Текст книги "За Гранью Распада (СИ)"

Автор книги: Александр Голиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

 – Нашли!

   Наверное, мне стоило вскочить и воскликнуть: «Где?», испытав при этом гамму эмоций, от волнения до облегчения, но я остался в кресле и лишь ощутил, до чего же устал и как опустошён. Месяц поисков. Месяц! Когда спишь урывками, а рубка «Валдая» – дом родной. Когда оптика и сканеры становятся продолжением тела, а надежда действительно умерла бы последней.

   – Сидит на Церере.

   Нечто такое и предполагал, когда отдал приказ тщательно прошерстить Пояс с помощью дронов. Церера, значит.

   Теперь, когда отыскали, оставалась сущая ерунда: предугадать, чего от находки ожидать.

   Два километра длиной и сто метров шириной. Вот такой охренительный огурец. Как нам было известно от туанцев, «братьев по разуму», которые, собственно, и надоумили нас этот «подарок» поискать в Солнечной, штука ещё не активировалась. То есть, пребывает в пассивном режиме. Может, информацию собирает. Может, тестирует внутренние системы. А может, разрабатывает план вторжения. В том-то и дело, что мы не знаем пока, к чему готовиться. Можно действовать по плану (и не одному), но только в активной фазе будет ясно, чего ждать от чужака. Вот такая ядрёна матрёшка.

   Туанцы советовали не спешить. У них в системе такой же чужак сидел. Ждали три месяца. А после махина раскрылась и подарила им совершенную машину пространства. Именно то, в чём туанцы так нуждались; их систему с двумя солнцами чистить и чистить. Мы, земляне, тоже бы не отказались от пары полезных подарков, только где гарантия, что они будут именно подарками? Мы же постоянно куда-то вляпываемся, вся наша жизнь – это сплошная борьба. Кто сказал, что в этот раз получится наоборот? С подарками под ёлкой и офигительным фейерверком? В Службе безопасности Земли сидят серьёзные дяди, они в бесплатный сыр не верят по определению, поэтому возле Цереры сейчас торчит пара боевых межзвёздников класса «Минотавр» (так, на всякий случай). Следят за астероидом круглосуточно. А на Земле обсуждают, что делать дальше. Собственно, вопрос имеет два ответа: уничтожить или дать возможность раскрыться. В первом случае мы бы никогда не узнали, что нас ожидало в случае втором, какие, к слову, перспективы. Однако оба варианта базировались на неопределённости. Одно хоть как-то обнадёживало: находке не Церере насчитывалось чёрт те сколько лет, и если за столько времени Землю всё же не раскатало в прах, то есть надежда, что обойдётся и теперь. Что-то мне подсказывало, что серьёзные дяди надежде в данном случае доверяют. А то сразу бы раскатали в прах уже Цереру вместе со всем её содержимым. Я бы, например, раскатал. Но я всего лишь координатор поисковой операции, моё мнение частное. Как показало дальнейшее, зря не раскатали. Впрочем, это как посмотреть. Человек сначала привыкает к необычному, потом жить без этого не может...

   Через две недели Огурец, как окрестили эту штуку, раскрылся. Или начал раскрываться, не суть. Главное, пошла активная фаза. Понятно, что без всякого предупреждения. И понятно, что ничего нового за это время узнать не сумели. Вернее, нам не позволили: Огурец оказался непроницаем для любого сканирования. Визуально наблюдай сколько угодно, но внутрь лезть даже и не думай. Что называется, продукт высокоразвитой цивилизации, которая свои секреты хранить умела. Так умела, что безвозвратно сгинула на просторах Вселенной, оставив после себя лишь такие вот артефакты. Туанцы, кстати, не единственные гуманоиды, есть ещё несколько рас, осваивающих эти просторы, но мы с туанцами продвинулись дальше всех. И вот нашим расам подарочки. В родном доме. Прямо возле родного очага, под «ёлкой», то бишь в Поясе астероидов. Судя по всему (немаловажный момент) активацию Огурца мы и начали – самим фактом поисков и видом межзвёздников, что окружили Цереру. Раз цивилизация вышла в космос и имеет на вооружении подобные махины, то вполне уже созрела для дальнейших операций. Опять же, моё мнение. Но оно меня вполне устраивало, потому что основывалось на логике.

