не нужно, пока не нужно. Придет время – все узнаешь. Не хочу вносить сомнения в твой неокрепший разум и ранить твое трепетное сердце, – подвела черту Настя.

– Так я, наоборот, теперь только об этом и буду думать. Ну расскажи, – с мольбой произнес Ванька.

– Сказала же я тебе – рано! Учись понимать с первого раза.

– А мне два раза повторять не надо – бесполезно. Так обычно про меня Прохор говорил, – ответил Ваня и опять вздохнул.

– Вот и славно. Все вопросы с доставкой наших тушек в далекий город я решу. От тебя требуется только раздобыть тележку, в которую мы лосей запряжем.

– Ладно, пойдем домой, – сказал Иван.

Плотно перекусив сам и покормив козу, Ванька пришел в сени и улегся на солому рядом с Настей.

– Насть, ты что хочешь думай, а мне теперь покоя нет. Если не скажешь, кто ты, то я обучаться у тебя не стану. Вдруг ты меня плохому научишь? – с напором произнес Иван.

– Зря я лишнего сболтнула, но делать нечего. Так и быть, скажу тебе то, что могу, но боле от меня не проси. Я – посланник, – ответила Настя.

– А кто послал? Зачем послал? К кому послал? И как послал? – оживился Ванька.

– Мы договорились, что потом ты все узнаешь. Если терпеть невмоготу, то попробуй переключить мозги на решение других более важных вопросов. Например, тележку найди.

– С телегой вопрос решенный. Я ее у Прохора возьму. Думаю, даст, ведь он мне теперь почти отчимом приходится. А лоси правда будут, или ты пошутила?

– Завтра лоси будут без шуток и с ветвистыми рогами. Вот с матерью-то как будешь договариваться? Сам сказал, что дорога опасная и долгая. Надеешься, что она тебя с радостью отпустит?

– Уговорю как-нибудь. Пообещаю ей подарки привезти из города, мишуру всякую и вкусностей, – расплылся Ваня, представив, как он разгружает из телеги тюки с покупками.

– У тебя, наверно, мешок серебра за печкой стоит, коль ты собрался накупить телегу добра? – с ехидцей спросила Настя.

Ванька похлопал длинными белёсыми ресницами и, почесав затылок, произнес:

– Ну тогда еще чего-то придумаю. Скажу, что мы покататься едем в соседнюю деревню.

– А сам пропадешь на месяц-другой. Мне кто-то давеча про ненависть к вранью говорил, уж не ты ли? – удивилась Настя.

Иван зарумянился и потупил взор:

– Может, ты чего подскажешь?

– Может, и подскажу, но завтра, а сейчас пора спать, – ответила Настя и поудобней устроилась на подстилке, – доброго сна тебе, Ванюша.

Ванька долго ворочался, размышляя над заковыристым словом «посланник». Смысл был более или менее понятен, а суть ускользала. Может ли посланник быть козой? А если она не коза, а козёл? Ведь посланником должен быть козел. Настя сказала, что была человеком. Мужчиной или женщиной? Мысли путались и блуждали между воображаемыми картинками, всплывающими и тающими под флёром наплывающего сна…

Большие каменные стены с вросшими в них круглыми башнями опоясывали незнакомый Ваньке город. Дорога упиралась в тяжелые, обитые железными пластинами ворота, которые были наглухо закрыты. У двери в одной из створок ворот стояли два стражника с палицами за поясом и с пиками в руках. Недалеко от ворот у дороги находился шатер, а рядом подобие прилавка, на котором были разложены изделия кустарного ремесла. Подойдя ближе, Ванька увидел множество фигурок из глины, камня и расписного дерева, которые чем-то походили друг на друга, но чем, Иван сразу понять не смог. Пока он пытался определить, чем были похожи все эти фигурки, к прилавку подскакал богато одетый мужчина на гнедом жеребце. Не вынимая ногу из стремени, мужчина наклонился и схватил первую же попавшуюся ему под руку фигуру, а другой рукой подбросил серебряную монету, которая со звоном упала на прилавок. Только тут Ванька обратил внимание на бабу, обмотанную разноцветными платками, стоящую чуть позади прилавка и неразличимую на фоне пестрого шатра. Она подобострастно согнулась в поклоне перед всадником и ловко подхватила монету, даже не дослушав ее звона. Всадник развернулся и поехал к стражникам, которые склонились в почтении то ли перед конем, то ли перед седоком, а он бросил им купленную у бабы фигурку и проследовал в город через наспех открытую створку ворот.

– Ты чего рот раззявил? – смеясь, спросила баба. – Небось издалека притопал?

– Да. Мне в город надо, книжку купить.

– Уж и не знаю, хватит ли у тебя на это монет? В столице всё жуть как дорого, – заохала баба. – Лучше купи у меня статуэточку, всего одна монетка.

– За любую?

– Ага. Это же плата за проезд в столицу. Так что выбирай любую. А можешь пяток впрок купить. Говорят, что скоро плату за въезд в три раза подымут.

В это время один из стражников подошел к прилавку и поставил фигурку на то же место, откуда ее взял всадник, и, развернувшись, пошел к воротам.

– К тому же в город пешим вход запрещен, – продолжила баба, когда стражник удалился.

