Текст книги "Радиоволна (СИ)"

Автор книги: Александр Воробьёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Annotation

"Радиоволна" – мой первый фанфик , по аниме Hoshi no Koe , написанный ещё в 2006-м году . Но разместить его я решился только сейчас . Тогда , 11 лет назад , я ещё не написал ни одного рассказа . То есть получается , что этот фанфик стал моим первым литературным опытом . Первоначально он состоял из двух фанфиков – "Радиоволна" и "Радиоволна – 2" , но я счёл возможным объединить их в один , состоящий из двух частей . Многие места получились довольно по-детски , но я решил не исправлять и разместил его как настоящий камикадзе .

Воробьёв Александр Георгиевич

Воробьёв Александр Георгиевич

Радиоволна

Радиоволна

1

" Всё и все , кого любим мы , есть наша мука – чего стоит один этот вечный страх потери любимого ! "

И.А.Бунин , " Жизнь Арсеньева . Юность . "

Планета выглядела небывало . Необозримые , чуть вогнутые равнины , плавающие в розоватой дымке атмосферы , покрытые оранжево-коричневым песком с расставленными в нём в случайном порядке тёмными камнями и скалами , гигантские овальные горы с расщелинами столь глубокими , что брошенный в них предмет достиг бы дна лишь спустя несколько минут , бескрайние плато – всё это , обычно такое суровое и молчаливое в своей спокойной , гордой и вечной неизменности , сейчас бешено неслось назад , сливаясь в сплошное размытое полотно , на котором было невозможно различить отдельные детали . Режим был заатмосферным . Планета вращалась со скоростью центрифуги , и низко , над самой её поверхностью , сосредоточенно летел маленький боевой корабль . Впрочем , маленьким он был разве что по классификации Международного Космического флота ООН , где по своим размерам проходил по классу малогабаритных . На самом деле это была огромная махина размером в несколько десятков метров . Яростным огнём двух своих главных двигателей она отбрасывала планету далеко за спину – и планета безмолвно поражалась той дерзости , с которой её многотысячелетняя тишина , лишь изредка прерываемая воем пыльных бурь , сейчас разрушалась реактивным грохотом .

Корабль был концентрацией сложнейших технологий , самых совершенных из тех , которые были подвластны человеческому разуму . Эта машина была результатом почти невероятного напряжения лучших умов человечества . Она стоила больше , чем сотня классических атмосферных самолётов-истребителей , а энергии потребляла больше , чем тысяча их . Повсюду – броня , ощерившаяся стволами орудий и выходами двигателей . Дюз было много , и электроника корабля – квантовые и биокомпьютеры – играла на них , как на огромном пламенном синтезаторе , поддерживая корабль в наиболее походящем для полёта положении .Порой короткие вспышки сверкали даже по обе стороны головы – потому что у корабля была голова , равно как были у него руки и ноги – оснащённые последними , самыми совершенными видами приводов . По сути , корабль был роботом . Дитя науки , непреодолимым препятствием для которого была разве что литосфера и некоторые другие виды абсолютно враждебных жизни сред , он был создан для уничтожения и оно было его религией . Но корабли , даже такие совершенные , всё равно не летают сами по себе . Их всё-таки ведут люди .

Кабина корабля не соприкасалась ни с одной его частью . Она свободно парила в пространстве , удерживаемая сложной комбинацией магнитных полей ; если бы не это , жестокие вибрации со смертельной для человеческого организма амплитудой убили бы пилота за несколько секунд . У кабины была собственная система жизнеобеспечения , в случае необходимости дублировавшая общую систему корабля . Пилоту обеспечивался обзор в 360 градусов по горизонтали и от зенита до надира по вертикали . Кабина была отделена от корабля слоем разряженного воздуха , однако сейчас даже сквозь этот слой был слышен рёв остающейся позади атмосферы .

