Текст книги "Аркан"

Автор книги: Александр Асмолов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава X

Свет фар прыгал по неровной дороге метрах в десяти от капота, и, несмотря на ревущий двигатель, машина никак не могла его догнать. Японский джип был собран явно не для таких ухабов, отчего ходовая и кузов поскрипывали и постанывали, но трудились исправно. Труп Филина в багажнике вместе с какими-то баулами то и дело мотался от одного борта к другому. Это чувствовалось даже на водительском сиденье.

Сознание того, что Кроткая упаковала незваного гостя и повесила все на Аркана, не давал покоя. Ведь не объяснишь кому-то, что сам ни сном, ни духом. Твой жмурик теперь. Как ни крути. И угораздило же…

Аркан бесился от одной мысли, что столько усилий напрасны, вместо свободы он стал мокрушником. Так чисто уйти из зоны, и так глупо подставиться. Хотя… Если не паниковать, а проанализировать, то не все так плохо. У него гражданский прикид, бабки, чистая ксива, хорошая тачка и никого на хвосте.

– Счастливчик, – выдавил из себя неуместную шутку Арик.

– А у нас в Думе, – вдруг откликнулся голос Аркадия Михалыча, – и не такие встречаются.

– То есть, ты предлагаешь сразу на Моховую зарулить, – тут же парировал беглый зэк. – В Думу. К своим.

– Ну, язвить на вашем месте я бы пока не стал, уважаемый. За дорогой следите. Мы, кстати, уже сто километров давно отмотали. Так что освободить багажник самое время.

Выбрав удобный съезд с грунтовки в лес, Аркан осторожно повел машину по просеке. Японка подвывала, но послушно шла вперед. Наконец он решил, что достаточно, заглушил двигатель и выключил фары.

В ночной прохладе пахло ранней весной. Удивительная тишина завораживала, а над головой было сочное черное небо с рассыпанными крупными звездами. Ему на миг подумалось, что в такой благодати остаться бы и прожить, сколько отведено. Как странно устроен человек. Горожане стонут от мегаполисов, устремляясь на природу. Зэки стонут за колючкой, ненавидя эту природу всем своим существом. Да и он мог бы остаться вдали от всех проблем, в этом дремлющем крае, охотиться, срубить дом, забрать Кроткую… Но, ведь, никогда не сделает этого. Он будет бежать, как загнанный заяц. Пока не упадет или не ступит в капкан.

– Аркан, не попади в капкан, – тут же отозвался Аркадий Михалыч.

– Нет, по мне уж лучше канкан, – улыбнулся беглый зэк.

– Снимаю шляпу, маэстро, – не унимался мнимый собеседник. – Кстати, Филину тут будет хорошо. Тихо. Никаких стрелок и терок. Только лишнее с него нужно будет снять… Освободить, так сказать от мирского перед бесконечностью.

Странный знакомый Кроткой оказался рослым мужиком. Ни капельки жира, одни накачанные мускулы. На груди смутная наколка – в темноте не разобрать. На всякий случай Аркан чиркнул зажигалкой, прикрыв огонек ладонями. Изображение шикарного парусника, под всеми парусами рассекающего пенящиеся гребни, было слишком красивым, но понятным. На языке блатных это означало, что его обладатель вор-гастролер.

На левом мизинце блеснул перстень. Аркан невольно задержал взгляд. Оригинальная печатка в виде миниатюрного квадрата зеленого бильярдного стола, на котором закреплена пирамидка из мелких бриллиантов. В темноте они брызнули веером разноцветных лучиков от пламени зажигалки. Печатку пришлось снимать с усилием. А вот Аркану перстень был впору.

– Так, ты теперь катала? – тут же съязвил Аркадий Михалыч.

– Настоящие каталы никогда не светятся, – огрызнулся Аркан. – Фуфель он, а не катала. Хотя камушки горят, как настоящие.