   Приказ Штаба гласил: оставаться на месте до особого распоряжения. «Валдай» наш – специальный поисковый корабль, мощный, надёжный, таких во всей Солнечной всего три штуки. Иголку найдёт, если надо. В любую щель заглянет и вычислит потенциальный объект поиска. Понятно, что серьёзные дяди в Штабе решили всё-таки выжать хоть что-то из Огурца, вот «Валдай» и болтался в прямой видимости, все поисковые системы настроив на чужака. Чуть дальше, в полной боевой, находился «Геракл». Какие системы настроил он, я даже представлять не хотел. А по ту сторону Цереры расположился «Геркулес», ещё один гигант Первого флота. Тоже в полной готовности (интересно, к чему?). Вот так и кружили по орбите две недели. Пока не началось...

   Багров, первый помощник, сообщил по клипсе связи:

   – Сергей, поднимись срочно в рубку. Что-то происходит.

   Я как раз заканчивал обедать, поэтому покинул камбуз тотчас. Корабль у нас малого класса, всего три палубы, экипаж тридцать восемь человек и, поднимаясь на скоростном лифте в командную рубку, подумал, как же оно всё хрупко: и человеческие судьбы, и это железо под ногами, случись что непоправимо-глобальное. А предчувствие, что оно именно глобальное, у меня было. Другой вопрос, поправимое ли?

   – Что там? – спросил Багрова, который сидел сейчас на месте командира и изучал что-то в главном экране. В режиме наблюдения туда сводилась вся информация по объёкту, от визуальной до спектральной. Удобно, когда не надо отвлекаться на всякие мелочи, всё перед глазами.

   – Гляди сам, – уступили мне моё законное место.

   Уселся, глянул.

   Самый большой сегмент экрана показывал чужеземца – тёмный овал на фоне камнеликой Цереры. Ничего особенного, если смотреть через оптику, похоже на гигантский дирижабль. Или огурец. Остальные сегменты отвечали за невидимые глазу показатели. И тут уже были заметны изменения. Во-первых, медленно, но верно, поднималась температура: от абсолютного нуля она повысилась до минус ста девяноста и продолжала подниматься. Я машинально прикинул: получалось полградуса в минуту. Ничего себе! Будто внутри Огурца включился мощный обогревательный элемент и давай гнать тепло с немыслимой скоростью.

   – Ты на показатели излучений глянь, – подсказал Бодров.

   А тут ещё интересней. Гамма-излучение вроде и не зашкаливает, но весьма близко к максимальным показателям. И гравитационная составляющая прыгает туда-сюда. Разброс в пределах ста тонн. Для двухкилометрового объекта мелочь, там масса покоя где-то порядка сорока тысяч, но сам факт уже настораживает. А вдруг взлетит? И к Земле рванёт?

   – Давно началось?

   – Да считай, только и началось, – Бодров возбуждённым не выглядел, говорил спокойно, взвешенно. Зато у меня внутри вдруг заскребли кошки. Метровыми когтями.

   – Обратил внимание, что гамма-излучение не жёсткое? – поинтересовался у своего помощника. Когти внутри всё скребли. – Не думал, что доведётся присутствовать при практическом воплощении постулатов теоретической физики. Интересно, какой там вектор?

   Искин корабля тут же показал, какой. В масштабе Солнечной.

   – Кто бы сомневался... – пробормотал Бодров. Я кивнул. Потому что тоже отчего-то не сомневался.

   От начальной точки – Огурца – вектор излучения расширялся и целенаправленно шёл прямо к Земле. Более того, искин смоделировал дальнейшее развитие событий, и получалось, что излучение в течение часа накроет всю Солнечную.

   – Серёг, чего делать-то? – Багров побледнел.

   – А уже поздно пить боржоми, Игорь, нас-то вместе с «Минотаврами» облучило первыми... Твою мать, где эта клипса? – Клипса оказалась там, где и положено – слева в подлокотнике. Я нервничал и искал её зачем-то на рабочем столе. Вставил в ухо, вытянул стебелёк микрофона. – Ну что, обрадуем дядек из СБ? Сейчас у них там... – глянул на циферблат, – о, как раз четыре утра! С добрым утром, Земля!