И если бы нашёлся какой-нибудь человек , который каким-то чудесным образом смог бы сейчас заглянуть в эту кабину – наверное , он был бы поражён до глубины души . Возможно , он ожидал бы увидеть там мрачного пилота , бывшего военного лётчика , пересевшего на более совершенный аппарат , в шлеме и маске , закрывающей всё лицо , и присоединённого шлангами к бортовым системам . Но он не нашёл бы там ничего подобного . В кабине сидела девочка , хрупкая , миниатюрная . С заколками в волосах и острыми , как у каждого подростка , коленями . Впрочем , внимание каждого , кто её видел , привлекали в первую очередь её глаза . Большие , странного цвета , как будто одновременно и карие и зелёные , они смотрели настолько внимательно , что становилось не по себе . Человек проницательный наверняка увидел бы удивительную двойственность её взгляда . Какие бы эмоции он не выражал , о чём бы не говорил – в глубине её глаз всегда скрывалась какая-то таинственная , невысказанная мысль , придававшая взгляду печальное и усталое выражение . Впрочем , сейчас она почти погасла , временно сменившись напряжённым вниманием .

И всякий , кто увидел бы её в эту минуту , вольно или невольно задался бы вопросом : почему ? Как это возможно ? Какой злой рок выхватил её из её жизни , из круга родных и близких ей людей , забросил в кабину самого совершенного из созданных человеком орудия истребления , с непостижимой скоростью летящего над поверхностью дикого , чуждого человеку мира , и отправил на сражение , пусть и на испытательное , против ООНовского беспилотного космического истребителя , но всё-таки – на сражение – нечто противоестественное , никоим образом не сочетающееся ни с её глазами , ни с заколками в волосах по обе стороны от них ? Но в следующую секунду робот проносился мимо – и монументальная тишина , на мгновенье нарушенная , устанавливалась вновь . Да , грозен и велик был корабль – но простиравшаяся под ним твердь была его грознее . Гигантский полигон вместе с буферной зоной занимал 12 % территории планеты . При этом идущий в заатмосферном режиме корабль мог прошить его менее , чем за минуту . Предельной скорости на таких машинах ещё никто не достигал ; предполагалось , что она почти равнялась световой , правда , на разгон потребовалось бы несколько месяцев .

Кресло пилота – воплощение эргономичности , каждое из таких изготавливалось в единственном экземпляре и заново регулировалось каждые несколько недель . Прямо перед пилотом – прозрачная приборная "доска" , при взгляде на которую у человека со стороны зарябило бы в глазах от огромного количества датчиков , шкал , индикаторов , циферблатов , лазерных стрелок указателей и прочих приборов . Слева располагалась группа индикаторов технического состояния корабля . Все важные его характеристики , а также любые более-менее значимые их изменения выводились сюда . Некоторые датчики вспыхивали всего на долю секунды , но и этого было достаточно . Людей , способных , по уровню реакции , управлять такими машинами , искали по всей Земле , и на ней их нашлось немногим более тысячи . В центре – приборы , описывающие параметры движения корабля : скорость , продольная , поперечная , вертикальная и общая ; ускорения ; углы наклона относительно поверхности планеты , плоскости эклиптики и даже плоскости Млечного Пути , а также иные . Здесь же располагалось и управление оружием . Справа же , где обычно должна была находиться группа приборов навигации , было непривычно пустынно . Не работали ни радар , ни система позиционирования , ни навигатор , автоматически рассчитывающий и выводящий на экран предплагаемую траекторию движения на несколько ближайших десятых долей секунды . Лишь одиноко светилась короткая линия общего направления , которая своим дальним концом почти сливалась с туманным , спокойно-жёлтым горизонтом . В любой момент , от любого неточного движения она могла опуститься ниже его . Это означало бы столкновение с поверхностью планеты и верную смерть .