– По крайней мере, – не унимался мнимый собеседник, – мы знаем, что Филин правша, потому что левый мизинчик с печаткой он любил ставить на сукно. Тебе нужно будет научиться эдак оттопыривать мизинчик и поигрывать камушками под яркими лампами. Изумруд в золотой оправе это сильный оберег. Боялся чего-то Филин…

Пока Аркадий Михалыч рассуждал о печатке, Аркан вытряхнул все из карманов срезанной с трупа одежды и чиркнул зажигалкой. Вскоре на ее месте осталась горка пепла, которую смоет первым же дождем. На запах крови, запекшейся на затылке трупа, наверняка быстро сбежится зверье. Беглый зэк сел в машину. Он уже развернул джип, чтобы уехать, но оглянулся на миг в сторону, где лежало обнаженное мускулистое тело.

– Не по-людски как-то, – промелькнуло у него в голове.

– Ну, если кого и найдут здесь, – тут же нашелся Аркадий Михалыч, – то, скорее всего, беглого уголовника Данова. Так всем удобнее будет. Оформят и в архив. А вот Виктор Петрович Филин с паспортом и печаткой поедет искать счастья подальше от этих мест. Кстати, ты заметил, что он не носит часы, и помимо брелка с ключами в зажигании джипа нашелся еще один ключик в кармане. Новенький такой. Очень любопытно мне, к какому это замочку гастролер его притер… Ась?

– Не похож он на шпинаря, – буркнул Аркан. – Такой скорее обреет, чем будет по огонькам ходить. Да, и тачка у него мутная. Не стал бы гастролер на такой штопать… Не догоняю я что-то.

В тяжелых раздумьях дорога казалась бесконечной. Виляя в ущелье, грунтовка бежала вдоль реки. Предрассветный холодок бодрил, но печку он не включал, чтобы не задремать. От унылого пейзажа, усталости и навалившихся переживаний тянуло ко сну.

Вокруг ни единой живой души. Хоть бы остановил кто. В Европе, вон, давно нет ни единого клочка земли, который не пронумерован и не продан. А тут…

Помнится, как-то Аркадий побывал в Греции. Прочел, что его имя в переводе означает – рожденный в Аркадии – и решил посмотреть, что же это за Аркадия такая. Греция туристу понравилась, а вот сам Пелопоннес, где и располагалась Аркадия, на него впечатления не произвел. Патриархальное, богом забытое место. Историки пишут, что когда-то Аркадия была сильной и даже имела свои колонии, но позже кто только ее ни завоевывал. Спартанцы, римляне, славяне, турки… Жизнь словно остановилась там пару тысяч лет назад. Но везде деревеньки, стада, сады, дороги. Живут потихоньку, словно все бури отшумели далеко отсюда. Недаром, согласно мифологии, туда сбежал сын Зевса Аркад. Наверное, уже в те времена, прятались в той глуши… Еще запомнился дом в центре Триполи – столице Пелопоннеса. Он по окна врос в землю, а территорию вокруг только обнесли рабицей и табличку прикрепили. «Ждет хозяина». Вот ведь порядок какой. Никто за пару столетий так и не тронул пустующий дом. Закон охраняет.

– Почти, как у нас, – проснулся Аркадий Михалыч. – Разве что китайцы никого не спрашивают… Хотя, историки утверждают, что местные эвенки и маньчжуры имеют родственные корни с выходцами Хуанхэ и Янцзы. Так что они у себя дома.

– Ты не умничай, – сонно проворчал Аркан. – Теперь добраться бы до Амуткачи, а там нас так просто не возьмешь.

– Какие такие апачи? – передернул Аркадий Михалыч. – Уж не североамериканские ли?

– Я любил смотреть в детстве фильмы про индейцев, – откликнулся Аркан. – Апачи были самыми свободолюбивыми. Никогда не сдавались, а попадались – убегали в прерии.

– Постреляли их охотники за скальпами. Никого не пощадили.