   И активировал экстренную трэк-связь со Штабом СБ. Кошки, как ни странно, когти убрали и отправились куда-то по своим делам. А я успокоился и доложил дежурному обстановку. Понятно, что такие новости из разряда экстренных, и через минуту уже говорил с Михайловым, зам начальника. Он совсем, что ли, не спит? Доложил о том, что вижу. Только факты, без выводов и комментариев. На том конце помолчали, потом велели продолжать наблюдение, докладывать об обстановке каждые десять минут и отключились. А я понял две вещи: сейчас наступал переломный момент, тот самый Рубикон, перейти который означало... Означало многое. Или мы со щитом будем, или через час сгинем на хрен. Но в Апокалипсис всё же верилось не очень, а уж в следующее пришествие Христа – тем более. И второе: удирать уже некуда. Мы в активном поле, которое стремительно расширяется, поглощая пространство мегаметр за мегаметром. Эпицентр вот он, на Церере, в пределах прямой видимости.

   И третье, но это уже скорее лирика: не хотел бы я оказаться сейчас на месте тех, кто принимает решение. Знаете, самое верное было бы объявить всемирный референдум «за» или «против» уничтожения артефакта чужих, но времени на это элементарно не было. Да и кто сказал, что решать такие вопросы доверят народу? До постройки истинно демократического общества Земле ещё далеко, мы только в начале длинного и извилистого пути, хоть на дворе уже и 2118-й год. Опять же, моё частное мнение. Пусть оно и верное по сути...

   А через полчаса и три моих дежурных доклада в Штаб (температура объекта продолжала повышаться, «чистое» гамма-излучение достигло максимума по интенсивности, масса Огурца стала заметно уменьшаться и прочее, сопутствующее неким там процессам) с «якоря» снялись оба «Минотавра». Поскольку операция считалась всё-таки поисковой, а не боевой, межзвёздники без единого выстрела отбыли на базу Каллисто. А мне приказали продолжить наблюдение. Из чего я сделал очевидный вывод, что Огурец решили оставить в покое и дать ему возможность выполнить свою миссию, в чём бы она ни заключалось. За всё человечество решили несколько человек в Штабе СБ. Впрочем, у них такие полномочия были, это если по гамбургскому-то счёту. Ну, и не последнюю роль в принятии такого решения сыграло то, что с туанцами-то ничего плохого не произошло, вон, прыгают от счастья и не нарадуются на свою машинку. А мы чем хуже? Вот именно – лучше!..

   А к концу дня начались твориться странные вещи.

   В рубке мы с Багровым так и оставались одни, я не видел уважительных причин, чтобы объявить по «Валдаю» общую тревогу и задействовать дополнительно ещё пару операторов. Сменимся потом, решил, а просто наблюдать и ничего при этом не делать за глаза хватит и двоих, автоматика с искином во главе ещё никогда не подводила. Однако часа через два, когда время «икс» прошло и ничего вроде бы непоправимого и глобального в Солнечной не случилось (я надеялся), что-то неладное и странное начало происходить, наоборот, со мной.

   Вообще чувствовал я себя двояко. С одной стороны, осознавать, что ты продолжаешь подвергаться гамма-излучению (пусть и «чистому») да ещё при помощи чужой технологии, – хорошего мало. Паниковать бы надо. Но паники почему-то не случилось. А имелся даже некий интерес: ну, и что дальше? С другой стороны, было и понимание того, что на твоих глазах творится история. Правда, чем она в итоге закончится, уже не от тебя зависит. Всегда были и есть силы, о которых мы знать ничего не знаем и не узнаем никогда. Особенно – в космосе. Так что я загнал эмоции куда подальше и старался просто делать свою работу, не отвлекаясь и не усугубляя. Пока...