Молчащие системы навигации были одним из условий испытательного полёта . Билет , подразумевавший такие повреждения , который она вытянула накануне , считался далеко не самым сложным . Если , конечно , не ставить заатмосферный режим ; тогда ситуация резко менялась . В этом режиме , рассчитанном на полёт в далёком космосе , вдали от естественных небесных тел , когда можно давать полную тягу , любая ошибка пилота приводила к тому , что корабль оказывался за несколько километров от того места , к которому его направляли . В течении долгого времени выбирать его никто не рисковал . Все отлично помнили , как во время тренировочного полёта разбился ведущий двенадцатого звена . Он был одним из лучших пилотов , но тогда , измотанный почти часовым сражением , он допустил невероятную , невозможную ошибку , которой никто никогда не совершал даже на тренажёрах , уход вниз при атаке на контркурсах , ну кто так делает ? Сработала система предупреждения катастроф , устанавливавшаяся на все машины в их учебной комплектации , но в таких условиях не помогла и она . На месте падения корабля осталась воронка глубиной в двенадцать метров и диаметром в пятьдесят шесть . С тех пор на сочетание "полёт без навигации в заатмосферном режиме" было наложено негласное табу . И вот сегодня она его нарушила . "И учтите , – вспомнились ей слова преподавателя по теории пилотирования , строгого , мрачного военного с острым , узким носом и зачёсанными назад седыми волосами , что придавало его лицу орлиное и императорское выражение , – малейшая неточность при полёте в заатмосферном режиме в непосредственной близости от поверхности – и вы поцелуете планету на гиперзвуковой скрости ." "Зато манёвренностю выше , – подумала она , – и мобильность . Но где он ?" С каким врагом предстояло столкнуться Космическому флоту , и каково мастерство этого врага – никому было не известно , поэтому на противостоявшие пилотам и управляемым ими роботам межпланетные автоматические истребители ставили программы , соответствующие разным уровням пилотирования – от самого низкого , сбить истребитель с которым было легче лёгкого , до самого высокого , при котором даже подобраться к нему было невероятно сложно и приходилось больше защищаться , чем нападать . Таких истребителей пилоты роботов называли асами . "Наверное , ас попался , – подумала она , глядя выше горизонтали полёта , в мутно-пыльное , бурое , вечернее небо , – даже на глаза не показывается ." Она провела уже много тренировочных сражений , как на тренажёрах , так и настоящих : первой ступени , против истребителя без оружия , и второй , против машины с ослабленным вооружением . Но это было первое испытательное , против абсолютно функционального истребителя , который мог в определённых услочиях , несмотря на превосходство робота в вооружении и броне , нанести ему катастрофические повреждения . "Катастрофические повреждения , – подумала она , – какой любопытный термин . Впрочем , все понимают , что он означает . Главное – не подставляться ." И она перевеля машину чуть повыше . Взгляд на спидометр , на альтиметр : "Соотношение высоты и скорости уже не критическое , а какое-то закритическое ."

Внезапно ( это всегда происходит внезапно , сколько к этому не готовься ) главное табло угрожающе осветилось красным . Она только увидела этот цвет , тревожный цвет огня , только прочитала первую букву W – а ей уже всё было ясно . В ту же секунду робот отскочил в сторону . Она так долго ждала этого манёвра , в таких мельчайших подробностях представляля себе , как будет его выполнять , что сейчас он не получился . Вместо того , чтобы отпрыгнуть вбок , корабль неуклюже крутнулся вокруг собственной оси . В следующий момент пространство сбоку помертвело , исчезло , превратилось в сплошной бело-розовый цвет , будто поглощённое гигантской молнией . Выпущенный с истребителя энергетический заряд прошёл совсем рядом . Корабль задрожал , то ли от страха того , что чуть было не случилось , то ли от отдачи .

– Вот ты где !