Аркан скрипнул зубами в ответ. Рука невольно пошарила под сиденьем справа и наткнулась на массивную рукоятку. Остановив джип, беглый зэк стал осматривать находку. Это был двадцати-зарядный «Стечкин». Увесистый автоматический пистолет внушал чувство превосходства и уверенности. На конце ствола проглядывалась резьба для глушителя. Когда-то, еще до зоны, Аркану довелось пострелять в тире из такого. Машинка что надо. «Стечкин» мог работать очередями и прицельно одиночными. Посильнее «ПМ» и «ТТ», его спецназ использует. Одно время они с приятелями зачастили в стрелковый клуб, где на спор стреляли по мишеням…

– Теперь нас трое, – хихикнул голос Аркадия Михалыча. – Можно и на троих сообразить, и отстреливаться легче будет.

– Что-то мне этот цирк напоминает Змея Горыныча о трех головах.

– Сказка ложь, да в ней намек, – сладко пропел Аркадий Михалыч. – Наша ночная птица Филин, похоже, – киллер. Уж больно оружие подходящее. А наколка в виде парусника говорит, что гастролер заказы брал в отдаленных местах. Не думаю, что только в Амурской области, хотя это, извиняйте, пол-Франции. Тут, разве что, трасса на Благовещенск представляет интерес, а остальное не достойно внимания уважающего себя стрелка.

Глава XI

В комнате с плотными шторами царил полумрак. Языки пламени в большом камине, словно таинственные сполохи, выхватывали фрагменты изображений на больших картинах, развешенных по стенам. Было жарко, даже душно. Сидевший в старинном резном кресле мужчина потянулся к большому кубку с вином, расположенному на небольшом столике по правую руку. Ему хотелось утолить жажду не торопясь, маленькими глотками, перекатывая на языке напиток, словно невысказанные когда-то слова, которые еще продолжают звучать в воображаемом разговоре, навевая приятные воспоминания и вероятные развития событий давно минувшего дня.

В камине что-то треснуло, и сноп искр осветил комнату. Протянутая к кубку рука, замерла на полпути, будто натолкнулась на незримое препятствие. На отполированной поверхности кубка, украшенной жемчугом и тонкой чеканкой, вспыхнуло и долго отсвечивало чье-то лицо. Изображение было искажено кольцевыми выпуклостями и вмятинами на серебре старинной работы. И все же мужчина узнал это лицо. Оно странным образом появлялось накануне каких-нибудь важных событий его жизни, словно знак судьбы. Внимательный, даже настырный взгляд, путаясь в тонкой паутине замысловатого рисунка чеканки, молча заглядывал внутрь того, кто посмел протянуть к нему руку…

– Вы так сгорите, мужчина, – разбудил Арика заботливый женский голос. – Видно, издалека приехали. Вон, и кожа белая, и сморило на солнышке. Нынче лето не чета прошлогоднему, а все ж, припекает. Шли бы в тенек, а то и окунуться не грех. Детвора, вон, из воды не вылезает, а мы все терпим.

– Да, интервью нужно взять, – быстро нашелся недремлющий Аркадий Михалыч. – Работа такая… А солнышко, действительно, сегодня припекает.

– Никуда ваше интервью не денется, – строгий тон женщины наводил на мысли о ее учительском прошлом. – Вечером все участники и представители пойдут на ужин. К восьми подходите в ресторан «Прибрежный», там этих интервью…

Мимо пронесся катер, а за ним, перепрыгивая с одной кромки волны на другую, как акробат на трапециях, выполняла фигуру за фигурой крепкая девушка. После очередного пируэта спортсменка не удержалась и звонко шлепнулась в воду.

– Стыдоба-а-а, – протяжно взревел следом солидный голос новой знакомой. – Мы так вылетим. Соберись! Соберись!

Катер медленно развернулся и, подобрав спортсменку, укатил за линию, обозначавшую старт. Спасшая мнимого корреспондента от неминуемого солнечного удара женщина нависла над поручнем трибун, провожая взглядом удаляющийся белый бурун на водной глади.