– Почему?

– Потому что нечего голытьбе по столице шастать. Не ровен час, бунт поднимут или попрошайничать начнут, а могут и заразу всякую распространить, – деловито ответила баба.

– А ежели у меня коня нет, то как мне туда попасть?

– Да я и так вижу, что ты безлошадный. Правда, местная знать сюда на чем только не ездит. Кто на кабанах, а есть и на медведях. Бывало, на быках и даже на лосях приезжали – с жиру бесятся, – проворчала баба.

– Выходит, если бедняк на кабане, значит, он и не бедняк вовсе?

– Там сразу увидят, чего ты стоишь. Ну заехал ты в столицу на кабане, а дальше тебе за постой платить, за стоянку кабана и его кормежку, за передвижение по городу. А сам-то что жрать будешь? Один обед без киселя пять монет стоит, – разъяснила баба.

– А на козе можно? – с надеждой спросил Ваня.

– А ты шутник, однако. На козе и дурак может, но на козу седло не повесишь, да и баян ей не к чему, – засмеялась баба.

– А почему фигурок так много, да таких разных? – спросил Иван. – Можно было бы и двумя-тремя обойтись.

– Да ты чего говоришь-то? Это же наш великий и непобедимый, солнцеликий и бессмертный Кощей – царь Омутляндии и всех ее окрестностей, а также благодетель и защитник от нечисти поганой.

Тут-то Ванька и понял, что объединяло все эти фигурки – лицо. При разнообразии поз материала и раскраски у всех было одно унылое холодное лицо. И как только эта мысль пронзила сознание, все статуэтки ожили и ледяными глазами уставились на Ивана. От замораживающего взгляда сотни кощеевых льдинок у Ваньки поползли мурашки, и он проснулся.

На этот раз Иван решил рассказать сон Насте, но, выйдя в сени, увидел пустую лежанку. Солнце уже давно встало, и его луч освещал порог через приоткрытую дверь. Ванька бросился к матери, но ее не было в светелке. Глотнув воды, он выскочил на улицу и пошел по дорожке к лесу, где намедни повстречался с козой. Не пройдя и полсотни шагов, он увидел, как навстречу бредут два красавца-лося, а следом за ними трусит его Настенька. Радостный Ивашка бросился навстречу со словами:

– Ну и перепугала ты меня, Настька! Могла бы разбудить.

– Каждый должен своим делом заниматься. Ушла я рано, зато пришла вовремя и не одна.

– Да уж, лоси знатные! А слушаться будут?

– Ты же их не будешь обижать и плёткой стегать?

– Нет, не буду. Рога у них такие, что если боднут, то костей не соберешь, – с восхищением сказал Ванька.

– Пусть они тут погуляют, а мы давай с тобой присядем и потолкуем, – сказала Настя и заблеяла что-то лосям на понятном им языке.

Лоси остановились и стали обгладывать куст орешника.

«– Мне приснился странный сон», – сказал Ваня, когда они уселись на бугорке, прогретом ласковыми лучами солнца.

– Рассказывай.

Описав сон в мельчайших подробностях, Иван, заканчивая рассказ, спросил:

– Одно не пойму, почему у Кощея столько разных фигурок? Лучше бы одну, но основательную сделали.

– Много разных фигурок – это культ личности, – ответила Настя.

– Чего-чего?

– Постараюсь доходчиво объяснить, – задумчиво сказала Настя, – предположим, что у тебя самый большой член в деревне, а может, даже не в деревне, а в Омутени.

– А кто измерял-то? – удивленно отреагировал Ванька.

– Да никто не измерял, главное, что ты сам так считаешь. Вот ты и решил выстругать из ясеня большую копию своего члена и поставить во дворе у избы.

– Зачем? – напрягся Иван.

– Для того чтобы ходили смотреть на него. Чтоб все знали и не забывали, у кого больше. А на головке члена твое прекрасное лицо нарисовано, дабы понимал народ, кому сие достояние принадлежит.

– Так это же стыдоба, – смутился Ваня.

– Нет, Ванечка, это – слава. Вся округа будет приходить к твоей избе, чтобы узреть силу твою и мощь молодецкую. Но если ты хочешь, чтобы о тебе вся Омутень заговорила, то придется членов много настрогать и по всей стране их понаставить.

– Где же я столько ясеня найду? – изумился юноша.

– Вот мы к главному и подошли, смекаешь? Придется тебе, Ваня, из экономии дерева строгать маленькие, и только тогда слава о тебе во все города и деревни вместе с членами пойдет. То есть тебя по этим членам узнавать начнут. Это и есть культ личности. Ладно, что-то мы увлеклись экзотикой, давай о делах потолкуем.

– Чем увлеклись?

– Ну вот опять! Давай я тебе потом объясню, что это такое. Не хочется перегружать с утра твой мозг, а то ты деловой настрой потеряешь, – ласково сказала Настя.

– Эх, скорее бы ты меня образовала. Хочется самому такие словечки выворачивать, чтобы меня перестали дураком называть, – мечтательно сказал Иван.

– Умный всегда может дураком прикинуться, а дурак умным – никогда. Ты не дурак, Ваня, тебе опыта и знаний не хватает, – успокоила юношу Настя.