Да , это был он . Маленькая серебряная точка , в которой с такого расстояния с трудом угадывались контуры сверхскоростной машины , которая совсем недавно считалась лучшим оружием из всего , когда-либо созданного . Сейчас , когда истребитель появился в поле зрения , корабль получил возможность применить системы визуального слежения , которые не были дезактивированы . На долю секунды он застыл , словно напружинился – и внезапно расцвёл , распустился во все стороны дымными лепестками ракетных следов . Этот странный цветок прожил совсем немного , пока самонаводящиеся заряды , почуяв цель , сами не смяли то , что только что создали . Стремясь уйти от погони , истребитель описывал гигантскую восходящую кривую . Ракеты хищно неслись за ним , а он ловко от них уворачивался – словно за деревья прятался . И внезапно , почти достигнув верхней точки этой кривой , он исчез , растворившись в облаках . И пилот и корабль потеряли его из виду . Она сейчас же опрокинула корабль на спину и аккуратно повела вектор тяги к продольному положению , одновременно с этим переключив режим маневровочных двигателей с автоматического на ручной . Корабль взмыл вверх почти по такой же кривой линии , какую перед этим описал истребитель , и , стараясь держаться как можно дальше от предполагаемого местонахождения противостоящей машины , отмахнулся от нескольких километров и оказался по ту сторону облаков . Но истребителя там не оказалось . Где же он ? Ведь не может он всё время сидеть в облаках ? Но она почти сразу поняла , в чём дело . Компьютер истребителя перехитрил её . Вместо того , чтобы продолжить набор высоты , он , на мгновенье зависнув в облаках и пропустив её наверх , сейчас находился под облачным слоем , откуда мог расстреливать её спокойно , как на учениях . Ведь у него-то радара никто не отменял .

Корабль подпрыгнул вверх со скоростью , которой хватило бы , чтобы преодолеть притяжение планеты , втрое большей , чем эта . Гасители продольного , поперечного и вертикального ускорений завопили хриплыми голосами : страшное изменение скорости , которое в обычных условиях за долю секунды переломало бы человеку половину костей , здесь ощущалось как небольшая перегрузка . В ту же секунду трасса , вырвавшаяся из облаков , впилась в то место , где только что находился корабль , пробила светло-зелёный огненный след . "Вовремя" , – подумала она . Следующая очередь , выпущенная букетом вертикально вверх , прошла уже далеко в стороне . А потом не стало видно ни облаков , ни просвечивающейся сквозь них долины . Сверху , слева , справа , снизу – повсюду стояла зыбкая дрожь и лязг атмосферы , которую робот стряхивал со своих бронированных плеч . Горизонт помчался куда-то вдаль и исчез , стало видно , что планета круглая . Свист вокруг постепенно стихал , плотные слои остались позади . Корабль , почувствовав себя в своей стихии , пошёл спокойнее , ровнее . Она посмотрела наверх . Наверху распахнулась грандиозная бездна вечной ночи , мерцавшие в которой редкие светильники звёзд , казалось , только оттеняли , подчёркивали эту бесконечную , вневременную черноту , простирающуюся в такие области пространства и времени , куда никто из людей не проник даже мыслью . Испокон века эта бездна торжественно царила над всем , содержала , хранила в себе всё то небеспредельное , что не было ей , и казалось , что ей не было никакого дела до того , что происходило сейчас на этой маленькой планете .

Некоторые из звёзд заметно отличались от остальных . Вдалеке , слева и сверху , медленно перемещалась , плыла по чёрному океану группа странных светло-фиолетовых огней . Это действовали тормозные двигатели кораблей , ложащихся на орбиту вокруг планеты . "Наверное , резерв прибыл" , – подумала она . Чуть ближе , по центру , оранжево светились главные двигатели базовых кораблей Международного Космического флота ООН , с одного из которых она стартовала совсем недавно . А кажется , будто это было вчера . И наконец , совсем близко , по бокам , и лишь немногим выше её самой , мрачно смотрели красным низкоорбитальные спутники-маяки , обозначающие верхнюю границу полигона . Лететь дальше было нельзя .