– Вика, ну, нельзя же так. Фал провис до воды, потому и падаешь.

– Ваша? – решил поддержать разговор Арик.

– Соседская… Хорошая техника, а вот мандраж в коленках еще тот. Рано ей еще… Нет команды! Нет.

– Что так? – удивился бывший зэк.

– Эту молодежь еще обстреливать нужно, – собеседница грустно смотрела вдаль, – но боле некому… Пойдемте-ка, я вас кваском угощу. Холодненький. Там, в теньке.

Женщина довольно легко для своего грузного тела зашагала по широким ступеням полупустой трибуны. Новоявленный любитель воднолыжного спорта последовал за ней.

– Держите, – в пластиковый стакан плеснула густая струя янтарного кваса. – Сама делаю. Никакой химии.

– Знатно! – не удержался от похвалы Арик. – Осмелюсь спросить, такой термос на всю команду?

– А то! Водные лыжи без полевой кухни вымрут. Я внука тут пасу, ну и за другими приглядываю. Они ж все родненькие – растут вместе, ломаются вместе, мерзнут вместе… А чемпион один.

– Позвольте представиться такой молодой и очаровательной бабушке, – шаркнул ножкой Арик, скромно отрекомендовавшись Сергеем из областной газеты. – Я подумал, что вы кормящая мама.

– Мамаши нынче все в бизнесе, – она кокетливо откинула прядь крашеных волос. – А лыжи требуют жертв. Тут жить на берегу нужно… Зовите меня просто Надя, без всяких тетей и дядей.

– Спасибо, Надя, – он аккуратно опустил опорожненный стаканчик в пластиковый пакет для мусора. – Сдается мне, что с водными лыжами вас связывает не только внук.

– Что правда, то правда, – в глазах собеседницы вспыхнула искорка. – Я ведь выросла на берегу. Тогда один катер был на команду человек в сорок. Пока очередь до своего старта дождешься, чего только не переделаешь… Занимались с ранней весны до первого снега. Вон в том стареньком дебаркадере грелись. Он тут лет пятьдесят стоит на приколе.

– Да вы просто находка! – всплеснул руками мнимый корреспондент, доставая из плечевой сумки блокнот и ручку. – Я так понимаю, стояли у самых истоков.

– Бросьте! – она нерешительно отмахнулась. – Тогда все чем-то увлекались помимо работы. Никакого тебе бизнеса-шмизнеса не было, а теперь все деньгами меряют. Даже эти сопляки, – она кивнула в сторону стайки подростков у мостков на берегу. – Только и трындят, где какие премиальные и призовые. Стоит ли на первенстве рисковать или поберечься до кубка.

– А что, часто травмы бывают? – корреспондент застыл с ручкой и блокнотом.

– Часто, – Надежда только махнула пухлой рукой с досады. – Нагрузки запредельные. Чуть ошибся, и ага… Самое простое связки порвать, а уж переломов каких только не бывает.

– И не бросают?

– Те, кто боится еще в первый год уходят, – она задумчиво посмотрела куда-то вдаль, словно припоминая что-то. – Остальные остаются навсегда… Ну, если уж совсем ни поломаются.

– А бывают серьезные травмы? – не отступал гость.

– Как не бывать. На трамплине нагрузки такие, что позвоночник ломают…

– Вот уж никогда не подумал бы, – удивился мнимый корреспондент. – На вид все крепкие и здоровые ребята.

– Это те, кому повезло, – грустно и как-то отрешенно промолвила собеседница.

Они помолчали, глядя на очередного спортсмена, проделывающего сложные фигуры на большой скорости. Катер ровно шел в створе ворот, обозначенных оранжевыми буями на воде, а воднолыжник, словно гимнаст на ковровой дорожке в зале, крутил за ним следом сальто и сложные пируэты.

– Красиво… – не удержался гость.