   Пока зрение вдруг одним качественным скачком не взлетело ступений на десять выше. Мама дорогая... Я чуть из кресла не вывалился, когда увидел всю начинку рабочего пульта. Ошарашено смотрел, как искрится ток по внутренней проводке, как электромагнитное излучение создаёт фон, похожий на серую дымку, отчётливо различил, будто глядел в какой-то чудесный ноктовизор, внутренний светящийся контур искина с пульсирующей позитронной точкой его мозга и лазерный считывающий луч того же искина, зелёной молнией мечущийся то тут, то там. Мир в одночасье из трёхмерного и во всех смыслах удобного и надёжного вдруг превратился во что-то... сюрреалистическое и сногсшибательное. У меня кружилась голова от переизбытка зрительных впечатлений, мозг явно не был рассчитан на подобный поток информации. Я повернулся к Багрову и чуть не свалился во второй раз, увидев все его внутренние органы, ток крови, работу сердца и влажно-сизый рубчатый ком желудка. Зажмурился и чуть не блеванул.

   – Ты это слышишь? – раздался громкий шёпот со стороны помощника. – За бортом?

   Я взял себя в руки, перевёл дух и осторожно разлепил глаза – командир я или кто? Это всего лишь аномалия, скоро пройдёт. Наверняка излучение чужого поспособствовало.

   Багров выглядел нормально. Муляж человека пропал. Однако стоило мне моргнуть, как картинка внутренних органов вернулась. Опять зажмурился. Да что ж такое-то?

   «Чего он придуривается? Неужели не слышит?» – вдруг отчётливо раздалось в голове, и я чуть не подпрыгнул.

   – Чего не слышу? – машинально переспросил, а потом сообразил, что уловил мысль Багрова. И что-то, похожее на лёгкую панику, всё же охватило. Да ещё зрение подкинуло очередной фокус: я увидел ультрафиолет, свободно проходящий сквозь рубку. Зрелище являло собой как неповторимую красоту, так и полную ахинею. Такого не могло быть, нарушались все мыслимые законы, сознание протестовало, но ультрафиолету было плевать, я его видел.

   – Да за бортом, будто дождик пошёл, хлещет прямо по корпусу, – ответил Игорь, и в голосе удивление, словно мы не в Поясе находимся, а где-то на природе под накатившей грозой.

   Я начал кое-что понимать. Поднялся с места.

   – Посмотри на меня...

   Багров посмотрел. Было заметно, что он продолжает к чему-то прислушиваться, но я ничего не слышал.

   – Что видишь?

   Он осмотрел меня, пожал плечами. «Опять придуривается? – прошелестело у меня в голове. – Чего я там не видел? Пятый год вместе...».

   – А что я должен увидеть? А ты это слышишь? За бортом?

   Страшно и странно было наблюдать изнанку Багрова, но я уже взял себя в руки и мог подключить логику. Сел обратно. Интересно, зрение у него нормальное, зато слух изменился.

   – В общем, Игорь, знаковые вещи происходят, – глаза всё же прикрыл, смотреть на изменившийся мир вокруг было необычно и неуютно. В темноте оно как-то лучше, спокойней. Пока не привыкну к изнанке мира, так посижу. – Я думаю, ты не дождь слышишь, а солнечный ветер. И как пыль стучит об обшивку. Ещё космическое излучение. Я этого ничего не слышу, но... Зато другое вижу. В частности, как ток бежит по проводам, искина нашего вижу, сердце твоё и печёнку. Короче, весело. И ещё мысли твои слышу, как лёгкий такой шелест в голове. Так что ты поосторожней думай, не хочется о себе узнать некоторые подробности.

   – К-какую печёнку? – Багров, понятно, не очень поверил. – Какие мысли?

   – Излучение Огурца, Игорь, – растолковал я спокойно, продолжая сидеть в темноте. – Оно что-то делает с человеком. Очевидно, активирует наши скрытые возможности. Раскрывает внутренние резервы организма. Возможно, дарует новые. Туанцам дали машину пространства, нам же вернули забытые навыки, вернули настоящего сапиенса, каким он, очевидно, и задумывался природой. Другого объяснения не вижу.

   Открывать глаза не спешил. Продолжал размышлять над вещами, подкинутыми некой исчезнувшей цивилизацией. А не слишком ли круто выходит? И не слишком ли грубо и нагло? А меня спросили, хочу ли я видеть этот ультрафиолет или этот ливер у ближнего своего?

   – Знаешь, похоже, ты прав, – после непродолжительного молчания ответил Багров. – Я тоже не вижу иного объяснения. Это что же получается? Теперь всё человечество будет... такое? Как ты и я?