Корабль отбросил от себя несущие его огненные следы , и , казалось , замер , застыл , словно вмёрз в это беспредельное тёмное пространство , в эти пыльные , светло-оранжевые , бледные лучи видимого здесь Солнца , которые , быстро скользнув по сверкающей спокойным холодным блеском броне корабля , на секунду заглянули в кабину и осветили её лицо . И в этом слабом , дрожащем свете это лицо , с впалыми глазами и капельками пота на висках , показалось очень узким , усталым , почти взрослым .

На оценку обстановки и принятие решения у неё ушло почти две секунды . Это решение было – для лучшего обзора перевернуть корабль вверх ногами и спускаться обратно под действием силы тяжести . Коротко звякнули нижние маневровочные двигатели , расположенные в ногах – и планета в ярости встала на дыбы , пронеслась прямо перед её лицом и рухнула куда-то вверх , оставив вместо себя всю ту же спокойную черноту со светящимися в ней огоньками – естественными и искусственными . Она снова посмотрела наверх . В невесомости кабины , если запрокинуть голову , то обязательно посмотришь наверх , даже если верх – это безбрежное , простирающееся во все стороны каменное небо . Казалось , что корабль был абсолютно неподвижен . О том , что он уже начал своё неумолимое , неизбежное падение на планету , свидетельствовал только альтиметр , показания которого превратились в одни сплошные красные восьмёрки . Над головой была красно-кирпичная , подавляюще огромная каменная плита . Где-то под самой этой плитой скользил механизм , который зачем-то надо было найти и уничтожить . "Наверняка , он достаточно умён для того , чтобы спрятаться от меня под облаками , – рассуждала она , понимая , что обязана определиться со стратегией до того , как корабль приблизится к поверхности . – Следовательно , торможение перед облаками невозможно – после остановки я превращусь в идеальную мишень . Значит , единственный выход – тормозить уже после слоя облаков , перед самой поверхностью . Но при той скорости , которую разовьёт корабль при спуске , он преодолеет расстояние от облаков до планеты за долю секунды . За это время не успеть . Значит , нужно начинать манёвр ещё до облаков . А за сколько до них ? Какова расчётная скорость при подлёте к поверхности ? Высота облачного слоя и время реакции пилота и машины – слишком уж ненадёжные параметры . Но придётся делать , причём очень аккуратно . В случае ошибки воронка будет куда больше 12 метров ." И внезапно , нелепо , в одной из отдалённых областей её сознания вспыхнул и сейчас же погас слышанный когда-то анекдот : "Вчера на соревнованиях по лёгкой атлетике был установлен новый мировой рекорд в беге на десять километров – десять километров сто двадцать шесть метров ."

И снова вокруг истеричная дрожь атмосферы , корабль раскачивался в её пыльных вихрях , и всё чаще напоминал о себе датчик температуры внешней поверхности . Планета угрожающе надвигалась , увеличивалась с каждой секундой , и она понимала , что уже сейчас , уже совсем скоро – иначе эта горизонтальная стена станет её могилой . Момент начала торможения она почувствоала интуитивно . Отчаянное рявканье двигателей с обеих сторон , гасители ускорений сходили с ума , но ей сейчас было не до них . Облаков она не ощутила , у планеты как будто открылось второе дно , совсем близко промелькнула золотисто-медная блестящая земля с мелкими камешками на ней – но в следующее мгновенье огромный робот уже выпрямился вертикально и уравновесился над ней , так низко , что ей показалось , что она видит , как разлетается в стороны от реактивных лучей корабля красный песок . И сейчас же она увидела его . Он скользил под самыми облаками , выше её . Он был близко , гораздо ближе , чем она предполагала . Но спуск был осуществлён настолько успешно , что сейчас ему требовалось совершить почти половину оборота вокруг своей оси , и значит , на атаку у неё оставалось примерно шесть секунд – целая вечность .