– Это не только красиво, – вздохнула Надежда. – Это кайф… Я вот до сих пор помню себя на лыжах. Чемпионкой не была, а вот прикипела. И Вадик мой следом.

– Муж? – попробовал угадать Арик.

– Сын, – она ласково улыбнулась. – Сороковник скоро, а все по чемпионатам мотается. Вечно работу такую ищет, чтобы отпускали на соревнования… А я следом за ним, – она неожиданно вскинулась. – В мае он шестьдесят четыре прыгнул. В Барселоне на кубке. Счастливый был… Сиял просто.

– Догадываюсь, в кого он такой.

– Нет, Сережа, я поскромней была. Поздно начала заниматься. Пока чему-то научилась, помоложе чемпионами становились.

– Ну, это же не балет, чтобы с трех лет начинать, – поддержал разгвор приезжий. – Тут силенки нужны.

– Еще как нужны! – живо отозвалась Надя. – Именно поэтому из садика и набирать нужно. Ребенок в пять лет такое вытворяет, что мастер спорта по гимнастике повторить не сможет.

– О, как! – искренне удивился Арик.

– Представьте себе… Но кто сегодня готов десять лет положить на ребенка, пока он результат не покажет. Все тренеры смотрят на год вперед. Много – на два.

– А раньше иначе было? – осторожно стал подталкивать Надежду мнимый корреспондент.

– Школа нужна, – просто взорвалась в ответ собеседница. – Преемственность. Наука спортивная… И, простите, не только деньги, но и фанатизм. А тренер сегодня меньше учителя начальной школы получает. Это в Китае государство на спорт столько денег дает, что детей после тренировок не только покормить, но и соками напоить можно. А у нас…

Она махнула рукой и насупилась. Давняя обида клокотала где-то внутри, редко прорываясь наружу. Вот и теперь, Надя явно успокаивала себя, чтобы не сорваться на бесполезный монолог. Собеседник не усугублял ситуацию, терпеливо ожидая, и чуть позже решился спросить:

– Но кто-то же вырастил наших первых чемпионок. Я вот читал, были звездочки.

– Были две Светланки, Сережа, – она грустно улыбнулась. – Одна погибла, а другая стала четырехкратной чемпионкой мира. Умница. У нее теперь свой клуб в Италии.

– И откуда они такие нарисовались? – продолжал наступление мнимый Сережа.

– Из Дубны, – очень лаконично ответила Надежда.

– Это знаменитая школа Володина?

– Да, только Петрова занималась у Галины, а Краснова – у Игоря.

– Супруги? – Аркан вцепился в Наталью мертвой хваткой.

– В прошлом, – неохотно ответила она.

– А у Галины еще были ученики?

– Да, у нее четыре девочки прогремели тогда. Петрова была очень талантлива и обещала стать звездой. Трудяга, каких поискать… Мы после того случая все в шоке были.

– Что же там произошло? – едва сдерживаясь, спросил Арик.

– Темная история, – опустив глаза, произнесла она. – Никто ничего не знает.

Они помолчали. Беглый зэк проснулся внутри мнимого корреспондента и порывался силой вытрясти из женщины все, что она знает. Было похоже, что она что-то недоговаривает, но Арик мысленно остановил Аркана и загнал глубоко в подсознание. Пауза затянулась.

– А теперь Галина… – он вопросительно глянул на собеседницу.

– Не знаю, Сережа. У нее сложная судьба. Галина помоложе меня. Начинала очень хорошо. Неоднократно побеждала на международных аренах, была десятикратной чемпионкой России. Выступала и одновременно тренировала девочек, набрав их еще в детском садике. Фанат. У нее хватало сил самой заниматься, ездить по соревнованиям и вырастить четырех чемпионок. Помню, таскала везде своего маленького сына – и на тренировки, и на соревнования. Он просто вырос среди спортсменов.

– А потом?