   «Да это же здорово! – пронеслось у меня в голове. – Рисовать мир новыми красками...». Совершенно спонтанно я мысленно отгородился от Багрова кирпичной стеной и тут же перестал его слышать. А ведь придётся многому учиться, грустно подумал. Не только строить кирпичные стены, чтобы отгородить своё внутренне пространство от чужого присутствия, но и самому быть готовым к такому же вторжению в ответ. Кто сказал, что у человека сплошь благие намерения? И что он желает счастья ближнему своему? Как бы эти новые возможности не стали данайскими дарами... Ох, предчувствую, какое безумие охватит человечество в ближайшие дни...

   Но сначала оно охватило наш экипаж. Три человека погибли, пытаясь телепортироваться внутри корабля, двое чуть не сгорели, осваивая пирокинез, несколько вообще исчезли совершенно непонятным образом, остальные более-менее совладали с новым в себе. Человек ведь такое существо, приспособится к чему угодно. Даже к свихнувшемуся миру, который вдруг повернулся к нему совсем другой стороной.

   Бытие, говорите, определяет сознание? А если это бытие многомерно? И если сознание в нём точно такое же? Это тогда ведь совсем иная площадка для проживания, милостивые государи. Мы и раньше жили совсем не в однозначном мире, а уж теперь!.. Перекраивать своё бытиё на новый лад – человечеству хватит этого занятия на много лет вперёд. И понятно, что без крови этот путь невозможен, несмотря на все добрые намерения, что вложили когда-то некие благодетели в установку на Церере. Которая через пять суток, к слову, просто исчезла, истаяла, как кусок сахара в кипятке. А мы остались. Все такие разные и такие одинаковые в своём стремлении познать этот новый мир так, как того требует твой собственный внутренний мир. Именно так, господа, и никак иначе.

   А с того первого дня у меня остались вопросы. Которые хотелось задать непосредственно тем таинственным благодетелям. Через месяц я знал, куда они ушли – за Грань Распада, тридцать миллиардов светолет отсюда. Не спрашивайте, откуда узнал. С некоторых пор мне подвластны вещи, которые лишь во снах да фантазиях бывают, а для меня уже ставшие обычными. Без которых недавно, смешно сказать, как-то и обходился.

   Мир не раскололся, выжил, но чего это стоило, будут помнить долго и долго проклинать войну сто восемнадцатого года. Но мы к Земле не полетели, остались на «Валдае». Вернее, Землю посещали, каждый из нас мог туда телепортироваться, но какая-то чужая она стала. Подозреваю, что из-за того, что мы были первыми, кого облучила установка. Потому и способности у нас на порядок сильнее, чем у жителя Земли. Особенно у меня. Получалось, я самый первый из первых. Правда, есть ещё экипажи двух «Минотавров». Но оба межзвёздника исчезли с базы на Каллисто где-то через неделю после знаковых событий. Куда именно, даже я не знал. И подозреваю, их исчезновение было как-то связано с теми открытиями, что коснулись каждого землянина. И очень не хотелось бы в будущем столкнуться с чем-то таким с их стороны, отчего не будет спасения. Даже нам.

   А пока...

   Пока я готовился посетить эту Грань. Проблема не в расстоянии. Я могу его преодолеть, представив конечную точку, которую уже видел в своих странных снах. Проблема в том, что со мной хотят отправится и остальные. Багров, что ли, их уговорил? Впрочем, нет. Он для меня что открытая книга, не читалось там ничего подобного. Значит, естественное желание. И значит, если в нас ещё сохранилось любопытство, то мы всё-таки остаёмся людьми, а не переродились окончательно в супер-хомо.

   Что ж, на «Валдае» тогда и полетим. Перенесу его туда. Придётся поднапрячься. А там сниму тёмные очки, посмотрю своими ясными золотыми глазами на эту Грань и поинтересуюсь скромно, но твёрдо: «А где те, что когда-то оставили нам в подарок одну штуковину, благодаря которой я и стою тут перед вами? Хочу кое о чём их спросить». Если мне не ответят, то отправлюсь дальше. И обязательно найду.

   Потому что с некоторых пор я умею очень здорово это делать, господа...