– Я должна попасть ! , – и она оторвала от стола контроля руку с надетым на ней фиксатором . Даже в отсутствии тяготения он показался ей невероятно тяжёлым . Повторяя её жест , робот вскинул руку с символом мира – голубым флагом ООН – на плече . "Скорость и удаление цели ............ расчётная кривая движения цели ............ упреждение ............ " Главный калибр бешено , захлёбываясь от дикой злости , залаял , вой высоконадёжных пулемётов , казалось , прошивал душу насквозь . В правое плечо робота полетели гильзы размером с огнетушитель . От корабля к истребителю потянулась цепочка блестящих ярко-оранжевых огоньков , издалека очень похожих на вытянутую в струну ёлочную гирлянду . Потянулась – и вдруг оборвалась , словно чего-то испугавшись . Секунда напряжённого ожидания – и на сей раз она попала . Она увидела это даже с такого расстояния . Истребитель вздрогнул , будто не понимая , за что его расстреливают свои же – наивная машина , не осознающая цели своего недолгого существования – устало осел , чуть завалился на правое крыло , ищя точку опоры в этом , новом для него холодном мире – и внезапно вспыхнул сразу весь , разлетелся в куски . В ледяном небе планеты снова распустился техногенный цветок , фантастически огромный , грязно-серый , с оранжевой огненной сердцевиной . Истребитель , уже в виде группы обломков , начинал своё последнее падение на планету . Она провожала его взглядом . В следующую секунду поверхность планеты подалась в стороны , приемля приносимую её жертву . Раздался очередной взрыв . Убедившись , что сражение закончено , робот застыл на огненных столбах в тех странных , высоких , недоступных человеку сферах , которые древними , должно быть , почитались местом обитания Ангелов . И Ангелы , паря неподалёку , действительно строго смотрели на него , извиняя его лишь потому , что он был неживой . Она согнувшись сидела в своём кресле , и , постепенно вновь становясь собой , а не частью огромной механической машины , слушала мёртвый электронный голос , который читал ей статистику только что проведённого сражения . Ей почему-то казалось , что от неё идёт пар . Осторожно высвободив руку , она поднесла её к лицу . Рука была тонкая , видны выступы костей перед кистью , сухая и чуть дрожащая – но никакого пара не было . К ней постепенно возвращалась вся её жизнь . И , конечно , она сейчас же вспомнила об этом , о самом главном , о причине вновь пробудившейся печали в её глазах . Поразительно , но даже от этого она была вынуждена отвлечься на время , занятое уничтожением . И вновь навалилась перегрузка , и стало сложно дышать , несмотря на то , что лучевые стрелки приборов , отображающих ускорения , не дрогнули ни на миллиметр . "Вам разрешается вернуться на "Риссити" ." Трейсер с бортовым номером 2 рванулся ввысь , прямо в вольный космос , прямо к звёздам , таким далёким , но которые уже становились её судьбой . Микако бросила прощальный взгляд на Марс . Марс провалился куда-то вниз и вбок так стремительно , словно кто-то выхватил его из-под ног . А через секунду уже растаял в вышине инверсионный след , и только обломки истребителя напоминали о том , что произошло здесь совсем недавно . Эти обломки теперь будут лежать здесь – сколько ? Да в сущности , вечность , потому что человек склонен считать вечностью всё то , что превышает время его жизни . Когда-нибудь , через несколько миллионов лет , приземлится здесь корабль научно-исследовательской экспедиции , отправленный с какой-нибудь далёкой , неизвестной нам планеты . Учёные обнаружат эти обломки , исследуют их , и сделают вывод , что когда-то , в древности , система этой звезды была населена высокоразвитыми существами , настолько высокоразвитыми , что они создавали аппараты подобного уровня сложности . И что , как и большинство таких цивилизаций , они очень часто занимались тем , что уничтожали друг друга , и многие из созданных ими аппаратов служили именно этой цели . Но вот другого вывода , гораздо более важного , гораздо более истинного , они не сделают . По этим обломкам они не поймут , что эти существа , несмотря на все их недостатки , всё-таки обладали самым главным качеством , без которого невозможно обойтись ни одной , даже самой развитой цивилизации – способностью к любви . И что этот аппарат был уничтожен той , которая любила , и , может быть , любит где-нибудь и сейчас .