– Она сломала спину на трамплине. Развелась… Несколько лет не выступала, только тренировала. Девчонки ее любили. Особенно Петрова. Они, как подружки были… Когда Светки не стало, Галина ушла из спорта и пропала. Я о ней давно ничего не слышала. А жаль. Она единственная из женщин в стране, кто получил заслуженного тренера по водным лыжам. За своих чемпионок. Это, я вам скажу, дорогого стоит.

– И что, как и не появлялась Галина Георгиевна? – не сдавался Арик.

– Нет. Наши ее иногда вспоминают. Отчаянная была в молодости. Первая голопяточница страны.

– Что, простите?

– Было время, когда только мужики на голых пятках катались. Без лыж. Так она первая из женщин на пятках прокатилась. На спор. Вообще, часто на спор что-то выигрывала.

– Ну, вы меня просто заинтриговали, – мнимый репортер, схватил собеседницу за руку. – Мне непременно нужно с ней встретиться и поговорить. Это ж, какой материал пропадает!

– Она не пропадет, Сережа. А где найти не знаю. Давно не объявлялась. Да и на этом Кубке ее не видела… Хотя, постойте! Через пару месяцев в Дубне чемпионат мира по водным лыжам. В конце июля. Это, знаете ли, впервые в России. Событие. Вот там, возможно…

Глава XII

– Не подскажете, где Первомайская? – обратился к прохожей незнакомый мужчина.

Женщина, шедшая ему навстречу по улице, остановилась. На приезжего глянули большие черные глаза. Сначала настороженно, а потом с интересом. Они задержались на его лице и скользнули к испачканной обуви.

– Через улицу Первомайская, – у женщины был приятный, обволакивающий голос. – А кого ищете-то?

– Да, в агентстве сказали, там комнату можно снять. Мне на несколько дней. Собираю материал для статьи.

– Писатель, значит, – она улыбнулась краешком пухлых губ, но глаза продолжали изучающе рассматривать приезжего.

– Что, вы… – засмущался мужчина. – Я этнограф. Задумал написать об истории вашего городка. Очень интересное у него название…

– Что ж тут необычного? – тонкие ухоженные брови едва дрогнули. – Река Большой Невер. Так и поселок назвали. Невер.

– Так-то оно так, – кивнул приезжий, пряча глаза. – Сто лет, как Невер. В переводе с эвенского означает болотистое место. Только есть еще версия.

– Неужели? – в глазах собеседницы вспыхнул огонек.

– Представьте себе! – он едва не подбоченился, ухватившись за какую-то, очевидно ему одному известную идею. – Во Франции есть город с таким же названием. Имеет очень древние корни и богатейшую историю. Там замешаны и кардиналы, и крестовые походы, и принцы крови… Пятнадцать веков громких имен и событий. Просто кладезь для исследователя. Мне удалось отыскать…

Приезжий запнулся, очевидно, поймав себя на мысли, что сболтнул лишнего. Однако этих слов было достаточно, чтобы взгляд черных глаз загорелся таким сияющим светом, что никакие ресницы скрыть его уже не могли. Короткое молчание свидетельствовало о мучительной внутренней борьбе. Взвешивались аргументы и просчитывались варианты. Мужчина молчал, словно ожидая приговора.

– Если речь идет о комнате на неделю, – она явно решилась, но растягивала слова, словно, еще раздумывая. – Я могла бы вам предложить остановиться у меня. Муж умер три года назад, и я одна в двухкомнатной квартире. Иногда сдаю приезжим, но при условии…

– О, не беспокойтесь! – приезжий сжал длинные пальцы в молитвенном жесте. – Не употребляю, не шумлю, курить буду на улице. Оплата вперед… Надеюсь у вас не очень дорого?

– Договоримся… – хозяйка чуть наклонила голову влево, продолжая изучающе разглядывать гостя. – Простите, а документы у вас с собой?

Приезжий засуетился, скидывая с плеча дорожную сумку. Порылся внутри, потом пошарил по карманам куртки и протянул даме паспорт. Та медленно начала перелистывать документ, и по тому, как сузились черные глаза, а взгляд застыл на тексте последних страниц, мужчина понял, что хозяйка стеснялась носить очки.