. . . А радиоволна летела где-то в далёком космоме , преодолевая расстояние , которое было его сущностью . В необозримых далях вокруг неё не было ничего , кроме беспредельного , невероятно огромного количества километров , абсолютно неотличимых один от другого . Странное возмущение пространства , осознавало ли оно , что ему было доверено стать носителе настоящего чувства ? Навряд ли . А впрочем , может быть и осознавало , и так же , возможно , осознавал это внезапно появившийся перед радиоволной шар , укрытый от вечного холода бесконечной ночи голубым покрывалом воздуха , и который она уже не могла ни проигнорировать , ни обогнуть , даже если бы у неё было такое желание . Мгновенное прошитие атмосферы – и в следующую секунду радиоволна погибла , насмерть разбившись о параболическую антенну старого , уставшего , седого радиотелескопа , который вот уже столько дней напряжённо , до боли всматривался , вслушивался в пространство , пытаясь уловить именно этот сигнал , который был так нужен кому-то здесь , на Земле . И звук её смерти был услышан . И грянула электронная буря в вычислителях , стремящихся как можно скорее донести этот слабый , умирающий сигнал до конечной точки его пути , которая сейчас была уже совсем рядом .

" – Нобору-кун ?

– Микако ?

– Я здесь . ''

2

" Но нет ничего в этом мире , что было бы слишком далеко от нас . "

В . Михайлов , " Тогда придите , и рассудим " .

Мир казался идеальным и почти пугающим в своей великой непрерывности . Тёмная синь неба уходила прямо в космическую бесконечность , а тёплый , быстрый , упругий летний ветер представлялся штормом , который беспрепяттвенно врывался в душу , теребил её , а временами отрывал от земли и нёс куда-то вдаль , по всему миру , раскрывая его чудеса во всём их сверкающем великолепии . И он , лёжа в коляске , непрерывно , всем своим существом впитывал в себя этот грандиозный , непонятно за какие заслуги дарованный ему мир , впитывал пока ещё не на уровне мысли или даже осознанной эмоции , а на уровне абсолютно чистого , ничем не замутнённого ощущения . В тот момент этим ощущением и был он сам . И она , находясь сейчас где-то , в общем , совсем неподалёку , чувствовала то же самое , ведь испокон века это чувство мира было дано таким людям , как они . И было ему два года , и ей – столько же .

Небо было тоненьким , по-весеннему слабым . Неуверенно шагая по пока малознакомой ему дороге , он с удивлением смотрел на как-будто само плывущее ему навстречу здание школы , стараясь предугадать , что же ждёт его за этими стенами . И , могу предположить , её ощущения отличались ненамного . И было ему семь лет , и ей – ровно столько .

Сгрудившиеся над головой резкие , тёмные тучи сыпали мелким , злым , холодным дождём , который , в союзе с ветром , набрасывался с разных сторон , хлестал наотмашь , пытаясь проникнуть в самую твою суть , выхолодить тебе душу и убить все живые , тёплые чувства , которые хранились в ней . На востоке , над океаном уже смутно ощущался ворочавшийся там тяжёлый , зимний рассвет . Но до чего отрадно было таким утром сидеть в тёплом классе , чувствуя приятное напряжение в сознании и изгоняемые им остатки сна , и , ощущая вокруг себя столь же напряжённое внимание товарищей , слушать сенсея , который , вдохновенно и грозно блестя очками , бойко стучал мелом по доске и временами , стирая только что им написанное , плавал вольным стилем в меловом тумане . Иногда он отвлекался от сенсея и от того , что он писал на доске , и смотрел на неё , сидевшую слева , около окна , на две парты ближе к доске , чем он , на её тонкую шею , просвечивавшуюся под волосами , на её лежащую на парте узкую , лёгкую руку , скрытую ближе к плечу под белоснежным рукавом школьной формы . И было ему двенадцать лет , и ей – точно так же .

Дорога летела под колесо велосипеда , который продвигался вперёд , казалось , без малейших его усилий . От жары плавился асфальт , и Солнце , отражаясь от взвешенной в воздухе пыли , наполняло его мягким оранжевым сиянием . Она сидела боком на багажнике и держалась одной рукой за его плечо , а другой придерживала юбку, чтобы та не попала в весёлый перехлёст солнечных спиц . И ему казалось , что так будет вечно . И было ему четырнадцать лет , и ей – как и ему .

Он сидел у себя дома , забившись в самый дальний угол квартиры и , стараясь ничего не ощущать , подавить в себе любую приходившую к нему эмоцию , неподвижно смотрел на прямоугольный мобильный экран . Она была в далёком космосе , в высоте великого неизведанного пространства . Её телефон , сорванный со своего места , летел где-то в кабине . Вокруг ней царил кромешный ад гибнущих кораблей , страшный особенно тем , что всё происходило в абсолютной тишине – звук даже самого мощного взрыва в космосе не распространялся . Лишь иногда спокойные команды электронной системы нарушались страшными , отрешёнными криками тех , кто жил в этом мире своё последнее мгновенье . И было ему пятнадцать лет , и ей – тоже .

Платформа Международного космодрома , от края до края занятая вытянутой махиной корабля – истинные его размеры становились понятны только сейчас , на земле – была заполнена тысячами и тысячами людей . Едва стих рёв двигателей мягкой посадки , ещё раскалённые двигатели дышали пеклом на мноие десятки метров вокруг – а собравшиеся люди буквально смели проволочное ограждение и , не слушая протестующие возгласы охраны – в дальнем секторе какие-то горячие головы даже открыли стрельбу в воздух – бросились бежать вперёд по горячей поверхности . Спустя несколько минут на ней подошвы обуви начинали дымиться , и собравшиеся вокруг корабля совершали странные прыжки , словно бы исполняли нелепый , никому сейчас не нужный танец . Навстречу им уже распахивались в борту казавшиеся с такой высоты крошечными люки , с мягким стуком впечатывались в землю аварийные трапы , и появившиеся на их вершинах люди кричали высокими , усталыми голосами . В следующую секунду всё смешалось . Самые отчаянные фотокорреспонденты , рискуя жизнью , полезли на пуско-посадочные стапеля , чтобы заснять всю картину сверху . Кто-то , не сдерживая эмоций , опускался на колени и , рыдая , пытался целовать жгучую поверхность космодрома . Другие , наоборот , стояли молча и неподвижно , раскинув руки и закрыв глаза , полностью отдавая себя свободному ветру , от которого они отвыкли за девять лет искусственной атмосферы корабля . Какой-то человек из группы технического обслуживания орудий крупного калибра от счастья повредился в уме и , бегая вокруг , выхватывал у зазевавшихся журналистов микрофоны и бросал их вверх , особенно радуясь , когда они попадали в днище корабля и , издав глухой звон , падали вниз . Некоторые кричали , задыхаясь от свежего воздуха . Оркестр исполнял какой-то марш , который никто не слушал . На специально построенной трибуне застыли высокие гости , среди которых выделялась худощавая фигура Генерального Секретаря ООН . Рядом с ним стоял руководитель United Spacy , а на ряд ниже – председатели Совбеза организации и ЮНЕСКО . Эта трибуна казалась единственным островком , на котором сохранялось внешнее спокойствие . Всё вокруг шумело . Едва знакомые люди , увидев друг друга , с радостными возгласами снимали фуражки , хлопали друг друга по спинам , жали руки и отдавали честь . А она виссела у него на шее , и кажется , не было в мире силы , способной её оторвать . И у каждого , кто видел их в эту минуту , как-то по особому вздрагивало и без того громко стучавшее в груди сердце . Впрочем , точно так же оно дрожало сейчас у всех , под идеальным небом , под жарким июльским Солнцем . Земля встречала своих людей , о смерти которых с уверенностью говорилось в течении последних нескольких лет .