– Хорошо, Виктор Петрович, – она вернула паспорт. – Триста рублей в день вас устроят?

– Конечно! – он обрадовался и как-то неуклюже спрятал документ во внутренний карман куртки. – Признаться, я готов был и больше…

Он замолчал, поняв, что опять сболтнул лишнее, но женщине это понравилось. Они пошли рядом по улице, еще не украшенной первыми ростками надвигающейся весны, запах которой уже витал в воздухе, вызывая из прошлого какие-то неясные воспоминания и чувства. Апрельское солнце как-то по-новому согревало всякого, кто еще не забыл, как поют по ночам соловьи.

Новый жилец расположился в проходной комнате, во второй хозяйничала сама Ульяна Петровна. Она радушно накормила гостя с дороги и стала рассказывать обо всем, что было ей интересно самой. Тут были и семейные истории, и забавные случаи ее детства, и рассказы о заботливом муже, руководившем каким-то большим строительством. Хозяйка обошла стороной подробности странной гибели мужа, сосредоточившись более на своих переживаниях и нелегкой женской судьбе. Из эмоционального рассказа вдовы ускользали детали, которые могли бы пролить свет на ее возраст. Впрочем, это было не главным. Хорошенькая женщина, которая тщательно следила за собой и прошла школу первого замужества, была просто невестой на выданье. А намеки на то, что будущий супруг не будет вынужден добывать жилье и пищу в поте лица, делали ее в своих глазах таким соблазнительным персиком, что отбоя от принцев, желающих попасть в сии райские кущи, просто не было. Ульяна Петровна терпеливо ждала и выбирала того, с кем могла бы прожить долго и счастливо.

Фамилию Филин хозяйка аккуратно примеряла на себя, пробовала на вкус, не торопясь мысленно проговаривая фразы, относящиеся к ее возможной новой роли. Она представляла, как к ней будут обращаться знакомые или какие-то официальные лица. Определенно сочетание слов звучало твердо и уважительно. Не очень удачное первое замужество она объясняла мужниной фамилией. Ну, что хорошего могло быть с четой Пизик. Она слишком поздно узнала эту горькую правду. Он скрывал. Знал и коварно скрывал эту свою фамилию от невесты. Ну, решилась бы она на такой шаг? Да, ни за что! Какие женихи ее обхаживали, какие условия предлагали… Она могла бы стать не только москвичкой. Бери выше… Пизик, Пизик… Пусть тебе земля будет пухом.

Виктор Петрович умел слушать женские истории, подыгрывая рассказчице всем своим видом. Он вовремя умилялся трогательным деталям, при необходимости хмурился и так заразительно смеялся, что усомниться в его искренности было невозможно. О себе новый жилец почти не рассказывал, ссылаясь на то, что серая жизнь этнографа, привыкшего к тишине библиотеки и поискам обрывочных сведений об исчезающих народностях Забайкалья для посторонних скучна до безобразия. У него ни семьи, ни кола, ни двора. Был брат, да и того Господь призвал к себе. Осталась одна работа.

Стоило только Ульяне Петровне упомянуть, что покойный муж тоже собирал какие-то истории и местные байки, этнограф очень оживился. Они даже вместе стали разбирать извлеченные из чулана коробки с записями бывшего управляющего стройкой. Вдова рассказывала о том, где и как были куплены старые папки для бумаг и тетради в коленкоровых переплетах, а гость с интересом перелистывал пожелтевшие страницы, внимательно изучая их содержимое. Судя по аккуратному почерку и ровным, словно написанным по линейке строкам, первый муж был педантичным и щепетильным во многих вопросам мужчиной. Частично это передалось и его жене. Хозяйка аккуратно доставала и демонстрировала записи и так же аккуратно укладывала обратно. Порядок был у нее в крови, и на этом умело сыграл новый жилец. Он так трепетно относился к архиву и так бережно прикасался к страницам, испрашивая всякий раз разрешения полюбопытствовать, что оба не заметили, как летело время.

Когда большие часы на резном комоде ударили двенадцать раз, Ульяна Петровна всплеснула руками. Полночь. Это могло бы показаться неприличным, засиживаться в первый же вечер с незнакомым мужчиной так поздно. Тем не менее, ей было очень приятно, когда гость вызвался помочь «с посудой». Все его действия были так неуклюжи, но до слез милы. Впрочем, при всей своей угловатости и неловкости, мужчина не разбил ни одной тарелочки или блюдечка. Он даже ловко подхватил на лету выскользнувшую было у хозяйки ложечку и осторожно вернул на место. В знак благодарности Ульяна Петровна разрешила гостю курить, закрывшись на кухне и открыв форточку.

Давно забытый запах табака разбудил в хозяйке воспоминания о мужчинах, которые в пору ее молодости увивались вокруг прелестной невесты. Тогда родители снимали большую квартиру в Хабаровске. Семья геологов часто переезжала из города в город, и не имела собственного дома. Это было словно в прошлой жизни. Элегантно одетые молодые люди вежливо спрашивали у нее разрешения закурить, красиво держали сигареты и пускали колечками дым. Казалось, еще немного, и Улечка обретет все, чем так нравились ей американские фильмы. Но ее выдали за подающего надежды строителя, которого направили на большую стройку, где он и обрел свой покой. Все попытки Ульяны Петровны вырваться из маленького городишки не увенчались успехом. Родители покинули сей мир, оставленные мужем сбережения растворились в волнах инфляции, а без растерянных знакомств и связей одинокой вдове выбраться было не под силу.

Кое-что покойный все же оставил, но с этим нельзя было сунуться в банк или магазин. Тут нужен был надежный человек, умеющий проворачивать не совсем обычные дела. Его-то и ждала вдова, коротая время за пасьянсами. Она устроила дома нечто вроде магического салона, гадая на картах своим редким посетителям. Никакой атрибутики вроде мистических знаков и красивых панно, дорогих гардин и хрустальных шаров, десятков свечей и благовоний у нее не было. Только колода карт Таро. Причем египетская. По мнению самой гадалки, рисунки на этих картах имели самый сильный мистический смысл среди собратьев, поскольку скопированы были с изображений на гробницах фараонов. Да и само название из двух слов «Та и Ро» в переводе с египетского означало Царский Путь или Судьба Царей. И карты никогда не врали. Гадая страждущим на будущее или на удачу, хозяйка всегда говорила истинную правду.

Наверное, поэтому, встретив на улице мужчину, который посвятил свою жизнь этнографии, Ульяна Петровна поняла, что это знак судьбы. Именно такой человек мог разгадать зашифрованные тексты ее покойного мужа. Еще при жизни тот намекал, что сделал открытие, которое может принести огромные деньги. Возможно, из-за этого он так странно погиб на своей стройке. Самостоятельные попытки разобраться в рукописях покойного вдове были не под силу, а вот новый жилец внушал надежду. Судя по тому, как свободно он ориентировался в бумагах незнакомого человека, писавшего иносказательные тексты, Ульяна Петровна поняла, что стоит попробовать. Допустить к тайне. Конечно, не сразу. Она его еще проверит, а лучше, привяжет к себе. Уж больно подходящая кандидатура попалась.

Самым лучшим способом все узнать о новом жильце, по ее мнению, был пасьянс. Таро не соврет. Мистическая сила карт могла открыть многое. Истосковавшаяся по мужскому плечу женщина может обмануться в своих надеждах, но заклинания древних жрецов, которые накладывали обереги на гробницы фараонов, были сильны и поныне. Нужно было только умело подвести гостя к мысли о пасьянсе. Он сам должен попросить ее об этом, и тогда все условности будут соблюдены.